Письмо министру народного просвещения гр. Разумовскому
(1810)
Карамзин: pro et contra / Сост., вступ. ст. Л. А. Сапченко. -- СПб.: РХГА, 2006.
Милостивый государь граф Алексей Кирилович!
Имея столь верный случай, решился писать к в<ашему> с<иятельству> и о том, чего не хотел бы верить почте. Ревнуя о едином благе, стремясь к единой цели, не могу равнодушно глядеть на распространяющееся у нас уважение к сочинениям г. Карамзина; вы знаете, что оные исполнены вольнодумческого и якобинского яда. Но его последователи и одобрители подняли теперь еще более голову, ибо его сочинения одобрены пожалованием ему ордена и рескриптом, его сопровождавшим. О сем надобно очень подумать, буде не для нас, то для потомства. Государь не знает, какой гибельный яд в сочинениях Карамзина кроется. Оные сделались классическими. Как могу то воспретить, когда оные рескриптом торжественно одобрены. Карамзин явно проповедует безбожие и безначалие. Не орден ему надобно бы дать, а давно бы пора его запереть; не хвалить его сочинения, а надобно бы их сжечь. Вы не по имени министр просвещения, вы муж ведающий, что есть истинное просвещение, вы орудие Божие, озаренное внутренним светом, и подкрепляемое силою свыше; вас без всякого искания сам Господь призвал на дело его и на распространение его света; в плане неисповедимых судеб его вы должны быть органом его истины, вопиющим против козней лукавого и его проклятых орудий. И вы, и я дадим ответы перед судом Божиим, когда не ополчимся противу сего яду, во тьме пресмыкающегося и не поставим оплота сей тлетворной воде, всякое благочестие утопить угрожающей. Ваше дело есть открыть государю глаза и показать Карамзина во всей его гнусной наготе, яко врага Божия и врага всякого блага и яко орудие тьмы. Я должен сие к вам написать, дабы не иметь укоризны на совести; если бы я не был попечитель, я бы вздыхал, молился и молчал, но уверен будучи, что Богу дам ответ за вверенное мне стадо, как я умолчу перед вами, и начальником моим, и благодетелем. Карамзина превозносят, боготворят! Во всем университете, в пансионе читают, знают наизусть, что из этого будет? Подумайте и полечитесь о сем. Он целит не менее, как в Сиесы1 или в первые консулы2 -- это здесь все знают и все слышат. Я молчу и никому о сем ни слова не писал, не говорил, а к вам я обязан это сделать. Пусть что хотят, то делают, но об университетах надобно подумать и сию заразу как-нибудь истребить. Вы меня благоразумнее, опытнее; вы мудрости и доброты более меня в тысячу раз преисполнены! Попекитесь о сем. Тут не мое частное благо, а всеобщее! В том вам сам Господь поможет. Умолять же о том его милосердие не престанет и о вас яко о благодетеле тот, который с сердечною привязанностию, глубочайшим почитанием и беспредельною благодарностию есмь и всегда пребуду М<илостивому> Г<осударю> В<ашему> С<иятельству> преданнейшим и обязательнейшим слугою П<авел> Г<оленищев> К<утузов>.
ПРИМЕЧАНИЯ
Голенищев-Кутузов Павел Иванович (1767--1829) -- попечитель Московского университета, сенатор, одописец и переводчик, член Российской академии, литературный и политический противник Карамзина. Уже в 90-е гг. участвовал в масонской кампании по дискредитации Карамзина и опубликовал стихотворение "Похвала моему другу" (Ипокрена. 1799. Ч. 4), в котором обвинял его в безбожии и безнравственности.
В 1800-е гг. А. С. Шишков, Д. И. Хвостов, Евгений Болховитинов пытались противопоставить творчество Голенищева-Кутузова литераторам карамзинского лагеря.
В 1810 г. был определен попечителем Московского университета и использовал свое новое служебное положение для нападок на Карамзина.
