Грот Яков Карлович - Заметка о могиле Озерова

ТРУДЫ Я. К. ГРОTА

III.
ОЧЕРКИ
изъ
ИСТОРІИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
(1848--1893).

ЗАМѢТКА О МОГИЛѢ ОЗЕРОВА1).

1888

1) Русск. Вѣстникъ 1888, іюнь, стр. 379.

Наши губернскія архивныя комиссіи, возникшія по почину покойнаго Калачова, не остаются праздными. Особенную дѣятельность проявляютъ, сколько намъ извѣстно, тѣ, которыя существуютъ въ Тамбовѣ и Твери. Въ концѣ прошлаго года предсѣдатель тверской комиссіи А. К. Жизневскій сдѣлалъ въ ней весьма интересное сообщеніе о могилѣ знаменитаго драматическаго писателя Озерова. Могила эта находится въ Зубцовскомъ уѣздѣ, въ селѣ Боркахъ, расположенномъ на правомъ берегу р. Волги, въ 12 верстахъ отъ Зубцова. Каменный памятникъ представляетъ подобіе гроба, утвержденнаго на двухъ плитахъ. На верхней (горизонтальной) сторонѣ изображенъ шестиконечный крестъ, а на боковыхъ высѣчены надписи: на лицевой сторонѣ: "Подъ симъ камнемъ погребено тѣло генералъ-маіора и ордена св. Владиміра 3 ст. кавалера Василія Александровича Озерова, который родился 1769 года, сентября 30 дня, скончался 1816 г., сентября 5 дня, житія его было 46 лѣтъ 11 мѣсяцевъ и 6 дней". Вмѣсто имени "Владиславъ" въ этой надписи выбито "Василій", вѣроятно потому, что въ православныхъ святцахъ нѣтъ имени Владислава. На другой продольной сторонѣ значится:

"Сей памятникъ плачевный,

Гдѣ прахъ почіетъ въ мірѣ твой,

Тебѣ душевною любовью посвященный,

Сердечной орошенъ слезой".

У изголовья памятника надпись: "И сотвори ему вѣчную память", а съ противоположной стороны: "Святый Боже, Святый крѣпкій, Святый безсмертный, помилуй насъ".

Село Борки было родиною нашего трагика. Здѣсь было имѣніе и усадьба, принадлежавшія отцу его, статск. сов. Александру Иринарховичу Озерову; въ настоящее время эта усадьба принадлежитъ внуку его по женской линіи, Алексѣю Михайловичу Безобразову, директору народныхъ училищъ Тверской губерніи. По разсказу родной племянницы трагика, восьмидесятилѣтней старушки Пелагеи Евграфовны Озеровой (о Евграфѣ Озеровѣ не разъ упоминается къ изданіи сочиненій Державина, который съ нимъ переписывался, какъ и съ Петромъ Евграфовичемъ. Изъ отчества упоминаемой старушки можно заключить, что они были въ родствѣ съ поэтомъ Озеровымъ), проживающей нынѣ въ г. Ржевѣ, дядя ея Владиславъ Александровичъ, по выходѣ въ 1808 году въ отставку, жилъ въ своемъ имѣніи въ Казанской губерніи. Во время войны съ французами, онъ былъ настолько потрясенъ извѣстіемъ о взятіи Москвы Наполеономъ, что потерялъ разсудокъ. Едва-ли вѣрно это объясненіе помѣшательства Озерова, которое, кажется, справедливѣе приписываютъ оскорбленному честолюбію. Такого же мнѣнія былъ двоюродный братъ его, графъ Д. Н. Блудовъ. Онъ разсказывалъ мнѣ, что Озеровъ послѣднее время служилъ въ Лѣсномъ Департаментѣ (принадлежавшемъ тогда къ министерству финансовъ) и терпѣлъ большія непріятности отъ своего начальника Голубцова. Кончилось тѣмъ, что онъ былъ уволенъ, и въ бумагѣ объ его отставкѣ сказано было просто: "увольняется отъ службы", даже не упомянуто о назначенной ему пенсіи. Озеровъ уѣхалъ въ свою деревню и тамъ предался своему горю, которое и убило его. Поэтому-то и Жуковскій сказалъ о немъ:

Чувствительность его сразила;

Чувствительность, которой сила

Мойны душу создала,

Пѣвцу погибелью была.

Бывшій въ то время еще въ живыхъ, отецъ писателя перевезъ его больного къ себѣ въ Борки, гдѣ онъ и провелъ послѣдніе четыре года своей жизни, въ томъ же болѣзненномъ состояніи. Обыкновеннымъ занятіемъ больного въ Боркахъ была игра въ пикетъ со своимъ камердинеромъ; говорилъ онъ, большею частью, одну фразу: "хороши большіе девять пріѣдутъ". Впрочемъ, по совѣту врачей, Владиславъ Александровичъ работалъ въ саду, и памятникомъ этихъ трудовъ осталась, насыпанная имъ собственноручно, горка (курганъ), съ винтообразною дорожкою къ вершинѣ ея.

Въ настоящее время Борковская усадьба Озеровыхъ и домъ, въ которомъ родился и умеръ нашъ трагикъ, сохранились почти въ прежнемъ своемъ видѣ. Кромѣ кургана о немъ напоминаетъ стоящій въ саду старый, развѣсистый дубъ. Отецъ писателя имѣлъ обыкновеніе при рожденіи каждаго сына сажать въ саду новое деревцо; при рожденіи Владислава Александровича и былъ посаженъ этотъ дубъ, который пережилъ своего сверстника, преждевременно сошедшаго въ могилу. Почтенная Пелагея Евграфовна, между прочимъ, разсказываетъ, что вмѣстѣ съ болѣзнью Владислава Александровича съ дуба опали на половину листья; по смерти его, дубъ потерялъ послѣдніе свои листья и годъ стоялъ какъ-бы въ траурѣ по покойникѣ, но затѣмъ снова зазеленѣлъ и теперь достигъ громадной толщины.