Керр Альфред - "Ревизор" Мейерхольда в Театре на Штреземаннштрассе

Мнемозина: Документы и факты из истории отечественного театра XX века / Вып. 4. М.: Индрик, 2009.

Альфред Керр1. "Ревизор" Мейерхольда в Театре на Штреземаннштрассе

Berliner Tageblatt2, 2. April 1930

Однажды это уже было.

Даже у нас тоже были такие времена, когда актеры на сцене и не ходили, и не стояли.

А видно было только, как прыгали какие-то куклы, да еще группами. Безо всякой причины. Все время мы видели только этих скачущих да пляшущих. Без всякой причины. Все как будто бы висят на прутах или качаются на веревках. Без причины. Артисты все равно что статисты. Без всякой причины.

Цель мыслящего существа: постоянно виться в танце. Без причины.

Наши "знатоки" в искусстве называли все это, изгаляясь в заумных фокусах-покусах, подлинным стилем. Это было -- вот только что? Было ли это внутренней необходимостью или органическим принципом или чем-то в этом роде?

При согласии держателей художественных стипендий, корреспондентов, попутчиков и сопопутчиков -- и при непрерывном смехе еще способных к сопротивлению.

Но об этом давно уже не кукарекает ни один петух.

Один петух все-таки нашелся -- Мейерхольд, режиссер сильный: вопреки собственной системе.

Вопреки этой враждебно настроенной к настоящему, обращенной в прошлое, устаревшей, отжившей свой век, насквозь реакционной системе... которая по сути означает возврат к простодушному скоморошеству <...>

И это с (немного жульнической) претензией быть современным.

Это уже когда-то было. И лишь теперь ты приходишь к нам? <...>

Странный у Мейерхольда аргумент: из танца и пантомимы якобы когда-то вырос театр, поэтому нужно...

Поэтому нужно радоваться, что мы эту стадию переросли? Разве нет? Что мы превратились в людей с сотнями тысяч едва уловимых побуждений, волнений, душевных колебаний, промежуточных элементов мысли. Что?.. Нет! Поэтому нужно к этой ранней стадии возвратиться. (Тебе есть что сказать?)

Итак: из-за того, что из одиннадцати-двенадцати звуков доисторических обезьян произошла членораздельная человеческая речь (к которой я отношу и свою) -- из-за этого просто необходимо, дорогой Мейерхольд, отказаться от мещанских полутонов членораздельной речи... и лучше вместо светлой, мыслящей разносторонности, душевных акцентов, высокоразвитого разделения чувств грубо упиваться предбрачным завываньем, голодным посвистом и сигнальными криками древних прародителей. Да или нет?

Это было бы логично.

Мейерхольд: первоисточник всего драматического искусства находится... в церкви.

Мейерхольд, Всеволод, друг, игрок высочайшей силы: почему бы тогда не вернуться на минутку к религиозному культу? Что, смешно?

Или -- или!

Если же вернуться к "Ревизору"...

Я не досидел до конца. То, что я видел, было (с второстепенными обстоятельствами зачастую восхитительного характера) грубостью, сплошным пережимом, провинцией...

(О, го-о-ре, горе мне, -- жаловался Софокл).

Для какой это публики? Не для меня! (Только Зинаида Райх для меня.)

Это для легкомысленной, клюющей на дешевую приманку публики. По праву. Это имеет этнологическую подоплеку. Или политическую. Ради бога.

На этом, пожалуй, заканчивается или спотыкается моя демократичность. Так далеко она не заходит. В театре -- нет, разве только в жизни.

Я приветствую (всего лишь как частное лицо, только для себя) политическое развитие России. Я действительно не враг большевиков.

Тем не менее, театральное искусство... это вещь в себе. В разных странах всегда нечто относительное.

Наверное, Всеволод, ты отличный парень. (Или был таковым -- в определенный момент... для твоих соотечественников.)

Если бы ты только погрузился в систему другого режиссера! Возможно, ты мог бы сделать больше. Ах, ты должен себе отказать в чрезмерном, сверх всякой меры акцентировании. Только после этого станет ясно, на что ты способен.

Твоя Зинаида Райх могла бы работать у Станиславского -- она на его уровне. Точна и тогда, когда задействует пластику (что ты так сильно подчеркиваешь); с богатыми нюансами; божественна с любым выражением лица; не попрыгунья. Короче: твоя противница.

Учись у нее, Всеволод, возвращайся назад.

Одним словом: твое нынешнее искусство... не великое искусство. Но сильное искусство... для политически отсталой части мира (которая может забеременеть политикой).

Не для жалкого, бедного, требовательного, чумного, гнусного индивидуума -- пишущего эти строки.

Nasdrobje!

-----

1 По словам историка немецкого театра Г. Рюле, Альфред Керр (Kerr) (1867 -- 1948), с "хладным огнем его стиля", вызывал "наибольшие восторги и наибольшую ненависть среди немецких критиков". Обладавший ироничным и саркастичным пером, он на протяжении тридцати лет был "звездой" немецкой критики. Еще в студенческие годы Керра на путь критики привлек Отто Брам, тем и определился его особый интерес к искусству Немецкого театра, к Гауптману и Рейнхардту. В "Berliner Tageblatt" он пришел в 1919 г., оставаясь там до 1933 г., руководил отделом культуры. Защищал Толлера и Пискатора. По его рецензиям трудно себе представить спектакль, однако его анализ драмы и сценических достижений был в высшей степени точен. Острый ум позволял ему четко определять тенденции развития театра в целом, в том числе предчувствовать в 1932 г. крах немецкой сцены. В список лиц, коих надлежит выдворить из страны, Геббельс внес его имя одним из первых. В эмиграции выступал в английской прессе с антифашистскими публикациями. Умер во время своего первого визита в послевоенную Германию. Поклонник Станиславского -- "родоначальника всей русской святой художественной религии", не принял русский авангард (за исключением Грановского), считая его разрушителем психологического театра.

2 "Berliner Tageblatt" основана издателем Рудольфом Моссе в 1872 г., входила в его концерн. Тираж в 1930 г. -- 200 тыс. экз.