"Сообщая министру народного просвещения о состоянии умов в Москве, он, в частности, писал 2 декабря 1810: "Нужно необходимо его демаскировать как человека вредного обществу и коего писания тем опаснее, что под видом приятности преисполнены безбожия, материализма и самых пагубных и возмутительных правил"" (Словарь русских писателей XVIII века. Л., 1988. Вып. 1. С. 206).
"Не станем приписывать этого несчастного письма злому расположению, желанию повредить мнению или зависти. Все это было бы слишком противно, -- отмечает М. П. Погодин. -- Доноситель верно увлекался своими понятиями; видел, ослепленный и пристрастный, вред там, где его не было, и искренно боялся его последствий. Обращение Карамзина к природе, еще в письмах Русского путешественника, употребление слов о Творческом Разуме, вместо Бога, и подобные собственно литературные обороты, вместе с благоприятными отзывами о Руссо и Вольтере, которые считались тогда главными виновниками революции, подали повод людям, имевшим свои очки и свои виды, к подозрениям разного рода. Они не хотели вникнуть в смысл выражений Карамзина, не хотели разобраться, что хвалил он Руссо и Вольтера, имея в виду их достоинства и таланты, а отнюдь не их увлечения и злоупотребления, -- и заподозрили Карамзина в страшных замыслах, Карамзина, смиренного, кроткого и благочестивого!
По счастью, донос ни на кого не подействовал, и Карамзин мог спокойно продолжать свое делание" (Погодин М. П. Н. М. Карамзин по его сочинениям, письмам и отзывам современников. М., 1866. Ч. II. С. 64).
Но "когда Карамзин привез в Петербург для печатания первые тома "Истории государства Российского", Голенищев-Кутузов представил Разумовскому и А. А. Аракчееву для доказательства своих обвинений выписку из сочинений Карамзина" (Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 1. С. 206).
В дальнейшем негодование П. И. Голенищева-Кутузова улеглось, а у Карамзина-историографа появились новые противники.
Среди них -- М. Л. Магницкий (1779--1844), бывший одно время попечителем Казанского учебного округа. В своем "Кратком опыте о народном воспитании" он, так же, как и П. И. Голенищев-Кутузов, полагая чтение Карамзина вредным для юношества, писал, имея в виду IX том: "...В истории отечественной, следуя истории государства Российского, некоторые помазанники Божий поносятся именами тиранов и злодеев; в Казани цари добрые и злые почитаются наградою или наказанием народов, преподаются исторические дела их, но лица, одному Богу подсудимые, уважаются" (Сборник материалов, извлеченных из архивов I отделения Его Императорского Величества канцелярии. 1876. Вып. 1. С. 371).
1 Сиес (Сьейес) Эмманюэль Жозеф (1748--1836) -- деятель Великой французской революции. Один из основателей якобинского клуба. Участвовал в выработке Декларации прав человека и гражданина. В 1799 г. вошел в Директорию. После переворота 18 брюмера 1799 г.--один из консулов. В 1816--1830 гг. находился в изгнании.
2 Имеется в виду Наполеон Бонапарт (1769--1821), французский император в 1804--1814 гг. и в марте-июне 1815 г. Уроженец Корсики; начал службу в войсках в 1785 г. в чине младшего лейтенанта артиллерии; выдвинулся в период Великой французской революции (достигнув чина бригадного генерала) и при Директории (командовал армией). В ноябре 1799 г. совершил государственный переворот (18 брюмера), в результате которого стал первым консулом. В 1804 г. провозглашен императором. Благодаря победоносным войнам значительно расширил территорию империи, поставил в зависимость от Франции большинство государств Западной и Центральной Европы. С поражением в войне 1812 г. против России начался период распада империи Наполеона I. Вступление в 1814 г. войск антифранцузской коалиции в Париж вынудило Наполеона I отречься от престола. Был сослан на о. Эльба. Вновь занял французский престол в марте 1815 г. После поражения при Ватерлоо вторично отрекся от престола (22 июня 1815 г.). Последние годы жизни провел изгнанником на о. Св. Елены пленником англичан.