Ломброзо Чезаре - Наказуемость женщин-преступниц

Наказуемость женщинъ-преступницъ.

За послѣднее время какъ въ европейской литературѣ, такъ и въ законодательныхъ собраніяхъ европейскихъ государствъ не разъ поднимался вопросъ о пересмотрѣ законоположеній, касающихся женскаго права, и уничтоженіи существующей до сихъ поръ разницы въ наказаніяхъ, которымъ подвергаются мужчины и женщины за однородные проступки. Особенно важнымъ является, по нашему мнѣнію, такого рода пересмотръ законоположеній брачнаго права, предоставляющаго мужу весьма значительныя преимущества передъ женой и оставляющаго безнаказанными такія дѣянія мужа по отношенію къ женѣ, за которыя жена подвергается строгой карѣ. Печатаемая нами замѣтка проф. Ц. Ломброзо, присланная имъ для "Сѣвернаго Вѣстника", является отголоскомъ на этотъ, занимающій европейское общество вопросъ, и уже поэтому представляетъ значительный интересъ, несмотря на неполноту и нѣкоторую односторонность воззрѣній автора.

Редакція.

Изучая карательныя постановленія, дѣйствовавшія у народовъ древности, во многихъ отношеніяхъ стоявшихъ, несомнѣнно, выше насъ, нельзя не замѣтить, что наказанія, которымъ подвергались женщины, очень часто отличались отъ каръ, предназначавшихся для мужчинъ. Такъ, наприм., по законамъ Ману, женщина, нарушившая супружескую вѣрность, лишалась всѣхъ своихъ драгоцѣнностей и, кромѣ того, на три мѣсяца разлучалась съ мужемъ. Женщинѣ, развращавшей молодыхъ дѣвушекъ, сперва отрѣзали пальцы и волосы; затѣмъ, по совершеніи этой операціи, ее сажали на осла для публичнаго осмѣянія. Sainavalka приговариваетъ женщину, смертельно ранившую своего мужа, къ казни черезъ потопленіе (II, 278). Онъ требуетъ, чтобы за простое убійство или отравленіе, какъ и за убійство родного или духовнаго отца, или сына, виновная, послѣ того какъ предварительно ей отрѣжутъ носъ, уши и руки, была брошена на растерзаніе звѣрямъ.

Въ древней Элладѣ женщинѣ, вступившей въ прелюбодѣйную связь, какъ извѣстно, отрѣзали носъ, между тѣмъ какъ по отношенію къ ея соучастнику все наказаніе ограничивалось лишь двадцатью палочными ударами. И только одинъ законъ обезпечивалъ женщинѣ нѣкоторое послабленіе въ области наказанія: это былъ законъ, освобождавшій беременную женщину отъ смертной казни. Но и онъ, конечно, былъ продиктованъ вниманіемъ къ интересамъ не столько матери, сколько ребенка.

У евреевъ, молодая дѣвушка, уличенная на брачномъ ложѣ въ потерѣ дѣвственности, побивалась камнями передъ домомъ своего отца (Второзаконіе, XXII). Женщина, происходившая изъ жреческаго рода и отдавшаяся проституціи, подвергалась сожженію на кострѣ; за прелюбодѣяніе женщину присуждали къ задушенію (Мишна-Сангедринъ, IX, XI).

По Моисееву законодательству женщина, симулировавшая дѣвственность, невѣста, не сдержавшая своихъ обѣщаній, жена, утратившая непорочность до брачной ночи -- побивались камнями; женщина, виновная въ кровосмѣсительствѣ, сжигалась на кострѣ.

Corrado Celtes въ своемъ сочиненіи "De origine situ, moribus et institutionibus Germauiae" говоритъ: "Mulieres vel quae tascinatione aut superstitione infamatae sunt, vel quae partum necaverent, aut immaturum excussirent, diversis supplieiis offeciunt aut caleo insutas submergunt aut ignй etiam adimunt, aut rivas defoudiunt, nec his tormentis et crucidibus arceri potest quin senger scelus sceleri accumulent {Женщины, виновныя въ прелюбодѣяніи или вообще въ утратѣ женской чести, а равно и уличенныя въ изгнаніи или умерщвленіи плода, подвергаются различнымъ наказаніямъ: ихъ бросаютъ въ воду зашитыми въ кожаный мѣшокъ, сжигаютъ или закапываютъ живыми въ землю. Но всѣ эти муки и пытки не властны удержать женщинъ отъ постояннаго нагроможденія одного преступленія на другое.}.

