Чуйко Владимир Викторович - Европейские писатели и мыслители. IV.- "Вольтер и Екатерина II". Издание В. В. Чуйко

Европейскіе писатели и мыслители. IV.-- "Вольтеръ и Екатерина II". Изданіе В. В. Чуйко. Спб. 1882.

На этотъ разъ г. Чуйко нѣсколько отступаетъ отъ начертанной имъ программы выпусковъ "Европейскихъ писателей и мыслителей". Книжка "Вольтеръ" представляетъ значительно большій объемъ, чѣмъ первые три выпуска. Но главныя измѣненія не въ этомъ. Наконецъ, издатель самъ созналъ безполезность хрестоматическихъ изданій, какими вышли "Свифтъ", "Боккаччіо", "Ренанъ". Для того, чтобы хотя нѣсколько познакомить съ французскимъ мыслителемъ XVIII вѣка, г. Чуйко находитъ необходимымъ дать нѣчто цѣльное изъ произведеній Вольтера. Онъ намѣревается, кромѣ даннаго выпуска, занятаго перепиской Вольтера съ Екатериной II, посвятить этому философу еще четыре книжки, изъ которыхъ въ первую должны войти -- "Сказки", во-вторую -- философскія статьи ("Dictionnaire philosophique"), въ третью -- отрывки изъ историческихъ сочиненій, въ четвертую -- памфлеты и публицистическія статьи.

Мы не сочувствуемъ въ этой программѣ только отрывкамъ изъ исторіи, которые издатель обѣщаетъ дать въ третьемъ выпускѣ. Отчего, вмѣсто отрывковъ, не дать чего-нибудь цѣльнаго? Это было бы несравненно интереснѣе для читателя, да наконецъ несравненно пріятнѣе имѣть что-нибудь цѣльное изъ произведеній этого мыслителя, чѣмъ хрестоматическіе отрывки его сочиненій.

Мы съ большимъ сочувствіемъ встрѣчаемъ обѣщаніе издателя дать полную біографію Вольтера, написанную Кандареэ, и посвятить ей цѣлый выпускъ. Это будетъ много цѣлесообразнѣе, чѣмъ прикладывать жалкія "нѣчто", которыя г. Чуйко именуетъ "критико-біографическими статьями". Мы уже говорили о несостоятельности этихъ статей и даже высказывали пожеланія, чтобъ издатель не прикладывалъ ихъ къ своимъ выпускамъ, такъ какъ онѣ не только не даютъ никакого намека на личность издаваемаго автора, а обладаютъ способностью скорѣй спутывать читателя.

При четвертомъ выпускѣ: "Вольтеръ и Екатерина II" -- нѣтъ совсѣмъ "критико-біографической статьи", за что спѣшимъ выразить издателю нашу благодарность я высказать пожеланіе, чтобъ эта благодарность осталась за нимъ и при изданія слѣдующихъ выпусковъ "Европейскихъ писателей и мыслителей".

Данный томикъ содержитъ исключительно переписку Вольтера съ Екатериной II, начиная съ 1765 года и кончая 1777 -- годомъ смерти французскаго писателя.

Переводъ переписки сдѣланъ, по словамъ г. Чуйко, съ самаго полнаго изданія Вольтера, изданія Гошета (1876 г.). Но, несмотря на сравнительную полноту этого изданія, все же оказывается, что многія изъ писемъ Вольтера, а также и императрицы Екатерины не вошли въ него, т.-е. многія изъ нихъ до сихъ поръ не напечатаны. Этотъ пробѣлъ весьма сильно ощущается во время чтенія интересной переписки обоихъ великихъ корреспондентовъ.

Императрица Екатерина не пропускала случая, чтобы не подѣлиться съ своимъ фернейскимъ обожателемъ хотя бы малѣйшимъ успѣхомъ въ своей политической жизни; она извѣщала его о каждомъ новомъ шагѣ своего войска, когда вела борьбу съ турками, о каждомъ новомъ предпріятіи до части внутренняго благоустройства. Всякая новая инструкція, всякая новая бумага, исходящая изъ-подъ ея пера, переводилась по ея приказу на французскій языкъ и отсылалась фернейскому отшельнику. Ему первому дѣлались на Западѣ извѣстны тѣ изъ ея поступковъ, за которые она разсчитывала на славу у европейцевъ. Въ каждомъ письмѣ она дѣлилась съ нимъ своими подвигами, какъ бы красуясь ими. Только рѣдко приходилось ей похвалиться передъ французскимъ писателемъ какимъ-нибудь русскимъ произведеніемъ литературы. Но и тутъ она пользовалась случаемъ -- хвалилась произведеніями Сумарокова и, снисходя къ просьбѣ Вольтера, разъ даже переслала ему двѣ трагедіи, переведенныя по-французски. Въ несчастію, въ письмахъ Вольтера не встрѣчается отзыва объ этихъ произведеніяхъ русскаго "генія".

