Булгарин Фаддей Венедиктович - Стихотворения Евгения Баратынского

Стихотворенія Евгенія Баратынскаго. Москва. Въ типографіи Августа Семена, при Имп. Медико- Хирургической Академіи. 1827. Въ 8, 178 стр. {Цѣна 10 рублей. Продается въ Москвѣ въ конторѣ Московскаго Телеграфа; въ С. Петербургѣ въ книжныхъ магазинахъ А. Смирдина и И. Сленина. Иногородные, выписывающіе сію книгу изъ конторы Московскаго Телеграфа, не платятъ за пересылку. Присемъ долгомъ поставляемъ увѣдомить нашихъ читателей, что изд. М. Т., Г. Полевой, завелъ въ Москвѣ, кладовую (deposit) книгъ или просто книжную лапку. Онъ беретъ съ Авторовъ за коммисію только по 10 процентовъ (вмѣсто 20, получаемыхъ другими книгопродавцами). Спасибо! Предпріятіе полезное, намѣреніе похвальное. Желаемъ успѣха отъ искренняго сердца.-- Изд.}

Не всякій журналистъ удостоился столькихъ сатиръ, эпиграммъ и критикъ съ разныхъ видахъ, какъ азъ грѣшный! И вѣрно ни одинъ изъ моей собратій, такъ мало не гнѣвается за нихъ, какъ я. Свидѣтельствуюсь всѣми, кто меня знаетъ. Напротивъ, если сатира или эпиграмма написана остроумно -- я первый утѣшаюсь ими, потому, что имѣю о нихъ мое собственное мнѣніе. Я думаю, что если сатира или эпиграмма заключаютъ въ себя правду -- надобно исправиться; если въ нихъ одинъ вымыселъ, то онѣ идутъ мимо; если стихи хороши и завязка замысловата, то сатира или эпиграмма, перемѣняя цѣль и примѣняясь въ теченіе времени къ разнымъ лицамъ, доходитъ до потомства, какъ сатиры Марціала, Персія, Ювенала, Боало. Сатиры и эпиграммы имѣютъ тоже дѣйствіе, что стрѣльба въ сраженіи: мѣтятъ въ одного, а попадаютъ въ другаго. Пуля виновнаго сыщетъ; сатира и эпиграмма найдутъ свой предметъ въ свѣтѣ. Здоровый не боится лекаря, ни аптеки.

Долгъ платежомъ красенъ. Какъ аукнется, такъ и откликнется. Писалъ я критики, писали и противу меня. Наконецъ попались и вы, любезный Поэтъ, въ мои руки. Давнымъ давно вострилъ я на васъ критическое мое перышко: давно поджидалъ выхода въ свѣтъ вашихъ стихотвореній. Наконецъ я дождался: оно у меня на письменномъ столикѣ. Ко мнѣ на помощь, Грамматика, Логика, Риторика, правила Стихотворства, Эстетика и весь арсеналъ Критики! Подайте мнѣ средства разщипать по стишку сочиненія моего противника, помогите раздробить въ щепы это созданіе! Гдѣ мнѣ пріискать черное увеличительное стекло, въ которое многіе критики разсматривають недостатки и промахи своихъ противниковъ? Гдѣ найти то уменьшительное, въ которое они смотрятъ на достоинства своихъ соперниковъ? Вооружаюсь, начинаю!

Но прежде подобно прочесть стихотворенія моего противника, хотя это условіе и не всегда исполняется другими критиками. Прочелъ разъ, прочелъ другой -- и критическое перо полетѣло подъ столъ. Честь вамъ и слава, Г. Поэтъ! Вы побѣдили меня звуками своей лиры! Вы сдѣлали пародію въ стихахъ, изъ предисловія къ моимъ Сочиненіямъ: Истина и Авторъ. Теперь вы удостовѣритесь, что я точно такъ поступаю, какъ сказалъ; могу, какъ человѣкъ, ошибаться, но никогда съ умысломъ не отступаю отъ истины, и не слѣдую внушенію страстей -- въ общемъ дѣлѣ.

Стихотворенія Г. Баратынскаго размѣщены слѣдующимъ образомъ: въ первыхъ трехъ книгахъ находятся Элегіи. Надлежало бы слѣдовать одному порядку, и прочіе роды стихотвореній размѣстить въ особыхъ книгахъ. Но у насъ такъ называемое Buchmachercy (искуство составлять книги) не въ совершенствѣ. Издатель погрѣшилъ въ этомъ. Остальное онъ помѣстилъ не и книгахъ, но просто подъ названіемъ Смѣси и Посланій. Авторъ, особенно Поэтъ, не обязанъ отвѣчать за механизмъ, и мы обвиняемъ въ этомъ упущеніи Издателя.

