Максимов Сергей Васильевич - Как спознавали Сибирь полтораста лет назад

КАКЪ СПОЗНАВАЛИ СИБИРЬ ПОЛТОРАСТА ЛѢТЪ НАЗАДЪ.

(Изъ архивныхъ дѣлъ города Нерчинска).

Герардъ-Фридрихъ Миллеръ, а по-русски Федоръ Ивановичъ (вѣроятно зато, что выучился недурно говорить по-русски) -- хотя писать по-русски онъ не умѣлъ, какъ извѣстно -- Пылъ первымъ ученымъ изслѣдователемъ Сибири. Въ числѣ другихъ академиковъ и ш. качествѣ члена ученой экспедиціи для отысканія кратчайшаго пути въ Камчатку и описанія этой страны, въ 1733 году онъ выѣхалъ въ Сибирь и пробылъ въ ней цѣлыхъ десять лѣтъ. До Камчатки онъ однако не доѣхалъ по причинѣ болѣзни, выразившейся сильной ипохондріей, постигшей его въ Якутскѣ и неоставлявіней нѣсколько лѣтъ, даже и по возвращеніи въ Петербургъ. До такого состоянія довели его сложные и многочисленные труды, увѣнчавшіеся классическими сочиненіями и многочисленными матеріалами, которые почти полтораста лѣтъ безполезно провалялись въ архивахъ. Собирая ихъ въ теченіи 57 лѣтъ и накопивъ болѣе 40 толстыхъ томовъ въ листъ писчей бумаги, Миллеръ предложилъ купить ихъ въ правительственное вѣдѣніе. Просилъ онъ за свои сокровища награды "деревенькою для семейства", но Екатерина разсудила за благо выдать ему (въ 1783 г.) 20,000 руб., а библіотеку присоединила къ библіотекѣ государственной коллегіи иностранныхъ дѣлъ московскаго архива.

Въ 1735 году, этотъ трудолюбивый ученый быль уже за Байкаломъ il все лѣто этого года провелъ въ Нерчинскомъ заводѣ или, какъ писали тогда, на Аргунскихъ серебряныхъ заводахъ. Оттуда онъ писалъ къ воеводамъ и начальствующимъ лицамъ, требуя надлежащія свѣдѣнія съ мельчайшими подробностями.

Нерчинскій воевода Гаврило Ѳедоровичъ Деревнинъ, умершій въ городѣ Нерчинскѣ въ 1739 году и похороненный на правой сторонѣ южныхъ дверей старо-нерчинской троицкой церкви подъ сѣрымъ камнемъ, съ вырѣзаннымъ оригинальною вязью надписаніемъ,-- этотъ воевода между прочимъ получилъ слѣдующіе вопросы: "Когда, при какомъ случаѣ и по какимъ указамъ построены: прежній острогъ, а нынѣшній городъ Нерчинскъ и остроги: аргунскій, читинскій, теленбинскій, яровинскій и итанцынскій, а также нерчинскій успенскій монастырь? Какое въ оныхъ казенное строеніе и какія гдѣ церкви имѣются, какая въ построеніи оныхъ перемѣна и отъ пожарныхъ или иныхъ какихъ несчастныхъ случаенъ утрата была? Какія слободы къ Нерчинскому уѣзду принадлежатъ, и сколько въ городѣ и въ каждомъ острогѣ обывательскихъ домовъ имѣется и какія деревни къ городу и монастырю, къ острогамъ и слободамъ присудны? Много-ли во всемъ уѣздѣ душь, которыя подушныя деньги платятъ, и сколько въ годъ всякихъ окладныхъ и неокладныхъ денежныхъ и хлѣбныхъ доходовъ сбирается?

"Сколько гдѣ въ какую службу опредѣлено и сколько какихъ, по нынѣшнему штату въ годъ денежнаго и хлѣбнаго жалованья исходитъ?

"Сколько въ прошедшихъ десяти лѣтахъ мужескаго и женскаго пола младенцевъ родилось, каждаго пола порознь, и сколько людей умерло? {По свѣдѣніямъ закащика протопопа Мирона Григорьева оказалось напр., что въ Нерчинскѣ и уѣздѣ съ 1725 по 1734 годъ родилось 2,221 мальчикъ и 2,105 дѣвочекъ, а умерло мужчинъ 1,360 и женщинъ 1,037. Т.-е. на 2,397 покойниковъ 1,929 человѣкъ обоего пила прироста.}.

"Въ какомъ состояніи соляные доходы имѣются и откуда соль въ казну берется?

"Какіе ясачные иноземцы, сколько въ которомъ родѣ человѣкъ, которые ясакъ платятъ, почему и чѣмъ оный ясакъ съ нихъ берется, и у какихъ урочищевъ они кочуютъ изъ которыхъ мѣстахъ они ясакъ промышляютъ, и съ котораго времени они подъ россійскимъ владѣніемъ и какимъ способомъ въ ясакъ приведены, и какія отъ нихъ измѣны и на русскихъ людей нападенія были, и какіе о утвержденіи ихъ въ подданствѣ съ китайцами и монгольцами договоры были, и были ли съ ними какіе договоры до посольства окольничаго Ѳедора Алексѣевича Головина.

"Какими людьми бывшій острогъ и потомъ городъ Албазинъ и Канарскій острогъ строены и когда и чего ради оные разорены: какіе при томъ и послѣ отъ китайскаго войска на русскихъ людей нападенія были и въ какомъ состояніи граница съ китайскимъ государствомъ нынѣ находится"? и т. д.

