Муравьев Михаил Никитич - Стихотворения

Автор сего послания и следующих трех стихотворных пьес -- Болеслав, Несчастье, Зевс и гром -- есть покойный Михаила Никитич Муравьев. Избранные из оставшихся после его смерти стихотворений будут изданы со временем в свет. Читатели найдут в них красоты всякого рода и философию привлекательную, изливающуюся из души нужной, чуждой всякого притворства и созданной питать одни добрые чувства. Изд.

Послание к его превосходительству Ивану Петровичу Тургеневу, 1774 года.

Не тот еще, мой друг, свободный человек,

Кто, предан сам себе, ведет беспечный век

Без пользы для других, без плана и без дела,

Как мысль умом его внезапно овладела.

Я разных зрю его невольником страстей,

Под игом праздности стенящего своей,

Напрасно в свете он рассеянья желает:

Свет, зримый всякий день, его не забавляет;

И между тем как все в движенье круг его,

Он только осужден не делать ничего.

Напрасно бы жезлом какой всесильной феи

Он видел все свои исполненны затеи --

Он тысячи бы вновь желаний соплетал

И посреди воды был жажден, как Тантал.

Того лишь, кто владеть умеет сам собою,

Зову свободным я: не спорит он с судьбою,

Но всюду следует призванию ее

И знает, живучи, всю цену жития;

Без наслаждения минуты не проходят,

Раскаянья они и скуки не приводят;

Любовью истинны, любовью красоты

Исполнен дух его, украшены мечты;

Искусства, вас к себе он в помощь призывает;

От зависти себя он в вашу сень скрывает;

Без гордости велик и важен без чинов,

На пользу общую всегда, везде готов;

Он свято чтит родства священные союзы,

И чтоб свободным быть, приемлет легки узы;

Внимательный супруг и любящий отец,

Он властью облечен по выбору сердец;

Счастлив, что может быть семейства благодетель:

Что нужды, дом тому, иль целый мир свидетель,

Таков Емилий Павл, равно достоин хвал,

Так жил в семье своей, иль как при Каннах пал.

Конечно жребий тех достоин удивленья,

Кто поприще честей прошли без умедленья --

Служить отечеству верховный душ обет:

Наш долг туда спешить, куда оно зовет;

Но если в множестве ревнителей ко славе

Мне должно уступить, уже ли буду в праве

Пренебреженною заслугой досаждать?

Мне только что служить, отчизне награждать.

Из трехсот праздных мест спартанского совета

Народ ни на одно не избрал Педарета:

"Хвала богам, сказал, народа не виня,

Есть триста человек достойнее меня!"

Полезным можно быть, не бывши знаменитым:

Сретают счастие и по тропинкам скрытым.

Сей старец, коего Вергилий воспевал,

Что близ Тарента мак и розы поливал,

И в поздну ночь, под кров склоняяся домашний,

Столы обременял некупленными брашны:

Он счастье в хижине, конечно, находил

И пышных богачей душой превосходил.

Ах! может ли привесть ко счастию богатство?

Желанье собирать есть более препятство,

Чем способ к счастью. "Ах если б к куче той

Прибавить удалось еще мешок другой!"

Вот собирателя одно воображенье.

Но расточителя не лучше положенье:

Для роскоши его отверстая душа,

Всечасно к новому веселию спеша,

От коей прочь бежит, ту скуку покупает,

И хладно меж забав шумящих засыпает.

Богат, кто, знаючи своим достатком жить,

Желаниям предел умеет положить;

И словом, счастлив тот и тот один свободен,

Кто счастья в крайностях всегда с собою сходен,

В сиянии не горд, в упадке не уныл,

В себе самом свое достоинство сокрыл:

Владыка чувств своих, их бури усмиряет,

И скуку жития ученьем украшает.

Ты юность подвигам военным посвятив,

В училище трудов дни нежны проводив,

Приятны старости готовишь вспоминанья;

С тобою почерпать мы прежде тщились знанья:

Счастливы отроки, в возлюбленных местах,

Где виючись Москва в кичливых берегах,

Изображает Кремль в сребре своих кристаллов,

Где Музам храм воздвиг любимец их, Шувалов;

Где Ломоносова преемля лирный звон,

Поповский новый путь открыл на Геликон;

Где Барсов стал по нем ревнитель русска слова

И Шаден истину являет без покрова:

Там дружбы сладостной услышали мы глас --

Пускай и в сединах обрадует он нас.

