Уникальный источник по общественной, культурной, политической и бытовой истории XIX в. -- "Современные записки и воспоминания моим Александра Яковлевича Булгакова (1781--1863), охватывающие без малого 40 лет (от смерти императора Александра Павловича и выступления декабристов до крестьянской "эмансипации"), -- остается неопубликованным и весьма слабо изученным. Это тем более удивительно, что в записки имели возможность заглянуть (что спорадически и делалось) несколько поколений историков, и в "листе использования" можно встретить весьма уважаемые имена -- от Т.Г. Зенгер-Цявловской до В.Э. Вацуро. Из 17 томов первый (за 1825--1826 гг. ) хранится в Санкт-Петербурге в ОР РНБ (Ф. 526. Общество любителей древней письменности. F. 506), а остальные 16 -- в московском РГАЛИ (Ф. 79. Ед. хр. 4-19). Время от времени информация о записках Булгакова появлялась при публикации того или иного фрагмента (в лермонтовском томе "Литературного наследства", "Временнике Пушкинской комиссии", вып. 24, книге В.Э. Вацуро и М.И. Гиллельсона "Сквозь "умственные плотины"" и др.), почти всегда сопровождаемая сожалением, что интересный и важный источник до сих пор не издан.
В начале века великий князь Николай Михайлович писал: "Булгаков, кроме писем, оставил еще интересные "Записки", только незначительная часть которых была напечатана, издания же остальной -- приходится ожидать с большим нетерпением" (Русские портреты XVIII и XIX столетия. Том I. СПб., 1905. No 83). С тех пор ситуация не изменилась и стало очевидным, что ее необходимо переломить, хотя бы на исходе XX столетия. Первые шаги сделаны пишущим эти строки: в "Археографическом ежегоднике" за 1997 год опубликовано чрезвычайно подробное и детальное оглавление Булгакова к своим запискам (в машинописном виде оно заняло около 180 страниц). Теперь можно получить более или менее полное представление о содержании всех 17 томов. Подготовлена большая публикация избранных фрагментов для 9-го выпуска "Встреч с прошлым". Целый ряд отрывков -- и не только "притянутых" к 850-летнему юбилею Москвы -- вышли либо находятся в печати в "Независимой газете" и др. периодике. И, наконец, задумано отдельное, достаточно репрезентативное, хотя и сокращенное издание "Современных записок...", с обязательным аннотированием пропущенных мест.
По здравому размышлению публикатор пришел к выводу, что издать булгаковский манускрипт полностью в современных условиях -- дело малоподъемное. Но ведь и "Записки" Ф.Ф. Вигеля более в ходу по сокращенному двухтомнику 1928 г., редактором которого был С.Я. Штрайх, нежели по семи томам 1864-65 гг. (где они также опубликованы с купюрами). В сокращении издаются и "Записки" А.Т. Болотова, и русский перевод "Истории моей жизни" Дж. Казановы... Есть немногочисленные купюры, обозначенные строкой отточий, во французском издании 1936 г. дневника А.А. Олениной (они, разумеется, не связаны с Пушкиным, однако, сравнив книгу с автографом, хранящимся в РГАЛИ, трудно согласиться с утверждением "от редакции", что выпущено "лишь то, что не имеет бытового или исторического значения"). Как бы то ни было, убежден, что включение в научный оборот "Современных записок и воспоминаний моих" А.Я. Булгакова и в извлечениях представит значительный интерес для исторической науки. Хотя публикатор и не застрахован от будущих упреков в том, что, мол, "повыковырял изюм из ситника".
А.А. Сабуров заметил по поводу переписки между Яковом Ивановичем, Александром и Константином Булгаковыми, публиковавшейся на протяжении ряда лет (1898--1904) в "Русском архиве" и мало использованной: "Наиболее осведомленные о современных литературных и политических делах представители пушкинской эпохи, они должны привлечь к себе внимание исследователей, ибо по следам их житейских связей могут быть обнаружены важные факты русской истории и литературы" (Письма Александра Тургенева Булгаковым. М, 1939. С. 25).
Александр Булгаков служил московским почт-директором в 1832--1856 г. В XIX в. это была очень важная должность, связанная, между прочим, с обеспечением "правительственного" тракта между Москвой и Санкт-Петербургом всем необходимым для проезда государя и двора, -- по крайней мере, до постройки железной дороги; со многими "весьма важными законными доходами" и т.п. Управляющий Почтовым департаментом зачастую совмещал эту должность с министерской (князь А.Н. Голицын, граф В.Ф. Адлерберг) -- словом, российскую почту XIX в. справедливей будет сравнить не с современным захудалым Министерством связи, а с каким-нибудь ФАПСИ. Общительный и любезный Булгаков в должности почт-директора, на которую его продвинул младший брат Константин (петербургский почт-директор), что называется, нашел себя. "Петербургскую почту ожидают с большим нетерпением, а кто не имел писем, тот или приезжает ко мне, или запискою просит меня сообщить ему новости" -- писал он, передавая слухи при наступлении 1844 года: о переходе якобы на новый григорианский календарь, об ожидаемом введении среди дворян русского платья, бород и замене министров, губернаторов, егермейстеров, шталмейстеров -- воеводами, думными дьяками, окольничьими, стремянными и проч. Сюда же, почти всякий год, начиная с 1840-х, прибавлялись слухи о грядущей вольности крестьян.
Благонамеренность Булгакова, его преданность к престолу и лично к государю Николаю Павловичу (который особо отличал его младшую дочь Ольгу, в замужестве княгиню Долгорукову, а старшая Екатерина, в замужестве Соломирская, с 1830 г. была фрейлиной императрицы) доходила до nec plus ultra, чему есть множество подтверждений на страницах дневника. Не упускает он кольнуть заграничных либералов:
"В глазах сих мнимо просвещенных филантропов Русский Царь не иное что, как Деспот кровожадный, всякой Русской помещик тиран, вооруженный кнутом, а Русские крестьяне стадо скотов. -- Те, кои были в России, могут решить, таков ли Николай I, не просвещеннее ли многих французских Дюков наше Дворянство, и не во сто ли крат щастливее наши мужики непостоянных, ветреных и буйных французов, коих земля беспрестанно обагряется кровию в междуусобной войне. У нас нет партий, нет Вандеи, нет гиллиотины за мнения, противные правительству, на час водворенному. Сколько людей почитает у нас даруемую им господами свободу не за милость, но за наказание. С нещастно-го 21 генваря 1793 года, со дня оачеркнуто: убиения> казни доброде-тельнейшего из Государей Лудовика XVI, имела ли Франция год спокойствия? Агличане называют нас северными варварами, а народ наш скотами, но мы жон наших не продаем на площадях за несколько ше-лингов; у нас насильно в матрозы не пресуют