По совѣсти сказать: мы не знаемъ на Руси Поэта (разумѣется исключая А. С. Пушкина, который бы написалъ столько прекрасныхъ Элегій, какъ Г. Баратынскій. Каждая его Элегія исполнена мыслей и сильныхъ чувствованій, каждая написана прелестными стихами, изъ которыхъ многія при первомъ прочтеніи остаются на душѣ и врѣзываются въ памяти. Финляндія, небольшое стихотвореніе, въ которомъ Поэтъ вмѣстилъ въ тѣсныхъ рамахъ полную картину сей страны и характеръ ея древней Исторіи, или, такъ сказать, представилъ Финляндію въ цѣломъ, какъ тѣло и душу. Посмотрите какой приступъ:

Въ свои разсѣлины вы приняли Пѣвца,

Граниты Финскіе, граниты вѣковые,

Земли ледянаго вѣнца

Богатыри сторожевые.

Ледяной вѣнецъ земли: это выраженіе переноситъ мысль вашу къ полюсамъ и опредѣляетъ однимъ почеркомъ физическую природу страны. Граниты, сторожевые богатыри; истинные богатыри неизмѣнные, непреодолимые. Вотъ языкъ Поэзіи! Но посмотрите на панораму Финляндіи:

Какъ все вокругъ меня плѣняетъ чудно взоръ!

Тамъ, необъятыми водами,

Слилося море съ небесами;

Тутъ съ каменной горы, къ нему, дремучій боръ

Сошелъ тяжелыми стопами,

Сошелъ, и смотрится въ зерцалѣ гладкихъ водъ!

Ужь поздно, день погасъ; но ясенъ неба сводъ,

На скалы Финскія безъ мрака ночь нисходитъ --

И только что себѣ въ уборъ

Алмазныхъ звѣздъ ненужный хоръ

На небосклонъ она выходитъ!--

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 145, 1827

Стихотворенія Евгенія Баратынскаго. (Продолж.)

Вотъ Поэзія, которая не потеряла бы своего достоинства, если бъ ея передать въ какомъ угодно языкѣ иностранномъ и даже въ прозѣ. Здѣсь Поэзія не въ стихахъ, а въ вещахъ. Картина живая: вы видите все, что читаете. Какъ искусно поэтъ умѣлъ воспользоватья обыкновенными оборотами рѣчей! Если бъ простой поселянинъ сталъ описывать вамъ языкомъ природы, этотъ видъ, онъ сказалъ бы: "тутъ море, надъ моремъ гора, а съ горы сходитъ лѣсъ къ берегу." -- Поэтъ, такъ сказать, позолотилъ простонародный раскатъ и пропѣлъ его при звукахъ лиры. Тяжелыя стоны, прекрасно изображаютъ огромныя деревья. Кто видалъ въ натурѣ лѣсъ, растущій на косогоръ, колеблемый вѣтрами, тотъ живо представитъ себѣ это шествіе тяжелыми стопами. Какъ хорошо изображена сѣверная ночь! Она нисходить безъ мрака; звѣзды не нужны, чтобъ освѣщать путь странника и благопріятствовать свиданію. Это алмазы днемъ; эти звѣзды являются только для украшенія, а не для пользы. Ненужный хоръ звѣздъ -- выраженіе совершенно новое. Можно ли лучше выразить наслажденіе Поэзіею, Авторствомъ, какъ сдѣлалъ это Г. Баратынскій, въ концѣ сей піесы:

Что нужды до былыхъ (*), иль будущихъ племенъ!

И не для нихъ бренчу незвонкими струнами;

Я, не внимаемый, довольно награжденъ

За звуки, звуками, а за мечты мечтами."

(*) Предъ симъ Авторъ представилъ прежнихъ героевъ Скандинавіи, взирающихъ съ облаковъ на свое отечество.

Мнѣ невозможно по недостатку мѣста разбирать порознь каждое стихотвореніе, и дѣлать выписки. Каждая Элегія имѣетъ свой особый характеръ, написана хорошо и изобилуетъ памятными стихами (vers à retenir). Могила есть одна изъ лучшихъ піесъ: въ ней заключается свѣтлая философія Горація. Поэтъ стоитъ надъ могильною ямою, съ черепрмъ въ рукахъ:

Со мной толпа безумцевъ молодыхъ

Ребячески надъ ямой хохотала:

Когда-бъ тогда, когда-бъ въ рукахъ моихъ

Глава твоя внезапно пропадала,

Когда бъ она, цвѣтущимъ, пылкимъ намъ

И каждый часъ, грозимымъ смертнымъ часомъ,

Всѣ истины, извѣстныя гробамъ.

