ОПИСАНІЕ ПРИМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ КОРАБЛЕКРУШЕНІЙ,
ВЪ РАЗНЫЯ ВРЕМЕНА СЛУЧИВШИХСЯ,
Сочиненіе Господина Дункена.
СЪ АНГЛІЙСКАГО
перевелъ и пополнилъ
примѣчаніями и поясненіями,
въ пользу
РОССІЙСКИХЪ МОРЕПЛАВАТЕЛЕЙ,
Флота Капитанъ-Командоръ ГОЛОВНИНЪ.
Напечатано по повелѣнію Государственнаго Адмиралтейскаго Департамента.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ,
УДОСТОЕНО МОРСКИМЪ УЧЕНЫМЪ КОМИТЕТОМЪ.
САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
Въ Типографіи Н. Греча.
1853.
съ тѣмъ, чтобы, по напечатаніи представлено было въ Ценсурный Комитетъ узаконенное число экземпляровъ.
С. Петербургъ, 18-го Іюля 1852 года.
ОГЛАВЛЕНІЕ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ.
Крушеніе англійскаго остъ-индскаго корабля Гровеноръ, погибшаго на берегахъ Кафраріи, 4-го Августа 1782 года, и бѣдствіе, претерпѣнное экипажемъ онаго въ послѣдствіи
Гибель американскаго корабля Геркулесъ, сокрушившагося 16-го Іюня 1796 года, на берегахъ Кафраріи съ описаніемъ путешествія, совершеннаго спасшимся экипажемъ до Мыса Доброй Надежды
Бѣдствія, претерпѣнная шестью артиллерійскими солдатами, бѣжавшими съ Острова Св. Елены на суднѣ въ Бразилію
Гибель англійскаго линѣйнаго корабля Резистансъ, подъ начальствомъ Капитана Пакенгама, взорваннаго на воздухъ въ проливѣ Банки, 24-го Іюля 1798 года
Крушеніе англійскаго 44-хъ-пушечнаго фрегата фениксъ, въ 1780 году, у береговъ острова Кубы
Гибель англійскаго остъ-индскаго корабля Додингтонъ, разбившагося на неизвѣстномъ каменистомъ острову, въ открытомъ моръ, 17-го Іюля 1755 года
Опасное плаваніе Лорда Гатчинсона на Англійскомъ фрегатѣ Астрея, въ 1806 году
Гибель англійскаго фрегата Астрея, разбившагося въ 1808 году, на островѣ Анагадѣ
Крушеніе американскаго корабля Цвѣтущая Роза, погибшаго на берегахъ Южной Каролины, въ Августѣ 1806 года
Разбитіе англійскаго фрегата Бланшъ, на французскихъ берегахъ, 9-го Марта 1807 года. Описано бывшимъ командиромъ онаго, Капитаномъ Сиромъ Томасомъ Леви
Крушеніе Англійскаго Остъ-Индскаго корабля фаттисаламъ, погибшаго 28-го Августа 1761 года на Коромандельскомъ берегу
Гибель Англійскаго Остъ-Индскаго корабля Даттонъ, разбившагося на югозападной сторонѣ горы Баттенъ, 26-го Января 1796 года
Крушеніе транспортнаго корабля Дромедари, подъ начальствомъ Капитана Тейлора, на пути къ острову Троицы (Trinidad), 10-го Августа 1800 года
ОПИСАНІЕ ПРИМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ КОРАБЛЕКРУШЕНІЙ.
Крушеніе англійскаго остъ-индскаго корабля Гровенора, погибшаго на берегахъ Кафраріи, 4-го Августа 1782 года, и бѣдствія, претерпленнаго экипажемъ онаго въ послѣдствіи.
Въ безчисленномъ множествѣ бѣдствій, коимъ подверженъ родъ человѣческій, мало такихъ, которыя превзошли бы жестокостью злосчастную участь, испытанную, по опредѣленію судебъ, экипажемъ корабля Гровенора. Всякое кораблекрушеніе, даже и сопровождаемое наименѣе пагубными слѣдствіями, есть уже бѣдствіе, наполняющее сердце ужасомъ! Но можно ли сравнить мгновенную смерть съ горестнымъ положеніемъ тѣхъ несчастныхъ, которые должны бороться съ голодомъ, жаждою, наготою; которые спаслись отъ разъяренныхъ волнъ для того только, чтобъ сражаться съ свирѣпыми хищными звѣрями, и еще съ свирѣпѣйшими и тѣхъ, дикими народами, которые, бывъ отлучены отъ просвѣщеннаго міра, продолженіе своей жизни почитаютъ только продолженіемъ мукъ, на смертномъ одрѣ претерпѣваемыхъ!
Корабль Гровеноръ, возвращаясь въ Англію, отправился йзъ порта Тринкомалея 13-го Іюня 1782 года, и не встрѣтилъ ничего достопримѣчательнаго до 4-го Августа: пагубный день его крушенія!
Послѣднія двое сутокъ предъ тѣмъ погода была бурная и пасмурная, лишившая офицеровъ способа опредѣлить мѣсто свое астрономическими наблюденіями, а близость корабля къ берегу подвергла оный дѣйствію сильнаго теченія, которое произвело въ счисленіи погрѣшность, сдѣлавшуюся причиною его гибели. Начальникъ, Капитанъ Коксонъ, за нѣсколько часовъ до нашествія корабля на мель, утверждалъ, что, по его счисленію, они находились, по крайней мѣрѣ, не менѣе ста лигъ {Триста миль италіянскихъ: какая пагубная ошибка! Невѣроятно, чтобъ эта разность могла произойти въ нѣсколько дней отъ одного теченія; надобно думать, что причиною оной была ошибка въ вычисленіи. Это весьма часто случается на корабляхъ, гдѣ одинъ вычисляетъ, а не многіе, которые могли бы свои выводы сравнивать и повѣрять другъ друга. Этой предосторожности всегда должно держаться, когда только можно. Прим. перев.} отъ берега, и это увѣреніе повергло несчастный экипажъ въ пагубную безпечность!
Одинъ изъ вахтенныхъ матросовъ (Джонъ Гаинсъ), находившійся на марсѣ, яервый увидѣлъ бурунъ передъ носомъ, и спросилъ своихъ товарищей, не правда ли, что волненіе впереди походитъ на береговой прибой. Увидѣвъ это, они увѣряли его, вопреки капитанскому объявленію, что это точно берегъ, и немедленно сообщили о томъ старшему вахтенному офицеру; но молодой человѣкъ, полагаясь на счисленіе, только смѣялся надъ пустымъ, по его мнѣнію, страхомъ. Тогда одинъ изъ матросовъ бросился къ каюту, и увѣдомилъ обо всемъ происходящемъ на шканцахъ самого капитана, который въ минуту выскочилъ наверхъ, и приказалъ поворачивать чрезъ фордевиндъ. Но прежде нежели приказаніе было исполнено, корабль ударился килемъ о дно. Жестокій ударъ разбудилъ весь экипажъ, и какъ пассажиры, такъ и служители немедленно выбѣжали наверхъ.
Капитанъ старался успокоить пассажировъ, и уговаривалъ ихъ, чтобъ они ничего не боялись. Но приказанію его, смѣрили воду въ льялѣ, и нашли, что въ кораблѣ течи не было; но это произошло оттого, что корма стояла на каменьяхъ выше носовой части; а вскорѣ послѣ того открылось, что крюйтъ-камера была полна воды. Между тѣмъ вѣтеръ сдѣлался съ берега, и произвелъ въ пассажирахъ ужасный страхъ: они боялись, чтобъ корабль не унесло въ море; въ такомъ случаѣ они лишились бы всѣхъ средствъ къ спасенію. Капитанъ приказалъ срубить мачты; отчего, однако жъ, корабль не получилъ ни какого облегченія: онъ стоялъ на каменьяхъ не далѣе одного кабельтова отъ берега, и не было ни какой надежды спять его.
Это страшное приключеніе навело на многихъ необыкновенную робость и отчаяніе, до того даже, что нѣкоторые потеряли умственныя свои способности. Но Офицеры, сохранившіе присутствіе духа, тотчасъ приступили къ построенію плота, на которомъ хотѣли переправить на берегъ женщинъ, дѣтей и больныхъ. Между тѣмъ трое отважныхъ матросовъ, взявъ каждый около себя конецъ дипъ-лотѣлиня, пустились къ берегу вплавь; одинъ утонулъ, а двое выплыли, и помощью лотлиней взяли на берегъ конецъ кабельтова, который закрѣпили за каменья: причемъ помогало имъ жители, во множествѣ собравшіеся на берегу, чтобъ видѣть такое необыкновенное для нихъ зрѣлище.
Когда плотъ былъ готовъ и спущенъ на воду, тогда сошли на него четверо матросовъ, чтобъ принимать и сажать на него дамъ; но едва успѣли они спуститься на плотъ, какъ онъ повернулся низомъ вверхъ, отъ разрыва перленя, на коемъ онъ держался у борда, отчего трое изъ нихъ потонули. Послѣ этого несчастнаго случая, каждый сталъ помышлять о своемъ собственномъ спасеніи. Въ это время большой катеръ и ялъ были уже разбиты буруномъ, слѣдовательно экипажу оставался только одинъ способъ спасти себя: посредствомъ кабельтова, закрѣпленнаго на каменьяхъ, перебираться другъ за другомъ съ корабля на берегъ. Этимъ способомъ многіе счастливо достигли берега, а около пятнадцати человѣкъ потонули.
Вскорѣ потомъ корабль переломился надвое у самой гротъ-мачты. Къ счастію, вѣтеръ тогда перешелъ въ прежнюю сторону, и дулъ прямо на берегъ; это обстоятельство доставило возможность спастись оставшимся на кораблѣ. Всѣ они собрались на ютъ, ибо корабль стоялъ, кормою къ берегу. Вѣтеръ и волненіе, сильно дѣйствуя на переломившійся корабль, скоро раздѣлилъ корму на части, изъ коихъ ютъ и правая галерея, съ бывшими на нихъ людьми, приплыли на мелководье къ самому берегу; тогда всѣ бѣдствующіе, даже дамы и дѣти, вышли на берегъ благополучно; ибо другія части корабля, пресѣкая волненіе, уменьшали силу буруновъ. При семъ случаѣ лишились жизни только одинъ поваръ и негръ, которые, напившись пьяны, не помнили сами себя.
Экипажъ вышелъ на берегъ вскорѣ по наступленіи ночи, а вечеромъ жители удалились на холмы и не безпокоили его. Англичане развели огонь корабельными обломками и поужинали, набравъ по берегу кое-какихъ съѣстныхъ припасовъ, съ корабля же выкинутыхъ. Изъ парусовъ, прибитыхъ буруномъ къ берегу, поставили они двѣ палатки, въ коихъ помѣстили женщинъ, дѣтей и больныхъ, а всѣ прочіе ходили подлѣ воды и сбирали все, что имъ попадалось и было, въ нынѣшнемъ ихъ положеніи, для нихъ нужно.
Поутру 5-го числа жители возвратились къ берегу, и начали, безъ всякихъ околичностей, отнимать у Англичанъ все, что имъ нравилось. Такіе поступки устрашили ихъ, а особливо дамъ, которыя боялись, чтобъ они не причинили имъ какого либо личнаго оскорбленія; но примѣтивъ, что дикіе довольствовались грабежемъ, успокоились.
Весь слѣдующій день Англичане употребили на собираніе вещей, нужныхъ для путешествія ихъ къ Мысу Доброй Надежды, къ которому они, по неблагоразумію своему, рѣшились пуститься. Предпріятіе это, навлекшее на нихъ ужаснѣйшія бѣдствія, ничѣмъ не можетъ быть оправдано. Изъ остатковъ разбитаго корабля, они удобно могли построить судно, способное вмѣстить всѣхъ ихъ съ достаточнымъ количествомъ запасовъ, для перехода къ ближайшему голландскому селенію, котораго они могли достичь безъ малѣйшей опасности. Великія бѣды, однако жъ, лишаютъ людей присутствія духа и обыкновеннаго благоразумія; это самое случилось съ экипажемъ корабля Гровенора: они, избѣжавъ отъ гибели на морѣ, страшились опять ввѣрить судьбу свою непостоянной стихіи, и не размышляя ни мало о послѣдствіяхъ, рѣшительно заключили, что одно лишь береговое путешествіе къ Мысу Доброй Надежды можетъ послужить къ ихъ спасенію.
Собранные ими запасы состояли изъ двухъ бочекъ муки, одной кадки соленой свинины и небольшаго количества арака, который однако жъ капитанъ приказалъ вылить, опасаясь, чтобъ жители не отняли его и не перепились; въ такомъ случаѣ природная ихъ свирѣпость сдѣлалась бы еще больше, и они, въ пьяномъ образѣ, могли бы покуситься на такія жестокость, отъ которыхъ трезвые воздерживались
Капитанъ Коксонъ, собравъ весь экипажъ, раздѣлилъ съѣстные припасы каждому человѣку поравну, а потомъ спросилъ ихъ, согласны ли они ему повиноваться, или желаютъ выбрать надъ собою другаго начальника; на это всѣ до одного человѣка единогласно подчинили ему себя по прежнему. Послѣ сего онъ имъ объявилъ, что но его расчету, со всевозможною точностью сдѣланному, они могутъ достичь голландскихъ селеній въ пятнадцать или шестнадцать дней. Въ семъ счисленіи капитанъ немного ошибся, ибо въ послѣдствіи открылось, что Гровеноръ погибъ на берегахъ Кафраріи, между широтами 27° и 28°; а какъ голландскія селенія простираются до 31 градуса широты, то Англичане и дѣйствительно могли бы совершить предстоявшій имъ переходъ въ означенное капитаномъ время, если бъ не попрепятствовали большія рѣки.
7-го числа выступили они въ путь, кромѣ одного престарѣлаго солдата, который, будучи хромъ, предпочелъ лучше ввѣрить будущую свою участь дикимъ, чѣмъ умереть на дорогѣ отъ изнуренія и голода. Нѣкоторые изъ жителей остались на берегу подлѣ корабля, а другіе послѣдовали за Англичанами, и время отъ времени отнимали у нихъ разныя вещи, привлекавшія на себя ихъ вниманіе, а иногда бросали въ нихъ каменьями. Прошедши нѣсколько миль, встрѣтились они съ артелью дикихъ, состоявшею изъ тридцати человѣкъ, въ числѣ коихъ находился одинъ, по имени Троутъ, умѣвшій говорить по-голландски; онъ быль, какъ послѣ открылось, бѣглый невольникъ, осужденный за разныя преступленія на Мысѣ Доброй Надежды. Дикіе имѣли лица, вымазанныя красною краской, и связывали волосы наподобіе сахарной головы. Троутъ, узнавъ отъ Англичанъ, кто они и куда тли, увѣдомилъ ихъ, что на пути своемъ къ мысу, они должны будутъ встрѣтить неизъяснимыя препоны отъ жителей, дикихъ звѣрей и свойства земли.
Хотя извѣстіе это не послужило къ ихъ утѣшенію, но они не оставили своего предпріятія, и хотѣли уговорить Троута быть ихъ путеводителемъ, на что однако жъ никакими обѣщаніями, ни какими лестными для него видами, не могли его склонить. Послѣ того шли они еще четыре или пять дней, будучи преслѣдуемы жителями, которые каждый день что нибудь у нихъ отнимали, но на ночь обыкновенно удалялись.
На пути Англичане видѣли много селеній, отъ которыхъ старались удаляться, чтобы избѣжать оскорбленій отъ дикихъ. Спустившись въ глубокую лощину, встрѣтили они трехъ Кафровъ, вооруженныхъ копьями, которыя приставили они къ груди капитана. Этотъ поступокъ до того раздражилъ его, что онъ, вырвавъ у одного изъ нихъ копье, изломалъ въ куски. Кафры, не показавъ ни малѣйшаго вида огорченія или досады, немедленно удалились; но на другой день, когда Англичане приблизились къ одному большому селенію, котораго нельзя имъ было миновать, встрѣтили ихъ эти три человѣка съ тремя или четырьмя стами своихъ единоземцевъ, вооруженныхъ копьями и щитами. Кафры напали на Англичанъ; сначала ихъ грабили, а потомъ стали бить.
Англичане, полагая, что ихъ хотятъ перебить до смерти, рѣшились защищаться до послѣдней крайности; составили каре, помѣстивъ женщинъ и дѣтей въ средину, и будучи въ числѣ отъ осьмидесяти до девяносто человѣкъ, добрались до возвышеннаго мѣста, и дали такой отпоръ жителямъ, что скоро принудили ихъ отступить и помириться съ ними. Въ утвержденіе мира, Англичане срѣзали съ кафтановъ пуговицы, и подарили Кафрамъ, которые вскорѣ послѣ того оставили ихъ въ покоѣ, и уже невозвращались. Убитыхъ ни съ которой стороны не было, но многіе были ранены.
Въ слѣдующую ночь они были встревожены ревомъ львовъ, тигровъ и другихъ хищныхъ звѣрей; это заставило ихъ развести огонь и во всю ночь имѣть вокругъ сильную стражу, чтобъ не подпустить къ себѣ слишкомъ близко такихъ опасныхъ гостей. Не взирая на всѣ эти предосторожности, звѣри стадами приближались на такое разстояніе, что ужаснымъ своимъ ревомъ въ продолженіе всей ночи содержали бѣдныхъ Англичанъ въ безпрестанномъ страхѣ. Каково было положеніе дамъ, нѣжно воспитанныхъ, и привыкшихъ къ спокойной и роскошной жизни!
Поутру они опять встрѣтили Троута; онъ успѣлъ уже побывать на разбитомъ кораблѣ, и набрать тамъ множество мѣдныхъ и желѣзныхъ вещей, съ которыми возвращался въ свое жилище. Онъ предостерегалъ ихъ, чтобъ они впередъ не противились дикимъ, ибо безъ достаточнаго оружія, сопротивленіе ихъ не можетъ послужить ни къ чему иному, какъ только къ большему противъ себя ожесточенію жителей, которые будутъ стараться увеличить препятствія, и безъ того уже едва преодолимыя. Давъ сей совѣтъ, Троутъ разстался съ ними вторично.
Прошедши нѣкоторое разстояніе въ продолженіе дня, ночь рѣшились они провести подлѣ одной глубокой лощины; страшный ревъ и вой звѣрей, не взирая на огонь и стражу, лишали ихъ покоя.
Продолжая многотрудное свое путешествіе, Англичане, въ слѣдующій день, встрѣтились съ сильною артелью жителей, которые на нихъ напали и кое-что у нихъ отняли; между прочимъ при семъ случаѣ, лишились они огнива, кремня и коробочки съ трутомъ. Потеря эта была невозвратна; она заставила ихъ поочереди нести съ собою обгорѣлое полѣно съ огнемъ. Дикіе преслѣдовали ихъ до самой ночи, и предъ тѣмъ, какъ надобно было имъ удалиться, еще разъ напали на Англичанъ и отняли у мужчинъ часы, а у дамъ брилліантовыя вещи, которыя были спрятаны у нихъ въ волосахъ. Сопротивленіе было тщетно; тѣ, которые противились дикимъ, получали отъ нихъ болѣе оскорбленій, и даже побои.
Ночь провели они подлѣ небольшой рѣки, а поутру перешли чрезъ нее. Теперь съѣстные запасы у нихъ почти всѣ вышли; а какъ женщины и дѣти много ихъ останавливали, то матросы начали роптать, повидимому рѣшась итти отдѣльно. Ропотъ былъ причиною, что они раздѣлились на двѣ партіи: одну составили капитанъ, первый офицеръ съ женою, третій офицеръ, коммиссаръ, лекарь, пассажиры: Г. Лоджи, Полковникъ Джемсъ съ супругою, Г. и Г-жа Госи, Г. Нюманъ и пятеро дѣтей. Они согласились не разлучаться, и пассажиры склонили щедрыми обѣщаніями нѣсколько, человѣкъ матросовъ имъ сопутствовать.
Въ другой партіи находились второй офицеръ Г. Шау, четвертый Г. Троттеръ, пятый Г. Гарисъ; пассажиры Гг. Вилліамсъ, Тейлоръ, д'Эспинетъ, и нѣсколько другихъ; всего, со слугами и матросами, сорокъ три человѣка. Одинъ малолѣтный мичманъ лѣтъ осьми отроду, по имени Лау, не имѣя въ партіи ни кого родныхъ, со слезами сталъ просить офицеровъ не покидать его; они сжалились надъ бѣднымъ дитятею, и согласились нести его по очереди.
Это раздѣленіе было столь же пагубно и жестоко, сколь и неблагоразумно. Вскорѣ, однако жъ, они опять сошлись при одной большой рѣкѣ, которая на нѣсколько времени задержала партію втораго Офицера. Это доставило имъ великое удовольствіе, и они во весь сей день и часть слѣдующаго шли вмѣстѣ.
