Грот Яков Карлович - Воспоминание о П. П. Пекарском

ТРУДЫ Я. К. ГРОTА

III.
ОЧЕРКИ
изъ
ИСТОРІИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
(1848--1893).

ВОСПОМИНАНІЕ О П. П. ПЕКАРСКОМЪ 1).

*) Перепечатано въ "Сборникѣ" Ак. Н., съ небольшими измѣненіями, изъ С.-Петербургскихъ Вѣдомостей 1872 года (1-го авг. No 208). Авторъ въ то время находился въ рязанской деревнѣ и написалъ эту замѣтку подъ первымъ впечатлѣніемъ по прочтеніи въ газетахъ извѣстія о смерти своего сочлена. См. Сборникъ Отд. рус. яз. и сл. 1873, т. X, стр. 55 -- 59.

1873.

Петръ Петровичъ Пекарскій родился 19 мая 1828 г. въ Уфѣ: предки его, выходцы изъ Польши, давно поселились въ Оренбургскомъ краю. Его прадѣдъ по отцу попалъ въ плѣнъ къ Пугачеву, который велѣлъ содрать съ него живого кожу. Дѣдъ его со стороны матери былъ уфимскій губернаторъ Пеутлингъ. Поэтому-то Π. П. шутя говаривалъ, что онъ своею аккуратностью обязанъ нѣмецкому происхожденію. Высшее образованіе получилъ онъ въ Казанскомъ университетѣ на юридическомъ факультетѣ; окончивъ курсъ въ 1847 г., онъ былъ опредѣленъ въ апрѣлѣ слѣдующаго года въ оренбургское губернское правленіе помощникомъ столоначальника, а въ октябрѣ того же года переведенъ въ самарскую удѣльную контору, гдѣ и продолжалъ службу до начала 1850. Переселясь въ Петербургъ, онъ въ ноябрѣ 1851 перешелъ на службу въ канцелярію министерства финансовъ и оставался тамъ съ небольшимъ десять лѣтъ. Въ мартѣ 1862 онъ, послѣ кратковременной отставки, поступилъ въ Государственный архивъ, на вакансію дѣлопроизводителя, по выбытіи изъ этой должности В. И. Ламанскаго. Въ слѣдующемъ году онъ былъ избранъ адъюнктомъ Академіи Наукъ по Отдѣленію русскаго языка и словесности, а въ 1868 получилъ званіе ординарнаго академика.

Литературная извѣстность Пекарскаго началась уже съ перваго времени его пребыванія въ Петербургѣ: онъ тогда уже избралъ своею спеціальностью исторію русскаго образованія и сталъ помѣщать труды свои въ "Современникѣ", а отчасти и въ "Отечественныхъ Запискахъ" {Самый полный списокъ трудовъ Пекарскаго напечатанъ при некрологѣ его въ Русской Старинѣ 1872 г. (декабрь, стр. 684--693). Но и въ этомъ спискѣ замѣченъ мною одинъ пропускъ: въ Современникѣ 1860 г., т. LXXXIV, No 12, Отд. III, стр. 433--448, за подписью В. Р., какъ мнѣ извѣстно изъ показанія самого Пекарскаго, напечатана статья его: Новые матеріалы для біографіи Ломоносова (по поводу изданной Академіею Наукъ переписки Вольфа).}. Какъ постоянны были его занятія по избранной части, видно изъ того, что нѣкоторыя изъ напечатанныхъ имъ довольно рано статей вошли позднѣе въ составъ его капитальнаго сочиненія: "Наука и литература въ Россіи при Петрѣ Великомъ", увѣнчаннаго въ Академіи Наукъ полною Демидовскою преміей. Въ Государственномъ архивѣ тогдашній начальникъ его, Ѳ. И. Гильфердингъ, вполнѣ оцѣнилъ достоинства своего новаго подчиненнаго и всячески содѣйствовалъ ученымъ занятіямъ его при архивѣ. Первымъ значительнымъ плодомъ этихъ занятій было тогда же изданное собраніе матеріаловъ относительно дѣятельности при русскомъ дворѣ французскаго посланника де-лаШетарди.

Въ то же время начался цѣлый рядъ составленныхъ Пекарскимъ монографій, касавшихся исторіи русской литературы, въ связи съ исторіею Академіи, какъ-то: "Матеріалы для исторіи журнальной и литературной дѣятельности Екатерины II"; "Екатерина II и Эйлеръ"; "Путешествіе академика Делиля въ Березовъ"; "Дополнительныя извѣстія для біографіи Ломоносова"; "жизнь и литературная переписка Рычкова"; "Новыя извѣстія о Татищевѣ"; "Редакторъ, сотрудники и цензура въ русскомъ журналѣ 1755--1764 годовъ", и многія другія.

