Булгарин Фаддей Венедиктович - Ответ П. П. Свиньину на замечания его о трудах Г. Академика Дова

АНТИКРИТИКА.

Отвѣтъ П. П. Свиньину на замѣчанія его о трудахъ Г. Академика Дова.

Не желая начинать преній, я вовсе не думалъ отвѣчать публично на сужденія П. П. Свиньина о трудахъ Г. Дова, противоположныя сужденію моему о семъ предметѣ, напечатанному въ Сѣверной Пчелѣ; но нѣсколько первокласныхъ Русскихъ любителей и знатоковъ Художествъ побудили меня вступиться за истину, въ качествѣ журналиста. Не гнѣвайтесь, почтенный Павелъ Петровичъ: дружба дружбой, а служба службой.

Въ самомъ началѣ статьи (см. No 90 От. Запис. стр. 131) нахожу софизмъ, или неправильное заключеніе.-- П. П. Свиньинъ говоритъ, что всякому частному человѣку извинительны упущенія и неумѣстныя похвали въ Художествахъ, а ему (П. П. Свиньину), какъ Члену Академіи, непростительны; далѣе онъ поясняетъ, что каждый частный Писатель "безъ малѣйшей отвѣтственности, слѣдуя единственно своему вкусу, можетъ не только сравнивать, но даже величать любимаго портретиста, выше Рафаеля -- по одному своему капризу {Писатель Отечественнаго Журнала и патріотъ долженъ подавать примѣръ и въ чистотѣ Русскаго языка. Послѣдній періодъ означенный чужесловомъ, погрѣшаетъ противъ грамматики. Послѣ словъ, можетъ сравнивать, надлежало бы прибавить съ Рафаелемъ, ибо сравниваютъ съ кѣмъ или съ чѣмъ. Нельзя сказать: сравнивать выше Рафаеля. Величать выше Рафаеля -- логически неправильно. Превозносить надъ Рафаелемъ -- а величать, какъ Рафаеля. Вотъ правильность! Замѣчанія корректора иностранца.}."

Не то, что П. П. разумѣетъ подъ названіемъ частнаго Писатели, и какія права, какая отвѣтственность возлагаются на Членовъ Академіи Художествъ, когда они вступаютъ на поприще литературныхъ сужденій, но думаю, что каждому человѣку, который взялъ перо въ руки съ тѣмъ, чтобы судить о какомъ либо предметѣ, должно судятъ не по капризу и не по своему вкусу, а по извѣстнымъ условнымъ правиламъ, которыя служатъ къ опредѣленію степени совершенства предмета; думаю, что для каждаго Писателя одна отвѣтственность передъ публикою и одна обязанность -- говорить правду. Ни Академику, ни любителю непростительно, неизвинительно руководствоваться капризами и своимъ вкусомъ въ сужденіяхъ, не только о перисьласныхъ Художникахъ, но даже объ ученикахъ. Надѣюсь, что всѣ здравомыслящіе люди согласятся въ этомъ со мною.

Я хвалилъ произведенія Дова, а П. П. Свиньинъ судитъ объ нихъ, какъ о работѣ начинающаго, критикуя отдѣлку пальчиковъ и рисунокъ, даже въ портретахъ (!). Кажется, П. П. Свиньинъ для того упомянулъ о своемъ званіи Академика и о моей частности, чтобъ дать болѣе вѣсу своимъ сужденіямъ, и подвергнуть мои сужденія сомнѣнію. Не имѣя чести быть Академикомъ, я долженъ искать помощи между другими Академиками, и одному академическому сужденію П. П. Свиньина, о талантѣ Г. Дова, противопоставляю сужденіе цѣлой Флорентинской Академіи, извѣстной въ мірѣ строгимъ своимъ вкусомъ въ Художествахъ и осторожностью при выборахъ въ Члены.

