Адамович Г. - Из разговоров с З. Н. Гиппиус

З.Н.Гиппиус: pro et contra

СПб.: РХГА, 2008. -- (Русский Путь).

Г. АДАМОВИЧ

Из разговоров с З. Н. Гиппиус

-- Как сейчас помню, приехали мы к вечеру, едва успели вымыться, переодеться, стучат в дверь: просят в гостиную. Софья Андреевна усадила меня рядом с собой на диван: какие платья носят в Петербурге, да какие пьесы ставят, обычная дамская болтовня. А он с Дмитрием Сергеевичем в стороне, у камина, и я про платья кое-как отвечаю, а все прислушиваюсь, о чем у них разговор. Он начал что-то несуразное: "Разум это фонарь, который человек несет перед собой...", -- я не выдержала и перебила его, -- "да что вы, что вы, какой фонарь, где фонарь, совсем разум не фонарь". И вдруг осеклась, даже вся покраснела -- Господи Боже мой, да на кого же это я кричу.

А он замолчал, видимо, удивленный, и потом очень вежливо и тихо сказал: "Может быть, вы правы... я всегда рад выслушать чужое суждение".

* * *

-- Самый лучший русский поэт -- Тютчев. И Лермонтов. А потом, пожалуй, и ваш Некрасов, если уж вам так хочется. Да, еще Жуковский. Он, правда, жидковатый какой-то, но прелестный. И еще у Алексея Толстого восемь или десять стихотворений чудесных. Еще Баратынский, конечно.

-- А Пушкин?

-- Ну что Пушкин?

-- А Пушкин что же?

-- Пушкин -- это совсем другое. Пушкин это Пушкин. Ну что вы в самом деле пристали!

* * *

-- Есть, по-моему, четыре рода поэзии. Первый, низший, -- непонятно о понятном. Второй, выше, -- понятно о понятном. Затем непонятно о непонятном. И, наконец, понятно о непонятном... Блок споткнулся на четвертой ступеньке...

* * *

-- Отчего вы не были у нас в прошлое воскресенье?

-- Так.

-- Ну как вам не стыдно! Так! Что это за слово "так"? Терпеть его не могу! Так! Лучше уж соврите, только не говорите "так"!

* * *

-- Прислала она мне свой роман и просит отзыв. Уж я крутила, крутила, и так, и этак, все думаю, как бы ей написать, чтобы не очень обидно вышло. Даже из апостола Павла цитату ввернула, до того расфилософствовалась.

-- А если бы вы написали ей правду?

-- Ах, если бы написала я правду, то было бы в моем письме всего два слова: несчастная дура.

* * *

-- В Петербурге у нас тоже такие собрания бывали, только народу больше. Кричат, шумят, спорят, ужас... А один какой-то рыженький, лохматый в углу сидел и все молчал. Изредка только привстанет и спросит: "Зинаида Николаевна, а как лее быть с хаосом?" Пройдет полчаса, разговор уже совсем о другом, а он опять: "Зинаида Николаевна, с хаосом как же?" И что ему хаос мешал?

* * *

-- Вечер поэтесс? Одни дамы? Нет, избавьте, меня уж когда-то и в Петербурге на такой вечер приглашали, Мариэтта Шагинян, кажется. По телефону. Я ей и ответила: "Простите, по половому признаку я не объединяюсь". Поэтессы очень недовольны остались.

* * *

-- Я верю в бессмертие души, я не могла бы жить без этой веры... Но я не верю, что все души бессмертны. Или что все люди воскреснут. Вот Икс, например, -- вы знаете его. Ну как это представить себе, что он вдруг воскреснет. Чему в нем воскресать? На него дунуть, никакого следа не останется, а туда же воскреснуть собирается.

* * *

-- Я стихи Дмитрия Сергеевича не люблю, да и сам он их не любит... А когда-то, еще гимназистом, он читал их знаете кому?

-- ?

-- Достоевскому. Достоевский слушал, лежа на диване, закрыв глаза, больной, желтый, и сказал: "Страдать надо, молодой человек, -- страдать, а потом стихи писать". А ведь правду сказал, а?

* * *

-- Вчера был у меня Игрек. С выговором.

-- ?

-- Да как же... Говорит, что я отстала, ничего не понимаю, что растут новые силы, всюду новые темы, жизнь кипит, молодость, расцвет, все такое вообще, а я никому не нужна. Я спрашиваю: "Какие же это такие новые силы?" Он так и налетел на меня: "Да что вы! Вот, например, Пузанов из Воронежа... читали?" А зачем, скажите, я на старости лет, да после всего, что я в жизни прочла, зачем я стану читать еще Пузанова из Воронежа?

* * *

-- Мне последнее время все Блок снится. И так странно, будто явление какое-то. И все как будто упрекает меня в чем-то...

-- Вы когда-то говорили, что виноваты перед ним.

-- Что? Виновата? Может быть. Трудно об этом говорить... Он вообще трудный человек был. Но чистый удивительно. Я все-таки рада, что эти стихи... знаете?.. "мы -- дети страшных лет России"... он мне посвятил. По-моему, это лучшие его стихи.

* * *

-- Если человек никогда не думал о смерти, с ним вообще не о чем разговаривать... Я всяких морбидностеи {От фр. morbide -- извращенность, болезненность.} терпеть не могу. И даже стихов не люблю со всякими такими похоронными штучками. Но если человек никогда не думал о смерти, о чем с ним говорить?

КОММЕНТАРИИ

Впервые: Встреча (Париж): Сборник объединения русских писателей во Франции. 1945. No 2. Ноябрь. С. 31--32, под названием "Из разговоров с З. Н. Гиппиус (1)". Подпись: Г. А. Печатается по: Независимая газета. 1994. 22 ноября.

Софья Андреевна -- жена Л. Н. Толстого, которого Мережковские посетили в Ясной Поляне 11--12 мая 1904 г.

"Страдать надо... а потом стихи писать". -- О встрече с Достоевским Мережковский рассказал в "Автобиографической заметке" (Мережковский Д. С. Полн. собр. соч. М., 1914. Т. 24. С. 111).

"мы -- дети страшных лет России"... -- А. Блок. "Рожденные в года глухие..." (1914).