Архивныя дѣла Миллеръ требовалъ для просмотра къ себѣ на квартиру,-- и обязательно въ подлинникахъ. Особенно хлопоталъ о журналѣ посольства Головина и нерчинскаго воеводы Власова: "о чемъ они съ китайскими министрами на каждый день договаривались" {Результатомъ этихъ исканій, какъ извѣстно, явилось отдѣльное сочиненіе Миллера подъ заглавіемъ "Nachricht von dem Amurfluss", переведенное въ "Ежемѣсячныхъ сочиненіяхъ" академіи.}.

Опытною рукою намѣчая вопросы и заявляя требованія, любознательный и кропотливый Миллеръ вступалъ, и въ живыя изслѣдованія. Требовалъ къ себѣ для бесѣдъ людей бывалыхъ и знающихъ изъ ясачныхъ сборщиковъ, "которые ежегодно по иноземнымъ волостямъ ѣздятъ, или которые ясакъ изъ оныхъ волостей въ городѣ принимаютъ". Просилъ присылать приказчиковъ изъ остроговъ и слободъ, "ежели которые изъ нихъ въ городѣ обрѣтаются". Да нѣтъ-ли и такихъ, которые недавно тамъ были приказчиками, да пусть имъ наказано было, чтобы отвѣты давали обстоятельные и достовѣрные. Хотя и доподлинно извѣстно было о причинахъ оставленія Амура, а все таки лучше, если воевода найдется сказать что-нибудь живое и новое. Не попадутся ли какія древнія и любопытныя вещи, -- все бы это онъ, Миллеръ, свезъ въ Императорскую кунсткамеру. Призналъ онъ, что по лѣвую сторону Шилки противъ нижняго Городища (теперь слобода въ 55 верстахъ отъ гор. Нерчинска на иркутскомъ почтовомъ трактѣ) много старыхъ иноземныхъ могилъ, -- и придумалъ послать команды своей студента Алексѣя Голанова. Проситъ воеводу дать студенту въ помощь шесть человѣкъ служилыхъ людей, да указъ городищенской слободы приказчику, чтобы ежедневно изъ тамошнихъ жителей наряжалъ на работу по десяти "мочныхъ людей" съ кирками, съ желѣзными и деревянными лопатами. А если такихъ людей не найдется, то затребовать изъ другихъ мѣстъ.

Разобравшись съ доставленными свѣдѣніями, Миллеръ неотступно требуетъ исправленій и дополненій, если цифры вѣдомостей несогласны съ живыми показаніями приказчиковъ. Если уже папу тали въ счисленіяхъ жителей по слободамъ и въ разстояніяхъ слободъ и селеній, то подавай подробныя вѣдомости не только о деревняхъ, но и о заимкахъ и зимовьяхъ: какъ которую зовутъ и на какой рѣкѣ или рѣчкѣ которая стоитъ, и вверхъ или внизъ по нимъ. Въ обозначеніи разстояній нея бѣда еще въ томъ состоитъ, что по нимъ надо получать прогонныя деньги. А онѣ-то и выданы несходно: отъ Цурухая до Каймарскаго устья получено за 80 верстъ, а тутъ въ трактѣ цѣлыхъ 180 верстъ; отъ Нерчинска до Солянаго озера (Селеигинска?) насчитали и оплатили 194, а проѣхали и ломали бока 214 верстъ. "То чтобы верстамъ и отъ Нерчинска до Иркутска, отъ мѣста до мѣста, сообщенъ былъ реестръ вѣрный. Да кстати показать сколько въ какомъ городѣ или острогѣ пушекъ и какого онѣ калибра, а объ ясакѣ съ тунгусовъ и братскихъ хоринцевъ слѣдуетъ упомянуть о томъ, кто платитъ ясакъ натурою, кто мягкою рухлядью и кто чистыми деньгами.

Воеводы съ готовностію и поспѣшностію исполняли профессорскія требованія и видимо старались угодить. Такъ напр., на требованіе землекоповъ въ Городищахъ воевода Деревнинъ отвѣчалъ, что рабочимъ приказалъ взять съ собой не только кирки и лопаты, но прихватить еще про всякій случай тупицы для рѣзки дерна и пешни для выворачиванья камней, а каждый десятокъ рабочихъ освѣжать перемѣнами новаго десятка со свѣжими силами и такихъ же здоровыхъ людей.