Вотъ отрывокъ изъ офиціяльнаго письма отъ 20 Сентября 1827 года, писаннаго отъ имени сей Академіи къ одному почтенному любителю Художествъ, находящемуся въ С. Петербургѣ: "Съ удовольствіемъ извѣщаю васъ, что Профессора нашей Академіи Художествъ, въ полномъ собраніи 16-го числа сего мѣсяца, наименовали Академиками знаменитаго живописца Г. Дова и искуснаго Гравера Г. Рейта. Поздравьте отъ меня и отъ Президента Академіи сихъ почтенныхъ Профессоровъ. Я надѣюсь, что Г. Довъ не откажется прислать намъ свой портретъ, собственной своей работы, для помѣщенія въ нашей галлереѣ, между изображеніями первокласныхъ Художниковъ. Прославившись въ Европѣ трудами, хранящимися на Сѣверѣ, онъ присылкою своего портрета воздвигнетъ памятникъ неоцѣненному дарованію своему на югѣ Европы, въ Аѳинахъ Италіи, въ семъ любимомъ мѣстѣ Художниковъ, гдѣ умѣютъ чтить и оцѣнять дарованія великихъ людей всѣхъ народовъ {Замѣтьте, Павелъ Петровичъ: "всѣхъ народовъ". -- Вотъ какъ думаютъ Европейцы! Въ Художествахъ нѣтъ различія между Русскимъ и Англичаниномъ: языкъ Художествъ -- всемірный.}. Вы знаете нашу галлерею, и потому можете объяснить Г. Дову, что ему неоскорбительно будетъ находиться въ обществѣ съ Рафаелемъ Микель-Анжеломъ, Тиціяномъ, Доминиканомъ, Каррачіемъ, Рубенсомъ, Вандикомъ, Веласкесомъ, Менгсомъ и другими знаменитыми артистами всѣхъ народовъ. Вы должны объяснишь Г. Дову, что почесть сіи нынѣ имѣетъ болѣе блеску, потому именно, что наша галлерея очищена теперь отъ портретовъ нѣсколькихъ посредственныхъ старинныхъ живописцевъ, которые были терпимы по сіе время; и что изъ современныхъ Художниковъ принимаютъ только людей первостепенныхъ дарованій. Директоръ не можетъ принять никого въ Члены самопроизвольно: самъ Государь рѣшаетъ выборъ, по представленію о достоинствахъ кандидата. Въ семъ отношенія, весьма лестно для великаго Художника быть Членомъ столь почтеннаго, избраннаго Общества, и я чрезвычайно доволенъ, что сей знакъ уваженія оказанъ заслугамъ и дарованію Г. Дова." -- Письмо подписано: "А. Рамирецъ де Монтальво." Оно находятся у меня въ подлинникѣ. Прибавлю къ сему, что Г. Довъ получилъ первые призы по Исторической живописи въ Королевской Лондонской Академіи, которая приняла его въ своя Члены; что Императорская С. Петербургская Академія Художествъ при нала его съ такою же почестью, какъ Канову, Веста и малое число великихъ Художниковъ, безъ программы; что Стокгольмская Академія также почтила его достоинства дипломомъ.-- Вотъ сколько академическихъ сужденій представляю я, въ подкрѣпленіе моего сужденіе о превосходномъ дарованіи Г. Дова, вопреки одному академическому сужденію П. П. Свиньина.

