Мориц Карл Филипп - Жизнь и деятельность

Жуковский В. А. Полное собрание сочинений и писем: В двадцати томах.

Т. 10. Проза 1807--1811 гг. Кн. 1.

М.: Языки славянской культуры, 2014.

ЖИЗНЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Прибавлять каждый день, что можно, к моральному своему совершенству, о Софроним! Извлекать не из внешних предметов, но из самого себя свое счастие и разливать его на самую внешность -- вот начертание жизни, прямо великое, прямо достойное человека! Тогда самые ничтожные обстоятельства бытия должны получить в глазах твоих особенную прелесть; и если, о мой друг, всегдашнее одиночество дано тебе в удел, и если навеки исключен ты из круга человеческих вещей, к которым запрещено тебе прикасаться, которые для тебя чужды, то верь, мой Софроним -- и вера сия да будет твоею крепостию -- образование существа совершенного (и кто бы ни было сие существо, тот или другой, довольно, когда оно есть верное подобие совершенства) должно быть само по себе возвышеннейшею целью природы.

Исторгшись с великим, необычайным напряжением сил из круга презренной скотской жизни, о Софроним, ты должен, тем или иным средством, быть животворящею душою толпы людей -- сих грубых тел, ожидающих деятельного духа, который движения их устремил бы к высокой, согласной с собственным превосходством его цели.

По слову твоему подымется их рука, воспламенится взор, и воля твоя сделается их волею, и разум твой их собственным разумом.

Считая свое блаженство превосходнейшим, не думай, однако, чтобы они были несчастны: они наслаждаются потому, что не имеют нужды стремиться; но ты стремишься и потому наслаждаешься.

Владычествуя над ними, совершенствуй их в рассудке и чувстве, поставь их наряду с собою.

Природа наградила тебя избытком сил для возбуждения деятельности и жизни: слабейшее, подкрепляемое сильнейшим, приходит с ним в равновесие.

Вода сохраняет свою поверхность, воздух -- равновесие, моральные силы действуют одна на другую, всё приобретает живость, всему сообщается деятельность.

Потоки, бегущие с утесов, рвут плотины, наводняют города и потом -- спокойно протекают в указанных им пределах.

Несчастлив один тот, кто занимает не свое место -- низкое ли оно или высокое; кто еще в нерешимости, пристать ли к стороне повелителей или к стороне покорствующих; в ком уничижительная леность и силы врожденные равно непобедимы или борются... Горе ему, когда вся жизнь его пройдет в мучительном борении!

Буря свирепствует в его сердце, когда заглушённый в нем пламень еще не угаснул!

Поток воздымается -- не нужно говорить ему: разорви плотину! В душе твоей неодолимое стремление к высокому -- скажу ли тебе: дай волю своему стремлению?

Одна привлекательность жизни делает ее сносною; но в чем же состоит сия привлекательность? В слиянии малых, отдаленных ее частей в единое целое; в направлении всего, и самого мелкого, и самого ничтожного, к цели высокой и благородной. Скудный работник не способен обнимать рассудком и почитать необходимою сию возвышенную привлекательность бытия: он занят единым сохранением чувственной жизни; он не имеет ни времени, ни охоты проникнуть в самого себя мыслию.

Но кому не довольно телесной чувственной жизни, тот никогда не будет простым работником, тот вырывается за тесные пределы ее, тот ищет быть повелителем толпы работников и им подобных.

И горе ему! И жизнь для него есть бремя, когда не определено ему достигнуть предмета своих исканий.

Но, Софроним, с благоразумием и рвением до всего достигаем. Благоразумие, оживляемое рвением, дальновиднее и вернее: желая сильно, скорее и удачнее угадываем средства.

Мориц

ПРИМЕЧАНИЯ

Жизнь и деятельность
("Прибавлять каждый день, что можно, к моральному своему совершенству...")

Автограф неизвестен.