Теперь Англичане пришли въ большое селеніе, гдѣ нашли Троута, который представилъ имъ свою жену и дитя, и выпросилъ для нихъ кусокъ свинины. Онъ объявилъ, что здѣсь его мѣстопребываніе, и опять повторилъ, что жители не позволятъ ему съ ними отправиться, если бъ онъ и желалъ того;, но охотно сообщилъ имъ разныя свѣдѣнія касательно ихъ пути; за что Англичане прилично его наградили. Впрочемъ, хотя съ одной стороны они сожалѣли, что онъ не соглашался быть ихъ провожатымъ, но съ другой, это, вѣроятно, было къ лучшему, ибо злодѣянія его, какъ послѣ стало извѣстно, были такъ велики, что отъ него можно было навѣрно ожидать измѣны и всего худшаго.
Во время разговора Англичанъ съ Троутомъ, дикіе окружили ихъ, и послѣ слѣдовали за ними во множествѣ до самаго вечера. Эту ночь обѣ партіи провели вмѣстѣ; но, къ несчастію, тѣ общія имъ бѣдствія, которыя долженствовали соединить ихъ тѣснѣйшею дружбой, были причиною вражды и несогласія между ими.
Недостатокъ въ пищѣ заставилъ одинъ небольшой отрядъ отправиться къ морскому берегу, чтобъ поискать раковинъ; посланные набрали нѣсколько устрицъ, улитокъ и проч., которыя раздѣлены были между дамами, дѣтьми и больными, ибо наступившій приливъ не позволилъ набрать достаточнаго количества для всѣхъ. Эта скудная пища не могла утолить голода, но только возбудила его болѣе" Около полудня подошли они къ небольшому селенію, гдѣ встрѣтилъ ихъ старикъ, вооруженный копьемъ, которое онъ навелъ въ нихъ, и въ то же время ртомъ произвелъ стукъ, въ подражаніе ружейному выстрѣлу. Изъ этого обстоятельства Англичане заключили, что онъ зналъ огнестрѣльное оружіе, и безпокоился, чтобъ они не перестрѣляли его стада, которое онъ тотчасъ загналъ въ околицу, сдѣланную нарочно для скота на ночное время. Обезпечивъ свое стадо, старикъ не заботился болѣе объ Англичанахъ, но другіе обыватели селенія поступали съ ними весьма дурно.
Наконецъ, настало время послѣдняго разлученія двухъ партій: онѣ разстались навѣки! Принятіе этой мѣры оправдывали они, повидимому, основательными причинами, полагая, что, идучи разными путями и въ меньшемъ числѣ, не могутъ они возбудить столько подозрѣнія и зависти въ дикихъ, какъ путешествуя вмѣстѣ, и будутъ въ состояніи удобнѣе доставать пищу. Но, въ замѣнъ сихъ мнимыхъ выгодъ, они ослабили свои силы, и лишились взаимнаго подкрѣпленія; потеряли довѣренность и уваженіе къ одному общему всѣмъ начальнику, который, своею властію и благоразумными распоряженіями, могъ бы ихъ направлять къ одной полезной цѣли, и заставить дѣйствовать всѣхъ единодушно. Не имѣя же надъ собою начальника, всѣ они раздѣлились по прихотямъ и пустымъ временнымъ выгодамъ на разныя мелкія партіи къ общей своей гибели. Но при всемъ томъ, прощаніе ихъ было чувствительно и не безъ слезъ: общее всѣмъ несчастіе уничтожило между ими различіе чиновъ и состояній, и они не иначе себя считали, какъ друзьями и братьями.
Отъ сего времени участь капитана и его сопутниковъ почти вовсе неизвѣстна. Воображеніе едва ли можетъ представить бѣдствія, ужаснѣе тѣхъ, которыя долженствовали испытать слабыя, нѣжно воспитанныя женщины и невинныя дѣти. Изъ описанія пережившихъ свое несчастіе и по другимъ въ послѣдствіи времени пріобрѣтеннымъ свѣдѣніямъ, съ вѣроятностью можно заключить, что смерть прекратила ихъ злосчастное бытіе; но можетъ быть, нѣкоторымъ изъ нихъ опредѣлено судьбою влачить между дикими жизнь, стократно несноснѣйшую, чѣмъ самая смерть.
Распростившись, обѣ партіи отправились въ путь; та изъ нихъ, которая избрала своимъ путеводителемъ втораго Офицера, шла до самаго вечера; потомъ, достигнувъ удобнаго мѣста, разложила огонь, и провела ночь довольно покойно.
Въ слѣдующій день прошли они, по догадкѣ, около тридцати миль; встрѣтили многочисленныя партіи жителей, которые не сдѣлали имъ ни малѣйшей обиды. На закатѣ солнца приблизились они къ обширному лѣсу, но войти въ него не отважились, чтобъ не сбиться съ пути, а провели ночь на самомъ рубежѣ лѣса въ безпрестанномъ безпокойствѣ и страхѣ отъ хищныхъ звѣрей, которые во всю ночь ревѣли подлѣ ихъ ужаснымъ образомъ.
На другой день Англичане шли до полудня безъ всякой пищи, кромѣ щавелю и неизвѣстныхъ имъ ягодъ, которыя они не боялись ѣсть, потому что птицы ихъ клевали, а въ полдень, подошедши къ одному каменистому мысу, нашли нѣсколько раковинъ, которыми утоливъ голодъ, пустились далѣе, и не встрѣтивъ во весь день ни одного человѣка, расположились ночевать на берегу весьма большой рѣки.
Рѣка была слишкомъ глубока, а изъ Англичанъ многіе не умѣли плавать; по этому рѣшились они, для отысканія брода, итти вверхъ по ней, и съ утра пустились въ дорогу. По берегу прошли они нѣсколько селеній, обитатели коихъ отъ страха не могли подать имъ ни какой помощи. Наконецъ странники наши, пройдя довольно большое разстояніе, и не сыскавъ мелководнаго мѣста, положили сдѣлать плотъ. Предпріятіе это увѣнчалось полнымъ успѣхомъ.
Переѣхавъ чрезъ рѣку, они удалились отъ берега, и три дня не видали моря; въ это время они питались однимъ щавелемъ и водою. Голодъ заставилъ ихъ опять приблизиться къ морскому берегу, гдѣ, по счастію, нашли они изобиліе раковинъ, коими могли подкрѣпить себя.
Послѣ того шли они вдоль берега, слѣдуя всѣмъ его излучинамъ, три или четыре дня, не претерпѣвъ отъ жителей ни какого оскорбленія. Въ это время прошли они сквозь густой лѣсъ, въ которомъ, можетъ статься, никогда небывала нога человѣческая, и будучи утомлены столь многотруднымъ путешествіемъ, голодомъ и жаромъ, Англичане пришли въ совершенное изнеможеніе, и когда они едва были въ состояніи кое-какъ тащиться, въ то время достигли вершины небольшой горы. Здѣсь они ночевали, и имѣли удовольствіе видѣть предъ собою пространную долину, съ извивающимся по ней ручьемъ; но какъ дикіе звѣри приходили обыкновенно къ нему пить, то ночной ихъ ревъ не мало безпокоилъ бѣдныхъ Англичанъ.
Поутру одинъ изъ путешественниковъ взлѣзалъ на высокое дерево для обозрѣнія изгибовъ морскаго берега; послѣ того отправились они далѣе, и при наступленіи ночи, опять вошли въ густой лѣсъ, которымъ скоро пробрались по тропинкѣ, выбитой звѣрями, и вышли на морской берегъ. Здѣсь расположились они ночевать, развели огни и набрали устрицъ, которыя принуждены были класть въ огонь, чтобъ открыть ихъ, ибо во всей партіи не было ни одного ножа. Мѣсто ночлега было покойно, только не могли они сыскать прѣсной воды.
На другой день путешественники были обрадованы мертвымъ китомъ, найденнымъ ими на морскомъ берегу. По неимѣнію ножей, не могли они въ полной мѣрѣ воспользоваться этою находкой. Впрочемъ, не взирая на голодъ, многіе изъ нихъ чувствовали отвращеніе въ сей пищѣ; напротивъ того, другіе расклали на огромномъ животномъ огни, и такимъ средствомъ поджаривъ мясо, вырѣзали оное раковинами, и ѣли съ большимъ удовольствіемъ.
Теперь представились ихъ взоромъ прекрасныя, обширныя долины, которыя породили въ нихъ надежду, что бѣдствія ихъ приближаются къ концу; они думали, что достигли уже сѣверныхъ предѣловъ Голландскихъ колоній. Здѣсь возникли между сими несчастными людьми новыя несогласія: одни хотѣли пуститься внутрь земли, а другіе настаивали въ прежнемъ своемъ планѣ держаться близъ взморья.
Послѣ продолжительнаго и жаркаго спора, раздѣлились они опять на партіи: Гг. Шау и Гарисъ, четвертый и пятый офицеры; Гг. Вилліамсъ и Тейлоръ, Капитанъ Талботъ и мотросы, числомъ двадцать два человѣка, составили одну партію, которая пустилась пояерегъ долинъ, прочь отъ берега, а въ другой находились тимерманъ, коммиссаръ, Гг. Эспинеттъ и Оливеръ, и двадцать четыре человѣка матросовъ; эта партія пошла по берегу.
Партія, пустившаяся внутрь земли, шла три дня по прекраснымъ долинамъ, гдѣ попадалось ей множество оставленныхъ скотныхъ изгородовъ. Въ это время единственную пищу путешественниковъ составляли ягоды, щавель и устрицы, которыя они несли съ собою. Вскорѣ голодъ заставилъ ихъ опять направить путь къ морскому берегу, гдѣ, какъ и прежде, нашли они изобильный запасъ въ устрицахъ и раковинахъ разныхъ другихъ родовъ. Когда эта партія, вскорѣ по разлученіи съ другою, поднималась на крутую гору, Капитанъ Талботъ, жалуясь на чрезмѣрную усталость, часто останавливался для отдохновенія; товарищи его сначала, изъ снисхожденія къ его состоянію, также останавливались, и поджидали его; но теперь, увидѣвъ, что онъ ихъ много задерживалъ, а силы его часъ отъ часа ослабѣвали, рѣшились его оставить; удаляясь отъ него, они видѣли въ послѣдній разъ Капитана Талбота и вѣрнаго его слугу, Блера, сидѣвшихъ въ молчаніи другъ подлѣ друга: оба они пропали безъ вѣсти.
Переночевавъ у взморья, пришли они въ полдень на другой день къ небольшой рѣкѣ, на берегу коей нашли двухъ человѣкъ тимермановой партіи; люди эти не умѣли плавать, а потому и принуждены были отстать. Ни какими словами нельзя выразить радости несчастныхъ, когда они встрѣтили своихъ товарищей.
? Съ великимъ трудомъ переправились они чрезъ рѣку, и путешествуя еще четыре дня, прибыли къ другой рѣкѣ, столь широкой, что никто изъ нихъ не отваживался плыть чрезъ нее. Не имѣя способовъ устроить переправу, пошли они вдоль рѣки, въ надеждѣ найти мелководье. На этомъ пути попалось имъ селеніе, одинъ изъ жителей коего показалъ имъ нѣкоторыя вещицы изъ внутренняго хода часовъ, полученныя имъ отъ людей тимермановой партіи за молоко. Г. Шау думалъ симъ средствомъ открыть весьма прибыльной торгъ съ жителями, и для того, изломавъ свои часы, предложилъ имъ нѣсколько кусочковъ за теленка; дикіе тотчасъ согласились, но лишь получили вещи, угнали теленка въ поле, и ни мало не заботились о выполненіи условія.
Нѣсколько дней шли они вдоль рѣки, и проходили чрезъ многія селенія, не видавъ отъ жителей ни какихъ непріязненныхъ поступковъ, доколѣ не достигли мѣста, гдѣ могли, по мнѣнію ихъ, удобно переѣхать чрезъ рѣку. На плоту, кое-какъ связанномъ, переправились всѣ они благополучно, кромѣ помянутыхъ двухъ человѣкъ тимермановой партіи; они боялись отважиться на переѣздъ, сопряженный съ большою опасностью, остались, и послѣ никогда ничего объ нихъ не было слышно.
Переѣхавъ чрезъ рѣку, Англичане направили свой путь косвенно къ морскому берегу, котораго достигли около полудня въ третій день, а на другой день поутру, при отливѣ, набрали раковинъ, позавтракали и отправились далѣе.
На сегодняшнемъ переходѣ встрѣтились они съ партіею дикихъ, которые, повидимому, принадлежали къ особенному народу отъ тѣхъ, коихъ они видѣли прежде. Дикари сіи нападали на Англичанъ и били ихъ до того, что они принуждены были скрыться отъ нихъ въ лѣсу; и когда дикіе удалились, тогда они собрались и опять пошли по берегу. Вскорѣ послѣ того примѣтили они на пескѣ слѣды человѣческіе, и заключили изъ этого, что товарищи ихъ были недалеко отъ нихъ впереди. Чтобъ настичь ихъ, съ радостію удвоили они шаги свои, но вскорѣ потеряли слѣды между каменьями и въ травѣ.
Спустя нѣсколько времени, пришли они къ рѣкѣ, не широкой, но довольно глубокой, чрезъ которую переѣхали на плоту безъ всякаго приключенія. Ничего примѣчательнаго не случилось съ ними въ теченіе двухъ слѣдующихъ сутокъ, подъ исходъ коихъ догнали они тимерманову партію, которая, въ продолженіе ихъ разлуки, гораздо болѣе потерпѣла, нежели они. Тимерманъ умеръ отъ ягодъ неизвѣстнаго имъ растенія; Гг. Эспинеттъ и Оливеръ отъ усталости не могли долѣе держаться съ своими товарищами, и оставлены ими на волю Провидѣнія; но бѣдный мальчикъ Лау находился съ ними; онъ переносилъ всѣ труды съ удивительною твердостью.
Вскорѣ послѣ ихъ соединенія, нашли они на песчаномъ морскомъ берегу двѣ толстыя доски; въ каждой изъ нихъ было по одному большому гвоздю. Это показывало, что какой нибудь европейскій корабль недавно находился у здѣшнихъ береговъ, или, что они были недалеко отъ голландскихъ селеній. Гвозди составляли для нихъ драгоцѣнную находку: посредствомъ камней сдѣлали они ихъ плоскими, дали имъ видъ ножей, и заострили.
Чрезъ короткое время пришли они къ другой рѣкѣ, на берегахъ коей нашли прѣсную воду, а потому и расположились тутъ провести ночь. Поутру переправились черезъ рѣку, и вскорѣ нашли на мертваго кита. Это чрезвычайно ихъ радовало, доколѣ не увидѣли они большой партіи жителей, вооруженныхъ копьями и къ нимъ приближавшихся; но дикіе, увидѣвъ бѣдственное состояніе путешественниковъ, обошлись съ ними миролюбиво и успокоили ихъ; а одинъ изъ нихъ былъ столь добръ, что одолжилъ имъ своего копья, помощію коего и двухъ бывшихъ у нихъ ножей нарѣзали они нѣсколько кусковъ китовины про запасъ.
Пришедши на слѣдующій день къ рѣкѣ, съ горестью принуждены они были оставить еще одного изъ своихъ товарищей, который, лишась силъ, никакъ не могъ за ними слѣдовать. Имѣя хорошій запасъ китоваго мяса, они шли сряду четыре дня; надобно знать, что сначала они вели счетъ днямъ злополучнаго своего странствованія, замѣчая оные на палкахъ; но какъ при переправѣ черезъ рѣки, календари сіи часто терялись, а притомъ въ ихъ положеніи такое времясчисленіе не могло имъ принести ни какой пользы, то они прекратили оное.
Добравшись еще до рѣки, они расположились ночевать. Рѣки дѣлали имъ большое препятствіе, и хотя почти всѣ онѣ въ нѣкоторомъ разстояніи отъ своихъ устьевъ весьма мелководны, по какъ путешественники наши получали главное свое пропитаніе отъ моря, то и принуждены были держаться близъ его, стараясь переправляться чрезъ рѣки при отливѣ.
Слѣдующаго утра погода была немного вѣтряна, а потому нѣкоторые изъ Англичанъ боялись переправиться чрезъ рѣку. Тогда матросъ Гаинсъ и около десяти человѣкъ другихъ, желая нетерпѣливо итти далѣе, пустились вплавь, оставивъ всѣхъ своихъ товарищей, въ числѣ коихъ находился и малолѣтный Лау. Переплывъ на другой берегъ, Гаинсъ и товарищи его шли покуда не достигли мѣста, изобильнаго раковинами, прѣсною водою и дровами. Здѣсь два дня поджидали они своихъ товарищей, но какъ они не являлись, а вѣтеръ продолжалъ дуть крѣпко, то Гаинсъ счелъ безполезнымъ дожидаться робкихъ сопутниковъ, и отправился далѣе.
Находясь нѣсколько часовъ въ пути, нашли они мертваго тюленя, тотчасъ его разрѣзала: часть тутъ же поджаривъ, употребили въ пищу, а все остальное взяли съ собою.
Въ слѣдующее утро, партія, оставшаяся назади, догнала ихъ: теперь она находилась подъ управленіемъ корабельнаго эконома; во время разлуки много претерпѣла отъ жителей, голода и усталости, и лишилась пяти человѣкъ. Хотя число сихъ несчастныхъ безпрестанно уменьшалось, но помышленіе о безпомощномъ ихъ состояніи не имѣло надъ ними ни какого дѣйствія. Они знали, что согласіе, даже и въ счастливыхъ обстоятельствахъ жизни человѣческой, составляетъ главную силу всякаго общества, а раздоры приводятъ оныя въ слабость; но при всемъ томъ, вмѣсто единодушія, необходимаго въ ихъ положеніи, они ссорились между собою безрестанно.
Раздѣливъ на всѣхъ поравну оставшееся у нихъ тюленье мясо, они позавтракали вмѣстѣ, и пошли далѣе. Встрѣтивъ высокую гору, чрезъ которую надлежало имъ перейти, они рѣшились лучше миновать оную, обогнувъ каменный утесъ, мысомъ выдавшійся, на который бурунъ билъ съ чрезвычайною силой. За эту дерзость едва было не заплатили они жизнію, ибо прибой подлѣ утеса былъ такъ великъ, что они, потерявъ весь свой запасъ, едва могли спастись сами. Но чувствительнѣе всего для нихъ была потеря огня, который сохраняли они посредствомъ горящихъ полѣньевъ, и который, при семъ случаѣ, залило волнами: огонь составлялъ главную ихъ защиту отъ хищныхъ звѣрей.
Несчастное это происшествіе, увеличивъ ихъ бѣдствія, довело ихъ до крайней степени отчаянія. Идучи въ безмолвіи и печали, увидѣли они неожиданно нѣсколько женщинъ, которыя тотчасъ отъ нихъ удалились. Подойдя къ мѣсту, гдѣ женщины сидѣли, съ неизъяснимымъ удовольствіемъ нашли они тамъ огонь, на которомъ дикіе пекли раковины.
На другой день пришли они въ небольшое селеніе, гдѣ жители согласились продать имъ молодаго быка за нѣсколько пуговицъ и разныхъ вещицъ изъ часовъ. Мясо Англичане раздѣлили между собою по равнымъ долямъ, а внутренность отдали кафрамъ, которые симъ подаркомъ были чрезвычайно довольны. Путешественники провели ночь недалеко отъ селенія, а поутру переѣхали на плоту чрезъ рѣку, встрѣченную ими на дорогѣ.
До сего времени быкъ этотъ былъ единственною пищей, которую они получили отъ жителей куплею или подаяніемъ, кромѣ молока, которое иногда женщины давали изъ жалости бѣдному Лау. Вообще замѣчено, что между самыми лютыми, варварскими народами, женщины, къ чести сего пола, несравненно человѣколюбивѣе и сострадательнѣе мужчинъ. Впрочемъ никто не заслуживалъ большаго сожалѣнія, какъ этотъ несчастный мальчикъ. Товарищи его пеклись о немъ, какъ о своемъ сынѣ; когда онъ былъ въ силахъ, то шелъ, а когда уставалъ, они несли его поочереди безъ малѣйшаго ропота. Если кто изъ нихъ доставалъ кусокъ пищи, то всегда удѣлялъ часть ему. Отправляясь сбирать раковины, они оставляли его обыкновенно смотрѣть за огнемъ, и это порученіе, не смотря на усталость, боль и ребяческій возрастъ, онъ всегда исполнялъ съ точностью.
Наконецъ вышли они на песчаную степь, и для перехода ея употребили десять дней. На этомъ пути должны они были переправляться чрезъ многія рѣки, и если бъ не имѣли съ собою порядочнаго запаса, то могли бы умереть съ голоду. Впрочемъ имъ попадалось довольно дровъ; прѣсную воду получали они всегда въ изобиліи, когда рыли ямы, и не имѣя причины страшиться жителей, эту часть ихъ пути считали самою покойною.
