Некрасова Екатерина Степановна - Александр Сергеевич Пушкин в его поэзии. Первый и второй период жизни и деятельности (1799-1826 гг.). Сочинение Незеленого. С.-Петербург. 1882 года.

Александръ Сергѣевичъ Пушкинъ въ его поэзіи. Первый и второй періодъ жизни и дѣятельности (1799--1826 гг.). Сочиненіе Незеленаго. С.-Петербургъ. 1882 года.

"О Пушкинѣ не сказано послѣдняго слова", "поэзія Пушкина до сихъ поръ не оцѣнена какъ слѣдуетъ" -- вотъ что говоритъ почти каждый изъ біографовъ или критиковъ покойнаго поэта, въ виду все болѣе и болѣе открывающихся новыхъ матеріаловъ. Богатый біографическій матеріалъ, опубликованный въ послѣднее время, дѣйствительно проливаетъ на личность поэта совсѣмъ новый свѣтъ. На основаніи его г. Стоюнинъ въ прошломъ году написалъ свою книгу: "Пушкинъ", гдѣ сдѣлалъ все, что въ данномъ случаѣ могъ сдѣлать умѣлый историкъ литературы. Потому появленіе новой книги о Пушкинѣ, черезъ какіе-нибудь шесть-семь мѣсяцевъ, почти съ тѣми же задачами показалось нѣсколько страннымъ.

Г. Незеленый въ предисловіи такъ выясняетъ цѣль своего труда: "Нѣтъ у насъ біографіи Пушкина, достойной его великаго имени" -- и тутъ же прибавляетъ: "въ настоящемъ сочиненіи читатель не найдетъ полной біографіи Пушкина". "Авторъ поставилъ себѣ задачей прослѣдить внутреннюю жизнь великаго поэта и развитіе его характера по его произведеніямъ, освѣщая ихъ событіями его внѣшняго" (стр. 3).

Приблизительно такою же задачей былъ занятъ и г. Стоюнинъ. Что же новаго прибавляетъ своею книгой г. Незеленый къ имѣющейся уже литературѣ о Пушкинѣ?

Онъ довольно подробно передаетъ содержаніе всѣхъ выдающихся произведеній Пушкина и даже его мелкихъ стихотвореній, написанныхъ до освобожденія изъ ссылки; подробно сравниваетъ поэму: "Русланъ и Людмилла" съ поэмой Жуковскаго: "Двѣнадцать спящихъ дѣвъ" -- и находитъ ихъ почти тождественными по содержанію (!). Впрочемъ, далѣе онъ понемногу отъ этого отказывается. "Но при сходствѣ поэмъ,-- говоритъ онъ,-- есть между ними и большая разница. У Жуковскаго освобожденіе княжны -- эпизодъ въ повѣсти; у Пушкина, наоборотъ, разсказъ о двѣнадцати дѣвахъ есть эпизодъ въ повѣствованіи объ освобожденіи кіевской княжны" и т. д. Изъ дальнѣйшихъ же разсужденій получается такой выводъ: "Такихъ образомъ, содержаніе поэмы Пушкина заимствовано у Жуковскаго, но произведеніе послѣдняго подвергнуто передѣлкѣ весьма существенной".

Подобными сравненіями произведеній Пушкина съ тѣмъ или другимъ писателемъ переполняется вся уемистая книжка г. Незеленаго.

Останавливаясь на драмѣ "Борисъ Годуновъ", авторъ предварительно знакомитъ съ ея содержаніемъ (!). Чтобъ указать, давно всѣмъ и каждому извѣстное еще со школьной скамьи, вліяніе Шекспира и Карамзина на созданіе этой драмы, г. Незеленый съ похвальною для ученика тщательностью сравниваетъ Бориса Пушкина съ Борисомъ Карамзина; довольно подробно разбираетъ характеры всѣхъ дѣйствующихъ лицъ драмы, причемъ всѣ хорошія черты въ характерѣ Самозванца называетъ идеализаціей со стороны Пушкина и только одну -- "легкомысліе", какимъ авторъ надѣлилъ Дмитрія, называетъ вѣрной. Не менѣе подробно сравниваетъ авторъ личность Годунова съ шекспировскимъ Макбетомъ, тщательно отбирая всѣ схожія и несхожія черты этихъ героевъ, которые необходимо родственны другъ другу, такъ какъ и тотъ и другой -- человѣкъ и къ тому же оба честолюбивы.

