Брет-Гарт Фрэнсис - Мук-а-Мук

ПОВѢСТИ-ПАРОДІИ БРЕТЪ-ГАРТА

Съ англійскаго.

При всей извѣстности имени американскаго писателя Бретъ-Гарта, какою онъ справедливо пользуется въ нашей публикѣ,-- его, такъ-названныя вмъ, "Condensed Novels", если не ошибаемся, прошли у насъ незамѣченными. Принимая въ соображеніе замыселъ автора, мы назвали ихъ, въ переводѣ -- "Повѣсти-пародіи": Бретъ-Гартъ поставилъ въ нихъ себѣ задачею, подражая слабостямъ нѣкоторыхъ извѣстнѣйшихъ писателей, англійскихъ и французскихъ, поддѣлаться подъ ихъ обычную манеру писать романы,-- и такимъ образомъ, въ своихъ "сжатыхъ" (Condensed) очеркахъ онъ представилъ читателямъ остроумную и иногда забавную характеристику манеры Купера, миссъ Бреддонъ, Александра Дюма и другихъ. Мысль Бретъ-Гарта, очевидно, идетъ далѣе того, чтобъ пародировать недостатки извѣстныхъ талантовъ и забавлять тѣмъ читателя; ложный вкусъ самихъ читателей поддерживаетъ ложную манеру въ авторахъ, а потому пародіи Бретъ-Гарта столько же предназначены для борьбы съ испорченнымъ вкусомъ публики, сколько и съ писателями, угождающими этимъ вкусамъ. Пріемъ Бретъ-Гарта очень простъ: онъ доводитъ все ad absurdum, но доводитъ весьма талантливо и умѣло, а потому его шуточные разсказы могутъ имѣть серьёзное и выгодное вліяніе на читателей, глотающихъ безъ разбора фабрикуемые, по образцу ихъ вкуса, новѣйшіе романы.

-----

МУКЪ-А-МУКЪ.
Новѣйшая индійская повѣсть.
По Куперу.

Ясный октябрьскій день клонился къ западу. Послѣдніе лучи заходящаго солнца отражались въ водахъ одного изъ лѣсныхъ озеръ, которыми изобилуетъ калифорнская Сіерра. Съ правой стороны, между стройными стволами высокихъ сосенъ вился дымокъ надъ кровлями индійскаго селенія, а съ лѣвой -- картина дополнялась коттеджемъ судьи Томпкинса; коттеджъ стоялъ на древесныхъ срубахъ и былъ окруженъ буковыми деревьями. Хотя наружный видъ этого коттеджа былъ очень скроменъ, мѣстность вокругъ -- дикая, тѣмъ не менѣе его внутреннее убранство говорило о томъ, что тутъ жили люди и образованные, и благовоспитанные. Въ одномъ концѣ комнаты на мраморномъ столѣ помѣщался акваріумъ, наполненный золотыми рыбками, а по другую сторону -- великолѣпный рояль. Полъ былъ покрытъ узорчатыми коврами; стѣны украшены картинами Ванъ-Дека, Рубенса, Тинторетто, Микэль-Анджело, и произведеніями кисти болѣе современныхъ художниковъ: Тернера, Кенсетта, Черча и Бирштадта. Хотя судья Томпкинсъ и поселился въ послѣднихъ предѣлахъ цивилизованнаго міра, но онъ не могъ отстать отъ своихъ прежнихъ привычекъ и вкусовъ. Сидя въ роскошномъ креслѣ за письменнымъ столомъ краснаго дерева, вѣ настоящую минуту онъ писалъ; подлѣ него на оттоманкѣ помѣщалась миловидная семнадцатилѣтняя его дочь и вязала крючкомъ. Громадныя сосновыя полѣнья пылали въ огромномъ каминѣ, освѣщая комнату яркимъ пламенемъ.

Женевра Октавія Томпкинсъ была единственною дочерью судьи. Мать ея умерла давно, когда они жили еще въ долинахъ. Женевра выросла въ роскоши, для ея воспитанія ничего не жалѣли. Она кончила курсъ съ наградою въ одномъ изъ лучшихъ учебныхъ заведеній и говорила по-французски съ великолѣпнымъ акцентомъ. Она была замѣчательной красоты; на ней было надѣто платье изъ бѣлаго муаръ-антикъ, убранное тюлемъ. Въ ея черныхъ, какъ воронье крыло, волосахъ приколотъ скромный розовый бутонъ.

Судья первый прервалъ молчаніе.