Изъ степи вошли они въ область новаго народа, который иногда поступалъ съ ними весьма дурно, а иногда пропускалъ безъ всякаго вреда. Достигнувъ опять береговъ Океана, встрѣтились они съ партіею жителей, которые, знаками, совѣтовали имъ держаться далѣе отъ моря. Принявъ этотъ совѣтъ, они вскорѣ пришли въ селеніе, гдѣ находились только женщины и дѣти. Женщины и здѣсь малютку Лау подчивали молокомъ, которое принесли въ корзинкѣ, сплетенной изъ тростника, но столь плотно, что она не пропускала жидкости. Здѣсь Англичане имѣли случай разсмотрѣть хижины дикихъ, и способъ, какимъ они пахтаютъ масло. Кожаный мѣшокъ, наполненный молоткомъ, вѣшаютъ посреди хижины, на концахъ коей стоятъ, другъ противъ друга, два человѣка и безпрестанно толкаютъ мѣшокъ отъ одного къ другому, доколѣ молоко не сгустится и не приметъ вида масла. Съ масломъ мѣшаютъ они сажу, и мажутъ симъ составомъ тѣло, для приданія ему большей мягкости и для предохраненія отъ нестерпимыхъ жаровъ здѣшняго климата.
Пока Англичане здѣсь отдыхали, жители возвратились съ охоты; каждый изъ нихъ принесъ на плечахъ часть оленьяго мяса. Дикіе тотчасъ составили кругъ около пришельцевъ, и смотрѣли на нихъ съ безмолвнымъ удивленіемъ. Удовольствовавъ свое любопытство, принесли они двѣ огромныя чаши молока, и хотѣли продать странникамъ; но какъ имъ нечѣмъ было за него заплатить, то дикіе выпили его сами.
Едва дикари эти успѣли насытиться, какъ вдругъ вскочили и удалились въ сосѣдственную рощу, оставивъ Англичанъ въ страхѣ и недоумѣніи, по причинѣ столь внезапнаго ихъ движенія. Спустя нѣсколько минутъ, они возвратились съ большимъ убитымъ оленемъ. Путешественники просили ихъ удѣлить имъ частицу, но варвары не только не сжалились надъ ними, а напротивъ грозили и гнали ихъ. Удалившись на нѣсколько миль отъ селенія, они расположились ночевать.
Не встрѣтивъ ничего достойнаго примѣчанія, шли они нѣсколько дней сряду; часто встрѣчали жителей съ большими стадами рогатаго скота, просили у нихъ милостыни, но дикіе ничего не хотѣли дать безъ возврата, а имъ нечѣмъ было заплатить, и потому они были довольны только тѣмъ, что жители ихъ не обижали. На берегу одной изъ рѣкъ нашли они три или четыре хижины, въ коихъ были только женщины и дѣти; подлѣ хижинъ находилось на вѣшалахъ большое количество мяса морскихъ животныхъ, развѣшаннаго для сушенія. Женщины были столько жалостливы, что дали имъ частицу, съ которою они удалились на небольшое разстояніе, поѣли и легли спать.
На другой день поутру десятеро матросовъ, въ числѣ коихъ былъ Гаипсъ, переплыли чрезъ рѣку; во всѣ прочіе боялись покуситься на такое предпріятіе. Переплывшіе нашли спящаго тюленя, котораго удалось имъ убить; раздѣливъ мясо поравну, отправились въ путь и шли четыре или пять дней, временно встрѣчая жителей, которые вообще обходились съ ними миролюбиво.
Теперь пришли они къ другой рѣкѣ, чрезъ которую также должны были переправиться вплавь, и недалеко отъ нее нашли мертваго кита. Получивъ такимъ образомъ изобильный запасъ пищи, они рѣшились дождаться здѣсь своихъ товарищей, но пробывъ двое сутокъ безъ успѣха, пошли въ путь. Послѣ они узнали, что товарищи ихъ держались далѣе отъ моря, и опередили ихъ. Взявъ съ собою столько китоваго мяса, сколько были въ состояніи снести, они не заботились о пищѣ, и шли довольно скоро.
Такимъ образомъ путешествовали они съ недѣлю, и нашли на дорогѣ нѣсколько тряпокъ, которыя показали имъ, что сопутники ихъ были у нихъ впереди. Потомъ вступили они въ пространную песчаную степь; но не нашедши подъ вечеръ перваго дня ни дровъ, ни прѣсной воды, чрезвычайно испугались и не знали что дѣлать. Они пребыли въ такомъ отчаянномъ положеніи пока не подошли къ одной довольно глубокой лощинѣ; при спускѣ туда, къ неизрѣченной ихъ радости, увидѣли начертанныя на пескѣ слѣдующія слова: повороти сюда и найдешь много дровъ и воды! Слова эти восхитили ихъ, подобно гласу небесному; они бросились въ лощину, и нашли тамъ воду, дрова и огневище, показавшее имъ, что товарищи ихъ были здѣсь не давно.
Послѣ того шли они еще нѣсколько дней безъ всякаго достопамятнаго приключенія, а потомъ подошли къ весьма утесистому, каменистому мысу, столь далеко выдавшемуся въ морѣ, что онъ пресѣкъ имъ путь, и принудилъ направиться далѣе внутрь земли; къ сему препятствію въ тоже время присоединилось другое горе: съѣстной запасъ ихъ весь издержался, и они должны были бы терпѣть голодъ, если бъ не попалось имъ небольшое озеро, въ которомъ наловили раковъ и улитокъ, а по берегамъ набрали щавелю.
Выступивъ на разсвѣтѣ опять въ дорогу, вошли они въ лѣсъ, гдѣ, къ величайшему ихъ удивленію, увидѣли множество большихъ деревъ, вырванныхъ изъ земли съ корнемъ. Они не могли понять причины сему явленію, доколѣ не усмотрѣли тридцати или сорока превеликихъ слоновъ, выбѣжавшихъ изъ высокой травы. Путешественники нѣсколько минутъ оставались безъ всякаго движенія, и съ ужасомъ взирая на огромныхъ животныхъ, не знали что имъ предпринять: стоять на мѣстѣ или итти далѣе; напослѣдокъ рѣшились поворотить въ сторону, и тѣмъ миновали опасность. Трава, скрывавшая сихъ животныхъ, имѣла до девяти футъ вышины; это странно покажется тѣмъ, кто не знаетъ тропическихъ растеній, но истину сего подтверждаютъ многіе путешественники по Африкѣ, заслуживающіе всякаго вѣроятія.
Въ эту ночь Англичане еще разъ вышли на морской берегъ съ полною увѣренностью, что тотчасъ наловятъ раковинъ и насытятся; но приливъ лишилъ ихъ сей пищи. Между тѣмъ голодъ мучилъ ихъ ужаснымъ образомъ: многіе сдѣлали себѣ подошвы изъ кожи быка, вымѣненнаго у дикихъ; теперь опалили они эти подошвы, и поджаривъ съѣли. Нѣкоторые изъ нихъ, болѣе разборчиваго вкуса, приправили подошвы дикимъ сельдереемъ, и думали, что отъ этого снадобья онѣ были вкуснѣе.
Въ малую воду голодные наши путешественники разсыпались по каменьямъ снискивать себѣ пищу; тутъ усмотрѣли они ясные признаки, что отдѣленіе ихъ партіи, которое было впереди, здѣсь проходило. Чрезъ два дня послѣ сего попалась имъ охотничья партія дикихъ, которая обошлась съ ними миролюбиво, а потомъ встрѣчали они другія партіи, и всѣ онѣ вели себя смирно.
Пройдя двѣ рѣки, и не нашедши подлѣ ихъ ни капли прѣсной воды, вступили они въ самую безплодную страну, гдѣ жители получали все свое пропитаніе отъ звѣриной и рыбной ловли. Каково было въ это время положеніе Англичанъ? Нѣсколько дней уже бѣдные люди ничего не пили, утоляя жажду однѣми ягодами, которыя попадались имъ случайно. Къ счастію ихъ, вскорѣ послѣ сего достигли они области, именуемой собственно Кафраріею, и нашли ее весьма многолюдною и изобильною.
Во все время путешествія ихъ чрезъ эту богатую область, можно сказать, что они умирали съ голоду посреди изобилія. Повсюду находили они величайшія стада быковъ и овецъ, но жители были такъ корыстолюбивы и безчеловѣчны, что не хотѣли дать имъ даромъ ни куска мяса, даже чашки молока; а они не имѣли при себѣ ничего для покупки. Кафры, опасаясь, чтобъ бѣдняки не украли у нихъ какой скотины, строго стерегли стада свои, и даже отгоняли Англичанъ силою и угрозами. Справедливо замѣчаютъ, что во всѣхъ концахъ земли бѣдность не столько почитается несчастіемъ, какъ преступленіемъ, и тотъ кто самъ не въ состояніи ничего дать, тотчасъ будетъ подозрѣваемъ въ намѣреніи тайно взять.
Но Кафровъ европейцы всегда представляли народомъ человѣколюбивымъ и невреднымъ. Какъ согласить эти похвалы съ поступками ихъ къ несчастнымъ нашимъ соотечественникамъ? Развѣ сказать, что они ихъ приняли за Голландцевъ, которые въ это время находились съ Кафрами въ непримиримой враждѣ. Голландцы поступаютъ съ этимъ народомъ самымъ безчеловѣчнымъ образомъ: мудрено ли, что дикари эти смертельно ненавидятъ всѣхъ бѣлыхъ, которыхъ считаютъ жестокими и вѣчными своими непріятелями! Европейцы, поселяясь между просвѣщенными народами, всегда пріобрѣтали любовь или ненависть дикихъ, согласно съ первыми ихъ поступками. Часто случалось, что между множествомъ благомыслящихъ людей, находилось нѣсколько негодяевъ, которые, поведеніемъ своимъ, производили такое впечатлѣніе надъ умами жителей новозанятыхъ мѣстъ, что дѣти природы никогда не могли примириться съ европейцами, и нерѣдко за дерзость одного злодѣя заставляли чувствовать месть свою тысячи добрыхъ людей, истинныхъ друзей своихъ.
Такимъ образомъ, терпя обиды и презрѣніе, путешественники пришли къ рѣкѣ, и переправясь чрезъ нее, встрѣтились съ партіею жителей; одинъ изъ нихъ имѣлъ въ волосахъ, вмѣсто украшенія, кусокъ серебряной пряжки, принадлежавшей корабельному повару. Послѣ уже узнала они, что поваръ, цѣня дорого свои пряжки, обвертѣлъ ихъ въ тряпки, чтобъ утаить отъ жителей; наконецъ голодъ заставилъ его разстаться съ симъ сокровищемъ: онъ изломалъ пряжки, и предложилъ дикимъ за съѣстные припасы; но они, отнявъ у него куски, побили его и прогнали.
Съ партіею Ганасова поступили они также очень сурово и принудили ее итти до полуночи, а отдохнувъ часа два опять продолжать путь до разсвѣта, чтобъ избѣжать побоевъ.
На другой день около полудня бѣдняки нашли прѣсную воду, и надѣялись тамъ же набрать довольно раковинъ, а потому и расположились на семъ мѣстѣ провести ночь. Здѣсь застигла ихъ ужасная буря съ грозою; дождь былъ такъ силенъ, что они нашлись принужденными растянуть и держать парусинные свои кафтаны надъ огнемъ, чтобъ уберечь его. Наутро, въ малую воду, набрали они раковинъ сколько могли, обсушились и пустились далѣе. Въ одномъ большомъ селеніи напали на нихъ жители, и прибили ихъ чрезвычайно больно, такъ, что одинъ изъ нихъ умеръ, а многіе были изранены. Ганансъ былъ раненъ въ ногу и такъ избитъ, что упалъ безъ чувствъ; товарищи его думали, что онъ умеръ, и оставили его; но, къ величайшей ихъ радости, онъ догналъ ихъ на дорогѣ.
Послѣ этого Англичане уже не видали жилищъ дикихъ, вступивъ въ песчаную степь, въ которой могли питаться съ великимъ трудомъ. Пройдя эту пустыню, пришли они къ весьма большой рѣкѣ, называемой (какъ послѣ они узнали отъ Голландцевъ) рѣкою Ботмановъ. Здѣсь нашли они одного изъ своихъ товарищей, Томаса Люиса, котораго, за болѣзнію, оставили на дорогѣ; но онъ, получивъ облегченіе, держался далѣе во внутренность земли, и достигъ сего мѣста прежде ихъ. На пути видѣлъ множество хижинъ, жители ихъ, въ нѣкоторыхъ, давали ему молока, а отъ другихъ отгоняли съ побоями! Не будучи въ состояніи переправиться чрезъ рѣку, онъ рѣшился возвратиться къ ближайшему селенію и отдаться на волю жителей; жить или умереть, теперь было для него равно. Товарищи тщетно уговаривали его оставить это намѣреніе, стараясь ободрить его увѣреніемъ, что скоро достигнутъ Мыса Доброй Надежды; но этотъ человѣкъ уже испилъ до дна чашу горести и отчаянія, которыя ослабили его духъ и тѣло. Не внимая ни какимъ убѣжденіямъ своихъ товарищей, Люисъ отправился къ дикимъ, и противъ всякаго чаянія, получилъ отъ нихъ помощь, которая спасла ему жизнь и свободу, какъ будетъ сказано въ послѣдствіи.
Про видѣніе послало имъ мертваго кита, найденнаго на морскомъ берегу. Они взяли съ собою столько мяса, сколько могли снести. Теперь, избавясь отъ нападеній жителей, они страшились хищныхъ звѣрей, которыхъ въ этой странѣ болѣе, нежели въ другихъ частяхъ Африки.
Въ четвертый день послѣ переправы чрезъ рѣку Ботмановъ, догнали они корабельнаго эконома и малолѣтнаго мичмана Лау, который все еще былъ въ силахъ переносить труды, несоразмѣрные его возрасту. Отъ нихъ узнали, что за нѣсколько часовъ предъ ихъ соединеніемъ, умеръ купоръ и зарытъ въ пескѣ; но когда Гаинсъ и экономъ пришли на то мѣсто, то, къ удивленію и ужасу своему увидѣли, что тѣло было унесено какимъ нибудь звѣремъ, слѣды коего, равно какъ и тѣла, были примѣтны на пескѣ.
Гаинсова партія снабдила эконома и Лау китовымъ мясомъ; потомъ шли они дней восемь или десять вмѣстѣ. Наконецъ пришли къ каменистому мысу, и какъ весь запасъ китоваго мяса у нихъ вышелъ, то рѣшились обойти мысъ по берегу, чтобъ поискать пищи при взморьѣ. Это завело ихъ такъ далеко, что они принуждены были провести ночь на каменьяхъ, гдѣ вовсе не было прѣсной воды, кромѣ небольшаго количества весьма осолодковой. Поутру экономъ и Лау захворали и не могли итти далѣе, а потому вся партія согласилась остаться на мѣстѣ еще на сутки. Холодъ, происходившій отъ камня, на которомъ они спали, подѣйствовалъ на здоровье всѣхъ ихъ: но первые двое занемогли трудно; почему Гаинсъ и вся его партія рѣшились подождать еще день, а если тогда здоровье ихъ не возстановится, оставить ихъ. Но судьба не опредѣлила имъ испытать жестокихъ сердечныхъ терзаній, которое почувствовали бы они покидая несчастныхъ своихъ товарищей; смерть прекратила жизнь и вмѣстѣ съ нею всѣ мученія бѣднаго Лау; онъ лежалъ у огня во всю дочь, а когда на разсвѣтѣ товарищи хотѣли дать ему завтракать и стали будить, нашли его мертвымъ: бѣдный ребенокъ испустилъ духъ тихо и покойно. Смерть его чрезвычайно огорчила все общество страдальцевъ, а наиболѣе эконома, который имѣлъ отеческое попеченіе о семъ достойномъ жалости невинномъ мальчикѣ; онъ горько плакалъ надъ его тѣломъ, отъ котораго едва могли его оттащить, когда они стали отправляться въ путь.
Пройдя немного, одинъ изъ матросовъ попросилъ пить; ему дали полную раковину воды, потомъ другую; выпивъ послѣднюю, онъ легъ и тотчасъ умеръ. Они такъ привыкли видѣть умирающихъ, что смерть не представляла имъ ничего ужаснаго, напротивъ, они болѣе желали ея посѣщенія, нежели страшились; ибо въ одной ей видѣли избавленіе отъ переносимыхъ ими мученій. Не успѣли они отойти нѣсколько шаговъ отъ мѣста, гдѣ оставили умершаго, какъ другой матросъ сталъ жаловаться на чрезмѣрную слабость, сѣлъ, и не хотѣлъ итти. Они принуждены были его оставить, чтобъ сыскать воды и дровъ, обѣщаясь прійти за нимъ, когда найдутъ эти необходимыя потребности.
Долго искали они удобнаго мѣста для ночлега понапрасну, и принуждены были лечь на пескѣ. Они хотѣли взять съ собою оставленнаго ими товарища, но не могли найти его въ томъ мѣстѣ, гдѣ онъ остался: очень вѣроятно, что его растерзали звѣри.
Съ началомъ зари пошли они въ путь. Теперь положеніе ихъ было самое ужасное: цѣлыя сутки не пили они ни капли воды; отъ этого у нихъ распухло во рту и въ горлѣ; крайность заставила ихъ пить собственную свою мочу.
Въ это время они были на высочайшей степени человѣческаго страданія; безъ ужаса нельзя слышать о ихъ бѣдствіяхъ. Находясь двое сутокъ безъ пищи и питья, дошли они до такого положенія, что когда одинъ изъ нихъ не могъ доставить себѣ глотка собственной своей урины, то въ раковину занималъ у другаго, и тотчасъ возвращалъ долгъ, коль скоро былъ въ силахъ. Корабельный экономъ, коего человѣколюбіе и благотворительность должны увѣковѣчить его память, теперь послѣдовалъ за любимцемъ своимъ Лау, на другой свѣтъ. На слѣдующее утро еще двое доведены были до такой слабости, что, упавъ на песокъ, рѣшились умереть на мѣстѣ. Товарищи ихъ, не будучи въ состояніи помочь имъ, въ слезахъ съ ними простились и пошли далѣе.
Подъ вечеръ вошли они въ глубокую лощину, гдѣ надѣялись сыскать прѣсную воду; но вмѣсто воды нашли мертвое тѣло одного изъ своихъ товарищей; правая рука у него была отрублена. Это обстоятельство чрезвычайно ихъ поразило, а нѣкоторыхъ привело въ совершенный ужасъ. Они находили тутъ гнѣвъ небесъ за ихъ несчастіе; ибо этотъ человѣкъ, когда что утверждалъ, то имѣлъ привычку говорить: пусть чортъ отрубитъ у меня правую руку, если это не правда! Одинъ изъ нихъ, переправляясь чрезъ рѣку, потерялъ платье и послѣ шелъ нагой; теперь, снявъ одежду съ мертваго, надѣлъ ее на себя.
Наступившій день не принесъ имъ ни малѣйшаго облегченія. Нужда заставляла ихъ кое-какъ тащиться далѣе, но признаки не подавали имъ ни какой надежды къ избавленію. Теперь число ихъ уменьшилось до трехъ человѣкъ: Гаинсъ, Эвансъ и Вормингтонъ; но и они могли только нѣсколькими днями пережить своихъ товарищей. Силы и чувства ихъ постепенно ослабѣвали: они едва могли видѣть и слышать, а солнце вертикальными лучами своими палило ихъ несноснымъ образомъ, и они чуть, чуть могли передвигать ноги.
Наконецъ жажда довела ихъ до такого изступленія, что Вормингтонъ предложилъ по жребію одного изъ нихъ убить, чтобъ мясомъ и кровью его остальные могли насытиться и утолить жажду. Но Гаинсъ и Эвансъ съ ужасомъ и отвращеніемъ отвергли это предложеніе; тогда Вормингтонъ, пожавъ имъ руку и пожелавъ счастливаго пути, сѣлъ на песокъ, и рѣшился умереть не трогаясь съ мѣста, а товарищи его побрели далѣе.
Эти два человѣка хотя часъ отъ часу изнемогали болѣе и болѣе, но силились еще итти, покуда могли переставлять ноги. Наконецъ увидѣли они впереди что-то, казавшееся имъ большими птицами; но приблизившись, нашли, что это были люди, которыхъ сначала, по слабости зрѣнія и слуха, они не могли узнать. Спустя нѣсколько минутъ разсмотрѣли они, что эти четыре человѣка были прежніе ихъ товарищи, съ коими они разлучились. Одинъ изъ нихъ, молодой человѣкъ, по имени Прайсъ, первый ихъ встрѣтилъ и сообщилъ имъ радостную вѣсть, что у товарищей его есть хорошій запасъ прѣсной воды. Эти люди назывались Барней, Лири и Делассо. Послѣ взаимныхъ распросовъ объ участи своихъ однокорабельщиковъ, Лири и Делассо пошли для отысканія Вормингтона, котораго вскорѣ привели и тѣмъ спасли ему жизнь.
