Булгарин Фаддей Венедиктович - Мысли, родившиеся при чтении книги: История Российско-Австрийской кампании 1799 под предводительством Суворова-Рымничского, изданная Е. Б. Фуксом

Мысли, родившіяся при чтеніи книги: Исторія Россійско-Австрійской кампаніи 1799 подъ предводительствомъ Суворова Рымничскаго, изданная Е. Б. Фуксомъ (*).

(*) См. No 61 Сѣверной Пчелы.

Всѣ Науки изобрѣтены человѣкомъ для его пользы. Исторія есть Наука о самомъ человѣкѣ. Она показываетъ намъ состояніе разумнаго существа въ предѣлахъ, назначенныхъ ему природою въ гражданскомъ обществѣ. Человѣкъ, выведенный за сію черту, отдѣленный отъ общества, принадлежитъ къ наблюденіямъ Психологіи и Физіологіи, и разсматривается только, какъ животное и какъ существо духовное. Но какъ скоро его нравственные или духовныя способности дѣйствуютъ въ отношеніи къ его ближнимъ к имѣютъ вліяніе на судьбу ихъ, тогда онъ становится лицемъ историческимъ, въ хорошемъ или дурномъ смыслѣ. Исторія слѣдуетъ за развитіемъ его способностей, наблюдаетъ его дѣла и побужденія, взвѣшиваетъ ихъ на вѣсахъ справедливости, и, но числу добра или зла, имъ сдѣланнаго, опредѣляетъ его достоинство. Это исторія одного человѣка. Участіе, принимаемое народомъ въ судьбѣ своихъ правителей или великихъ мужей, начальствовавшихъ надъ нимъ, или имѣвшихъ на него вліяніе; степень просвѣщенія и нравственности цѣлаго народа, его политическій характеръ, подвиги, произведенные общими силами, внутреннее состояніе и внѣшнія отношенія, успѣхи и несчастія, однимъ словомъ, жизнь цѣлаго народа составляютъ Исторію Государства. Отдѣльныя Исторіи въ Общей суть то же, что цвѣтныя полосы въ одной радугѣ: онѣ сливаются вмѣстѣ непримѣтно, почти неощутительно. Какая цѣлъ всякой Исторіи? Одна: чтобы сдѣлать людей лучшими. Идеекъ добродѣтели и заслуги протекшихъ вѣковъ должны руководствовать васъ въ настоящемъ и будущемъ. Порокъ и злодѣяніе должны наполнять сердца наши ужасомъ и омерзѣніемъ. Стремясь въ сей цѣли, Историкъ дѣйствуетъ какъ Философъ. Какъ Политикъ, онъ долженъ оцѣпятъ дѣла и подвиги сообразно политическому состоянію различныхъ странъ, назначаемому естественнымъ порядкомъ вещей, характеромъ народовъ и географическимъ положеніемъ. Въ нашей старой Европѣ могутъ и должны быть однѣ Монархіи, а въ Монархіяхъ, въ Государствахъ обширныхъ должны сіять Пожарскіе и Минины, Руманцовы, Суворовы. Историку предстоитъ великая обязанность возжечь въ сердцахъ пламень высокой доблести, и, указавъ истинные пути общаго блага и заслуги, увлечь за собою все, что только мыслитъ и чувствуетъ.

Россійская Исторія представляетъ много блестящихъ эпохъ величія и славы. Но до какой бы степени могущества и блеска ни достигла Россія, осмнадцатое столѣтіе будетъ всегда почитаться знаменитѣйшею эпохою ея Исторіи. Въ семъ вѣкѣ, Великій Петръ выдвинулъ Россію изъ мрака ну твердилъ ее между Европейскими Державами. Созданы законы, благоустроенное воинство, флоты; насаждено просвѣщеніе. Екатерина Великая усовершила начатое Петромъ, и Россія, какъ исполинъ, которому развязали руки, скрѣпленныя узами, и сняли покровъ съ глазъ, Россія, говорю я, распростерла и утвердила владычество свое надъ полуміромъ. Осмнадцатый вѣкъ славится множествомъ доблестныхъ Россіянъ, политиковъ, воиновъ, ученыхъ и литераторовъ. Мы понынѣ, такъ сказать, живемъ и питаемся атмосферою осмнадцатаго вѣка: -- блескъ его славы понынѣ озаряетъ насъ. Россіяне гордятся, называясь потомками сподвижниковъ Петра, и дѣтьми современниковъ Екатерины.

