Гербель Николай Васильевич - Предисловие к "Ромео и Джульетте" в переводе Д. Михаловского (Издание Н. В. Гербеля)

Предисловие к "Ромео и Джульетте" в переводе Д. Михаловского (Издание Н. В. Гербеля)

Источник: Предисловие к "Ромео и Джульетте" в переводе Д. Михаловского // Шекспир В. Полное собрание сочинений В. Шекспира в переводе русских писателей: В 3 т. / Под ред. Д. Михаловского. СПб., 1899. Т. 3. С. 43-48.

Оригинал здесь -- http://rus-shake.ru/criticism/Gerbel/Romeo_and_Juliet/

РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА.

_________

ПРЕДИСЛОВIЕ.

Драма "Ромео и Джульетта" была впервые напечатана въ 1597 году. Комментаторы, однакоже, предполагаютъ, что драма эта написана была гораздо ранѣе, именно около 1593 года. Переиздана была она, однакоже, не ранѣе, какъ черезъ два года послѣ перваго выхода въ свѣтъ - то-есть въ 1599 году.

Драма эта есть лучшее изъ произведеній Шекспира въ тотъ второй періодъ его обширной литературной дѣятельности, о значеніи котораго мы уже говорили въ предисловіи къ "Сну въ Иванову Ночь". Всѣ лучшія свойства Шекспирова таланта, насколько они успѣли выработаться въ этотъ свѣтлый и прекрасный періодъ жизни великаго драматурга, нашли себѣ полнѣйшее выраженіе въ "Ромео и Джульеттѣ", которая, безъ сомнѣнія, можетъ быть названа если не лучшею изъ драмъ Шекспира, зато ужъ, конечно, самымъ пластическимъ и изящнымъ изъ всѣхъ его произведеній. Источникомъ для "Ромео и Джульетты", наравнѣ съ большею частью драмъ того же періода, послужила одна изъ итальянскихъ новеллъ, которыя подъ конецъ XVI вѣка пользовались такою популярностью во всей средней и западной Европѣ и съ которыми Шекспиръ былъ такъ хорошо знакомъ въ передѣлкахъ на англійскій языкъ. Впрочемъ, критики и комментаторы Шекспира не согласны относительно того, чьею именно новеллою воспользовался онъ при созданіи основного сюжета этой привлекательнѣйшей изъ своихъ драмъ; одни говорятъ, что онъ заимствовалъ его изъ сборника новеллъ Луиджи-да-Порто; другіе - между ними самъ Дунлопъ въ своей "Исторіи Вымысла" - утверждаютъ, что онъ заимствовалъ важнѣйшія черты драматическаго сюжета изъ 32-ой новеллы Мазуччіо, которая дѣйствительно представляетъ много сходнаго, въ подробностяхъ, съ разбираемой нами драмой.

Но болѣе всего близка къ Шекспировской драмѣ новелла, которую находимъ въ сборникѣ Банделло, подъ слѣдующимъ заглавіемъ: "Смерть двухъ несчастнѣйшіхъ любовниковъ". Хотя Шекспиръ воспользовался этою новеллою не прямо, а ознакомился съ нею уже не въ передѣлкѣ Артура Брука, изданной имъ въ 1562 году подъ заглавіемъ "Romeus and Juliet", въ которой изложилъ ту же новеллу на англійскомъ языкѣ риѳмованнымъ александрійскимъ стихомъ. Тѣмъ не менѣе, мы приведемъ здѣсь большое извлеченіе изъ первоначальнаго источника, потому что Брукъ въ немъ ничего, кромѣ внѣшней формы, не измѣнилъ, и самая новелла въ томъ видѣ, въ какомъ разсказалъ ее Банделло, уже заключаетъ въ себѣ всѣ тѣ драматическіе элементы, какіе встрѣчаемъ мы въ произведеніи Шекспира.

