Булгарин Фаддей Венедиктович - Судьи по выборам

НРАВЫ.

Судьи по выборамъ.

Крючковатый сосѣдъ привязался, отъ скуки, съ неправеднымъ искомъ, еъ одному моему родственнику, человѣку смирному и вовсе не свѣдущему въ стратегіи ябѣды. Онъ былъ въ отчаяніи при мысли, что можетъ лишишься усадьбы, имъ самимъ удобренной и названной именемъ милой жены.-- Хитрый сосѣдъ пользовался его уныніемъ, вопіялъ, клялся, угрожалъ и съ кипою старинныхъ грамотъ и чертежей, уже ожидалъ его въ Уѣздномъ Судѣ, и вызывалъ мужественно на брань., любезный другъ!" -- сказалъ я ему: -- "пословица твердитъ: не бойся суда, а бойся судьи. Поѣдемъ въ городъ. Между судьями у меня есть старый мой сослуживецъ и пріятель, добрый малый, человѣкъ прямой; онъ не боялся въ свое время пороху, (хотя, какъ говорится, и не выдумаетъ его), а теперь, можетъ быть, не побоятся ни сильнаго, ни хитраго.-- Растолкуемъ ему дѣло, авось либо онъ склонитъ и товарищей своихъ на правую сторону." -- Сказано и сдѣлано.-- На другой день мы уже были въ городѣ.

Это было осенью, и мы, не взирая на дурную погоду, того же вечера отправились къ Судьѣ. Онъ жилъ въ небольшомъ деревянномъ домикѣ, до котораго мы едва добрались по густой ірязи. У дверей не было ни колокольчика, ни молотка, какъ у Нѣмцевъ и Англичанъ: напротивъ того, дверь съ улицы въ сѣни была настежь отворена, и двигаясь по вѣтру на тяжелыхъ крючьяхъ, скрипомъ своимъ отгоняла собакъ и другихъ животныхъ, которыя разгуливали стадами по улицѣ, и смѣло проходили чрезъ осѣвшее крыльцо.-- Мы вошли въ сѣни. Дверь въ комнату также была притворена, и мы, увидѣвъ свѣтъ и услышавъ голосъ хозяина, остановились, чтобы пріискать мѣста для шинелей; потому, что мой родственникъ, будучи не знакомъ съ Судьею, не смѣлъ въ первый разъ явишься къ нему въ верхней одеждѣ.-- "Ну, Мишка, начинай, что-ли?" -- сказалъ за дверьми судья, и въ туже минуту раздался звонкій и однозвучный голосъ Милки: "Сивка бурка, вещая каурка, ставь передо мной, какъ листъ передъ травой. Сивка бѣжитъ, земля дрожитъ; ой бѣжитъ ли конь, что пониже облака ходячаго, что повыше лѣса стоячаго.-- Въ нѣкоторомъ царствѣ, въ нѣкоторомъ государствѣ... Я не любопытствовалъ слушать болѣе, и вошелъ въ комнату.

