Муратов Павел Павлович - Муратов П. П.: биографическая справка

МУРАТОВ Павел Павлович [19.2(3.3).* 1881, г. Бобров Воронеж. губ. -- 5.10.1950. поместье Уайт-черч-Хаус, графство Уотерфорд. Ирландия; похоронен там же], эссеист, прозаик, переводчик, публицист; искусствовед. Из потомств. дворян, род. в семье воен. врача. Дядя геолога Мих. Вл. Муратова (1908--82). Воспитывался в 1-м моек, кадет, корпусе, учился в Ин-те путей сообщения (1900--04) в Петербурге, по окончании вернулся в Москву и поступил в воен. службу -- канониром 3-й гренадер, арт. бригады (сент. 1904 -- дек. 1905; уволен прапорщиком запаса).

Нек-рое время разделял "нигилистич." настроения рев. студенчества, от к-рых отошел в рус.-япон. войну 1904--05 (ст. М. в "Возрождении", Париж, 1931, 11 марта); вместе с братом Владимиром (1868--1932). офицером Ген. штаба (впоследствии генерал, воен. историк; М. всю жизнь сохранит с ним близкие отношения), выступал в моск. газетах с оптимистич. очерками о воен. событиях (Ваганова, с. 155). В 1906 М. издал брошюру "Борьба за избирательные права в Англии" (М.). в к рой прослежена 700-летняя история становления англ. парламентаризма.

Во время своего первого заграничного путешествия в кон. 1905 -- нач. 1906 (вместе с женой, актрисой Евгенией Вл., урожд. Пагануцци, ок. 1884--1982) усиливается увлечение М. совр. зап. иск-вом, особенно Э. Мане и П. Сезанном ("Весы", 1906, No 12), посылал отчеты о заруб. худож. выставках: "Письмо из Лондона" (там же, 1906, No 7; см. также: 1907, No 1, 2). "Парижские весенние выставки" ("Зори", 1906, No 9/10, 11/14). По возвращении из-за границы, в 1906, поступил на службу в Румянцевскии музей, с 1910 -- пом. хранителя, позднее хранитель Отд. изящных искусств и классич. древностей (т. н. Худож. отдела) -- до июля 1914; недолгое время, июнь 1909 -- окт. 1910, был и пом. библиотекаря Моск. ун-та.

М. приобщается к лит.-худож. и театр. жизни Москвы, в круг его знакомств входят Б. К. Зайцев, ближайший и пост. друг М. (познакомились в 1903), Б. А. Грифцов (с ним М. поддерживал близкие отношения вплоть до эмиграции). В. Ф. Ходасевич (с 1906), Мунн, А. А. Койранский, В. И. Стражев; почти все сотрудничали в ж. "Перевал" (публ. в нем М.: 1907. No 6, 8/9, 10, и др.) и газ. "Лит.-худож. неделя" (1907; после выхода 4 номеров "погибла от безденежья"), где М. -- чл. редколлегии и автор "диалогов" (No 1, 2), содержащих в т. ч. отклик на "Балаганчик" А. А. Блока. Дружеские отношения устанавливаются с театр, художником и портретистом Н. П. Ульяновым (об истории их знакомства см.: РГБ, ф. 218, к. 1353, No 6, л. 19--23; в соавторстве с Грифцовым М. написал кн. "Н. П. Ульянов", М.--Л., 1925), общается также с режиссером и театр. критиком П. М. Ярцевым (см.: В. Э. Мейерхольд. Переписка. 1896--1939. М., 1976, ук.).

Начиная с 1906 М. много печатается как худож. критик в разд. журналах (преим. московских): "Весы". "Золотое руно", "Аполлон", "Старые годы". Диапазон его интересов расширяется, он откликается на новые работы совр. рус. художников, в т. ч. В. Э. Борисова-Мусатова, М. В. Нестерова, В. М. Васнецова, М. А. Врубеля [РМ, 1907, No 4 (там же, 1909, No 6 -- отклик на "Итал. впечатления" В. В. Розанова), "Моск. еженедельник", 1910. No 10. 15 (там же, 1909. No 47 -- ст. об и сеч. "Леонардо да Винчи" А. Л. Волынского)]; с ними, а также с творчеством В. А. Серова ("София", 1914, No 3), К. А. Коровина, К. А. Сомова, Ульянова, Н. П. Крымова, П. П. Кончаловского связывает М. расцвет рус. иск-ва: ".., недалеко то время, когда эти голы будут называться лучезарной эпохой русской живописи" ("О нашей худож. культуре" -- "Моск. еженедельник", 1906, No 38, с. 35). М. становится заметным худож. критиком, статьи к-рого объединяет его пафос антипозитивизма и антипровинциализма. "Эстет", знаток и ценитель иск-ва с привкусом иррационального ("душевным сдвигом"), М. вместе с тем выступает против апологии "декоративною иск-ва", "техничности" лабораторных поисков (в т. ч. импрессионистов) и установки на переоценку традиц. иск-ва.

М., принадлежавшему к "третьей волне" символистов, после мирискусников не было нужды бороться с "академизмом" или "идейной" живописью (он признавал "важность" и "серьезность" в "грубоватой" живописи передвижников); к тому же для М. становились видимыми издержки "нового иск-ва" и питаемою им совр. сознания, он констатирует "страшную внутреннюю пустоту совр. художества" "в эпоху стертых и скупых ... душ" -- "О высоком художестве" (ЗР, 1907, No 11/12. с. 76, 77). В этой к др. обобщающих статьях, посв. осмыслению путей совр. иск-ва в России ["О бережении прошлого" ("Моск. еженедельник", 1900, No 31). "Щукинская галерея. Очерк из истории новейшей живописи" (РМ, 1908, No 8; см. также его ст.: РМ, 1910, No 1), "Пейзаж в рус. живописи 1900--1910 гг." ("Аполлон", 1910, No 1)]. М. призывает к "живому ощущению" мира, "дыханию былой классичности" (ЗР, 1907, No 11/12, с. 78, 80), восстановлению "связи с заветами минувшего... Нить должна завязаться, и узлом ее будет Мане" (ИРЛИ, No 754, л. 6, 1906 г.).

