Бальмонт Константин Дмитриевич - Стихотворения

К. Д. БАЛЬМОНТЪ.

ВОПРОСЫ.

Неужели весь міръ бездыханенъ и пустъ,

И уста не найдутъ отвѣчающихъ устъ?

Для кого эти звѣзды блистаютъ въ ночи,

Для кого зажигаютъ во мракѣ лучи?

И зачѣмъ такъ хорошъ ихъ живой хороводъ,

И зачѣмъ такъ глубокъ голубой небосводъ?

Какъ извѣдать, волна говоритъ ли съ волной,

Или бьется безъ мысли въ прохладѣ ночной?

И восторгъ ли горитъ въ облакахъ, на зарѣ,

Въ этихъ краскахъ нѣмыхъ, въ янтарѣ, въ серебрѣ?

Есть ли души безсмертныя въ нашихъ тѣлахъ?

Есть ли Богъ гдѣ-нибудь -- далеко -- въ небесахъ?

Такъ я горько мечталъ у подножья скалы,

Подъ покровомъ ночнымъ голубой полумглы.

И пока вопрошалъ, угасали лучи,

И шумѣла волна: "Замолчи! Замолчи!.."

НѢТЪ ЛЮБВИ.

О, еслибъ знала ты, какъ мнѣ глубоко жаль,

Что, будучи любимъ, я пресыщенъ любовью.

Съ тобой -- въ полночный часъ -- прильнувши къ изголовью,

Я былъ душой одинъ,-- со мной была печаль.

Поймешь ли ты меня, я ждалъ, искалъ обмана,

Я жаждалъ всей душой забыться сладкимъ сномъ.

Но нѣтъ любви въ любви, я убѣдился въ томъ,

Глаза безсонные прозрѣли слишкомъ рано.

Пойми мои слова, пойми, что это такъ:

Любовь -- миражъ судьбы, дающій намъ мученье,

Она отъ лучшихъ чувствъ нѣмое отреченье,

Любовь -- минутный другъ и долголѣтній врагъ.

Молю, не мучь меня своимъ страданьемъ скрытымъ,

Забудь, и научись -- не плакать, не любить.

О, вѣрь, отраднѣй быть обманутымъ, забытымъ,

Чѣмъ, не любя, любимымъ быть!

ЗАТОНЪ.

Когда ты заглянешь въ прозрачныя воды затона,

Подъ блѣдною ивой, при свѣтѣ вечерней звѣзды,

Невнятный намекъ на призывъ колокольнаго звона

Къ тебѣ донесется изъ замка хрустальной воды.

И ты, наклонившись, увидишь прекрасныя лица,

Испуганнымъ взоромъ замѣтишь межъ ними себя.

И въ сердцѣ твоемъ за страницею вспыхнетъ страница,

Ты будешь читать ихъ, какъ духъ, не скорбя, не любя.

И будутъ расти это дна до поверхности влаги

Узоры упрямо и тѣсно сплетенныхъ вѣтвей.

И будутъ расти и мѣняться,-- какъ призраки саги

Растутъ, измѣняясь въ значеньѣ и въ силѣ своей.

И все, что въ молчаніи ночи волнуетъ и ранитъ,

Что тайною чарой нисходитъ съ далекихъ планетъ,

Тебя въ сочетанья свои завлечетъ, и обманетъ,

И сердце забудетъ, что съ ними сліянія нѣтъ.

Ты руку невольно протянешь надъ соннымъ затономъ,

И вмигъ все безслѣдно исчезнетъ,-- и только вдали,

Съ чуть слышной мольбою, съ какимъ-то заоблачнымъ звономъ.

Незримо порвется струна отъ небесъ до земли.

Пушкинскій сборникъ. (Въ память столѣтія дня рожденія поэта) С.-Петербургъ, 1899

* * *

День за днемъ ускользаетъ несмѣло,

Ночи стелютъ свой черный покровъ.

Снова полночь нѣмая приспѣла,

Слышенъ бой колокольныхъ часовъ.

Гулкій звукъ разростается, стонетъ,

Заунывнымъ призывомъ звучитъ,

И въ застывшемъ безмолвіи тонетъ,--

И пустынная полночь молчитъ.

Мѣдный говоръ такъ долго тянулся,

Что, казалось, не будетъ конца,--

И какъ будто вдали улыбнулся

Милый очеркъ родного лица.

И забылся весь ужасъ изгнанья,

Засвѣтился родимый очагъ,

Но мгновенно настало молчанье,

Неоглядный раскинулся мракъ.

Дверь открылась -- и снова замкнулась,

Лучъ блеснулъ -- и его не видать.

И безсильно въ груди шевельнулось

То, чему не бывать, не бывать.

К. Бальмонтъ.

"Міръ Божій", No 1, 1896