"А, а, пріятель, какими судьбами занесло тебя?" -- воскликнулъ Судья, соскочивъ съ канапе, на которомъ онъ покоился въ халатѣ и съ трубкою.-- "Гей, Мишка, свѣчей и самоваръ: ну какъ я радъ, что тебя вижу: садясь-ка, братъ!" -- "Позволь рекомендовать тебѣ моего родственника, которому я сопутствую; у него есть дѣльцо въ вашемъ Судѣ." -- Я при сихъ словахъ представилъ мою роденьку, который отрекомендовался двумя полновѣсными поклонами. "Увидимъ, сударь, увидимъ; ради стараться; а теперь сядемъ-ка, да потолкуемъ.-- Мишка, разбойникъ, свѣчей!" -- Не даромъ пріятель торопился освѣтить свою комнату; потому, что свѣтъ отъ топившейся неяи, едва разгонялъ мракъ, и только клеръ-обекюромъ освѣщалъ багровое лице какого-то незнакомца, стоявшаго смиренно возлѣ стѣнки съ стаканомъ пуншу, который онъ держалъ обѣими руками, прижавъ къ груди, и какъ казалось, услаждалъ вмѣстѣ и вкусъ и обоняніе.-- Онъ былъ въ поношеномъ губернскомъ мундирѣ, желтомъ жилетѣ и черномъ короткомъ исподнемъ платьѣ, застегнутомъ пряжками на колѣнахъ. Цвѣта чулковъ я не могъ разобрать, а козловые сапоги казались сѣрыми. Судья, примѣтивъ, что а съ любопытствомъ посматриваю на незнакомца, поспѣшилъ познакомить меня съ нимъ: "Рекомендую. братъ, отставнаго Секретаря Земскаго Суда, Терентія Пафнутьича Кривокознина." -- Отставной Секретарь медленно и низко поклонился, примѣняя свои тѣлодвиженія къ перпендикулярному направленію стакана, чтобъ не пролить ни одной капельки драгоцѣннаго нектара. Судья продолжалъ: "Это, братъ, первѣйшій дока въ нашихъ мѣстахъ: бумажная душа, и не худо было бы твоему почтенному родственнику, посовѣтоваться съ нимъ о дѣлѣ." -- Родственникъ мой и Пафпутьичъ быстро взглянули другъ на друга, я размѣнялись поклонами въ задатокъ будущаго интереснаго знакомства.-- Въ это время, Мишка внесъ свѣчи. Я зналъ его мальчикомъ, и потому поздоровался съ нимъ. "Мишка твой выросъ," сказалъ я: -- "я видно крѣпко навострился, потому, что забавляетъ тебя сказками и прибаутками." -- "Что жъ дѣлать," -- отвѣчалъ Судья: "для ради скуки.-- Книгъ здѣсь нѣтъ; въ клубѣ хоть и держатъ журналы, но къ нимъ не доберешься, если попадется что нибудь смѣшное; отъ скучнаго же. ш е. ученаго, а бѣгаю, какъ отъ чумы. Исправникъ и стряпчій выѣхали въ уѣздъ на слѣдствіе, такъ и вистъ нашъ разстроился. Теперь Мишка утѣшаетъ своими побасенками; онъ научился отъ полковыхъ сказочниковъ, и теперь сыплетъ, какъ изъ рукава." -- "Любезный пріятель!" -- сказалъ я: -- "укрѣпись терпѣніемъ: выслушай дѣло моего родственника и употреби власть законовъ для его защиты отъ неправедныхъ и крючковатыхъ притязаній. Можетъ быть, расказъ его не будетъ такъ забавенъ, какъ Мишкины прибаутки, но ты сдѣлаешь доброе дѣло, удовлетворишь своему долгу и совѣсти. Одного прошу: судя по законамъ, и не увлекайся умствованіями." -- "Но законамъ!" -- сказалъ Судья, покачивая головою.