Беляев Александр Романович - Иллюстрация в научной фантастике

Александр Беляев

Иллюстрация в научной фантастике

Вспоминаю свои детские годы. Первое знакомство с Жюль Верном, открывшим новый, необычайный и увлекательный мир фантазии. Первое, что встает в памяти, это не текст, а иллюстрации. Они были воротами в этот новый мир, явившийся изумленному взору. Я еще не прочитал ни одной строчки, но картинки уже приковали мое внимание к книге. А когда заговорил Жюль Верн, увлекая в недра Земли и глубины океана, его слова слились в единое целое с талантливыми иллюстрациями. Одно дополняло другое. Сила этого воздействия была такова, что мы с братом решили отправиться путешествовать к центру Земли. Сдвинули столы, стулья, кровати, накрыли их одеялами, простынями, запаслись маленьким масленым фонарем и углубились в таинственные недра Земли. И тотчас прозаические столы и стулья пропали. Мы видели только пещеры и пропасти, скалы и подземные водопады такими, какими изображали их чудесные картинки: жуткими и в то же время какими-то уютными. И сердце сжималось от этой сладкой жути.

Позднее пришел Уэллс с кошмарами "Борьбы миров". В этом мире уже не было так уютно. Иллюстрации почти пугали. Но и они дополняли и усиливали слова автора.

Вспоминая эти первые, непосредственные, детские и юношеские впечатления от научно-фантастических романов, я задаю себе вопрос: что, если бы эти книги были изданы без иллюстраций? И отвечаю с полной категоричностью: они не произвели бы и десятой доли того впечатления или, по крайней мере, отсрочили бы на несколько лет увлечение научной фантастикой.

Ведь всякая фантазия, даже сказочная, в конечном счете, является результатом комбинирования, "перестановки" образов реального мира. А запас этих образов у ребенка не велик. Изобразительность слова имеет свои пределы не только в природе самого слова, человеческой речи, не только в таланте автора, но и в умственном багаже, запасе образов читателя. Расширить эти пределы может лишь художник-иллюстратор. Вот почему иллюстрация должна составлять необходимую принадлежность научной фантастики, предъявляющей повышенные требование к воображению читателя, в особенности если книга рассчитана на детей. В детской научно-фантастической книге иллюстрация абсолютно необходима, однако с одним непременным условием: чтобы она была хороша не только с художественной точки зрения, но и с точки зрения тех специфических условий, которые вытекают из научно-фантастического жанра.

Как же у нас обстоит дело с иллюстрациями научно-фантастических произведений? В целом, к сожалению, еще далеко не удовлетворительно, если не сказать плохо. Прежде всего эти иллюстрации страдают недостатками, о которых можно сказать словами заслуженного деятеля искусств К. Юона (статья "За чистоту стиля в советской живописи", "Известия" No 205 от 2 сентября 1938 г.): "Примитивный, внешне воспринятый, лозунговый подход к решению задачи или просто холодная констатация фактов... Без яркой характеристики живых типажей, без пережитой насыщенности и пережитого внутреннего и внешнего движения своих персонажей искусство не доходчиво".

К сожалению, штамп такого примитивного, равнодушного подхода лежит на большинстве иллюстраций научной фантастики. Не сживаясь с изображаемыми героями, не относясь к ним внимательно и любовно, зачастую наспех просмотрев рукопись, в самые "сжатые" сроки иллюстратор сдает "заказ". Вина в такой спешке лежит не на одном художнике, но об этом речь идет впереди. В результате же получаются сухие, холодные, формальные "канцелярские отписки", а не художественные произведения. Такие иллюстрации не только не помогают, а скорее вредят читателю и автору. Они скучны, а "нет ничего хуже скуки в искусстве". Реалистическая иллюстрация особенно необходима в научной фантастике, хотя на первый взгляд это кажется парадоксальным. Научная фантастика, если она подлинно научная, не теряет связи с миром реальным. Советская же фантастика всемерно стремится укрепить эту связь.

Наши научно-фантастические романы уже не утопии, а произведения, которые ставят целью показать завтрашний день нашей науки, техники, быта на основе современных научных знаний, научного социализма. И чем реалистичнее, нагляднее, осязательнее покажет художник это будущее, тем лучше. Ведь одна из задач нашей научной фантастики и состоит в том, чтобы показать еще не существующее, как уже существующее. А разрешить эту задачу можно только на основе реалистического стиля.