-- Дрова въ каминѣ, кажется, плохіе,-- началъ онъ;-- ихъ трескотня и шипѣніе мало помогаютъ моей работѣ.

-- Но я думаю, что дрова трещатъ оттого, что они уже слишкомъ сухи.

Судья съ наслажденіемъ взглянулъ на умныя черты лица граціозной дѣвушки и почти забылъ, слушая музыкальный ея голосъ,-- о трескотнѣ дровъ. Онъ нѣжно наклонился къ ней, погладилъ ее по волосамъ; но высокая фигура, появившаяся въ дверяхъ, заставила его поднять голову.

-----

Достаточно было одного взгляда, чтобы признать, по наружности пришельца, горделивыя черты туземца, дикаго и свободнаго сына лѣсовъ. Черезъ плечо у него былъ накинутъ кусокъ ткани, обнаруживавшій мощную грудь, украшенную нѣсколькими сотнями почтовыхъ марокъ; онъ добылъ ихъ, ограбивъ три недѣли тому назадъ почтовую станцію въ Оверландѣ. Туземецъ снялъ пуховую шляпу, украшенную простымъ птичьимъ перомъ, и высоко вздернулъ голову, съ которой ниспадали длинныя прямыя пряди волосъ. Правая рука его свободно висѣла, лѣвою же онъ старался придержать панталоны, съ которыми его непривыкшія ноги плохо мирились.

-- Зачѣмъ,-- сказалъ индіецъ тихимъ, мягкимъ голосомъ,-- зачѣмъ блѣднокожіе слѣдятъ за краснокожими? Зачѣмъ они преслѣдуютъ ихъ подобно дикой вошкѣ Они-хо, гоняющейся за скунсомъ Ка-ва? Зачѣмъ нога начальника блѣднолицыхъ Соррельтопа ступаетъ по желудямъ въ горныхъ дубравахъ Мукъ-а-Мука? Зачѣмъ,-- повторилъ онъ, и при этомъ совершенно спокойно и смѣло стащилъ серебряную ложку со стола,-- зачѣмъ вы хотите выгнать его изъ вигвамовъ его отцевъ? Его братья уже переселились въ счастливыя селенія, гдѣ вѣчное ихъ занятіе -- охота. Пойдетъ ли туда за ними блѣднокожій?-- И отвернувшись отъ судьи, какъ будто для того, чтобы скрыть свое волненіе, онъ быстро сунулъ подъ одежду серебряную сухарницу.

-- Мукъ-а-Мукъ все сказалъ,-- начала кротко Женевра:-- пусть онъ теперь слушаетъ. Слаще ли желуди на горахъ, чѣмъ сочные и питательные стручья блѣднолицаго рудокопа? какъ находитъ братъ мой, вкуснѣе ли улитка, употребляемая въ пищу, жирной и сочной ветчины? Прелестны кузнечики, скачущіе по склонамъ холмовъ,-- но вкуснѣе ли они сушеныхъ яблокъ блѣднокожихъ? Прелестно клокотанье горнаго потока Битъ-кишъ, но не пріятнѣе ли для слуха нѣжный буль-буль, производимый старымъ бургундскимъ, когда оно льется изъ каменнаго кувшина?

-- О,-- произнесъ индіецъ,-- о! какъ хорошо! Бѣлая Кроличиха очень умна. Слова ея падаютъ точно снѣгъ на Тутдноло, она тронула сердце Мукъ-а-Мука. Что скажетъ братъ мой Грей Гоферъ изъ Дючъ-Флета?

-- Она все сказала, Мукъ-а-Мукъ,-- отвѣчалъ судья, взглянувъ съ любовью на дочь.-- Хорошо. Нашъ союзъ заключенъ... Нѣтъ, благодарю; тебѣ не нужно будетъ плясать зимою танецъ въ зимнихъ башмакахъ ни также танецъ зеленой ржи, или танецъ договора. Я желаю остаться одинъ. Грусть меня одолѣваетъ.

-- Я ухожу,-- сказалъ индіецъ.-- Передай вашему главному вождю въ Вашингтонѣ Сакемъ-Анди, что краснокожій удаляется передъ наступательнымъ движеніемъ предпріимчиваго піонера. Увѣдомь его, пожалуйста, что на западѣ восходитъ звѣзда имперіи, что вожди народа Ни-Ютъ желаютъ сосредоточить власть въ рукахъ одного человѣка, и что племя Кламатъ подастъ голосъ за республику съ наступленіемъ осени.

И плотно завернувшись въ свою хламиду, Мукъ-а-Мукъ удалился.

