Некрасова Екатерина Степановна - О детях не для детей. Шесть раcсказов Н. Морского (Н. К. Лебедева)

О дѣтяхъ не для дѣтей. Шесть разсказовъ Н. Морского (Н. К. Лебедева). Съ рисунками и виньетками Н. Н. Каразина. C.-Пб. Изданіе А. Ф. Маркса. 1883 года.

Очень недурно изданная книжка, съ прекрасными виньетками, хотя нельзя того же сказать о картинкахъ, иллюстрирующихъ текстъ. Въ нихъ безпрестанно встрѣчается,-- что вообще въ обычаѣ въ работахъ г. Каразина,-- несоотвѣтствіе съ текстомъ. "Дяденька носилъ,-- говорится на страницѣ 35,-- небольшую бороду и усы", а на всѣхъ приложенныхъ картинкахъ "дяденька" изображенъ съ длинными усами и какъ разъ безъ бороды, съ голымъ подбородкомъ. Такое разногласіе замѣчается не только въ картинкахъ съ текстомъ, но нерѣдко авторъ впадаетъ въ подобное противорѣчіе и въ самомъ разсказѣ. На стр. 33, напримѣръ, онъ говоритъ про того же "дяденьку", какъ тотъ изъяснялся съ "тетенькой" на французскомъ языкѣ, даже приводитъ обращики его правильныхъ, чисто французскихъ фразъ, а на стран. 63 онъ говоритъ про того же "дяденьку": "понималъ ли что-нибудь дяденька (сидя во французскомъ театрѣ) -- покрыто для меня мракомъ неизвѣстности..." Эти несомнѣнныя противорѣчія говорятъ или о маломъ навыкѣ автора въ литературномъ дѣлѣ, или же -- о непростительной въ данномъ случаѣ безпамятности.

Авторъ говоритъ, что его книга писана "о дѣтяхъ, не для дѣтей". Весьма любопытенъ дѣлается вопросъ, возникающій по прочтеніи книги: а для кого она въ самомъ дѣлѣ писана? Для кого, напримѣръ, писанъ послѣдній разсказъ; "Кувшинчикъ"?... Ужь во всякомъ случаѣ не для взрослыхъ, такъ какъ онъ представляетъ изъ себя фантастическую сказку. Почему же эта сказка -- не для дѣтей?-- Развѣ можетъ-быть потому, что въ ней встрѣчаются черезчуръ вычурныя по слогу описанія?... Именно рядъ давно опошленныхъ выраженій, наприм.: "Въ ушахъ Людмиллы дрожали крупные брилліанты; въ темнорусой косѣ трепетала сдѣланная изъ розовыхъ яхантовъ и алмазовъ бабочка"; "волны розоваго крепа, падающаго струистымъ каскадомъ на тяжелый шелковый трэнъ"; "небесно голубыми глазами" (стр. 196) и т. д. Но такія вычурно-лживыя выраженія, разумѣется, непріятны будутъ и для взрослыхъ.

Изъ всѣхъ шести помѣщенныхъ разсказовъ ("Дяденька", "Уличная пѣвица", "Ночь", "Обезьянка", "Грѣхъ ли это?", "Кувшинчикъ") первые три, несмотря на указанные недостатки, все же недурны, въ особенности второй: "Уличная пѣвица". Здѣсь одна знаменитая артистка разсказываетъ про свое ужасное дѣтство, когда она, будучи крохотнымъ ребенкомъ, бѣгала изъ родной семьи, гдѣ ни отъ мачихи, ни отъ отца не пользовалась никакимъ призоромъ, никакими заботами,-- бѣгала по разнымъ жильцамъ дома, втиралась въ чужую жизнь, прилаживалась къ чужимъ людямъ. Здѣсь очень недурно,-- хотя, правда, съ утрировкой,-- рисуются эти чужіе люди, чужія семьи... И здѣсь, впрочемъ, не обходится безъ нѣкоторыхъ недоумѣній для читателя. Во время пожара отцовскаго дома дѣвочку схватилъ какой-то мастеровой, утащилъ въ ночлежный домъ и тамъ перепродалъ шарманщику... Любопытно, что никто не вспомнилъ о пропавшей дѣвочкѣ, никто не разыскивалъ ея, какъ будто вещь какая пропала. Да вѣдь и о вещи справляются, жалѣютъ. А у дѣвочки послѣ пожара все же оставались въ живыхъ мачиха, знакомые -- жильцы сгорѣвшаго дома... Вотъ такими недосмотрами, несообразностями страдаютъ даже и эти три первые разсказа. Видно, что авторъ мало продумываетъ свои работы и не особенно много перечитываетъ и исправляетъ. Въ нѣкоторой же литературной способности ему нельзя отказать: онъ умѣетъ схватить типъ, набросать его, подмѣтивъ характерныя особенности, хотя, правда, не особенно тонко и глубоко, какъ бы набрасывая начерно штрихи, которые должны послужить къ дальнѣйшей, болѣе тонкой, разработкѣ и отдѣлкѣ... Таково впечатлѣніе по прочтеніи трехъ первыхъ разсказовъ. Здѣсь мы видимъ, какъ въ дѣтской наблюдательности отражается жизнь взрослыхъ, какъ они ее понимаютъ, какъ зорко слѣдятъ за ней!

Нельзя такого же благопріятнаго отзыва сдѣлать о слѣдующихъ трехъ разсказахъ. Разсказъ "Обезьянка" представляетъ невозможный сумбуръ, смѣшеніе рѣзкихъ несообразностей. Для обращика приведемъ глубокомысленную философскую тираду, какую произноситъ одна богатая купчиха, которая все время и выражаться-то по-человѣчески не умѣла, а изъяснялась, напримѣръ, такъ: "Сознакомилась съ этимъ (т. е. съ человѣкомъ, котораго она полюбила) -- и ужь Шурочку не слушаю..." Вдругъ изъ устъ этой самой дамы читатель слышитъ такую рѣчь: "Слабыя женщины, слабыя дѣти, все, что слабо, должно погибнуть. Скудная трапеза приготовлена для всѣхъ, а обильная только для немногихъ... Это вѣрно, это такъ..." Но для того, чтобы выразить всю поразительную несообразность разсказа "Обезьянка", для этого необходимо выписать его цѣликомъ,-- онъ весь съ начала до конца представляетъ нѣчто невозможное. Жалѣя читателя, мы избавляемъ его отъ этихъ выписокъ.

Не можемъ похвалить также и пятый разсказъ -- "Грѣхъ ли это?" Такой вопросъ задаетъ авторъ, разсказывая про старуху, какъ она украла пирогъ для того, чтобы накормить имъ и не дать умереть внучкѣ... Тема избитая, потому и браться за нее можно только тогда, когда авторъ въ силахъ раскрыть передъ нами весь внутренній міръ старушки со всѣми его тончайшими изгибами, помыслами, движеніями... Но автору не подъ-силу такая тонкая работа...

Е. Н.

"Русская Мысль", No 4, 1883