Одну из задач совр. иск-ва М. видел в создании "нового пейзажа", к-рый невозможен без "мифа", без идущей от него "созерцательной глубины". Специфику совр. этапа рус. культуры он связывает со стремительным (1895--1905) усвоением лавины зап. влияний (от К. Коро до П. Гогена), породивших в России явление нового культ, ренессанса: "И уже только одно то, что рус. искусство смогло ... пережить" их "так стройно и легко, по-своему,... указывает, что держится оно на каком-то прочном основании" (ЗР, 1907, No 11/12, с. 83).

В 1908 М. впервые увидел Италию (где бывал еще 16 раз), ставшую его "духовной родиной". Восхищение живописью, зодчеством, итал. памятниками старины явилось гл, стимулом для создания объемного соч., "Образы Италии" [с посвящением В. К. Z. -- Б. Зайцеву и предисл. -- обзором итал. темы в рус. лит-ре; т. 1--2, М., 1911--12; 2-е изд., т. 1--2, М., 1912--13 -- с илл., в "безукоризненном" полиграфии, исполнении; полное изд. в 3 тт. (т. 3 написан к 1917) -- Б., 1924]. "Образами Италии" М. вошел в историю рус. культуры, они принесли ему прижизненное признание. По жанру это -- эссе (М. ориентируется на книга об Италии Стендаля и И. В. Гете, его спутников и собеседников, работы англ. знатоков итал. иск-ва У. Патера, Дж. Саймонлса. Вернон Ли: эрудиция, артистизм изложения, свобода оценок, движимая личным вкусом и пристрастиями, образцы "строгого" искусствоведч. анализа (микроисследовання, очерки различных стилей и образ итал. Ренессанса в целом) переплавлены в увлекательное повествование, воссоздающее "пейзаж" творч. и нар. жизни (Флоренция, Венеция 18 в., Неаполь и т. п.).

"Отдельные города и разные характеры живут в его книге в подчеркнуто индивидуальных образах ... великолепные оживленные картины дворцовой жизни феррарского герцога.... венецианский маскарад.... преступные страсти дома Медичи, вековая пустынность римской Кампаньи"(Б.А. Грифсюв -- РМ, 1912, No 3, с. 98). В многочисл. хвалебных откликах подчеркивалась (иногда с неодобрением: <А. Г. Горнфельд> -- РБ, 1912, No 5; П. Шаскольский -- ВЕ, 1912, No 10) избранная автором позиция сознат. эклектизма, к-рому доступно все -- и Высокое Возрождение, и барокко, и "начало конца Ренессанса", описанное М, с "мужественной объективностью" (Я. Тугендхольд -- СМ, 1911, No 4, с. 368, см. его же -- СМ, 1912, No 9). М. действительно уделяет пристальное внимание "упадочным" и эпигон. стилям (см., напр., т. I, 1993, с. 128--29), а также внеэстетич. факторам; творч. неудачам художников -- как симптоматичным знакам их невостребованности, их биографиям, личностям, мотивам "замышленного" и перипетиям его воплощения. Для него все это полноценно-значимые наряду с эстстич. ценностью полотен или фресок факты, определители движущих культуру смыслов и интенции. Др. отклики; П. П. Перцов -- НВ, 1911, 27 марта; А. Дерман -- "Заветы", 1912, No 4; М. Осоргин -- ПН, 1924. 4 нояб.; В. Зензинов -- "Дни", Б., 1924, 23 нояб.; Б. Каменский <Ю. И. Айхенвальд> -- "Руль", Б., 1924, 19 нояб.; М. Э. -- "Сегодня". Рига, 1924. 8 нояб.; характерна "лефовская" оценка Н. Н. Асеева, для к-рого автор -- "культурный ископатель". продолжающий традиции "рабского поклонения святыням веков" (Асеев H. H., Разгримированная красавица. М., 1928, с. 189; отрицат. рец. на эту кн. М. Горького -- "Известия", 1928. 11 сент.).

Значит. пласт "Образов..." составили лит. впечатления, обращенные как к итал. (комедия дель арте, Дж. Боккаччо, Данте, Дж. Казакова, К. Гоцци), так и к др. европ. источникам; Шодерло де Лакло, Ф. Р. Шатобриан, О. де Бальзак и др.

"Образы Италии" вместе с др. лучшими книгами "послесимволич." периода способствовали воспитанию "хорошего вкуса" в рус. об-ве (Г. В. Иванов -- ПН, 1927, 15 дек.; то же -- Иванов Г., Собр. соч., т. 3, М., 1994, с. 506), а также культурному сближению с Италией, паломничеству в нее не только ценителей, но и любителей из широких интеллигентских и разночинных кругов. В эмигрантском восприятии книга М. "явилась ... прощальным приветом той неповторимой нашей просвещенности и утонченности, по к-рой мы были настоящими европейцами" (архимандрит Кнприан -- "Возрождение", Париж, 1951, No 15, с. 152).

Осенью 1911 М, снова в Италии и Франции (по поручению Румянцев, музея) вместе со 2-й женой Ек. Серг. Урениус (ум. в 1965), переводчицей, б. женой Грифцова, в 1915 у них родился сын Гавриил. М. и Евг. Вл. Муратова расстались, видимо, вследствие ее романа с Ходасевичем (см.; Ходасевич; "Минувшее", в. 14, М.--СПб., 1993, с. 394; см. также ук.). За границей М. дружески общается с Зайцевым. Ульяновым, М. А. Осоргиным. Параллельно с работой над 3-м томом "Образов Италии" с увлечением готовит "Новеллы итал. Возрождения" (ч. 1--3, М., 1912--1913; два издания).