Теперь не разобрать намъ, почему у начальствующихъ явилась такая просвѣщенная услужливость и даже предупредительность, которыя въ совокупности были таковы, что съумѣли забаловать всякими льготами даже студентовъ и прислугу. Впрочемъ, академикъ обращался къ властямъ "по имянному Вя Величества указу отъ правительствующаго сената, и по силѣ даннаго изъ -сибирской губернской канцеляріи послушнаго указа"; отъ воеводскихъ канцелярій онъ просто "требовалъ" и особливо требовалъ, немедленно, въ "неукоснительномъ времени", "и что по нашимъ требованіямъ не отправлено, то для чего", и т. п. Гдѣ наталкивался онъ на медленность или неохоту властей, тамъ наводилъ страхъ обѣщаніемъ рапортовать сенату. Подписывалъ свои "промеморіи" не иначе какъ подъ титуломъ такого вида: "академіи наукъ профессоръ Герардъ Фридрихъ Миллеръ своимъ и своихъ товарищей именемъ". Затѣмъ слѣдовала собственноручная подпись по-латыни для вящшаго вразумленія. Тому же пріему обучилъ Миллеръ и студентовъ команды своей, которые при неудачахъ и личныхъ непріятностяхъ запугивали сельскія власти и воеводскую канцелярію уже двумя сразу рапортами: "высокоправительствующему сенату" и "господину капитану-командору Ивану Ивановичу Берингу", который, какъ извѣстно, былъ посланъ отыскать Америку, устье Амура и обозрѣть берега Ледовитаго моря отъ Оби до Чукотскаго носа. Къ нему-то, или лучше сказать, "для отысканія ближайшаго нуги къ Камчатскому морю" были отправлены Миллеромъ изъ четырехъ, состоявшихъ при экспедиціи, два геодезиста: Петръ Скобельцынъ и Василій Шатиловъ въ 1735 году изъ Аргунскихъ серебряныхъ заводовъ. Похожденія же ихъ любопытны именно въ томъ отношеніи, что мы узнаемъ, какъ совершались первыя путешествія въ Сибири, предпринимаемыя съ ученою цѣлію, и чего стоили они мѣстнымъ жителямъ. Мы знаемъ напр., что императрица Анна Ивановна, отправляя самого Беринга въ 1732 г., рѣшилась послать въ Камчатку лучше моремъ, "понеже малочисленное населеніе Сибири чрезвычайно отягощалось огромными и тяжелыми транспортами".

Мы уже видѣли, сколь внушительно была обусловлена эта "камчатская экспедиція", какою властію была облечена и какими богатыми средствами были обезпечены самыя изслѣдованія. Такихъ экспедицій въ послѣдующія времена уже никогда и никѣмъ не снаряжалось, и послѣднимъ изслѣдователямъ Сибири, обставленнымъ даже самыми лучшими условіями, приходится лишь изумляться и завидовать. Камчатская экспедиція была государственнымъ предпріятіемъ и снабжена денежными средствами на десять лѣтъ. Хотя въ этотъ долгій и благодарный періодъ времени экспедиціи и не удалось достигнуть Камчатки, тѣмъ не менѣе она объѣздила почти всю Сибирь и увѣнчалась описаніемъ пролива, раздѣляющаго Азію отъ Америки. Впрочемъ, проливъ этотъ извѣстенъ былъ еще почти за сто лѣтъ до того и "открытъ на утлыхъ кочахъ казакомъ Семейкой (Семеномъ) Дежневымъ съ товарищи". Сказаніе о страданіяхъ и странствіяхъ, со словъ самого Дежнева записанное полуграмотнымъ дьякомъ, цѣлое столѣтіе безвѣстно провалялось въ пыли Якутскаго острога, гдѣ и откопалъ его Миллеръ, однако обнародовалъ спустя долгое время по смерти Беринга. Въ то же время Миллеръ впервые составилъ "Описаніе сибирскаго царства" въ 2 томахъ, напечаталъ изслѣдованія о сношеніяхъ русскихъ съ Китаемъ, объ Амурѣ, и о торгахъ сибирскихъ. Тотъ же Мидоръ, болѣе всѣхъ нуждавшійся въ русскихъ сотрудникахъ и сидя въ заводахъ, умѣлъ обезпечивать ихъ на всю дорогу самымъ лучшимъ образомъ. За то, напр., студентъ Степанъ Крашенинниковъ составилъ ему такое превосходное описаніе Камчатки, что оно до нашихъ дней считается классическимъ, а изданіе, сдѣланное Миллеромъ, представляетъ теперь библіографическую рѣдкость.

Отправляя Скобельцына и Шатилова, Миллеръ имѣлъ возможность составить даже какъ-бы отдѣльную цѣлую экспедицію съ большимъ караваномъ и съ сильною подмогою людьми. Назначено было сопровождать ихъ 30 человѣкъ, въ числѣ которыхъ: служилые люди въ числѣ 20 человѣкъ и два бывальца изъ промышленныхъ людей для помощи при работахъ, толмачи для разговоровъ съ туземцами, нѣсколько тунгусовъ и вожи или бывалые промышленные люди, между которыми выискался одинъ такой (Пановъ), который похвастался господамъ профессорамъ, что имъ ближайшій путь знаетъ и на соболиныхъ промыслахъ бывалъ. Подъ багажъ, съѣстные и другіе запасы въ видѣ сухарей и соли, свинца, пороху и ружей, подъ инструменты и дорожную казну было заготовлено четыре лошади и 25 вьючныхъ быковъ, купленныхъ на казенныя деньги. Всѣ остальные проводники получили денежное и хлѣбное жалованье и должны были заручиться волами и лошадьми на свой счетъ. Геодезисты попробовали-было потребовать вмѣсто подводъ еще 25 быковъ, съ тѣмъ, чтобы впослѣдствіи, когда настанетъ нужда, употребить ихъ на кормъ кожамъ, тунгусамъ и служивымъ. На эти расходы, однако, Миллеръ не далъ своего согласія, отвѣтивъ на запросъ нерчинской воеводской канцеляріи, что больше быковъ изъ казны покупать не слѣдуетъ, также и служивымъ бычьихъ подводъ за собственные ихъ прогоны дать невозможно, такъ какъ въ тѣхъ мѣстахъ, черезъ которыя они пойдутъ, перемѣнныхъ подводъ и взять будетъ негдѣ. По разсказамъ-де бывалыхъ людей, когда промышленные люди ходятъ въ тѣ мѣста, то ходятъ они пѣшкомъ. Быковъ же. берутъ они только для своего пропитанія, да чтобы положить къ нимъ на спины по нѣскольку пудовъ сухарей.

