Чуковский Корней Иванович - Борьба с роскошью в Англии

Борьба с роскошью в Англии

На днях выходит книга К. И. Чуковского "Англия накануне победы" в нашем издании. Как известно, К. И. Чуковский был приглашен на английский фронт британским правительством в качестве представителя "Нивы". Его книга и является отчетом об этой поездке. Приводим из этой книги одну главу, посвященную животрепещущему вопросу "о дороговизне".

I.
Письма в редакцию

Даже обгорелые спички не пропадают в Германии даром.

Немец, закурив папиросу, не выбросит потухшей спички, а спрячет ее бережно в коробочку, чтобы спичечные фабрики снова приделали к ней головку и пустили вторично в оборот.

В результате экономия огромная. Сколько сберегается дерева.

Такое немецкое плюшкинство взбудоражило англичан чрезвычайно. Английская газета "Daily Mail" даже снимок этой спички напечатала: "Вот урок, достойный подражания".

-- У немцев даже спички и те сберегаются, а мы мотаем свое добро, как безумные, -- подхватили другие газеты и стали наперебой приводить примеры необузданных трат.

Вот уж полгода как призыв к экономии сделался в Англии лозунгом.

-- Долой воротнички и манжеты! - призывает, например, "Daily Mail", -- Откажитесь от крахмального белья! Ведь в Англии еженедельно крахмалится пятьдесят миллионов штук манишек, воротничков и манжет! В год два с половиной миллиарда! Сколько тратится крахмала и угля! На семь-десять миллионов рублей!

А какая-то матрона в "Daily Mail" с энтузиазмом проповедует фартуки. Фартук сэкономит миллионы. Благоденствие нации в фартуке. Купите самого простого коленкора, сшейте фартуки детям и взрослым, и пусть носят их, не снимая, весь день. Это сказочно сохранит их одежду.

Начался любопытнейший спорт: кто кого превзойдет в экономии. Во всех газетах замелькали заметки:

-- Как из старой шляпы сделать новую.

-- Как из газетной бумаги сшить себе матрас и одеяло.

Вот ведь немцы: сделают из газетной бумаги лапшу и подстилают под коров, как солому!

-- Таким образом, -- возвещает профессор, -- те самые газетные листы, которые питали собою умы и сердца человеческие, сделаются кормом для коров и дадут нам молоко и бифштексы.

Шустрый листок "Daily Mail", захлебываясь, пропагандирует курицу. Если Рим был спасен гусями, то Лондон спасут только куры. Устройте у себя в квартире курятники и кушайте бесплатную яичницу. Лондонцы даже крыши домов превратили в куриное царство. И стали похваляться в газетах:

-- В конце февраля я купил семь кур и получил от них к октябрю 792 яйца. Корм стоил пустяки: 10 рублей, -- пишет мистер Фром в "Daily Mail".

-- А мои восемь курочек дали мне за три месяца 430 яичек, и какие свежие, крупные! -- подхватывает мистер Ланготок.

Все охвачены азартом бережливости. Экономия стала общей религией. И пусть в этих обывательских планах о сбережении национальных богатств много наивного, анекдотически-дикого, я все же чувствую в них отражение гениальной английской гражданственности, внушающей всякому Джонсу и Джонсону, будто они страшно ответственны за судьбы Великобританской империи. Ничего, что в экстазе многое доведено до смешного! Самый этот экстаз не смешон, самый порыв патетичен. Обществу порою бывает полезно помешаться на каком-нибудь пункте, сделать его своей idИe fixe, довести его почти до абсурда: тогда-то он и внедрится в сознание самых апатичных и вялых. Пусть экономия превратится в манию: мания ведь бывает заразительна.

Не смейтесь же над смешными проектами: в Англии и из этого мусора умеют извлекать драгоценности.

Всякая, даже самая большая, реформа начинается в Англии именно с "писем в редакцию", с наивнейших, нелепейших проектов.

Без обывательских "писем в редакцию" английские газеты немыслимы. Они печатают эти письма в большом изобилии, по десять, по двадцать ежедневно, покуда взбудораженные ими читатели не устроят на какой-нибудь площади или в каком-нибудь парке под деревом митинг, в результате которого -- тут же на воздухе -- возникнет многошумная лига.

