Грот Яков Карлович - Очерк деятельности отделения русского языка и словесности за пятидесятилетие от 1841 по 1891 год

ТРУДЫ Я. К. ГРОTА

III.
ОЧЕРКИ
изъ
ИСТОРІИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
(1848--1893).

ОЧЕРКЪ ДѢЯТЕЛЬНОСТИ ОТДѢЛЕНІЯ РУССКАГО ЯЗЫКА И СЛОВЕСНОСТИ

за пятидесятилѣтіе отъ 1841 по 1891 годъ 1).

1) Рѣчь на 50-ти-лѣтнемъ юбилеѣ Отдѣленія (29 дек. 1891 г.).

23 декабря 1841 года въ стѣнахъ Академіи Наукъ, просуществовавшей тогда стопятнадцать лѣтъ, происходило первое засѣданіе новаго въ составѣ ея учрежденія -- Отдѣленія русскаго языка и словесности. Съ тѣхъ поръ прошло 50 лѣтъ. Отдѣленіе охотно соблюдаетъ обычай бросить взглядъ на свое прошлое, чтобы извлечь изъ него нѣсколько воспоминаній о своей дѣятельности, могущихъ заинтересовать просвѣщенныхъ соотечественниковъ, чтобы въ то же время уяснить самому себѣ, насколько оно исполнило свое назначеніе.

Начать говорить о нашемъ Отдѣленіи нельзя, не коснувшись напередъ его родоначальницы, Россійской Академіи; но такъ какъ нѣсколько лѣтъ тому назадъ, по случаю исполнившагося столѣтія съ основанія Россійской Академіи, ей посвящено было особое засѣданіе, въ которомъ нашъ почтенный сочленъ М. И. Сухомлиновъ подробно разсмотрѣлъ ея судьбы, то мы сегодня можемъ удовольствоваться краткой ея характеристикой. Учрежденная Екатериною II по образцу Французской Академіи, она обязана была очищать, обогащать и уста новлятъ языкъ; для выполненія же этой задачи даны ей были такія силы, изъ которыхъ только весьма немногія были въ состояніи существенно послужить на пользу языка. Академія была составлена изъ 60-ти лицъ самыхъ разнообразныхъ общественныхъ положеній и разнороднаго образованія: тутъ были представители высшаго духовенства, гражданскіе и военные сановники, писатели, поэты и лишь нѣсколько ученыхъ изъ числа членовъ Академіи Наукъ. Тѣмъ не менѣе возложенная на Россійскую Академію первая и главная задача -- составленіе словаря -- была выполнена, по отношенію ко времени, довольно удачно и притомъ въ сравнительно короткій срокъ: черезъ 11-ть лѣтъ словарь былъ уже не только составленъ, но и изданъ. Въ началѣ новаго столѣтія Академія издала и грамматику. Но въ остальное время своего почти 60-тилѣтняго существованія Россійская Академія не держалась никакой опредѣленной программы. Ея періодическія и другія изданія не имѣли никакой ясно сознанной цѣли. Одинъ изъ главныхъ предметовъ ея заботливости составляли переводы древнихъ и новыхъ писателей; но и въ этихъ трудахъ, въ выборѣ авторовъ для перевода, господствовала случайность. Болѣе положительнымъ направленіемъ отличались собственные, но, къ сожалѣнію, крайне неудачные труды но корнесловію послѣдняго президента Академіи, Шишкова. Правда, позднѣйшій періодъ ея существованія ознаменовался нѣсколькими полезными дѣлами: она вступила въ сношенія съ западно-славянскими учеными, издала Иліаду въ переводѣ Гнѣдича, Ключъ Строева къ исторіи Карамзина, отправила на свой счетъ Венелина въ Болгарію и оказала матеріальную поддержку автору извѣстнаго Корнеслова, Шимкевичу. Но, вообще говоря, дѣятельность Россійской Академіи и тогда не имѣла ни научнаго характера, ни литературнаго значенія. Считая себя призванною быть "стражемъ языка" и "наставницей возрастающаго юношества", она поставила себя во враждебное отношеніе ко всему живому въ литературѣ и влачила едва замѣтное существованіе.