Екатерина не искала у Вольтера поддержки или совѣта,-- нѣтъ, напротивъ, ей пріятно было красоваться передъ французскимъ мыслителемъ, получать отъ него похвалы, какъ отъ дорогаго, любимаго, европейскаго таланта. Всего только разъ въ одномъ письмѣ мы встрѣчаемъ ея обращеніе за совѣтомъ: она спрашиваетъ у него, что дать институткамъ для представленія на домашнемъ театрѣ, какія изъ французскихъ пьесъ, въ которыхъ бы дѣло не вертѣлось исключительно на любви? Вольтеръ взялъ на себя трудъ выбрать пьесы и сдѣлать въ нихъ надлежащія измѣненія и сокращенія. Исполнилъ ли онъ это обѣщаніе, изъ писемъ не видать.

Всѣ письма Екатерины дышатъ чувствомъ глубокаго уваженія къ Вольтеру; говоря съ нимъ, она не рѣдко забывала о своемъ царскомъ садѣ. Сколько искренняго чувства проглядываетъ, напримѣръ, въ слѣдующемъ отрывкѣ ея письма, отъ 22-го октября 1774 года: "Не знаю, будете ли вы меня также сильно бранить за то, что я съ 14-лѣтняго своего возраста всегда сообразовалась съ этимъ установленнымъ обычаемъ. (Дѣло идетъ о цѣлованіи руки у священниковъ.) Во всякомъ случаѣ я не одна заслужила таки это. Еслибъ вы пріѣхали сюда и сдѣлались бы священникомъ, я попросила бы у васъ благословенія, и когда вы дали бы его мнѣ, я отъ всего сердца поцѣловала ту руку, которая написала столько прекрасныхъ вещей и столько полезныхъ" (стр. 230-- 231).

Но не всегда императрица бывала такъ искренна съ своимъ любимцемъ. Случалось, что она утаивала, ради славы Россіи, отъ фернейскаго отшельника настоящую правду. Такъ, когда Вольтеру очень хотѣлось знать, справедливы ли ходившіе во Франціи слухи насчетъ московской чумы, она писала ему, что въ Москвѣ нѣтъ чумы и не было, а что тамъ свирѣпствуетъ только лихорадка и т. д. Съ несравненно большей искренностью сообщала она обо всемъ, что могло возвеличить ее самое, ея народъ и ея государство. Она въ своихъ письмахъ не унижала ни Россіи, ни русскихъ, и не разъ говорила о превосходствѣ и богатствѣ русскаго языка передъ французскимъ, защищала русскіе обычаи, оправдывала русскихъ отъ напрасныхъ нареканій, сложившихся на Западѣ и доходившихъ до ушей фернейскаго отшельника.

А иногда, съ цѣлью сложить хорошую славу о своемъ государствѣ и возбудить къ нему удивленіе, вотъ какъ рисовала она положеніе народа въ Россіи:

"Надо вамъ замѣтить сверхъ того, что вообще наши повинности столь малы, что въ Россіи нѣтъ крестьянина, который бы не ѣлъ курицы, когда это ему угодно, а съ нѣкотораго времени въ нѣкоторыхъ провинціяхъ они стали даже предпочитать курицамъ индюшекъ" (стр. 34).