М. здесь -- переводчик, составитель и автор биогр. статей к каждому тому (вкл. "Цветочки св. Франциска Ассизского" -- под назв. "Фиоретти", новеллы Боккаччо, Ф. Саккетти, Джованни Флорентийца и др.; одобрит. рец.; A. Левинсон -- СМ, 1913, No 4; А. А. Измайлов -- РСл, 1913, 5 янв.; его же -- РСл, 1913, 11 мая; "Даже совершенного новичка книга вводит в густую и стильную атмосферу века"; др. отзывы -- см.; Ваганова, с. 218).

Впервые как переводчик М. выступит в 1908, переведя (с англ.) кн. новелл "Воображаемые портреты..." Патера (М.; 2-е доп. изд., с переработ. вступ. ст.; М., 1916), подготовил издание новелл почти неизвестного в России Ж. де Нерваля ("Сильвия.-- Октавия.-- Изида.--Аврелия", М., 1912), "Избр. рассказов" П. Мериме (М., 1913; 2-е изд., М., 1914); обе кн. вышли в переводе Е. Урениус, под ред. М. и с его биогр. эссе. Рецензент писал; "В этой книге (новеллах Нерваля) есть один роман" -- вступ. статья М., и отметил стремление автора усложнить "безумного" художника (Л. Кацман -- НЖДВ, 1912, No 11, с. 126). Эссе "Бекфорд, автор Ватека" (в кн.: Бекфорд У., Ватек. Араб. сказка, М., 1912; переизд. со ст. M.; M., 1992) посв. описанию необыкновенной судьбы англ, автора 18 в. -- его странностей, "жажды неведомого", "визионерских состоянии духа" и "одинокого бодрствования" (цит. по изд., 1992, с. 8, 20; одобрит. рец.; С. <А.> Ауслендер -- "Речь", 1912, 12 марта).

Интерес к экстравагантным биографиям писателей с болезненным изломом судьбы, видимо, по контрасту отвечал собств. душевной потребности М. Человек небольшого роста "с суровым умным лицом" (В. П. Рябушинский -- РМ. [Париж], 1950, 15 дек.), по видимости скромный, не выделяющийся по внешнему рисунку поведения ("тихий, почтеннейший и талантливый труженик по истории итал. ренессанса" -- Белый, III, 225), М. по своему внутр. облику представлял "смесь поэта, мечтателя и в фантазии -- авантюриста"; его "внутр. романтизм" никак не соотносился с его "реальностью" и "практичностью" (Зайцев, с. 161). Др. современник считал, что слова героя из романа М. "Эгерия"; "Я всегда думал, что многие из нас живут не своей жизнью" могут стать эпиграфом к восп. о нем (Бахрах, с. 38; цит. по изд. ром., 1922, с. 61).

В нач. 1910-х гг. М. получает признание как знаток рус. иконописи. Осенью 1911 И. Э. Грабарь предложил ему подготовить для "Истории рус. иск-ва" (серии под его ред.; 1909--16) том, посв. др.-рус. иконописи; "Рус. живопись до сер. XVэ в." (т. 6, М., 1914; в. 18--21, т. е. 4 из 5 вышедших выпусков написаны М.). В 1912 -- нач, 1913 М. участвует в собирании, расчистке и оценке икон, вместе с изв. художником и коллекционером И. С. Остроумовым, искусствоведами Н. М. Щекотовым (в будущем дир. Ист. музея), А. И. Анисимович и др., путешествует по России, посещает Кирилло-Белозерский и Ферапонтов монастыри. Видимо, этим новым увлечением и неприятием коллекционирования "копий" можно объяснить более чем сдержанное отношение М. к созданному И. В. Цветаевым Музею изящных искусств ("Музей изящных искусств в Москве" -- "Аполлон", 1912, No 9). М. был чл. К-та выставки др.-рус. иск-ва в Москве, состоявшейся в февр, 1913 и ставшей для рос. образов, публики открытием рус. иконы как явления высокого иск-ва (до того по отношению к иконе бытовал нст.-археологич. подход). В ст. "Эпохи др.-рус. иконописи" ("Старые годы", 1913, pis 4) M. писал; "Внезапно перед нами открылась огромная новая область иск-ва ... Странно подумать, что еще никто на Западе не видел этих сильных и нежных красок, этих искусных линий и одухотворенных ликов. Россия вдруг оказалась обладательницей какого-то чудесного худож. клада" (с. 31).

Открытие рус. иконописи позволяет, по М., говорить о своего рода рус. Возрождении; "Возраст России" ("София", 1914, No 1).

В 1913 М. начинает издание собств. журнала "София", посв. вопросам "иск-ва и лит-ры"; выходил в 1914 (No 1--6; печатался в Ярославле, прекращен в связи с мобилизацией M. в нач. 1-й мировой войны). Издателем ж-ла был К. Ф. Некрасов (племянник Н. А. Некрасова), с к-рым М, сблизился с 1911, в его книгоиздательстве вышли почти все переводы М. (подробнее см.; Ваганова). Прекрасно иллюстрированный, журнал по замыслу должен быт составить конкуренцию издаваемому С. К. Маковским в Петербурге (1914) ж. "Рус. икона", к к-рому М. и его моек, окружение относились с ревнивым вниманием (неприязн. оценка М.; "внешняя пышность при внутр. бледности" -- "София", No 4, с. 95), хотя изредка и печатались в нем; ст. М. "Ближайшие задачи в *еле изучения иконописи" (No 1).

"София" была первым дорев. изданием, пытающимся осмыслить истоки и "черты самобытности" рус. культуры "на фоне зап. творчества" и в контексте мирового иск-ва (отд. попытки предпринимались в ж-лах и соч. Маковского) -- при особом внимании к древнерус. иконописи, лит-ре, архитектуре, "рели г. истории"; устанавливались культурные аналогии; древнерус. повесть и средневек. иск-во и поэзия в лат, странах ("Возраст России", с. 4), Новгород -- "Равенна России" (No 3, с. 14 -- ст. Анисимова), "рыцарственная Русь XV--XVI в." (ст. М. "Два открытия" -- No 2, с. 13).