Лига зашумит, загремит, засыплет всех памфлетами, воззваниями, и вот через какой-нибудь месяц в парламенте уже заседает комиссия, где лучшие умы государства превращают обывательские бредни в стройные и строгие законы.

Сперва отдельные личности, потом общественные союзы, затем правительство, законодательная власть, -- таковы этапы, которые в Англии чрезвычайно быстро проходит всякая общественно-полезная мысль.

И так далее, и так далее, и так далее. Все чаще стали вспоминать поговорку: "Когда нету мыши, кошка довольствуется и мухами", -- и вот две дамы, Мэри и Джон Файндлэтер, напечатали милую повесть под заглавием "Довольны и мухами", где весело и подробно рассказывается, как экономно они вели хозяйство в Шотландии, без прислуги, сами стряпали и мыли полы.

А некто, скрывшийся под псевдонимом Survivor, обнародовал книжку "Как жить без прислуги. Вновь обретенное семейное счастье".

Эти письма, брошюры, статейки вызваны стихийным порывом, не нашедшим еще широкого выхода, не воплотившимся еще во всенародную волю.

Но скоро этот хаос оформился. Разрозненные вопли и жалобы начали сливаться в общий хор. Появилась "Лига экономии", и не одна, а десятки.

II.
Лиги. -- Выставка экономии

Жена пэра, богатейшая дама, леди Джульетта Дефф заявила газетным сотрудникам, что в своем доме-дворце она для сокращения расходов почти совсем упраздняет обеды: пожует немного мяса и сыра -- вот и весь ее "военный обед". В гости не ходит и к себе не зовет опять-таки во имя экономии; платья носит старые, поношенные и убеждает друзей придерживаться такой же системы ["Daily Mail", Aug. 7, 1915].

А леди Корнелия Уимборн основала специальное общество -- женскую лигу военной экономии: WomenЌs War Economy League. И в это общество демонстративно вступили такие аристократки-богачки, как герцогиня Сутерлэнд, виконтесса Ридли, леди Айлингтон, -- хотя им-то для чего экономить! Но каждой барыне, конечно, стало лестно примкнуть к такой сиятельной лиге. Дамы ринулись туда целыми толпами.

Вступающие в лигу обязываются:

Носить старомодные платья, не гоняясь за новейшими фасонами.

Ходить пешком, отречься от автомобиля. (Прибегать к таксомотору дозволяется только с благотворительной целью.)

Не приглашать никого к обеду, ни к себе домой, ни в ресторан.

Не покупать заграничных товаров, предметов комфорта и роскоши.

Рассчитать лакея и дворецких, доведя число прислуги до минимума.

Лига сразу приобрела популярность, и так как в Англии средние классы всегда подражали высшим, а низшие тянулись за средними, то теперь, когда с самых верхов раздался призыв к экономии, всякая грошовая скаредность, получив великосветскую санкцию, стала признаком хорошего тона.

Обходиться без извозчика, без портного, без повара нынче высший шик, щегольство.

Ежели маркиза Рипон не шьет себе модного платья, то какая-нибудь миссис Джонс или Джонсон с радостью наденет прошлогоднее, видя в этом верх фешенебельности.

В Англии относятся к костюму очень нетерпимо и требовательно. Этикет деспотически строг. Не только в великосветском, но даже в среднем кругу дамы должны являться к обеду в пышных, декольтированных платьях: иначе нельзя, неприлично.

Но и на эту вековую традицию решили англичане посягнуть. В "Times" некая дама, ссылаясь на военные тяготы, обращается к аристократической лиге с мольбою отменить хоть на время войны "сей разорительный и глупый обычай" ("Times", Aug. 16).

А сокрушительный мистер Мьюгайр выступает с более революционным проектом:

-- К черту всякие дамские тряпки! Нам не нужно кокеток и модниц! Их бантики, пуговки, ленточки только разоряют страну. Теперь не до бабьих капризов! Всех женщин без различия возраста одеть, как арестанток, одинаково: в одинаковые кофты и юбки из какой-нибудь дешевенькой материи, -- ни шлейфов, ни декольте, ни корсетов! -- вот и будет экономия величайшая -- не то, что от яиц или спичек! Миллиардов сбережется без счета ("Times", Aug. 10).

