Нисченков Александр Никанорович - Из записок туриста по Кавказу

ИЗЪ ЗАПИСОКЪ ТУРИСТА ПО КАВКАЗУ.

СТАТЬЯ I.
Очеркъ Хевсуретіи.-- Обычаи и нравы этой страны.

Хевсуретія, составляя часть Тушино-Пшаво-Хевсурскаго округа, занимаетъ собою сѣверную часть Кавказскаго хребта, примыкающаго къ Военно-Грузинской дорогѣ, горнымъ чеченскимъ обществамъ и Тушетіи. Главныя ея селенія лежатъ по теченію рѣкъ Арагвы и Аргуну, нѣсколько же деревень разбросаны по ущельямъ боковыхъ рѣчекъ, притоковъ названныхъ рѣкъ. У самаго входа въ Хевсуретію лежитъ селеніе Шатиль и отъ него уже начинается та своеобразность мѣстности и жителей, которая невольно останавливаетъ на себѣ вниманіе каждаго, посѣтившаго страну когда либо. Природа Хевсуретіи дика и угрюма: громадныя скалы, весьма скудно обросшія, по берегамъ рѣкъ, соснами, пропасти и безвыходныя ущелья, до которыхъ весьма рѣдко достигаютъ лучи солнца, шумные потоки, прикрытые во многихъ мѣстахъ обледенѣлыми обвалами, какъ бы сводами, едва проходимыя тропинки, при этомъ небольшія деревушки, прилѣпленныя къ уступамъ скалъ на подобіе гнѣздъ, все это представляетъ величественную, хотя и дикую картину мѣстности, на которой издавна поселились хевсуры. Земли удобной для хлѣбопашества весьма мало и жители довольствуются тѣми небольшими клочками, которыя разбросаны между скалъ и, на вершинахъ горъ, какъ бы случайно. Недостатокъ пахатной земли до того ощутителенъ, что въ устахъ народа невольно сложилась слѣдующая легенда: одинъ горецъ, желая выиграть время и ранѣе кончить работу, отправился въ поле съ вечера и прибылъ на принадлежащее ему мѣсто ночью. Пустивъ бычковъ бродить по площадкѣ, онъ, пользуясь временемъ, разослалъ на землю свою бурку и заснулъ. Едва стало разсвѣтать, хевсуръ вскочилъ на ноги и рѣшился приняться за дѣло, не откладывая; но каково было его удивленіе, когда оглянувшись кругомъ, онъ увидѣлъ однѣ только голыя скалы; пашни, принадлежащей ему, нигдѣ не было. Принявъ это за навожденіе злаго духа, раздосадованный горецъ рѣшается ѣхать обратно и, когда съ азартомъ и бранью поднялъ бурку съ земли, тогда только увидѣлъ свою ошибку. Бурка-то и прикрывала его пашню.

Зима въ Хевсуретіи также непривѣтлива: огромные сугробы снѣга заносятъ всѣ ущелья, сообщеніе между деревнями прекращается, и, нѣсколько мѣсяцевъ сряду, слышенъ только вой вѣтра, да вой волковъ, не находящихъ, чѣмъ утолить свой голодъ. Вмѣсто деревень виднѣются кое гдѣ верхушки сосенъ, да закопченныхъ башенъ.

Не смотря на это, на небольшомъ пространствѣ Хевсуретіи живетъ издавна народъ доблестный и храбрый, хотя и крайне несообщительный и недовѣрчивый, тѣмъ не менѣе возбуждающій любопытство оригинальностью своихъ нравовъ и обычаевъ. Все въ нихъ, начиная отъ наружности и костюма, до семейной жизни и общественныхъ законовъ, такъ рѣзко разнится отъ другихъ кавказскихъ племенъ, представляетъ столько удивительнаго, страннаго и разнообразнаго, что каждый, посѣтившій Хевсуретію, невольно начинаетъ изучать этотъ народъ, на всѣ вопросы обыкновенно отвѣчающій одну фразу: "на что тебѣ?".

О времени населенія и происхожденіи, у хевсуръ существуетъ преданіе, что какой-то Гуданели, бывшій крестьяниномъ какого-то кахетинскаго помѣщика, избѣгая наказанія за совершенное имъ преступленіе, скрылся въ горы и, зайдя въ пшавское селеніе Апшо, женился на пшавкѣ и съ нею прижилъ сына. Молодой Гуданети, любя охоту, въ одно время отправился въ горы, гдѣ убилъ незнакомое ему животное, до того жирное, что въ старикѣ Гуданели невольно родилось предположеніе о плодородности мѣста, въ которомъ обитало это животное, а чтобы вѣрнѣе убѣдиться въ этомъ, онъ отправилъ туда, съ сыномъ своимъ, горсть пшеницы въ маленькомъ котелкѣ и послѣ собралъ цѣлую гуду (кожаная торба). Отъ этого и мѣсто названо Гудони. Переселившись въ Гудони, Гуданели прижилъ еще двоихъ сыновей Арабули и Чинчари, которые и были родоначальниками племени.