-- "Вѣдь законы, братецъ, не таблица умноженія, которую можно выучить наизусть въ 24 часа. Съ другимъ я бы промолчалъ, но съ тобою хочу и долженъ быть откровененъ.-- Я въ законахъ столько же смыслю, какъ въ математикѣ, которую мнѣ когда-то насильно вбивали въ голову.-- Знаю, что есть на свѣтѣ шары, круги и треугольники, слыхалъ про Пиѳагорову задачу; знаю также, что существуетъ учрежденіе о губерніяхъ, городовое положеніе, помню кое-какіе указы, но о полномъ законодательствѣ не имѣю никакого понятія, и въ разбираніи настоящаго смысла законовъ не твердъ -- и признаюсь." -- "Помилуй, братецъ, да какъ же ты судишь, не зная законовъ?" -- сказалъ я.-- "А Секретарь-то на что же." -- отвѣчалъ Судья, и въ это время отставной Секретарь прихлебнулъ пуншу, поклонился и сказалъ: "Съ позволенія сказать, подбирать законы, составлять экстракты и резолюціи принадлежность Секретаря, сирѣчь его недвижимое имѣніе; судейское дѣло подписывать." -- Я взглянулъ на этотъ живой подъяческій крючекъ: глаза его были потуплены въ стаканъ. голова склонена на одно плечо, всѣ члены его какъ-то необыкновенно сжаты къ центру туловища; потъ крупными каплями лежалъ на лицѣ и безволосой головѣ, подобно осѣвшимъ парамъ въ винокурнѣ. Гогартъ дорого заплатилъ бы, чтобъ могъ срисовать эту фигуру для собранія своихъ карикатуръ.-- "За откровенность твою, я заплачу откровенностью!" -- сказалъ я Судьѣ: -- "я зналъ тебя всегда, какъ честнаго и добраго человѣка, и такъ удивляюсь, что ты принялъ на себя званіе, котораго, какъ самъ говоришь, не можешь исполнять какъ слѣдуетъ, и но неволѣ сдѣлался орудіемъ какого нибудь смышленаго Секретаря, не будучи въ состояніи самъ обработывать дѣлъ." -- Отставной Секретарь снова отозвался, какъ эхо изъ подземной пещеры: -- "А чѣмъ же пришлось бы жить Канцеляріи, съ позволенія сказать, еслибъ сами Судьи обрабатывали дѣла?-- Вѣдь не всѣмъ пахать и сѣять, а всѣмъ надобно ѣсть хлѣбъ, к поклонами не подшить шубы, съ позволенія сказать!" -- "Канцелярія, сказалъ я, должна приводить дѣла въ порядокъ и въ исполненіе, т. е. очищать входящія и исходящія бумаги, и представлять по очереди дѣла къ рѣшенію; -- но не судишь или рѣшать." -- "Вотъ въ томъ-то и сила," -- возразилъ отставной Секретарь: "что, съ позволенія сказать, все зависитъ отъ представленія и исполненія." -- "Извините!" -- сказалъ я: "отъ наблюденія за исполненіемъ и отъ надлежащаго изслѣдованія представленнаго; а это дѣло судейское." -- "Съ позволенія сказать....." Отставной Секретарь хотѣлъ что-то говорить, но остановился на любимой своей поговоркѣ; потому, что въ это время Мишка вошелъ съ подносомъ, уставленнымъ стаканами съ чаемъ, вокругъ бутылки съ ромомъ, которою немедленно овладѣлъ нашъ Кривокознинъ, поспѣшивъ опорожнить прежній стаканъ.