Всѣ посѣтители академической выставки удивлялись необыкновенному сходству всѣхъ портретовъ работы Г. Дова. П. П. Свиньинъ сознается въ этомъ, но чтобы ослабить сіе достоинство, онъ говоритъ, что сходство сіе въ портретахъ, назначенныхъ дли военной галлереи, не необходимо (!!!): "ибо лики героевъ (слова П. П. Свиньина) должны перейти въ потомство, которое мало будетъ заботиться о разительномъ сходствѣ такого-то Генерала {При семь словъ въ От. Запискахъ находится слѣдующее замѣчаніе: "При этомъ должно замѣтимъ, что большая часть Генераловъ, написана около 15 лѣтъ спустя послѣ ихъ дѣйствія, а потому они (?), вѣроятно, измѣнились уже и тогда много противъ того, каковыми были во время продолженія кампаніи 1812 и 1814 годовъ" -- Періодъ сей такъ составленъ, что Грамматика трещитъ въ немъ, какъ въ тискахъ. Да и что значитъ во время продолженіи? То же, что во время времени, или въ продолженіе продолженія.-- Какой смыслъ въ словахъ: послѣ ихъ дѣйствія? Развѣ послѣ ихъ подвиговъ?-- О логическомъ смыслѣ ни слова. Неужели Г. Свиньинъ требуетъ, чтобы перемѣняли портреты въ галлереяхъ при каждой новой морщинъ, при каждомъ сѣдомъ волоскѣ? Портреты писаны съ современниковъ -- вотъ занимательность для Потомства. Замѣч. корректора иностранца.}, а смотря на изображеніе его, будетъ припоминать себѣ единственно его дѣянія." -- (См. стр. 138 и 139). Читаю, перечитываю и не вѣрю глазамъ своимъ!-- Неужели это сказано П. П. Свиньинымъ, Академикомъ? Сказано и написано, а что написано перомъ, того не вырубишь и топоромъ. И такъ П. П. Свиньинъ, смотря на портреты Петра Великаго, Суворова, не всматривается въ черты великихъ мужей, не заботится о томъ, сходны ли сіи изображенія, а только оцѣняетъ одну отдѣлку! Зачѣмъ же бюсты и портреты? Не лучше ли выставить мѣдную доску съ начертаніемъ подвиговъ великаго человѣка или поставить на полкѣ его жизнеописаніе? Это легче, дешевле и подробнѣе припомнитъ дѣянія героя. Павелъ Петровичъ подумайте, что вы сказали?-- Потомство я современники не согласятся съ вашимъ мнѣніемъ. Намъ именно дорого сходство въ изображенія великаго человѣка и каждаго мужа, оказавшаго услуги отечеству. Всматриваясь въ черты лица, въ физіономію знаменитаго мужа, мы какъ будто переносимся во времена его подвиговъ, бесѣдуемъ съ нимъ, угадываемъ мысли и чувствованія, его одушевлявшія, и стараемся постигнуть его характеръ. Я увѣренъ, что если бъ въ Россіи не было сходнаго портрета Петра Великаго, а одно только сходное изображеніе сего Героя находилось въ Америкѣ, на берегахъ Миссисипи; то многіе добрые Россіяне за долгъ почли бы себѣ хотя однажды въ жизни побывать въ Америкѣ, чтобы взглянуть на черты Преобразователя Россіи. Мысль П. П. Свиньина, что сходство портрета не есть необходимость, невольно припоминаетъ надпись И. И Дмитріева къ портрету какого-то доморощеннаго, или самороднаго кулика-живописца:

Взгляните, воть Ефремъ, домовый нашъ маляръ!

Онъ въ списываньѣ лицъ имѣлъ чудесный даръ,

И кисть его всегда надъ смертными играла:

Архипа Сидором, Кузьму Лукой писала.