"Въ правленіе фамиліи де-ла-Скàла, въ Веронѣ славились своею значительностью и богатствами два старинныхъ веронскихъ дома: Капулетти и Монтекки. Издавна уже непримиримая вражда раздѣляла оба дома и выражалась безпрестанно на улицахъ Вероны кровавыми схватками, которыя почти всегда оканчивались тѣмъ, что нѣсколько человѣкъ, съ той и съ другой стороны, оставались на мѣстѣ. Бартоломео Скàла, въ то время правившій Вероной, послѣ долгихъ и тщетныхъ усилій, успѣлъ, наконецъ, вынудить враждующія партіи къ тому, чтобы онѣ, если не хотятъ мириться, по крайней мѣрѣ, не вынуждали мирныхъ гражданъ проливать кровь изъ-за своей частной вражды.

Дѣйствительно, на нѣкоторое время вражда обоихъ домовъ хоть и не прекратилась, но какъ-будто затихла.

"Спустя нѣсколько времени, случилось однажды, что Антоніо Капулетти, глава всего рода Капулеттовъ, давалъ на святкахъ великолѣпный балъ и маскарадъ, на который, по городскому обычаю, могъ явиться всякій, кому бы ни вздумалось, изъ жителей Вероны. На этотъ балъ собралась большая часть всей городской молодежи, а въ числѣ другихъ явился и Ромео Монтекки, который, по общему приговору, считался лучшимъ изъ всѣхъ юношей въ Веронѣ, какъ по уму, такъ и по красотѣ, и по любезности своей.

"Ромео уже цѣлые два года сряду былъ страстно влюбленъ въ одну веронскую красавицу, за которою, однакоже, онъ совершенно напрасно ухаживалъ. Ни его постоянныя преслѣдованія, ни его вздохи, ни его письма - ничто не обращало на него вниманія гордой красавицы, которая постоянно выказывала себя совершенно равнодушной въ отношеніи къ нему и показывала видъ, будто вовсе не примѣчаетъ его страсти. Это равнодушіе и невниманіе со стороны любимой женщины до того убивали несчастнаго Ромео, что онъ сталъ худѣть, тосковать и навѣрно бы захирѣлъ окончательно, если бы наконецъ, одинъ изъ его друзей не доказалъ ему весьма положительно, что его ухаживанье за женщиною, которая его не любитъ, не можетъ ни къ чему хорошему привести, что тосковать по ней вовсе не стоитъ, а напротивъ того, слѣдуетъ употреблять всевозможныя усилія, чтобы позабыть о ней вовсе, и для этого необходимо искать всевозможныхъ развлеченій. И вотъ, по совѣту своего друга, Ромео, сталъ выѣзжать въ свѣтъ и, наконецъ, явился даже, замаскированный, на балъ въ домъ Капулетти. Пробывъ нѣсколько времени на балѣ, гдѣ хоть и не очень были ему рады, однакоже, показывали видъ, будто его не замѣчаютъ, Ромео, не участвуя въ танцахъ, сѣлъ въ уголъ, снялъ маску и сталъ разсматривать всѣхъ красавицъ, которыя проходили во время танцевъ мимо него и также любовались необыкновенною красотою его открытаго лица, не мало дивясь тому, что Ромео рѣшился прійти въ домъ заклятаго врага всего рода Монтекки. Вдругъ попалось на глаза юношѣ прелестнѣйшее женское личико, которое, къ удивленію его, было ему вовсе неизвѣстно. Личико это такъ ему приглянулось съ перваго же взгляда, что онъ не могъ отъ него оторваться: ему казалось, что онъ никогда и нигдѣ еще не видывалъ дѣвушки милѣе и прекраснѣе это молодой незнакомки. И чѣмъ болѣе слѣдилъ за нею Ромео глазами, тѣмъ болѣе убѣждался, что онъ уже ее любитъ и любитъ такъ пламенно, что одна смерть можетъ вырвать у него эту новую страсть изъ сердца.

