Некрасов Николай Алексеевич - Post-scriptum к статье Н. Г. Чернышевского "Сочинения Пушкина"

Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем в пятнадцати томах

Том двенадцатый. Книга вторая. Критика. Публицистика (Коллективное и Dubia). 1840--1865

С.-Пб, "Наука", 1995

POST-SCRIPTUM К СТАТЬЕ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО "СОЧИНЕНИЯ ПУШКИНА"

Статья первая

P. S. Выше сказано, что издание г. Анненкова обогащено несколькими новыми произведениями Пушкина в прозе и стихах, отысканными новым издателем в бумагах поэта. Между этими драгоценными находками есть несколько стихотворений превосходных. Мы украсили настоящую книжку "Современника" тремя пьесами Пушкина, из которых две совершенно новые; третья ("Воспоминание") нова только во второй половине начиная со стиха: "Я вижу в праздности, в неистовых пирах". Первая половина напечатана еще при жизни Пушкина. Теперь эти две половины, соединенные чрез столько лет в одно стихотворение, представляют одну из лучших и характернейших лирических пьес Пушкина в том виде, как она создалась под его пером. В заключение настоящей статьи приводим еще несколько стихотворных отрывков, впервые появившихся в издании Анненкова.

Дополнительные октавы к повести "Домик в Коломне"

(К III октаве)

Modo vir, modo fêmina. *
* То муж, то женщина (лат.).

У нас война! Красавцы молодые,

Вы хрипуны........

Сломали ль вы походы боевые?

Видали ль в Персии Ширванский полк?

Уж люди! Мелочь, старички кривые,

А в деле всяк из них, что в стаде волк!

Все с ревом так и лезут в бой кровавой:

Ширванский полк могу сравнить с октавой.

Поэты Юга, вымыслов отцы,

Каких чудес с октавой не творили?

Но мы ленивцы, робкие певцы,

На мелочах мы рифму заморили.

Могучие нам чужды образцы.

Мы новых стран себе не покорили,

И наших дней изнеженный поэт

Чуть смыслит свой уравнивать куплет!

Но возвратиться все ж я не хочу

К четырехстопным ямбам, мере низкой...

С гекзаметром... О, с ним я не шучу:

Он мне невмочь. А стих александрийской?..

Уж не его ль себе я залучу?

Извилистый, проворный, длинный, склизкий

И с жалом даже -- точная змея;

Мне кажется, что с ним управлюсь я.

Он вынянчен был мамкою не дурой:

За ним смотрел степенный Буало,

Шагал он чинно, стянут был цезурой;

Но пудреной пиитике назло

Растрепан он свободною цензурой.

Учение не впрок ему пошло:

Hugo с товарищи, друзья натуры,

Его гулять пустили без цезуры.

О, что б сказал поэт-законодатель

Гроза несчастных мелких рифмачей!

И ты Расин, бессмертный подражатель,

Певец влюбленных женщин и царей!

И ты Вольтер, философ и ругатель,

И ты Делиль -- парнасский муравей,

Что б вы сказали, сей соблазн увидя!

Наш век обидел вас -- ваш стих обидя!

У нас его недавно стали знать.

Кто первый? можете у "Телеграфа"

Спросить и хорошенько все узнать.

Он годен, говорят, для эпиграфа,

Да можно им порою украшать

Гробницы или мрамор кенотафа;

До наших мод, благодаря судьбе,

Мне дела нет: беру его себе!

(К октаве VIII)

И там себе мы возимся в грязи,

Торгуемся, бранимся, так что любо,

Кто в одиночку, кто с другим в связи,

Кто просто врет, кто врет сугубо...

Но Муза никому здесь не грози --

Не то тебя прижмут довольно грубо,

И вместо лестной общей похвалы

Поставят в угол "Северной пчелы"!

Иль наглою, безнравственной, мишурной,

Тебя в Москве журналы прозовут,

Или "Газетою литературной"

Ты будешь призвана на барский суд.

Ведь нынче время споров, брани бурной;

Друг на друга словесники идут,

Друг друга режут и друг друга губят

И хором про свои победы трубят!

