Некрасов Николай Алексеевич - Пометы и поправки в автографе статьи В. Г. Белинского "Взгляд на русскую литературу 1846 года"

Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем в пятнадцати томах

Том тринадцатый. Книга вторая. Материалы редакционно-издательской и общественной деятельности. Открытые письма. Автобиографические записи. Семейно-имущественные документы и прочее

С.-Пб, "Наука", 1997

<ПОМЕТЫ И ПОПРАВКИ В АВТОГРАФЕ СТАТЬИ В. Г. БЕЛИНСКОГО "ВЗГЛЯД НА РУССКУЮ ЛИТЕРАТУРУ 1846 ГОДА">

Оригинальный текст

Текст, исправленный Некрасовым

<О "Петербургских вершинах" Я. П. Буткова>

<1> По нашему мнению, у г. Буткова нет таланта для романа и повести, и он очень хорошо делает, оставаясь всегда в пределах им же созданного особенного рода дагерротипических рассказов и очерков.

По нашему мнению, у г. Буткова нет таланта для романа и повести, и он очень хорошо делает, оставаясь всегда в пределах свойственного ему одному рода дагерротипических рассказов и очерков.

<О романе Ф. М. Достоевского "Бедные люди">

<2> ...об этом произведении было так много говорено во всех журналах, что новые подробные толки о нем уже не могут быть интересны для публики. И потому мы не будем слишком распространяться об этом предмете. В русской литературе еще не было примера так скоро, так быстро сделанной славы, как слава г. Достоевского. Сила, глубина и оригинальность таланта г. Достоевского были признаны тотчас же всеми, и -- что еще важнее -- публика тотчас же обнаружила ту неумеренную требовательность в отношении к таланту г. Достоевского и ту неумеренную нетерпимость к его недостаткам, которые имеет свойство возбуждать только необыкновенный талант.

...об этом произведении было так много говорено во всех журналах, что новые подробные толки о нем уже не могут быть интересны для публики. И потому мы не будем слишком распространяться об этом предмете. В русской литературе еще не было примера такого быстрого успеха, какой имел г. Достоевский при первом своем появлении. Сила, глубина и оригинальность таланта {В "Современнике": Оригинальность таланта} г. Достоевского были признаны тотчас же всеми, и -- что еще важнее -- публика тотчас же обнаружила ту неумеренную требовательность в отношении к таланту г. Достоевского и ту неумеренную нетерпимость к его недостаткам, которые имеет свойство возбуждать только сильный талант. {В "Современнике": только талант}

<О повести Достоевского "Двойник">

<3> В "Двойнике" автор обнаружил огромную силу творчества, характер героя принадлежит к числу самых глубоких, смелых и истинных концепций, какими только может похвалиться русская литература, ума и истины в этом произведении бездна, художественного мастерства -- тоже...

В "Двойнике" автор обнаружил замечательную силу творчества, характер героя концепирован глубоко и смело, {В "Современнике": концепирован смело} истины в этом произведении много...

<4> Все, что в "Бедных людях" было извинительными для первого опыта недостатками, в "Двойнике" явилось чудовищными недостатками, и это все заключается в одном: в неумении слишком богатого силами таланта определять разумную меру и границы художественному развитию задуманной им идеи.

Все, что в "Бедных людях" было извинительными для первого опыта недостатками, в "Двойнике" явилось чудовищными недостатками, и это все заключается в одном: в неуменье автора определять разумную меру и границы художественному развитию задуманной им идеи.

<5> Мы знаем, что г. Достоевский выключил из "Двойника" одну прекрасную сцену, чувствуя сам, что он вышел у него уже чересчур длинен, и мы убеждены, что если б он укоротил своего "Двойника" по крайней мере целою третью, не жалея выкидывать хорошего, успех его был бы другой. Но в "Двойнике" есть...

Мы убеждены, что если бы г. Достоевский укоротил своего "Двойника" по крайней мере целою третью, повесть его могла бы иметь успех. Но в ней есть...

<6> По всем этим причинам "Двойник" оценили только немногие дилетанты искусства, для которых литературные произведения составляют предмет не одного наслаждения, но и изучения.

По всем этим причинам "Двойник" мог заинтересовать только немногих дилетантов искусства, для которых литературные произведения составляют предмет не одного наслаждения, но и изучения [и которые за одну черту хорошую часто в жару первого увлечения прощают десять дурных]. {В квадратных скобках вставка Некрасова, зачеркнутая им же.}

<7> Произведение, которое нравится знатокам и не нравится большинству, может иметь свои достоинства; но истинно хорошее произведение есть то, которое нравится обеим сторонам или, по крайней мере, нравясь первой, читается и второю: ведь Гоголь не всем нравился, да прочли-то его все...

Произведение, которое нравится знатокам и не нравится большинству, может иметь свои достоинства; но истинно хорошее произведение есть то, которое нравится обеим сторонам, или, по крайней мере, нравясь первой, читается и второй: Гоголь многим не нравился, но его прочли решительно все...

<О повести Ф. М. Достоевского "Господин Прохарчин">

<8> В десятой книжке "Отечественных записок" появилось третье произведение г. Достоевского, повесть "Господин Прохарчин", которая всех почитателей таланта г. Достоевского привела в неприятное изумление. В ней сверкают яркие искры большого таланта, но они сверкают в такой густой темноте, что их свет ничего не дает рассмотреть читателю... Сколько нам кажется, не вдохновение, не свободное и наивное творчество породило эту странную повесть, а что-то вроде... как бы это сказать? не то умничанья, не то претензии... Может быть, мы ошибаемся, но почему же бы в таком случае быть ей такою вычурною, манерною, непонятною, как будто бы это было какое-нибудь истинное, но странное и запутанное происшествие, а не поэтическое создание?