"Дѣвица эта, называвшаяся Юліей и понравившаяся Ромео, была дочерью Капулетти, хозяйкою дома и праздника. Она также не знала Ромео, но ей казалось, что онъ на балѣ былъ лучше всѣхъ молодыхъ людей, и она также не спускала глазъ съ Ромео - и ихъ нѣмой разговоръ имъ обоимъ проливалъ въ сердце несказанное блаженство. Когда, въ концѣ бала, Юлія, танцовавшая съ Меркуціо, большимъ острякомъ и весельчакомъ, очудилась случайно рядомъ съ Ромео, также принявшимъ участіе въ танцѣ, то разговоръ между ними тотчасъ же завязался изъ-за самаго ничтожнаго повода, и они успѣли другъ другу выказать въ немногихъ словахъ все, что наполняло ихъ сердца, хотя, повидимому, въ словахъ ихъ ничего, кромѣ обыкновенныхъ любезностей, не заключалось.

"По окончаніи бала, Ромео долго слѣдилъ за всѣми дѣвицами и старался узнать, кто эта прекрасная незнакомка - и какъ же онъ былъ опечаленъ, когда ему сообщили, что она дочь Капулетти! Но онъ чувствовалъ, что какъ ни трудно, какъ ни опасно казалось ему достиженіе цѣли, однакожъ, рана въ его сердцѣ была уже неизлѣчима!

"Съ своей стороны и Юліи очень хотѣлось узнать имя прекраснаго молодого человѣка, который произвелъ на нее столь сильное впечатлѣніе, а потому она, подозвавъ къ себѣ старую женщину, которая уже давно жила въ ихъ домѣ и была въ дѣтствѣ ея нянькою, подошла съ нею къ окну и, указывая поочередно то на того, то на другого, спашивала: "кто этотъ молодой человѣкъ со шпагой въ рукахъ? или - вонъ тотъ, у котораго плащъ накинутъ на правомъ плечѣ? или этотъ, который такъ размахиваетъ руками?" И добрая женщина, которая знала почти всѣхъ молодыхъ людей въ городѣ, очень охотно сообщила ей ихъ имена, прибавляя къ этимъ свѣдѣніямъ свои замѣчанія. "А какъ зовутъ вонъ того, что снялъ маску и несетъ ее въ рукахъ?" спросила, наконецъ, Юлія. "Его зовутъ Ромео Монтекки", отвѣчала ея собесѣдница: "и всѣ считаютъ его красивѣйшимъ и лучшимъ изъ всѣхъ молодыхъ людей въ Веронѣ."

"И эта вѣсть глубоко опечалила Юлію; но потомъ ей пришла въ голову весьма утѣшительная мысль: "можетъ быть" - подумала она - "намъ предназначила судьба взаимною любовью подавить непримиримую вражду нашихъ родителей?"

"Съ того вечера Ромео, позабывъ о своей прежней любви, жилъ только мыслью о Юліи, и все придумывалъ, какъ бы ему повидаться съ нею наединѣ и объяснить ей свои чувства.

Каждый разъ, какъ онъ проходилъ мимо ея оконъ и она стояла у окошка, они обмѣнивались такими глубоко-любящими взглядами, что Ромео постоянно ощущалъ непреодолимое желаніе бродить подъ окнами дома Капулетти - и бродилъ подъ ними день и ночь. Надо еще замѣтить, что окна комнаты Юліи выходили въ узенькую и пустую улицу, по которой, вообще, и ходили, и ѣздили очень мало, и противъ самыхъ тѣхъ оконъ находиласъ по той улицѣ полуразвалившаяся лачуга. Ромео очень часто останавливался въ тѣни этой лачуги и оттуда смотрѣлъ на окно Юліи. И случилось однажды ночью, что, выглянувъ изъ своего окошка, она какъ разъ замѣтила Ромео, который старался укрыться за угломъ лачуги и оттуда смотрѣлъ на нее. И она его спросила, что онъ дѣлаетъ въ такомъ глухомъ мѣстѣ такою позднею порою и какъ онъ не боится того, что здѣсь его замѣтятъ и убьютъ? Ромео отвѣчалъ ей на это:

"- Синьора, мнѣ очень хорошо извѣстно, что если бы ваши родные меня здѣсь встрѣтили въ такую позднюю пору, то конечно бы убили; но я сталъ бы защищаться отъ нихъ, насколько мнѣ велитъ долгъ чести и насколько бы позволили мои слабыя силы. Но ужъ если мнѣ суждено умереть отъ моей любви, то я желалъ бы лучше умереть вблизи отъ васъ и на вашихъ глазахъ, чѣмъ вдалекѣ. Ваша честь при этомъ нисколько бы не пострадала, хотя и знаю, что если бы вы меня такъ любили, какъ я васъ люблю, то могли бы сдѣлать меня счастливѣйшимъ изъ смертныхъ.

