Эскироль Жан-Этьен-Доминик - О страстях, рассматриваемых в качестве причин и признаков сумасшествия и способов врачевать оное

О страстях, рассматриваемых в качестве причин и признаков сумасшествия и способов врачевать оное

Так называется недавно изданное в Париже сочинение г-на Эскироля. Оно достойно примечания как по важному содержанию своему, так и по многим описанным в нем наблюдениям. Эскироль, имея в Париже под надзором у себя дом сумасшедших, живет посреди страждущих душевными болезнями и жертвует им всеми своими трудами. Он обедает с ними за одним столом, управляет ими с удивительным искусством и пользуется всеми случаями для их уврачевания.

Главное правило сочинителя: при лечении не должно терять из виду характера, страстей и склонностей сумасшедшего и также надобно смотреть на возраст его, пол, темперамент, на климат, на пору года и проч. Эскироль есть ученик славного Пинеля. Он утверждает, что с тех пор как издано Пинелево сочинение о сумасшествии, число одержимых сим душевным недугом знатно уменьшилось во Франции. Беснующихся теперь уже не отягчают оковами и не поступают с ними, как с дикими зверями.

Говоря о действии, какое душа имеет на тело, он между прочим упоминает, что победоносное войско не столько бывает подвержено повальным болезням, сколько побежденное. -- Повреждение ума случается иногда от задержания испражняемой материи, иногда от сыпи обратно вошедшей внутрь тела и т. д. Сочинитель доказывает однако, что сумасшествие, от физических причин происшедшее, может быть врачуемо средствами моральными, и ссылается на собственные свои опыты.

На юге сумасшедших более, нежели на севере; чем образованнее народ, чем сильнее и непостояннее страсти его, тем более сумасшедших. Их более находится в городах, нежели в деревнях, более в главных городах, нежели в малых. Дети не подвержены сему злу, ежели не получили его вместе с жизнью. Время открывающейся склонности к другому полу есть пора самая опаснейшая. В мужском возрасте пробуждается самолюбие; юношеское праводушие уступает место притворству; голова наполняется множеством разных планов, напряжение любви слабеет; затейливые страсти делаются сильнее; любостяжание и честолюбие вытесняют любовь и чувства родительского сердца: в сие время все роды сумасшествия бывают чаще и упорнее; легко делаются хроническими, мрачными и печальными; кажутся в связи с порчею брюха, с почечуем и с трудностью испражнения. В старых летах болезнь сия опять случается весьма редко, ибо тогда страсти потухают. Сумасшествие у женщин сильнее; оттого они более и подвержены ему, нежели мужчины. Древние были противного мнения; но сему виною разность в обычаях. Злоупотребление музыки, рановременное посещение обществ и театров, изнеженная и праздная жизнь, чтение романов, воспламеняющих воображение и представляющих ему мечтательные совершенства, которых везде ищут, и не нашедши приходят в отчаяние: вот причины всех нервных болезней женского пола и происходящего от них сумасшествия. -- Часто предшествует ему чрезвычайное обилие в идеях и легкость в ходе оных; воображение бывает сильнее, мысли возвышеннее, планы отважнее. Иногда совсем наоборот: подвергающийся недугу сему чувствует в себе леность и непреодолимое влечение ко сну. У всех сумасшедших испарина имеет особенный какой-то весьма неприятный запах, который, при всей опрятности, сообщается комнатным приборам и с великим трудом выводится.

Эскироль в приложенной при книге таблице показывает содержание между моральными причинами сумасшествия и между физическими. В его институте число первых гораздо превосходнее, и содержится к последним как 47 к 19; в Salpetriere, где помещаются только особы женского пола, как 374 к 105. Есть между здоровыми людьми такие, кои имеют непреодолимую к воровству склонность: равным образом некоторые сумасшедшие во время несчастных припадков своих бывают совершенными плутами, а после, в часы свободные, опять становятся самыми строгими наблюдателями честности.