Поднялась невообразимая буря. Женщины всего королевства три дня предавали анафеме этого нелюбезного джентльмена. Его проект, конечно, провалился, но и модницам пришлось нелегко. Вскоре на тысяче фактов английское общество могло убедиться, что этот призыв к экономии не был газетной шумихой. Я с изумлением, например, прочитал в "Daily Telegraph", что даже фирма знаменитого Ворта должна была, из-за недостатка клиентов, закрыть свое отделение в Лондоне. Сказалась-таки экономия "тряпок"! Двести служащих остались без места.

Леди Чанс, почти одновременно с Корнелией Уимборн, основала другую подобную лигу, -- "Национальную лигу сбережения провизии", устроив в Лондоне и в провинции классы для обучения дам и девиц дешевой и вкусной стряпне, а также издала руководство "Как вести хозяйство на 50 рублей в месяц".

Для пропаганды своих заветных идей эти общества-лиги, союзы придумали множество средств, и среди них превосходнейшее -- "Выставку бережливости", выставку образцов экономии. Такая выставка, очень помпезная, открылась в конце июня в клубе конькобежцев на катке. Чего только на этой выставке не было!

Вольтеровское кресло из сахарных ящиков! Сказочно дешевые козы со сказочно дешевым молоком! Волшебные кастрюли, в которых одновременно, сразу изготовляется несколько разнообразнейших блюд: и суп, и котлеты, и сладкое! Волшебные сундуки, набитые кирпичами и сеном, где без огня кипятятся всевозможные компоты и супы. Шикарные детские курточки, сшитые из старых отцовских штанов!

Выставку в первый же день соблаговолила посетить королева. Лорд-мэр, открывая выставку, произнес вдохновенное слово:

-- Бережливость в тылу -- это то же, что доблесть в бою!

И тут же пожертвовал пять фунтов стерлингов для выдачи приза тому, кто вкуснее изжарит картошку!

Какая-то графиня вслед за ним предложила приз за лучший фартук.

На выставке имеется книга, куда посетители вписывают свои собственные проекты и планы удешевления жизни. Кто выдумает лучший проект, тот получит приз.

Тут же кафедра, с которой популярные лекторы ежедневно по таким-то часам проклинают мотовство. Выставка сделалась истинной школой хозяек: те так и являлись туда, как ученицы, с тетрадочками -- для записывания всяческих рецептов.

Из Лондона выставка направилась в Ливерпуль, из Ливерпуля в Манчестер, сделалась "передвижной", вроде нашей художественной, привлекая к своей пропаганде все больше союзов и лиг.

Словом, бессильные, разрозненные обывательские вопли стали постепенно сменяться организацией общественных сил.

III.
Цель экономии

Но зачем же англичанам экономить? Разве они обеднели? Неужели их фантастически богатые лорды уже не в силах наряжать своих жен и нанять себе хоть тысячу лакеев?

Да и самый последний бедняк, -- почему он должен сжиматься и ежиться, если именно теперь-то впервые завелись у него лишние шиллинги?

Ведь на угольных копях, на заводах, на фабриках нынче платят рабочим отлично: у многих появились впервые шальные, непредвиденные деньги, -- куда же их, скажите, девать?

Не только всяческие купцы и подрядчики, но даже солдатские жены, даже фабричные девушки, работающие над изготовлением зарядов, -- и те дорвались до таких капиталов, какие им дотоле и не снились [В Англии паек, приходящийся на семью солдата-добровольца, часто превышает ту сумму, которую солдат зарабатывает в мирное время].

Им, конечно, хочется побаловаться сережками, леденцами, кинематографом, шляпкой, а их за это клеймят, как преступниц, и зовут изменщицами родине. Министры, журналисты, священники уговаривают их не франтить, не тратить на глупые прихоти, ибо в этом для Англии пагуба.