"- Что же вамъ угодно, чтобы я сдѣлала? Спросила Юлія.

"- Я бы желалъ, чтобы вы меня любили, какъ я самъ васъ люблю, и чтобы вы меня впустили въ вашу комнату, гдѣ бы я свободнѣе могъ излить предъ вами все то, что наполняетъ мою душу!

"На это Юлія отвѣчала ему нѣсколько обиженнымъ и взволнованнымъ голосомъ:

"- Ромео, вы знаете свою любовь, а я свою, и понимаю, что люблю васъ даже болѣе, чѣмъ прилично моей чести; но я должна сказать впередъ вамъ, что если вы думаете не о бракѣ, то какъ мнѣ ни тяжело будетъ жить безъ васъ, я все же никогда не соглашусь на то, что можетъ запятнать мою честь; если же вы хотите на мнѣ женится, то я готова итти за вами, куда вамъ угодно, и вполнѣ вамъ повиноваться.

"Ромео, внѣ себя отъ восторга, отвѣчалъ ей, что онъ на все, изъ любви къ ней, готовъ, и она изъявила желаніе, чтобы ихъ повѣнчалъ ея духовникъ, монахъ Лоренцо, съ которымъ и Ромео былъ также очень хорошо знакомъ. Этотъ монахъ, принадлежавшій къ ордену миноритовъ, былъ магистромъ богословія, большимъ философомъ и обладалъ не только значительнымъ искусствомъ и опытностью въ дѣлахъ свѣтскихъ, но и глубокими свѣдѣніями въ наукахъ, а, между прочимъ, въ химіи и магіи. Онъ умѣлъ и народу угождать и со всею веронскою знатью былъ въ тѣснѣйшихъ связяхъ, такъ что большая часть ея постоянно избирала его своимъ духовнымъ отцомъ. Съ удивительнымъ искусствомъ умѣлъ онъ поддерживать связи съ родомъ Монтекки, и съ родомъ Капулетти и у тѣхъ, и у другихъ пользовался большимъ уваженіемъ.

"Когда Ромео - котораго отецъ Лоренцо зналъ съ дѣтства и очень любилъ - объявилъ ему о своемъ намѣреніи женится на Юліи и объ ея желаніи вѣнчаться у отца Лоренцо, монахъ согласился приняться за это дѣло не только потому, что, вообще, ни въ чемъ не могъ отказать Ромео, но и потому также, что чрезъ посредство этого тайнаго союза предполагалъ примирить враждующіе роды веронской знати, а черезъ это попасть въ особенную милость къ герцогу Бартоломео де-ла-Скàла.

