Бонч-Бруевич Владимир Дмитриевич - Первое мая 1918 г. в Кремле

В. Д. БОНЧ-БРУЕВИЧ

Воспоминания о ЛЕНИНЕ

ИЗДАТЕЛЬСТВО "НАУКА"
Москва
1969

ПЕРВОЕ МАЯ 1918 Г. В КРЕМЛЕ

(НИЗВЕРЖЕНИЕ ПАМЯТНИКА МОСКОВСКОМУ ЦАРЬКУ)

Пролетариат Парижа в глубоком негодовании ринулся к Вандомской колонне 1, как только он овладел властью и была провозглашена Коммуна. Вандомская колонна, этот символ наполеоновского гнета, была низвергнута усилиями огромной пролетарской толпы.

В Октябрьскую революцию у нас в России пролетариат также обратил свое негодование против целого ряда памятников, которые знаменовали собой угнетение прошлых времен. Мы знаем, что целый ряд статуй -- Александра II и Александра III -- были сняты со своих пьедесталов распоряжением революционного рабочего правительства. Но, кажется, только один памятник был разрушен рабочими и красноармейцами, причем это разрушение было совершено по их собственной инициативе. Я говорю о низвержении небольшого памятника ненавистному как в Москве, так и во всей трудовой России великому князю Сергею Александровичу, убитому в 1905 г. бомбой И. П. Каляева2 на Сенатской площади в Кремле. Этого романовского отпрыска, корчившего из себя самовластного "царя московского" на своем генерал-губернаторском троне, одни презирали за страшное высокомерие, другие -- за злостное лицемерие, третьи -- за грубость, четвертые относились к нему с презрением, зная его невероятные излишества и садистские извращения. Широкие массы ненавидели его за Ходынку3 и за те полицейские порядки, которые он насадил в Москве. Рабочие помнили его как жестокого усмирителя стачек и политических протестов.

И вот, когда настал радостный красный праздничный день Первого Мая 1918 г., в праздновании которого Владимир Ильич принимал живейшее участие, утром, часов в десять, прежде чем идти на демонстрацию на Красную площадь, рабочие, красноармейцы и служащие кремлевских учреждений, собравшиеся вместе и готовые строиться в колонны, вдруг по чьей-то инициативе двинулись к памятнику Сергея Александровича, где-то достали веревки, веревками обвили эту небольшую колонну и приготовились его низвергнуть. Как раз в это время вышел из подъезда Совнаркома Владимир Ильич вместе со мной и другими товарищами. Кругом стояло большое оживление.

-- Что это такое? -- спросил Владимир Ильич.

-- Да вот, наши товарищи решили очистить площадь от этого ненужного памятника, -- ответил кто-то Владимиру Ильичу.

-- Это прекрасно! -- сказал Владимир Ильич.-- Давно пора было бы убрать отсюда этот никому не нужный хлам.

И он быстро подошел к веревкам, которые были протянуты от памятника, и ухватился за одну из них. Мигом все бросились к нему и сразу, одним сильным рывком, сдвинули памятник с места. Небольшая колонна опрокинулась и разбилась на несколько кусков. Толпа оттащила каменные глыбы, подцепив оставшийся было на месте пьедестал и отодвинув его в сторону.

Владимир Ильич подошел к месту, где стоял памятник, и громко сказал, обращаясь ко всем:

-- На этом месте революционный пролетариат должен воздвигнуть памятник смелому борцу Каляеву, который уничтожил одного из отвратительнейших представителей Романовых.

Народ загудел, раздались рукоплескания, и все радостные и довольные пошли строиться в колонны, чтобы присоединиться к многолюдной первомайской демонстрации.

Так Владимир Ильич всегда подхватывал инициативу масс, углубляя ее и делая политические выводы.

Интересно отметить, что когда из Петрограда через некоторое время запросили Владимира Ильича, как быть с многочисленными памятниками царям на площадях этого города, Владимир Ильич ответил:

-- Все памятники должны оставаться на месте. Пускай будущее поколение, -- сказал он, -- видит тех, которые угнетали народ, в том изображении, какое им придала эпоха.

Он приветствовал надпись, которую Демьян Бедный предложил сделать к известной неуклюжей фигуре Александра III на коне4, памятнику, стоявшему на б. Николаевской, теперь Октябрьской, площади Ленинграда. В неприкосновенности остались памятники Николаю I и, конечно, Петру I.