Однако, вникая въ бытъ хевсуръ, я часто останавливался на мысли, не потомки ли это крестоносцевъ, разсѣявшихся повсюду. Развѣ не могли нѣсколько изъ нихъ, отставшіе отъ товарищей, или находившіеся съ грузинскими царями въ походахъ, зайти въ эти неприступныя дебри, избрать ихъ мѣстомъ жительства и, женившись на дочеряхъ сосѣднихъ горцевъ, образовать сильное воинственное общество, защищенное самою природою. Поводомъ къ такому предположенію невольно служитъ близкое сходство въ одеждѣ и вооруженіи хевсуръ съ рыцарями крестовыхъ походовъ. Шапки у нихъ квадратныя, опушенныя узенькимъ мѣховымъ околышемъ и обвязанныя вокругъ кускомъ полосатой ткани, концы которой, завязанныя въ узелъ, въ видѣ кокарды, висятъ съ боку; верхнее платье съ разрѣзными полами и сборками на рукавахъ, узкіе панталоны, вышитые тесьмою, и на всемъ этомъ, даже на тулупахъ, во множествѣ нашиты кресты изъ желтой тесьмы. На буркѣ, застегиваемой обыкновенно на правомъ плечѣ, съ лѣвой стороны нашитъ крестъ изъ желтой матеріи. Вооруженіе ихъ состоитъ изъ прямыхъ палашей съ надписями: Genua, Souvenir, Vivat Hussar, Solingen, съ изображеніями всадниковъ, орловъ, коронъ, затѣмъ шишаки, съ верхушки которыхъ спускается на плечи, стальная сѣтка, панцыри налокотниковъ, наколѣнниковъ, стрѣлы и лукъ, у нѣкоторыхъ наконецъ щиты съ изображеніями креста. У женщинъ: браслеты, серьги, платья съ уборками въ нѣсколько рядовъ, шерстяныя пояса съ двумя большими кистями, на головѣ повязка изъ черной шали, обхватывающая голову, заплетенныя въ косы волоса, на ногахъ вязаные сапожки; все это, вмѣстѣ взятое, и еще множество другихъ мелочей невольно переносятъ воспоминаніе въ средніе вѣка, во времена рыцарей, сражавшихся за вѣру.

Хевсуръ сложенъ не пропорціонально, своему высокому росту. Смуглое лицо его одарено длиннымъ носомъ, глаза у него сѣрые, бритая голова, рыжеватые усы и небольшая бородка дополняютъ типъ. Хевсурскія женщины до 16 лѣтъ очень красивы и стройны, но послѣ 25 лѣтъ, отъ постоянно изнурительныхъ работъ, становятся старухами. Почти всѣ онѣ курятъ и коротенькія трубочки постоянно носятъ за головными повязками.

Въ домашнемъ быту хевсуры отъ другихъ горскихъ племенъ отличаются весьма рѣзко. Строенія ихъ постоянно въ два этажа и напоминаютъ собою блокгаузы. Нижній этажъ, гдѣ помѣщается семейство и скотъ, имѣетъ одни только двери, чрезъ которыя мужчинамъ входить неприлично и они спускаются туда по лѣстницѣ въ отверстіе изъ верхняго этажа. Жена хевсура, хотя и подчиняется безусловно своему мужу, но въ семейномъ быту пользуется нѣкоторыми правами и, во время ссоръ, является примирительницей, предъ которой смолкаютъ самые разсвирѣпѣвшіе другъ на друга враги. Въ отношеніяхъ съ женою хевсуръ до старости сохраняетъ родъ стыдливости и на супружескія свиданія отправляется обыкновенно въ глухую полночь, съ осторожностью прокрадываясь, какъ бы на запретное свиданіе, и то прежде спрашивая черезъ верхнее отверстіе позволенія. Молчаніе -- знакъ согласія, при словахъ-же жены "дехсенъ медзи небизъ" (оставь, мнѣ спать хочется), означающихъ отказъ, хевсуръ не противорѣчитъ и возвращается къ себѣ безропотно.