В каждом номере М. печатал редакционные (без подписи) статьи -- небольшие, но концептуально-содержательные, в т. ч. "Переоценки" (No 5), а также статьи под своим именем или подписанные криптонимами П. М., П., Пт (от дет. прозвища Патя, как называли его в лит.-худож. среде). Среди участников "Софии" (в т. ч. иностр.) -- Щекотов, Грифцов, Ходасевич, A. Ф. Диесперов. Б. Бернсон, а также привлеченные М., литераторы и философы М. О. Гершензон, Л. П. Гроссман, Н. А. Бердяев, Г. Зиммель и др. (оценки значения ж-ла см.; "Речь", 1914, 26 нояб.; Н. И. Пунин -- СсвЗ, 1914, No 1, 12).

В июле 1914 как арт. офицер М. призван на фронт (в 5-ю тяжелую арт. бригалу), принимал участие в боях под Туробином, Ивангородом и др., на Кавк. фронте. Награжден орденами св. Анны 4-й ст. с надписью "За храбрость" (янв. 1915), св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (апр. 1915), произведен в подпоручики (с 1917 -- поручик). Весной 1915 с австр. фронта переведен, посте болезни, в Севастополь в артиллерию крепости, комендантом к-рой был его брат; с апр. 1917 до февр. 1918 -- пом. начальника воздушной борьбы (РГВИА). Воен. опыт дал М. темы очерков "Севастополь", "Простое чудо" ["Наша родина", 1918, 16(3) мая; "Родина", 19(6) мая], "Странный случай" ("Возрождение", 1931. 23 июля, 1 авг.; см. там же -- 1929, 17, 18, 31 окт.), а действия рус, армии, в т. ч. успешные, стали в 1930-е гг. предметом его спец. исследования, прерванного 2-й мировой войной.

В марте 1918 М. возвратился в Москву. В порев. Москве выступил в еще одной, новой роли прозаика; издал первый опыт ориг. прозы -- рассказ "Корнуол" ("Сев. сияние", 1909, No 5), сб-кт рассказов "Герои и героини" (М., 1918; посв. жене -- "То Sweet Katherine"; 2-е изд., M., 1922; переизд.; Б., 1922; с доп. -- Париж, 1929), "Магические рассказы" (М., 1922, переизд., доп. и исправл.; Париж, 1928).

Рассказы М. выполнены в откровенно условной манере, с подчеркнуто ненастоящими героями, хотя и наделенными именами реальных ист. персонажей (Казанова, Кекко Руска, Морали), лишенными как реального, так и психологич. правдоподобия, -- это "одушевленные синтетич. облики настроений определ. эпох" {А. Бахрах -- "Дни", 1923, 17 июня). Действие отнесено в далекие экзотич. эпохи; античность, Рим, Венеция, Эльдорадо и т. п. (рецензенты отмечали влияние А. де Ренье и Патера, сопоставляли рассказы с малоудачными стилизациями Ауслендера, B. Я. Ирецкого). Но проза М. -- особая стилизованная проза, она принципиально безадресна, не обращена ни к какой эпохе и исключает любой конкретный ист. прототип (при том. что М. подробно выписывает разл. реалии и аксессуары; террасы, кофейни, карнавалы, изысканное убранство интерьера и женских одежд); миры, в к-рых действуют его герои -- загадочные и таинств. фантомы, с никогда не бывшими картинами "иной жизни".

Отклики на обе книги были разноречивы и скорее неблагоприятны; "анемичность" рассказов М. отмели M. A. Кузмин ("Жизнь иск-ва", 1918, 6 нояб.), возложивший вину отчасти на "образчик", А. Ренье. Необычность прозы М. в спектре лит, стилей начала века отметили Бахрах (ук. рец.) и Ходасевич, связывая ее со следованием чуждой рус. лит-ре традиции новеллистики, прежде всего итальянской; у М. она вылилась в "суховатую сжатость -- повествования, почти без диалога, без психологизмов", где показаны "лишь события -- узоры и сплетения драм. положений, порою довольно резких и сложных, порою едва намеченных" (рец. Ходасевича на "Магические рассказы" -- "Возрождение", 1928. 15 марта). Ходасевич попытался объяснить и природу этой творч. неудачи; "И вот, на фоне несовременного построения, на фоне нерусского стиля, нерусского пейзажа и нерусского города -- из рассказов Муратова глядит на нас лицо автора, глубоко взволнованного, прежде всего, европ. современностью и смотрящего на нее так, как может смотреть именно русский, в двойственном сознании глубокой связи и глубокой отличности" (там же).

Претензии к М. др. критиков были более одномерны (см.; Н. О. Лернер -- "Жизнь иск-ва", 1919, 8 мая; И. <А.> Аксенов -- ПиР, 1923, No 2); "Муратов эстет неисправимый, правоверный.... трогательно старомодный, один из "последних могикан"" [А. Н-ский -- "Накануне", лит. прил., Б., 1923. 14 янв.; там же (1924. 17 февр.) негативная рец. Г. Д. В<ену>са]; см. также рец.; Димми <Дм. Четвериков> -- "Лит. еженедельник", 1923, No 1.

Написанный в той же манере ром. "Эгерня" (Б.--П.--М.,1922) внутренне более выстроен (хотя и сохраняет мозаичность повествования), философичен; герой романа, ученик художника Дж. Пиранези Орсоло Вендоло (рассказ ведется от его имени; в ром. по б. ч. описывается жизнь итал. аристократии последней трети 18 в.), не только рассказывает о перипетиях роковой любви, но размышляет о роли и власти художника, этого "зодчего мира" (как назовет его в др. месте М.), несовместимости любви и внутр. свободы, о магичности жизни и, наконец, о "недоступном человеку счастье -- жить, произрастать и уничтожаться в безболезненной и безвестной метаморфозе вселенной" (изд. 1922, с. 98).