В десятой книжке "Отечественных записок" появилось третье произведение г. Достоевского, повесть "Господин Прохарчин", которая даже и почитателей таланта г. Достоевского привела в неприятное изумление. В ней сверкают искры таланта, но в такой густой темноте, что их свет ничего не дает рассмотреть читателю... Не вдохновение, не свободное и наивное творчество породило эту странную повесть, а что-то вроде... как бы это сказать? не то умничанья, не то претензии... иначе она не была бы такою вычурною, манерною, непонятною, более похожею на какое-нибудь истинное, но странное и запутанное происшествие, нежели на поэтическое создание.

<9> Мы не говорим уже о замашке автора часто повторять какое-нибудь особенно удавшееся ему выражение (как, например, Прохарчин мудрец!) и тем ослаблять силу его впечатления, это уже недостаток второстепенный и, главное, поправимый. Заметим мимоходом, что у Гоголя нет таких повторений. Конечно, мы не вправе требовать от произведений г. Достоевского совершенства произведений Гоголя, но тем не менее думаем, что большому таланту весьма полезно пользоваться примером еще большего.

Мы не говорим уже о замашке автора часто повторять какое-нибудь особенно удавшееся ему выражение (как, например, Прохарчин мудрец!) и тем ослаблять силу его впечатления; не говорим также о беспрестанно встречающихся и совершенно натянутых фразах вроде: гвоздыревый ты человек, тузовый ты человек и т. п.; это уже недостатки второстепенные и, главное, исправимые.

<Об отделе "Критика и библиография" в "Современнике">

<10> Мы даже будем считать нашею обязанностию, из уважения к публике и самим себе, проходить молчанием дюжинные произведения дюжинных писак, которые уже успели приобрести себе позорную известность и которые, думая верно изображать жизнь, как она есть, вместо этого изображают верно только себя так, как они есть, то есть во всем ничтожестве их претензий, ограниченности, бездарности, пошлости и слабоумия.

Мы даже будем считать нашею обязанностию, из уважения к публике и самим себе, проходить молчанием дюжинные произведения дюжинных писак, которые успели уже приобрести себе позорную известность, печатно доказав бездарность свою и слабоумие. {В "Современнике": бездарность свою.}

<11> Конечно, легко отвести в своем журнале угол для сельского хозяйства, помещая в нем чужие статьи, и отдавать, тоже чужими руками, критические отчеты о книгах по этой части; но и для этого самому издателю необходимо знать о сельском хозяйстве что-нибудь побольше того, что хлеб родится на земле, а не на воде: иначе он поневоле будет в руках у своих сотрудников и будет без вины виноват в их промахах или, пожалуй, мистификациях, а публика в этом отделе его журнала будет видеть только балласт... С своей стороны мы приняли за правило меньше обещать, но лучше исполнять.

В автографе вычеркнуто Некрасовым, нет в "Современнике".

<Пометы Некрасова на рукописи (л. 26, 35, 44, 49) для наборщика>

<12> Продолжение критики и библиографии.

<13> Продол<жение> Взгляд на русскую литературу.

<14> NB. Окончание статьи в III отделение, набирать поскорее и после первой корректуры к г. Никитенке.

КОММЕНТАРИИ

Печатается по наборной рукописи.

Впервые правка Некрасова опубликована: Белинский, т. X, с. 406-- 412; пометы Некрасова для наборщика -- Белинский В. Г. Собрание сочинений. В 9-ти т. Т. 8. М., 1982, с. 677.

В собрание сочинений включается впервые.

Наборная рукопись -- автограф В. Г. Белинского, правленный Некрасовым, -- РГБ, ф. 21, п. 3222 а, No 6.

Из 74 листов рукописи статьи Белинского сохранились лишь 53, и степень редакторского вмешательства в текст Белинского, таким образом, выявляется, очевидно, не полностью. Судя по пометам Некрасова на рукописи для наборщика, статья Белинского, готовившаяся для первого номера "Современника" в 1847 г., отправлялась для набора корректуры частями в середине декабря 1846 г. 14 декабря Некрасов писал официальному редактору журнала А. В. Никитенко: "Белинский с своей статьей запоздал и посылает ее в типографию по страничкам, поэтому ее никак нельзя было доставить к Вам в рукописи; кроме того, что она не дописана, ее нужно было бы еще переписывать, ибо читать с помарками и вставками Вам составило бы много труда, а я знаю, что Вам время дорого. Впрочем, Белинский приказал Вам передать, что он употребит все усилия, чтоб статья была благовоспитанная. Во всяком случае, она доставится к Вам в корректуре, с которою, разумеется, вольны Вы поступать, как с рукописью".

Редакторская правка Некрасова, принятая, очевидно, Белинским, в сторону прежде всего более сдержанной и строгой оценки произведений Ф. М. Достоевского была продолжена и в не дошедшей до нас корректуре (см. подстрочные примечания к тексту) и перешла в окончательный текст "Современника". Январский номер журнала со статьей "Взгляд на русскую литературу 1846 года" был разрешен к печати цензором 30 декабря 1846 г.

В академическом "Полном собрании сочинений" Белинского принят в качестве канонического не журнальный "искаженный редакторской и цензорской правкой", а рукописный авторский текст (Белинский, т. X, с. 431). В девятитомном "Собрании сочинений" критика помещен журнальный текст с восстановлением по автографу цензурных изъятий (см.: Белинский В. Г. Собрание сочинений. В 9-ти т. Т. 8. М., 1982, с. 677).