Главная беда в области иллюстрирования научной фантастики проистекает из того, что ни издательства и редакции, ни сами художники, по-видимому, не пришли к той мысли, что иллюстрация научно-фантастических произведений имеет свои специфические особенности, которые требуют создания специальных кадров художников-иллюстраторов, что она требует от таких художников, кроме общей подготовки в своем искусстве, также и специфической подготовки. До сих пор дело велось и ведется так: в орбите того или иного издательства вращается известное количество художников. Заведующий художественной частью распределяет между ними работу над иллюстрированием научной фантастики, исходя из таких соображений, как: "менее других загружен", "дешевле берет", и менее и реже всего, руководствуясь спецификой жанра. Такая практика не годится. Не всякий художник, даже талантливый и высококвалифицированный, может успешно справиться с иллюстрированием научной фантастики.

Что же требуется от художника-иллюстратора научной фантастики? Первое -- это умение читать, если понимать под этим умением способность точно переводить текст книги на язык собственных идей и образов. Умение читать необходимо всем иллюстраторам; иллюстраторам же научной фантастики же оно необходимо в особенности, так как в этих произведениях иллюстратору приходится иметь дело с материалом, выходящим из пределов обычного. К сожалению, художники в спешке не читают внимательно, и потому допускают вольные отступления от текста даже в самых обыденных вещах.

В приводимых далее примерах я пользуюсь наиболее близким мне собственным авторским опытом.

В одном романе о будущем я поставил целью показать многообразие вкусов человека будущего. Никаких стандартов в быту. Сообразно с этой задачей одних героев я изображаю как любителей ультрамодернизированной домашней обстановки -- мебель и пр., других -- любителями старинной мебели. Художник изобразил правильно, но заведующий художественной частью, который явно не читал романа, тотчас прислал художнику нравоучительное письмо о том, что иллюстратор-де допустил грубую ошибку, нарисовав героя сидящим в старинном кресле, когда дело происходит в будущем, и требовал переделки. К счастью, этот художник умел читать. Но пока шла переписка, хорошая иллюстрация не успела попасть в номер журнала и погибла...

В повести "Небесный гость" я описываю веранду скромной дачи астронома в Аббас-Тумане, на склоне горы, поросшей соснами. Иллюстратор изобразил... огромную веранду с полом из каменных плит, высочайшие, уходящие вершинами из поля зрения колонны и... роскошные тропические пальмы. Это на высоте-то 1243 метров! Тут уж имеет место дезориентация юного читателя в географии. Можете себе представить, какие же "вольные переводы" текста дают иллюстраторы при изображении новых научно-фантастических машин, сооружений, аппаратов.

Дело иногда доходит до курьеза. Мой рассказ "Идеофон" начинался словами: "Судебный следователь провел рукою по высокому лбу, орлиному носу, выступавшему из красных толстых щек, и зажал седеющую бородку". Вот как изобразил художник следователя, его толстые щеки и седеющую бороду (илл. No 1). В романе "Голова профессора Доуэля" сказано, что у Доуэля "волнистые, посеребренные сединой густые русые волосы". Иллюстратор же дает такой графический перевод этого образа -- кстати сказать, положительного героя романа (илл. No 2). Патологическая, внушающая ужас маска, которая может только оттолкнуть читателя.

Подобные ошибки могли бы быть вовремя исправлены вдумчивыми, образованными заведующими художественной частью издательства, редакции. Но в большинстве случаев они -- узкие специалисты и их критика направлена к тому лишь, чтобы рисунок был "графически грамотен", чтобы он соответствовал техническим требованиям, был удобен для верстки и т. д. Иногда, впрочем, они судят и по существу. Но так как они не умеют читать и спешат, то зачастую лишь вредят и художнику и автору.

Конечно, в этом неумении читать и в проистекающих отсюда ошибках часто виновата спешка. В значительной степени она является причиной иллюстрационных недоносков. В редакциях и издательствах не изжита штурмовщина, тем более досадная, что издательства нередко торопят художника, книга же затем месяцами лежит в ожидании печати. Необходимо покончить с таким положением вещей. Художнику должно быть предоставлено достаточное время для того, чтобы изучить и сжиться с материалом, выносить образы. Обдумать все детали, если нужно, посоветоваться с консультантами в той или иной области науки и техники, главное же -- с самим автором.