Когда же им и тратить, как не нынче!

Они впервые за всю свою жизнь могли бы вдоволь наесться мясного, а их призывают к селедке! "Селедка, салат и сыр вполне заменяют мясо, -- уверяет их газета "Daily News". -- Вместо масла можно употреблять маргарин... Помните, что каждая рюмка, выпитая вами теперь, способствует продлению войны".

Министерство народного просвещения пичкает их бесплатными книжками с рецептиками дешевых обедов.

Каждый, покупающий в настоящее время серьги, драгоценные камни, меха, объявлен врагом государства. Каждый, кто заботится теперь о комфорте, считается пособником кайзера.

Откуда же такой ригоризм? Почему довольство и сытость признаются теперь как безнравственность? Разве Англии грозит голодание? Ведь хлеба подвозится вдоволь: океаны в руках у англичан. Ведь в лавках избыток товара. Ведь из всех ныне воюющих наций англичане меньше всего ощутили экономический гнет. Цены растут, но не очень. Фунт превосходного чая -- девяносто копеек, рубль. Сахар, по заявлению министра финансов, дешевле, чем где-нибудь в мире. О каких-нибудь хвостах и не слыхали. Скажите англичанину, что в России овес вздорожал на 244 процента, -- и он подумает, что вы сумасшедший. В Англии только на 30 процентов повысилась стоимость жизни.

У нас бы ликовали и блаженствовали; англичане же кричат караул и основывают целые лиги для бойкота вздорожавших товаров.

Где же основания для такой чрезмерной тревоги?

Во-первых, англичане надеются уменьшением спроса добиться понижения цен. Министр финансов Мак-Кенна, обращаясь к английским рабочим, сказал:

-- Нужно ли объяснять вам, что ваша расточительность во время войны опасна для всего государства. Усиленно покупая продукты отечественной и иностранной промышленности, вы содействуете повышению цен, способствуете дороговизне предметов и тем обижаете своих беднейших товарищей. Я согласен, что рабочий, у которого увеличился заработок, в праве предоставить жене и ребятам немного больше комфорта и роскоши, -- но не теперь же, не во время войны! А если вы будете тотчас же тратить все излишки своего заработка, то цены будут расти и расти, и излишки перестанут быть излишками.

Но дело не в одной дороговизне. Есть и другие причины, побуждающие английское общество проповедовать "святую экономию".

Предвидятся огромные расходы. Согласно недавнему сообщению премьера, англичане тратят на военные нужды 50.000.000 в день. В четыре дня война поглощает у них столько денег, сколько прежде они тратили в год на просвещение страны. То, что накануне войны составляло годовой бюджет королевства, расходуется нынче в пять недель. На боевое снаряжение армии уходит в день 10.000.000 рублей, и эти деньги никогда не вернутся. Страшное количество денег нужно будет выдавать в виде пенсии и раненым и семьям убитых. В год не меньше двухсот миллионов.

Словом, государству понадобятся все, даже мелкие, деньги каждого гражданина-плательщика. Особенно же для него не желательно, чтобы деньги уплывали из страны. Нации в военное время нужен весь имеющийся у нее капитал и все ее рабочие руки исключительно для ведения войны; те же, кто для удовлетворения собственных прихотей отвлекают от военного дела хоть малую долю ее труда и ее капитала, способствуют ее ослаблению.

-- Каждый фунт стерлингов, который вы отложите до окончания войны, -- сказал рабочим министр финансов, -- обогащает страну ровно вдвое, ибо на двадцать шиллингов увеличивается ваш национальный капитал да на двадцать шиллингов остается в запасе непроданных продуктов.

Из тех пятидесяти миллионов рублей, которые ежедневно тратятся Англией на ведение войны, большая доля остается в стране и распределяется среди населения, работающего в военной промышленности. Вот об участи этих-то денег и беспокоится английское общество. Нужно удержать эти деньги в стране, нужно, чтобы, благодаря их изобилию, не началась эпидемия дороговизны, и главное, нужно направить эти деньги в сберегательные кассы и в банки, чтобы они снова вернулись в руки военных властей для дальнейшего ведения войны. Кроме того, отрекаясь от предметов комфорта и роскоши, вы освободите для дальнейшего ведения войны множество поездов и судов, которые ныне заняты доставкой этих предметов.