Отецъ -- глава семейства, и дѣти находятся у него въ полной зависимости до совершеннолѣтія, но едва сыну минетъ двадцать лѣтъ, его женятъ по выбору отца, который тутъ же выдѣляетъ сына изъ своего имѣнія. Гостепріимство у хевсуръ развито въ высшей степени и если гость покажется передъ домомъ, то хевсуръ, встрѣтивъ его у дверей, беретъ у него оружіе, лошадь и заученными фразами привѣтствуетъ, разспрашивая о здоровья и причинахъ, побудившихъ гостя посѣтить его. Въ честь гостя созываются сосѣди и начинается пиръ съ пѣснями и плясками.

О вѣрѣ хевсуръ трудно сказать что-либо опредѣлительное. Это ни болѣе, ни менѣе, какъ смѣсь различныхъ исповѣданій и, вникая въ нихъ, вы встрѣтите оттѣнки христіанства, магометанства, талмудизма и язычества. Хевсуры чтутъ св. Крестъ, Святую Дѣву Марію и Св. Георгія Побѣдоносца, брѣютъ головы, не ѣдятъ свинины, допускаютъ многоженство, празднуютъ пятницы и субботы и почитаютъ разныхъ боговъ: Перкуши, Адшимъ -- дэдэ, ангеловъ дубравъ, востока и запада, но болѣе всего благоговѣютъ передъ дроши (хорургвію).

Деканусы замѣняютъ священнослужителей и пользуются общимъ уваженіемъ. Капища, построенныя всегда въ мѣстахъ заросшихъ большими деревьями, не имѣютъ вида церквей, но входъ въ нихъ запрещенъ, а женщины не могутъ входить даже за ограду. Самыя капища строятся изъ плитняка и имѣютъ видъ четырехугольной большой комнаты, въ которой хранятся серебряные кувшины и другая посуда, изъ которой пьютъ въ торжественные дни, а также дрогли, состоящее обыкновенно изъ палки, оправленной въ серебро съ баракчи на верху, т. е. серебряннымъ шаромъ, оканчивающимся пикою.

На дрогли наматывается платокъ, называемый сакадриси, и часто привязываются колокольчики. При появленіи дрогли, гордые хевсуры обнажаютъ головы и, склоняясь до земли, дѣлаютъ движеніе рукою вдоль груди, какъ бы творя крестное знаменіе.

Праздники у хевсуръ по большей части отличаются необычайнымъ шумомъ, причемъ всѣ почти присутствующіе напиваются до пьяна и тогда часто заводятся ссоры, оканчивающіяся драками. Во время этихъ же празднествъ часто бываютъ различныя игры: бѣги въ запуски, ристалища на коняхъ и т. п. Жертвы, приносимыя хевсурами, состоятъ изъ барановъ и телятъ, которые убиваются деканусомъ тутъ же, послѣ произнесенія надъ жертвою нѣсколькихъ таинственныхъ словъ. Прорѣзавъ горло, деканусъ подставляетъ чашку для стока крови и ею дѣлаетъ знаки креста на лбу приносителей. Затѣмъ каждая семья садится въ особый кружокъ, разводитъ огонь и принимается за вареніе и жареніе принесенной жертвы, раздѣляя ее по ровну между всѣми. Кромѣ животныхъ въ жертву приносятъ деньги и вещи, поступающія въ полное владѣніе деканусовъ и другихъ служителей храма. Изъ числа послѣднихъ особенно замѣчательны кадаги -- прорицатели. Они объявляютъ обыкновенно волю невидимаго духа и при этомъ кричатъ, бѣснуются и плачутъ. Придя въ экстазъ, они обыкновенно произносятъ фразы, отличающіяся общимъ смысломъ, который можетъ быть примѣненъ къ разнымъ случайностямъ. Народъ съ благоговѣніемъ внимаетъ имъ и спѣшитъ обильными жертвами умилостивить разгнѣванное божество.

Хевсуры соблюдаютъ великій и рождественскій посты и не ѣдятъ въ это время мяса, за исключеніемъ стариковъ и дѣтей. Издавна привыкнувъ къ неограниченной свободѣ, хевсуры не терпятъ подчиненности и уважаютъ только право сильнаго. Въ случаѣ споровъ, тяжбы рѣшаютъ по обычаямъ, освященнымъ временемъ, поручая разбирательство старѣйшимъ изъ жителей. А въ болѣе важныхъ случаяхъ приносятъ предварительно присягу въ храмѣ, въ присутствіи двѣнадцати свидѣтелей.

У хевсуръ существуетъ суевѣрное обыкновеніе неприкасаться къ покойникамъ, поэтому они всѣми силами избѣгаютъ того, чтобы больной скончался въ самомъ домѣ. Замѣтивъ приближеніе смерти, больнаго выносятъ на дворъ, или подъ навѣсъ, гдѣ онъ и умираетъ. Тогда его брѣютъ, моютъ и одѣваютъ въ лучшее платье и оружіе, и въ такомъ положеніи оставляютъ покойника въ теченіе четырехъ дней; одинъ изъ служителей храма читаетъ надъ нимъ молитвы. Затѣмъ жители деревни, узнавъ о несчастіи, собираются отовсюду совершить надъ умершимъ всѣ обряды оплакиванія. Начинается плачь и гвалтъ, выбранная плакальщица, войдя на средину и опираясь на саблю умершаго, начинаетъ причитывать протяжнымъ голосомъ.