Здѣсь предлежитъ разрѣшенію одинъ вопросъ. Правда ли, какъ нѣкоторые утверждаютъ" что стеченіе великихъ людей образуетъ славу и величіе царствованія, независимо отъ способностей самого Правителя?-- Нѣтъ. Великіе Государи созидаютъ великихъ людей, и открываютъ имъ поприще. Главнѣйшая черта генія, первое качество ума высокаго и проницательнаго есть способность познавать людей. Одна изъ спасительнѣйшихъ принадлежностей Монархическаго правленія есть та, что Государь, независимо отъ обстоятельствъ, можетъ человѣка, поднявъ изъ праха, поставить на первой ступени трона, и сокрушить жезлъ его могущества, если онъ употребляетъ его во зло. Матеріалы величія и славы, таланты, геніи по большей части первоначально скрываются въ прахѣ. Сколько мрамору въ мірѣ, а много ли Аполлоновъ Бельведерскихь? Для этого надобны великіе Художники. Одни находятъ простые камни на берегахъ Потози, а другіе брилліанты: одни черпаютъ глину, у подножія горы, другіе въ томъ же мѣстѣ выкапываютъ золото. Одни только великіе люди могутъ находить геніевъ или отрывать зарытые въ землѣ таланты.

Древніе, олицетворяя всѣ способности души и ума, представляли генія въ видѣ крылатаго юноши. Это значитъ, что для полета генія надобно большое пространство. Русскіе понимали это изстари. У насъ существуетъ поговорка: умъ любитъ просторъ. Въ другихъ образахъ правленія, раздоры партіи часто заграждаютъ пути генію, и заставляютъ его, вмѣсто то; го, чтобы дѣйствовать, истощаться въ однихъ звукахъ. Подъ эгидою Монархическаго правленія, великій человѣкъ можетъ дѣйствовать свободно для общаго блага, не опасаясь преградъ. Въ примѣръ поставляю Петра I и Долгорукаго.

Ни одинъ изъ Россійскихъ героевъ не пріобрѣлъ столь исполинской, всемірной славы, какъ Суворовъ. Онъ родился геніемъ. Екатерина постигла его, обстоятельства открыли ему поприще, и мудрая Государыня умѣла дашь направленіе его быстрому полету. Суворовъ обязанъ своею славою природѣ и Екатеринѣ Великой.