У Ditmares было въ обычаѣ замораживать подъ льдинами женщинъ, забеременѣвшихъ отъ проституціи (Du Boys, hist, du droit pénal).

Wilde, въ свою очередь, разсказываетъ о томъ, что женщинѣ, виновной въ умерщвленіи своего плода, вводили въ внутренности желѣзный прутъ. Во Франціи женщины подвергались наказаніямъ, которыя были и ужасны и вмѣстѣ съ тѣмъ смѣшны (Григорій Турскій 3).

Такъ, напр., женщина, ударившая своего мужа, должна была проѣхаться на ослѣ, держась за его хвостъ. Женщины, пойманныя въ ссорѣ другъ съ другомъ, должны были пробѣжать по главной улицѣ города или мѣстечка, волоча за собой какую-нибудь значительную тяжесть, къ которой онѣ приковывались цѣпями. За наклонность къ болтовнѣ и къ брани, кажется, имъ надѣвали на три или на четыре дня намордники {См. Arch. di Psich. е Antropol. Crimin. 1895. IV.}.

Въ Иллинойсѣ женщинъ столь-же патріархально наказывали за брань погруженіемъ въ воду отъ двухъ до трехъ разъ.

По одному старому англо-саксонскому закону женщинѣ или молодой дѣвушкѣ, застигнутой en flagrant délit, обрѣзали юбку до самой таліи и, затѣмъ, въ такомъ видѣ гнали эту преступницу по улицамъ, для публичнаго осмѣянія.

II.

Въ наше время задались цѣлью окончательно уничтожить всякую разницу въ наказаніяхъ, которымъ подвергаются женщина и мужчина. Но, какъ это всегда бываетъ въ тѣхъ случаяхъ, когда насилуютъ природу, судьи и присяжные засѣдатели начали дополнять то, о чемъ искусственно умалчиваетъ законъ.

Достойно вниманія, между прочимъ, что та чрезвычайная снисходительность, которую они практикуютъ, съуживаетъ и безъ того уже очень маленькое число женщинъ-преступницъ. Дѣйствительно, на 100 преступниковъ обоего пола, судившихся въ Италіи съ 1887 по 1889 годъ, было оправдано 34,4 женщинъ и 31,16 мужчинъ. Во Франціи, за время съ 1871 по 1880 годъ, присяжными были оправданы 31 женщина на 100 и 19% мужчинъ, коронными-же судами -- 8% женщинъ и 6% мужчинъ,

Доктрина новаго ученія о наказаніи, какъ и во многихъ другихъ отношеніяхъ, находится въ полномъ соотвѣтствіи съ прежними обычаями.

Эта доктрина приложила всѣ свои старанія къ тому, чтобы индивидуализировать наказаніе въ интересахъ того и другого пола, иначе говоря, чтобы наказанія видоизмѣнялись сообразно личнымъ особенностямъ, мотивамъ, національности, возрасту и прочимъ свойствамъ преступнаго субъекта. Въ отношеніи половыхъ особенностей эта точка зрѣнія представляется особенно необходимой, если принять во вниманіе, что женщина крайне рѣзко отличается отъ мужчины и строеніемъ корпуса, и вѣсомъ, и черепомъ, и своими интеллектуальными способностями, и силой, и психическими условіями и, наконецъ, главнымъ образомъ, меньшей наклонностью къ преступленію. Уголовная статистика, на самомъ дѣлѣ, убѣждаетъ насъ въ томъ, что во всѣхъ странахъ міра преступность женщинъ стоитъ ниже преступности, обнаруживаемой мужчинами. Такъ, на 100 осужденныхъ обоего пола въ Италіи приходится 19 женщинъ, во Франціи -- 16, въ Австріи -- 14,8, въ Венгріи -- 11,6 и въ Англіи -- 20. По тяжести наказаній разница между женщинами и мужчинами обрисовывается еще рѣзче. Мы опредѣляемъ тяжесть наказанія въ этомъ случаѣ по подсудности совершенныхъ преступленій.

И мы видимъ, что въ Италіи

21,8% женщинъ были осуждены мировыми судьями,

6,2% " " " общими судами,

6% " " " присяжными.