Послѣдній человѣкъ, похороненный этою партіею, былъ капитанскій дворецкій; партія также была доведена до такой крайности, что для утоленія голода хотѣла изрѣзать тѣло дворецкаго на части, и конечно исполнила бы это, если бъ, къ счастію, не попался ей въ самое то время молодой мертвый тюлень. Тогда же замѣтили они, какъ птицы доставали изъ песку раковины, которыхъ вовсе на поверхности не было; слѣдуя безмолвному наставленію пернатыхъ, и они научились снискивать себѣ пищу {Дѣйствительно, можно умереть съ голоду, при изобиліи, отъ незнанія какъ доставать пищу. Устрицы и всѣ раковины вообще рѣдко попадаются живые на поверхности берега, но въ пескѣ или въ тинѣ ихъ бываетъ множество. Для добыванія ихъ все искусство состоитъ въ томъ, чтобъ точно узнать мѣсто, гдѣ лежатъ раковины, чтобы не даромъ рыть; для этого надобно примѣчать, гдѣ выходятъ изъ земли капли, похожія на маленькіе мыльные пузырьки, которыя, выскочивъ на поверхность, тотчасъ исчезаютъ. Пузырьки эти служатъ вѣрнымъ показателемъ мѣстъ, гдѣ лежатъ раковины. Прим. перев.}, безъ которой надлежало бы имъ погибнуть.
Гаинсъ и Эвансъ, разсказывая о своихъ приключеніяхъ, упомянули, что недалеко отъ этого мѣста похоронили они эконома, на которомъ было довольно хорошее платье; это привело въ искушеніе одного изъ ихъ товарищей; онъ пошелъ снять оное, и Эвансъ, подкрѣпивъ свои силы пищею, взялся показать ему мѣсто, гдѣ однако жъ тѣла уже не было, а слѣдъ показывалъ, что оно похищено звѣремъ. Возвращаясь вечеромъ, Эвансъ оставилъ неповоротливаго своего товарища, который, вѣроятно, также сдѣлался добычею звѣрей, ибо на другой, день не могли его найти. Здѣсь видѣли такое множество хищныхъ звѣрей, что иногда встрѣчали по двадцати и болѣе вмѣстѣ. Они на опытѣ узнали, что чрезвычайно громкій и продолжительный крикъ пугалъ животныхъ, а потому всегда этимъ средствомъ отгоняли ихъ отъ себя.
Достигнувъ наконецъ мѣста, изобильнаго водою и раковинами, они провели тамъ два дня, подкрѣпили себя пищею и наготовили хорошій запасъ въ дорогу. Покойный сонъ и пища имѣли удивительное надъ ними дѣйствіе: не только здоровье ихъ возстановилось, но и духомъ они чувствовали себя бодрѣе, и пріобрѣли столько силы, что могли пуститься на новые труды.
Съ превеликимъ затрудненіемъ и опасностью переѣхали они, посредствомъ плота, чрезъ весьма большую рѣку, называемую по догадкамъ, Сонтангсъ. Достигнувъ противнаго берега, съ ужасомъ взирали они на свой подвигъ, и удивлялись, какъ быстриною не унесло ихъ въ море. Здѣсь нашли они родъ раковинъ, лежащихъ глубоко въ пескѣ, которыми пополнили запасъ свой.
Теперь маленькое ихъ общество, состоявшее изъ шести человѣкъ, пустилось чрезъ степь. Въ шесть дней, не видавъ ни одной хижины и не встрѣтивъ ни одного человѣка, они прошли ее и достигли, какъ въ послѣдствіи оказалось, такъ называемой Черной рѣки, на берегахъ коей переночевали.
Страна, въ которую они теперь вступили, была плодородна и обработана, и селенія начали попадаться вдали отъ морскаго берега. Но въ самое то время, какъ видѣли съ удовольствіемъ счастливую перемѣну, въ своемъ положеніи, зажгли они, по неосторожности, траву, которая тотчасъ распространила пламень. Боясь мщенія жителей, они старались погасить огонь, но это было дѣло невозможное.
Поутру на другой день переплыли они благополучно чрезъ Черную рѣку, и на взморьѣ нашли мертваго кита. Намѣреніе ихъ было, при такомъ изобиліи въ пищѣ, пробыть здѣсь нѣсколько дней для отдохновенія; но какъ не могли сыскать прѣсной воды, то, запасшись китовымъ мясомъ, пошли далѣе. Чрезъ два часа вступили въ чащу лѣса, гдѣ нашли воду, и расположились ночевать.
Наутро четверо изъ партіи отправились къ киту за новымъ запасомъ, а двое, Делассо и Прайсъ, остались при огнѣ. Прайсъ, удалившись за дровами, увидѣлъ двухъ человѣкъ съ ружьями; испугавшись, онъ побѣжалъ отъ нихъ къ своему товарищу, а они за нимъ послѣдовали, и скоро обрадовали страдальцевъ извѣстіемъ, что они жители голландскаго селенія, находившагося въ недальнемъ отъ нихъ разстояніи, и ищутъ бродящій по лѣсу скотъ. Одинъ изъ сихъ людей, по имени Баторесъ, былъ Португалецъ; онъ очень хорошо объяснялся съ Делассо, родомъ изъ Италіи. Колонисты желали скорѣе увидѣть прочихъ четверыхъ англичанъ, которыхъ нашли занимавшихся рѣзаніемъ кита. Зрѣлище это тронуло ихъ до слезъ; взявъ у нихъ китовое мясо, бросили на землю, сказавъ имъ, что чрезъ нѣсколько минутъ они будутъ ихъ подчивать чѣмъ нибудь лучше этой отвратительной пищи.
Едва ли можно выразить словами чувствованія, коими были объяты изнуренные путешественники, при столь восхитительномъ для нихъ извѣстіи. Непомѣрная радость, которою толь внезапно исполнились сердца ихъ, произвела надъ, каждымъ изъ нихъ особое дѣйствіе: одинъ смѣялся, другой плакалъ, а иной прыгалъ въ восторгѣ.
По прибытіи ихъ въ домъ Г. Христофора Рустофа, у котораго Баторесъ находился въ услуженіи, приняты они были самымъ благосклоннымъ образомъ. Хозяинъ, узнавъ о претерпѣнныхъ ими бѣдствіяхъ, тотчасъ приказалъ дать имъ хлѣба и молока; но въ этомъ случаѣ, къ сожалѣнію, болѣе руководствовался правилами гостепріимства, нежели благоразумія, ибо далъ имъ такое количество пищи, что они, обременивъ желудокъ, были нѣсколько времени больны.
Они такъ давно перестали вести счетъ днямъ, что даже не знали и мѣсяца, и уже Голландцы сказали имъ, что избавленіе ихъ послѣдовало 29-го Ноября, слѣдовательно отъ времени кораблекрушенія провели они 117 дней въ неслыханныхъ бѣдствіяхъ, подвергавшихъ много разъ самую ихъ жизнь опасности, отъ которой, кромѣ Провидѣнія, ничто не могло ихъ избавить.
Въ слѣдующій день Г. Рустофъ убилъ барана {Жирная баранина почитается лучшимъ подчиваньемъ между колонистами Мыса Доброй Надежды. Прим. перев.} для угощенія своихъ гостей, а другой голландецъ, по имени Квинъ, приготовилъ фуру и шесть лошадей для доставленія ихъ на Мысъ Доброй Надежды, отъ котораго они теперь находились не далѣе четырехъ сотъ миль {Семьсотъ верстъ.}. Прайсъ, по причинѣ боли въ ногѣ, остался у Рустофя, который обѣщался, по выздоровленіи, доставить его на мысъ, а прочіе отправились въ домъ Г. Квина, гдѣ гостили четверо сутокъ.
Отселѣ везли ихъ на фурахъ, перемѣняя оныя въ каждомъ селеніи, доколѣ не прибыли они въ мѣстечко Свеллендамъ, въ ста миляхъ отъ мыса. Здѣсь ихъ задержали до полученія повелѣнія изъ Капштата {Капштатъ, по-англійски Cape-town, главный городъ Колоніи Мыса Доброй Надежды. Прим. перев.}. Голландцы повсюду обходились съ ними съ примѣрнымъ человѣколюбіемъ, угощали ихъ и снабжали всѣмъ, чѣмъ могли.
По причинѣ бывшей тогда войны между Англіею и Голландіей), велѣно было только двоихъ изъ нихъ отправить въ столицу колоніи для допроса, а прочихъ содержать въ Свеллендамѣ. Въ слѣдствіе сего повелѣнія, Вормингтонъ и Лери отправились на мысъ, гдѣ, послѣ строгихъ распросовъ, отослали ихъ на стоявшій тогда въ заливѣ голландскій военный корабль и велѣли употребить въ должность. На семъ кораблѣ шхиперъ дѣлалъ разныя злоупотребленія на счетъ казны; Вормингтонъ, замѣтивъ это, погрозилъ ему, что откроетъ оныя капитану. Этотъ неблагоразумный поступокъ послужилъ къ его счастію, ибо шхиперъ, приказавъ однажды ему и товарищу его Лери сѣсть въ яликъ, тотчасъ отправилъ ихъ на датскій остъ-индскій корабль, снимавшійся тогда съ якоря, на которомъ они благополучно достигли своего отечества.
Между тѣмъ Голландское Правительство Мыса Доброй надежды, свѣдавъ о бѣдствіяхъ экипажа корабля Гровенора, не взирая на кровопролитную войну между двумя державами, къ безсмертной своей славѣ, отправило экспедицію для отысканія несчастныхъ Англичанъ. Отрядъ сей былъ ввѣренъ Капитану Миллеру, и состоялъ изо ста европейцевъ и трехъ сотъ готтентотовъ, съ нужнымъ числомъ фуръ, изъ коихъ въ каждой было запряжено по осьми быковъ. Капитанъ Миллеръ имѣлъ предписаніе слѣдовать къ мѣсту, гдѣ корабль разбился, и стараться спасти изъ остатковъ его груза и вещей, что будетъ можно, а на пути освѣдомляться и забирать Англичанъ, кои, можетъ быть, еще живы и скитаются по степямъ или находятся во власти жителей.
Де Лассо и Эвапсъ отправились съ экспедиціею въ качествѣ вожатыхъ, а Гаинсъ, за болѣзнію, остался въ Свеллендамѣ. Экспедиція была съ избыткомъ снабжена всѣмъ нужнымъ и такими вендами, посредствомъ коихъ можно было снискать дружбу жителей и выкупить у нихъ плѣнныхъ Англичанъ, буде бы таковые сыскались. Отрядъ сей съ бодростью и охотою продолжалъ свое путешествіе доколѣ Кафры, но ненависти своей къ колонистамъ, не стали имъ препятствовать. На пути Голландцы нашли Томаса Люиса, Вилліама Гатерли и еще одного матроса. Гатерли былъ слугою у втораго офицера; онъ не отставалъ отъ своихъ товарищей доколѣ всѣ они не померли: посредствомъ сего человѣка стала извѣстна участь одной партіи.
Въ продолженіе своего путешествія, отрядъ встрѣтилъ спасшихся съ корабля Гровенора семерыхъ ласкаровъ и двухъ негритянокъ, изъ коихъ одна была въ услуженіи у Г-жи Лоджи, а другая у Г-жи Госи. Отъ сихъ женщинъ узнали, что вскорѣ послѣ разлученія съ ними Гаинсова партіи, ихъ партія также раздѣлилась надвое; онѣ присоединились къ ласкарамъ, и не знаютъ что случилось съ капитаномъ и съ дамами. Хотя послѣ онѣ выдѣли капитанскій мундиръ на одномъ изъ жителей, но имъ неизвѣстно, умеръ ли онъ или убитъ.
Когда Кафры воспрепятствовали фурамъ продолжать путь, Капитанъ Миллеръ отправилъ, для исполненія возложеннаго на него порученія, конный отрядъ, который, будучи повсюду преслѣдуемъ ожесточенными Кафрами, чрезъ пятнадцать дней возвратился безъ успѣха. Послѣ того вся экспедиція прибыла обратно въ Свеллендамъ, пробывъ въ походѣ около трехъ мѣсяцевъ.
Ласкаровъ и негритянокъ Голландцы оставили въ Свеллендамѣ, а Англичанъ доставили въ Капштатъ, откуда позволено имъ было, на датскомъ торговомъ кораблѣ, возвратиться въ свое отечество.
Такимъ образомъ кончились несчастныя приключенія сихъ страдальцевъ. Что же принадлежитъ до капитана и его партіи, то розыски объ нихъ и послѣ еще продолжались, но всѣ были тщетны. Вскорѣ послѣ возвращенія экспедиціи, пронесся слухъ, будто нѣкоторые изъ Англичанъ еще живы и находятся въ рабствѣ у дикихъ. Молва сія заслужила всеобщую довѣренность и заставила Г. Вальяна, равно извѣстнаго своимъ человѣколюбіемъ, ученостью и предпріимчивостью, покуситься на вторичное предпріятіе для отысканія несчастныхъ, но, при всей его дѣятельности, онъ не могъ свѣдать объ ихъ участи ничего рѣшительнаго.
Не взирая, однако жъ, на худой успѣхъ поисковъ, общее мнѣніе и желаніе всѣхъ состояній въ Англіи и Голландіи понудили колонистовъ предпринять еще одну экспе* дицію, съ намѣреніемъ непремѣнно дойти до разбитаго корабля.
Отрядъ, запасшись достаточнымъ количествомъ всего нужнаго, отправился съ береговъ рѣки Каферъ-кейлсъ 24-го Августа 1790 года, и направилъ путь къ мысу Наталю, у береговъ коего Гровеноръ претерпѣлъ кораблекрушеніе. Одинъ изъ Голландцевъ, въ отрядѣ находившихся, по имени ванъ-Риненъ, велъ поденную записку сего путешествія, съ которой переводъ напечаталъ Капитанъ Рано. Не считаемъ за нужное помѣщать здѣсь сколько миль когда они проѣхали,у сколько убили слоновъ, какія встрѣчали опасности, какъ переправлялись чрезъ рѣки, и проч. и проч.; ограничимся только происшествіями, кои наиболѣе любопытны и имѣютъ связь съ цѣлью экспедиціи.
Проѣхавъ весьма большое разстояніе, Голландцы достигли земли Гамбоновъ, народа совершенно отличнаго отъ Кафровъ. Народъ этотъ имѣетъ цвѣтъ тѣла изъ-желтакаштановый, а жесткіе черные свои волосы завиваетъ на подобіе чалмы. Нѣкоторые изъ жителей увѣдомили путешественниковъ, что одно селеніе, имъ подвластное, состоитъ изъ смѣшаннаго народа, происшедшаго отъ нихъ и Христіанъ, претерпѣвшихъ на сихъ берегахъ кораблекрушеніе; что изъ сихъ Христіанъ три женщины по сіе время еще живы и находятся въ замужствѣ за однимъ изъ старшинъ Гамбонскаго народа. Извѣстіе это возбудило въ голландцахъ великое любопытство и желаніе видѣть сихъ женщинъ, что имъ наконецъ и удалось: онѣ были очень стары, и сказали имъ, что всѣ три сестры родныя, въ ребячествѣ претерпѣли кораблекрушеніе, и не помнятъ, отъ какого народа происходятъ. Голландцы обѣщали имъ, на возвратномъ пути взять ихъ и дѣтей ихъ съ собою; чѣмъ, по-видимому, онѣ были весьма довольны. Вѣроятно, что эти старухи подали причину къ распространенію молвы о пребываніи бѣлыхъ женщинъ между дикими, а какъ до сего Европейцы не знали ни о какомъ другомъ кораблѣ, кромѣ Гровенора, погибшемъ на здѣшнихъ берегахъ, то и заключили, что женщины сіи должны быть изъ числа спасшихся съ вышепомянутаго корабля.
Потомъ Голландцы встрѣтили Троута, человѣка читателю уже извѣстнаго по сему повѣствованію. Сперва онъ взялся было проводить ихъ на мѣсто, гдѣ погибъ Гровеяоръ, и сказалъ, что теперь ни какихъ его остатковъ не видно, кромѣ нѣсколькихъ пушекъ, желѣза, баласта и свинца, а о экипажѣ объявилъ, что всѣ люди, его составлявшіе, лишились жизни отъ рукъ жителей иди померли съ голоду.
Троутъ съ самаго начала лукавилъ и хотѣлъ ихъ обмануть; о себѣ сказалъ, что онъ свободный человѣкъ, отправился изъ Малакки на англійскомъ кораблѣ и остался на мысѣ. Но боясь, чтобъ они его не узнали, и не привели обратно въ Капштатъ, онъ тайнымъ образомъ отъ нихъ скрылся, и оставилъ ихъ опять самихъ искать дорогу къ кораблю.
Въ это время съ однимъ изъ Голландцевъ случилось несчастіе: онъ упалъ въ яму, на днѣ коей были вколочены острые, обожженные колья, и получилъ жестокую рану, отъ которой въ послѣдствіи умеръ. Жители выкапываютъ эти ямы и прикрываютъ ихъ вѣтвями, листьями, и проч., для слоновъ, которые часто въ нихъ падаютъ, какъ въ западню.
Напослѣдокъ нѣсколько человѣкъ изъ отряда достигли верхомъ мѣста, гдѣ Гровеноръ разбился, и нашли все точно въ такомъ положеніи, какъ описалъ Троутъ. Недалеко отъ берега видѣли они большую яму, по всѣмъ признакамъ служившую для храненія разныхъ вещей. Троутъ сказывалъ имъ, что всѣ товары и разныя вещи, которыхъ дикіе могли вынуть изъ корабля, разсѣяны по всѣмъ окружнымъ областямъ, и большая часть изъ нихъ отвезена на берега рѣки Гоа (Rio de la Goa) на продажу. Устье сей рѣки, отъ мѣста крушенія корабля отстоитъ только на четыре дня хода.
Здѣсь жители сосѣдственныхъ мѣстъ не мало удивлялись, что Голландцы предпринимали такое многотрудное и опасное путешествіе единственно для отысканія небольшаго числа Европейцевъ, и дали обѣщаніе въ случаѣ подобнаго несчастія съ бѣлыми, стараться сберечь ихъ и доставить въ селенія, если за нихъ будетъ заплачено бисеромъ, мѣдью и желѣзомъ. На это условіе Голладцы охотно согласились, и убѣждали ихъ держать свое слово.
Такимъ образомъ смѣлые и предпріимчивые путешественники, проѣхавъ отъ мыса 447, а отъ послѣдняго европейскаго жилища 216 лигъ, и не нашедъ ни какихъ слѣдовъ къ отысканію злополучныхъ Англичанъ {Въ описаніи одного изъ кораблекрушеній, помѣщенныхъ въ послѣдствіи сей книги, упоминается объ участи несчастныхъ дамъ, возбудившей всеобщее соболѣзнованіе и любопытство въ Англіи. Прим. перев.}, рѣшились возвратиться.
На обратномъ пути заѣзжали они въ селеніе жителей, происшедшихъ отъ Христіанъ и предлагали вышеупомянутымъ тремъ женщинамъ отправиться съ ними; но онѣ никакъ на то не соглашались до окончанія жатвы, а тогда, говорили, все ихъ селеніе, состоящее изъ четырехъ сотъ душъ, готово будетъ съ радостью за ними послѣдовать. Голландцы увѣряли ихъ, что если.когда нибудь они вздумаютъ переселиться на Мысъ Доброй Надежды, то ихъ всегда примутъ тамъ съ радостью и сдѣлаютъ имъ всякое пособіе. Жители эти весьма были тронуты и крайне удивились, увидѣвъ просвѣщенныхъ людей одного съ ними образа и цвѣта.
Продолжая обратный путь, они часто стрѣляли слоновъ и коровъ морскихъ; но 1-го Декабря случилось съ ними ужасное происшествіе въ то самое время, когда они разрѣзывали и солили морскую корову. "Пока мы занимались этою работой, говоритъ повѣствователь фанъ-Риненъ, огромной величины слонъ подошелъ къ нашимъ фурамъ: мы тотчасъ стали стрѣлять по немъ. Животное, получивъ нѣсколько ранъ, отъ которыхъ два раза падало, ушло наконецъ въ чащу кустарника. Полагая, что мы его совсѣмъ убили, трое изъ насъ, Валдъ, Принсъ и Мулдеръ пошли за нимъ; но онъ съ яростію выбѣжавъ изъ кустовъ, схватилъ Принса хоботомъ, и однимъ ударомъ оземь убилъ его до смерти, потомъ подхватилъ на клыкъ и бросилъ вверхъ саженъ на пять.