Произнесла своимъ безстрастнымъ гласомъ!...

Поэтъ благословляетъ законъ, положившій безмолвіе на гробы. Зачѣмъ намъ знать, что сокрыто въ тайнѣ природою?

Живи, живой! тлѣй мертвый! возскорбитъ,

Кто до поры открытый взоръ получитъ.

Пустъ радости живущимъ жизнь даритъ,

А смерть сама ихъ умирать научитъ.

Элегія Римъ -- истинно Бейроновская піеса. Невѣрная участь могущественныхъ царствъ, суета великихъ помысловъ, Исторія вѣковъ, все это изображено въ четырехъ куплетахъ. Для образчика представляю одинъ изъ нихъ..

Тебѣ ли измѣнилъ побѣды мощный геній?

Ты ль на распутіи временъ

Стоишь въ позорище племенъ,

Какъ пышный саркофагъ погибшихъ поколеній?

Распутіе временъ, выраженіе истинно поэтическое. Текутъ годы мимо Рима, и онъ не возстаетъ въ прежнемъ своемъ величіи, но какъ печальная гробница великихъ подвиговъ, только воспоминаніями оживляетъ любопытнаго странника. Если бъ Г. Баратынскій написалъ одно это стихотвореніе въ жизни, то потомство причислило бы его къ отличнымъ Поэтамъ.-- Родина, стихотвореніе исполненное чувства и мыслей. Я встрѣчаю въ немъ слово хата, которое употребляется многими Поэтами весьма некстати, въ Русскихъ стихахъ. Это слово ввели въ Литературу сыны Малороссіи, вмѣсто хижины. Если мы позволимъ себѣ безъ нужды вводить въ Великороссійское нарѣчіе областныя слова, то скоро вмѣсто рощи, увидимъ гай и т. п. Иное дѣло, если въ Русскомъ языкѣ нѣтъ слова, тогда лучше присвоить не только свое областное слово, но даже Богемское, Польское или другаго Славянскаго племени, нежели иностранное. Можно также употреблять слова, означающія мѣстности, какъ напримѣръ: тундра и т. п. Но чѣмъ хата лучше хижины? Развѣ тѣмъ, что къ ней богатыя риѳмы: богата, злата.

Элегія Буря -- прелесть!--

Завыла буря; хлябь морская

Клокочетъ и реветъ, и черные валы

Идутъ до неба возставая.

Бьютъ, гнѣвно пѣняся, въ прибрежныя скалы.

Поэтъ оживляетъ въ воображеніи древняго Аримана, или Тифона, генія зла, и приписываетъ ему сію борьбу стихій.

Чья непріязненная сила,

Чья своевольная рука

Сгустила въ тучи облака,

И на краю небесъ ненастье зародила?

Далѣе Поэтъ описываетъ сотвореннаго имъ чернаго генія:

Не тотъ ли злобный духъ, геены властелинъ,

Что по вселенной разлилъ горе?

Что человѣка подчинилъ

Желаньямъ, помощи, страстямъ и разрушенью.

И на творенье ополчилъ

Всѣ силы, данныя творенью?

Земля трепещетъ передъ нимъ:

Онъ небо заслонилъ огромными крылами

И двигаетъ ревущими волнами

Бунтующимъ могуществомъ своимъ.

(Окончаніе въ слѣд. номерѣ.)

"Сѣверная Пчела", No 146, 1827

Стихотворенія Евгенія Баратынскаго. (Окончан.)

Въ Смѣси помѣщены мелкія стихотворенія, эпиграммы, подписи, мадригалы, стихи въ Альбомы и т. п. Этотъ разрядъ Г. Издатель могъ бы насколько очистить. Здѣсь много и посредственнаго, которое Поэтъ писалъ по принужденію, безъ вдохновенія, и вѣрно не напечаталъ бы, если бъ самъ быль Издателемъ. Не лучше ли были бы замѣнить часть этой смѣси прекрасными Поэмами Пиры и Воспоминанія? Пиры вещь совершало оригинальная, дышащая непринужденною веселостью и утѣшительною философіею юности. Не знаемъ, кончена ли Поэма Воспоминанія; но отрывки изъ нея были прекрасныя. Этихъ сочиненій мы, къ удивленію, не нашли въ семъ собраніи.