Критика приняла роман благосклонно; Осоргин признал в М. "крупного беллетриста", а "не только искусного стилизатора" ("Дни", 1923, 21 янв.); Зайцев, несмотря на эскизность характеров, отмечал; "... все же некая терпкая и пронзающая местами поэзия сочится из этой книга" (Зайцев, с. 162). По мнению М. А. Алданова, М., подражающий в "сухости" и пренебрежении психологизмом "Капитанской дочке" А. С. Пушкина (единственного из рус. влияний М.). владеет своим методом "чрезвычайно искусно... движением создаст жизнь" (СЗ, 1923, No 15, с. 405; см. также др. отзывы; М. Л. Слоним -- "Воля России", Прага, 1923, No 5, с. 60; В. М. Зензинов -- "Дни", 1922, 31 дек.; др. отклики -- см.: Алексеев).

Появление М. в "образе" прозаика побудило Алданова к размышлению об "ускользающем" "синтезе" его "тонкого лит.-филос. облика... Людям, занимавшимся математикой, известно, как раздражающе влекут к себе иррациональные функции, которые не удастся интегрировать ... Сходное чувство возбуждает во мне талантливое, не интегрируемое творчество" М. (СЗ, 1923, No 15, с. 403--404). Отсутствие единого "ключа" к разнородному наследию М. обусловлено не столько разнообразием точек творч. приложения, сколько "отдельностью", изв. изолированностью решаемой в каждой избираемой им сфере задач, не преодолеваемых целостностью самовыражения.

Символист по общекульт. ориентации (свой символизм, "не декадентский, а вечный" "он носил как атмосферу, как ауру" -- Берберова, с. 202), он не совпадал с ним творчески. В отличие от символистов, действенность незыблемых высших ценностей для М.-прозаика сомнительна, жизнь хрупка, мгновенна и трагически фрагментарна, оттого у него -- не находящая исхода фабула и "отравленный мечтой" герой, вместе с автором разделяющий "некую наследственность страдания, проходящую по всем эпохам христианства" (черта, справедливо отмеченная в панегирич. ст. А. Ветлугиным, -- "Новая рус. книга", Б., 1922, No 4, с. 11).

М., видимо, относил себя к романтикам; в ст. "Наследие романтизма" ("София", 1914, No 6) он сближает романтизм с совр. т. н. эстетизмом, поскольку тот "сохраняет уверенность в непреложных идеях" и непосредственно связывает иск-во с религией (с. 5). Признавая религ. подоснову иск-ва, сам не отличавшийся особенной религиозностью. М. писал Грифиову в 1912; "Ты пишешь, например, об уклоне к христианству ... Я сейчас могу сказать твердо, что такой уклон во мне если ... Мне кажется, есть какая-то естественная религия, без которой просто даже и жить невозможно. И в христианстве ее очень много" (цит. по: Рицци, 1994, с. 102).

В Москве в 1918--22 М. занимает ряд "экспертных" постов при Наркомпросе; чл. президиума Коллегии (Отдела) по делам музеев и охране памятников иск-ва и старины (до нач. 1919; возглавлялась женой Л. Д. Троцкого), участвует в национализации частных коллекций (в т. ч. Остроухова), способствует выдаче владельцам охранных грамот, приобретает ценные экспонаты для моск. музеев. В нач. 1920 -- пред. Моск. ин-та ист.-худож. изысканий и музееведения, в 1921 --один из руководителей Ин-та искусствознания и археологии. Вместе с Грабарём проводит реставрац. работы в храмах Москвы и Новгорода. Печатается в ж. "Москва", "Среди коллекционеров", "Народоправство", газ. "Наша родина" и др.

В 1918 М. -- один из устроителей (с Ходасевичем, Осоргиным и др.) Книжной Лавки писателей, где писатели, чтобы выжить в пору разрухи, сами продавали книги. При ближайшем содействии М. в апр. 1918 создано об-во "Studio Italiano" (здесь читали лекции Зайцев, Грифцов, Осоргин, Хуссид, театровед А. К. Дживилегов; весной 1921 состоялось последнее публич. выступление А. А. Блока), бывшее "в самые тяжелые и страшные годы" вместе с Лавкой писателей последней из "вольностей российских" ("Вспоминая о Блоке", "Возрождение", 1927, 8 сент.; перепеч., как и мемуарный очерк "Коллегия", в "Сов. России", 1990, 25 февр.). В 1921 вместе с Зайцевым М. находился несколько дней поя арестом -- как чл. К-та помощи голодающим.

Относясь к Окт. рев-ции как к "варварству", М., однако, долго колебался, прежде чем решиться на эмиграцию; остался в Берлине, куда приехал по командировке в 1922. до кон, 1924 возобновлял сов. паспорт, надеясь вернуться в Россию. В Берлине (1922 -- осень 1923) увлекся Н. Н. Берберовой, посвятил ей рассказ "Шехерезада" (СЗ, 1924, No 20; Берберова поев. М, стих. "Перед разлукой горестной и трудной" -- там же). По приглашению итал. слависта Э. Ло Гатто с кон, 1923 переселился в Рим (см. его благожелат. восп. о М.; "Мои встречи с Россией", М., 1992, с. 38--40).

В 1920-е гг. открывается еще одна грань дарования М.; в "Совр. записках" он публикует ряд культурно-ист. эссе; "Сенченто" (1923, No 15), "Анти-искусство" (1924, No 19), "Искусство и народ" (1924, No 22), "Кинематограф" (1925, No 26); к ним примыкает эссе "Предвидения" (сб. "Шиповник" под ред. Ф. А. Степуна, в. I, М., 1922). В них М. формулирует содержание и причины кризиса совр. иск-ва -- времени пост-Европы (определение М.), сменившего с нач. 20 в. эпоху "Европы", "европ. культуры", длившуюся с 17 в. по кон, 19 в., от Караваджо до Сезанна. М. рассматривает эту проблему в социокультурном и культурно-психол. контексте европ. мироощущения, следствиями изменения к-рого явились; "оскудение" средних и высших слоев об-ва, "понижение в них обшей жизненной энергии" ("Иск-во и народ", с. 378; здесь и далее цит. по изд. 1990). отчуждающий человека "индустриализм", сопровождающийся динамизацией и технизацией стиля жизни, апология точных наук, наступление эпохи "анти-искусства".

