Ганин Алексей Алексеевич - Сарай

Алексей Ганин

Сарай

Посвящаю живым --
сущим в часе со мной
за воротами "Завтра"
в ладонях Времени.

Лежу у храма на плите,

Жду с неба светлого хранителя,

Вот прийдет в зорней красоте,

Раскроет дверь -- и в песнь обители

Уйду, погрязший в суете.

И так лежу часы и дни,

Года, века... Лежу недвижимый.

За тучами горят огни,

Струится звездный дождь на хижины,

А мы с грехом моим одни.

И не могу раскрыть глаза:

Срослась глухая тьма с ресницами,

Грех злое сердце облизал...

И чую,-- с огненными птицами

Перекликается Гроза.

И вот пришел, но света нет,

А крылья --черной ночи сумрачней...

Не он. И был суров привет:

Вставай, во гробе ли разумничать?

И встал я. Вижу -- храма нет.

Во тьму земной уперся Край.

Хочу к звезде взмахнуть ресницами

И не могу.

"Дорога в рай",--

твердит. А путь кишит мокрицами

И впереди -- глухой Сарай.

Трещит земля от злых затей.

Из туч хохочут Громы

в запятки.

Храпят ветра. Слепых детей

Прогнали мимо в рваных

лапотках.

Идем. И нет иных путей.

Куда? Зачем? А дни идут...

И дни не дни -- зевота времени

Сквозь ржаво-грязную узду.

И все больней огнем-ременьями

Стегается Гроза в бреду.

И мы спешим, и только шаг

За сотни дней в пути измерили.

Нам черный хаос свил в ушах

Гнездо свое, чтоб в рай поверили,

И вот, поверила Душа.

Мы вихрем страшный шаг прошли,

Стучится в дверь, никем не встреченный,

Мой темный проводник Земли.

И в нос из щелей дух мертвечины

Плывет. А дверь в крови, в пыли.

Стучит:

Откройте, гость пришел,

Откройте мастеру-строителю,

Откройте дверь скорей --

и вот

Зажглись бледно два красных фитиля.

И он толкнул меня вперед.

Два трупа растворили дверь:

Глаза давно червями съедены,

Сползает кожа, в язвах прель,

А зубы судорогой сведены.

Вошел. Смеюсь им, точно зверь.

Я рад?.. чему?.. В сарае пир.

Гремит нестройно чья-то музыка.

На трупах золотой кумир.

Кругом танцуют знать и блузники.

Нет окон... в щелях горний мир.

Жонглер с кометой.

С плетью маг...

Кричат: Любовь не упомянута.

Незримой цепью сдавлен шаг.

Все лица масками затянуты.

Как угадать: кто друг? кто враг?

Ищу знакомых -- нет лица.

Ищу живых -- все сны могильные.

И в дикой пляске без конца

Несутся кости, мясо пыльное.

Нет силы. Не порвать кольца.

Гнетет зловещая беда.

Для всех на столики точеные

Разложен красный труп -- еда...

А в щели, с неба закопченого

Зачем-то смотрится звезда.

Кружусь. Кружусь -- и все летит.

Пьяней пьянею трупным запахом.

В руке плита -- могильный щит,

И кто-то хочет буйным замахом

Перекусить сознанья нить.

Толкаю в трухлые бока

Мужчин и женщин. Пьяный ползаю

В дыму, в зловонных облаках,

А рядом в страсти трупы ерзают

И ползает Змея -- тоска.

Глаза уткнулись в чей-то зад.

Опять затылки... бедра потные...

Лохмотья грудей... Ломит глаз.

И всюду возгласы животные,

И в сердце -- яд, смертельный яд.

И слышу, говорит кумир:

"К победному столу, кто званые".

Все званые. Сарай -- весь мир.

Идут тела, гниеньем рваные,

Отпраздновать последний пир.

Садятся за столы цари.

Их головы на блюдо сложены.

За милость от рабов дары...

И все, с отрубленными рожами,

Пришли, кто украшал дворы.

Пришли, кто знатен и богат,

Их шеи золотом затянуты,

И всяк нужде и горю -- брат,

Землей и звездами обманутый

Пришел... И все поют, галдят.

Шумит обед стенаньем мук.

Сарай гудит свинцовым говором.

Обрывки ног своих и рук

Едят и шумно хвалят повара,

Но речь без звука...

Мертвый звук.

И пуще носят повара,

В воронках от снарядов

взорванных...

Мозги, кричащие "ура",

И кашу -- с грязью тел

изорванных,

Не знавших Солнца и Утра.

На поварах стальной наряд.

Без глаз -- все звонко смотрят

шпорами,

И каждый горд, и каждый рад,

Что женщины с гнилыми взорами

И мертвые на них глядят.

Я тоже гость. И вот сижу

Среди гостей, в пиру замешанный,

И чьи-то черепа гложу.

А по стенам кишки развешаны.

И трупы свежие...

Гляжу...

Тошнит огнем. Привстать...

Привстать?

Куда? Шепчусь тихонько с мыслями.

Мышонком бы в дыру бежать.

Вот мимо носят коромыслами

Живую кровь... Ковши звенят.

Все пьют. А женщины волной

В глаза мужчин ныряют голыми.

Все слепнет. Пьяно. Злее злой.

И мысли, как бумага,

в полыме

Чернеют и летят золой.

Как полночь, закоптел Сарай,

В кумире дьявол обнаружился...

Под маской вместо глаз дыра,

Стальные челюсти напружились

Чтоб званых и незваных

жрать.

И всякий понял: свет угас...

И в страхе трупы разбегаются.

Слепые с воплем ищут глаз,

Скелеты мясом одеваются,--

Но сгнило все. Все стало

-- грязь.

И всякий с криком маску рвет,

Чтоб в небе отразиться лицами.

Но лиц уж нет, напрасный счет,

Все лица съедены мокрицами,

Покамест разлагалась плоть.

Бледно погасли фитиля.

Сердца глухие и невещие --

Сдавила всех одна петля.

Бегут от тьмы... На звезды здешние.

Вдоль скользких стен ползу и я.

Опять гроза на облаках...

И снова пьяный хохот в запятки.

И трупы расползлись впотьмах...

И слышу: дети в рваных лапотках

Хрустят у Дьявола в зубах.

И вновь бегу в ночи пустой,

Оглохший, слепотой измученный.

И пляшут трупы за спиной.

А небо грозно вздулось

тучами,

Беременное красотой.

1917

----------------------------------------------------------

Источник текста: А. Ганин. Стихотворения. Поэмы. Роман. -- Архангельск, 1991

Распознание текста: В. Г. Есаулов, октябрь 2015 г.