Между тѣмъ, мы усѣлось вокругъ столика, и разговоръ нашъ не прерывался: "Вотъ ты разсердился," -- сказалъ Судья обращаясь ко мнѣ: -- "что я не знаю законовъ.-- Да скажи, пожалуете, откуда взять Судей законоискусниковъ? Ты, я, другой и третій, словомъ, почти всѣ дворяне учились или дома на мѣдныя деньги, или росли на рукахъ Французскихъ гувернеровъ, или воспитывались въ частныхъ пенсіонахъ и другимъ заведеніяхъ, гдѣ даже не слыхивали объ Россійскомъ законодательствѣ, а частенько и о Русской грамотѣ." -- "Тѣмъ хуже!" -- сказалъ я. "Конечно хвалишь нечего, да что дѣлать?" -- "Воспитывать дѣтей въ Университетахъ, гдѣ преподается и общее и частное Россійское Законодательство, безъ котораго дворянину быть нельзя, какъ офицеру безъ шпаги." -- "Эхъ, братецъ, давно ли заведены Университеты, (кромѣ Московскаго), да и захочетъ ли нашъ юноша, т. е. дворянчикъ, котораго нѣкому понудишь, сидѣть на студентской скамьѣ, въ то время, когда его товарищи щеголяютъ въ шитыхъ мундирахъ? У насъ мальчикъ, не доучившись чистописанію, уже нетерпѣливо расчитываетъ минуты, которыя онъ полагаетъ потерянными для полученія чина, и старается какъ можно скорѣе убивать время, чтобъ поспѣть за товарищами.-- Есть ли тушъ время думать о законахъ?-- Я и самъ грѣшный, на 16 году опредѣлился въ службу, вовсе не понимая гражданскаго устройства моего отечества. Юноши, которые почитались между нами за мудрецовъ, хотѣли было натолковать мнѣ о Монтескье, Беккаріи и Англійскихъ законахъ, но по счастью, и это не привилось ко мнѣ, а то было бы еще хуже, если бъ я сталъ рѣшать наши межевые споры по Французскимъ и Англійскимъ законамъ. О Русскихъ законахъ я въ свѣтѣ не слыхивалъ до тѣхъ поръ, пока меня самого не задѣли добрые сосѣди." -- Тутъ и мой родственникъ отозвался съ тяжкимъ вздохомъ: "Совершенная правда! Я служилъ въ статской службѣ, но мнѣ никогда въ голову не приходило заниматься изученіемъ законодательства.-- Въ трудныхъ обстоятельствахъ, мы всегда прибѣгали къ людямъ, составляющимъ особый классъ, которые, такъ сказать, родятся, воспитываются и старѣются въ Канцеляріяхъ, и какъ будто по наслѣдственному праву, отъ отца къ сыну, занимаютъ постепенно всѣ важнѣйшія канцелярскія должности, начавъ службу на 9 и 10 году отъ рожденія, съ копеиста.-- Ихъ-то мнѣнія почитались непреложными, и еслибъ когда нашъ братъ, воспитанный дворянчикъ, какъ они васъ называли, возвысилъ голосъ, то судья намъ бы не повѣрилъ, какъ самоучкамъ и неопытнымъ." -- "Иначе и быть не должно," -- сказалъ отставной Секретарь, который по прежнему оставался въ углу: -- "я самъ началъ служить съ копеиста, и въ сорокъ лѣтъ службы (не скажу безпорочной, понеже сего не сказано въ формулярномъ спискѣ), едва дотянулъ до Губернскаго Секретаря, съ позволенія сказать, занимаясь безпрерывно подборкою указовъ на всякіе случаи. Теперь по неволѣ остались въ памяти всѣ законы на различные казусы, и я по должности научился толковать ихъ, съ позволенія сказать, какъ заблагоразсудится начальникамъ, или потребуется по обстоятельствамъ." -- "А за двусмысленныя толкованія, знаете ли вы, что достается?" -- сказалъ я.-- "Какъ не знать!" -- отвѣчалъ Кривокознинъ;-- "но вѣдь штрафы и взысканія налагаются на судей, а не на канцеляріи, и наше дѣло сторона, съ позволенія сказать." -- "По дѣламъ судьямъ!" -- воскликнулъ я.-- "Легко тебѣ говорить," -- возразилъ Судья: -- "но каково нашему брату и нести обязанность и отвѣчать за другихъ?" -- "Противъ обязанности прошу не говоришь ни слова. Право выборовъ дворянскихъ есть величайшее благодѣяніе, въ которомъ завидуютъ намъ всѣ просвѣщенные народы.-- Если мы худо употребляемъ его -- нашъ грѣхъ, нашъ и отвѣтъ. Еслибъ я жилъ въ провинціи, то за величайшее счастье почелъ бы себѣ, если бъ общимъ довѣріемъ мнѣ поручили наблюдать за общимъ благосостояніемъ." -- "Я у насъ братецъ выходитъ напротивъ," -- сказалъ Судья: -- "все, что побогаче, слѣдовательно все, что почитаетъ себя получше, и что посмирнѣе, старается ускользнуть отъ выборовъ, предоставляя ихъ во власть людямъ, имѣющимъ въ томъ свои выгоды.-- Я самъ дорого бы откупился отъ моего званія.-- Кому, братецъ, охота, удалившись однажды на покой въ деревню, подчинить себя невѣдомой тебѣ приказной субординаціи губернскихъ мѣстъ и канцелярій; начинать новое поприще изъ провинціальныхъ переднихъ, и снова слушать ласковыя слова: ты и братець, отъ какой нибудь залетной птицы?-- Вспомни, любезнѣйшій, что у насъ на мѣста всегда выбираютъ не по чинамъ и не по прежнимъ заслугамъ; что Дворянскимъ Предводителемъ можетъ быть Поручикъ, а Земскимъ Судьею, Полковникъ.-- Здѣсь богатство и вліяніе перевѣшиваютъ чаще, нежели личныя достоинства, какъ обыкновенно водится между людьми.-- Но чтобъ тебѣ лучше растолковать, какъ дѣлаются эти дѣла, я тебѣ раскажу, какимъ образомъ меня усадили на судейскомъ стулѣ, мимо воли, и по совѣсти сказать, не оглядываясь на мои способности. Слушай!"