О своихъ спутникахъ озаботился Миллеръ лично, побывавши въ Нерчинскѣ, чтобы удостовѣриться на мѣстѣ, все ли исполнено что надо и о чемъ онъ посылалъ промеморіи, и вернувшись назадъ въ Аргунскіе заводы просилъ воеводскую канцелярію: прислать ему имянной списокъ какъ проводниковъ и толмачей, такъ и служивыхъ и тунгусовъ. Желалъ знать цѣны, по какимъ пріобрѣтено отправленное съ геодезистами, и чего и по какой причинѣ не отпущено, а равно и о томъ, не было ли перемѣны въ прислугѣ, не отпущены ли иные по домамъ, и кто именно. О времени отправленія просилъ извѣстить особо съ тѣмъ солдатомъ тобольскаго полка, который былъ имъ отправленъ въ Нерчинскъ и нарочно жилъ здѣсь до отъѣзда геодезистовъ. Впрочемъ, этотъ солдатъ былъ обязанъ ѣхать съ отвѣтными извѣстіями уже прямо въ Удинскъ, вслѣдъ за профессорами, направлявшимися обратно въ Иркутскъ. Геодезистамъ было велѣно отправиться въ путь непремѣнно 1-го августа. Къ этому времени, нерчинская воеводская канцелярія изготовила для нихъ плоты, на которыхъ они должны были плыть по р. Нерчѣ въ Шилку, до Горбицы. Отсюда путь имъ лежалъ на сѣверо-востокъ, въ глубь необитаемыхъ мѣстъ, по которымъ они и потянулись цѣлымъ таборомъ людей, въ сопровожденіи цѣлаго стада навьюченнаго рогатаго скота. Получивши денежнаго жалованья на цѣлый годъ (1736) -- конные по 7 руб., а пѣшіе но 5-ти (сверхъ хлѣбнаго жалованья по 2 р. 67 к. на человѣка, невыданнаго I лишь тѣмъ, которые "шли съ пашни., т.-е. пахотнымъ крестьянамъ), проводники геодезистовъ купили на тѣ деньги по быку на человѣка (платили по 6 руб.). Сверхъ того, каждый взялъ еще своихъ по "небольшой скотинѣ" на два человѣка, и захватили собакъ, такъ какъ, по словамъ бывалыхъ, "на лошадяхъ только до половины дороги, или немного далѣе, да и то съ великимъ трупомъ ѣхать можно". А выпадутъ снѣга и "занадутъ скотскіе корма", такъ лошади затощаютъ и окажутся лишнимъ бременемъ, вмѣстѣ съ быками. Одни собаки съ нартами да лыжи только и могутъ выручить изъ дорожныхъ бѣдствій, придется "тянуться нартами, а мѣстами и временемъ -- тащить тѣ сани лямками за собою, и на своихъ плечахъ. Тунгусы (въ Горбинѣ) присоединились къ партіи на своихъ лошадяхъ,-- и обозъ сталъ многолюднымъ и длиннымъ, ожививъ людскимъ говоромъ глубокія и необитаемыя мѣста.

Плыли на плотахъ путники до Горбины, гдѣ съ двухъ сторонъ, одинъ противъ другаго, стояли два столба, обсыпанные грудами камней, для крѣпости и примѣтъ. Сюда, въ условное время, заѣзжали съ китайской стороны манджуры -- нойоны въ валяныхъ войлочныхъ шляпахъ съ загнутыми краями и съ цвѣтными стеклянными шариками на макушкахъ, на встрѣчу нашимъ казаками въ лисьихъ круглыхъ малахаяхъ, и въ нагольныхъ шубахъ, накинутыхъ на архалуки на лисьей же подкладкѣ. Встрѣчные здоровались. обмѣнивались черезъ толмачей ласковыми словами, на которыя китайцы не имѣютъ себѣ соперниковъ въ цѣломъ свѣтѣ; затѣмъ оба сосѣда угощались, взаимно и поочереди чествуя другъ друга -- чаще всего рисовой муйголой и хлѣбнымъ полугаромъ. Здѣсь была граница, установленная между двумя обширными государствами Нерчинскимъ трактатомъ въ 1689 году. Стало быть, 50 лѣтъ уже знали русскіе о томъ, что китайцы зорко и ревниво слѣдятъ за рубежами и высматриваютъ нарушенія международнаго права. Слѣдовало здѣсь совершать путь съ величайшею осторожностію, чтобы не попасть въ плѣнъ и не быть отвезенными въ тюрьму перваго манджурскаго города, а отсюда -- возвращенными въ желѣзныхъ оковахъ на первый пограничный караулъ. Таковъ былъ порядокъ выдачи перебѣжчиковъ, установленный тѣмъ же роковымъ и безславнымъ трактатомъ. Такъ понимали это не только геодезисты, но и проводники, обвинявшіе, между прочимъ, впослѣдствіи своихъ командировъ въ томъ, что они заставляли ихъ переходить на "богдайскую сторону" и "сами шли тѣми мѣстами по богдайской землѣ пять недѣль", и они, служилые, "шли за ними геодезистами и ножами по повелѣнію ихъ, а не собою".