За этимъ разсказъ новеллы продолжается совершенно въ томъ же самомъ порядкѣ, въ которомъ и дѣйствіе шекспировской драмы, съ тою только разницею, что итальянскій новеллистъ, конечно, не всегда такъ скроменъ въ описаніи любовныхъ сценъ, какъ Шекспиръ, и гораздо болѣе послѣдняго вдается во множество совершенно ненужныхъ разсужденій, рѣчей и мелочныхъ подробностей, впрочемъ весьма отчетливо передающихъ намъ картину современной жизни небольшого итальянскаго города. Свадьба совершается въ кельѣ отца Лоренцо, Ромео и Юлія видятся до свадьбы только разъ и то черезъ толстую рѣшетку окна; но за то въ ночь послѣ свадьбы Ромео, въ сопровожденіи своего вѣрнаго слуги Пьетро, отправляется къ саду Капулетти, перебирается посредствомъ веревочной лѣстницы въ садъ, гдѣ уже ожидаетъ его Юлія и ея нянька. Такихъ свиданій описываетъ Банделло нѣсколько. Затѣмъ Ромео нечаянно убиваетъ въ уличной схваткѣ родственника Капулетти Теобальда и, подвергнувшись изгнанію, вынужденъ удалиться въ Мантую. Передъ отъѣздомъ туда онъ еще разъ видится съ Юліей и прощается съ ней очень трогательно. Юлія долго не хочетъ отпустить его одного и упрашиваетъ взять ее съ собой, переодѣтую въ мужское платье. Тоже самое желаніе повторяетъ она нѣсколько разъ и отцу Лоренцо, послѣ того какъ, томясь тоскою по Ромео, спѣшитъ съ нимъ свидѣться, во что бы то ни стало. Наконецъ, родные вынуждаютъ ее согласиться на бракъ съ графомъ Парисомъ - и отецъ Лоренцо предлагаетъ свое опасное средство, на которое Юлія соглашается. У Банделло превосходно и съ большимъ знаніемъ женскаго сердца описано самое принятіе могущественнаго средства, при чемъ Юліи представляется вся картина ея погребенія и, особенно, тѣ ужасы, которые будутъ окружать ее въ старинной родовой гробницѣ, среди полуистлѣвшихъ костей и рядомъ съ трупомъ Теобальдо, который еще не успѣлъ предаться полному тлѣнію. За тѣмъ слѣдуетъ у Банделло главная катастрофа: между тѣмъ какъ мнимоумершую Юлію хоронятъ, отецъ Лоренцо посылаетъ нарочнаго къ Ромео съ подробнымъ и утѣшительнымъ извѣщеніемъ о томъ, какъ ему слѣдуетъ поступать, чтобы поскорѣе увидѣться съ любимой супругой; но Ромео узнаетъ обо всемъ прежде времени, вѣритъ слухамъ, которые дѣйствительно должны ему казаться правдоподобными, тѣмъ болѣе, что ихъ приноситъ ему его вѣрный Пьетро, растерявшійся не менѣе, чѣмъ и самъ Ромео. Въ неописанномъ горѣ и отчаяніи, Ромео, отправивъ впередъ Пьетро для разныхъ предварительныхъ распоряженій, покупаетъ себѣ яду и ѣдетъ въ Верону съ твердымъ намѣреніемъ лечь въ ту же гробницу, въ которую положена его дорогая супруга. Переодѣтый въ нѣмецкое платье, онъ является въ Верону, пишетъ свое завѣщаніе, которое передаетъ вѣрному Пьетро, а потомъ отправляется на кладбище, гдѣ, при помощи лома, взламываетъ каменный бокъ гробницы, ложится рядомъ съ Юліей и, оплакавъ ее въ самыхъ трогательныхъ словахъ, выпиваетъ склянку яду. Послѣ того, онъ отдаетъ послѣднія приказанія Пьетро, нѣмому и еще болѣе онѣмѣвшему отъ страха свидѣтелю этой сцены и въ послѣдній разъ цѣлуетъ Юлію. Юлія, на которую принятою ею усыпительное уже не дѣйствуетъ болѣе, просыпается именно въ эту минуту и еще застаетъ Ромео въ живыхъ. Ромео успѣваетъ еще объяснить ей, что именно привело его въ гробницу и указываетъ ей на свою смерть, какъ на послѣднее доказательство любви къ ней. Между тѣмъ какъ онъ падаетъ зáмертво, является отецъ Лоренцо съ другимъ монахомъ добывать Юлію изъ гробницы - и застаетъ неожиданно ужасную сцену. Ему приходится еще услышать нѣсколько прощальныхъ словъ изъ устъ Ромео, который при немъ испускаетъ послѣднее дыханіе. Напрасно отецъ Лоренцо старается послѣ его смерти утѣшить Юлію: она прощается со всѣми, ложится рядомъ съ Ромео и вскорѣ также умираетъ. Въ эту именно минуту входитъ въ гробницу полицейскій дозоръ, захватываетъ Пьетро вмѣстѣ съ монахами и вся грустная исторія любви Ромео и Юліи доходитъ до герцога Бартоломео де-ла-Скàла, который и велитъ похоронить несчастныхъ супруговъ въ одной гробницѣ, не разлучая ихъ и за дверями гроба.