Изъ Посланій лучшія къ Н. И. Гнѣдичу, къ Дельвигу (то, которое напечатано на стр. 160) и ко мнѣ. Посланіе ко мнѣ было напечатано въ Сынѣ Отечества и перепечатано въ Образцовыхъ Сочиненіяхъ съ моимъ именемъ: къ Булгарину; имя мое было даже въ стихѣ. По переселеніи Поэта въ Москву, онъ сталъ писать ко мнѣ Посланія другаго рода, а въ прежнемъ, имя мое замѣнено точками въ заглавіи, а въ стихѣ, я пожалованъ въ Менторы. Пользуюсь этимъ почетнымъ званіемъ, и совѣтую Поэту болѣе слѣдовать внушенію своего генія, нежели внушеніямъ журнальныхъ сыщиковъ. Это будетъ лучше, и для него и для публики.

Въ Посланіи къ Богдановичу (разумѣется на тотъ свѣтъ), Поэтъ даетъ отчетъ Автору Душеньки о нынѣшнемъ состояніи нашей Поэзіи, жалуется на приторную тоску, которая овладѣла нашими юными Поэтами и на мрачноунылыя и таинственныя чувства нашихъ Поэтовъ.-- Въ Посланіи къ И. И. Гнѣдичу, онъ говоритъ о наслажденіяхъ ума и сердца, смягчающихъ жестокость судьбы. Это Гораціянское, образцовое Посланіе. Для примѣра выпишу нѣсколько стиховъ:

Какъ бѣденъ страждущій бездѣйствіемъ своимъ!

Печальный, жалкій рабъ тупаго усыпленья.

Не постигаетъ онъ души употребленья;

Въ дремоту грубую всечасно погруженъ,

Отвыкнулъ чувствовать, отвыкнулъ мыслитъ онъ,

На собственныхъ пирахъ вздыхаетъ онъ украдкой.

Что длятся для него мгновенья жизни краткой.

Они въ углу моемъ не длятся для меня.

Судьбу младенчески за строгость не виня,

И взявъ съ тебя примѣрь, Поэзію, ученье

Призвалъ я украшать мое уединенье.

Лѣса угрюмые, громады мшистыхъ горъ,

Пришельца новаго пугающіе взоръ.

Чужихъ, безбрежныхъ водъ свинцовая равнина,

Напѣвы грустные протяжныхъ пѣсень Финна,

Не долго, помню я, въ печальной сторонѣ

Печаль холодную вливали въ душу мнѣ.

Не говорю и другихъ стихахъ и мысляхъ, заключающихся въ семъ отрывкѣ, но: "Чужихъ безбрежныхъ водъ свинцовая равнина" -- есть совершенство Пoэзіи. Этотъ свинецъ, оковывающій пришельца къ чужой странѣ -- Поэзія!--

Талантъ Г. Баратынскаго гибокъ и примѣнимъ ко всѣмъ родамъ Поэзіи, но мнѣ кажется, что онъ болѣе развернутъ въ Элегіи. Г. Баратынскій безспорно принадлежитъ къ малому разряду отличныхъ элегическихъ Поэтовъ, не только въ Россіи, но и въ другихъ странахъ. Я долженъ замѣтить, что Г. Баратынскій, въ своихъ плавныхъ и гладкихъ стихахъ, иногда небрежно вводитъ ассонансы или созвучія, вмѣсто риѳмъ, искажая правописаніе, какъ напримѣръ: поражонъ, для риѳмы онъ, вмѣсто пораженъ. Правда, что сіи неправильности весьма, весьма рѣдки, но въ хорошихъ стихахъ онѣ тѣмъ замѣтнѣе. Въ дурныхъ стихахъ, какъ на черномъ полѣ, не видны черныя пятна. Характеръ Поэзіи Г. Баратынскаго -- мысли и чувствованія. Нѣкоторые молодые Поэты (разумѣется какіе!) только бренчатъ на лирахъ, бренчатъ въ полномъ смыслѣ слова: Г. Баратынскій говоритъ уму и душѣ.

Изданіе богатое и красивое. Это примиряетъ меня съ Издателемъ, на котораго я прежде сѣтовалъ; и право по дѣломъ, что онъ безъ разбора помѣстилъ въ Смѣси такъ мною альбомныхъ стихотвореній, которыя пишутся не для потомства.

Поздравляемъ читающую Русскую публику съ симъ прекраснымъ подаркомъ: такія собранія стихотвореній не часто появляются въ свѣтъ! Ѳ. Б.

"Сѣверная Пчела", No 147, 1827