Жена австрийца (Отрывок) Берше Джованни Итальянская поэзия XIII--XIX вв. в русских переводах: Сборник М.: Радуга, 1992. Перевод П. Ковалевского ДЖОВАННИ БЕРШЕ ЖЕНА АВСТРИЙЦА (Отрывок) Она одинока в веселом собраньи И взора не смеет поднять на подруг, От страха, что встретит одно порицанье, Насмешки и строгие взоры вокруг. А те же как прежде затеи и пляски, Но руку никто не протянет уж ей, И льстивые речи исполнены ласки -- Лишь нет для нее этих льстивых речей. Ребенок цветущий, что розан весенний, К отверженной всеми один прибежал И, к матери бедной вскочив на колени, С ресницы слезу поцелуями снял. Безмолвно проходят пред милым дитятей, Его не похвалит внимательный свет: Ни детских забав, ни раскрытых объятий Ему, как привета для матери, нет. Но если сторонний вдруг спросит неловко: "Кто эта, прильнувшая нежной щекой К курчавой и русой ребячьей головке, С такою покорной и тихой тоской?" -- Сто уст ему разом ответят, бледнея -- Сто уст, и их речь будет злобы полна: "Жена она общего всем нам злодея -- Жена человека чужого она!" В театре, на пире, пред Богом во храме, Пред Богом, прощенье дарующим всем,-- В толпе, сторожимой шпионов ушами,-- Вопль кары народной не сдержан ничем! И встречены всюду одним восклицаньем Ее ненавистные взору черты: "Проклятье тебе! итальянским лобзаньем Солдата-австрийца счастливила ты!" Она одинока. Но дней сиротливых Биением сердца часы сочтены, И полно оно ожиданий счастливых: Вот муж из далекой придет стороны... Неправда! Разбитое сердце не знает Давно отлетевшего вздоха любви: Иная забота его занимает, Иное тревожное чувство в крови. "За что Ты мне, Боже, послал наказанье (Твердит она в мраке бессонных ночей), Когда допустил за чужое лобзанье Меня позабыть об отчизне моей? Не я ли была ее дочерью милой? Моя ли не в радостях юность цвела? И что ж? этой родине я изменила, Пред нею и братьями я солгала; От общих страданий и мук отказалась, Отвергла их стоны, как будто чужих, Тиранам Италии я улыбалась, Я гостьей сидела на пире у них. Презренная! ты из стыда и позора Сама одеянье соткала себе: Останься ж в нем вечным предметом укора -- Не снять его плачем бесплодным тебе. Любви непреступной святая награда -- Невинный младенец, на стыд осужден, Отвержен и проклят, как блудное чадо, Чужой тому краю, в котором рожден. Теперь он на груди у матери прячет Обиду, которой не в силах понять; А позже узнает он, что она значит -- И, может быть, сам оскорбит свою мать... И если случится, что узел неволи Отыщут изнывшие люди в цепях, И в сердце у трусов, для доблестной доли, Воскреснет сознание силы в руках,-- К какому народу пристану, с судьбою Кого я в сердечный союз заключу, О ком к небесам обращуся с мольбою, Чье знамя победным узреть захочу? Сестра и гражданка, и мать, и супруга, Иду я особо колючей тропой; Я в тернье вошла из цветущего круга И с болью ступаю дрожащей стопой... Презренная! ты из стыда и позора Сама одеянье соткала себе: Останься ж в нем вечным предметом укора -- Не снять его плачем бесплодным тебе..."