Преданіе о несчастныхъ супругахъ еще продолжаетъ жить и доселѣ въ памяти жителей Вероны; они не только утверждаютъ, что смерть Ромео и Юліи относится къ 1303 году, но даже показываютъ развалины ихъ гробницы, о которой такъ поэтически упоминаетъ Байронъ въ одномъ изъ своихъ писемъ къ Томасу Муру.

Изъ вышеприведеннаго сокращенія новеллы Банделло видно, какъ нельзя лучше, что именно внесено было въ драматическій сюжетъ самимъ Шекспиромъ и какъ были имъ поняты характеры Ромео и Юліи, довольно блѣдные въ новеллѣ. Съ перваго взгляда, при сравненіи новеллы съ драмой, почти нельзя замѣтить того, что прибавлено, измѣнено Шекспиромъ, потому что все, прибавленное и измѣненное имъ въ основномъ содержаніи новеллы, создано имъ въ томъ же самомъ духѣ, въ какомъ сложилась вся новелла и составляетъ не болѣе, какъ дальнѣйшее развитіе ея сюжета, которое было возможно въ такомъ грандіозномъ видѣ только при Шекспировомъ могуществѣ таланта и глубокомъ знаніи человѣческаго сердца. Замѣтнѣе всего измѣнилъ Шекспиръ конецъ новеллы, который онъ вѣроятно, нашелъ ужъ черезчуръ переполненнымъ эффектами и длиннѣйшими рѣчами людей умирающихъ или готовящихся умереть чрезъ нѣсколько минутъ. Кромѣ того, онъ вставилъ отъ себя только двѣ сцены, о которыхъ нѣтъ никакого упоминанія въ новеллѣ, но которыми онъ весьма много способствовалъ разъясненію характеровъ Ромео и Юліи: одна изъ нихъ происходитъ въ домѣ Капулетти, когда кормилица сообщаетъ Юліи о смерти Теобальдо; другая - въ кельѣ отца Лоренцо, когда Ромео сокрушается, узнавъ о томъ, что онъ изгнанъ изъ Вероны. Обѣ сцены поставилъ Шекспиръ рядомъ съ главной катастрофой, ускоряющей развязку драмы. Кромѣ этихъ двухъ важныхъ добавленій, Шекспиръ совершенно измѣнилъ характеръ монаха Лоренцо, который, правда, въ новеллѣ очерченъ гораздо ближе къ итальянской дѣйствительности, а въ драмѣ представленъ нѣсколько идеально, но, несмотря на это, весьма хорошо оттѣняетъ своимъ строгимъ спокойно-стоическимъ характеромъ тѣ страсти и бури, которыя такъ широко бушуютъ около него; онъ почти такъ же необходимъ для всей драмы, какъ группа пріятелей и товарищей Ромео, созданная самимъ Шекспиромъ, необходима для того, чтобы оттѣнить характеръ Ромео. И дѣйствительно, система противоположенія, которой, какъ мы уже много разъ видѣли, Шекспиръ постоянно держится въ обработкѣ своихъ драматическихъ характеровъ, здѣсь еще болѣе, чѣмъ во всѣхъ другихъ драмахъ, удивительно удачно была примѣнена Шекспиромъ для того, чтобъ, съ одной стороны, выставить Ромео первымъ и лучшимъ среди веронской молодежи, съ другой стороны, еще ярче и рѣзче обрисовать шумную и безпокойную жизнь итальянскаго города, противопоставивъ ей спокойствіе и тишину уединенной кельи старца, который смотритъ на жизнь издали, какъ на пиршество безумныхъ, съ твердостью и хладнокровіемъ, достойнымъ истиннаго философа. Гервинусъ очень справедливо замѣчаетъ въ своемъ разборѣ "Ромео и Джульетты" что отецъ Лоренцо замѣняетъ въ драмѣ Шекспира хоръ древней греческой трагедіи, потому что каждое сколько-нибудь важное въ драматическомъ отношеніи событіе находитъ себѣ постоянные отзывы въ отцѣ Лоренцо.