По преступленіямъ разница между мужчинами и женщинами тоже бросается въ глаза, если имѣть въ виду, что на сто мужчинъ приходилось --

за убійство 3,4 женщинъ,

" грабежъ на дорогахъ 1,2 "

" поджогъ 8,6 "

" мошенничество 6,6 "

" нанес. ранъ и увѣчій 3,6 "

" воровство 6,6 "

Напротивъ, по обвиненію въ укрывательствѣ судилось 20,2% и за отравленіе 122,7% женщинъ. Что касается числа женщинъ, привлекавшихся къ уголовной отвѣтственности за изгнаніе плода и за дѣтоубійство, то оно доходитъ до 476,8%.

Такимъ образомъ, исключая отравленіе, крупнѣйшія преступныя дѣянія совершаются всего менѣе женщинами.

Слѣдуетъ замѣтить, кромѣ того, что число представительницъ женскаго пола, приговоренныхъ къ тюремному заключенію, относительно всегда ниже числа мужчинъ.

Это объясняется тѣмъ, что женскій полъ, въ области преступленій, отличается болѣе медленнымъ развитіемъ, чѣмъ мужской. Кромѣ того, женщины впадаютъ въ преступленіе, по большей части, въ [зрѣломъ возрастѣ, когда увеличивается самая смертность.

Въ Италіи, напр., на сто осужденныхъ лицъ женскаго пола были осуждены:

ВЪ ВОЗРАСТѢ 50 Л. И СВЫШЕ.

ВЪ ВОЗРАСТѢ 14 Л. И СВЫШЕ.

мир. судьями

общ. судами.

11,1

присяжными.

Преступныя женщины, слѣдовательно, менѣе страшны общественной безопасности. Въ пенитенціарныхъ учрежденіяхъ, поэтому, наше вниманіе неизбѣжно останавливается не только на томъ обстоятельствѣ, что представительницамъ женскаго пола здѣсь предназначено чрезвычайно мало мѣстъ, но и на ограниченномъ количествѣ женщинъ, содержащихся въ заключеніи.

По произведеннымъ исчисленіямъ, въ Италіи, въ среднемъ за годъ (см. Koncorni-Influenza del sessosulla criminalitа 1893) было осуждено

мировыми судьями 228,134 мужчинъ и 49,553 женщины,

общими судами 54,028 " " 4,997 "

присяжными 4,663 " " 285 "

При этомъ необходимо принять во вниманіе, что обвинительные приговоры, произнесенные мировыми судьями, относятся исключительно къ полицейскимъ нарушеніямъ и маловажнымъ проступкамъ (contraventions), какъ и значительное количество дѣлъ, производящихся въ общихъ судахъ безъ участія присяжныхъ засѣдателей. Кромѣ того, изъ всѣхъ этихъ нарушеній и проступковъ, совершенныхъ женщинами, очень мало такихъ, которые свидѣтельствовали-бы о серьезной угрозѣ общественной безопасности.

Мало того, даже женщины, привлекающіяся (3,05%) къ суду съ участіемъ присяжныхъ засѣдателей по обвиненію въ дѣтоубійствѣ, никогда не принадлежатъ къ разряду прирожденныхъ преступницъ.

Что касается женщинъ, осужденныхъ за непотребство (1,1%) и посягательство на общественную нравственность (1,06%), то онѣ должны быть отнесены къ категоріи проститутокъ, а тѣ, которыя были осуждены за подлогъ (1,44%) и за посягательства на тѣлесную неприкосновенность (2,052%), почти безъ исключенія, являются случайными преступницами, какъ и всѣ осужденныя за оскорбленія и клевету. Всѣ онѣ впали въ преступленіе подъ вліяніемъ тяжелаго вызова, брошеннаго какой-нибудь соперницей.

Вдумываясь въ эти данныя, нельзя не придти къ той мысли, что заключенію въ центральныхъ тюрьмахъ должны были-бы подлежать только убійцы, отравительницы, мошенницы, поджигательницы, воровки-рецидивистки, грабительницы на большихъ дорогахъ, т. е. 6,062 почти изъ милліона женщинъ. Такая мѣра представляется вполнѣ справедливой, если принять во вниманіе, что, при меньшей преступности и меньшей наклонности женскаго пола къ серьезнымъ преступленіямъ, слѣдуетъ дополнить тюрьму другими учрежденіями.

Необходимо создать воспитательные и рабочіе пріюты для малолѣтнихъ, потому-что послѣднія легче, чѣмъ мужчины, впадаютъ въ преступленіе и въ проституцію, въ особенности, если онѣ происходятъ отъ преступныхъ родителей или остались сиротами.

