Мочульский Константин Васильевич - Стихи о Ленинграде

Константин Васильевич Мочульский

Стихи о Ленинграде

В русскую литературу входит новая лирическая тема: Ленинград 1941 -- 44 года. Самый прекрасный город в мире озарен новой славой. Петербург -- не только начало русской великодержавной литературы. Огромная тень Медного Всадникa лежит на всем творчестве 19-го и 20-го веков. Величественный гранитный "град Петров" Пушкина, фантастичекнй Петербург Гоголя, "искуряющийся дымом" призрак Достоевского, город чахоточных рабочих и нищих шарманщиков Некрасова, бредовая геометрия Андрея Белого, "мука революции" "Двенадцати" Блока, -- какие странные и непохожие выражения одного лица! Петербург -- самое высокое, роковое и заветное слово русской литературы. И если вынуть из нее это слово, она потускнеет, потеряет свои "бездонные провалы в вечность" (слова Блока).

После революции 17-го года и громогласных воплей Маяковского поэтическая жизнь Петербурга замерла. Развенчанная столица, уступившая свое первенство древней Москве стала тихим городом-музеем. Казалось, история отхлынула от Невских берегов. В 1941 году немцы окружают Ленинград огненным кольцом. На его улицах и площадях решаются судьбы России. Он -- первый город в Европе, остановивший у самых своих стен наступление немцев. Девятьсот дней длилась осада, беспримерная по напряжению и жестокости. Население переносило испытания, которые, по словам одного очевидца, "превосходили даже человеческую фантазию". О ленинградской осаде существует целая литература: пять поэм, двадцать пьес, десяток сценариев, множество стихотворений. Авторы стремятся запомнить и сохранить для потомства каждую мелочь этих героических годов. Их произведения -- прежде всего, человеческие документы, волнующие не тем, как они написаны, а тем, что в них описано. В стихах, посвященных осаде Ленинграда, поражает отсутствие победного пафоса: это простые человеческие слова о человеческих страданиях, о голоде, холоде, тьме, обстрелах, пожаре и смерти; смерти всегда и везде; смерти, вошедшей в быт и ставшей буднями.

Среди поэтов первое место по-прежнему принадлежит Анне Ахматовой. Она обращается к любимому городу:

...А не ставший моей могилой,

Ты -- гранитный, кромешный, милый,

Побледнел, помертвел, затих.

Разлучение наше мнимо --

Я с тобою неразлучнма:

Тень моя на стенах твоих,

Отраженье мое в каналах,

Звук шагов в Эрмитажных залах,

И на гулких сводах мостов.

И на старом Волковом поле,

Где могу я плакать на воле

В чаще новых твоих крестов.

Так давно мы не слышали этого единственного в мире высокого и трагического голоса. Прислушиваемся к нему волнением. Он стал глуше: не голос, а тень голоса; звуки доносящиеся из другого мира.

После печального шепота Ахматовой громко и самоуверенно звучат стихи Н. Тихонова:

Домов затемненных громады

В зловещем подобии сна,

В железных ночах Ленинграда

Осадной поры тишина.

Но тишь разрывается воем --

Сирены зовут на посты,

И бомбы свистят над Невою,

Огнем обжигая мосты.

Вера Инбер, поэтесса, рассказчица, журналистка, посвящает осажденному Ленинграду поэму "Пулковский меридиан". Ей хочется "удержать песчинки быта в текучей памяти людской", передать все изменения облика города-мученика, пересчитать все его раны: выгоревшие кварталы, разрушенные дома, вырубленные сады, развороченные бомбами мостовые, разобранные заборы. Город медленно умирает во мраке и стуже страшной зимы 1941-42 года... "Автобус в ледяную корку врос", все пьют из Невы и из Невки, п. ч. водопроводы оледенели и "вода превратилась в труп". Но в огне разрывающихся снарядов и в разноцветном зареве ракет, северная столица оыла невыразимо прекрасна в эту смертельную зиму.

Зима -- роскошествует. Нет конца

Ее великолепьям и щедротам.

Паркетами зеркального торца

Сковала землю. В голубые гроты

Преобразила черные дворы.

Алмазы... Блеск... Недобрые дары.

У молодой поэтессы Ольги Берггольц -- поразительные стихи о жителях города, задыхающихся в "огненном кольце".

Вот женщина ведет куда то мужа

Седая полумаска на лице,

В руках бидончик -- это суп на ужин,

Свистят снаряды, свирепеет стужа,

Товарищи -- мы в огненном кольце.

И другая встреча:

А девушка с лицом заиндевелым,

Упрямо стиснув почернелый рот

Завернутое в одеяло тело,

На Охтинское кладбище везет.

Поэт А. Прокофьев обращается к осажденному городу как любимому брату, бойцу, истекающему кровью "во имя жизни, за счастье народа".

Вот он, друг мой, брат мой самый близкий,

Он любовью вечной наделен,

Каждый камень, каждый дома выступ

Нашей алой кровью закреплен.

Вот стоит он с флагом распростертым,

Опаленный солнцем горячо,

В боевой походной гимнастерке,

В скатке через левое плечо.

"Эпопея Ленинграда" начата свидетелями и участниками осады. Их стихи, -- "показания очевидцев". Они поражают своей простотой и высокой человечностью [Приведенные мною отрывки стихотворений взяты из статьи г. Маконенка "Ленинградская тема", напечатанной в журнале "Знамя"(No 1945 г.)].

Примечания

Впервые: "Русские новостн" от 28 декабря 1946.

--------------------------------------------------------------------

Источник текста: Кризис воображения. Статьи. Эссе. Портреты / Константин Мочульский; Сост., предисл., прим. С.Р. Федякина. -- Томск: Водолей, 1999. -- 415 с.; 21 см.