Два главные характера драмы принадлежатъ къ числу лучшихъ драматическихъ созданій Шекспира, даже и по мнѣнію тѣхъ критиковъ, которые не преувеличиваютъ, подобно романтической школѣ, значенія и достоинства самой пьесы въ кругу остальныхъ произведеній Шекспира. Нигдѣ съ такою полною послѣдовательностью и ясностью не представилъ намъ великій драматургъ цѣлаго ряда высоко-драматическихъ моментовъ; нигдѣ въ его произведеніяхъ каждый изъ отдѣльныхъ драматическихъ моментовъ не связанъ такъ тѣсно со всѣми остальными, не является такимъ непремѣннымъ, неизбѣжнымъ слѣдствіемъ предыдущаго, не стоитъ въ такой живой связи съ главною мыслью, отчетливо проведенной чрезъ всю драму. Но главная мысль находитъ себѣ одинаково-сильное выраженіе и въ характерѣ Джульетты, и въ характерѣ Ромео, которые достигаютъ высшей степени блаженства, потомъ страдаютъ и, наконецъ, гибнутъ только потому, что вся нравственная жизнь ихъ сосредоточивалась въ одномъ чувствѣ страстной любви, которая дѣлала ихъ и слѣпыми, и глухими ко всему остальному. И въ самомъ дѣлѣ, чѣмъ глубже всматриваешься въ характеры обоихъ несчастныхъ супруговъ, тѣмъ болѣе становится ясно, что они погибли не отъ обстоятельствъ, которыя окружали ихъ болѣе или менѣе преодолимыми препятствіями: причины ихъ гибели заключались уже въ самомъ могуществѣ ихъ страсти, которая совершенно подчинила ихъ своей власти, помрачала ихъ разумъ и ослабляла ихъ волю. И въ каждомъ словѣ, въ каждомъ шагѣ Ромео и Джульетты Шекспиръ умѣлъ указать намъ на эти задатки гибели, которые таятся въ самомъ характерѣ ихъ взаимной любви, и въ то же время, выставляя намъ и Ромео, и Джульетту одаренными отъ природы далеко не ничтожнымъ запасомъ характера и воли, представилъ намъ изумительно-величественный образъ всеобъемлющей, всемогущей и безконечно-продолжающейся любви.

Нечего и говорить о томъ, что вся остальная обстановка драмы вполнѣ соотвѣтствуетъ мастерски созданнымъ характерамъ двухъ главныхъ героевъ. Изъ множества лицъ второстепенныхъ, кромѣ отца Лоренцо, товарищей Ромео, Тибальда и Париса, особенно выступаютъ характеры стараго Капулетти, отца Джульетты, и кормилицы. И въ томъ, и въ другомъ поражаетъ болѣе всего не то, что они вѣрны природѣ, не то, что они представляютъ живыхъ людей (Шекспиръ не знаетъ отвлеченныхъ созданій фантазіи), а то, что оба эти характера болѣе всѣхъ другихъ являются вѣрными почвѣ, вѣрными условіямъ жизни, въ которыя Шекспиръ поставилъ всю свою драму. Точно также вѣренъ итальянской средневѣковой дѣйствительности и весь фонъ - мрачный, рембрантовскій фонъ - той же картины, среди которой такими свѣтлыми, блестящими, почти сіяющими являются чистые и прекрасные образы двухъ несчастныхъ супруговъ.

________

Кромѣ помѣщеннаго въ нашемъ изданіи перевода "Ромео и Джульетты", сдѣланнаго Д. Л. Михаловскимъ для нашего четвертаго изданія, мы имѣемъ еще шесть полныхъ переводовъ этой трагедіи на русскій языкъ и пять отрывковъ изъ нея. Вотъ они:

1) Ромео и Джульетта. Трагедія въ пяти дѣйствіяхъ Шекспира. Переводъ И. Росковшенко. ("Библіотека для Чтенія", 1839, т. XXXIII, No 4, отд. I, стр. 81-228.)