Отвѣтныя письма Вольтера представляютъ образецъ игривости. Въ нихъ не замѣтно и тѣни намѣренія вліять на императрицу, на ея взгляды и образъ мыслей. Онъ ей сильно кадить и этимъ заставляетъ ее хотѣть быть лучше. Онъ постоянно въ своихъ письмахъ выставляетъ ее настолько передовою женщиной, что передъ ней и подвластной ей страной французы, напримѣръ, оказываются варварами, и безпрестанно разсыпаетъ ей комплименты, расхваливаетъ, признаетъ совершенствомъ. Все это выражается у него такъ своеобразно, какъ можетъ быть своеобразенъ геніальный человѣкъ. Слогъ его въ письмахъ отличается замѣчательною картинностью и мѣстами просто неподражаемъ. Мы вырвемъ нѣсколько клочковъ изъ его писемъ:

"Два вашихъ драгоцѣнныхъ камня,-- пишетъ онъ отъ 2-го сентября 1769 года,-- Азовъ и Таганрогъ, выпавшіе изъ короны Петра Великаго, послужатъ наилучшимъ украшеніемъ вашего вѣнца, и, какъ я полагаю, Мустафѣ никогда не удастся испортить ихъ въ вашемъ головномъ уборѣ" (стр. 38).

Отъ 16-го марта 1770 года:

"Мнѣ остается просить васъ еще объ одной милости, а именно: поторопиться окончить эти двѣ великія работы (т.-е. сводъ законовъ и войну съ турками), чтобъ я имѣлъ удовольствіе сообщить о нихъ Петру Великому, которому я думаю скоро представиться на томъ свѣтѣ" (стр. 55).

Отъ 9-го августа 1774 года:

"Государыня, положительно я лишился милостей при вашемъ дворѣ. Ваше императорское величество промѣняли меня или на Дидро, или на Гримма, или на какого-нибудь другаго фаворита; къ моей старости у васъ нѣтъ ни малѣйшаго вниманія. Пусть бы еще ваше величество были французской кокеткой, но какимъ образомъ могла сдѣлаться непостоянною государыня -- побѣдительница и законодательница?

"Ради васъ я перессорился со всѣми турками и даже съ самимъ маркизомъ Пугачевымъ, и за все это въ награду получилъ отъ васъ только забвеніе. Такъ вотъ же за то; отнынѣ я перестаю любить государынь" (стр. 224).

Но нѣкоторыя его письма до того игривы я остроумны, что дѣлать изъ нихъ выписки клочками -- значитъ ихъ портить. Пусть лучше читатель прочтетъ ихъ всѣ въ четвертомъ выпускѣ изданіи г. Чуйко.

Этотъ выпускъ, впрочемъ, тоже не безъ недостатковъ. Какъ на одинъ изъ нихъ, мы укажемъ на непрактичное размѣщеніе писемъ, которое раздробляетъ вниманіе читателя и не оставляетъ по себѣ никакой цѣльности. Отчего бы издателю не растасовать письма такъ, чтобъ отвѣтныя слѣдовали непосредственно за тѣми, въ отвѣтъ на которыя были написаны? А то не рѣдко только-что успѣешь заинтересоваться однимъ вопросомъ, какъ, не получивъ на него отвѣта, замелькаютъ уже другіе, и только тогда, когда успѣешь позабыть первое, вдругъ натыкаешься на такія рѣчи, которыя служатъ отвѣтомъ на одно изъ давно прослѣдовавшихъ писемъ. И такіе непріятные сюрпризы преслѣдуютъ читателя во всей книжкѣ.

Другой недостатокъ касается чисто-стилистической стороны перевода: она не вездѣ безъукоризненна. Встрѣчаются, напримѣръ, такія мѣста: "Л даже не почувствовала потомъ ни малѣйшаго" (стр. 1).

Или: "Маленькій графъ Шуваловъ, вернувшись на родину, передалъ мнѣ то участіе, съ которымъ вы такъ любезно" и т. д. (стр. 13).

А въ слѣдующемъ мѣстѣ положительно трудно понять, что сказано въ оригиналѣ: "Въ вашему пріѣзду въ Константинополь,-- пишетъ Екатерина,-- я позабочусь приготовить роскошное женское платье, подбитое богатѣйшими сибирскими мѣхами, въ которомъ я выйду навстрѣчу вамъ. Этотъ покрой (?) и удобенъ, и значительно красивѣе" (стр. 26).

Будемъ ждать появленія обѣщанной біографіи Вольтера, а также и дальнѣйшихъ выпусковъ сочиненій этого писателя, лишь бы они не представляли хрестоматическихъ сборниковъ.

К.

"Русская Мысль", No 9, 1882