Добролюбов Николай Александрович - "Беседы с детьми" А. А. Пчельниковой

Н. A. Добролюбов

"Беседы с детьми" А. А. Пчельниковой
Пять выпусков. СПб., 1859

Н. A. Добролюбов. Собрание сочинений в девяти томах. Том шестой.
Статьи и рецензии

М.,--Л., ГИХЛ, 1963

Для родителей с хорошим состоянием трудно указать лучшую детскую книжку, чем "Беседы с детьми". До сих пор вышло пять тетрадок, около 60 страниц каждая, очень изящно изданных, с хорошенькими рисунками и с нотами в каждой тетрадке. Цена каждой -- 75 коп.

Направление "Бесед" определяется в предисловии к первому выпуску. Здесь узнаем мы, что "Беседы" предприняты в подражание французскому "Revue de l'éducation nouvelle", {"Обозрение современного воспитания" (франц.). -- Ред.} составляющему нечто вроде детской энциклопедии. Издательница "Бесед" предполагает в ряде последовательных выпусков знакомить детей с разными предметами природы и общежития и содействовать живому, наглядному пониманию ими всего, что они изучают. Весьма справедливо говорит она об ученье детей, воспитывающихся ныне:

Родительской любви свойственна известная доля тщеславия: обыкновенно нам хочется, чтоб ребенок наш знал побольше и был бы преимущественно силен в тех знаниях, которые дают блеск в обществе и возможность подниматься в высшие слои общественной жизни. Поэтому ребенка тотчас осаждают теориями и предметами отвлеченными, которые он принимает неохотно и с трудом; они кажутся ему сухи, незанимательны, потому что он не видит им применения в своей детской жизни. Если первоначальное воспитание уже успело образовать в нем добрый нрав, то он покоряется необходимости и учится, но учится холодно, без любви к науке, не внося ее в свою действительную жизнь; а между тем в этой жизни на каждом шагу и каждый день проходят пред его глазами и чрез его руки простые, обыденные предметы, о которых он имеет самое слабое понятие и о которых всякий ремесленник, всякий простой практический человек знает гораздо больше его.

Желая противодействовать такому напряженному, неестественному и бесплодному направлению ученья, г-жа Пчельникова выражает мысль, что воспитание, если хочет быть успешным, должно пользоваться естественными наклонностями и желаниями детей и с ними сообразоваться в своем ходе. С полным сочувствием приводит она следующие слова из введения к "Revue de l'éducation nouvelle":

То, к чему призывает нас интерес общественный, как раз совпадает с интересами ребенка и с его природой. Природа ребенка, его склонности, вкус, желания ведут нас именно на тот путь, который указывают нам желание родителей и польза общества. Чем полезнее и успешнее сделаем мы ученье, тем непосредственно счастливее будут дети; каждый успех наш будет соответствовать одной отертой слезе, одной невинной улыбке, одной детской радости. Как только исчезнет в преподавании отвлеченность, вместе с тем исчезнет и принуждение. Когда придет та пора, что ребенок будет поставлен в возможность свободно и естественно развивать все свои способности и давать свободный полет всем своим лучшим нравственным стремлениям, тогда наша задача будет выполнена...