-----

Женевра Томпкинсъ стояла у дверей бревенчатаго шалаша, глядя въ слѣдъ удаляющейся почтовой каретѣ; это отецъ ея уѣзжалъ въ Виргинію. "Можетъ быть, онъ никогда не вернется, думала со вздохомъ молодая дѣвушка, смотря на экипажъ, мчавшійся съ страшною быстротою; лошади неслись карьеромъ;-- если онъ и вернется, то съ исковерканными членами. Какъ бы не случилось несчастья! Я припоминаю страшный разсказъ, который часто слыхала въ дѣтствѣ. Можетъ ли это быть, чтобы кучерамъ давали тайное наставленіе доканчивать съ изувѣченными пассажирами во избѣжаніе судебнаго дѣла? Нѣтъ, нѣтъ! Но почему мнѣ такъ тяжело на сердцѣ?"

Она присѣла къ фортепьяно и слегка провела пальцами по клавишамъ. И чистымъ меццо-сопрано запѣла первую строфу одной изъ самыхъ извѣстныхъ ирландскихъ балладъ:

"О Arrah, ma dheelish, the distant dudheen

Lies soft in the moonlight, ma bouchai vourneen:

The springing gossoons on the heather are still,

And the caubeens and colleens are heard on the hill."

Когда замерли звуки восхитительнаго голоса, она безсильно уронила руки на колѣни. Музыка не могла разсѣять ея непонятной тоски. Она встала и надѣла бѣлую креповую шляпу, на свои тонкіе пальцы натянула перчатки лимоннаго цвѣта и, схвативъ зонтикъ, пошла въ глубь сосноваго лѣса.

-----

Женевра не успѣла пройти нѣсколькихъ миль, какъ почувствовала страшную усталость во всѣхъ членахъ и въ изнеможеніи опустилась на стволъ лежавшей на землѣ сосны, предварительно стеревъ съ него пыль носовымъ платкомъ. Солнце начинало садиться; картина лѣса была замѣчательно роскошна по разнообразію красокъ. "Какъ все прекрасно въ природѣ!-- вымолвила невинная дѣвушка,-- и граціозно облокотись на пень дерева, она подобрала юбки и надѣла платокъ на шею. Тихое рычанье прервало ея думы. Вскочивъ на ноги, она увидала зрѣлище, отъ котораго вся кровь застыла у нея въ жилахъ.

Единственнымъ выходомъ изъ лѣсу была узенькая тропинка, едва достаточная для одного человѣка,-- по ней она только-что вошла въ лѣсъ; съ одной стороны тропинка была окаймлена деревьями и скалами. При началѣ этой самой тропинки показался страшный и злой медвѣдь, а за нимъ по-индійски одинъ за другимъ шли слѣдомъ калифорнійскій левъ, дикая кошка и буйволъ; шествіе замыкалъ дикій испанскій быкъ. Отверстыя пасти первыхъ трехъ животныхъ, равно и опущенные рога послѣдняго имѣли одинаковое зловѣщее значеніе. Женевра уже готова была упасть въ обморокъ, какъ подлѣ нея раздался тихій голосъ.

-- Пусть собаки разорвутъ меня на куски, если это мнѣ не удастся!

Въ ту же минуту, изъ-за спины Женевры высунулся блестящій стволъ карабина и легъ ей на плечо.

Она вздрогнула.

-- Смирно,-- не двигаться!

Женевра стала какъ вкопаная.

По лѣсу раздался выстрѣлъ винтовки. Послышался страшный ревъ троихъ и злобный вопль двоихъ. Пять туловищъ кувырнулись въ воздухѣ, пять мертвыхъ тѣлъ свалилось въ долину.

Хорошо направленная пуля сдѣлала свое дѣло. Войдя въ открытую пасть медвѣдя, она только прошла насквозь, чтобы попасть въ гортань калифорнійскаго льва -- и такимъ же образомъ въ зѣвъ кошки, пока не достигла лбовъ быка и буйвола и, наконецъ, сплющенная, скатилась со скалы.

Женевра живо обернулась.-- Мой спаситель!-- воскликнула она и упала ва руки Натти Бомпо, знаменитаго стрѣлка на озерѣ Доннеръ.

-----

Весело взошла луна надъ озеромъ Доннеръ. По его тихой поверхности быстро скользила лодка, выдолбленная изъ древеснаго ствола; въ ней сидѣли Натти Бомпо и Женевра Томпкинсъ.