В Москве памятник Александру III, который находился около храма Христа-Спасителя, был снят по распоряжению правительства, точно так же как и памятник Александру II в Кремле.

Как известно, Владимир Ильич высказался, что следовало бы поставить памятник Льву Толстому против Успенского собора, в котором он был проклинаем и предаваем анафеме5 духовенством царского правительства.

-----

За этот головокружительный год произошло такое великое множество событий, что первомайские демонстрации совершались действительно в совершенно новой обстановке. Рабочий класс революционной России впервые держал власть в своих собственных руках. Никогда, нигде на всей нашей планете еще не было такого празднования Первого Мая.

Это была первая демонстрация после Октябрьской революции в знак международной солидарности. Все районы были на ногах, и великими потоками лилась человеческая стихия на Красную площадь, под стены древнего Кремля, где теперь вытянулся ряд братских могил борцов революции, погибших в кровавых боях Октября во время вооруженного восстания в Москве, во время первых битв гражданской войны.

Мы все, ответственные работники, конечно, были в первых рядах демонстрантов-рабочих и шли каждый со своим районом или со своей организацией. Я шел с организацией рабочих и служащих Кремля. Пройдя мимо трибуны, где назначенные от правительства товарищи принимали демонстрацию, я отделился от рядов демонстрантов и присоединился к рядам правительства, собравшегося на трибуне. Мне хотелось поделиться впечатлениями с Владимиром Ильичем, и я знал, что он наверное сейчас находится на Кремлевской стене, откуда он хотел посмотреть на всю демонстрацию. Его выступление на площади должно было состояться несколько поздней, когда демонстранты подойдут и займут площадь. Я пришел в Кремль и тоже поднялся на Кремлевскую стену. Владимир Ильич радостный ходил по широченному проходу стены, часто останавливаясь между ее зубцами, и смотрел пристально на площадь. Я подошел к нему.

-- Вы шли с демонстрантами? Я видел вас...-- встретил меня Владимир Ильич, весело и юно смотря поблескивающими глазами.

-- А как же? -- ответил я ему.-- Первою Мая мы все должны быть там...

-- Это хорошо, это верно! -- одобрил Владимир Ильич.-- Не надо отрываться от масс, несмотря на всю занятость. Самое важное, не потерять постоянную связь с массами. Надо чувствовать жизнь масс...

Он стал расспрашивать меня, что говорят между собой демонстранты, каково настроение в массах на площади. Я подробно, что знал, рассказывал Владимиру Ильичу, останавливаясь на каждом сколько-нибудь красочном моменте.

-- Все это необходимо записать, -- говорил он мне.-- Будущая история будет рада таким записям. Характеристика настроения масс в высшей степени интересна и важна...

И я собирался писать... Но куда там писать!.. В то время, казалось, и дышать было некогда...

ПРИМЕЧАНИЯ

В первой редакции опубликовано в газете "Вечерняя Москва", 30.IV 1932, No 100. Печатается по первому изданию настоящего сборника. М., 1965.

1 Вандомская колонна поставлена в Париже на Вандомской площади в честь побед Наполеона в 1806--1810 гг. Как символ милитаризма и завоевательных войн была низвергнута 16 мая 1871 г. по декрету Парижской Коммуны, после падения которой восстановлена в 1875 г.

2 И. П. Каляев (1877--1905) -- член боевой организации партии социалистов-революционеров 4 февраля 1905 г. убил московского генерал-губернатора С. А. Романова (дядю царя). Казнен в Шлиссельбурге в ночь на 10 мая 1905 г.

3 18 мая 1896 г. на Ходынском поле (ныне территория Московского центрального аэродрома имени М. В. Фрунзе), в дни коронации Николая II, были устроены массовые гуляния с раздачей подарков. В результате преступной халатности (осталось много незасыпанных ям при постройке балаганов и палаток) произошли давка и свалка. Погибло 2000 человек, несколько десятков тысяч было изувечено.

4 На памятнике Александру III было высечено четверостишие Д. Бедного:

Пугало

Мой сын и мой отец при жизни казнены,

А я пожал удел посмертного бесславья:

Торчу здесь пугалом чугунным для страны,

Навеки сбросившей ярмо самодержавья.

(Д. Бедный. Собр. соч., т. 3. М., 1954, стр. 79.)

5 Л. Н. Толстой был отлучен от церкви (предан анафеме) Синодом 22 февраля 1901 г.