Блажен, кто издали глядит на всех,

И рот зажав, смеется то над теми,

То над другими. Верх земных утех

Из-за угла смеяться надо всеми!

Но сам в толпу не суйся... или смех

Плохой уж выйдет: шутками однеми

Тебя, как шапками, и враг и друг,

Соединясь, все закидают вдруг.

Тогда давай Бог ноги. Потому-то

Здесь имя подписать я не хочу.

Порой я стих повертываю круто,

Все ж видно -- не впервой я им верчу!

А как давно? Того и не скажу-то.

На критиков я еду, не свищу,

Как древний богатырь, -- а как наеду...

Что ж? Поклонюсь и приглашу к обеду.

Покаместь можете принять меня

За старого обстреленного волка

Или за молодого воробья,

За новичка, в котором мало толка.

У вас в шкапу, быть может, мне, друзья,

Отведена особенная полка.

А, может быть, впервой хочу послать

Свою тетрадку в мокрую печать.

Ах если бы меня под легкой маской

Никто в толпе забавной не узнал!

Когда бы за меня своей указкой

Другого строгий критик пощелкал!

Уж то-то б неожиданной развязкой

Я все журналы после взволновал!

Но полно, будет ли такой мне праздник?

Нас мало. Не укроется проказник!

А вероятно, не заметят нас,

Меня с октавами моими купно.

Однако ж нам пора. Верь, я рассказ

Готовил; а шучу довольно крупно

И ждать напрасно заставляю вас.

Язык мой -- враг мой: все ему доступно,

Он обо всем болтать себе привык.

Фригийский раб, на рынке взяв язык,

Сварил его (у г-на Копа

Коптят его). Езоп его потом

Принес на стол... Опять, зачем Езопа

Я вплел с его вареным языком

В мои стихи? Что вся прочла Европа,

Нет нужды вновь беседовать о том!

Насилу-то, рифмач я безрассудной,

Отделался от сей октавы трудной!

Усядься, Муза...

Монолог пьяного мужичка

Сват Иван, как пить мы станем,

Непременно уж помянем

Трех Матрен, Луку с Петром

Да Пахомовну потом.

Мы живали с ними дружно:

Уж как хочешь -- будь что будь --

Этих надо помянуть,

Помянуть нам этих нужно.

Поминать так поминать,

Начинать, так начинать,

Лить так лить, разлив разливом.

Начинай же, сват, пора!

Трех Матрен, Луку с Петром

Мы помянем пивом,

А Пахомовну потом

Пирогами да вином,

Да еще ее помянем --

Сказки сказывать мы станем.

Мастерица ведь была!

И откуда что брала?

А куда разумны шутки,

Приговорки, прибаутки,

Небылицы, былины

Православной старины!..

Слушать -- так душе отрадно;

Кто придумал их так складно?

И не пил бы, и не ел,

Все бы слушал да глядел.

Стариков когда-нибудь

(Жаль, теперь нам недосужно)

Надо будет помянуть.

Помянуть и этих нужно...

Слушай, сват: начну первой,

Сказка будет за тобой...

Наконец, вот еще превосходный отрывок в классическом роде, относящийся к поэту Петрову, уже в преклонной старости написавшему известную оду адмиралу Н. С. Мордвинову...

Под хладом старости угрюмо угасал

Единый из седых орлов Екатерины.

В крылах отяжелев, он небо забывал

И Пинда острые вершины.

В то время ты вставал: твой луч его согрел;

Он поднял к небесам и крылья и зеницы --

И с шумной радостью взыграл и полетел

Во сретенье твоей денницы.

Мордвинов! Не вотще Петров тебя любил:

Тобой гордится он и на брегах Коцита.

Ты Лиру оправдал: ты ввек не изменил

Надеждам вещего Пиита!..

Не смеем ничего прибавлять в похвалу этому стихотворению, особенно первым двум строфам его, картинность и величественность которых поразительны. За одно это стихотворение, если б г. Анненков не нашел ничего более нового в бумагах Пушкина, -- он уже заслуживал бы глубокой благодарности всей читающей публики. Но мы уже отчасти видели, что поиски г. Анненкова принесли обильные плоды, обогатив русскую литературу несколькими превосходными стихотворениями и дав г. Анненкову материалы к воссозданию личности великого русского поэта, что яснее увидим в следующей статье.