Но кто таковъ былъ Суворовъ? Бросимъ взглядъ на этотъ нравственный феноменъ, и постараемся разгадать его характеръ. Свѣтъ наполненъ анекдотами о его особенныхъ поступкахъ, которые, въ общеупотребительномъ языкѣ, называются странностями. Суворовъ жилъ, дѣйствовалъ и говорилъ не такъ, какъ другіе. Силою своей души, онъ, такъ сказать, вылилъ свой характеръ въ форму, дотолѣ несуществовавшую, и среди обыкновенныхъ, протоптанныхъ стезей къ величію, проложилъ себѣ необыкновенный, новый путь. Все вокругъ его дышало роскошью, блестѣло братствомъ. Суворовъ одинъ жилъ какъ простый воинъ, питался солдатскою пищею, ѣздилъ верхомъ на казачьей лошади, носилъ мундиръ изъ толстаго сукна, и изъ всѣхъ наружныхъ украшеніи любилъ только знаки отличія, заслуженные имъ на полѣ брани. Утонченность въ обращеніи, изысканность въ рѣчахъ въ его время дошли до высочайшей степени. Суворовъ обходился со всѣми по лагерному, изъяснялся кратко, отрывисто, иногда фигурами, часто двузначащими выраженіями. Къ чему вела его такая оригинальность? Суворовъ сократилъ этимъ всѣ формы, всѣ мелочныя преграды, находившіяся папуши, ведущемъ къ цѣли, имъ избранной; онъ нашелъ легкое средство отдѣлываться отъ толпы, заграждавшей дорогу. Чтобы установить нѣкоторое равновѣсіе между собою и людьми тщеславными, мимо которыхъ ему надлежало проходить къ высотѣ, онъ бросилъ имъ на забаву свой Діогеновскій плащъ. Однимъ словомъ, оригинальность Суворова была обдуманная въ его высокомъ умѣ, и исполненная при помощи его сильнаго характера: она сдѣлала его единственнымъ при Дворѣ, единственнымъ въ арміи. Всеобщее вниманіе обращено было на него, и онъ талантами своими и заслугами превратилъ вниманіе въ удивленіе; счастливо достигнувъ цѣли, заставилъ уважать средства, и бывъ сперва единственнымъ но оригинальности, сдѣлался единственнымъ по достоинству.

Суворовъ имѣлъ обширный умъ, счастливую память, глубокія свѣдѣнія въ Наукахъ, и прочиталъ все, что только было написано о теоріи Военнаго Искуства. Но онъ не любилъ ни сухихъ преній о военномъ дѣлѣ, ни кабинетныхъ тактиковъ. Планы сраженій онъ созидалъ въ виду непріятеля, освѣдомившись о его силѣ, способахъ, занимаемомъ имъ мѣстоположеніи и духѣ войска. Новость поражаетъ умы и даетъ преимущество тому, кто искуснѣе въ новомъ изобрѣтеніи. Суворовъ создалъ новую тактику, которой главныя правила были; быстрота и натискъ. Опытъ оправдалъ пользу его изобрѣтенія, и всѣ Генералы нашего времени приняли его методу. Суворовъ перемѣнилъ образъ войны Европейской: Наполеонъ только усовершенствовалъ методу, голова не ждетъ хвоста; пуля дура, штыкъ молодецъ." -- вотъ, въ какихъ словахъ Суворовъ изъяснялъ свою тактику, которую всѣ исполняли охотно, потому что всѣ, отъ Генерала до солдата, понимали Суворова.

Суворовъ зналъ, что надобно употребишь необыкновенныя средства, чтобы заставить людей охотно жертвовать собою по одному слову, по одному мановенію, презирать тягчайшіе труды, переносить весело всѣ недостатки. Чтобы составить воинство единодушное, непоколебимое, алчущее побѣда" и славы, Суворовъ, какъ новый Прометей, образовалъ новыхъ людей на свой образецъ. Онъ, такъ сказать, слился дутою съ своимъ воинствомъ, перелилъ въ него свою душевную крѣпость и запечатлѣлъ въ сердцахъ и въ памяти составленныя имъ самимъ понятія объ обязанностяхъ солдата; онъ самъ сдѣлался первымъ образцомъ, и составивъ духъ воина по своему желанію, образовалъ такъ называемыхъ Суворовы и.г ъ солдатъ. Ему легко было управлять своимъ собственнымъ созданіемъ, котораго онъ зналъ всѣ составныя стихіи и весь механизмъ: главныя пружины были безпредѣльная привязанность и слѣпая довѣренность къ начальнику. Это одно только производитъ военныя чудеса. Наполеонъ также послѣдовалъ въ этомъ Суворову: онъ также образовалъ особое воинство, которое гордилось, именемъ Наполеоновскихъ солдатъ. Онъ называлъ чувство, оживлявшее ею воиновъ, и привязанность къ себѣ: le moral de l'armée (нравственное зрміи). Когда Наполеона упрекали, зачѣмъ онъ не старался собрать остатковъ своей арміи въ Вильнѣ, чтобы воспротивишься переходу Русскихъ чрезъ границу, Наполеонъ отвѣчаль, я не могъ этого сдѣлать, потому что нравственное моей арміи исчезло въ непредолимыхъ бѣдствіяхъ." -- Суворовскіе солдаты шли на смерть и во всѣ опасности, какъ на пиршество, съ веселыми пѣснями и музыкою, съ какимъ-то особеннымъ чувствомъ самонадѣянности и увѣренности въ побѣдѣ. Они охотно умирали за православную Церковь, за матушку Царицу и за батюшку Суворова. Суворовъ не имѣлъ въ арміи другаго названія. "Какъ батюшка нашъ скажетъ, такъ и будетъ!" -- было обыкновенное заключеніе не только солдатскихъ, но и офицерскихъ разсужденій о военныхъ предпріятіяхъ.