Вотъ, чего требуетъ П. П. Свиньинъ отъ портретнаго живописца -- при тщательной отдѣлкѣ, которая въ просторѣчіи художественномъ называется вылизанною работою. Читатели, можетъ быть, вспомнятъ, съ какимъ восторгомъ П. П. Свиньинъ говоритъ въ От. Зап. о чудесномъ мальчикѣ живописцѣ, о крестьянинѣ-живописцѣ въ Рыбацкой слободѣ и о другихъ отечественныхъ самородныхъ дарованіяхъ. Пусть читатели сравнятъ выраженія, употребленныя П. П. Свиньинымъ для восхваленія нашихъ добрыхъ, самородныхъ маляровъ, съ выраженіями, употребляемыми при разборѣ первокласнаго дарованія Г. Дова: тогда ими удостовѣрятся, что П. П. Свиньинъ не всегда держится какъ можно ближе правилъ истины и безпристрастія, какъ-то онъ объявилъ на стр. 130 и 131 въ 90 No От. Зап. Безъ сомнѣнія, ни одинъ частный писатель, слѣдуй одному своему капризу и вкусу (см. тамъ же), не позволитъ себѣ такъ легко трактовать Художника, котораго достоинства оцѣнены всѣми Академіями и почти всѣми Государями Европы. Частный Писатель не осмѣлился бы сказать о Г. Довѣ того, что сказано въ 90 No От. Зап. на стр 137, 138, 139 и 140. Я не хочу ни выписывать сихъ сужденій, ни опровергать оныхъ, потому, что не нахожу въ нихъ по одного справедливаго слова, и потому, что читатель, не имѣя передъ глазами картинъ, не можетъ повѣрять опроверженій {Эта несправедливая хула превращается по натурѣ вещей въ похвалу Г. Дову. Кто нѣсколькими чертами и тремя красками, могъ бы написать портреты, которыми бы столько восхищались, какъ нынѣ восхищаются портретами Г. Дова, тотъ быль бы выше Г. Дова -- чудо!}. По мнѣнію П. П. Івнньмна: "портреты Г. Дова (исключая двухъ или трехъ) состоятъ существенно изъ нѣсколькихъ чертъ, проведенныхъ красною, черною и бѣлою краскою {Замѣчательно, что П. П. Свиньинъ, восхваляя всѣ посредственныя или дурные картины, всегда находитъ одно извиненіе, что онѣ не кончены.}., См. стр. 138. Напротивъ того, произведенія Г. Тропинина, (принадлежащія почтенному Издателю Отеч. Зап.), а особенно портретъ П. П. Свиньина, по словамъ сего Академика: "восхищали знатоковъ и незнатоковъ." (См. стр. 158). Пусть читатели посмотрятъ, какъ П. П. Свиньинъ отзывается о трудахъ учениковъ {Такъ, напримѣръ, на стр. 142 находится упрекъ, что: "Знатные и богатые Россіяне стремились приносить Г. Дову тучныя жертвы," а журналы старались наперерывъ преподносить Г. Дова. Хвалили достойное похвалы, а что касается до тучныхъ жертвъ -- несправедливо. Г. Довъ вызванъ въ Россію, а вызываютъ только первоклассныхъ Художниковъ, которыхъ труды цѣнятся въ Англіи гораздо дороже, нежели у насъ. Лоренсъ беретъ въ Лондонѣ по 500 рублей за грудной портретъ и по 30,000 за портретъ во весь ростъ. Жераръ, за портреты во весь ростъ Императора Александра, Короля Прусскаго и Герцога Веллингтона, взялъ за каждый по 35,000 рублей, и по стольку же за копіи. Лампи за портретъ Екатерины Великой взялъ 30,000 рублей серебромъ, а за фамильный портретъ одного Польскаго дворянина 10,000 рублей серебромъ. За голову онъ бралъ по 600 рублей серебромъ. Госпожа Лебрюнь, бывшая въ Россіи, брала за свои труды туже цѣну, что Лампи. Ни одинъ знаменитый иностранный Художникъ не въ цѣнилъ такъ дешево своихъ трудовъ, какъ Г. Довъ. Впрочемъ Русское гостепріимство запрещаетъ говорить о сихъ предмѣтахъ. Иное дѣло обнаруживать шарлатановь, иное дѣло цѣнить дарованіе, которому сами наши Художники отдаютъ справедливость. Для мастерскихъ произведеніи нѣтъ цѣны!--} Академіи, и сравнятъ это съ сужденіемъ его о безсмертныхъ трудахъ Г. Дова: тогда они постигнутъ причину, по коей мнѣ не для чего распространяться въ опроверженіяхъ. Колоссальный портретъ Императора Александра на лошади, составляющій славу Г. Дива, привлекавшій взоры и сердца всѣхъ людей образованныхъ -- также не нравится П. П. Свиньину. Онъ не находитъ на челѣ Благословеннаго Монарха той кротости, важности, той одушевленной улыбки, того привлекательнаго, свѣтлаго взора, которые изображены Художникомъ съ необыкновенною точностью, и стиль живо припоминаютъ Незабвеннаго. Знатоки и любители, Россіяне и добрые иностранцы, останавливались съ чувствомъ передъ сею картиною, съ умиленіемъ и восторгомъ взирали на прочіе портреты Августѣйшей фамиліи, восхищались сходствомъ и тщательностью отдѣлки портретовъ Государя Императора; не могли налюбоваться несравненною картиною, изображающею Императрицу Александру Ѳеодоровну съ Августѣйшимъ семействомъ.-- Но П. П. Свиньинъ даже не упомянулъ объ нихъ; умолчалъ, что портреты Ея Императорскаго Величества Императрицы Маріи Ѳеодоровны, въ Бозѣ почившей Императрицы Елисаветы, Его Высочества Великаго Князя Михаила Павловича и Великихъ Княгинь, дышатъ жизнью и чувствомъ, и по самой отдѣлкѣ -- первокласныя произведенія въ мірѣ. Павелъ Петровичъ! гдѣ истина, гдѣ безпристрастіе, которыхъ вы обѣщала держаться какъ можно ближе, въ своемъ плаваніи. -- Видно, сіи маяки не были зажжены въ то время, какъ вы писали свою статью.-- Вѣроятно, что это случилось не отъ недостатка мѣста: его оказывается много для исчисленія достоинствъ въ самыхъ посредственныхъ картинахъ другихъ Художниковъ, и для порицанія Г. Дова!