Къ нимъ слѣдуетъ присоединить преступницъ случайныхъ, виновныхъ въ нанесеніи ранъ и увѣчій, въ дѣтоубійствѣ.

Но эти пріюты должны заключать въ себѣ лишь небольшое число пансіонерокъ, потому-что скопленіе въ одномъ мѣстѣ большого числа субъектовъ, какъ извѣстно, всегда вредно, въ особенности, если дѣло идетъ о преступникахъ. Пансіонерокъ этихъ пріютовъ слѣдуетъ назначать на сельскія работы, отвѣчающія болѣе всего природнымъ особенностямъ заключенныхъ, для того, чтобы сдѣлать изъ нихъ хорошихъ работницъ, которыхъ можно было-бы затѣмъ помѣстить вдали отъ городовъ, въ деревнѣ, гдѣ притягательная сила порока менѣе интенсивна.

Тамъ, гдѣ имѣются женскіе монастыри, хорошо гарантированные отъ побѣговъ, можно было-бы приспособить ихъ къ цѣлямъ исправительныхъ пріютовъ для этой категоріи преступницъ. Монастырское воспитаніе и дисциплина, вредныя или опасныя для мужчинъ, оказываютъ крайне благотворное вліяніе на женщинъ, какъ я лично могъ убѣдиться въ Италіи, гдѣ пенитенціарныя учрежденія находятся, если не подъ номинальнымъ, то, во всякомъ случаѣ, подъ фактическимъ руководствомъ монахинь.

Такое вліяніе объясняется большей религіозностью женщинъ и свойственной имъ наклонностью къ экстазу. Религіозный экстазъ, поддерживаемый условіями монастырской жизни, сочетается въ такихъ случаяхъ съ любовнымъ экстазомъ, вытѣсняя его затѣмъ окончательно; добро, такимъ образомъ, замѣщаетъ зло. По выходѣ изъ монастыря, эти пансіонерки должны быть подвергаемы условному наказанію за первый рецидивъ; за вторичный-же рецидивъ имъ должны грозить тюремное заключеніе и тѣлесное наказаніе, о которомъ мы скажемъ впослѣдствіи. При этомъ, само собой разумѣется, онѣ должны быть снабжены всѣми необходимыми средствами, которыя давали-бы имъ возможность честно заработывать себѣ кусокъ хлѣба.

III.

Въ случаѣ второго или третьяго рецидива, по крайней мѣрѣ въ отношеніи дѣтоубійцъ, обществу было-бы совершенно безполезно приносить еще новыя жертвы для реабилитаціи этихъ преступницъ. Самый рецидивъ уже убѣждаетъ въ томъ, что онѣ -- прирожденныя преступницы, съ неотразимой наклонностью къ проституціи, и что, слѣдовательно, онѣ должны быть зарегистрированы въ офиціальные списки проститутокъ: это будетъ мѣрой предупрежденія преступленія и явится серьезной услугой, оказанной обществу. Такимъ путемъ можно будетъ пресѣчь развитіе тайной проституціи, гораздо худшей, какъ и воровство и бродяжничество.

IV.

Женщинъ извѣстнаго возраста, осужденныхъ за дѣянія, не относящіяся къ тѣмъ, о которыхъ упоминается выше, какъ и совершившихъ преступленія, занимаясь проституціей, можно было бы поручать монастырямъ, внутренній складъ которыхъ уже представляетъ собою достаточную гарантію для общества.

Въ случаяхъ рецидива, можно было бы, съ цѣлью устрашенія, прибѣгать и къ совершенно спеціальнымъ наказаніямъ, заимствованнымъ у нашихъ предковъ, но безъ присущей имъ жестокости.

Такъ напр., можно было бы обрѣзать этимъ женщинамъ волосы или заставлять ихъ носить какое-нибудь клеймящее ихъ одѣяніе, лишивъ ихъ въ то-же время драгоцѣнностей и разныхъ предметовъ роскоши, которыми, какъ извѣстно, женщины такъ дорожатъ.

Этимъ путемъ мы примѣнили бы наказаніе, разсчитанное на особенности женскаго пола и, слѣдовательно, болѣе чувствительное, устрашающее и репрессивное, но вмѣстѣ съ тѣмъ и не отличающееся жестокостью.

Ц. Ломброзо.

"Сѣверный Вѣстникъ", No 6, 1895