Оба молчали. Одна и та же мысль поглощала обоихъ, а можетъ быть въ этомъ безмолвіи было дивное единодушіе. Женевра кусала ручку своего зонтика, и щеки ея поминутно покрывались румянцемъ. Натти Бомпо взялъ опять въ ротъ щепотку табаку. Наконецъ, точно въ полуснѣ, Женевра сказала:

-- Кроткій свѣтъ луны и тихо журчащія струи озера являютъ намъ прелести, имѣющія для насъ нравственное и поучительное значеніе.

-- Обь этомъ можно еще поспорить, миссъ,-- сказалъ серьезно ея спутникъ.-- Все это я слышалъ въ дѣтствѣ въ проповѣдяхъ, читалъ въ псалмахъ.

-- Благородный человѣкъ!-- промолвила миссъ Томпкинсъ, смотря на стройнаго стрѣлка, который склонился надъ весломъ, желая скрытъ свое волненіе. Хотя онъ и выросъ въ дикомъ уединеніи, тѣмъ не менѣе былъ проникнутъ сознаніемъ великаго двигателя вселенной.

Собравшись съ духомъ, Женевра сказала громко:

-- Мнѣ кажется, хорошо было бы пройти жизненный путь рука объ руку двумъ существамъ, души которыхъ родственны одна съ другою... Но что я говорю!?-- и скромная дѣвушка закрыла лицо руками.

Наступило длинное молчаніе; ея товарищъ, наконецъ, нарушилъ его.

-- Если ты хотѣла намекнуть на свадьбу, то я,-- сказалъ онъ въ раздумьѣ,-- очень радъ этому!

-- Мой супругъ,-- пролепетала падающимъ голосомъ дѣвушка, вся покраснѣвъ, и упала въ его объятья.

Черезъ десять минутъ послѣ того, влюбленная пара причалила къ дому судьи Томпкинса.

-----

Прошелъ годъ. Натти Бомпо возвращался изъ Гольдъ-Гилла, куда онъ ходилъ купить припасовъ. На пути къ озеру Доннеръ онъ услыхалъ о возстаніи индійцевъ.-- Не сдобровать ихъ шкурамъ,-- пробормоталъ сквозь зубы онъ,-- только смѣй они дотронуться до моей Дженни.

Было уже темно, когда онъ достигъ берега озера. Вокругъ пылавшаго востра онъ разглядѣлъ какія-то черныя пляшущія фигуры. Они были татуированы, какъ бы готовыя къ войнѣ. Между ними былъ извѣстный Мукъ-а-Мукъ. Почему пальцы Натти Бомпо конвульсивно сжали винтовку?

Вождь индійцевъ держалъ въ рукахъ длинныя пряди черныхъ какъ воронье врыло волосъ. Сердце стрѣлка упало, когда въ нихъ онъ пригналъ густые локоны Женевры. Мгновенно онъ навелъ винтовку, и слѣдомъ за выстрѣломъ фигура Мукъ-а-Мука какъ-то привскочила, и онъ упалъ мертвымъ. Вышибить мозги изъ головъ остальныхъ дикарей, вырвать косы изъ окоченѣлыхъ рукъ Мукъ-а-Мука и броситься стремглавъ въ коттеджъ судьи Томпкинса было для Бомпо дѣломъ одной минуты.

Онъ настежь отворилъ дверь. Но почему-то остановился съ искаженнымъ лицомъ, широко раскрывъ ротъ и выпуча глаза? Не слишкомъ ли уже тяжелое зрѣлище представилось его главамъ? Напротивъ,-- передъ нимъ, блистая чистою красотою, стояла Женевра Томпкинсъ, опираясь на руку отца.

-- Тебя не скальпировали?-- съ трудомъ дыша, произнесъ ея возлюбленный.

-- Нѣтъ. Я, не колеблясь, говорю тебѣ это; но чѣмъ ты пораженъ такъ?-- спросила Женевра. Бомпо не могъ произнести ни слова и съ бѣшенствомъ показалъ шелковистыя косы. Женевра съ удовольствіемъ отвернулась.-- Да это ея шиньонъ,-- сказалъ судья. Бомпо повалился въ обморокъ на полъ.

Знаменитый стрѣлокъ никогда не могъ забыть обмана и отказался жениться на Женеврѣ; черезъ двадцать лѣтъ она умерла отъ того съ горя. Судья Томпкинсъ потерялъ состояніе въ Вильдъ-Кэтѣ. Почтовая карета два раза въ недѣлю проѣзжаетъ теперь мимо опустѣлаго коттеджа у озера Доннеръ.

Такъ была отомщена смерть Мукъ-а-Мука.

Е. А.

"Вѣстникъ Европы", No 11, 1882