Мочульский Константин Васильевич - Великие русские писатели XIX века. Введение

Константин Васильевич Мочульский

Великие русские писатели XIX века

Введение

Девятнадцатый век -- эпоха расцвета русской литературы. Она была подготовлена стремительным культурным ростом России после реформ Петра Великого. Блистательное царствование Екатерины поставило перед новой, великодержавной Россией вопрос о создании национального искусства. Среди плеяды екатерининских придворных пиитов возвышается величавая фигура "певца Фелицы" -- Державина. Развитие художественного языка и литературных форм происходит в необыкновенно быстром темпе. В 1815 году на лицейском экзамене Пушкин читает стихи в присутствии Державина. В "Евгение Онегине" он вспоминает об этом:

Старик Державин нас заметил

И в гроб сходя благословил.

Вечерняя заря славной екатерининской эпохи встречается с утренней зарей пушкинского времени. "Солнце русской поэзии", Пушкин стоит еще в зените, когда рождается Толстой. Наши старшие современники лично знали великого яснополянского старца. Так на протяжении одного века рождается русская литература, восходит на вершину художественного развития и завоевывает мировую славу. В одно столетие Россия, пробужденная от долгого сна "могучим гением Петра", напрягает таившиеся в ней силы и не только нагоняет Европу, но на грани XX века становится властительницей ее дум.

Девятнадцатый век живет в лихорадочном ритме; направления, течения, школы и моды сменяются с головокружительной быстротой; каждое десятилетие имеет свою поэтику, свою идеологию, свой художественный стиль. Сентиментализм десятых годов уступает место романтизму двадцатых и тридцатых; сороковые годы видят рождение русского идеалистического "любомудрия" и славянофильского учения; пятидесятые -- появление первых романов Тургенева, Гончарова, Толстого; нигилизм шестидесятых годов сменяется народничеством семидесятых; восьмидесятые годы наполнены славой Толстого, художника и проповедника; в девяностых годах начинается новый расцвет поэзии: эпоха русского символизма.

В начале XIX века Карамзин производит смелую реформу русского литературного языка: он сближает его с живой разговорной речью, разрушая канон классической стилистики Ломоносова. Он вводит ясное и логическое строение фразы по образцу французской прозы. В "Письмах русского путешественника" и в повести "Бедная Лиза" поток слезливой чувствительности и трогательной филантропии вливается в русскую литературу. Умиленно и восторженно доказывает Карамзин, что "и крестьянки чувствовать умеют".

Жуковский продолжает дело Карамзина и создает язык русской поэзии. "В бореньях с трудностью силач необычайный", он превращает тяжеловесный стих XVIII века в гибкое, послушное и совершенное орудие, в "Эолову арфу", передающую самые неуловимые и смутные мелодии романтической души. Переводя немецкие и английские баллады, сочиняя меланхолические элегии, пересказывая в прелестных стихах "предания старины", народные легенды и сказки, он прививает русской поэзии тоску по идеалу, по "очарованному там", возносит лирику на высоту священнодействия и учит:

Поэзия есть Бог в святых мечтах земли.

Волшебные песни, полные глухой музыки души, принесенные Жуковским из туманной Германии, становятся яснее и пластичнее, когда их перепевает Батюшков. Поэт, в расцвете сил пораженный безумием, охваченный трагическими предчувствиями и мучительной тревогой, он создает совершенную форму элегии, в которой воскресает красота античной древности и гармония итальянской поэзии. Роскошные звуки и пластическое великолепие стихотворения "Умирающий Тасс" достойны гения автора "Освобожденного Иерусалима".

Крылов стоит в стороне от романтизма Жуковского и итальянизма Батюшкова. Он пишет свои добродушно-иронические басни простым, чисто народным складом, чуждым заморской книжности. Лукавый, рассудительный и наблюдательный, он всегда верен действительности и здравому смыслу.

у него нет полетов фантазии и возвышенных идеалов, но он умеет несколькими точными словами схватить на лету самое движение жизни. Его бас- ни произведения народного творчества, выражение жизненной мудрости и художественного таланта русского народа.

В бессмертной комедии "Горе от ума" Грибоедова перед нами шедевр русского театра. Написанная острыми стихами и построенная по строго классической форме эта комедия изображает борьбу мечтателя Чацкого с пошлым московским обществом. В доме важного чиновника Фамусова, жадного к чинам и деньгам, среди пестрой толпы "светской черни" разыгрывается печальная развязка романа Чацкого с дочерью Фамусова Софьей. Во многом она напоминает разрыв Альцеста с Селименой в "Мизантропе" Мольера. Язык комедии, напряженный, нервный, резко выразительный, изобилует афоризмами, давно перешедшими в пословицы. "Горе от ума" продолжает традицию "Недоросля" Фонвизина и открывает путь комедиям Гоголя и Островского.

Подготовительный период кончается. Восходит светило Пушкина, окруженное плеядой спутников. Дельвиг, Веневитинов, Баратынский, Языков, Одоевский, Вяземский, Денис Давыдов -- все эти звезды сияют своим чистым и ровным светом; они кажутся нам менее яркими только потому, что их затмевает блеск Пушкина. Появление этого гения невозможно объяснить никакой преемственностью литературных форм. Пушкин -- чудо русской литературы, чудо русской истории. На высоте, на которую он возносит русское словесное искусство, все линии развития обрываются. Нельзя продолжать Пушкина, можно только вдохновляться им в поисках иных путей. Школы Пушкин не создает. Лермонтов заканчивает блестящую поэтическую эпоху первой половины века. Он учится у Пушкина и борется с ним, разрушая гармоническое равновесие пушкинского стиха. Возвращаясь к романтическим шаблонам, преодоленным Пушкиным, он создает патетический ораторский стиль, философскую "думу", гневное обличение.