Ужасно любитъ г. Незеленый эти параллели и сравненія. Здѣсь у него не забытъ и Байронъ, и Вольтеръ, и Парни, и даже самъ Гёте. Сравнивая безсмертную трагедію Гёте съ незначительною "Сценой изъ Фауста" Пушкина, г. Незеленый заканчиваетъ свое сравненіе крайне любопытнымъ выводомъ; "Взглядъ Пушкина на жизнь,-- говоритъ онъ,-- оказался нравственнѣе, выше міросозерцанія Гёте; умственный кругозоръ его оказался шире. Пушкинъ переросъ и германскаго гиганта поэзіи, какъ переросъ Байрона" (стр. 232 и 233).

Какъ ни увлекались критики талантомъ Пушкина, какъ ни высоко цѣнилъ его покойный Бѣлинскій, но еще ни разу никто изъ нихъ не доходилъ до такого увлеченія. Вотъ это-то и есть то новое, что можно было уловить въ ряду ученическихъ упражненій, составляющихъ содержаніе названной книги,-- упражненій на обычныя классныя темы: "сравнить Пушкина съ Байрономъ, оцѣнивши предварительно послѣдняго"; или: "указать вліяніе поэзіи Жуковскаго, Богдановича, Баратынскаго на поэзію Пушкина, познакомивши предварительно съ выдающимися произведеніями названныхъ предшественниковъ" и т. д.

Всѣ эти сравненія, характеристики, содержанія, утомляя читателя передачами давно извѣстнаго, не отличаются никакими особенными литературными достоинствами; со стороны изложенія они не стоятъ выше хорошихъ ученическихъ сочиненій. Мѣстами встрѣчаются курьезныя выраженія: "по словамъ Записокъ Пушкина" (стр. 60), "въ моментъ написанія" (стр. 148) и т. д. Мѣстами встрѣчаются курьезныя уже не слова, не выраженія, а цѣлыя разсужденія,-- напримѣръ, о чувствѣ ревности по поводу поэмы "Цыгане". "Ревность безнравственна и нелѣпа,-- говоритъ авторъ,-- не потому, что любовь есть прихоть сердца, а потому, что она (кто: любовь или ревность?) или оскорбительна, какъ выраженіе невѣрія, или напрасна, если съ одной стороны любовь прекратилась" (стр.

170). Признаться, мы не совсѣмъ понимаемъ смыслъ всей этой моральной тирады... Но не будемъ далѣе слѣдить за всѣми разсужденіями автора, который, напримѣръ, въ суевѣріи Пушкина усматриваетъ его сліяніе съ народомъ, или упрекаетъ Тэна за его будто бы невѣрное толкованіе, что естественныя науки болѣе примирили человѣка съ необходимостью присутствія въ немъ животной стороны, которая прежде поражала его и вносила сильный разладъ въ его внутренній міръ и т. д., и т. д.