Суворовъ въ высшей степени одаренъ былъ способностью познавать людей, и предвидѣть будущее по соображенію настоящаго. Сдѣлавъ нѣсколько вопросовъ человѣку, иногда странныхъ и аллегорическихъ, сигъ по отвѣтамъ заключалъ о его способностяхъ и умѣ, -- и рѣдко ошибался. Онъ старался окружать себя отличными и точными исполнителями, и старался избѣгать людей, которые любятъ представлять возраженія, подавать совѣты, проэкты и т. п.-- Онъ въ умѣ своемъ и въ душѣ чувствовалъ довольно силы, чтобы дѣйствовать самимъ собою, и потому требовалъ отъ своихъ подчиненныхъ только точнаго исполненія своей воли, расторопности и храбрости. Такъ какъ мы выше упомянули, что (дворовъ не любилъ распространяться въ разсужденіяхъ о теоріи Военнаго Искуства, и составлялъ планы сраженій на лету, на мѣстѣ сраженія, такъ сказать по вдохновенію, то въ его школѣ образовалось болѣе отличныхъ исполнителей, нежели искусныхъ полководцевъ. Подражать ему и пользоваться его примѣрами было невозможно, ибо онъ созидалъ на каждомъ шагу, и подчиняя обстоятельства своему генію, не могъ передашь того другимъ людямъ, чти дается одною природою. Возвратясь изъ Италіи, Суворовъ, будучи болѣнъ, въ Кобринѣ, писалъ къ Е. Б. Фуксу (часть III, стр. 654):, вотъ моя тактика; отважность, храбрость, проницательность, прозорливость, порядокъ, мѣра, правило, глазомѣръ, быстрота, натискъ; человѣчество, миръ, забвеніе."

"Всѣ войны между собою различны. Въ Польшѣ нужна была масса; въ Италіи нужно было, чтобъ громъ гремѣлъ повсюду и проч."

Должно согласишься, что подобныя качества трудно пріобрѣтать, не будучи одареннымъ оными свыше. Постигнуть Суворова во всѣхъ тонкостяхъ его Военнаго Искуства было столь же трудно, потому, что онъ дѣйствовалъ вездѣ лично и передъ дѣломъ изъяснялся почти всегда неопредѣленно. Въ главныхъ только распоряженіяхъ или операціяхъ, онъ повѣрялъ свои мысли другимъ на бумагѣ. Но Генералъ, исполнявшій въ точности порученія Суворова, какъ бы они ни казались необыкновенными и странными, могъ быть увѣренъ въ пріобрѣтеніи прочной и блистательной славы. Суворовъ, обдумавъ всѣ средства и указавъ путь, но которому надлежало стремишься къ цѣли, за одно удачное исполненіе возлагалъ всю главу успѣха на подчиненныхъ и выставлялъ ихъ всегда на первомъ планѣ картины. Онъ чувствовалъ свое превосходство, и потому не зналъ ни зависти, ни соревнованія. Онъ любилъ, какъ дѣтей, какъ братій своихъ вѣрныхъ сподвижниковъ, и обходился съ ними, какъ искренній другъ. Главнѣйшими пороками въ военномъ человѣкѣ онъ полагалъ нерѣшительность, медленность и слабость характера: для такихъ людей у него не было пощады, ни въ словахъ, ни въ обращеніи.