По существу, М. определяет смену ценностных парадигм в иск-ве 20 в.; коней эллинистич. -- в широком смысле -- цикла истории, антропоморфизма как основы мировосприятия, изоляция иск-ва, изгнание из него предмета, "пейзажа" (естеств. "природности") и мифа -- генерализирующего фактора "органич." европ. культуры (о невозможности отслоить миф от реальности М. писал еще в ст. "Визант. мифотворчество" -- "София", 1914, No 2, с. 4). перераспределение в др, сферы связанных с иск-вом "энергий". В своей "социально-эстетич. философии", дав "блестящий анализ нового иск-ва ... без шор формального метода на глазах" (М. О. Цетлин -- "Дни". Париж, 1926, 24 янв.), он устанавливает "небывалое" в истории свойство совр. цивилизации ("благоустроенных", "процветающих" стран); "возможность превосходно жить без своего иск-ва. без своей поэзии, без своего Бога, без своего ист. и нац. пафоса" ("Предвидения", с. 103; см. также "Анти искусство", с. 261, 276).

Заимствовав у О. Шпенглера исходную идею "органич." культуры. М. ее развил и иначе интерпретировал. "Органическим" он считает все, что произошло "натурально и необходимо" ("Иск-во и народ", с. 384), поэтому органичны пейзаж города, итал. Ренессанс и Париж, художник 19 в., рус. интеллигент и моряк, но не "дачник" и "человек толпы" или человек "культа англо-амер. обычаев" (там же).

В отличие от апокалиптич. тонов исследователей кризиса иск-ва ("гибели иск-ва"), ставших общим местом после работ Бердяева 1918-- 1920-х гг. (с ним, а также с философами Б. П. Вышеславцевым и Степуном М. был знаком по эмиграции). М. рассматривает "анти-искусство", оттеснившее высокое иск-во на периферию, прежде всего кино ("Кинематограф"), "роман на прилавке" не как "плохое", испорченное иск-во, а как не-искусство, вид рекреации, досуга, не имеющее с иск-вом никаких "соответствии".

Черты "анти-искусства" несет в себе и совр. нар. творчество. В этом смысле М., с интересом и надеждой смотрит на культурный опыт Сов. России, просвещение там "народного человека" не через театр В. Э. Мейерхольда и А. Я. Таирова, а, "как в средневековье", через книгу М. приветствует интенсивное и "без разбору" приобщение к чтению. Италию, Лат. Америку и особенно Россию, в меньшей степени затронутых техницизиров. динамизмом (иск-во статично, анти-искусство динамично). М. считает наиб. благоприятными для творчества "народною человека".

Культурологич. эссе М., не обладавшие четким понятийным аппаратом, перекликались с фундаментальными иссл. по культуре А. Ф. Лосева, X. Ортеги-и-Гассета, В. В. Вейлле, Г. П. Федотова. Изучение иск-ва с т. зр. "света и тона" -- "живопись валёра" в иск-ве Европы и отказ от тональной живописи в пост-Европе -- типологически сходно с подходом, разработанным в 1950--60-е гг. в трудах изв. искусствоведа Г. Зедльмайра (см. об этом; Рицци, 1994, с. 96--97. 100--101).

И тем не менее будущее иск-ва не представляется М. фатальным; в числе оптимистич. указании он видел неистребимую "тоску по смыслу" и новому мифотворчеству, продолжение существования традиции иск-ва Европы; "Умирают не люди, но боги и герои старой Европы" ("Предвидения", с. 107). Преодоление энтропийных процессов М. связывает и с "оздоровляющей мыслью" о вреде науки (над к-рой человек утратил контроль), "самоограничением", а также с "острой человечностью", "эмоциональностью" иск-ва; их притупление чревато возникновением "как бы новой эмоциональной расы" ("Иск-во и народ", с. 390. 386). "Искусство прозы" (СЗ, 1926, No 29) -- единств, собственно "литературное" (из культурологич.) эссе М., посв. преим. кризисному состоянию европ. прозы (в отличие от нее. по М., не "мысль" и "вымысел", а "жизненность", "быть может самый редкий и таинственный лит. дар" -- с. 243 -- типологич. свойство рус. классики и беллетристики), интересно ориг., хотя и беглыми характеристиками творчества писателей Сов. России.

В 1920-е гг. М. пробовал себя в драматургии; написал комедии "Кофейня" (М., 1922; пост. в 4-й студни МХТ; отрицат. рец.; A. Гвоздев -- "Жизнь иск-ва", 1924, No 39), "Мавритания" (СЗ, 1927, No 33; действие происходит моск. летом 1914) и наиб. удавшуюся "Приключения Дафниса и Хлои" (там же, 1926, No 28) -- на излюбленную тему М.; о "вечной" жизни и метаморфозах мирового сюжета (здесь -- Др. Греция и Лондон 1926) (см. также рассказ "Цитера" -- там же, 1924, No 20).

С 1927 М. жил в Париже; круг общения -- прежний; Зайцев, Ходасевич, Осоргин, а также Алданов, И. С. Шмелёв, М. был связан с ними и по сотрудничеству в газ. "Возрождение", где он интенсивно публиковался в 1927--34; с 1929 вел рубрику "Каждый день" (сначала анонимные, но узнаваемые по стилю статьи и заметки, затем под криптонимом П. M., a с сент. 1932 -- под своей полной фам. -- см.; Зельченко Вс., с. 24). Выступал со статьями и заметками на самые разные темы -- от оценок лит. и культ, фактов до полит. публицистики и вопросов геополитики (всего ок. 1500 публ. -- там же, с. 643). Был известен в эмигрантских кругах, хотя в леворадикальных имел одиозную репутацию после публ. ст. "Бабушки и дедушки" ("Возрождение", 1929, 19 февр.), в к-рой выступил с обвинениями всех рус. социалистов. Бахрах связывал "поправение" М., "цельного, законченного западника" (Берберова, с. 202), и его "усилившуюся... замкнутость" с его мировоззренч. поворотом, обостр. чувством истории, предчувствием глобальных перемен. Мн. полит. события М. воспринимал в ист. масштабе, как бы включая в анализ совр. момента его ист. следствие.