Для выполнения своей задачи г-жа Пчельникова выбрала следующий способ. Она воображает мать семейства, около которой собираются дети, и заставляет ее рассуждать с ними о разных предметах, рассказывать им сказки, анекдоты, разучивать с ними легонькие песенки и т. п. В первой части, например, маменька рассказывает дочери о кухне, объясняет названия и употребление разной кухонной посуды и всяких принадлежностей стряпни; к статейке приложен хорошо сделанный рисунок, на котором представлены все предметы, упоминаемые в тексте. Таким же образом в следующих частях рассказывается о столярном искусстве, о булочной, о домашних животных, о цветах предметов и об их соответствии. Все это рассказано очень дельно и верно и при содействии рисунков легко может быть понято и усвоено детьми. Польза такого усвоения несомненна, и при обычной отвлеченности нашего воспитания особенно желательно, чтобы на такое усвоение детьми не слов и общих понятий, а самых предметов было обращено преимущественное внимание воспитателей. Очень часто приходится в нашем обществе встречать людей, рассуждающих о предметах, которым они знают только формальное определение, и делающих логические выводы из понятий, знакомых им лишь в своем общем, абстрактном значении. Так иногда вы встречаете господина, чрезвычайно логически доказывающего пользу или вред такой-то меры для государства вообще; но попросите его объяснить, как эта мера отразится на быте таких-то и таких-то сословий, в такой-то и такой-то местности, в отношении к таким-то именно явлениям жизни, -- он начнет вывертываться, путаться и выкажет совершенное бессилие и незнание. Это оттого, что ему никогда не приходило в голову взглянуть на живой факт, как он есть, изучить его в действительных проявлениях, представить себе его жизненную сторону; он ограничился логическими определениями и, нашедши, что на бумаге так выходит, как ему нужно, совершенно успокоился относительно реального значения своих выводов. Та же самая история происходит в большей части наших рассуждений, даже чисто житейских: мы не знаем хорошенько ни фигуры, ни величины, ни плотности, ни цвета, ни степени упругости предметов; все как-то смутно представляется нам, и если нам приходится сравнить два предмета, мы часто становимся в тупик. Многие не вдруг ответят на вопрос: которая шире из двух улиц, по которым они ходят постоянно в течение нескольких лет, или -- который выше ростом из двух приятелей, еще вчера ими виденных... Привычка к наглядному изучению предметов, к различению их формы, величины, цвета и всех качеств -- очень важна при первоначальном воспитании. Ею устраняются многие ошибки в житейских суждениях, и вообще представления о предметах становятся живее и определеннее.

Кроме упомянутых нами рассказов, в "Беседах" есть рассказы о некоторых предметах естественной истории: о ласточках, о попугаях-неразлучках, о просе... Кроме того, есть сказки и анекдоты; последние, впрочем, большею частью пошло-нравоучительного свойства, и нам жаль, что г-жа Пчельникова поддалась в них общей рутине детских книжек. Гораздо полезнее и естественнее кажется нам помещение в каждой тетради "Бесед" -- нот на легкие мотивы, с присовокуплением веселых детских песенок; в этом случае издательница предлагает воспользоваться "особенною склонностью детей петь или кричать нараспев". Песенки, помещаемые в "Беседах", действительно могут дать пищу этой склонности и быть приятными для детей, тем более что пение их должно быть соединяемо с играми и движением, приноровленными к содержанию песен. В каждом выпуске есть также английские и французские уроки, по методе Робертсона.2 Как образчик для матерей и воспитательниц, для указания, как надобно преподавать, эти уроки, конечно, не бесполезны. Но они постоянно являются в каждой тетради; неужели же издательница хочет напечатать курс английского и французского языка, по одному уроку, в книжках, стоящих каждая 75 коп. сер.? Это было бы очень непрактично; лучше уж издать эти уроки отдельно, а в "Беседах" место их и место нравоучительных анекдотов заменить, например, рассказами из естественной истории и наглядным объяснением разных предметов домашнего и общественного быта. Это тем более желательно, что г-жа Пчельникова рассказывает очень хорошо -- просто и определенно, без пошлых нежностей и ненужных обращений к "милым детям".

ПРИМЕЧАНИЯ

В данный том вошли статьи и рецензии Добролюбова, первоначально опубликованные в критическом отделе "Современника" с января по декабрь 1860 года. К ним присоединена статья "Два графа", впервые помещенная в No 6 "Свистка" в этом же году. Важнейшие из статей и рецензий тома органически связаны и развивают направление, принятое в основных статьях 1859 года -- таких, как "Литературные мелочи прошлого года", "Что такое обломовщина?", "Темное царство".