-- Встань герой, войско ждетъ тебя, имъ не идти безъ предводителя.

-- Вай, Ваи! отвѣчаютъ окружающіе.

-- Что же герой, ты не отвѣчаешь? Конь твой ржетъ, не чуя всадника. Встань! встань! а то щитъ твой заржавѣетъ, мечь потускнѣетъ... на радость врагамъ. Дай услышать твой голосъ, потрясающій горы, наводящій страхъ на кистинъ. Увы! онъ спитъ и насъ не слышитъ.

На четвертый день является деканусъ, беретъ въ руки зазженную свѣчу и произноситъ надъ усопшимъ молитвы. Затѣмъ съ покойника снимаютъ оружіе и доспѣхи и относятъ въ склепъ, выложенный изъ плитняка, куда и опускаютъ тѣло безъ гроба. Заложивъ могилу, угощаются вареной бараниной, слоеными лепешками, пивомъ и водкою.

Въ день похоронъ назначается скачка и стрѣльба въ цѣль на призъ, состоящій обыкновенно изъ нѣсколькихъ паръ носковъ, привязанныхъ на ниткѣ къ шесту. Кто пулей перебьетъ нитку, тому достается и призъ.

При скачкахъ, лошадей, предварительно выбранныхъ для скачки, подводятъ къ ковру и даютъ имъ сѣѣсть немного ячменя, а одна изъ женщинъ молокомъ обливаетъ колѣна каждой лошади. Всадники садятся верхомъ и образуютъ кругъ. Тогда въ кругъ въѣзжаетъ на лошади извѣстный пѣвецъ и начинаетъ пѣть похвальное славо усопшему.

-- Провозгласимъ, начинаетъ пѣвецъ, печальную пѣснь "далай" падшему герою. Чье сердце не тронется жалостью при видѣ его большихъ доспѣховъ и лихого коня, покинутыхъ хозяиномъ и осужденныхъ на вѣчное забвеніе. Погибшій другъ! ужели бранная одежда и прекрасные усы твои не будутъ болѣе красою нашего общества. Мы не скажемъ, что ты умеръ, и не порадуемъ этимъ враговъ нашихъ! Спросятъ ли о тебѣ въ Лезшетокѣ -- мы скажемъ въ Кистетіи,-- спросятъ ли кистины -- скажемъ -- въ Кахетіи, при грузинскомъ царѣ... спросятъ, ли грузины, скажемъ.... онъ тамъ... у Господа! Проснись храбрый! или ты не слышишь звука браппой тревоги.

Вѣчная же тебѣ память! Вѣчная память!

Затѣмъ начинается скачка, причемъ всадники, не обращая вниманія на опасность, мчатся черезъ скалы; крутизны, рытвины и по обрывамъ горъ, въ надеждѣ заслужить похвалу и получить аламъ -- знамя, обвѣшанное подарками женской работы. Во время поминокъ стараются угостить гостей на славу, вполнѣ будучи убѣждены, что дѣлаютъ покойнику угодное.

Хевсуры вѣрятъ въ безсмертіе души, но полагаютъ, что и за гробомъ люди живутъ такою же матеріальною жизнью, что и тамъ существуетъ богатсво и бѣдность, и чѣмъ болѣе умершему приношеній, тѣмъ легче его душѣ. Они думаютъ, что душа лишившагося жизни отъ чужихъ рукъ, должна находиться въ вѣчномъ рабствѣ у своего убійцы. Отъ этого и явился обычай мстить за кровь убитаго.

Заканчивая этимъ краткій очеркъ быта хевсуръ, я въ заключеніе долженъ сказать, что племя это, находясь въ подданствѣ грузинскихъ царей, постоянно отличалось непоколебимою вѣрностью престолу и постоянно образовывало изъ себя тѣлохранителей царскихъ. И доселѣ, среди этого народа, господствуетъ таже доблесть, и хевсуры считаются одними изъ преданнѣйшихъ слугъ Россіи, даже пѣсня ихъ говоритъ открыто, что хевсуры положатъ голову за Тебя, послуживъ Тебѣ вконецъ и, грянувъ на враговъ соколами, обратятъ въ бѣгство ихъ Хаджіевъ.

А. Нисченковъ.

"Живописное Обозрѣніе", 1872. No 3.