Такое состояніе указывало на необходимость коренного преобразованія Россійской Академіи. Поводомъ къ упраздненію ея послужила смерть ея престарѣлаго президента, скончавшагося 10 апрѣля 1841 г. На докладѣ министра народнаго просвѣщенія, гр. Уварова, о смерти Шишкова императоръ Николай написалъ: "Представьте мнѣ проектъ соединенія Россійской Академіи съ Академіею Наукъ". Въ проектѣ своемъ Уваровъ предлагалъ учредить три академіи, а именно Академію Наукъ въ тѣсномъ смыслѣ (sciences exactes), Академію русской словесности и Академію исторіи и филологіи. Всѣ три академіи должны были составлять одно цѣлое подъ названіемъ: "Императорскія Соединенныя Академіи". Но Государь не одобрилъ этого проекта и повелѣлъ, подъ общимъ названіемъ Академіи Наукъ, образовать три Отдѣленія, между которыми Отдѣленію русскаго языка и словесности назначилъ центральное мѣсто. Вслѣдствіе того учрежденъ былъ, подъ предсѣдательствомъ тогдашняго вице-президента Академіи Наукъ, кн. Дондукова-Корсакова, комитетъ изъ двухъ членовъ бывшей Россійской Академіи и двухъ же членовъ Академіи Наукъ. Государь находилъ, что дѣло ведется медленно и на одномъ изъ докладовъ министра написалъ: " Пора кончить съ дѣломъ Академіи. Я все жду". 14-го октября 1841 г. написаны были эти слова, а 19-го того же мѣсяца послѣдовалъ Высочайшій рескриптъ на имя министра народнаго просвѣщенія о присоединеніи Россійской Академіи къ Академіи Наукъ въ видѣ второго ея Отдѣленія. Тогда же было утверждено Государемъ и Положеніе объ этомъ Отдѣленіи. Изъ прежняго учрежденія съ неопредѣленнымъ кругомъ дѣйствія и слишкомъ обширнымъ, разнохарактернымъ составомъ создана была другая, менѣе многочисленная коллегія, но зато съ ясно выраженнымъ научнымъ назначеніемъ, которое состояло, главнымъ образомъ, въ изслѣдованіи русскаго языка и другихъ славянскихъ нарѣчій, и въ разработкѣ исторіи русской словесности, къ чему, въ видѣ второстепенныхъ предметовъ, приданы еще изящная словесность и отечественная исторія. Изъ шестидесяти членовъ бывшей Россійской Академіи двадцать были переименованы въ дѣйствительные члены Отдѣленія, остальные получили званіе почетныхъ его членовъ съ правомъ участвовать въ засѣданіяхъ. Такимъ образомъ составъ Отдѣленія все еще былъ довольно многочисленный и притомъ разнохарактерный, такъ какъ въ числѣ его членовъ были два, впрочемъ отсутствующіе, іерарха (Филаретъ, митрополитъ московскій, и Иннокентій, архіепископъ херсонскій и таврическій), поэты: Жуковскій, кн. Вяземскій, Крыловъ и Вл. Панаевъ, а между учеными, каковы были: Арсеньевъ, Языковъ, Передниковъ, Плетневъ и другіе, только одинъ, именно А. X. Востоковъ, былъ въ строгомъ смыслѣ филологъ. При такомъ смѣшанномъ составѣ, Отдѣленіе получило организацію, совершенно отличную отъ внутренняго устройства другихъ Отдѣленій, и только впослѣдствіи, самою силою вещей, оно могло мало-по-малу выработать въ себѣ большее единство элементовъ, сообразное съ его назначеніемъ.

Согласно съ возложенною на него обязанностію и по примѣру Россійской Академіи, Отдѣленіе прежде всего приступило къ изготовленію новаго изданія словаря, при чемъ опять рѣшено было обнять въ этомъ трудѣ не только всѣ періоды русскаго языка, начиная съ самаго древняго, но и церковнославянскій языкъ. Положивъ въ основаніе словарь Россійской Академіи, Отдѣленіе уже заранѣе опредѣлило въ точности объемъ и раздѣленіе своего труда: онъ долженъ былъ состоять изъ четырехъ частей, и составленіе каждой части поручено двумъ академикамъ. Въ каждое засѣданіе (а засѣданія происходили то по одному, до по два раза въ недѣлю) члены приносили корректурные листы, которые цѣликомъ прочитывались, подвергались обсужденію присутствующихъ и затѣмъ сообщались нѣсколькимъ академикамъ другихъ двухъ Отдѣленій и немногимъ постороннимъ ученымъ. Что касается примѣровъ изъ писателей, въ видѣ подтвержденія объясненій словъ, то Отдѣленію казалось, что они не такъ нужны для новаго языка, какъ для древняго, почему главныя старанія участвовавшихъ въ работѣ, именно академиковъ: Бередникова, Буткова и Полѣнова, и были направлены къ извлеченію примѣровъ изъ старинныхъ актовъ и церковныхъ книгъ. Составленный такимъ образомъ словарь печатался въ числѣ 5000 экземпляровъ и изданъ уже въ 1847 г. подъ заглавіемъ: "Словарь церковно-славянскаго и русскаго языка". Графъ Уваровъ поспѣшилъ поднести его Государю, и Отдѣленію выражена была Высочайшая благодарность.