Странно, удивительно и непостижимо, что П. П. Свиньинъ (о патріотизмѣ котораго столь часто повторяется въ разныхъ журналахъ) именно за то вооружается противу Г. Дова, за что бы долженъ благодарить его. П. П. Свиньинъ гнѣвается, что исполненіе памятника (военной галлереи) отечественной славы досталось въ удѣлъ иностранному Художнику. (См. стр. 159 и 140). Мы уже замѣтили однажды, что въ Наукахъ и Художествахъ нѣтъ чужеземцевъ, что таланты принадлежатъ роду человѣческому, а не участку какой нибудь земли, и что первая принадлежность образованности, есть умѣнье пользоваться произведеніями геніевъ всѣхъ вѣковъ и народовъ. Какъ ни хорошъ Русскій Озеровъ, но я предпочитаю ему Англичанина Шекспира, какъ ни прекрасенъ портретъ Варнака, писанный имъ самимъ, но я предпочитаю ему портретъ Вандика. Видъ солнца при Гниломъ морѣ Г. Воробьева, безподобенъ; но если бъ мнѣ должно было выбирать, то я бы лучше взялъ для своего кабинета ночь Корреджія, не переставая между тѣмъ восхищаться картиною Г. Воробьева. Портреты, писанные нѣкоторыми нашими Художниками, суть превосходныя картины, отдѣланныя со всѣми условіями искуства, но портреты Адмирала Мордвинова, М. М. Сперанскаго и другихъ -- не картины, а сама натура, живые люди, которые только что не говорятъ. Съ этимъ согласны всѣ безпристрастные цѣнители Художествъ и величайшіе знатоки живописи въ Россіи, съ которыми я совѣщался о семъ предметѣ. Люди отличные во всѣхъ отношеніяхъ на этомъ основаніи позволили писать свои портреты Г. Дову. Мы должны радоваться, что Художникъ съ такимъ дарованіемъ, какъ Г. Довъ, посвятилъ лучшіе годы своей жизни -- для Россіи. Всѣ великіе Государи, всѣ великіе народы за долгъ и честь вмѣняли себѣ лелѣять чужеземныя дарованія на лонѣ своей отечественной земли. Статуя Наполеона сдѣлана Кановою (Италіянцемъ) Лучшій портретъ его писанъ Жераромъ (Италіянскимъ уроженцемъ). Рубенсъ былъ призванъ въ Англію расписывать плафонъ во дворцѣ Нейтгаллѣ и Люксамбургскую галлерею въ Парижѣ. Испанцы не жалуются, что Тиціянъ и Рафаель Менгсъ были призваны въ ихъ отечество; что Рубенсъ жилъ въ Царскихъ чертогахъ въ Эскуріялѣ, и напротивъ того они похваляются, что Тиціянъ основалъ Испанскую школу. Гордые сыны Альбіона причисляютъ къ подвигамъ народной славы -- покровительство, оказываемое имя дарованіямъ всѣхъ народовъ. Вандикъ долго жилъ при дворѣ Англійскаго Короля Карла I, пожалованъ званіемъ Кавалера и удостоился получить осыпанный бриліантами портретъ сего Короля.