Чтобы составить физиогномику сумасшедших, надлежало бы прежде срисовать многие головы сих несчастных в самое время припадка, потом сравнить оные с теми головами, в которых великие живописцы изобразили страсти. Тогда открылись бы достопамятные следствия, полезные как для врачевания, так и для предохранения от болезни. -- Бывают внешние признаки, заранее открывающие расположение к сей часто наследственной болезни. Сочинитель, по собственным наблюдениям, уверяет, что нет почти ни одного сумасшедшего, у которого бы в фамилии не был и другой кто-нибудь подвержен тому же несчастью.

Уже и Пинель заметил, что общим признаком близкого сумасшествия служит перемена в душевных чувствах и склонностях; например, когда вдруг любовь и дружба в сердце хладеют; когда человек чувствует желание удалиться от своего семейства и ближних; когда везде и всем скучает, и проч.

Недоверчивость свойственна всем сумасшедшим. Они бегают от своих любезных, будучи вместе с ними, а ищут их, находясь в разлуке; везде нехорошо им и все противно. Желание видеться с родственниками и друзьями, также чувство удовольствия при свидании с ними, суть несомнительные признаки выздоровления. От природы глупые люди в сумасшествии бывают чрезвычайно недоверчивы, как и все необразованные, например простолюдины и дикие; напротив того менее недоверчивы художники и ученые. Но вообще недоверчивость в сумасшедших относится единственно к настоящему времени, и о будущем они совсем не думают. Между посторонними людьми скорее можно вылечить сумасшедшего, нежели среди его семейства, где все, что ни делается для него, почитает он обязанностью. Часто перемена места, без всяких других пособий, служит хорошим средством врачеванию. Весьма хорошая надежда выздоровлению, когда сумасшедший почитает сам себя нездоровым. "Если б я мог вместе с вами увериться -- сказал один больной г-ну Эскиролю -- что голова моя расстроена, то скоро бы исцелился. Но, к несчастью, никак не могу себя в том уверить". Самый лучший способ сделать себе послушным больного: смотрите ему в глаза пристально и долго. Доктор Виллис, которой имел весьма счастливую физиономию, с первого раза покорил своей власти сумасшедших взором пристальным, повелительным, угадывающим сокровенные мысли, и сей способ его был один из самых удачнейших в лечении.

Сумасшествие от пьянства проходит; но по возобновлении, а особливо после многих перемен, остается неизлечимым. В Англии пьянство есть самая обыкновенная причина сумасшествия, так что в сотне больных 90 человек считается подвергшихся несчастью сему от невоздержности. Во Франции напротив того едва 5 или 6 таковых найдется в сотне. У народа единственно торговлею занимающегося, по мнению Эскироля, страсти действуют слабо, не имея для себя пространного поприща. Во Франции напротив того сумасшествие бывает следствием сильных душевных движений, и потому лечить его гораздо труднее.

В институте Эскироля беснующиеся содержатся в нижнем жилье, для того чтоб нельзя им было бросаться из окошек. Двери отворяются без всякого шуму, и надзиратель не пугает больных своих ни замками, ни засовами, а запирает их небольшою задвижкою. Приставленный слуга имеет долг приобрести доверенность своего больного, никогда не противоречить ему и не делать ни в чем принуждения. Когда надобно употребить насилие, на ту пору слуга удаляется, чтобы больной не почел его участником; потом, возвратясь, утешает его и делит с ним горести. Надобно знать, что от приставленных слуг, которые умеют подружиться с больными, врач может узнать много такого, что служит к врачеванию. у Эскироля были такие больные, которые, боясь рассердить слуг своих, сидели смирно и повиновались. Один сумасшедший начал все рвать; Эскироль наказал слугу и больной успокоился. Имея в доме множество служителей, надзиратель редко употребляет насилие, ибо сумасшедшие не смеют сопротивляться, когда уверены в своем бессилии и в невозможности одержать верх. Один генерал не хотел идти в баню; Эскироль послал к нему 12 служителей, из которых один объявил больному, что пришли тащить его, ежели не пойдет добровольно. "Неужели вы осмелитесь возложить руки на вашего генерала?" В ответ сказано: "и конечно!" Тогда больной взглянул на них, как будто желая испугать, и пошел в баню.