Болеслав, король польский.

Замолчала многих слава,

И героев и царей;

Ты содержишь Болеслава,

Польша, в памяти своей.

Посреди верховной власти,

Верен дружбе и любви,

Сохранял он сильны страсти

В воскипающей крови.

Счастлив, ежели бы брата

Не имел Збигнея он,

Что глазами супостата

Болеславов видел трон.

Не давал царь мщенью места,

И виновного любя;

Но... Збигнеева невеста!

Для чего он зрел тебя?

Как лесочка в осененье

Нежит лилию весна,

Так цвела в уединенье

Ты, Воллинская княжна!

Зреть, любить тебя Збигнею,

То мгновение одно;

Приступить ко Гименею

Было слово уж дано.

Раздались внезапно бубны,

В поле прах столпом стоит;

Коней ржанье; гласы трубны;

Рати в бой!.. Збигней бежит.

Точно ангел-покровитель,

Входит в город Болеслав,

Зрит княжну: и победитель

Просит уз, пред ней упав.

Ах! Збигнею обрученна,

Во слезах гласит Княжна:

"Я навек с ним разлученна,

Но навек ему верна",

Два луны прошло теченья;

Полн любовные тоски,

Царски царь забыл раченья,

Позабыл свои полки.

Но меж тем не без успехов

Злобной дух Збигнеев был:

Он с огромной силой чехов

Под Воллин-град подступил.

Тщетно все -- от Болеслава

Побежала чехов тьма.

Взят и вождь свирепа нрава:

Не снимает он шлема.

Что же? Пленника сретает

Царь у ног княжны своей;

Он в злодея меч вонзает,

Шлем валится -- то Збигней.

Где возьму я выраженья

Скорбь убийцы описать?

Он безгласен, без движенья;

Он не знает, что начать.

Обратил жестокосердной

Меч он к сердцу своему --

Приближенных сонм усердный

Воспротивился тому.

Свой оставил трон высокий,

И во рубищах простых,

Ходит в горести глубокой

По обителям святых.

И пред всеми, кто б ни были,

Исповедуя свой грех,

Слезно просит, чтоб молили

За него Владыку всех.

Должно думать, что спокойство

Наконец сошло с небес.

Ах! ни слава, ни геройство

Не спасают нас от слез.

Несчастье.

Единым манием вселенной управляет,

Источник правды, Бог, всесильный, всеблагой

Но добрых иногда несчастье оскорбляет,

И злобою своей корыствуется злой.

Кто знает? Может быть, в руках Твоих, Содетель!

Несчастье способ есть возвысить добродетель!

Зевес и гром.

Зевес свой кинул взор на землю: развращенья

Явилася она исполненной ему.

Ударю! возгласил; злодеям нет прощенья!

И мир небытия низринется во тьму.

А ты, виновный род, столь много мной любимый,

Предел твой положен, ты в сей погибнешь раз. --

Так рек богов Отец свой суд неумолимой,

И не был тщетен сей Вседвижущего глас.

Приемлет в мощну длань Зевес громовы стрелы

И рдеет свод небес от гибельных огней,

И гром уже потряс вселенные пределы,

И мир вострепетал, ждя гибели своей.

Я мнил, что связь тогда разрушится Природы,

Что смертные во мглу разверстых бездн падут,

И горы рухнут в бурны воды,

И вспять источники на горы потекут.

Но нет: на место гром упал непроходимо,

Род смертных невредим, спокойство возвратя,

Известно, что всегда падут удары мимо,

Как вздумает отец наказывать дитя.

-----

Муравьев М.Н. Послание к его превосходительству Ивану Петровичу Тургеневу, 1774 года ("Не тот еще, мой друг, свободной человек...") / Автор сего послания и следующих трех стихотворных пиес Михайла Никитич Муравьев // Вестн. Европы. - 1810. - Ч.51, N 9.

[Муравьев М.Н.] Болеслав, король польской ("Замолчала многих слава...") // Вестн. Европы. - 1810. -- Ч.51, N 9. -- С.45-47.

[Муравьев М.Н.] Нещастие ("Единым манием вселенну управляет...") // Вестн. Европы. -- 1810. -- Ч.51, N 9. -- С.48.

[Муравьев М.Н.] Зевес и гром ("Зевес свой кинул взор на землю: развращенья...") // Вестн. Европы. -- 1810. -- Ч.51, N 9. -- С.48-49.