Фламандецъ Готфридъ Кнеллеръ, былъ Государственнымъ живописцемъ въ Англіи въ продолженіе пяти царствованій. Гольбейнъ обогатился въ Англіи, и Англичане понынѣ гордятся тѣмъ, что Вандинъ писалъ наиболѣе для ихъ отечества. Такъ будетъ судить справедливое потомство: оно также будетъ гордишься тѣмъ, что знаменитый Довъ былъ призванъ въ Россію, для сооруженія памятника народной славы; такъ точно, какъ мы хвалимся трудами Фалконета, изваявшаго памятникъ нашему Петру.

У насъ есть отличные Художника. Въ этомъ нѣтъ спора. Но отъ того не меркнетъ талантъ Г. Дова.-- Почти всѣ наши лучшіе Художники занимаются должностями при Академіи, или украшаютъ своими произведеніями храмы Божіи. Это весьма важная вещь. Чужеземный живописецъ не скоро ознакомится со стилемъ Греческой живописи, употребляемой въ церквахъ Православнаго исповѣданія.-- Многіе изъ нашихъ живописцевъ занимаются портретами ила ландшафтами, и если есть о чемъ сожалѣть, то это о томъ только, что наши вельможи не заказываютъ нашимъ живописцамъ историческихъ картинъ изъ народныхъ событій, а украшаютъ свои комнаты ученическими произведеніями Италіи. Впрочемъ было бы несправедливо сказать, что у насъ нѣтъ покровительства отечественнымъ талантамъ. У насъ обучаютъ юношей, содержатъ ихъ, посылаютъ за границу на казенный щетъ; даютъ Художникамъ мѣста, чины, ордена, жалованье, квартиры, и отличныя ихъ произведенія покупаютъ для украшенія Царскихъ чертоговъ. Укажите мнѣ на одно дѣятельное дарованіе въ Россіи -- безъ пропитанія и безъ почести! Будемъ справедливы: если бъ многихъ нашимъ Художникамъ вдругъ поручено было составленіе военной галлерея, то не было бы ни гармонія, ни жизни въ цѣломъ. Наша военная галлерея есть, такъ сказать, одинъ предметъ, одно цѣлое, которое надлежало исполнить одному живописцу; это не картинная галлерея, а одинъ памятникъ, въ которомъ части теряются въ цѣломъ.-- Это почти тоже, что Траянова колонка въ Римѣ, или Памятникъ побѣдъ въ Парижѣ, только въ видѣ болѣе возвышенномъ, болѣе благородномъ. Кто бы лучше исполнилъ это порученіе, какъ не Г. Довъ, который съ необыкновеннымъ дарованіемъ соединяетъ въ себѣ удивительную легкость въ работѣ, скорость, трудолюбіе, точность и столь быстрый взглядъ, что при первомъ засѣданіи схватываетъ сходство. Если бъ вздумали всѣ эта портреты вылизывать кистью, работѣ не было бы конца, галлерея не имѣла бы своего эффекта и великая цѣль исчезла бы сама собою. Нѣтъ, Павелъ Петровичъ! вы несправедливо поступила съ Г. Довомъ, и я хочу вѣрить, что это произошло не отъ дурнаго умысла, а отъ излишняго патріотизма, который умчалъ васъ слишкомъ быстро и слишкомъ высоко надъ горизонтомъ истины. По счастью ваши сужденія не могутъ помрачить ни таланта Г. Дова, ни его заслугъ для Россіи, ибо пристрастіе, какъ червь, снѣдаетъ приговоры талантамъ, и не допускаетъ сихъ приговоровъ до потомства. Современники же видятъ произведенія Г. Дова -- и судятъ весьма справедливо: къ этому я прислушался на выставкѣ въ Академіи, и между истинными, безпристрастными знатоками. О маломъ числѣ завистниковъ не говорю: это тѣни въ картинѣ. Простите, Павелъ Петровичъ! и не гнѣвайтесь за правду. Ѳ. Б.

"Сѣверная Пчела", No 149, 1827