Можно употреблять и принуждение, но только с крайнею осторожностью. Иногда страх производит в больном судороги, от которых бывают спасительные следствия. Побои Эскироль почитает совершенно лишними; однако доктор Виллис иногда с пользою бил сумасшедших. -- Не должно делать никакого принуждения больному в присутствии других его товарищей, ибо такие поступки обыкновенно до крайности его огорчают; никогда не должно делать того без важной побудительной причины; наказание должно следовать тотчас за преступлением, и притом так, чтобы больной совершенно был удостоверен в вине своей, и проч. Понудительные способы состоят в задержании под стражею, и в одевании в узкий камзол. Сего последнего даже и беснующиеся очень боятся. Такой камзол, сделанный из толстой холстины или затрапеза, застегивается назади и не дает свободы махать руками, которые стянуты. Иногда он делается и длиннее, для того чтобы больному нельзя было широко ступать ногами.

Капельная баня производит иногда хорошие следствия. Некоторые больные чрезвычайно боятся ее. Бросание больного в воду весьма не одобряется Эскиролем, потому что опасность лечения сего очевидна, а польза сомнительна. Кто решится столкнуть сумасшедшего с третьего жилья на мостовую, хотя и случалось, да и не один раз, что больные от того выздоравливали?

От бессонницы для сумасшедших сочинитель предлагает разные и даже остроумно вымышленные пособия. Между прочими советует делать однообразный звук ударением в стену или в двери, также пускать воду в таз, чтобы она падала каплями. Средства сии имели желаемое действие. Напротив того усыпительные лекарства редко помогают.

К моральным способам лечения Эскироль причисляет неожиданные важные известия или посещения, также дозволение больному возвратиться к родным, свидание с любезными и проч. Трудно только выбрать к тому благоприятную минуту, ибо возобновление болезни и неизлечимость бывают следствием неудачи.

Пробуждение самолюбия, напоминание о благопристойности часто служат хорошими способами усмирить больного. Один хорошо воспитанный человек имел привычку резвиться беспрестанно. Всякий раз, когда надлежало его унять, сказывали ему, что неприлично говорить все только самому и что надобно прочим дать свободу. Другому, который держал себя весьма неопрятно, хотелось обедать с Эскиролем и с прочими больными, ему сказано, что желание его исполнится, но с тем чтоб он лучше смотрел за собою, и не беспокоил бы никого своею неопрятностью. Больной обещался и сдержал свое слово. Третий по утрам любил шуметь, и тем причинял неудовольствие женщине, которая начинала выздоравливать. Больная весьма учтиво попросила его, чтобы не нарушал ее спокойствия, и просьба сия была удачнее всех средств, тщетно Эскиролем употребленных.

Можно было надеяться, что Эскироль, как остроумный и прилежный наблюдатель, не оставит и музыкою воспользоваться. По замечанию его успех ненадежен, ежели больной знает, что для него играют и ежели не закрыты музыканты. Число инструментов должно быть невелико, и надобно, чтобы звуки приходящие издалека возбуждали внимание в больном, и заставляли бы его вслушиваться.

Некоторый врач, делая замечания на Эскиролеву книгу, упоминает об одном достопамятном примере притворства сумасшедших, о котором узнал по собственному опыту. Женщина, которую он лечил, умела очень хорошо представлять себя здоровою при посторонних людях, и всякий раз тихонько спрашивала жившую у нее родственницу, в состоянии ли кто-нибудь догадаться об ее сумасшествии.

Главное правило Эскироля: все доныне употребляемые насильственные способы, цепи, веревки, плети, никуда не годятся. Напротив того, он желает, чтобы старались доставить больному выгоды лучшие тех, какими прежде он пользовался и чтобы принято было суеверное мнение некоторых восточных народов, где сумасброд в семье почитается хорошим предзнаменованием и где с несчастными сими поступают весьма осторожно и человеколюбиво.

Leipz. Lit. Zeit. Т.

-----

[Эскироль Ж.Э.Д.] О страстях, разсматриваемых в качестве причин и признаков сумасшествия и способов врачевать оное: [Из] Leipz. lit. Zeit. / [Ескироль, глав. врач больницы для душевнобольных; Пер.] Т. [М.Т.Каченовского] // Вестн. Европы. -- 1809. -- Ч.48, N 23.