Связь художника с писателем должна стать непременнейшим условием иллюстрирования научной фантастики. Необходимо ввести как обязательное правило -- не печатать ни одной иллюстрации без визы автора. Лучшие художники-иллюстраторы корифеев научной фантастики всегда находились с ними в творческой связи: так, например, художник Риу работал в тесном содружестве с Жюль Верном.

Второе, что требуется от иллюстратора научной фантастики, -- это умение быть чертежником-конструктором, умение облекать технические идеи автора в плоть и кровь конструктивной, инженерной, строительной логики. Он должен иметь не только высокую графическую, чертежную, но и техническую подготовку, быть знакомым со строительной техникой, с научной аппаратурой, по крайней мере, настолько, чтобы не делать явных ляпсусов в изображении ферм каких-нибудь грандиозных сооружений, мостов, башен. Пока, к сожалению, наши иллюстраторы, за малым исключением, не обладают даже и этим минимумом. Наиболее осторожные из них поэтому ограничиваются рисунком, мало чем отличающимся от исходного чертежа, в котором изобретатель или писатель только схематично оформляет идею. Таково изображение гигантской подковы (идея Циолковского) для опытов над силой тяжести в романе "Прыжок в ничто" (илл. No 3). Невозможно в короткой статье описать все научные и технические ляпсусы и развесистые "клюквы", которые преподносятся читателям нашими иллюстраторами научной фантастики.

И тут мы подходим к третьему требованию. Иллюстратор, который берется за иллюстрацию к научно-фантастическим произведениям, должен обладать гораздо большей научной подготовкой, большим образованием, чем иллюстраторы прочих литературных произведений. Он должен быть хорошо знаком и с географией, чтобы не помещать пальм на вершине кавказских гор, и с физикой, и с другими науками. Один, например, художник изображает отлет межпланетной ракеты по стартовому лотку, причем изображает этот лоток не прямым, а сильно изогнутым. Ясно, что при таком профиле и огромной скорости ракеты должно получаться колоссальное торможение, а следовательно и потеря первоначальной скорости. "Для чего вы это сделали"? -- "Так эффектней". Для уменьшения трения в том же лотке должны быть уложены шарикоподшипники. Эти "шарики" изображены катящимися вниз по лотку после отлета ракеты, причем величина шаров превосходит высоту закраин лотка. По таким шарам ракета двигаться, конечно, не могла. А сделаны они такими огромными потому, что "так эффектнее". Циолковский проектировал для изучения силы тяжести и центробежной силы сделать огромный вращающийся шар и поместить в него испытуемых людей, животных и растения. Площадь пола шара должна быть параллельна земле. Так художник и нарисовал (илл. .No 4). Но в следующем издании он "перестарался": заново нарисовав ту же иллюстрацию, он придал шару наклонное положение (илл. No 5). Ясно, что в таком шаре силы тяготения и центробежная будут вести себя совершенно иначе, и едва ли человеку поздоровилось бы в таком не только равномерно вращающемся, но и "ныряющем" шаре. Идея Циолковского пошла кувырком. Во имя чего? -- "Так эффектнее". Если бы художник имел хотя бы элементарное научное мышление и знал физику, он не допустил бы подобных ошибок. К сожалению, автору приходится обнаруживать эти ошибки "постфактум", когда книга или номер журнала уже вышла из печати.

Попутно замечу, что отсутствие достаточного научного образования у художников вызывает крайние трудности в иллюстрировании не только научно-фантастических произведений, но и книг научного и научно-популярного содержания.

А между тем в научной области художник может играть не только служебную, прикладную роль. Мир природы -- при научном подходе к нему -- мог бы обогатить художников новыми формами, красками, обогатить тематику, по-новому осмыслить природу, пейзаж. Многие ли художники, например, заглядывали в микроскоп, открывающий поистине новый мир, подчас необычайной красоты и оригинальности? Американский инженер Бернет ввёл в "прикладное искусство" (узоры для тканей мебели, абажуров и пр.) "электронное рисование", фотографируя оригинальные узоры, которые появляются на экране телевизора, если включить катодную трубку переменный ток. И художники-рисовальщики на тканях и пр[очие] чрезвычайно заинтересовались этим "электронным рисованием", которое наталкивает их на совершенно новые мотивы, на новые разрешения чисто художественных задач декоративной живописи.