"Тогда всѣ мы легли и уползли въ кусты. Разъяренный слонъ, не видя вокругъ себя никого, кромѣ одной лошади, погнался за нею, но скоро воротился къ обозу, и подошелъ къ мертвому тѣлу Принса. Въ эту минуту мы опять начали стрѣлять, дали ему еще нѣсколько ранъ, и угнали его въ кусты.
"Теперь мы думали, что уже побѣдили непріятеля и стали рыть могилу для несчастнаго нашего товарища; но слонъ еще разъ выбѣжалъ и заставилъ насъ удалиться; однако жъ въ этотъ разъ мы убили его нѣсколькими выстрѣлами, и когда онъ упалъ, Готтентоты напали на него съ копьями."
Послѣ этого никакихъ достопримѣчательныхъ происшествій съ ними не случилось. Въ Январѣ 1791 года, они благополучно возвратились въ свои домы, совершивъ съ невѣроятными затрудненіями и опасностью путешествіе, предпринятое единственно по человѣколюбію.
Мы не можемъ сдѣлать лучшаго заключенія сему описанію, какъ помѣстивъ здѣсь благоразумное разсужденіе Капитана Райо въ собственныхъ его словахъ.
"Если бъ экспедиція (говоритъ онъ), отправившаяся для отысканія Англичанъ въ 1783 году, продолжала путь свой съ такимъ же усердіемъ и предпріимчивостью, какими ознаменовано путешествіе фанъ-Риненова отряда, то весьма вѣроятно, что она успѣла бы найти и освободить многихъ изъ нашихъ соотечественниковъ, которые послѣ того времени померли.
"Но болѣе всего мы должны сожалѣть о томъ, что несчастный экипажъ корабля Гровевора, спасшись при кораблекрушеніи, былъ самъ же главною причиною всѣхъ своихъ бѣдствій: неповиновеніе начальству и недостатокъ единодушія погубили его. Въ бѣдахъ частныхъ людей, точно такъ, какъ и въ народныхъ бѣдствіяхъ, болѣе всего вредятъ общественному благу безпорядокъ и несогласіе. Когда отчаяніе овладѣетъ простолюдинами, и когда они потеряютъ уваженіе къ высшимъ себя, тогда каждый изъ нихъ станетъ разсуждать безъ разсудка, и умничать, не имѣя ума, и готовъ покуситься на всякое предпріятіе, какъ бы нелѣпо оно ни было. Въ такомъ случаѣ тотчасъ обнаружится въ нихъ духъ возмущенія; они не станутъ уважать совѣтовъ своихъ начальниковъ для того только, чтобъ показать имъ, что они могутъ ихъ ослушаться безъ наказанія.
"Конечно, гораздо легче видѣть ошибки, когда слѣдствія, отъ оныхъ происшедшія, уже извѣстны, нежели заблаговременно предугадывать то, что можетъ случиться; но, при всемъ томъ, нельзя не усмотрѣть, что экипажъ Гровенора, вышедши счастливо на берегъ, и имѣя въ своей власти всѣ пособія, которыя могъ получить отъ разныхъ вещей и самыхъ членовъ погибшаго корабля, не былъ въ такомъ безпомощномъ положеніи, которое оправдывало бы отчаянное его предпріятіе: пуститься по безплоднымъ степямъ, непроходимымъ лѣсамъ и странамъ отдаленнымъ, населеннымъ дикими народами и наполненнымъ хищными звѣрями. И если бъ вмѣсто сего безразсуднаго поступка, Капитанъ Коксонъ отправилъ человѣкъ десять или пятнадцать къ сѣверу, то они чрезъ нѣсколько дней достигли бы рѣки Гоа, гдѣ рѣдко случается, чтобъ не было французскаго или португальскаго корабля, кои приходятъ туда за невольниками. Но допустимъ и то, что капитанъ много ошибся въ своемъ счисленіи, и полагалъ себя несравненно ближе къ Мысу Доброй Надежды, нежели какъ это было въ самомъ дѣлѣ: и тогда не надлежало бы ему вдругъ бросить корабль и безъ всего отважиться на такой трудный и опасный путь. Онъ могъ бы поставить хижины, и принявъ всѣ осторожности противъ жителей, пробыть на мѣстѣ нѣсколько дней, чтобъ успѣть приготовиться къ сухопутному странствію, и установить нужный порядокъ и подчиненность, кои должно было наблюдать на походѣ, и потомъ уже всѣмъ вмѣстѣ выступить въ дорогу.
"Если бъ Офицеры умѣли держать нижнихъ чиновъ въ повиновеніи, каждое изъ сихъ предпріятій могло быть исполнено съ успѣхомъ. Даже была бы возможность снабдивъ себя съѣстными припасами съ корабля и покупкою отъ жителей, укрѣпиться, построить ботъ, и отправить его за пособіемъ на Мысъ Доброй Надежды. Впрочемъ, что бъ они ни предприняли, только повинуясь своему начальнику и дѣйствуя единодушно, они могли лучше сберечь себя, и вѣрно многіе изъ нихъ были бы столь счастливы, что возвратились бы въ свое отечество.
"Теперь этому несчастію пособить уже поздно, по крайней мѣрѣ станемъ надѣяться, что примѣръ сей послужитъ къ наставленію нашихъ мореплавателей, и покажетъ имъ въ настоящемъ, разительномъ видѣ эту неопровержимую истину, что въ опасныхъ или бѣдственныхъ обстоятельствахъ жизни военныхъ людей, спасеніе ихъ зависитъ единственно отъ порядка и подчиненности {Нѣтъ ничего справедливѣе этого замѣчанія; но нѣтъ ничего и труднѣе, какъ удержать въ повиновеніи служителей купеческихъ судовъ послѣ кораблекрушенія; они думаютъ, что съ потерею судна, кончаются всѣ ихъ договоры, слѣдовательно и обязанности къ хозяевамъ. Такъ какъ англійскіе матросы не иначе считаютъ Остъ-Индскіе корабли какъ судами, принадлежащими купцамъ, не взирая на разныя права и преимущества, предоставленныя имъ отъ правительства, потому Капитану Коксону было весьма мудрено ладить съ своимъ экипажемъ. На военныхъ корабляхъ у Англичанъ другое дѣло: тамъ есть законъ, по которому экипажъ погибшаго корабля, до окончанія надъ нимъ военнаго суда, остается точно на такомъ же положеніи, въ той же подчиненности и зависимости у своихъ офицеровъ, какъ бы дѣйствительно находился на кораблѣ, и даже получаетъ полное жалованье по походному окладу. Какая разность между нашими матросами и иностранными! Русскій матросъ тѣмъ болѣе прилѣпляется къ своему офицеру и повинуется ему, чѣмъ опаснѣе положеніе, въ коемъ онъ находится, и если имѣетъ хотя небольшую довѣренность къ своему начальнику, то, не разсуждая, готовъ слѣдовать за нимъ повсюду, и въ случаѣ неудачи отнюдь не ропщетъ. Прим. перев.}."
Гибель американскаго корабля Геркулеса, сокрушившагося 16-го Іюня 1796 года, на берегахъ Кафраріи съ описаніемъ путешествія, совершеннаго спасшимся экипажемъ до Мыса Доброй Надежды.
Повѣсть объ участи американскаго корабля Геркулеса и о бѣдствіяхъ, экипажемъ онаго претерпѣнныхъ, столь занимательна.и поучительна для каждаго мореходца, что помѣщеніе оной въ семъ собраніи намъ показалось почти необходимымъ.
Капитанъ Веніаминъ Стоутъ, начальникъ корабля Геркулеса, имѣлъ намѣреніе взять грузъ изъ Бенгала въ Гамбургъ; но какъ онъ не могъ сыскать ни какой клади по своему желанію, то нанялся неревезти въ Англію значительное количество сарачинскаго пшена на счетъ Остъ-Индской Компаніи, которая, по случаю всеобщаго неурожая хлѣба въ Англіи, имѣла похвальное желаніе облегчить сколько возможно участь своихъ соотечественниковъ. Погрузивъ девять тысячъ мѣшковъ пшена, Геркулесъ отправился изъ Бенгала 17-го Марта 1796 года; экипажъ его составляли Американцы, Датчане, Шведы, Голландцы, Португальцы, но болѣе ласкары, всего 64 человѣка.
До 1-го Іюня, когда корабль достигъ широты 35° S, долготы 28° 4(К восточной, ничего достопримѣчательнаго не случилось; но въ это время начала свирѣпствовать жестокая буря отъ запада, принудившая корабль оставаться подъ однимъ бизань-стакселемъ въ продолженіе шести сутокъ, въ которыя вѣтеръ постоянно дулъ отъ W, но въ силѣ увеличивался постепенно, и наконецъ, 7-го числа, дошелъ до крайней степени жестокости. "Я взросъ на морѣ, говоритъ Капитанъ Стоутъ, но такой ужасной бури никогда не видалъ, да и не слыхивалъ, и не читалъ нигдѣ, чтобъ вѣтеръ когда либо могъ свирѣпствовать съ такою непонятною силой. Временно находили такіе ужасные порывы, что, казалось, насталъ часъ разрушенія міра." Корабль то подымался на непомѣрную высоту волнами, подобными горамъ, то низвергался въ преглубокую бездну, и тогда казалось, волны стремились поглотить его; а это, съ ужаснымъ ревомъ стихій, произвело столь сильное дѣйствіе надъ самыми опытными и неустрашимыми мореходцами, что они пребывали въ какомъ-то забвеніи и безмолвіи, смотря на величественное и въ высочайшей степени грозное дѣйствіе природы. Тѣ же служители, которые еще не имѣли времени привыкнуть къ ужасамъ морской жизни, и имѣли сердца не столь твердыя какъ старые мореходцы, предались совершенному отчаянію; стонами и воплемъ они еще усугубляли ужасы и безъ того слишкомъ страшной картины.
Но когда наступила ночь, картина сія представилась въ стократно ужаснѣйшемъ видѣ. Кажется, невозможно* ни воображеніемъ постигнуть, ни словами изъяснить въ высочайшей степени грозныхъ предметовъ, среди коихъ корабль, покрытый мракомъ, находился въ это время. Но этого было не довольно; судьба хотѣла въ полной мѣрѣ показать несчастному экипажу отчаянное его положеніе: около полуночи внезапная перемѣна вѣтра поставила корабль между волнами, которыя, стремясь на него со всѣхъ сторонъ, такъ сильно ударяли въ подзоръ, что въ нѣсколько минутъ оторвали руль, ослабили старнъ-постъ въ его крѣпленіяхъ, и расшатали всю корму самымъ опаснымъ образомъ. Капитанъ тотчасъ приказалъ смѣрятъ въ трюмѣ воду, которая возвысилась уже до четыремъ футъ; тогда одинъ отрядъ служителей былъ опредѣленъ дѣйствовать помпами, а прочіе начали доставать изъ трюма и бросать въ море сарачинское пшено, съ намѣреніемъ облегчить судно для уменьшенія течи, и если возможно, совершеннаго прекращенія оной. Когда отъ трехъ до четырехъ сотъ мѣшковъ съ корабля были сброшены, оказались мѣста главной течи, которыми вода лилась безпрерывно. Чтобъ заткнуть эти отверзтія, экипажъ употреблялъ простыни, рубашки, платье, и даже тюки съ богатыми кисеями не пощажены. Если бъ капитанъ не принялъ сихъ мѣръ, то корабль потонулъ бы непремѣнно, не взирая на доброту помпъ, которыя выливали воды по пятидесяти тоновъ въ часъ.
Предъ разсвѣтомъ вѣтеръ сдѣлался умѣреннѣе; служители находились въ непрестанной работѣ при помпахъ, стараясь не допустить корабля до потопленія. Въ это время восточный берегъ Африки отстоялъ отъ нихъ на разстояніи около двухъ сотъ миль.
9-го числа буря смягчилась, но волненіе было чрезвычайно велико. Капитанъ приказалъ спустить баркасъ на воду, но опасаясь, чтобъ нѣкоторые изъ экипажа не уѣхали на немъ самовольно, послалъ на него втораго штурмана и трехъ надежныхъ матросовъ съ приказаніемъ застрѣлить перваго, кто осмѣлится вскочить на барказъ безъ его позволенія. Притомъ велѣлъ штурману держаться подлѣ корабля, доколѣ не станетъ онъ на якорь.
Когда баркасъ былъ занятъ симъ карауломъ, капитанъ далъ приказъ приготовить изъ запаснаго рангоута и досокъ плотъ, который былъ сдѣланъ скоро: онъ имѣлъ 35 футовъ длины, и 15 ширины. Въ это время капитанъ страшился, что корабль его потонетъ не дойдя до берега, и что баркасъ не будетъ въ состояніи поднять всѣхъ ихъ, а потому принялъ всѣ мѣры, какія только было возможно, для спасенія экипажа.
Когда штурманъ, съ назначенными въ команду его людьми, былъ уже на баркасѣ, подошелъ къ капитану тимерманъ и сталъ усердно его просить позволить и ему сойти въ баркасъ; а на выговоръ, сдѣланный ему капитаномъ за трусость и нерадѣніе къ должности, которая требовала неотлучнаго его присутствія у помпъ, тимерманъ залился слезами и объявилъ, что старнъ-постъ и кормовыя крѣпленія совершенно во всѣхъ частяхъ ослабли, и онъ ежечасно ожидаетъ, что корабль пойдетъ на дно. Отчаянный видъ сего человѣка и жалостный голосъ, коимъ онъ говорилъ, увеличили страхъ экипажа до крайности, а это самое понудило капитана торжественно объявить, что онъ исполнитъ долгъ свой до послѣдней секунды его жизни, и не оставитъ корабля, доколѣ собственными своими глазами не увѣрится, что онъ погружается. Не взирая на это, тимерманъ повторилъ свою просьбу: тогда капитанъ грозно приказалъ ему итти на свое мѣсто къ помпамъ, и если онъ не будетъ исполнять своей должности, какъ слѣдуетъ, то прикажетъ бросить его въ море. Объявленіе это произвело удивительное дѣйствіе: тимерманъ вдругъ сдѣлался смѣлъ, распоряжалъ и работалъ съ чрезвычайнымъ усердіемъ.
Но лишь тимерманъ удалился, какъ многіе изъ матросовъ приступили къ капитану съ такимъ же требованіемъ. Они простерли свою дерзость до того, что едва не довели было капитана до необходимости нѣкоторыхъ изъ нихъ въ ту же минуту лишить жизни.
О сихъ обстоятельствахъ упоминается здѣсь въ предосторожность тѣмъ мореплавателямъ, которые во время опасности слишкомъ наклонны слушать мнѣнія каждаго изъ подчиненныхъ своихъ. Матросы, по большей части, при малѣйшемъ сомнѣніи въ цѣлости корабля, готовы оставить оный, на чемъ бы то ни было: на шлюпкахъ или на плотахъ, и горе тому начальнику, который дастъ имъ {Не токмо матросамъ, но даже и офицерамъ не должно давать повода упорно и настоятельно предлагать свои мнѣнія. Законъ даетъ право каждому предложить почтительно мнѣніе свое начальнику; если онъ приметъ оное, хорошо, а нѣтъ, то исполнять, что велятъ; и потому капитанъ долженъ представленія своихъ офицеровъ принимать съ учтивостью и выслушивать терпѣливо; противное сему было бы противузаконно; но не позволять настаивать и шумѣть о исполненіи оныхъ, а и того менѣе не допускать ихъ, какъ иногда случается, чтобъ они порицали его мѣры въ присутствіи нижнихъ чиновъ. Прим. перев.} волю, ибо отъ сего ничего не можетъ произойти кромѣ безначалія и замѣшательства.
Экипажемъ, составленнымъ изъ людей разныхъ націй, каковъ былъ экипажъ корабля Геркулеса, надобно было управлять умно; съ такими людьми бываетъ нужно иногда уважать народные предразсудки и суевѣрія; слѣдующее происшествіе докажетъ истину сего мнѣнія примѣромъ.
Въ то время, когда буря свирѣпствовала съ величайшею жестокостью, большая часть служителей, а особливо ласкары, по капитанскому приказанію, работали внизу при помпахъ; тогда вышелъ на шкафутъ одинъ изъ ласкаровъ, держа платокъ въ рукахъ. На вопросъ, что ему надобно, отвѣчалъ онъ спокойно и голосомъ, означавшимъ полную довѣренность къ предпринимаемой имъ мѣрѣ, что вышелъ принести жертву Богамъ своимъ. "Въэтомъ платкѣ, сказалъ онъ капитану, завязано нѣсколько пшена и всѣ мои деньги; позвольте мнѣ, сударь, привязать его на крюсъ-марсѣ, и будьте увѣрены, что мы спасемся." Капитанъ сперва хотѣлъ его отослать къ помпамъ, но вспомнивъ, что такой поступокъ могъ повергнуть въ отчаяніе сего человѣка и его единоземцевъ, позволилъ ему сдѣлать по его желанію. Ласкаръ поблагодарилъ капитана, и не взирая на качавшуюся, ежеминутно готовую повалиться мачту, равнодушно и безъ страха полѣзъ на верхъ, привязалъ свою жертву на крюсъ-салингѣ, и спустившись въ полной увѣренности, что успѣлъ умилостивить Боговъ своихъ, поспѣшилъ съ симъ радостнымъ извѣстіемъ въ низъ къ своимъ товарищамъ. Ласкары пришли въ восторгъ, узнавъ о совершеніи сего обряда ихъ вѣры, благодарили его, и принялись за помпы съ такою охотою и усиліемъ, какъ будто бы не чувствовали ни какой усталости. Экипажъ наиболѣе имъ обязанъ своимъ спасеніемъ.
Коль скоро баркасъ и плотъ были приготовлены во всемъ по желанію капитана, онъ составилъ изъ офицеровъ совѣтъ, въ которомъ положено было, по совершенной невозможности удержать долго корабль на водѣ, править къ ближайшей землѣ, поставить его на мель, и перевезть людей на берегъ.
Служители, узнавъ о такомъ рѣшеніи совѣта, начали работать съ удвоенными силами. Офицеры старались ободрять ихъ, увѣряя, что они скоро увидятъ берегъ, и что дѣйствуя безпрестанно и прилежно помпами, они безъ всякаго сомнѣнія не допустятъ, чтобъ корабль потонулъ, и спасутъ жизнь свою.
Долго не могли они привести корабль на настоящій курсъ къ берегу; чего и не могли бы сдѣлать безъ пособія баркаса. Капитанъ успѣлъ кое-какъ наскоро изъ стеньги сдѣлать руль, который очень худо соотвѣтствовалъ своей цѣли, но, по крайней мѣрѣ, посредствомъ онаго, было возможно держать корабль носомъ къ берегу; для сего можно было бы употребить бухту кабельтова, но на кораблѣ недоставало людей для дѣйствія талями, ибо всѣ они посмѣнно занимались отливаніемъ воды.
Вечеромъ 15-го числа увидѣли они землю въ разстояніи лигъ шести. Служители изъявили радость свою многократнымъ восклицаніемъ: ура! Корабль между тѣмъ продолжалъ приближаться къ берегу, имѣя въ трюмѣ пять футовъ воды.
16-го числа поутру, приблизившись къ берегу на разстояніе двухъ миль, при вѣтрѣ съ западной стороны, капитанъ приказалъ положить якорь, имѣя въ виду остановить течь, исправить поврежденія, и буде можно, спасти корабль. Но по освидѣтельствованію, корма была найдена въ такомъ положеніи, что въ совѣтѣ, въ другой разъ изъ офицеровъ составленномъ, опредѣлено немедленно поставить корабль на мель у ближайшаго берега, на который и свезти экипажъ. Къ сей мѣрѣ надлежало приступить немедленно, ибо признаки предвѣщали бурю.
Въ слѣдствіе сего рѣшенія, капитанъ приказалъ второму штурману, находившемуся тогда на баркасѣ, подъѣхать къ борду, вручилъ ему всѣ нужныя корабельныя и другія важныя бумаги; потомъ, снабдивъ его водой и съѣстными припасами, велѣлъ держаться вблизи берега съ тѣмъ, чтобъ когда корабль будетъ поставленъ на мель и экипажъ благополучно выйдетъ на берегъ, онъ поискалъ какого нибудь залива или бухты, удобной для баркаса, гдѣ онъ могъ бы безопасно пристать; на сей конецъ будетъ дѣлать ему сигналы, въ которыхъ они тутъ же условились. Штурманъ, давъ обѣщаніе въ точности исполнить капитанское приказаніе, сѣлъ въ баркасъ и отвалилъ отъ корабля.