КОММЕНТАРИИ

Печатается по тексту первой публикации.

Впервые опубликовано: С, 1855, No 2 (ценз. разр. 31 янв., выход в свет 9 февр. 1855 г.), отд. III, с. 54--58, без подписи.

В собрание сочинений включается впервые.

Автограф не найден.

Авторство Некрасова предположительно установлено М. Я. Блинчевской (см.: Блинчевская М. Я. К истории печатания в "Современнике" статей Чернышевского о Пушкине.-- ВЛ, 1966, No 12, с. 238--240) на основании сходства оценок одних и тех же стихотворений Пушкина в комментируемом фрагменте и в "Заметках о журналах за декабрь 1855 и январь 1856 года" (см.: наст. изд., т. XI, кн. 2, с. 220).

С. 288. Выше сказано, что издание г. Анненкова обогащено несколькими новыми произведениями Пушкина со в бумагах поэта.-- Имеется в виду статья 1 из цикла статей Н. Г. Чернышевского "Сочинения А. С. Пушкина, изд. П. В. Анненкова", опубликованного в "Современнике" в 1855 г. (No 2, 3, 7, 8) (ср.: Чернышевский, т. II, с. 424--516). О Сочинениях А. С. Пушкина, изданных П. В. Анненковым (СПб., 1855--1857, т. 1--7), см.: наст. изд., т. XI, кн. 2, с. 219--221.

С. 288. Мы украсили настоящую книжку "Современника" тремя пьесами Пушкина...-- В No 2 "Современника" за 1855 г. были перепечатаны стихотворения Пушкина "Наперсница волшебной старины..." (1821--1822), "Воспоминание" ("Когда для смертного умолкнет шумный день...", 1828), "Воспоминания в Царском Селе" (1828--1829).

С. 288. Первая половина напечатана еще при жизни Пушкина.-- Стихотворение "Воспоминание" публиковалось при жизни поэта в альманахе "Северные цветы на 1829 год" (СПб., 1828, "Поэзия", с. 10) и в "Стихотворениях А. Пушкина" (СПб., 1829, ч. 2, с. 127--128).

С. 288. Дополнительные октавы к повести "Домик в Коломне".-- Текст Пушкина цитируется по книге: Пушкин. Соч. Изд. П. В. Анненкова. СПб., 1855, т. L Материалы для биографии А. С. Пушкина. Прилож. VII, с. 470--473.

С. 290. Друг друга режут и друг друга губят...-- В издании Анненкова эта строка выглядит иначе: "Друг друга режут, друг друга губят..." (с. 472).

С. 291. Монолог пьяного мужичка.-- Отрывок, условно названный Анненковым "Монологом пьяного мужичка" (в современных изданиях публикуется без заглавия: "Сват Иван, как пить мы станем..."), цитируется по книге: Пушкин. Соч. Изд. П. В. Анненкова. СПб., 1855, т. I. Материалы для биографии А. С. Пушкина, с. 155--156.

С. 292. ...отрывок в классическом роде, относящийся к поэту Петрову, уже в преклонной старости написавшему известную оду адмиралу Н. С. Мордвинову...-- В. П. Петров (1736--1799) -- придворный поэт. Его ода, адресованная адмиралу Н. С. Мордвинову (1754--1845), графу, государственному деятелю, датируется 1796 г.; о Петрове см.: наст. изд., т. VII, с. 592--593; т. VIII, с. 719, 734.

С. 292. Под хламом старости угрюмо угасал ~ Надеждам вещего Пиита!" -- Отрывок цитируется по книге: Пушкин. Соч. Изд. П. В. Анненкова. СПб., 1855, т. I. Материалы для биографии А. С. Пушкина, с. 355 с разночтением в строке 9-й: "Мордвинов! Не вотще Петров тебя любил..." вместо "М...! Не вотще Петров тебя любил...".