Главнымъ источникомъ матеріаловъ для этихъ изслѣдованій служилъ Пекарскому академическій архивъ. Такой характеръ историческихъ этюдовъ Пекарскаго и былъ причиной, что черезъ нѣсколько времени по поступленіи его въ Академію Наукъ, ему предложено было взять на себя составленіе исторіи этого учрежденія. Съ обычною энергіею принялся Пекарскій за новый трудъ, и въ теченіе немногихъ лѣтъ успѣлъ разработать первый періодъ исторіи Академіи, до 1767 года, распредѣленный имъ на два большіе тома, изъ которыхъ первый уже извѣстенъ ученому міру. Положеніе Пекарскаго въ отношеніи къ Государственному архиву послужило поводомъ къ возложенію на него еще другого, важнаго и почетнаго порученія. По мысли августѣйшаго предсѣдателя Русскаго Историческаго Общества, Государя Цесаревича Александра Александровича, предпринято было изданіе бумагъ императрицы Екатерины II, и Пекарскій, при посредствѣ государственнаго канцлера, князя А. М. Горчакова, избранъ редакторомъ собранія этихъ драгоцѣнныхъ историческихъ актовъ. И тутъ работа закипѣла подъ руками опытнаго издателя: въ короткое время 1-й томъ былъ изданъ, 2-й быстро подвигался къ концу. Этимъ двумъ обширнымъ трудамъ, изъ которыхъ каждый самъ по себѣ былъ едва по силамъ одному человѣку, нашъ неутомимый академикъ посвящалъ почти все время, остававшееся у него отъ службы по архиву; эту службу несъ онъ, между тѣмъ, также съ свойственною ему во всякомъ дѣлѣ добросовѣстностью, приводя въ порядокъ ввѣренные ему отдѣлы этого неистощимаго историческаго хранилища и составляя имъ описи.

Пекарскій обладалъ изумительнымъ трудолюбіемъ, рѣдкою способностью работать безъ устали. Время его было распредѣлено съ строгою правильностью, отъ которой онъ безъ особенныхъ причинъ никогда не отступалъ. Этимъ только и объясняется, что онъ при постоянной коронной службѣ, успѣлъ въ продолженіе 20-ти-лѣтней литературной дѣятельности написать такъ много; вмѣстѣ съ тѣмъ онъ успѣвалъ зорко слѣдить за литературой своей спеціальности, въ которой ни одно явленіе не ускользало отъ него, и собиралъ съ величайшимъ тщаніемъ всѣ книги, брошюры и статьи, относившіяся къ этой области: составленная имъ библіотека, отличавшаяся не только полнотой и порядкомъ, но также внѣшнимъ изяществомъ, принадлежитъ конечно къ числу самыхъ замѣчательныхъ спеціальныхъ книгохранилищъ въ Россіи и содержитъ множество библіографическихъ рѣдкостей. Особенно важны въ ней, между прочимъ, коллекціи отдѣльныхъ статей, вырѣзанныхъ имъ изъ журналовъ и газетъ и переплетенныхъ группами, по предметамъ, въ болѣе или менѣе объемистые томы {Нынѣ эта библіотека перешла въ руки зятя Пекарскаго, Дм. Ѳом. Кобеко.}.