Въ это время они находились у береговъ Кафраріи, въ нѣсколькихъ лигахъ отъ того мѣста, гдѣ рѣка Инфанта впадаетъ въ Океанъ. Теперь наступила для нихъ опасная, критическая минута, и экипажъ рѣшился встрѣтить оную съ твердостью, достойною мореходцевъ. Капитанъ, поворотивъ корабль посредствомъ ширинга, носомъ къ бёрегу, и поставивъ передніе паруса, отрубилъ канатъ и ширингъ, и пошелъ прямо на мель.
Приблизившись къ берегу на разстояніе около полумили, корабль сталъ на гряду каменьевъ, на коихъ большимъ нрибрежнымъ волненіемъ било его съ такою силою, что люди едва могли держаться. Это продолжалось не болѣе трехъ или чатырехъ минутъ; потомъ перекинуло его чрезъ гряду, и въ разстояніи отъ оной саженъ на сто ближе къ берегу, бросило на мель и продолжало бить ужаснымъ образомъ: бурунъ почти въ каждую минуту одинъ разъ переливался чрезъ корабль.
Въ это время найтовы, державшіе плотъ, лопнули, отчего сбросило его съ корабля и отнесло. Обстоятельство это лишило многихъ изъ нихъ всякой надежды на спасеніе, и они не знали что имъ предпринять. Наконецъ одинъ изъ матросовъ, родомъ негръ, бросился въ море, и съ усиліемъ, превосходящимъ всякое воображеніе, добился сквозь буруны до плота, и сѣлъ на него. Едва пробылъ онъ въ семъ положеніи десять минутъ, какъ плотъ перевернулся верхомъ внизъ и погрузилъ негра въ воду; но онъ чрезъ нѣсколько секундъ опять показался, и взлѣзъ на плотъ. Вскорѣ послѣ того еще два раза онъ подвергался такой же опасности, и всегда, съ неимовѣрнымъ трудомъ избавлялся и садился на плотъ. Напослѣдокъ, боровшись такимъ образомъ около двухъ часовъ съ волнами, достигъ онъ благополучно берега. Капитанъ говоритъ, что доселѣ онъ не воображалъ, чтобъ человѣкъ могъ преодолѣть препятствія, предстоявшія сему негру.
Между тѣмъ жители въ большомъ числѣ появились на берегу, и разложили огни. Почти всѣ они были въ звѣриныхъ кожахъ, и вооружены копьями. При нихъ находилось множество собакъ. Лишь только спасшійся съ корабля негръ ступилъ на берегъ, одинъ отрядъ дикихъ, подхвативъ его, увелъ за песчаные холмы, и экипажъ не могъ видѣть, что они съ нимъ тамъ дѣлали.
Послѣ сего двѣнадцать американскихъ матросовъ, привязавъ себя къ разнымъ деревамъ, какія кому попались, пустились на нихъ къ берегу, и были столь счастливы, что послѣ неизъяснимыхъ трудовъ, вышли на сушу благополучно; но и съ ними было поступлено такъ же, какъ съ негромъ: жители тотчасъ увлекли ихъ за холмы и скрыли отъ глазъ экипажа, который, замѣтивъ, что дикіе опять показались на берегу, но изъ товарищей ихъ ни одного съ ними не было, заключили, что жители ихъ умертвили, и что они сами должны ожидать той же участи. Въ это время одинъ только бакъ могъ служить убѣжищемъ для оставшихся на кораблѣ, потому что корабль стоялъ уже плотно на мели и кормовою частію опустился, волненіе ходило прямо чрезъ оную, и могло сорвать тѣхъ, которые вздумали бы на ней держаться.
Страхъ и сомнѣніе терзали ихъ во всю ночь; нѣкоторые думали, что дикіе лишили жизни товарищей ихъ мучительною смертію, изжаривъ на огнѣ, который они видѣли на берегу, и что для предупрежденія угрожающихъ имъ мукъ лучше будетъ самимъ себя утопить въ морѣ. Другіе, напротивъ, предлагали плыть на берегъ всѣмъ вмѣстѣ, и чтобъ тѣ, которые достигнутъ онаго, вдругъ и единодушно напади на дикихъ съ каменьями и съ чѣмъ кому удастся. Но эта мѣра тотчасъ была отвергнута, ибо невозможно было имъ всѣмъ вмѣстѣ выйти на берегъ, а если бъ какимъ нибудь чудомъ это и случилось, то какъ противиться людямъ, вооруженнымъ копьями? Въ такихъ спорахъ и разсужденіяхъ несчастные провели всю ночь, и какъ съ восхожденіемъ солнца должны были подвергнуться неизвѣстной имъ участи, то появленія дневнаго свѣтила ожидали они въ уныніи и съ трепетомъ.
Едва насталъ разсвѣтъ, какъ всѣ устремили взоры свои къ берегу; но, къ крайнему удивленію, они не видали на немъ ни одного человѣка. Теперь отчаяніе живо изобразилось на лицѣ каждаго: имъ оставалось только разсуждать, какой родъ смерти выбрать. Долго оставались они въ такой мучительной, можно сказать, отчаянной неизвѣстности, доколѣ въ девять часовъ утра положеніе ихъ не приняло совершенно другаго вида. Непомѣрная радость и восторгъ мгновенно заступили мѣсто скорби и отчаянія; кто самъ не испыталъ подобныхъ сему приключеній, тотъ и вообразить неможетъ дѣйствія такой внезапной перемѣны: вдругъ съ корабля усмотрѣли они всѣхъ своихъ товарищей, шедшихъ ко взморью и подававшихъ имъ знаки, чтобъ они плыли на берегъ. Въ нѣсколько минутъ экипажъ расхваталъ всѣ доски, люки, столы, и проч., и каждый бросался съ чѣмъ ни попало въ воду и силился достичь берега. "Я тотчасъ, говоритъ капитанъ, сбросилъ съ себя все платье даже до рубашки, надѣлъ фуфайку, и завернувъ золотые мои часы въ шаль, повязалъ ее по поясу; потомъ схвативъ запасное рангоутное дерево, спустился съ корабля на воду. Около трехъ четвертей часа я крѣпко держался за дерево, на которомъ несло меня къ берегу; иногда бросало меня къ нему буруномъ такъ близко, что я ногами касался каменьевъ, но ту же минуту отраженнымъ валомъ опять удаляло. Наконецъ нечаянный толчокъ вала въ руки заставилъ меня выпустить дерево, и я уже не могъ за него ухватиться, но, къ счастію моему, въ самое это время, привалилъ къ отмели огромный валъ, который, приподнявъ меня на хребтѣ своемъ, принесъ на берегъ, разлился и оставилъ безъ чувствъ на пескѣ. Матросы наши, бывшіе на берегу, примѣтивъ мое положеніе, стояли уже въ готовности схватить и вытащить меня изъ воды. Я имъ обязанъ, что слѣдующею волною не унесло меня опять въ море, ибо въ это время я совершенно обезпамятѣлъ и не прежде пришелъ въ чувство какъ тогда, когда меня принесли къ огню, обогрѣли и оттираніемъ привели кровь въ движеніе. Пришедши въ себя, я спросилъ: всѣ ли мои товарищи живы? Съ неизъяснимымъ удовольствіемъ узналъ я, что всѣ они находились вокругъ меня, кромѣ бывшихъ на баркасѣ, и еще одного человѣка, утонувшаго на переправѣ съ корабля. Потомъ я сталъ представлять жителямъ о нашемъ положеніи и просить ихъ помощи; но они меня не понимали, ибо я изъяснялся съ ними знаками. Къ счастію, скоро сыскался между ими Готтентотъ, долго жившій у голландскихъ поселянъ, а у меня третій штурманъ былъ Голландецъ, и такъ эти два человѣка служили намъ переводчиками.
"Съ помощію переводчиковъ, я старался всѣми мѣрами пріобрѣсть дружбу жителей; благодарилъ ихъ за оказанную намъ помощь, просилъ впередъ ихъ пособія, и именемъ нашего отечества и своимъ щедро обѣщалъ имъ награду за все, что они для насъ сдѣлаютъ.
"Полагая, что мы находимся недалеко отъ того мѣста, гдѣ въ 1782 году погибъ англійскій Остъ-Индскій корабль Гровеноръ, я спрашивалъ у нихъ, знаютъ ли они что нибудь о семъ приключеніи. Большая часть отвѣчали, что знаютъ, и одинъ, взошедъ на высокій песчаный холмъ, показывалъ то мѣсто, гдѣ этотъ корабль сталъ на мель.
"Потомъ распрашивалъ я ихъ, неизвѣстно ли имъ чего объ участи начальника сего корабля, Капитана Коксона, который, спасшись при кораблекрушеніи, съ нѣкоторыми другими хотѣлъ сухимъ путемъ достичь Мыса Доброй Надежды. На сей вопросъ дикіе меня увѣдомили, что Капитанъ Коксонъ и бывшіе съ нимъ люди убиты жителями за то, что не хотѣли отдать одному изъ ихъ старшинъ двухъ бѣлыхъ женщинъ, которыхъ онъ просилъ у нихъ въ жены; а какъ бѣлые не имѣли при себѣ ни какого оружія, то и не могли сопротивляться. Притомъ же Кафры находились тогда въ ссорѣ съ колонистами, а потому опасались, чтобъ эти люди, достигнувъ голландскихъ селеній, не соединились съ ними и не пошли на Кафровъ войною. Извѣстіе это по сходству положеній Англичанъ и нашего, было весьма для насъ непріятно; я спросилъ, въ какомъ отношеніи нынѣ находятся Кафры къ колонистамъ: "мы теперь друзья, отвѣчали жители, и будетъ ихъ вина, если мы поссоримся."
"Отвѣтъ ихъ нѣсколько меня успокоилъ на счетъ собственной нашей безопасности; но участь двухъ бѣдныхъ Англичанокъ крайне меня тревожила. Я усердно просилъ жителей разсказать мнѣ все, что они объ нихъ знаютъ: живы ли онѣ или померли, и если живы, то гдѣ теперь находятся. Они отвѣчали, съ примѣтнымъ соболѣзнованіемъ, что одна изъ нихъ умерла вскорѣ по прибытіи въ домъ старшины, а другая долго послѣ того жила, и имѣла отъ него нѣсколько дѣтей, но гдѣ она теперь находится, они не знаютъ.
"Отобравъ всѣ свѣдѣнія, какія только было можно, о семъ плачевномъ происшествіи, остальное время дня мы помогали жителямъ вытаскивать на берегъ разныя вещи, приносимыя съ корабля волненіемъ. Мы замѣтили, что если имъ попадался какой либо корабельный членъ, они тотчасъ клали его въ огонь и сжигали, а потомъ съ неимовѣрнымъ терпѣніемъ рылись въ золѣ и выбирали самомалѣйшія частицы желѣза."
Когда настала ночь, жители немедленно удалились, и оставили несчастныхъ мореходцевъ у песчаныхъ холмовъ безъ пищи и покрова. Погода была бурная при холодномъ восточномъ вѣтрѣ. Американцы въ совѣтѣ положили, чтобъ одна половина ихъ оставалась на стражѣ, а другая легла спать у огня, и такимъ образомъ въ продолженіе ночи смѣняться.
Но никто изъ нихъ во всю ночь не могъ закрыть глазъ, ибо съ одной стороны палящій жаръ отъ огня, а съ другой холодъ, безпрестанно заставляли ихъ ворочаться съ боку на бокъ; притомъ крѣпкій вѣтеръ, воздымая песокъ облакомъ, наполнялъ имъ уши, глаза, ротъ. Сверхъ всего этого и жителямъ они не вовсе довѣряли.
Наконецъ настало утро, и Кафры явились во множествѣ. Старшина ихъ, зная, что бѣлые имѣли нужду въ пищѣ, привелъ имъ быка, котораго сами же Кафры тотчасъ убили и раздѣлили по долямъ. Каждый свою часть поджарилъ, или лучше сказать, только подпалилъ на огнѣ, и съѣлъ съ жадностью. Если бъ весь быкъ былъ отданъ Американцамъ, то его стало бы на нѣсколько дней; но Кафры были сами голодны, а потому хотя на словахъ подарили быка гостямъ своимъ, но на дѣлѣ сами воспользовались большею частію мяса.
Замѣчено, что Кафрамъ болѣе всего нравились внутренности животнаго: разрѣзавъ брюхо, они въ ту же минуту, вываливъ все, что въ немъ ни было, начали рвать по частямъ, и не разбирая, что имъ попадалось, пожирали съ жадностью мокрыя и еще дымящіяся отъ паровъ части.
Послѣ сего, такъ сказать, завтрака, нѣкоторые изъ Американцевъ пошли на берегъ, и увидѣли свой баркасъ довольно далеко подъ парусами. Корабль же между тѣмъ крѣпкимъ вѣтромъ часъ отъ часа ломало болѣе, и безпрестанно что нибудь приносило съ него къ берегу. Кафры были неутомимы въ работѣ, вытаскивая все, что только имъ попадалось. Но въ это время досталась имъ находка, причинившая капитану не мало заботы: это была бочка, содержавшая въ себѣ 60 Галановъ (18 ведеръ) рому. Количества сего было достаточно, чтобъ перепоить до безумія всѣхъ находившихся тутъ Кафровъ, около трехъ сотъ человѣкъ. Пристрастіе ихъ къ хмѣльнымъ напиткамъ было извѣстно капитану, и онъ страшился послѣдствій. Чтобъ избавиться отъ страха и безпокойства, Американцы имѣли одно средство: подкрасться къ бочкѣ такъ, чтобъ жители не примѣтили, и проломить въ ней одну доску. Предпріятіе это кончилось удачно. Кафры, не зная что было въ бочкѣ и куда дѣвалось, воспользовались только обручами.
Одинъ изъ Кафровъ нашелъ компасъ, который блескомъ своимъ до того ему понравился, что онъ подарилъ его старшинѣ, а этотъ разобравъ его на части, мѣдныя изъ нихъ навѣсилъ себѣ на шею. Это обстоятельство доставило случай капитану отлично угодить старшинѣ: онъ снялъ съ башмаковъ большія свои томпаковыя пряжки, вычистилъ ихъ до блеска, и подарилъ ему, а старшина тотчасъ привѣсилъ ихъ къ ушамъ своимъ, и въ такомъ нарядѣ началъ выступать съ важностью. Казалось, что и подвластный ему народъ взиралъ на него съ большимъ противъ прежняго почтеніемъ, и удивлялся великолѣпію убранства.
Вечеромъ капитанъ напомнилъ старшинѣ, что имъ пора отправляться въ дорогу, и просилъ его дать имъ провожатаго до ближнихъ христіанскихъ селеній, обѣщаясь сдѣлать ему всякое вознагражденіе за его пособіе. Кафръ, подумавъ, отвѣчалъ весьма холодно, что онъ удовлетворитъ желаніе капитана, а на вопросъ: скоро ли? съ важностью сказалъ: "когда я разберу это дѣло, то дамъ вамъ знать". При семъ отвѣтѣ наружность дикаго показывала какое-то тайное, непріязненное намѣреніе, но прежніе его миролюбивые поступки не подавали ни малѣйшей причины къ подозрѣнію. Однако жъ Кафры, раздѣлившись на партіи, разсуждали съ такимъ видомъ и тѣлодвиженіями, что бѣдные наши странники начали сильно бояться какого либо съ ихъ стороны вѣроломнаго поступка. По наступленіи темноты, дикіе оставили ихъ проводить другую ночь у песчаныхъ холмовъ, какъ и первую.
Они усилили огни и нарядили караулъ, но холодъ и крѣпкій вѣтеръ, наносившій на нихъ песокъ, опять не дали имъ покоя. Къ несчастію, не было имъ ни какой возможности перемѣнить свое мѣсто, ибо нигдѣ поблизости нельзя было достать дровъ, а притомъ они боялись такимъ поступкомъ раздражить жителей. Всю ночь провели они въ совѣщаніяхъ о своемъ положеніи. Капитанъ уговаривалъ людей своихъ отнюдь не дѣлать ни какихъ оскорбленіи дикимъ, и отдавать имъ все, чего они ни попросятъ, ибо жители здѣшнихъ степей тогда только опасны, когда раздражены. Но если, противъ всякаго чаянія, дикіе сдѣлаютъ на нихъ нападеніе, то онъ увѣщевалъ ихъ не выдавать другъ друга, а обороняться соединенными силами, и стараться или силою пробраться сквозь степи, или мужественно пасть въ покушеніи.
По восхожденіи солнца они поднялись на самый высокій холмъ, и смотрѣли по горизонту своего баркаса, но нигдѣ не могли его увидѣть. Вскорѣ появились Кафры, вооруженные короткими копьями и дубинами; нѣкоторые изъ нихъ были украшены строусовыми перьями, въ волосахъ воткнутыми, а на старшинѣ была накинута леопардова кожа, и къ ушамъ привѣшены капитанскія пряжки. Они привѣтствовали Американцевъ по-дружески и вмѣстѣ съ ними пошли ко взморью. Въ продолженіе ночи усилившимся вѣтромъ оторвало и принесло на берегъ нѣсколько корабельныхъ членовъ и вещей, между прочими, одинъ изъ матросовъ нашелъ ручную пилу, и какъ онъ видѣлъ, что Кафры хватали всякое желѣзо съ жадностью, то и зарылъ ее въ песокъ. Пила эта была для нихъ драгоцѣнною находкой; въ послѣдствіи принесла она имъ величайшую пользу.
Когда Кафры вытащили на безопасное мѣсто всѣ вещи, собранныя ими на берегу, капитанъ, желая узнать дѣйствіе ихъ оружія, просилъ старшину приказать, будто бы для забавы, своимъ людямъ показать искусство ихъ въ метаніи короткихъ копій, которыя недлиннѣе четырехъ съ половиною футовъ, сдѣланы изъ гибкаго дерева, и имѣютъ желѣзное остріе, намазываемое обыкновенно столь сильнымъ ядомъ, что самомалѣйшая рана, ими сдѣланная, какъ для человѣка, такъ и для звѣря бываетъ смертельна.
Старшина тотчасъ удовлетворилъ желаніе капитана. Кафры, положивъ на возвышенномъ мѣстѣ кусокъ дерева, отошли отъ него на разстояніе около 70-ти ярдовъ (30-ти саженъ). Тогда старшина сказалъ Американцамъ, что онъ имъ хочетъ показать, какимъ образомъ Кафры сражаются. Такое снисхожденіе было весьма пріятно нашимъ странникамъ: они находили въ немъ доказательство дружбы къ нимъ дикихъ. Кафры сначала отбѣжали отъ выбраннаго ими мѣста на довольно значительное разстояніе, и легли на землю; пролежавъ нѣсколько времени безъ всякаго движенія, они вдругъ вскочили, и раздѣлясь на партіи, ударились бѣжать, опять соединились и цѣлымъ баталіономъ прибѣжавъ на мѣсто, откуда сначала тронулись, въ минуту выравнялись и пустили тучу копіи въ цѣль съ удивительною точностью; тѣмъ маневръ и кончился.
Сего числа во весь день ни слова не было сказано объ отправленіи въ путь. Вечеромъ жители, по обыкновенію, удалились, а мореходцы, набравъ достаточное количество дровъ, расклали огни, и растянувшихъ на пескѣ, не взирая на вѣтеръ и холодъ, проспали до утра.
Лишь только насталъ день, опять всѣ бросились искать глазами баркаса, но его не было, да и послѣ не имѣли они объ немъ ни какихъ вѣстей.
Сего утра Кафры не прежде посѣтили ихъ, какъ часа чрезъ два по восхожденіи солнца. Капитанъ Стоутъ возобновилъ просьбу свою старшинѣ о назначеніи имъ провожатаго, сказавъ, что на другой день онъ намѣренъ пуститься въ дорогу. "Я дамъ вамъ не одного, а двухъ", отвѣчалъ старшина. Онъ сказалъ это съ такимъ видомъ удовольствія и чистосердечія, что совершенно успокоилъ капитана и весь экипажъ на счетъ ихъ безопасности.
Желая имѣть въ числѣ провожатыхъ Готтентота, служившаго имъ переводчикомъ, капитанъ далъ выразумѣть старшинѣ, сколь много этотъ человѣкъ можетъ способствовать не только къ ихъ удовольствію, но и къ безопасности. Но великодушный дикарь уже предупредилъ ихъ желаніе: онъ прежде еще назначилъ Готтентота въ провожатые. Товарищемъ ему согласился быть Кафръ, которому лучше были извѣстны мѣста, коими надлежало имъ проходить. Извѣстіе о семъ произвело между служителями чрезвычайную радость.