В статьях на злободневные и ист.-полит. темы М. высказывал, в частности, необычные хотя эмигрантской среды взгляды на природу "имперского" гос-ва, под к-рым понимал равноправный федерализм (к этому типу гос. устройства относил и США); "отживающему" нац.-этнич. гос-ву М. противопоставлял "имперское", видел за ним ист. будущее и, прежде всего, России; с "имперской идеей" М. связывал экон. и культурный расцвет России в нач. 20 в.; культура, по M., -- обязательная и очень важная "сцепляющая" нить любой империи (как мученика "роковой" имперской идеи воспринимал эрцгерцога Франца Фердинанда); "Запретные слова", "Империализм и национализм" ("Возрождение", 1927, 18, 30 сент.; обе ст. перепеч.; гоз. "Северо-Восток", 1992, No 1; последняя, вместе с "Письмом юбилярам" (т. е. большевикам, к 10-летию Окт. рев-ции -- Л. Щ.) -- в ж. "Лепта", 1996, No 32), "Человек роковой проблемы" ("Возрождение", 1932, No 2766, 2768; перепеч. в ж. "Человек", 1994, No 1). С тех же культурно-филос. и геополитич. позиций написаны ст. "Россия и Франция" (1927, 19 нояб.; 1929, 12 сент.), "Россия и Германия" (1929, 18 окт.), "Новая рус. идеология" (1930, 29 мая) и др. (все опубл. в "Возрождении").

Был чл. париж. об-ва "Икона" (ст. "Общество Икона" -- "Звено", Париж, 1927, No 3), сотрудничал в Рус. науч. ин-те. В 1934 совершил "эксцентричную" поездку в Японию, где оказался без средств, с трудом добрался до Америки (впечатления об утих странах изложил в циклах очерков "Навстречу солнцу" и "Дни в Америке", напечатанных в "Возрождении" в 1934; нек-рые очерки перепеч.; ж. "Комментарии", 1996, No 10); вскоре вернулся в Париж. Неожиданно для всех оставил журналистику, работал над фундамент. иссл. по истории 1-й мир. войны (не оконч.). Перед нач. 2-й мир. войны переехал в Лондон, жил уединенно. В соавторстве с У. Алленом. другом М., выходцем из Ирландии, коллекционером (в г. ч. рус. икон) и воен. историком, подготовил к печати кн.: Muratoff P., Allen W., The Russian campaings of 1941--[45], pt. 1--2; N. Y., 1944--46 ("Рус. кампании 1941--1945 гг.") -- анализ событии на рус.-герм. фронте. Незадолго до смерти переселился в Ирландию, где хил в старинной усадьбе своих друзей (по всей видимости, в семье Аллена). занимался садоводством. Исследовал рус.-англ. отношения в эпоху Ивана Грозного. Последняя кн. М. (также в соавторстве с Алленом) о кавк. кампаниях в России "Caucasian battlefields. A history of wars on the Turco-Caucasian border. 1828--1921" (издана посмертно; Camb., 1953) вызвала признание специалистов. Умер от сердечного приступа.

В памяти современников М. остался "наст, европейцем", "представителем ... блестяще-образованной плеяды русских людей" (В. Остоя; см. Некрологи), человеком, к-рый "любил в себе самом и в других только свободу" (Берберова, с. 202). В ром. Зайцева "Золотой узор" (1926; рец. M. -- ПН, 1926. 13 мая; см. также его рец. на пов. Зайцева "Земная печаль" и "Анна"; СЗ, 1923, No 15; "Возрождение", 1929. 5 сент.) М. выведен в образе Г. А. Георгиевского, в повести Грифцова "Бесполезные воспоминания" (1915; изд.; -- 1923) -- прототип, наряду с самим автором, образа Алексея. Обращенный к своим "интеллектуальным увлечениям более, чем к людям", оригинальнейший и интереснейший собеседник, М. обладал даром видеть "вещи с особенной, своей точки" (Зайцев, с. 164--65). Этим в значит, степени порождены множественность творч. ипостасей М. и необычайная интенсивность его культурного продуцирования. Он пробовал себя в далеко отстоящих одна от другой сферах творчества, предпринимал усилия по выработке, скорее "для себя", универсально-цельного миропонимания (по восп. Л. Д. Любимова, для М. "полководческое иск-во и умение управлять людьми -- такие же проявления космич. божеств, духа, как живопись или зодчество" -- Любимов, с. 200), так вполне и не реализовавшегося.

Др. произв.; "Красота Москвы" ("Моск. еженедельник", 1909, No 40), "Древнерус. иконопись в собрании И. С. Остроухова" (М., 1914; рец.; H. H. Пунин -- СевЗ, 1914, No 10/11), "Новгородская икона св. Феодора Стратилата" (совм, с А. И. Анисимовым; М., 1916), "Сезанн" (Б., 1923). Переводы; "Италия. Genius Loci", "Италия. Театр и музыка" Вернон Ли (М., 1914--15; пер. Е. Уреннус пол ред. и с предисл. М.). "Флорентийские живописцы Возрождения" Б. Бернсона (М., 1923; пер. и предисл. M.), "U Ancienne peinture Russe" (Praha, 1925), "Les IcТnes Russes" (P., [1927]), "Fratc Angclico" (Rome, 1929), "La peinture by7aniine" (P., 1928), "La sculpture gothique" (P., 1931; Rome, 1931). Рассказы; "Ннмфенбург" ("Возрождение", 1928, 12 окт.; поcв. H. Досовской) -- см.; Иванова Л. В., Восп. Книга об отце, М., 1992, с. 153), "Проспериды" (альм. "Окно", в. 2, Париж, 1923), "Мери" ("Эпопея", Б., 1923, No4), "Ашустсум" (ПН, 1925, 25 дек.). "Три рассказа" (СЗ. 1924, No 20). пов. "Посланник" ("Беседа", Б., 1926, No 6/7).