После Лермонтова поэтический поток мелеет, наступает царство повествовательной прозы; в нем затеряны одинокие фигуры нескольких больших поэтов. Некрасов, певец народного горя и гражданской скорби, исторгает из своей суровой музы "песни, подобные стону", оплакивает в унылых, глухопротяжных и надрывных стихах нищую крестьянскую Россию, бездонное море народного горя и народной страды. Тютчев, поэт трагически раздвоенного сознания, одаренный пророческим ясновидением, поет о человеческой душе, бьющейся "на пороге как бы двойного бытия". В текучей музыке его стихов мир теряет свои четкие очертания; звуки, цвета и запахи перекликаются, душа природы говорит своим вещим языком. Его философская мысль облекается в образы-символы, и они вспыхивают как зарницы, на мгновение освещая страшную бездну хаоса, на которую "покров наброшен златотканый". Тютчев -- обличитель вещей невидимых, поэт ночи.

Фет -- поэт дня; для него блистательный покров природы -- риза Божества; в узорах этой ткани вписаны знаки Божьего имени. Поэт с благоговейным восторгом отгадывает их тайный смысл. Символист Тютчев родствен Бодлеру, воздушная музыка Фета сближает его с Верленом. Оба они подготовляют поэтическое возрождение начала XX века: школу русского символизма.

* * *

Волшебное словесное искусство Гоголя вызывает к жизни целое поколение рассказчиков, бытописателей и романистов. Из гоголевской "натуральной школы" выходят все великие писатели 50--80-х годов. "Мы все вышли из гоголевской "Шинели"", -- говорит Достоевский. От "Мертвых душ" идет линия развития романа, победное шествие которого наполняет вторую половину века. В 1846 году появляется первая повесть Достоевского "Бедные люди"; в 1847 году -- первый рассказ Тургенева "Хорь и Калиныч", первый роман Гончарова "Обыкновенная история", первое художественное произведение Аксакова "Записки об ужении рыбы", первая большая повесть Григоровича "Антон Горемыка"; в 1852 году Лев Толстой выступает со своим "Детством" и "Отрочеством".

Среди этого блестящего поколения возвышаются великаны -- Достоевский и Толстой. За ними идет Тургенев, автор поэтических и правдивых "Записок охотника", глубокий психолог и острый наблюдатель, певец дворянской усадебной России, создавший "лишнего человека" Рудина и нигилиста Базарова. Его романы "Рудин", "Дворянское гнездо", "Отцы и дети", его благородно-изящные повести и меланхолические "Стихотворения в прозе" -- образцы высокого, законченного мастерства [Образы самоотверженной и смиренной Лизы Калитиной в "Дворянском гнезде" и крестьянки-праведницы Луке- и в "Живых мощах" полны сияющей духовной красоты].

Из романов сдержанного и требовательного художника Гончарова "Обломов" занимает первое место. Сытая, праздная и ленивая жизнь помещичьей усадьбы, широкая и гомерически-патриархальная, изображена автором с горьким юмором и стыдящейся любовью. Слово "обломовщина" вошло в обиход русской речи.

Аксаков в "Семейной хронике" и "Детских годах Багрова внука" рисует ту же старую живописную помещичью Россию, тех же крепких и своеобразных людей, дедов и отцов, живших по старине, вросших корнями в родную землю и родной народ. Гончаров обличает и морализирует; Аксаков только описывает то, что было, эпически спокойно и простодушно. Он один из величайших стилистов в русской литературе.

В стороне от широкой дороги стоит несравненный по языку рассказчик Лесков, передающий живую речь духовенства, купечества и ремесленного люда. Его хроника "Соборяне" и рассказы "Запечатленный ангел" и "Очарованный странник" разбивают все литературные шаблоны и обогащают русскую прозу сокровищами народного и диалектического сказа.

На грани XX века вырастает тончайшее искусство Чехова, печально-нежное и аристократически сдержанное. Рассказчик и драматург, он мягкими пастельными красками рисует серые будни, скучных обыкновенных людей, их неясную тоску и бессильные порывы.

* * *

Оглядываясь на пройденный жизненный путь, Пушкин писал:

Я долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в мой жестокий век восславил я свободу

И милость к падшим призывал.

Эта оценка применима не только к творчеству Пушкина, но и ко всей русской литературе. Для нее всегда "чувства добрые", любовь к человеку и искание Божией правды стояли выше культа чистой красоты и стремления к абстрактной истине. Борьба за свободу, общественную и личную, религиозное горение и проповедь сострадания к падшим, "униженным и оскорбленным" всегда вдохновляли русских писателей. Наша литература -- самая "жалостливая", самая человечная из всех литератур. Тютчев писал:

Всю тебя, земля родная,

В рабском виде Царь небесный

Обходил благословляя.

И русская литература идет по следам Христа.

--------------------------------------------------------------

Источник текста: Великие русские писатели XIX в. / К. В. Мочульский; Предисл. Луиджи Магаротто. -- М. : Алетейя, 2000. -- 158 c.