(Окончаніе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 106, 1827

НРАВЫ.

Судья по выборамъ.

(Окончаніе.)

"У насъ въ уѣздѣ есть помѣщикъ въ родѣ Илья Муромца или Соловья Разбойника. Онъ ворочаетъ уѣздомъ, какъ чортъ мельницею. Одно имя Меркула Меркульевича Занозина приводитъ въ трепетъ смиренныхъ обывателей, какъ громъ устрашенное стадо. Нѣтъ ни одного слѣдствія по корчемству, по насиліямъ, по утайкамъ бѣглыхъ людей, гдѣ бы не было упомянуто о Занозинѣ. Онъ богать, какъ кащей, и кажется не изъ чего бы ему биться и хлопотать; но какой-то безпокойный демонъ терзаетъ его душу и тянетъ во всѣ неправыя дѣла, какъ камень на дно. Поселившись въ деревнѣ, я старался удаляться отъ него и не только не поѣхалъ къ нему на поклонъ, но даже встрѣчаясь съ нимъ, обходился весьма холодно. Онъ записалъ меня на свою черную доску и поклялся помучишь порядочно. Варваръ сдержалъ слово!

"Пришло время дворянскихъ выборовъ, и я изъ любопытства поѣхалъ въ городъ, думая, въ случаѣ нужды, поддержать своимъ голосомъ добраго человѣка. Занозинъ на свои счетъ привезъ десятка два мелкопомѣстныхъ дворянъ, помѣстилъ ихъ въ особой квартирѣ, приставилъ своего повара, или лучше сказать кашевара, и съ избыткомъ надѣлялъ разнаго рода наливками. Эта орда, весело разгуливая въ мундирахъ стараго покроя, съ заржавленными шпагами, прославляла отца своего и благодѣтеля, Меркула Меркуловича, и громко вопіяла, что закидаютъ того черными шарами, кто осмѣлится предстать кандидатомъ, безъ воли и согласія ихъ Мецената. Въ домѣ Меркула Меркуловича собиралось лучшее дворянство. Столъ былъ открытый для всѣхъ, дорогія вина стояли по угламъ ящиками, бутылки были въ безпрестанномъ движеніи; по зеленому сукну перелетали вмѣстѣ съ игорными картами ассигнаціи и звенѣло золото и серебро. Музыка и пѣсни не умолкали съ утра ли глубокой ночи; плясуны потрясали домъ. Настоящій Содомъ и Гоморра!-- Почти всякой изъ гостей былъ въ зависимости у Занозина. Одинъ былъ ему долженъ, другому надобно было занять, третьему хотѣлось быть выбраннымъ, четвертому не хотѣлось; тотъ искалъ его покровительства по тяжебному дѣлу, а иной кланялся изъ опасенія навязки тяжбы. Занозинъ разсыпался мелкимъ бѣсомъ во всѣ стороны; то чванился, то кланялся, кому давалъ деньги, кому обѣщалъ, инаго напрашивалъ, другаго стращалъ, но всѣхъ приглашалъ къ себѣ обѣдать, ужинать, играть въ вистъ, и подчивалъ до самаго нельзя. Только янычары его, т. е. мелкопомѣстные дворяне, жившіе въ особомъ домѣ, не имѣли къ нему приступа, и относились въ своихъ нуждахъ къ его дворецкому, который, кромѣ пропитанія, снабжалъ ихъ карманными деньгами на не предвидимые расходы, или на міру въ горку и въ три листика. Въ день выборовъ былъ завтракъ въ домѣ Завозмна, гдѣ при хлопаньѣ пробокъ провозглашены были имена дворянъ, которыхъ рѣшились выбрать, а списокъ ихъ сообщенъ чрезъ камердинера въ отдѣльный отрядъ, т. е. мелкомѣстныхъ дворянъ, которые получили приказъ быть готовыми къ дѣйствію; шутъ же присланъ былъ имъ провіантъ: огромная кулебяка въ два аршина и дюжина штофовъ разноцвѣтныхъ наливокъ. Въ дворянскую залу всѣ явились съ пріятнымъ румянцемъ на всѣхъ оконечностяхъ лица, и съ глазами, сверкающими усердіемъ къ Занозину, который самъ не пришелъ, чтобъ отклонить отъ себя не подозрѣніе, но улику въ содѣйствіи. О подозрѣніяхъ онъ мало заботится. Я, съ небольшимъ числомъ противниковъ Занозинна, т. е. съ поборниками правды, стоялъ въ особомъ углу залы, и хотя мы были увѣрены, что ничего не сдѣлаемъ, но не менѣе того рѣшились поддерживать честныхъ людей. Вошла балотировка: всѣ кандидаты Занозина выбраны большинствомъ, другіе по неволѣ; а всѣ мои родственники и всѣ пріятели отринуты. Однимъ словомъ: всѣ пали ницъ, сосѣдъ побѣду одержалъ!"