Изд.; Образы Италии, кн. 1--2, т. 1--3. М., 1993--94 (с прил. и ук.; ред., комм, и послесл. В. Н. Гращенкова); Образы Италии, т. 1--3. М., 1994 (ред. и послесл. В. М. Толмачева); Иск-во и народ. -- В кн.: Лит-ра рус. зарубежья. Антология, т. 1. М., 1990; Человек роковой проблемы. -- "Человек", 1994, No 1 (публ. и вступ. ст. Л. Н. Богословского); эссе; Кинематограф. -- "Книговедч. записки", 1989, No 3 Опубл. И. Хабарова, М. Ямпольского); Анти-искусство. -- "Волшебная гора. Философия. Эзотеризм. Культурология", М., 1996, в. 4. (публ. и ст. Ю. Соловьева "П. П. Муратов"; есть библ.); [Публицистич. статьи]. -- "Лепта". М., 1996, No 32 (публ. и предисл. Ю. Соловьева "Эстетич. империализм" М.); [Очерки). -- "Комментарии". М.--СПб., 1996, No 10 (публ. и предисл. Ю. Соловьева "Путевые очерки" М.).

Лит.; Зайцев Б., П. П. Муратов. -- В его кн.: Мои современники. Лондон, 1988; Белый, III (ук.); Грабарь И. Э., Письма. [1891--1941], [т. 1--2]. М., 1974--77 (ук.); Дантовские чтения. М., 1979, с. 260--66 (воен. М. И. Грифцовой); Ходасевич В., Колеблемый треножник. М., 1991 (ук.); Любимов Л., На чужбине. Танг., 1989, с. 199--201, 203, 218, 272--73 (1-е изд., М., 1963); Блок (ук.); Щекотов И. М., Статьи. Выступления... М., 1963 (ук.); Бахрах А., "Европеец" с Арбата. -- В его кн.: По памяти, по записям.... Париж, 1980, с. 38--41; Нестеров М. В., Письма. Избранное. 2-е изд., Л., 1988, с. 255; Флоренский П. А., Столп и утверждение истины, т. 2. М., 1990, с. 102; его же. Иконостас. СПб., 1993, с. 289; Рус. лит-ра и журналистика (2; уте.); Стернин Г. Ю., Худож. жизнь России 1900--1910 гг., М., 1988 (ук.); Ново-Басманная, 19. М., 1990, с. 85. 118--119. 394; Ваганова И. В., Из истории сотрудничества М, с издательством К. Ф. Некрасова. -- "Лица. Биогр. альм.", в. 3. М. -- СПб., 1993 (публ. писем М. к Некрасову 1911--17 гг.; комм. ее же); Малмстад Дж., Переписка В. Ф. Ходасевича с А. В. Бахрахом. -- НЛО, 1993, No 2; Рицци Д., М. о совр. иск-ве. -- В кн.: Рус. авангард в кругу европ. культуры, М., 1994; ее же. Лит. и худож. контекст в "итал." новеллах М. -- В кн.: "Вторая проза". Рус. проза 20-х -- 30-х гг. XX в., Тренто, 1995; Кузнецова Г., Грасский дневник. М., 1995, с. 188, 276; Берберова Н., Курсив мой. М., 1996 (ук.); Алланов М. Соч. т. 6, М., 1996, с. 571--74; Доронченков И. А., В. Вейлле. Путь к книге. -- В кн.: Вейдле В. В., Умирание иск-ва, СПб., 1996, с. 196, 224--28; Соловьев Ю. П., Образы России М. -- "Рус. провинция" [Псков--Новгород--Тверь], 1996, No 3 (там же -- статья М. "Открытия древнего рус. иск-ва"); Зельченко Вс., Альмагама М.-- В кн.: М. "Рассказы. Эгерия" (в печати; там же его прим. с библ. источ.); Ходасевич, IV (ук.); Allen W., P. P. Muratoff. (1881--1950). -- "Byzantion Revue internationale des etudes byzantiones", 1950, L 20, p. 397-- 400; Lеttеrы di P. P. Muralov a B. A. Grifcov (1912--17 гг.; из РГАЛИ) -- "Europa Oriеntalis", 1994, l. 13, No 1 (публ. и ред. P. Deotto); ЛН, т. 84, кн. 1--2 (ук.); т. 92, кн. 2-4 (ук. в кн. 5). * Некрологи: РМ. [Париж], 1950, 15 дек. (В. П. Рябушинский); "Возрождение", 1951, No 15, май--июнь (Архимандрит Киприан); "Нов. рус. слово", 1955. 28 дек. (В. Остоя); КЛЭ; Казак; Писатели рус. зарубежья. (1918--1940). Справочник, ч. 2. М., 1993; Рус. философия. Малый энц. сл., М., 1995; Писатели совр. эпохи (1); Рус. эмиграция; Алексеев; Масанов.

Архивы; ИРЛИ, Р. III, оп. 2, No 753--92 (переписка, в т. ч., с С. К. Маковским); РГАЛИ, ф. 1623 (Б. К. Зайцева, 1908--17); ф. 998 (Н. П. Ульянова), ф. 2171 (В. А. Грифцова); ИМЛИ, ф. 419 (Б. А. Грифцова, 1920--31); ф. 245 (Зайцева, 1902--21); РГБ, ф. 218, к. 1353 (воен. Е. В. Муратовой), ф. 671 (письма M. к Г. Г. Шпету); РНБ, ф. 124, No 2939 (письма С. К. Маковскому 1909--12); ЦИАМ, ф. 418, оп. 87, д. 303* (ф. с., 1909 г.) [справка В. В. Александровой]; РГВИА, ф. 409, п/с 151--202 (п. с., 1918 г.) [справка Ю. А. Трамбицкого]; Личный архив внучатой племянницы М. -- Ксении Мих. Муратовой (Париж).

Л. М. Шмелева.

Русские писатели. 1800--1917. Биографический словарь. Том 4. М., "Большая Российская энциклопедия", 1999