Что же касается до его предвидѣнія, то стоитъ только прочесть первую статью но второй части сочиненія Г. Фукса, для удостовѣренія, чти если бъ планъ Суворова былъ исполненъ въ свое время, то гидра Французской революціи была бы истреблена при самимъ ея рожденіи. Все, что исполнено въ 1813 и 1814 годахъ, Суворовъ предвидѣлъ въ 1798 году.

Большая часть иностранныхъ военныхъ Писателей не понимали и понынѣ не понимаютъ Суворова. Они судятъ о немъ но наружности. Его оригинальность, простоту въ словахъ, въ обхожденіи и въ образѣ жизни, слѣдствія высокаго его ума и характера, они почитали невѣжествомъ, и быстрые его успѣхи, слѣдствіе обдуманныхъ соображеній, приписывали счастію. Говорятъ, что когда при Наполеонѣ говорили о томъ, что большую часть побѣдъ должно отнести на счетъ счастія Полководцевъ, онъ отвѣчалъ: "Правда, но это счастіе приходитъ только къ умнымъ людямъ." -- Суворовъ отвѣчалъ точно также но сему предмету: "сегодня счастіе, завтра счастіе; помилуй, братецъ! надобно сколько нибудь и ума." -- Мнѣніе двухъ великихъ Полководцевъ объ одномъ предметѣ должно почесть неопровержимою истиною. Главная ошибка иностранцевъ въ мнѣніи о Суворовѣ происходитъ отъ того, что они вовсе не знаютъ Россіи и характера Русскаго народа. Суворовъ, такимъ, каковымъ онъ былъ, могъ только существовать въ Россіи, и въ свое время. Пусть теперь иностранцы и противники прочтутъ 2-ю и 3-ю часть сочиненія, изданнаго Г. Фуксомъ: они изъ замѣчаній, диспозицій, писемъ и донесеній Суворова увидятъ все величіе, весь умъ сего необыкновеннаго, великаго человѣка.

Суворова упрекаютъ въ томъ, что онъ не дорожилъ жизнью своихъ воиновъ и подвергалъ ихъ почти неизбѣжнымъ опасностямъ. Мы согласны, что шахматная тактика Мильборуга, Принца Евгенія и Тюреня имѣетъ свое неоспоримое достоинство, но Суворовъ жилъ и дѣйствовалъ въ такое время, когда ему надлежало употреблять новыя, необыкновенныя средства къ достиженію своей цѣди. Прежніе Полководцы сражались только съ одними непріятельскими войсками: Суворовъ долженъ былъ сражаться съ народами, возбужденными къ войнѣ политическими мнѣніями. Въ подобныхъ случаяхъ, одна рѣшительная побѣда надъ войскомъ не рѣшаетъ участи войны и не доводишь до цѣли.

