Муравьев Михаил Никитич - Два разговора в царстве мертвых

Два разговора въ царствѣ мертвыхъ.

Карлъ XII и Святославъ I.

Свяmослaвъ.

Остановись, свирѣпый Герой! Святославъ съ удовольствіемъ срѣтаетъ тебя; входящаго въ жилища блаженныхъ. Мы имѣли равныя склонности въ живыхъ. Тотъ же духъ неустранимости, который повергалъ тебя въ опасности для снисканія славы, одушевлялъ и меня въ другое, болѣе грубое столѣтіе. Болгары и Греки трепетали меня. Та же смерть воина постигла насъ обо ихъ на полъ сраженія. Печенѣгъ обошелъ меня въ превосходныхъ силахъ y пороговъ Днѣпровскихъ, и сдѣлалъ храбрость безполезною. Но мертвые не стыдятся, и Россы, безстрашные Россы, оставили жизнь, но не мѣсто сраженія! Ты знаешь ихъ мужество. Я горю нетерпѣніемъ услышать изъ устъ твоихъ о семъ великомъ Царѣ, твоемъ соперникъ, которой повелѣваетъ ими нынѣ и котораго слава достигла до сихъ спокойныхъ мѣстъ.

Kapлъ XII.

Святославъ! мы были съ тобою дерзскіе воины. Безпокойное желаніе кровопролитія заблуждало насъ. Петръ уже не соперникъ мой, но побѣдитель, но другъ и великой человѣкъ. Онъ воюетъ не для того, чтобъ наполнишь вселенную пустымъ шумомъ и разорить нѣсколько щастливыхъ областей. Война служитъ ему способомъ для доставленія народамъ его щастія, силы, просвѣщенія Онъ вводитъ искуства, науки, вѣжливость въ пространнѣйшую страну свѣта. Онъ благодѣтельствуетъ поколѣніямъ, еще не рожденнымъ, низвергая преграды, которыя невѣжество возвысило между народомъ его и просвѣщеніемъ. Онъ ободряетъ земледѣліе, заводитъ промыслы и торговлю. Собирать безплодные вѣнцы было моимъ честолюбіемъ. Личнымъ пристрастіямъ, гнѣву, мести, суетной славѣ, пожертвовалъ я первымъ обѣтомъ Государей, благосостояніемъ народа. Петръ исхитилъ побѣду изъ рукъ моихъ твердостію. Я совершилъ нещастіе мое упрямствомъ. Я не могъ сносить мира. Безпокойство мое утомило собственныхъ моихъ подданныхъ такъ же, какъ и сосѣдей. Въ сей часъ былъ я подъ стѣнами Фридрихсгаля, крѣпости Датской, мною осаждаемой. Роковой свинецъ поразилъ меня. Завѣса низпала: я позналъ свои заблужденія. Теперь мнѣ кажется, что одинъ взоръ мой возмущаетъ тишину сихъ убѣжищь и отъемлетъ блаженство непорочныхъ душъ, которыя въ жизни своей составляли благополучіе вселенной.

Святославъ.

Успокойся. Кто умѣетъ такъ раскаяваться, какъ ты, не можетъ быть недостоенъ сего жилища. Я поведу тебя въ удѣлъ, посѣщаемой тѣми, которые прославилися войною. Представлю тебя Ахиллесу и Александру Великому. Они узнаютъ въ тебѣ добродѣтели, составляющія Героя. Неутомимъ, безстрашенъ, чувствителенъ къ одной только славѣ, презритель нѣги, великолѣпія, наблюдатель правосудія: ты былъ бы украшеніемъ человѣческаго рода, еслибы нѣсколько болѣе чтилъ священныя права его; если бы зналъ другую славу, кромѣ военной. Сіи упреки, исходя изъ устъ моихъ, должны тебѣ казаться сноснѣе, ибо я самъ заслуживаю оныя.

Горацій и Князь Антіохъ Дмитріевичь Кантемиръ.

Горaцій.

Наслажденія, которыя скромной другъ мой, Виргилій, обѣщалъ въ величественныхъ пѣсняхъ своихъ Героямъ, благодѣтелямъ человѣчества и душамъ чувствительнымъ къ прекрасному, мы вкушаемъ нынѣ совершенно въ сихъ рощахъ спокойныхъ и щастливыхъ. Стихотворцы перемѣшаны съ Героями, которыхъ они воспламеняли мужество, или воспѣвали славу. Пріуготовленные обхожденіемъ Музъ къ чувствованію истиннаго блаженства, и на землѣ еще будучи, мы неполагали щастія, такъ какъ невѣжды, въ пріобрѣтеніи тлѣнныхъ удовольствій роскоши и богатства. Мы искали того, что истинно и прилично, и сообщали соотечественникамъ своимъ сей вкусъ прекраснаго и любовь мудрости, которыя составляютъ отличіе просвѣщеннаго народа. Услаждая слухъ Августовъ звуками лиры моей, я вливалъ въ душу его кротость и любовь славы. Послѣдуя стопамъ моимъ, ты забавлялъ Россіянъ, и сказывалъ истинну, смѣяся. Ты открылъ имъ поприще писменъ, и останешься болѣе извѣстенъ тѣмъ, что ты былъ первой стихотворецъ своего народа, нежели тѣмъ, что ты представлялъ величество его въ Англіи и Франціи.

Князь Кантемиръ.

Лестнѣйшія мои желанія исполнены: бесѣдую съ Гораціемъ. Я могъ сказать тебѣ изустно, сколько плѣняли меня стихи твои? снизходительная мудрость, тонкое остроуміе придворнаго и величественной Духъ стихотворца, соревнователя Греческой Лиры. Въ столѣтіи, столько же просвѣщенномъ, сколь развратномъ, ты умѣлъ возобновить легкія игры Анакреоновы, пламенное выраженіе Сафы и смѣлыя паренія Пиндара. Творецъ новаго рода стихотворства, ты далъ намъ полную систему нравоученія самаго здраваго въ посланіяхъ, простыхъ и остроумныхъ. Какъ порицатель беззлобный, въ Сатирахъ своихъ осмѣивалъ ты пороки и щадилъ порочныхъ. Законодатель вкуса, ты останешься вождемъ стихотворцевъ во всѣхъ вѣкахъ и народахъ. Чувствовать красоты твои было мое достоинство: перенести ихъ въ мой отечественной языкъ, покушеніе раннее и ожидающее успѣха отъ позднѣйшихъ писателей. При мнѣ стихосложеніе не имѣло правилъ своихъ, языку недоставало избранности и благородства. Въ нѣдрахъ прекраснаго языка лежали сокровища его не открыты. Уроженецъ крайняго Сѣвера (кто бы подумалъ?) сынъ земледѣльца -- видитъ сію величественную тѣнь, бесѣдующую съ Цицерономъ и Галилеемъ -- Ломоносовъ даровалъ согласіе и величество слову Россійскому. Сія другая тѣнь, послѣдующая издали Расину, Сумароковъ испыталъ языкъ Трагедіи и сотворилъ множество пріятностей, заимствованныхъ изъ общества. Ихъ слава возбудила удачныхъ соревнователей. На берегахъ Невы и Волги повторяются пѣсни, слышанныя прежде при источникахъ Аретузы. Россіянинъ умѣетъ побѣждать и воспѣвать свои побѣды. Писмена воспитываютъ чувствительное юношество и обѣщаютъ народу просвѣщеніе, добродѣтели, щастіе.

"Вѣстникъ Европы". Часть L, No 6, 1810