Тоже. Отдѣльное изданіе. Москва въ типографіи В. Грачева и Комп. 1861. (Въ 8-ую д. л., стр. I-XXVI и 1-158.)

2) Ромео и Юлія. Драма въ пяти дѣйствіяхъ. Соч. Вилліама Шекспира. Переводъ съ англійскаго М. Каткова. ("Пантеонъ", 1841 ч. I, отд. I, стр. 1-64.)

Еще прежде появленія въ свѣтъ полнаго перевода г. Каткова, пять отрывковъ изъ этой драмы (дѣйствіе I, явленіе V, дѣйствіе II, явленіе V, дѣйствіе III, явленіе III и дѣйствіе V, явленія I, II, III и IV) были напечатаны въ "Московскомъ Наблюдателѣ" (1838, ч. XVI, стр. 94-95 и 385-400; ч. XVII, стр. 458-462; ч. XVIII, стр. 80-91, и 1839, ч. I, стр. 16-22); а въ "Сынѣ Отечества" (1839, т VII, отд. I, стр. 15-42) было напечатано все первое дѣйствіе изъ этого перевода.

3) Ромео и Джульетта. Драма въ пяти актахъ Виліама Шекспира. Переводъ Н. Грекова. ("Свѣточъ", 1862, кн. IV, отд. I, стр. 5-156.) Перепечатанъ, въ исправленномъ видѣ, въ 1-мъ и 2-мъ изданіяхъ "Полнаго Собранія драматическихъ произведеній Шекспира въ переводахъ русскихъ писателей".

Три отрывка изъ этого перевода (дѣйствіе I, сцена I, дѣйствіе II, сцена I, III и VI и дѣйствіе V, сцена III) были напечатаны, прежде появленія въ свѣтъ полнаго перевода, въ "Библіотекѣ для Чтенія" (1859, т. CLIII, No 1, отд. I, стр. 68-80), "Московскомъ Вѣстникѣ" (1860, No 52, стр. 851-863) и въ первомъ приложеніи къ журналу "Вѣкъ" на 1861 годъ (стр. 11-12).

4) Ромео и Джульетта. Трагедія Вилліама Шекспира. Переводъ Аполлона Григорьева. ("Русская Сцена", 1864, No 8, стр. 401-460.)

5) Ромео и Джульетта. Трагедія въ пяти дѣйствіяхъ Шекспира. Переводъ А. Л. Соколовскаго. Полное собранiе сочиненій Шекспира. Т. III. 1880. Тоже въ его изданіи всего Шекспира въ его переводахъ.

Ромео и Джульетта. Шекспира. Переводъ съ англійскаго Н. Кетчера. ("Шекспиръ", 1866, ч. VI, стр. 331-437.) Прозаическій переводъ.

Кромѣ того, мы имѣемъ еще пять отрывковъ изъ этой трагедіи. Вотъ они:

1) Сцена изъ трагедіи Шекспира "Ромео и Юлія". Переводъ**. ("Сѣверные Цвѣты", 1829, отд. II, стр. 194,) Дѣйствіе II, сцена II.

2) Сцена изъ трагедіи Шекспира ("Ромео и Юлія". Переводъ**. ("Сѣверные Цвѣты", 1830, отд. II, стр. 108-123.) Дѣйствіе III, сцена I.

3) Сцены изъ трагедіи Шекспира "Ромео и Юлія". Переводъ М. ("Русскій Міръ", 1862, No 13, стр. 297.) Дѣйствіе II, сцены I и II.

4) Отрывокъ изъ 2-ой сцены 2-го дѣйствія. Переводъ Ѳ. Устрялова. ("Сочиненія Генриха Гейне", 1864, т. III, стр. 233.)

5) Сцена изъ трагедіи Шекспира "Ромео и Юлія". Переводъ П. Кускова. ("Заря", 1870, No 10, стр. 91.)