Неоспоримыя достоинства ученыхъ трудовъ Пекарскаго заключаются въ обиліи новыхъ свѣдѣній, почерпнутыхъ изъ рукописныхъ источниковъ, въ положительности, точности и достовѣрности всѣхъ его сообщеній. Въ своихъ разысканіяхъ онъ неизмѣнно руководствовался самою основательною, осторожною критикою, иногда доходившею, можетъ быть, до излишняго уваженія къ записанному факту, до преувеличеннаго опасенія позволить себѣ какую-нибудь догадку или смѣлое соображеніе. Поэтому всѣ труды его носятъ господствующій характеръ драгоцѣнныхъ матеріаловъ, необходимыхъ для всякаго будущаго изслѣдователя, но не представляютъ того оживленнаго интереса, которыхъ неспеціалистъ ищетъ въ каждомъ чтеніи. Эту сторону своихъ трудовъ и отсутствіе въ нихъ художественнаго изложенія онъ самъ ясно сознавалъ, по крайней мѣрѣ въ послѣднее время, и еще незадолго передъ смертью говорилъ, что въ настоящемъ положеніи исторія русской литературы считаетъ наиболѣе нужными именно такого рода труды, составляющіе первоначальную основу для послѣдующей разработки предмета. Другой недостатокъ, на который Пекарскій также самъ указывалъ въ своихъ трудахъ, относился къ языку, который у него не всегда выдерживаетъ филологическую и литературную критику; онъ откровенно сознавался, что не получилъ надлежащаго филологическаго образованія, и потому не гонится за совершенствомъ въ этомъ отношеніи. Но эти внѣшніе недостатки нисколько не уменьшаютъ научной важности трудовъ Пекарскаго, который ими конечно занялъ навсегда почетное мѣсто въ исторіи русской литературы и неизгладимо вписалъ свое имя въ лѣтописи Академіи Наукъ. Послѣднимъ трудомъ его по исторіи этого учрежденія была подробная, основанная большею частью на новыхъ источникахъ и вполнѣ безпристрастная біографія Ломоносова, которая, вмѣстѣ съ біографіею Тредіаковскаго, составитъ 2-й и, прибавимъ съ прискорбіемъ, послѣдній томъ превосходной работы покойнаго академика. Долго Пекарскій надѣялся выпустить этотъ томъ къ Петровскому юбилею, но, къ сожалѣнію, такое предположеніе не могло осуществиться. Въ настоящее время томъ почти уже отпечатанъ; всѣ приложенія къ нему были уже сданы Пекарскимъ въ типографію за нѣсколько недѣль до его смерти; оставалось только составить и напечатать подробный указатель, что не могло не потребовать еще довольно времени.

Твердый характеръ, такъ много способствовавшій къ успѣшной дѣятельности Пекарскаго, былъ вообще отличительною чертою во всѣхъ его дѣйствіяхъ и отношеніяхъ. Трудно найти человѣка, который бы съ большею послѣдовательностью держался своихъ убѣжденій и правилъ, и трудно встрѣтиться съ болѣе честными и благородными убѣжденіями. Ихъ высказывалъ онъ смѣло, а иногда и рѣзко, не боясь повредить своимъ отношеніямъ даже съ людьми, имѣвшими вліяніе на его обстоятельства. Никогда изъ-за какихъ-нибудь выгодъ онъ не кривилъ душою; голосъ его былъ всегда на сторонѣ правды и праваго дѣла. Во всякомъ коллегіальномъ собраніи Пекарскій былъ бы незамѣнимо-полезнымъ членомъ; такимъ показалъ онъ себя и во время пребыванія въ комитетѣ литературнаго фонда, гдѣ со всегдашнею своею основательностю и ревностью участвовалъ въ управленіи дѣлами Общества. Академія Наукъ лишилась въ немъ не только одного изъ самыхъ прилежныхъ дѣятелей своихъ, но и одного изъ благороднѣйшихъ членовъ; можно поручиться, что въ средѣ ея не найдется никого, кто бы не сознавалъ всего значенія этой потери и не скорбѣлъ о ней искренно. Какъ человѣкъ, Пекарскій былъ, безъ сомнѣнія, не чуждъ и нѣкоторыхъ слабостей, именно какой-то угловатости въ сношеніяхъ, часто свойственной такимъ цѣльнымъ натурамъ, и раздражительности, происходившей отъ болѣзненнаго состоянія его тѣла; но прекрасныя душевныя качества вполнѣ искупали эти недостатки. Здоровье его поколебалось особенно послѣ паралича, нѣсколько лѣтъ тому назадъ поразившаго личные его мускулы и заставившаго его искать исцѣленія въ Парижѣ, гдѣ онъ пробылъ цѣлую зиму (1868--1869 г.), пользуясь электромагнетизмомъ. Хотя онъ и возвратился оттуда, повидимому, поправившимся, но силы его были навсегда подкошены: ни гимнастика, къ которой онъ постоянно прибѣгалъ, ни лѣченіе кумысомъ, прошлымъ лѣтомъ, на родинѣ, не могли совершенно возстановить его здоровья, уже и отъ природы шаткаго. Вторичное лѣченіе кумысомъ могло бы значительно укрѣпить его силы; но служба не позволила ему нынче отлучиться далѣе Павловска, гдѣ онъ поселился съ семействомъ на лѣто, и гдѣ я въ послѣдній разъ видѣлъ его ровно за мѣсяцъ до его смерти. Мы провели вмѣстѣ почти цѣлый день; онъ былъ оживленъ и веселъ, его очень занимала мысль собрать все, что выйдетъ въ печати по поводу Петровскаго юбилея; онъ показывалъ мнѣ, какъ новинку, медаль въ память Петра Великаго, только-что появившуюся въ продажѣ... Мы разстались въ твердой надеждѣ увидѣться въ августѣ, но разстались навѣки...