IV.
"Министерство экономии"

К пропаганде был, конечно, привлечен и могучий трибун городской черни -- кинематограф!

По заказу министерства финансов изготовили особый фильм под заглавием "Для блага Империи", который наглядно демонстрировал выгоду (и героическую красоту!) спартанского отречения от разных житейских услад.

И вот когда всевозможные "письма в редакцию", митинги, выставки, лиги, плакаты, парламентские спичи, памфлеты, кинематографы и проч., и проч., и проч. внушили всем, -- даже маленьким детям, -- что в бережливости спасение страны, на сцену выступили власти, правительство, наступила третья -- последняя -- стадия организации общественных сил.

Возник особый Комитет Военных Сбережений, нечто вроде министерства экономии, и повел затеянное обывателем дело размашисто, широко, по-министерски.

Дело очутилось в руках у городских самоуправлений, у лорд-мэра и провинциальных мэров, и те объединили, сконцентрировали всю дотоле рассеянную энергию лиг и союзов.

Экономия стала государственным делом. Во всей стране появились в продаже особые билетики-сертификаты. Заплатите за этот билетик семь с полтиной -- и после войны вы получите десять рублей. За 15 1/2 шиллингов вы покупаете 20!.. Но если у вас нет серебряных шиллингов, а есть только медные пенсы, неужели вам стоять в стороне? Нет, вы покупаете клочок сертификата -- хоть за четыре копейки! -- и после войны вам достанется пять.

Всякому приятно купить себе гривенник за восемь копеек, -- а государству от этого грандиозная польза. Еженедельно оно получает от самых неимущих слоев населения, по мелочам, по грошам, несколько миллионов рублей.

С каждой неделей количество вкладчиков не убывает, а все растет и растет. Каждую неделю Комитет Сбережений печатает подробный отчет о количестве купленных "сертификатов":

Так,

в понедельник 3-го июля было куплено ... 253.697

во вторник 4-го июля было куплено ... 252.946

в среду 5-го июля было куплено ... 262.102

в четверг 6-го июля было куплено ... 246.364

в пятницу 7-го июля было куплено ... 261.949

в субботу 8-го июля было куплено ... 341.807

Итого: 1.618.875

Помножьте эту сумму на семь с половиной, вы получите изрядную сумму.

Население со спортсменским азартом следит за результатом своей экономии, -- а правительство, чтобы этот жар не остыл, распаляет его всякими средствами.

В середине июня оно, как пример, объявило особую "Неделю воздержаться", неделю поста, предлагая гражданам, насколько возможно, воздержаться от всяких покупок, от театров, от пива, от сладостей, и ссудить государству все деньги, какие им удастся сберечь.

Успех этого "спорта" был неимоверный. Солдаты присылали из окопов, а матросы из дальних морей, свои кровные пенсы и шиллинги. Школьники, к которым министр финансов обратился с горячим воззванием, отказались от любимых леденцов.

Вообще, благодаря Комитету, усиленное потребление всяких нужных и ненужных продуктов значительно сократилось, оттого и цены остались невзвинченными, хотя, конечно, экономия -- не единственный способ для борьбы с дороговизной продуктов.

-- Никто не требует, -- сказал на днях министр финансов, -- чтобы бедные люди, у которых впервые появилась возможность освободиться от тисков нищеты, отказывали себе в самом насущном. Нет, пусть купят своим детям башмаки и кроватки, но к чему же покупать граммофоны, пианино, меха, зачем ходить в кинематограф ежедневно! Достаточно и одного раза в неделю. Ведь по окончании войны за каждый фунт стерлингов вы купите больше, чем теперь: все будет стоить дешевле. Иначе у правительства не будет возможности тратить на ведение войны 160 миллиардов.

Судя по отчетам английских газет, к началу ноября 1916 года эти грошовые сертификаты дали английским военным властям 450 миллионов.

К. Чуковский

----------------------------------------------------------------

Впервые: "Нива", 1916 г.