На этой пограничной рѣкѣ путники сошли съ плотовъ и, навьючивъ быковъ своимъ скарбомъ, потянулись въ глубь лѣсовъ, на сѣверъ: геодезисты на казенныхъ лошадяхъ, а проводники и спутники пѣшими, установивъ очередь нести инструменты и тянуть землемѣрныя веревки, каждому: въ 20-тый день тащить инструменты и на десятый день, одновременно по-двое, волочить веревки. Шли потомъ "горами" (т.-е. берегомъ) рѣкъ: Горбицы, Урима, Желтуги и Черной, и по другимъ рѣчкамъ, которымъ имени не было. Съ Черной рѣчки перешли на рѣку Тугиръ, а съ нея на китайскую сторону, на рѣку Амазаръ -- притокъ Амура, и на амурскія покати (горные склоны), по которымъ и тянулись, придерживаясь рѣки Урки до тѣхъ мѣстъ, гдѣ пришлось перевалить черезъ водораздѣльныя высоты на ленскія покати, именно на рѣчку Гогалеву, на рѣку Нюгжу, и наконецъ на ея притокъ -- рѣчку Еловую. Шли такимъ образомъ отъ Нерчинска 9 недѣль и остановились здѣсь на Покровъ Богородицы, рѣшившись зимовать. Снѣга на ту пору выпали ранніе и великіе, "четвертей пять". Вслѣдствіе этого, выстроили зимовья, и занялись устройствомъ нартъ и лыжъ, чтобы при первой возможности отправиться въ Якутскій острогъ, по пути ясному и настолько охоженому и знакомому, что не требовалось даже и услугъ проводниковъ.

На всемъ пройденномъ пути геодезисты соблюдали величайшую осторожность, чтобы не быть замѣченными и не наткнуться на опасность. Для этого по ночамъ разставляли очередныхъ сторожей изъ служивыхъ людей. Одного изъ нихъ, задремавшаго на караулѣ ночью, геодезисты сочли необходимымъ "стегать батогами Какъ служилымъ, такъ и тунгусамъ розданы были на руки оружіе и пищали; каждому отдѣльно отпущены были свинецъ, по фунту, и порохъ, по полуфунту, "для дороги, а не для соболья промыслу". Когда въ зимовье Еловой случайно забрели двое оленныхъ орочонъ, геодезисты допытывались у нихъ о главной цѣли своего пути въ Камчатку,-- о вершинахъ рѣки Уды, впадающей въ Охотское море. Оба спрошенные про эту рѣку не знали и ничего не слыхали, и потому путникамъ нашимъ привелось весною повернуть на Якутскъ, избавившись отъ мучительнаго, совершенно безлюднаго пути, обѣщавшаго несомнѣнную голодную смерть, хотя онъ и былъ прямымъ и короткимъ. Орочоны пообѣщались придти снова черезъ девять ночей, на десятой день, но струсили" -- и не пришли. Сверхъ того, каждый изъ служилыхъ обязанъ былъ смотрѣть накрѣпко, за вьючнымъ быкомъ и отвѣчать на случай утратъ чего-либо изъ взятаго скарба, изъ свинца и пороху. Геодезисты, тѣмъ временемъ, во весь путь россійскую и богдайскую землю мѣряли". Вотъ все, что могли понять и видѣть ихъ неученые и неграмотные спутники. Видѣли они и разсказывали, что на Горбицѣ, по приказанію геодезистовъ, на нижней сторонѣ на Богдайской землѣ поставили маякъ: срубили срубъ деревянной и поверхъ наклали каменья и подписали на доскѣ невѣдомо что и ту доску врубили въ дерево Когда перешли съ Черной рѣки на Тугиръ, то между этими рѣками поставили второй маякъ, въ видѣ деревяннаго же сруба. Такой же, по счету третій, маякъ соорудили они на Амазарскихъ разсошинахъ (гдѣ по двѣ притоки, двѣ рѣчки, слипаясь вмѣстѣ, образуютъ острые углы), по безъ подписи и, стало быть, довольно, глубоко въ китайскихъ предѣлахъ. Эти маяки сохранились до настоящаго времени и замѣчательны тѣмъ, что послѣ современнаго намъ, четвертаго, занятія Амура генераломъ Муравьевымъ, они ввели въ соблазнъ сотрудниковъ его и породили ошибочныя толкованія. Маяки геодезистовъ приняты были за пограничные знаки, и отсылались упреки къ прошлымъ временамъ и прежнимъ людямъ за то, что они не умѣли пользоваться настоящими границами, и что-де китайцы принимали русскую границу въ болѣе широкихъ размѣрахъ и на устьѣ Амазара полагали крайній предѣлъ нашимъ владѣніямъ на востокѣ и Амурѣ. Сверхъ этихъ маяковъ, геодезисты, проходя но лѣсамъ рѣчныхъ волоковъ, рубили на деревьяхъ засѣки, и клали эти знаки такъ ясно, что они долгое время потомъ служили узелками на путеводной нити, и насѣчка до другой ближней указывала дорогу, какъ такой же маякъ, но болѣе дешеваго и простого вида. Обычай этотъ извѣстенъ всѣмъ звѣровщикамъ и практикуется всѣми лѣсными скитальцами, исходя изъ древнѣйшихъ временъ и достигая вчерашнихъ нашихъ, какъ особенно излюбленный бродягами съ мѣстъ поселенія и бѣглыми изъ сибирскихъ каторжныхъ тюремъ. Здѣсь, по старинной народной пословицѣ и въ самомъ дѣлѣ -- "передній заднему мостъ".