"Увѣривъ старшину и народъ его, повѣствуетъ Капитанъ Стоутъ, въ неизмѣнной нашей къ нимъ дружбѣ, и что провожатые его будутъ награждены отъ насъ по ихъ желанію, я просилъ его показать намъ, гдѣ можемъ мы запастись хорошею водою, отъ недостатка которой мы много страдали. "Я покажу вамъ прекрасную воду, сказалъ онъ; если хотите, пойдемъ туда сейчасъ." Мы тотчасъ поднялись въ дорогу. Кафры, окруживъ насъ, пѣли и плясали, а мои люди, хотя не вполнѣ довѣряли ихъ дружбѣ, но вообще были довольно веселы."
Пройдя къ западу около четырехъ миль по прекраснымъ долинамъ, пришли они къ лѣсу, въ которомъ открылся имъ глубокій оврагъ. Кафры спустились въ него первые, и когда всѣ они сошли внизъ, старшина показалъ имъ ручей весьма хорошей воды. Окинувъ глазами страшное, уединенное положеніе сего мѣста, бѣлые снова стали подозрѣвать Кафровъ въ зломъ противъ нихъ умыслѣ. Большая часть полагала, что жители хотятъ всѣхъ ихъ вдругъ умертвить, и для того заманили въ такое глухое мѣсто, а потому и совѣтовались о лучшихъ способахъ защитить себя. Капитанъ успокоилъ ихъ съ большимъ трудомъ.
Кафры предложили переночевать здѣсь, и начали готовить дрова. Съ помощью пилы они скоро приготовили достаточный запасъ на всю ночь. Одинъ изъ Готтентотовъ былъ такъ богатъ, что имѣлъ при себѣ коробочку съ кремнемъ, огнивомъ и трутомъ, посредствомъ коихъ тотчасъ досталъ онъ огонь, и тѣмъ крайне удивилъ все общество, ни мало не ожидавшее такой нечаянности.
При наступленіи ночи, жители не оставили ихъ, какъ прежде обыкновенно дѣлали. Это обстоятельство породило новый страхъ въ путешественникахъ, и, какъ казалось не безъ причины; но въ ихъ положеніи оставалось одно средство спасти себя -- быть во всегдашней готовности встрѣтить худшее, что могло случиться. Для предосторожности они поставили караулъ, но Кафры, свернувшись кое-какъ, улеглись въ кучки и вскорѣ захрапѣли. Ночлегъ ихъ, хотя по наружности имѣлъ самый ужасный видъ, но былъ очень покоенъ: пескомъ здѣсь ихъ не заносило, и густой лѣсъ доставлялъ имъ защиту отъ пронзительнаго холода.
"Дикіе разбудили насъ, повѣствуетъ Капитанъ Стоутъ, съ появленіемъ солнца, и мы отправились въ путь изъ этой мнимой нашей могилы, довольно веселы. Между тѣмъ, надобно сказать, что прежде еще отбытія нашего съ песчаныхъ бугровъ, мы уже съѣли послѣднее мясо, которое намъ дали Кафры, и теперь нѣкоторые изъ насъ начинали страшиться голода. Я объявилъ о недостаткѣ въ пищѣ старшинѣ, и онъ обѣщался пещись о нашемъ продовольствіи. Пройдя нѣсколько миль, Кафры сказали намъ, что мы должны остановиться тутъ ночевать, почему мы начали сбирать дрова, и едва успѣли кончить эту работу, какъ старшина привелъ къ намъ другаго быка, котораго тогда же убили, разрѣзали и раздѣлили: каждому достался кусокъ около четырехъ фунтовъ вѣсомъ. Мясо мы поджарили въ запасъ на дорогу, и на приготовленіе его употребили большую часть дня. Эту ночь провели мы гораздо покойнѣе, нежели прежнюю, не имѣя столько опасеній со стороны дикихъ, а съ разсвѣтомъ стали сбираться въ дорогу.
"Теперь настало время, когда дѣйствительное намѣреніе дикихъ въ разсужденіи насъ должно было обнаружиться". Они находились вокругъ насъ и помогали намъ дѣлить нашъ запасъ. Всякій долженъ былъ самъ нести свою долю, состоявшую въ трехъ съ половиною или четырехъ фунтахъ мяса, а у нѣкоторыхъ было еще понемногу сухарей, которые они успѣли спасти съ собою съ корабля. Симъ запасомъ надлежало имъ питаться до прибытія въ первое христіанское селеніе. Между тѣмъ, жители не только не показывали намъ ни малѣйшаго непріязненнаго расположенія, но напротивъ, прощались съ нами съ видомъ непритворнаго сожалѣнія. Я взялъ старшину за руку и благодарилъ за его дружеское къ намъ вниманіе и помощь, и увѣрялъ его, что если только достигну благополучно Мыса Доброй Надежды, то первою моею обязанностью поставлю оказать ему и его народу какую либо важную услугу. За это обѣщаніе старшина изъявлялъ мнѣ признательность, а потомъ сталъ просить, не сказывать колонистамъ, что корабль нашъ разбился подлѣ берега, но объявить, что онъ погибъ далеко въ открытомъ морѣ, и что ни одна изъ его вещей не могла быть принесена къ берегу. Наконецъ онъ увѣрялъ меня, что мы можемъ совершенно положиться на своихъ провожатыхъ, которые непремѣнно будутъ стараться сдѣлать для насъ все къ лучшему; послѣ сего, простившись по-дружески, мы разстались. "
23-го числа поутру, когда уже солнце взошло довольно высоко, путешественники наши отправились въ дорогу. Провожатые, люди въ своемъ ремеслѣ опытные, совѣтовали имъ отнюдь не подыматься рано, ибо хищные звѣри обыкновенно встаютъ съ солнцемъ, и пускаются на добычу; и какъ они не имѣютъ при себѣ ни какого оружія, то одинъ левъ или тигръ можетъ надѣлать имъ много бѣдъ, а потому нужно дать время симъ животнымъ насытиться и убраться въ лѣса на день.
Не взирая на этотъ благоразумный совѣтъ, данный отъ искренняго желанія добра несчастнымъ, многіе изъ нихъ были столь нетерпѣливы, что непремѣнно хотѣли ранѣе выступить въ путь, но вожатые не слушались ихъ, и не прежде согласились отправиться, какъ въ десятомъ часу.
Въ это время изъ всего экипажа только три или четыре человѣка имѣли башмаки, а у другихъ не было ни какой обуви, и они, будучи босы, должны были совершить путь въ нѣсколько сотъ миль, въ странахъ неизвѣстныхъ: проходить чрезъ горы непомѣрной высоты, пробираться сквозь густые лѣса, бродить по степямъ и переправляться въ бродъ чрезъ рѣки.
"Я шелъ босой, говоритъ капитанъ, такъ же какъ почти всѣ мои служители; одинъ изъ нихъ предлагалъ мнѣ старые свои башмаки, но я не хотѣлъ имѣть предъ другими ни какого преимущества, и не согласился ихъ взять. На мнѣ были четыре рубашки, короткая фуфайка, скатерть, найденная мною на берегу, вмѣсто кушака, сверхъ ее шаль, матросскіе брюки и шляпа. Мы держались болѣе къ западу, для вѣрнѣйшаго полученія прѣсной воды. Вожатые наши утверждали, что по близости морскаго берега, вода вообще солона, и для того намъ надобно итти отъ него далѣе: опытъ совершенно оправдалъ ихъ слова."
Американцы тли по прекраснымъ равнинамъ, пріятно испещреннымъ пригорками, холмами и долинами, съ небольшими рощами и обиліемъ водъ; трава росла на нихъ до чрезвычайной высоты. Но на пути ихъ не было ни одного слѣда человѣческаго, ниже признаковъ какого либо скота, или обрабатыванія земли. Даже ни одинъ хищный звѣрь не попадался имъ, хотя калъ оныхъ находили повсюду. Напослѣдокъ, пройдя около тридцати пяти миль, начали они чувствовать недостатокъ въ водѣ.
Цѣлый день искали они съ большимъ стараніемъ сей необходимой жизненной потребности, и были столь счастливы, что около захожденія солнца нашли небольшой ручей при рубежѣ обширнаго лѣса, гдѣ и расположились провести ночь. Вскорѣ наготовили они дровъ, разложили огни и хотѣли ложиться спать, по причинѣ весьма холодной погоды, вплоть одинъ къ другому. Но провожатые сказали имъ, что около этого мѣста всегда бываетъ множество леопардовъ, и что если хищные эти звѣри по духу нападутъ на ихъ слѣдъ, тогда, безъ всякаго сомнѣнія, истребятъ многихъ изъ нихъ. Извѣстіе это было не весьма пріятно нашимъ путешественникамъ; оно заставило ихъ умножить число огней, и придумывать разные способы для защищенія себя отъ опасныхъ непріятелей. Но удивительно, какъ сильно дѣйствуетъ сонъ надъ людьми, духомъ и тѣломъ утомленными: въ продолженіе самыхъ совѣщаній о своей безопасности, они одинъ послѣ другаго засыпали, и проспали до разсвѣта безъ всякаго непріятнаго приключенія.
Но едва показалось солнце на горизонтѣ, какъ страшный ревъ львовъ раздался по лѣсамъ вплоть подлѣ нихъ. Нѣсколько минутъ оставались они неподвижны, объятые ужасомъ и не зная что предпринять. Ревъ, постепенно исчезая, потерялся въ глуши лѣсовъ, а странники благодарили Бога, что львы не нашли ихъ ночью, тогда они всѣ сдѣлались бы жертвою ихъ лютости; ибо на стражѣ не было ни одного человѣка. Тронувшись съ мѣста, они вскорѣ пришли къ небольшой рѣкѣ, чрезъ которую безъ малѣйшаго затрудненія перешли въ бродъ, потомъ встрѣтили другую, гдѣ также переправа ни сколько ихъ не задержала. Наконецъ попались имъ высокіе бугры, съ вершины коихъ обозрѣли они прекрасныя окрестныя долины, покрытыя тучною травою и рощами, а мѣстами видны были обширные лѣса, прилежащіе къ подошвамъ горъ разной высоты. Во весь день они много терпѣли отъ недостатка воды, и потеряли не мало времени на отысканіе ея. И когда къ вечеру они уже почти вовсе отчаялись въ средствахъ утолить жажду, ибо всѣ источники находили изсохшими, попался имъ на краю лѣса ручей, въ которомъ вода хотя была весьма не хороша, но доставила имъ большое облегченіе въ мучительномъ ихъ положеніи.
Пройдя сегодня около тридцати миль, они расположились ночевать при ручьѣ, и, по обыкновенію, припасли дровъ, и окружили себя огнями. Они не встрѣчали ни какихъ животныхъ, но видѣли на пути много кала слоновъ и носороговъ. Такъ какъ положеніе ихъ въ эту ночь было столь же опасно, какъ и въ прошедшую, и они находили одно свое спасеніе въ большихъ огняхъ, то и старались поддерживать ихъ, и ночь провели благополучно.
Поутру пошли далѣе. Теперь надлежало имъ(итти лѣсомъ, а потому вожатые совѣтовали быть на семъ переходѣ крайне осторожными, ибо вѣроятно, что они встрѣтятъ хищныхъ звѣрей, которые водятся по здѣшнимъ лѣсамъ во множествѣ. Вожатые говорили правду: путешественники наши видѣли львовъ, барсовъ, носорога, слона, и ни одно изъ сихъ животныхъ не сдѣлало имъ ни какого вреда. Но, къ несчастію, около полудня встрѣтились они съ толпою Кафровъ, по словамъ вожатыхъ, самаго варварскаго поколѣнія. Сначала сошлись они съ ихъ женщинами, которыя поступили съ ними дружески, и дали имъ двѣ корзинки молока: корзинки эти плетутся изъ мелкихъ прутьевъ, и такъ плотно, что могутъ^ держать въ себѣ жидкость.
Послѣ сего опыта женской щедрости они считали себя въ безопасности; но едва успѣли пройти нѣсколько саженъ, какъ ихъ остановили двѣнадцать Кафровъ, вооруженныхъ копьями и одѣтыхъ леопардовыми кожами. Оба провожатые, испугавшись дикихъ, пустились бѣжать къ такъ называемой Большой Рыбной Рѣкѣ, которая въ это время находилась отъ нихъ не далѣе 200 ярдовъ (почти сто саженъ); Американцы кричали имъ и просили, чтобъ они воротились, но тщетно: вожатые перешли рѣку въ бродъ, и, поднявшись съ величайшею поспѣшностью на горы, скрылись. Между тѣмъ дикіе, махая своими копьями, казалось, угрожали истребленіемъ несчастныхъ странниковъ, которые точно не понимали, что Кафры говорили, но думали, что варвары эти требовали у нихъ всего того, что они имѣли при себѣ; но какъ почти все ихъ имущество состояло въ большомъ количествѣ съѣстнаго запаса и въ платьѣ, то они рѣшились не отдавать ничего, во что бы то ни стало.
У одного изъ матросовъ висѣлъ на ремнѣ чрезъ плечо большой ножъ; Кафръ хотѣлъ его взять и схватился за черенъ, но матросъ вырвалъ ножъ у него изъ рукъ. Это до того раздражило дикаго, что онъ поднявъ свое копье, сдѣлалъ видъ, будто хочетъ убить матроса. Стоя въ этомъ положеніи, дикій представлялъ изъ себя такую картину злости и варварства, какую едвали вообразить можно: леопардова кожа, на плечахъ у него накинутая, черное его лице, обезображенное охрою, сверкающіе отъ бѣшенства глаза, разинутый ротъ уподобляли варвара совершенному дьяволу. Ко всему этому дожно присовокупить что отъ злости онъ весь дрожалъ и скрежеталъ зубами. Но, не взирая на бѣшенство и изступленіе его, онъ угрозъ своихъ не исполнилъ, и скоро опустилъ копье.
Симъ кончилось приключеніе съ Кафрами; путешественники перешли рѣку, и поднялись на гору вслѣдъ за своими провожатыми, которыхъ нашли на вершинѣ. Вожатые были весьма обрадованы ихъ прибытіемъ; они увѣряли ихъ, что если бъ прочіе изъ этой орды Кафровъ не были въ отлучкѣ на охотѣ, то они не оставили бы изъ нихъ въ живыхъ ни одного человѣка, ибо это поколѣніе есть самое хищное, лютое и злодѣйское во всей Кафраріи.
Посовѣтовавшись между собою, рѣшились они спуститься съ горы и продолжать путь. Пройдя небольшое разстояніе, усмотрѣли обширную, плодоносную долину; когда они бѣжали отъ Кафровъ, страхъ препятствовалъ имъ замѣтить красоту находившихся предъ ними мѣстъ. Но теперь, остановясь въ восторгѣ и удивленіи разсматривали прелести живописныхъ, великолѣпныхъ видовъ, являвшихся взору ихъ со всѣхъ сторонъ. Страна эта, почти совершенно ровная, усѣяна въ пріятномъ безпорядкѣ холмами и возвышеніями; на вершинахъ росла отдѣльными рощицами мимоза, а по отлогостямъ кусты разнаго рода. Тысячи рѣчекъ и ручьевъ извивались въ разныхъ направленіяхъ между возвышенными мѣстами, по низменностямъ; индѣ окружали они какую либо рощицу, и казалось служили рубежемъ знатнаго помѣстья; въ другомъ мѣстѣ скрывались въ лѣсъ или кусты, и опять изъ нихъ вытекали, а по холмамъ примѣтны даже были небольшіе водопады.
Восхищаясь картиною втораго Эдема, вдругъ усмотрѣли они новое зрѣлище: безчисленныя стада животныхъ, наиболѣе изъ роду сернъ, разсыпались по долинамъ; нѣкоторыя паслись на лугахъ, а другія пили воду въ ручьяхъ, или лежали по берегамъ. Глазъ не находилъ предѣловъ великолѣпной картинѣ, и зрѣніе, перебѣгая отъ прекраснаго предмета еще къ прекраснѣйшему, терялось наконецъ въ горизонтѣ. Красота страны столь заняла ихъ, что они, пренебрегая опасностью, провели на мѣстѣ нѣсколько часовъ, любуясь прелестными видами; напослѣдокъ спустились съ горы, и пошли далѣе.
Ввечеру выбрали они для ночлега мѣсто подлѣ небольшой рощи, и нарубили лѣсу на дрова и для ограды, которою окружали себя, чтобъ укрыться отъ хищныхъ звѣрей.
Не взирая, однако жъ, на принятыя ими осторожности, они не могли спать покойно: слоны стадами во всю ночь ходили по рощѣ, и шорохомъ между деревъ содержали ихъ въ безпрестанномъ страхѣ. Если бъ не защитила ихъ ограда, сдѣланная съ вечера, то вѣроятно, что эти страшныя животныя передавили бы ихъ. Поутру они встали и вмѣстѣ съ обоими провожатыми пошли въ дорогу.
Весь день шли они по прекраснымъ долинамъ, коихъ почва мѣстами состояла изъ смѣси красной и желтой глины; долины были покрыты высокою травою разнородныхъ растеній, но и слѣдовъ земледѣлія не было замѣтно, хотя изрѣдка и попадались хижины, въ одну изъ коихъ нѣкоторые изъ нихъ входили, и дорого заплатили за свое любопытство: блохи въ нѣсколько минутъ покрыли ихъ съ йогъ до головы.
Временно попадалась имъ вода, которая однако жъ была солоновата, не взирая на пятьдесятъ миль разстоянія отъ морскаго берега: они держались большую часть своего пути въ этомъ разстояніи отъ моря.
Пройдя сего числа около тридцати пяти миль, путешественники наши расположились ночевать, и по обыкновенію, наготовивъ дровъ, оградили себя вѣтвями и бревнами. Между тѣмъ почти всѣ съѣстные ихъ припасы вышли, и они принуждены были терпѣть голодъ.
Въ осьмомъ часу опять поднялись они въ дорогу, но уже не всѣ могли итти равнымъ ходомъ: многіе отъ усталости начали отставать. Это заставило ихъ сдѣлать распоряженіе, чтобъ тѣ, кои были въ силахъ итти скоро, шли впередъ, и заблаговременно выбирали мѣста ночлеговъ и готовили все нужное. Капитанъ принадлежалъ къ авангарду; онъ приказалъ, для показанія своего пути заднимъ, мѣстами зажигать траву, но не взирая на эту предосторожность по наступленіи утра отставшіе не являлись.
Прождавъ ихъ до того времени, когда солнце поднялось уже довольно высоко, капитанъ съ товарищами пошелъ далѣе. Вожатые увѣряли, что сегодня они достигнутъ христіанскаго селенія, откуда можно получить помощь и сыскать отставшихъ. Это извѣстіе ободрило странниковъ и придало имъ новыя силы; они шли съ необыкновенною скоростью, доколѣ не приблизились къ небольшому сельскому домику. Здѣсь надѣялись они сыскать пособіе, но ошиблись. Жилище это давно было оставлено и запустѣло. И такъ они принуждены были провести эту ночь опять подъ открытымъ небомъ, безпокоясь объ участи оставленныхъ ими товарищей.
Въ продолженіе ночи не имѣли они покоя ни на минуту. Сидя вокругъ огня, они разговарили о вѣроятной участи своихъ товарищей, и о собственномъ своемъ плачевномъ состояніи. Не имѣя ни пищи, ни одежды, ни оружія, находились они въ странѣ, наполненной хищными звѣрями, и въ такое время, когда отъ усталости и ослабленія силъ едва могли стоять на ногахъ. Сверхъ того они пребывали въ ежечасномъ ожиданіи нападенія отъ Бошмановъ: дикари эти нападаютъ на всѣхъ, кто ихъ безсильнѣе и умерщвляютъ намазанными ядомъ стрѣлами. Случай этотъ выказалъ въ полномъ блескѣ нравственныя черты мореходцевъ: люди, привыкшіе равнодушно взирать на всѣ ужасы, неразлучные съ служеніемъ на морѣ, и вмѣняющіе за стыдъ содрогнуться, стоя подъ градомъ пуль и ядеръ, не могли безъ слезъ говорить о жребіи своихъ однокорабельщиковъ, и позабывая свое собственное несчастіе, единственно помышляли о ихъ спасеніи. Изъ шестидесяти человѣкъ, вышедшихъ на берегъ при кораблекрушеніи, тридцать шесть за болѣзнями и усталостью не могли сопутствовать своимъ товарищамъ, и остались въ степяхъ.. Избавленіе сихъ несчастныхъ, если они еще не погибли, зависѣло отъ дѣятельности капитанской партій, которая была въ силахъ и вскорѣ могла достигнуть голландскихъ селеній.
Провожатые смѣло утверждали, что селенія колонистовъ не могутъ быть отъ нихъ далеко, ибо они достигли уже тѣхъ мѣстъ, пограничныхъ съ Кафрами, которыя были истреблены ими въ послѣднюю войну. И потому спустя часъ послѣ солнечнаго восхода, путешественники отправились въ дорогу, и понуждаемые сильнымъ желаніемъ спасти своихъ товарищей, шли такъ скоро, какъ силы ихъ позволяли.