В 1860 году, несмотря на обострение тяжелой болезни и вынужденный отъезд на лечение за границу, деятельность Добролюбова получила особый размах, силу и энергию, а его идеи приобрели особую завершенность и четкость. За этот год, второй год революционной ситуации, Добролюбовым были написаны программные статьи, богатые мыслями и обобщениями, оказавшие сильнейшее воздействие на современников и прочно вошедшие в основной фонд произведений революционно-демократической мысли 1860-х годов. Таковы статьи о романе Тургенева "Накануне" и о "Грозе" Островского, о рассказах Марка Вовчка, о повестях и рассказах Славутинского, о "Кобзаре" Шевченко и стихотворениях Никитина, о повестях Плещеева, статья, посвященная Пирогову, две большие статьи на итальянские темы. Разоблачение всяческих иллюзий относительно "бумажного прогресса", безусловное осуждение всяческих сделок и соглашений либералов с крепостниками, твердая уверенность в том, что только всеобщее народное восстание может принести решительное преобразование общества на истинно человеческих основаниях, безусловная решимость всеми силами содействовать этому единственно верному выходу и "торопить, торопить" его, по словам Чернышевского, -- вот что лежит в основе деятельности Добролюбова в это время.

В статьях и рецензиях 1860 года продолжалось обоснование принципов "реальной критики" Добролюбова с ее политическими и эстетическими требованиями к литературе. В этом отношении особенно важны такие статьи, как "Луч света в темном царстве", "Черты для характеристики русского простонародья", рецензии на повести и рассказы С. Т. Славутинского и стихотворения И. С. Никитина. Мысли Добролюбова о народности и идейности литературы, о критериях художественности и о реализме в литературе, о значении прогрессивной тенденции в процессе художественного воспроизведения действительности, о воспитательной роли литературы, об ее общественном назначении имели исключительное воздействие на дальнейший ход развития передовой эстетической мысли в России и не утратили своего значения и в настоящее время.

Особый цикл составляют итальянские статьи Добролюбова, написанные под живым впечатлением непосредственно наблюдавшегося критиком подъема национально-освободительного движения в этой стране. Две из них -- "Непостижимая странность" и "Два графа" -- были опубликованы в "Современнике" за 1860 год (см. об этом цикле во вступительных замечаниях к статье "Непостижимая странность").

Произведения Добролюбова 1860 года писались в очень тяжелых условиях. Цензурные преследования при публикации их в "Современнике" были особенно свирепыми, многие острые, ясные и точные выражения критика беспощадно вымарывались, должны были подвергаться переделке целые большие эпизоды статей. Лишь в издании 1862 года многие из таких цензурных пропусков и искажений были восстановлены и исправлены Чернышевским. Ценный материал для истории текста добролюбовских статей дают и сохранившиеся в отдельных случаях рукописные автографы и типографские гранки. В примечаниях к этому тому большое место занимает поэтому указание разночтений между основными текстовыми источниками, имеющих существенное значение и иллюстрирующих те поистине неимоверные усилия и находчивость, которые пришлось проявить Добролюбову и позднее Чернышевскому, чтобы довести до читателя основные идеи статей, несмотря на цензурные рогатки.

Реальные и историко-литературные примечания к двум статьям "итальянского цикла" написаны В. А. Алексеевым, ко всем остальным статьям и рецензиям -- Ю. С. Сорокиным, текстологические примечания и справки по истории публикации текста ко всему тому -- В. Э. Боградом.

"БЕСЕДЫ С ДЕТЬМИ" А. А. ПЧЕЛЬНИКОВОЙ

Впервые -- "Совр.", 1860, No 2, отд. III, стр. 361--364, без подписи. Принадлежность рецензии Добролюбову определяется показаниями конторской книги "Современника" за 1860 год (Указатель, стр. 564).

"Беседы с детьми" были изданы в семи частях (1858--1860) детской писательницей и педагогом А. А. Цейдлер (1830--1891) под псевдонимом Пчельниковой. В "Журнале для воспитания" за 1859 год (кн. 5 и 7) Добролюбов уже откликнулся положительно на выход частей I--IV этого издания (см. рецензии в т. 4 наст. изд., стр. 358--359 и 423--424).

1. "Revue de l'éducation nouvelle. Journal des Mères et des Enfants" ("Обозрение современного воспитания. Журнал для матерей и детей") вышло во Франции в 1849--1855 годах в шести книгах.

2. Робертсон -- псевдоним Пьера Лафорга (1803--1871), французского педагога, применившего звуковой метод в преподавании английского языка французам.