Чѣмъ дальше плыли, тѣмъ больше возростали своеволіе и раздражительность господъ геодезистовъ. На Горбицѣ они отняли у служивыхъ ихъ собственнаго покупного быка и сказали "будто на деньги, да только невѣдомо на какія". Еще взяли другого "добраго быка и отдали новому своему толмачу. На рѣчкѣ Желтугѣ взяли изъ-подъ вьюка, общаго всѣмъ служивымъ, третьяго быка "большого бѣлаго сильно и отдали безденежно своему вожу Съ вершинъ Черной рѣки сбѣжалъ изъ партіи и унесъ свои пожитки одинъ изъ тунгусовъ баягирскаго рода, ясашный.

На рѣкѣ Тугирѣ быкъ быка спихнулъ съ яра въ воду со вьюкомъ. На томъ быкѣ были навьючены пожитки геодезистовъ и между ними слѣдованная псалтырь московской мелкой печати, малая. Геодезисты, придравшись къ тому, что книга будто-бы подмокла, стали требовать у проводника, наблюдавшаго за быкомъ, пять рублей денегъ. Деньги они получили, и псалтырь себѣ не требовали. А за то, что быкъ упалъ въ воду, Ивана Молодого съ товарищами били плетью и пспроломали головы, хотя изъ пожитковъ ничего не потонуло, и книга Псалтырь вовсе не была измочена. Съ рѣки Амазара сбѣжали еще двое ясачныхъ тунгусовъ дулигарскаго рода, и бѣжали не безъ особеннаго повода. У тунгу1 совъ этихъ геодезисты брали лошадей и посылали на нихъ третьяго тунгуса звѣровать въ ихъ, геодезистовъ, пользу и прибыль. Одного коня они взяли себѣ вовсе, безъ денегъ и безъ спроса. Тунгусы по ночамъ и въ дожди и въ "слекити (слякоть) ставились на всю ночь на караулъ: вся лопать (носильное платье) у нихъ измокла и прогнила, свалилась съ плечъ и обнажила спины.

На Амазарѣ-рѣкѣ, въ разсошинахъ, разболѣлся служилый Чернецкій и не могъ идти дальше. Геодезисты бросили его при смерти, "и письма ему никакого не дали, невѣдомо для чего". Ни одинаковая участь и цѣли, ни общія страданія и невзгоды не разрушили той границы между пріѣзжими изъ Петербурга и туземцами изъ Нерчинска, которая установилась на первыхъ шагахъ по тому пути, гдѣ такъ дороги были и такъ много дѣлали товарищи изъ простыхъ людей, черные и темные палатные люди. Надъ больнымъ Чернецкимъ сжалились только они одни: Иванъ Молодой съ товарищами оставили ему изъ своихъ запасовъ 30 фунтовъ сухарей, да мяса съ полтора пуда и котелъ. Несчастный, конечно, погибъ. Геодезисты продолжали драться. Скобельцинъ билъ по щекамъ привезеннаго изъ Иркутска вожа Королева, также безвинно, невѣдомо за что, и стращалъ бить батожьемъ и бранилъ всячески... "И прежде того Королева въ Нерчинску и въ другія немногія времена били". Днями онъ ходилъ безъ караулу, а ночью во всю дорогу приставляли къ нему сторожей. Побитый на Амазарѣ, этотъ Королевъ также не вытерпѣлъ: воспользовавшись дневною свободою, на другой день послѣ побоевъ, онъ. подъ видомъ развѣдыванія пути, также убѣжалъ невѣдомо куда, "и въ лѣсахъ пропалъ безвѣстно и сыскать его не могли". Вмѣсто Королева повелъ путниковъ новый провожатый, но и тотъ, когда шли Уркой рѣкой, подговаривалъ товарищей бѣжать, но тѣ не только не согласились, но даже сказали о томъ геодезистамъ: эти, однако тому доносу не повѣрили.

Неугомонились строптивые и злопамятные люди и послѣ того, какъ раздражающія путевыя невзгоды и лишенія утратили всю силу вліянія на душу и сердце. Не перестали они злоупотреблять властью, самовольничать безъ удержу и острастки, и конечно снова ни во что цѣнили послуги и готовную помощь и въ то уже время, когда въ укромномъ зимовьѣ, обязательно должно было посѣтить ихъ то душевное спокойствіе, которое не медлитъ являться на усладу по окончаніи тяжелыхъ трудовъ. Старыя неудачи легко забываются, пережитое горе и побѣжденное зло даже услаждаютъ воспоминанія. Въ виду мирныхъ картинъ добраго настоящаго тускнѣютъ, окрашиваясь въ розовый цвѣтъ, черныя и сѣрыя картины заднихъ плановъ, и новыя впереди не только не возникаютъ въ представленіи, но и думы о нихъ не приходятъ на умъ. Зима; въ зимовьяхъ и въ одинаковой обстановкѣ снова уровняла всѣхъ. Жить бы дружною согласною жизнью, какъ учить всякая артель, которая одна только и выручаетъ въ подобныхъ опасныхъ случаяхъ жизни, однако недоброжелатели не позволили 13-ти спутникамъ построить себѣ зимовье общими силами всѣхъ наличныхъ работниковъ: всѣмъ было запрещено помогать. Построили себѣ отверженцы зимовье своими силами. Мало того: не дрогнула рука отнять у нихъ еще 5 быковъ, купленныхъ артелью, оставивъ ей только 10. Наконецъ, прислали въ артель такой неожиданный и безбожный приказъ:

-- Опростайте мы зимовье свое, и подите, куда хотите: это-де зимовье надо господамъ на баню.