Вот один из примеров плодотворности связи искусства с наукой. Я знаком с интересным "человеком, влюбленным в зори". Он интересуется ими, как научный работник (зори -- "индикатор погоды"), и влюблен в них эстетически. Он показывал мне многие сотни этюдов масляными красками -- зарисовки зари во все времена года. Меня прямо ошеломили эти красочные симфонии необычайного богатства колорита и красоты. В живописи существуют маринисты, но почему нет "целинистов" (от латинского celum -- небо)? "Небо как таковое" -- не менее благодарный материал для живописи, чем море. Особенно поразил меня один этюд, стоящий на грани научной фантастики. Он изображал земной шар, половина которого была освещена солнцем, половина находилась в тени, а границей был заревой пояс. Заревой пояс! Кто о нем думал? Как много такая тема может дать и для популяризации научных знаний, и для художника. Есть ли у нас картины, изображающие лунный пейзаж? Если и есть, они не стоят на должной высоте ни в художественном, ни в научном отношении. Да и может ли быть иначе с лунным пейзажем, если наши художники делают научные ошибки и в земных пейзажах, изображая, например, кучевые облака на фоне зимнего пейзажа с лыжниками, или месяц, не считаясь с тем, что он меняет свое положение в зависимости от широты (рогами то вбок, то вверх в отношении горизонта).

Четвертое требование -- иллюстратор научной фантастики должен обладать большой фантазией и богато развитым воображением. К услугам иллюстраторов сегодняшнего и вчерашнего дня и готовая натура, и фото, и иллюстративный материал журналов, и богатство архивов. Иное дело -- научная фантастика, где приходится оперировать с вещами, еще не существующими, и где поэтому опираться приходится в значительной степени на фантазию, на воображение. Художник-иллюстратор научной фантастики по силе воображения и фантазии должен стоять, по крайней мере, на одном уровне с автором. Он должен с предельной полнотой воплотить в зрительных образах идеи автора, а подчас и восполнить недомолвки писателя.

Наконец, последнее требование -- иллюстратор научной фантастики должен любить свою специальность. Без этого неизбежна в его работе печать равнодушия, казенщины, сухости. Без истинной, живой, горячей любви нет искусства. Именно она поднимал на такой высокий художественный уровень работы лучших мастеров-иллюстраторов научной фантастики.

Красноречивее всяких слов будет наглядное сравнение иллюстраций к романам Жюль Верна художников Риу и Невилля и нашего художника Н. Травина (илл. No 6 и 7).

В заключение, несколько замечаний, относящихся как к художникам, так и к издательствам.

За границей научно-фантастические произведения иллюстрируются очень щедро. Иллюстрируются даже смежные моменты: герой сидит за столом -- одна иллюстрация; встал, перешел к окну -- другая иллюстрация. И это неспроста: читатель скорее сживается с героем, воспринимает его как реальное лицо, когда зрительно воспринимает его во всяких поворотах и ракурсах. У нас, к сожалению, скупятся, -- в книге дается, примерно всего одна иллюстрация на один печатный лист текста. Это очень мало. Какую ценность представил бы собою, например, роман о нашем будущем, если бы он был обильно иллюстрирован. Ведь на наших художниках, как и авторах научной фантастики, лежит почетная задача -- быть активными участниками социалистического строительства. Какое огромное значение имел бы такой роман-альбом и не только для юных читателей. На много новых мыслей он мог бы натолкнуть архитекторов, проектировщиков новых форм мебели, костюмов обуви, и т. д.

Разумеется, выполнить такую "программу-максимум" нам не легко. Но необходимо, по крайней мере, расширить "лимиты". Сейчас из-за этих лимитов дело доходит до того, что в научно-фантастическом романе часто отсутствуют важнейшие объекты научной фантастики, -- изображение научно-фантастических сооружений, машин и т. п. Это отчасти происходит от того, что художники, не отвечая указанным требованиям, обязательным для иллюстратора научно-фантастических произведений, уклоняются от трудных для них объектов и "отыгрываются" на "типаже". Главнейшие объекты научной фантастики должны быть иллюстрированы в первую очередь. Об этом необходимо помнить и заведующим художественной частью.

Выводы? Полагаю, читатель уже сделал их. Пусть издательства и художники сделают свои "оргвыводы".

---------------------------------------------------------

Впервые -- в журнале "Детская литература", 1939, No1, стр. 61--67.