Желая въ каждомъ, даже небольшомъ, стихотвореніи усмотрѣть отраженіе духовной жизни Пушкина или же раскрыть какую-нибудь біографическую черту, г. Незеленый въ своемъ увлеченіи нерѣдко навязываетъ стихотвореніямъ ясно отсутствующія въ нихъ идеи. Въ прекрасной, именно, своей объективностью исторической балладѣ: "Вѣщій Олегъ" -- г. Незеленый усматриваетъ слѣдующую мысль: "личная гордость человѣка должна уступать нравственному закону -- волѣ Бога" (стр. 120). Онъ навязываетъ ее съ цѣлью показать, что Пушкинъ хотя въ это время(1821 г.) и увлекался Байрономъ, "но онъ былъ самостоятельнымъ, самобытнымъ". Но развѣ "Пѣснь о Вѣщемъ Олегѣ" и не говоритъ за это же самое и безъ пристегнутой къ ней идеи?... Г. Незеленый также весьма усердно хлопочетъ, чтобы раскрыть, къ какой изъ женщинъ относятся чувства поэта, выраженныя въ томъ или другомъ стихотвореніи. Эти изслѣдованія кажутся крайне томительны при чтеніи, но, какъ черновая работа, они могутъ служить полезнымъ матеріаломъ для будущей полной біографіи поэта, Несмотря на всю томительность повтореній давно избитаго, стараго и неоригинальнаго по мысли новаго, мы съ удовольствіемъ перечитывали въ книгѣ г. Незеденаго прекрасные отрывки изъ чудныхъ, хотя и старыхъ, стиховъ Пушкина и выписку изъ его записокъ и писемъ. Послѣднія, какъ и его стихи, можно перечитывать по нѣскольку разъ. Напримѣръ, его письма къ госпожѣ Бернъ, въ которую онъ былъ влюбленъ еще во времена юности и которая во время его жизни въ Михайловскомъ пріѣзжала въ Тригорское. "Если вы пріѣдете,-- писалъ онъ,-- я обѣщаю вамъ быть любезнымъ до чрезвычайности, я буду веселъ въ понедѣльникъ, восторженъ во вторникъ, нѣженъ въ среду, ловокъ и прытокъ въ четвергъ; въ пятницу, въ субботу и въ воскресенье буду, чѣмъ вамъ угодно, и всю недѣлю -- у ногъ вашихъ. Прощайте" (стр. 237).

Или вотъ еще болѣе игривое: "Перечитывываю ваше письмо вдоль и поперекъ и говорю: милая! прелестная! божественная! а потомъ: ахъ, мерзкая! Простите, прелестная, кроткая моя; но это такъ! Несомнѣнно, что вы божественны, но иногда въ васъ не случается здраваго смысла; еще разъ простите и -- утѣшьтесь, ибо отъ этого вы еще прелестнѣе..." (стр. 236).

Постоянно говорятъ, что художники -- плохіе критики. А какъ это оказывается не вѣрно по отношенію къ Пушкину! Г. Незеленый довольно подробно слѣдитъ за той оцѣнкой, какую дѣлаетъ Пушкинъ въ своихъ письмахъ и запискахъ относительно русской литературы, русскихъ писателей. Пушкинъ дѣйствительно выказалъ слишкомъ иного тонкаго пониманія; его замѣчанія хотя и кратки, но поразительно вѣрны. Это особенно чувствуется, когда онъ говоритъ о е Горѣ отъ ума". Его замѣтки на эту комедію составляютъ основной мотивъ большой критической.статьи Бѣлинскаго о произведеніи Грибоѣдова.

Какъ вѣрно, напримѣръ, его замѣчаніе о Чацкомъ, сдѣланное въ письмѣ къ одному изъ друзей! "А знаешь ли что такое Чацкій?-- Пылкій, благородный и добрый малый, проведшій нѣсколько времени съ очень умнымъ человѣкомъ (именно съ Грибоѣдовымъ) и напитавшійся его мыслями, остротами и сатирическими замѣчаніями. Бсе это говоритъ онъ очень умно, но кому говоритъ онъ все это? Фамусову? Сколозубу? На балѣ московскимъ бабушкамъ? Молчалину? Это непростительно! Первый признакъ умнаго человѣка -- съ перваго раза знать, съ кѣмъ имѣешь дѣло, и не метать бисера передъ Репетиловыми..." (стр. 203).

Всѣ эти выписки стары,-- кто ихъ не знаетъ? По не скучно ихъ перечитывать, и перечитывать Богъ знаетъ въ какой разъ... Это, можетъ-быть, объясняется тѣмъ, что мы очень не избалованы на хорошія, новыя книги, новыя слова и новыя мысли...

Е. Н.

"Русская Мысль", No 12, 1882