Тогда эта артель выбрала отъ себя уполномоченнаго Ивана Молодого, который ходилъ къ господамъ и имъ объяснялъ, что выдѣленнымъ мясомъ имъ всю зиму не пропитаться, и просилъ помощи.

-- Или отпустите домой и дайте отпускное письмо.

Уполномоченному отвѣчали:

-- Хоша подите или пропадите, а мы вамъ харчу и мяса не дадимъ, и жить не позволяемъ, и пашпортовъ не напишемъ.

Затѣмъ вскорѣ явились къ нимъ въ зимовье посланные отъ господь отобрать свинецъ и порохъ, выданные рабочимъ въ исключительное пользованіе и но условію.

-- Вы-де пойдете въ домы свои и порохомъ дѣлать намъ нечего. Оставалось несчастнымъ одно: именно поскорѣе отправиться домой. Захвативъ съ собою, что осталось мяса и припасовъ, они шли до Нерчинска семь недѣль. И, идучи по лѣсамъ, всѣ припасы потребили, такъ что до жилья семь дней "шли голодомъ". Придя въ Нерчинскъ, явились сами по начальству и дали показанія на допросѣ въ самую сущую правду". Въ этомъ слались и на тѣхъ шестерыхъ товарищей, которые остались съ геодезистами въ зимовьѣ, и на всѣхъ тунгусовъ:

-- Никакой пакости не учинили. По ихъ наряду всякія службы служили безъ ослушанія и противности никакой не дѣлали. Велятъ брести черезъ какую-нибудь рѣчку, пытая бродъ, въ обуви и одеждѣ, и не дадутъ времени разуться.-- и они бродили, такъ что вся зимняя лопать пригнила. Не велѣли по лѣсамъ ѣсть ягоды, и они и въ этомъ не прекословили. Тоже самое подтвердили и тунгусы на допросѣ (въ февралѣ) въ той же нерчинской воеводской канцеляріи: отбою никакого и противности отъ служивыхъ людей не видали: При разборѣ оружья служилые, геодезистамъ непослушанія никакого не. чинили Не знаютъ только, отчего они въ своихъ зимовьяхъ стали жить порознь, и отпрашивался ли Иванъ Молодой съ товарищами, и ихъ отпустили, того они не слыхали, потому что жили въ особливомъ станѣ, а русскаго языка и разговора не знаютъ". Видѣли однако, что когда двинулись служилые люди въ обратный путь, геодезисты смотрѣли равнодушно, не уговаривали и не унимали. Дѣло происходило среди бѣлаго дня.

Оставшись зимовать на рѣчкѣ Еловой съ тѣмъ, чтобы весною сплыть въ Якутскъ по рѣкѣ Нюгжѣ -- притоку Алдана, впадающаго сѣвернѣе Якутска въ Лену, геодезисты очутились въ невеселрмъ положеніи. Быки отъ дальняго перегона и безкормицы исхудали, обезсилѣли, идти не могли,-- и пристали. Покупленныя казенныя лошади частію поколѣли въ дорогѣ, частію исхудали такъ, что, приди на зимовье, въ тотъ-же день геодезисты принуждены были ихъ приколоть. На другой день они сдѣлали распоряженіе: служилымъ бить казенныхъ быковъ, для корма, всѣхъ безъ остатка, что и было исполнено. Служилые поспѣшили построить себѣ отдѣльное отъ господь зимовье, сладивши двѣ артели: одну изъ 13 человѣкъ, другую въ 6 человѣкъ. Тунгусы поставили себѣ юрты также особо и въ нѣкоторомъ отдаленіи, чтобы облегчить себѣ наибольшую возможность звѣровать. Первая артель (изъ 13 человѣкъ) прожила на мѣстѣ только 5 недѣль, а затѣмъ "ушла самовольно на соболиные промысла за границу на малый Ильдеканъ, какъ жаловались геодезисты нерчинской воеводской канцеляріи въ промеморіи, писанной 15 декабря 1735 г. и отправленной съ тремя тунгусами. "Оные бѣглецы много въ пути намъ противности показали, жаловались геодезисты и прибавляли для пущаго внушеніи, и стращали: "о семъ обстоятельно отъ насъ господамъ профессорамъ репортовано, и о томъ будутъ господа профессора въ правительствующій сенатъ репортовать, что отъ такихъ бѣглецовъ учинилась въ длиннѣйшемъ пути остановка великая и въ казнѣ Ея Императорскаго Величества трата".

-- Велѣли имъ быковъ бить на кормъ,-- писали геодезисты,-- а они государевыхъ быковъ не бьютъ.

-- Пришелъ толмачъ Иванъ Молодой и говорилъ, что служилые и нартъ не потянутъ. "И пришли собравшись и самовольно ружье свое изъ-подъ часовъ взяли, и ослушны быть стали и на карауль толмачь Молодой служивыхъ наряжалъ и они не пошли, въ чемъ и подписался своеручно оный толмачъ".

А какъ явились они ослушны,-- и стали тогда промышлять соболей. Одного соболя упромышляли, и стали говорить:-- мы-де соболя упромысляли рублевъ въ 10 или 15".,

-- Приходилъ Михайло Щедринъ и объявилъ, что служивые звали его съ собою домой. Посылали мы по служивыхъ, чтобъ къ намъ пришли и принесли порохъ и свинецъ, который имъ данъ въ Нерчинскѣ, и оные служивые къ намъ не пошли, и порохъ и свинецъ намъ не отдали".