Три часа сряду шли они не отдыхая. Наконецъ одинъ изъ вожатыхъ, находясь впереди, закричалъ во все горло: "я вижу Готтентота, пасущаго стадо овецъ." Крикъ сего дикаго показался нашимъ путешественникамъ гласомъ съ небесъ; всѣ бросились къ тому мѣсту, гдѣ находился вожатый, и увидѣли вдали человѣка со стадомъ, по крайней мѣрѣ изъ четырехъ тысячъ овецъ. Они двинулись къ пастуху, который сначала оробѣлъ, и хотѣлъ бѣжать, но увидѣвъ, что всѣ они были бѣлые и безоружны, остановился и дождался ихъ. Капитанъ сталъ просить его проводить ихъ къ ближайшему селенію; на это онъ охотно согласился, и увѣрялъ его, что хозяинъ владѣнія, куда они идутъ, человѣкъ весьма хорошій, и что на переходъ до его дома нужно не болѣе какъ три часа. Невозможно изобразить восторга, разлившагося между ими при полученіи сего извѣстія. Капитанъ выступилъ и всѣ тронулись за нимъ, стараясь опередить другъ друга.
Вотъ показалось вдали давно желанное селеніе Христіанъ. "Прибавимъ парусовъ, ребята, сказалъ капитанъ, и пойдемъ поскорѣе въ безопасную гавань, откуда пошлемъ крейсеровъ для отысканія несчастныхъ нашихъ сослуживцевъ." Всѣ спѣшили итти: одни шатались, другіе падали и опять вставали, но никто не отставалъ, и наконецъ прибыли въ домъ честнаго Голландца Яна Плессиса.
Онъ имѣлъ около шестидесяти лѣтъ отъ роду, родился въ Голландіи, но съ давнихъ временъ переселился въ Африку; былъ щедръ, человѣколюбивъ и сострадателенъ. Семейство его составляли шесть сыновей съ женами и дѣтьми, и дочь, всего около двадцати человѣкъ. Онъ владѣлъ большими стадами, состоявшими изъ двѣнадцати тысячъ овецъ и тысячи быковъ.
При первомъ свиданіи, капитанъ разсказалъ ему о плачевномъ своемъ приключеніи, и какъ оставилъ онъ товарищей своихъ въ степи, и просилъ его дать ему способъ отыскать ихъ. Добрый старикъ не могъ слышать повѣствованія капитанскаго безъ примѣтнаго внутренняго движенія, которымъ обнаруживалось чувствительное его сердце.
"Ненадобно терять времени, когда дѣло идетъ о спасеніи погибающихъ" сказалъ онъ, и тотчасъ велѣлъ двумъ изъ своихъ сыновей заложить фуру восемью волами. Онъ отправилъ ихъ навстрѣчу оставленнымъ въ степи путешественникамъ, и приказалъ ѣхать во всю ночь къ мѣсту, которое провожатые описали такъ хорошо и подробно, что посланные ни какъ не могли ошибиться. Велѣніе старика дѣти исполнили съ примѣтнымъ удовольствіемъ, и съ такою поспѣшностью, что фура скоро уѣхала изъ виду, а странники съ почтеннымъ своимъ хозяиномъ сѣли за столъ: онъ нарочно для нихъ убилъ барана, и угощалъ ихъ какъ лучшихъ друзей своихъ.
Послѣ обѣда добросердечные колонисты распрашивали странниковъ о подробностяхъ ихъ пути чрезъ Кафрарію. Старикъ удивлялся, какимъ образомъ Тамбуши согласились отпустить ихъ. Люди этого племени люты и жестокосерды, и ничто столько не приноситъ имъ удовольствія, какъ кровопролитіе. Бошманы также, по его замѣчанію, народъ многочисленный, безпрестанно на стражѣ и кочуетъ въ большомъ пространствѣ, по коему они проходили, и если взять еще въ разсужденіе то, что въ странахъ, ими пройденныхъ, обитаетъ безчисленное множество хищныхъ звѣрей, то благополучное прибытіе ихъ въ его жилище онъ почитаетъ истиннымъ чудомъ Провидѣнія,
Капитанъ, при семъ случаѣ, сообщилъ доброму своему хозяину, настоящее понятіе о Тамбушахъ. Старикъ этотъ, судя по своимъ сосѣдямъ, былъ непримиримый врагъ всѣхъ поколѣній, обитающихъ въ Кафраріи, и какъ онъ никогда не путешествовалъ далеко отъ своего жилища, то и не могъ самъ лично узнать свойства разныхъ народовъ, населяющихъ южный край Африки. Но услышавъ отъ капитана о поступкахъ съ нимъ и съ его людьми Тамбушей, и объ услугахъ, ему оказанныхъ, весьма былъ радъ и успокоился.
Уединенное его жилище окружено деревьями, на которыхъ сушились кожи львовъ, тигровъ, барсовъ и другихъ хищныхъ звѣрей, убитыхъ въ окружныхъ долинахъ. Почти у самыхъ дверей дома, лежали два огромныя животныя, съ которыхъ недавно содраны были кожи. Это были два носорога, за день предъ симъ застрѣленные дѣтьми хозяина, подлѣ самого жилья ихъ. Это дало ему поводъ разсказать гостямъ своимъ съ большою подробностью о нѣкоторыхъ чудныхъ свойствахъ сего животнаго.
"Эти звѣри, говорилъ Янъ Плессисъ, гораздо лютѣе и несравненно опаснѣе всѣхъ прочихъ хищныхъ животныхъ. Самые львы, усмотрѣвъ носорога, бѣгутъ отъ него съ ужасомъ. Два года тому назадъ я видѣлъ это на опытѣ: идучи чрезъ свое поле рано поутру, усмотрѣлъ я, что одинъ левъ вбѣжалъ въ кусты, въ разстояніи отъ меня около полумили; чрезъ нѣсколько минутъ за нимъ послѣдовалъ другой, потомъ третій, четвертый и далѣе, такъ что въ продолженіе около часа девять львовъ вбѣжало въ тотъ же кустарникъ. Не видавъ никогда такого числа сихъ животныхъ вмѣстѣ, я хотѣлъ знать, что было причиною сего собранія, и скрылся между деревьями. Пробывъ въ засадѣ болѣе часа, я ничего не видалъ и не слыхалъ, и отчаясь въ удовлетвореніи моего любопытства, хотѣлъ итти домой; вдругъ показался носорогъ необыкновенной величины; онъ прямо шелъ къ тому кустарнику, гдѣ скрылись львы. Приблизившись вплоть къ оному, онъ остановился, поднялъ голову, и поворачивая ее во всѣ стороны, казалось, кругомъ себя обнюхивалъ. Потомъ вдругъ съ чрезвычайнымъ стремленіемъ ударилъ на кусты, и чрезъ нѣсколько минутъ я увидѣлъ, что всѣ львы, видѣнные мною прежде, бѣжали изъ кустарника съ поджатыми хвостами, и по-видимому въ чрезвычайномъ страхѣ озирались во всѣ стороны. Носорогъ же въ это время бѣгалъ по кустамъ и ломалъ ихъ съ страшнымъ шумомъ. Но не найдя тамъ непріятеля, выбѣжалъ на долину, осмотрѣлся, и началъ съ величайшимъ бѣшенствомъ рвать рогомъ землю, которую цѣлыми глыбами бросалъ на воздухъ. Я не смѣлъ пошевелиться, доколѣ разъяренное животное не скрылось у меня изъ вида; тогда я возвратился домой."
Путешественники провели ночь весьма покойно; добрый хозяинъ приготовилъ для нихъ постели изъ мѣшковъ, а поутру за завтракомъ доставилъ имъ удовольствіе сообщивъ нѣкоторыя любопытныя замѣчанія о странѣ, имъ обитаемой. Онъ наиболѣе жаловался на притѣсненія, которыя поселяне должны терпѣть отъ колоніяльнаго правительства Мыса Доброй Надежды. "Я имѣю свинцовую руду на моей собственной землѣ, говорилъ онъ, такъ близко къ поверхности, что можно было бы выкопать ее руками, но мы не смѣемъ ея тронуть. Если бъ дошло до свѣдѣнія правительства, что я употребилъ, хотя одинъ фунтъ вытопленнаго изъ нея свинца для моей домашней нужды, меня со всѣмъ семействомъ сослали бы на всю жизнь въ Батавію."
Они не успѣли еще позавтракать, какъ великодушный Янъ отправилъ гонцовъ къ своимъ сосѣдямъ, просить ихъ помощи и содѣйствія къ доставленію путешественниковъ въ Капштадтъ. Многіе изъ колонистовъ сами навѣстили ихъ и предлагали свои услуги. Они были столь добры, что вызывались содержать въ своихъ домахъ до совершеннаго выздоровленія тѣхъ изъ мореходцевъ, которые чѣмъ нибудь хворали, и потомъ при ежегодныхъ своихъ посѣщеніяхъ Капштата, хотѣли ихъ туда доставить. Но капитанъ, нетерпѣливо желая скорѣе возвратиться въ свое отечество, отклонилъ это предложеніе и просилъ, если можно, отправить ихъ немедленно.
Въ продолженіе сего разговора вбѣжалъ Готтентотъ {Многіе изъ сего народа мужчины и женщины находятся въ работахъ и въ домашней прислугѣ у колонистовъ Мыса Доброй Надежды. Прим. Перев.} съ радостнымъ извѣстіемъ, что хозяйская фура возвращается и находится уже въ виду. Все общество бросилось къ ней навстрѣчу, и капитанъ съ неописаннымъ удовольствіемъ увидѣлъ двадцать три человѣка изъ своего экипажа, болѣе ласкаровъ, прибывшихъ на ней. Посланные за ними объявили, что они нашли сихъ несчастныхъ по близости одной рощи въ совершенномъ отчаяніи, ибо они, не имѣя ни малѣйшей надежды ни на какую постороннюю помощь, и не будучи въ состояніи сами итти далѣе, рѣшились предать судьбу свою въ руки Провидѣнія. За день предъ тѣмъ отдѣлились отъ нихъ тринадцать человѣкъ, а куда они побрели, имъ неизвѣстно. Въ послѣдствіи, бѣдные эти люди, претерпѣвъ неслыханныя бѣдствія, достигли Мыса Доброй Надежды благополучно.
Теперь всѣхъ ихъ собралось сорокъ семь человѣкъ, и какъ они должны были въ Капштатъ ѣхать на фурахъ, то и больные не хотѣли остаться.
Поутру 2-го Іюля путешественники простились съ своими хозяевами, и отправились въ дорогу. Добродушный Янъ Плессисъ снабдилъ ихъ фурами, быками, и съѣстными припасами до ближайшаго селенія, и послалъ провожатымъ одного изъ своихъ сыновей, который былъ хорошо вооруженъ, и трехъ Готтентотовъ. Провожатый безпрестанно находился на стражѣ, въ готовности отразить Ботмановъ или хищныхъ звѣрей, если бъ они нечаянно напали на его конвой: однако жъ, проѣхавъ около тридцати пяти миль, въ восемь часовъ вечера прибыли они въ слѣдующее селеніе безъ всякаго непріятнаго приключенія.
Хозяинъ втораго ихъ ночлега, Корнилій Энгельброксъ, былъ также человѣкъ добрый. Правда, онъ жилъ въ бѣдной хижинѣ, но все, что имѣлъ, предложилъ къ услугамъ странниковъ. Прочитавъ письмо Яна, сказалъ онъ: "Сосѣдъ мой добрый человѣкъ, и я всегда почиталъ его; но письмо его объ васъ лишнее; несчастіе ваше и теперешнее положеніе совершенно достаточны, чтобъ расположить меня сдѣлать все для васъ, что могу."
На другой день послѣ завтрака они отправились далѣе; честный Энгельброксъ далъ имъ на дорогу девять барановъ, извиняясь, что не можетъ снабдить хлѣбомъ: "Мы здѣсь, сказалъ онъ, весь годъ питаемся бараниною и дичиной; рѣдко удается намъ отвѣдать хлѣба."
Потомъ, въ продолженіе пяти дней сряду ѣхали они отъ одного жилья до другаго, кои находятся между собою побольшей части на разстояніи пятнадцати или шестнадцати часовъ ѣзды, и вездѣ принимали ихъ самымъ человѣколюбивымъ образомъ. Во все это время очень рѣдко удавалось имъ сыскать кусокъ хлѣба, да и въ водѣ нерѣдко имѣли они недостатокъ. Дорога ихъ лежала индѣ по гористымъ мѣстамъ, а индѣ по ровнымъ долинамъ. На пути встрѣчали они множество волковъ, и часто видали превеликія стада оленей того рода, который здѣшнимъ колонистамъ извѣстенъ подъ именемъ шпрингъ-бокъ; нѣкоторыя стада ихъ были столь многочисленны, что состояли, по-видимому, не менѣе какъ изъ двѣнадцати или четырнадцати тысячъ головъ. Многіе изъ колонистовъ увѣряли, что они видали стада вдвое того многочисленнѣе, и часто убивали по два и по три оленя однимъ выстрѣломъ. Путешественники также видѣли много, такъ называемыхъ, гвинейскихъ (цесарскихъ) куръ, которыхъ послѣ дождя, поселяне ловятъ собаками.
Въ этой части колоніи Мыса Доброй Надежды водятся во множествѣ зебры, или дикіе ослы, и строусы. Путешественники наши во всѣхъ домахъ, гдѣ они останавливались, находили такое количество оленьяго мяса, что изъ девяти барановъ, подаренныхъ имъ Энгельброксомъ, въ шесть дней употребили въ пищу только трехъ.
Отъ 8-го до 16-го Іюня путешествовали они довольно спокойно, встрѣчая на каждой милѣ новыя красоты природы. Горы мѣстами возвышались до облаковъ, а раздѣлявшія ихъ долины были покрыты разными произрастеніями. На переходъ одной изъ сихъ обширныхъ долинъ употребили они три дня съ половиною. Колонисты называютъ ее Long duff.
Здѣсь два кряжа горъ идутъ параллельно одинъ другому на разстояніи 70-ти или,80-ти миль. Земля между ими чрезвычайно плодородна, и изобилуетъ тучными паствами благовонныхъ растеній, на которыхъ пасутся безчисленныя стада овецъ и коровъ. Здѣшняя баранина, отъ особеннаго свойства душистыхъ травъ, имѣетъ такое сходство съ оленьимъ мясомъ, что всякій англійскій Эпикуръ {Въ Англія жареное оленье мясо почитается однимъ изъ самыхъ щегольскихъ блюдъ: на богатыхъ праздничныхъ столахъ за стыдъ почитается не имѣть его. Прим. перев.} могъ бы обмануться во вкусѣ. Долины между горными хребтами въ ширину простираются отъ осьми до четырехъ миль, и обильно орошаются небольшими рѣками, по берегамъ коихъ растутъ цѣлыя рощи дерева алоэ.
14-го числа путешественники прибыли въ жилище одного слѣпаго старика, который имѣлъ большое семейство, и, по-видимому, достаточное состояніе. Онъ со слезами слушалъ повѣсть странниковъ, подчивалъ всѣхъ ихъ водкою, и угостилъ сытнымъ обѣдомъ. Не вкушавъ долго крѣпкихъ напитковъ, мореходцы наши не находили словъ, какъ благодарить достойнаго старика за его къ нимъ вниманіе. За ужиномъ онъ особенно развеселился, и сказалъ капитану, что съ радости о ихъ избавленіи отъ морскихъ волнъ, Кафровъ и звѣрей, онъ споетъ пѣсню, и сдержалъ свое слово, а потомъ просилъ капитана сдѣлать ему одолженіе приказать, всему своему экипажу спѣть что нибудь. Сколь ни была странна эта просьба, но въ этомъ случаѣ надобно было удовлетворить причудѣ добраго старца. Одинъ американскій матросъ запѣлъ любимую свою національную пѣсню; земляки его стали ему помогать; ласкары подхватили свою; Шведы и Датчане, не желая отстать отъ другихъ, также запѣли; тогда Португальцы и Голландцы, считая себя не хуже другихъ, возвысили голосъ: такимъ образомъ, составивъ на многихъ языкахъ никогда еще и нигдѣ неслыханный концертъ, гости доставили хозяину неизъяснимое удовольствіе.
Поутру 17-го числа путешественники разлучились: капитанъ, взявъ съ собою старшаго офицера, третьяго штурмана и двухъ матросовъ, поѣхалъ впередъ. По мѣрѣ приближенія ихъ къ Капштату, число жителей увеличивалось, и селенія въ разныхъ мѣстахъ отстояли одно отъ другаго не далѣе двухъ часовъ ѣзды. Многія изъ нихъ имѣли прекраснѣйшія мѣстоположенія и плодоносныя земли, на которыхъ въ изобиліи родились пшеница, апельсины, лимоны, фиги, и проч., а мѣстами росъ въ большомъ количествѣ виноградъ, изъ котораго колонисты дѣлаютъ вино и водку и отвозятъ на продажу въ Капштатъ. Часто видѣли они большія стада оленей, а куропатки попадались повсюду въ безчисленномъ множествѣ.
Отъ 17-го до 21-го числа ѣхали они по гористымъ мѣстамъ, но въ долинахъ безпрестанно находили селенія, обработанныя поля и чрезвычайное множество овецъ; рогатаго скота было менѣе, и не въ такомъ хорошемъ состояніи, какъ въ отдаленныхъ мѣстахъ колоніи.
22-го числа прибыли они въ мѣстечко Свеллендамъ, и остановились въ домѣ ландроста, то есть начальника селенія, которое состоитъ изъ 16-ти или 18-ти домовъ, и находится въ прекраснѣйшей долинѣ, изобильной всякаго рода хлѣбомъ, плодами, виноградомъ и огородною зеленью.
Ландростъ принялъ ихъ весьма хорошо, и на другой день далъ капитану верховую лошадь и проводника, чтобъ ѣхать къ его зятю, который долженъ былъ уже доставить его въ Капштатъ. Сверхъ того этотъ почтенный человѣкъ снабдилъ капитана рекомендательнымъ письмомъ въ Главнокомандующему войскъ {Англійскихъ войскъ, ибо тогда Мысъ Доброй Надежды былъ въ рукахъ Англичанъ. Прим. перев.} Генералу Крейгу.
На третій день они пріѣхали въ селеніе Стелленбушъ, которое по мѣстному своему положенію и плодородію земли, есть одно изъ лучшихъ во всей колоніи. Здѣшніе жители богаты и гостепріимны; старшина ихъ, Г. Бринчъ, принялъ путешественниковъ дружески. "Два дня, пробылъ я, говоритъ капитанъ, въ домѣ сего почтеннаго и добродѣтельнаго человѣка; онъ желалъ, чтобъ я погостилъ у него подолѣе, но мнѣ хотѣлось скорѣе пріѣхать въ Капштатъ, а потому 30-го числа поутру я выѣхалъ изъ Стелленбуша, и вечеромъ того же дня прибылъ въ городъ. Несчастія, мною претерпѣнныя хотя имѣли нѣкоторое вліяніе на мое здоровье, но благодаря Бога, совершенно разстроить онаго не могли.
Бѣдствія, претерпѣнныя шестью артиллерійскими солдатами, бѣжавшими съ Острова Св. Елены на суднѣ въ Бразилію.
Повѣствованіе о семъ необыкновенномъ и жалостномъ происшествіи составлено съ показанія рядоваго Джона Броуна, одного изъ шести артиллерійскихъ солдатъ, бѣжавшихъ съ Острова Св. Елены, даннаго имъ 12-го Декабря 1799 года, подъ присягою въ слѣдственной коммиссіи, нарочно по случаю сего побѣга наряженной.
"Въ Іюнѣ 1799 года, я находился въ первой артиллерійской ротѣ, бывшей тогда на службѣ въ здѣшней крѣпости (Св. Елены). 10-го числа того мѣсяца, за полчаса предъ разводомъ, канониръ Маккинонъ спросилъ меня, не хочу ли я съ нимъ бѣжать на американскій корабль Колумбію, подъ начальствомъ Капитана Лелара: другихъ кораблей тогда на рейдѣ не было. На это предложеніе я скоро согласился, и около семи часовъ вечера сошлись мы въ театрѣ, гдѣ нашелъ я еще рядовыхъ Макквина, Бригоуза, Парра и Конвея.
"Парръ служилъ долго на морѣ, и слылъ хорошимъ мореходцемъ; онъ хотѣлъ ѣхать съ нами на Островъ Вознесенія, ила держаться поблизости острова, доколѣ Колумбія не выйдетъ въ море. Около осьми часовъ мы отправились къ Западивімъ Каменьямъ, гдѣ дожидался насъ американскій ботъ съ тремя матросами, которые тотчасъ перевезли насъ на свой корабль. Парръ ходилъ въ каюту къ капитану, а когда онъ вышелъ, то не прошло четверти часа, какъ мы всѣ переодѣлись въ матросское платье.