"Я съ сокрушеннымъ сердцемъ удалился въ мою деревушку, рѣшившись не мѣшаться болѣе на въ какія дѣла. Не тутъ-то было. Злнозину захотѣлось показать свое могущество надо мною, и онъ выбралъ меня вмѣсто громоваго отвода, чтобъ изводить на меня всѣ подозрѣнія и всѣ слѣдствія по дѣламъ своихъ пріятелей и своимъ собственнымъ. Не знаю какъ, но всякая нечаянная смерть случалась въ моихъ дачахъ; почти каждый бѣглый въ допросѣ показывалъ, что прятался въ моемъ имѣньѣ; каждый пойманный корчемникъ ссылался на меня, хотя я ни объ чемъ не зналъ, не вѣдалъ и слухомъ не слыхивалъ. Меня затравили десятскими и засѣдателями. Крестьянъ моихъ безпрестанно таскали къ допросу въ рабочее время; мой участокъ дороги всегда былъ неисправенъ, хотя я безпрерывно его починивалъ; слѣдствія не переводились на моей землѣ, и бѣглыхъ искали не только по лѣсамъ и по домамъ, но по шкафамъ и сундукамъ. Я, съ утра до вечера, потѣлъ надъ вопросными пунктами, и безпрестанно вертѣлся на пути изъ губернскаго города въ уѣздный и обратно. Я мучился, терпѣлъ; жена моя изсыхала отъ слезъ, и наконецъ до того меня разжалобила, что я долженъ былъ усмиришь свою природную гордость, и поѣхалъ на поклонъ къ атаману, т. е. Меркулу Меркуловичу. Онъ принялъ меня съ распростертыми объятіями, изъявилъ сожалѣніе о моихъ непріятностяхъ и обѣщалъ помочь въ бѣдѣ, съ тѣмъ однако жъ, чтобы я далъ слово, быть судьею на будущее трехъ-лѣтіе, и помогать ему въ дѣлахъ, если случится въ томъ нужда. Согрѣшилъ я, несчастный, какъ Израильтянинъ въ пустынѣ и поклонился золотому тельцу, ради семейнаго спокойствія. Моя жена соблазнила меня!-- Со времени этого трактата, все прекратилось. Меня оправдалт по всѣмъ слѣдствіямъ, и оставили спокойно доживать до новыхъ выборовъ. Наконецъ, выбрали въ Судьи такимъ же порядкомъ, какъ я тебѣ говорилъ, и вотъ я здѣсь, какъ конь, взятый съ пашни, въ хомутѣ Занозина, который далъ мнѣ однако жъ слово не употреблять меня болѣе." --

"Послѣ невинности, нѣтъ милѣе добродѣтели, какъ раскаянье," сказалъ я, "такъ совѣтую тебѣ, выпутаться изъ сѣтей сатаны и помочь моему родственнику: у него тяжба -- именно съ Занозинымъ!" -- Судья поблѣднѣлъ, сказалъ въ полголоса, осѣнившись крестомъ: "съ нами сила крестная! За что на меня эта новая бѣда?-- Любезный пріятель," продолжалъ онъ: "неужели ты не тронулся краткимъ исчисленіемъ моихъ бѣдствій, что снова хочешь подвергать меня преслѣдованію? Умилосердись, братецъ!" -- "Но если вы найдете мое дѣло совершенно правымъ, что тогда будетъ?" сказалъ мой родственникъ. "Сомнѣваюсь, чтобъ ваше дѣло было намъ представлено въ правомъ видѣ," отвѣчалъ Судья. "Впрочемъ, чтобы не обидѣть стараго пріятеля, я скажусь больнымъ." -- "Помилуй!" воскликнулъ "я: на тебя-то вся надежда, ты долженъ поддержать и открыть истину." -- "Нѣтъ, братецъ, это не по моимъ силамъ. Да впрочемъ, что за бѣда, что вы проиграете дѣло въ первой инстанціи? Можно записать аппеляцію, перенести дѣло далѣе, и наконецъ добиться туда, гдѣ Занозинъ не имѣетъ столь сильнаго вліянія. Самое лучшее, что я могу вамъ совѣтовать; употребите Терентія Пафнутьича: онъ знаетъ законы и оградитъ васъ ими.-- Вы выиграете дѣло въ высшихъ инстанціяхъ, а мы проглотимъ выговоръ или заплатимъ штрафъ, на счетъ Меркула Меркуловича. Пощадите меня; я не могу вамъ пособить иначе, какъ добрымъ совѣтомъ, а остальное довершитъ пріятель Пафнутьичъ, котораго я по дружбѣ держу на привязи." Въ это время отозвался Терентій Пафнутьичъ. "Съ позволенія сказать, не съ Иваномъ-ли Ивановичемъ Совѣстинымъ имѣю честь говорить?" -- "Точно такъ!" -- отвѣчалъ мой родственникъ "И такъ, съ позволенія сказать, я самъ писалъ просьбу для Меркула Меркуловича Занозина противъ васъ; знаю, что онъ не правъ со всѣхъ сторонъ; и потому, если вамъ угодно, то напишу теперь для васъ аппеляціонную жалобу, которою низпровергну во преисподнюю всѣ его резоны, и законами докажу его ябедничество." -- "Слѣдовательно, вы будете писать противъ самого себя?" сказалъ я. "Точно такъ-съ, съ позволенія сказать." -- "А я съ позволенія сказать, вамъ не вѣрю," возразилъ съ сердцемъ мой родственникъ: "и сожалѣю, что безпокоилъ судью, который не смѣетъ приняться за дѣло, и сознается въ томъ, что не знаетъ законовъ. Простите, милостивые государи!"-- Родственникъ мой поспѣшно вышелъ, а я за нимъ, не успѣвъ, проститься съ старымъ пріятелемъ. Когда мы ощупью выбрались на улицу, родственникъ мой спросилъ меня: "Ну, что ты думаешь о видѣнномъ и слышанномъ?" -- "Я только повторяю тебѣ стихи илъ Комедіи Ябеда:

-- Законы святы:

Да исполнители лихіе супостаты."

"Вотъ въ томъ и вся бѣда ваша!" сказалъ вздыхая родственникъ. "Пріятель твой, Судья, какъ видно, добрый человѣкъ, но не имѣетъ твердости въ характерѣ и смѣлости, столь же нужныхъ въ судѣ, какъ и на полѣ битвы. Незнаніе законовъ заставляетъ его руководствоваться совѣтами ябедниковъ, а страхъ потерять домашнее спокойствіе отдалъ его во власть Занозина. Что въ томъ пользы, что онъ не беретъ взятокъ, когда не употребляетъ своего значенія для прекращенія злоупотребленій? Съ своимъ добрымъ сердцемъ, онъ готовъ лишить меня собственности. Теперь первымъ долгомъ поставляю себѣ, учить дѣтей моихъ Русскому Законодательству, и вперить въ нихъ правила, что мужество и твердость столь же нужны гражданскому чиновнику, какъ и воину. Сыновья мои при выходѣ въ свѣтъ, должны поклясться мнѣ, столь же твердо стоять въ судѣ за правду, какъ въ бою за свое знамя." -- "Похваляю твое намѣреніе," отвѣчалъ я: "что же касается до твоего дѣла, прошу утѣшиться. Страшенъ сонъ, да милостивъ Богъ. Занозины грозны только для боязливыхъ. Въ расхваленыхъ Франціи и Англіи также не безъ злоупотребленій; ибо гдѣ люди, нимъ и страсти, гдѣ страсти, тамъ и отступленія отъ правилъ, а гдѣ выборы, тамъ переборы и недоборы. Главное дѣло въ томъ, что всѣ умные и честные люди не должны охладѣвать въ стремленіи къ добру, но всѣми силами должны стараться содѣйствовать благамъ видамъ Правительства, которое не можетъ никогда имѣть другой цѣли, кромѣ общаго блага. Теперь крючкотворцы и ябедники уже начинаютъ прятаться по захолустьямъ, какъ ночныя птицы по норамъ и дупламъ, при появленіи солнечнаго свѣта. Поѣдемъ въ губернскій городъ, а если нужно и въ столицу: я найду тебѣ людей, которые постоятъ горою за правду, и у которыхъ ни Занозинъ, ни сочиненія Кривокознина не найдутъ мѣста." -- Родственникъ мой до того утѣшился, что до самаго дому напѣвалъ извѣстную Англійскую пѣсню God sate the King, и наконецъ, просилъ меня описать наше приключеніе, что я исполнилъ въ угодность ему, и вѣрно не въ угодность Занозину, Кривокознину и всѣмъ ихъ пріятелямъ. Ѳ. Б.

"Сѣверная Пчела", No 107, 1827