Просить геодезисты нерчинскую канцелярію "соблаговолить такихъ бѣглецовъ сыскать и содержать подъ карауломъ до присланія ея величества указа изъ иркутской провинціальной канцеляріи, а порохъ и свинецъ съ означенныхъ бѣглецовъ доправить, и обо всемъ послать репортъ профессорамъ въ неукоснительномъ времени. А ежели попутчика въ Иркутскѣ неимѣется, то послать съ нарочнымъ, чтобъ господъ профессоровъ застать въ Иркутцку".

Нерчинская канцелярія поспѣшила вернувшихся бѣглецовъ допросить, и всѣ 13 согласно на томъ допросѣ показали:

Еще въ Нерчинскѣ геодезисты опредѣленнаго къ нимъ толмача Тимофея Мирсанова били батогами на смерть, такъ что онъ за тѣмъ увѣчьемъ и въ путь идти не могъ. Его принуждены были оставить въ Нерчинскѣ, а вмѣсто него, толмачемъ взяли другаго. Да еще били батогами Ивана Молодаго (несмотря на то, что въ показаніяхъ своихъ онъ записанъ "отставнымъ дворяниномъ"), да Антона Полякова, да промышленнаго человѣка Василя Худякова безвинно же.

Когда садились въ Нерчинскѣ на плоты, то одинъ казенный быкъ "сдурѣлъ". Его не могли поймать, а потому геодезисты велѣли этого быка застрѣлить, а мясо отдали всѣмъ служивымъ и вожамъ. Потомъ, когда уже выплыли изъ Нерчи въ Шилку, стали требовать за быка со всѣхъ, кто его ѣлъ, семь рублей денегъ. "А намъ -- простодушно показываютъ обвиняемые -- за неимѣніемъ денегъ на пустомъ мѣстѣ дать было нечего".

Геодезисты озлобились на отказъ и стращали, говоря:

-- Какъ далѣе въ путь пойдете, и будете купить у насъ пудъ мяса по рублю.

Угрозу эту повторили и въ другой разъ. Передавали то же самое и монастырскому вкладчику, который плылъ съ ними. Для подкрѣпленія угрозы тогда же сдѣлали деревянный безмѣнъ, въ вещественное доказательство намѣренія:

Приплыли они въ деревню Судакову. Здѣсь у Григорья Судакова стали геодезисты просить собакъ: Судаковъ далъ собаку геодезисту Петру Скобельцыну, а товарищу его Василью Шатилову отказалъ. Шатиловъ въ отмостку не далъ Судакову времени собраться въ дорогу и велѣлъ немедленно плыть съ собой. Григорій, вмѣсто себя, поставилъ въ гребцы брата своего Луку, а самъ остался на короткое время дома забрать запасу. Въ тотъ же день онъ и настигъ путешественниковъ, но за то, что не далъ наказать себя безъ обѣда, былъ битъ батогами "безъ милости на смерть". Этотъ Судаковъ затѣмъ во всю дорогу подвергался особымъ преслѣдованіямъ со стороны геодезистовъ: когда вышли наводораздѣлъ Амура и Лены, у него отняли пищаль и натруску, заставили не въ очередь носить инструменты и тянуть мѣрныя веревки. Онъ сталъ просить милости, о возстановленіи очередей, геодезисты велѣли его схватить и стращали: "застегаемъ тебя батожьемъ въ смерть Григ. Судаковъ острасткѣ повѣрилъ и убѣжалъ въ лѣсъ. Бѣгали за нимъ въ погоню, но схватить не могли. Такъ онъ и пропалъ безвѣстно. Ни пищалей, ни припасовъ онъ съ собой не захватилъ: только и была съ нимъ одна тупица да ножъ, а пожитки свои всѣ оставилъ на рукахъ у начальства, вмѣстѣ съ двумя собачьими алыками, т.-е. лямками изъ оленьихъ ремней для подпояски собакъ поперекъ живота, во время ѣзды на нихъ. Порохъ и свинецъ Судакова геодезисты также взяли себѣ. "Наказали геодезисты отказомъ въ провизіи еще другаго спутника, служилаго Плотникова, за то, что у него въ пути потерялся, вьючный быкъ со скарбомъ, харчемъ, платьемъ, порохомъ и свинцомъ, и сыскать его въ лѣсу не могли. Случайному несчастью не помогли господа, выручили товарищи тѣмъ, что дѣлились съ нимъ припасами. Геодезисты били его палкой и стращали отказомъ въ дачѣ казеннаго мяса, "стращали по многія времена, и оной Плотниковъ отъ такихъ угрозовъ, и бою, и голоду, тайно бѣжалъ невѣдомо куда и пропалъ безвѣстно". Спрошенные тунгусы подтвердили то же: Плотниковъ въ пути питался около своей братьи и они, геодезисты, казеннаго корму ему не давали, и отъ того онъ и бѣжалъ".

Всѣ остальныя показанія служилыхъ тунгусы подтвердили съ одинаковыми подробностями въ поразительное согласіе. Съ простотою первобытной и неиспорченной совѣсти и съ искренною готовностію поклялись честные люди въ томъ, что откровенно разсказали, и боясь своихъ злыхъ и вѣчно мстительныхъ многочисленныхъ боговъ, приложили къ написанному допросу злаки свои: луки со стрѣлами. Описалъ и вмѣсто толмачи, ихъ прошеніемъ, служилой Петръ Пушниковъ руку приложилъ.

С. В. Максимовъ.

"Восточное Обозрѣніе", No 25--27, 1882