Впервые: ВЕ. 1808. Ч. 37. No 2. Январь. С. 93--96 -- в рубрике "Литература и смесь", с указанием источника в конце: Мориц. В прижизненных изданиях отсутствует. Печатается по тексту первой публикации. Датируется: конец 1807 г.

Источник перевода: Moritz С. P. Leben und Wirksamkeit. Bestimmung der Thatkraft [Жизнь и деятельность. Определение деятельной силы] // Moritz С. Р. Launen und Fantasien. Berlin, 1796. S. 54--58. Атрибуция: Eichstädt. S. 17.

Творчество немецкого писателя и философа-моралиста Карла Филиппа Морица (1757--1793) было популярно в России. О своем "великом почтении" к нему говорит в "Письмах русского путешественника" H. M. Карамзин и подробно рассказывает о встрече с ним в Берлине б июля 1789 г. (Карамзин H. M. Письма русского путешественника. М., 1984. С. 45--47). На страницах "Московского журнала" в 1791--1792 гг. появляются переводы Карамзина из Морица (см.: Кафанова О. Б. Библиография переводов H. M. Карамзина (1783--1800 гг.) // XVIII век. Сб. 16. С. 328, 329, 331, 335). Не случайно Мориц называется в числе авторов, "вызывавших серьезный интерес русских литераторов конца XVIII -- начала XIX в." (Кочеткова Н. Д. Литература русского сентиментализма: Эстетические и художественные искания. СПб., 1994. С. 5).

Обращение Жуковского к наследию немецкого писателя (в ВЕ появилось три перевода из Морица) было обусловлено остротой нравственной проблематики, вниманием к проблемам самоопределения и поведения человека, столь отчетливо выраженным в его сочинениях.

В этом смысле пафос деятельной жизни, самореализации в творчестве -- лейтмотивное настроение писем и дневниковых записей Жуковского 1804-- 1807 гг., времени, предшествовавшего появлению перевода статьи Морица "Жизнь и деятельность".

Уже в дневниковой записи от 30 июля 1804 г. звучит вопрос: "Как же приучить себя к деятельности!" (ПССиП. Т. 13. С. 10. Курсив Жуковского). И далее -- постоянный поиск ответа на этот вопрос. "Итак, цель моей жизни должна быть деятельность, но такая деятельность, которая мне возможна: деятельность в литературе, или возможное извлечение пользы из авторских моих талантов; деятельность в образовании моего характера, деятельность в поддержании моего состояния; деятельность в составлении счастия моего семейства, если его иметь буду, и в исполнении общественных условий" (Там же. С. 17), -- резюмирует он ровно через год.

Перевод статьи Морица стал своеобразным эпилогом этих напряженных раздумий молодого поэта, нашедшего воплощение своей цели в издании журнала, для которого он и подготовил свое сочинение.

В библиотеке Жуковского к этому времени имелись почти все сочинения немецкого автора (Описание. No 1685--1688, 2711--2712), в том числе его сборник "Launen und Fantasien" [Капризы и фантазии]. Berlin, 1796, где и находится переведенная статья.

При всей точности передачи текста немецкого автора бросаются в глаза два отступления: усиление эмфатики (восклицательные и вопросительные конструкции, совершенно отсутствующие у Морица) и внедрение объекта обращения по имени Софроним (греч. -- здравомыслящий, благоразумный). Что касается первой особенности трансформации текста, то она вполне отвечает стилистике произведений раннего Жуковского: мелодика его стиха, вопросительная интонация и эмоциональная, почти экзальтированная напряженность высказывания. Появление образа мнимого адресата -- воплощение реального лица, Александра Тургенева, в письмах к которому так настойчиво и так энтузиастично (отсюда особое внимание к фигуре энтузиаста и просьба прислать сочинения "...какого-нибудь Немца-энтузиаста. Мне теперь нужен такой помощник, нужна философия, которая бы оживила, пробудила мою душу" -- ПЖТ. С. 22) звучат слова о необходимости "действовать вместе, друг для друга, действовать достойным друг друга образом", "действовать так, чтобы принести пользу" (Там же. С. 23, 24).

А. Янушкевич