Въ семъ случаѣ, не однимъ числомъ побѣдъ, но и скоростью должно уничтожишь силу, быстротою военныхъ операцій пресѣчь всѣ средства къ противоборству, твердостью и рѣшительностью мѣръ поколебать всѣ замыслы, всѣ предначертанія непріятелей. Борьба съ мнѣніями требуетъ другихъ средствъ, нежели борьба съ одною силою. Бываютъ случаи, когда Капитану корабля поставляется въ обязанность бросать въ море пушки, снаряды, сокровища, и оставлять судно на произволъ вѣтровъ, для спасеніи экипажа: бываютъ случаи, когда должно жертвовать всѣмъ, спасенія корабля. Однимъ словомъ, поступки Полководцевъ зависятъ отъ обстоятельствъ, и тотъ заслуживаетъ величайшую похвалу, кто умѣлъ постигнуть духъ своего времени, овладѣть обстоятельствами и употребишь ихъ въ свою пользу, для достиженія цѣли, предначертанной ему Правительствомъ. Суворовъ исполнилъ счастливо все, что на него было возложено; онъ пріобрѣлъ милость и уваженіе своихъ Государей, благодарность соотечественниковъ, безпримѣрную любовь воиновъ и удивленіе величайшихъ Генераловъ своего времени. Послѣ этого, можно ли обвинять въ чемъ нибудь Суворова?-- Онъ геній умомъ, исполинъ подвигами и характеромъ, слава и честь Россіи! Суворовъ то же между частными людьми, что Петръ Великій между Государями.

Но мы не имѣемъ понынѣ Исторіи ни Петра Великаго, ни Суворова. Для обѣихъ мы имѣемъ только драгоцѣнные матеріалы. Сочиненіе, изданное Г. Фуксомъ, заключающее въ себѣ отдѣльную часть подвиговъ Суворова, драгоцѣнно какъ самый лучшій матеріалъ для безсмертнаго памятника подвигамъ Суворова, Исторіи его жизни нравственной, военной и политической, частной и общественной. Г. Фуксъ, какъ очевидный свидѣтель великихъ дѣлъ Суворова въ Италіи, въ пер вой части, сообщилъ простымъ, чистымъ и яснымъ слогомъ вѣрный расказъ о происшествіяхъ, а въ двухъ частяхъ подлинные акты и оффиціяльныя бумаги, какъ-то: донесенія Суворова къ Государю Императору Павлу Петровичу и союзныхъ Государямъ, письма къ знаменитымъ особамъ и отвѣты на оныя, приказы по арміи, диспозиціи, описанія сраженій и т. п.

Въ первой части представлены дѣла Русскихъ воиновъ подъ начальствомъ Суворова, но въ двухъ послѣднихъ напечатлѣнъ духъ сего Героя, высокій его умъ, вся его оригинальность: здѣсь живетъ Суворовъ. Мы, кажется, видимъ и слышимъ его!

Если Исторія Государства Россійскаго, соч. И. К. Карамзина, сверхъ другихъ своихъ достоинствъ, драгоцѣнна для изыскательнаго ума по приложеннымъ къ ней матеріяламъ, то двѣ части матеріаловъ для Исторіи Суворова столь же драгоцѣнны для сердца Русскаго, и вмѣстѣ съ тѣмъ полезны не только для воина, но для Историка, Политика и каждаго просвѣщеннаго человѣка. Мы не находимъ словъ для возблагодаренія Е. Б. Фукса за сочиненіе, которое можно назвать сокровищемъ для современной Русской Исторіи. Введеніе, или взглядъ на политическія происшествія отъ начала Французской революціи до весны 1799 года, дѣлаетъ честь познаніямъ, наблюдательному духу и правиламъ Автора.

Портретъ Суворова могъ и долженствовалъ быть лучше отдѣланъ. Мы имѣемъ превосходный портретъ его въ большомъ размѣрѣ, работы знаменитаго нашего Художника Н. И. Уткина. Первостепенный талантъ, передавшій уже черты героя потомству искуснымъ рѣзцомъ своимъ, съ радостію украсилъ бы столь важное сочиненіе своимъ трудомъ. Портретъ сей тѣмъ разительнѣе бросается въ глаза, что онъ вовсе не соотвѣтствуетъ красотѣ и богатству цѣлаго изданія. Двѣ карты, находящіяся при первой части, отдѣланы съ необыкновеннымъ искуствомъ. Печать и бумага отличные. Ѳ. Б.

"Сѣверная Пчела", NoNo 65--66, 1826