Одновременно съ словаремъ предпринято было составленіе русской грамматики, и такъ какъ за это дѣло взялся членъ Отдѣленія, занимавшій каѳедру въ Московскомъ университетѣ, именно И. И. Давыдовъ, то въ Москвѣ учреждена была временная комиссія, въ которую назначены еще три проживавшіе тамъ академика, Погодинъ, Π. М. Строевъ и Шевыревъ. Главнымъ дѣятелемъ въ этой комиссіи являлся предсѣдатель ея, Давыдовъ. Грамматика его издана была въ 1851 году подъ заглавіемъ: "Опытъ общесравнительной грамматики русскаго языка" и потомъ перепечатывалась еще два раза. Задумавъ положить въ основаніе своего труда, съ одной стороны, заимствованную у Беккера ложную теорію организма языка, а съ другой -- сравнительно-историческій методъ, на которомъ построена грамматика Гримма, Давыдовъ не былъ въ состояніи провести ни того, ни другого начала, и грамматика его не пріобрѣла значенія ни въ ученомъ, ни въ педагогическомъ мірѣ. Съ переводомъ его, въ 1847 г., въ Петербургъ, на должность директора Главнаго Педагогическаго института, московская комиссія была закрыта.

Въ 1845 году Отдѣленіе предприняло новый коллективный трудъ. Доставленный капитанъ-лейтенантомъ С. И. Зеленымъ списокъ областныхъ словъ подалъ Отдѣленію поводъ принять мѣры къ собранію подобныхъ реченій изъ всѣхъ мѣстностей Россіи. Для этой цѣли оно обратилось къ директорамъ губернскихъ гимназій, и въ непродолжительномъ времени получило отъ нихъ обширные списки областныхъ словъ. Приведеніе этихъ матеріаловъ въ порядокъ, обработка ихъ и приготовленіе къ изданію въ видѣ словаря было поручено Востокову. Въ теченіе нѣсколькимъ лѣтъ разсмотрѣніе этихъ словъ занимало большую часть засѣданій Отдѣленія, и результатомъ былъ изданный въ 1852 г. "Опытъ областного великорусскаго словаря". Важность этого труда для русской филологіи была оцѣнена всѣми знатоками отечественнаго языка. Отдѣленіе просило ихъ отзывовъ и въ издававшихся имъ "Извѣстіяхъ"- явились статьи наиболѣе уважаемыхъ въ то время русскихъ филологовъ, которые объяснили значеніе этого словаря для будущихъ успѣховъ изученія отечественнаго слова. Какимъ цѣпнымъ пріобрѣтеніемъ для нашей лексикографіи былъ областной словарь, доказалъ между прочимъ явившійся впослѣдствіи "Толковый словарь" Даля, обязанный значительною частью своего громаднаго матеріала Областному словарю Академіи, къ которому въ 1858 году присоединилось еще "Дополненіе", обработанное также подъ редакціею Востокова.

Это славное имя подаетъ намъ поводъ посвятить нѣсколько словъ памяти старѣйшаго изъ нашихъ бывшихъ сочленовъ. Кому не извѣстны главныя черты біографіи уроженца острова Эзеля, Остенека, принявшаго въ молодости имя Востокова и сдѣлавшагося свѣтиломъ славянской филологіи для всѣхъ народностей этого племени? Востокову шелъ уже 62-й годъ, когда онъ, какъ лучшее достояніе Россійской Академіи, вмѣстѣ съ нею перешелъ въ составъ Академіи Наукъ. Я засталъ его уже 74-лѣтнимъ сѣдовласымъ старцемъ, отличавшимся необычайною скромностью и молчаливостью. Послѣднее свойство было слѣдствіемъ природнаго недостатка рѣчи, который въ значительной степени благопріятствовалъ его ученому призванію, заставляя его избѣгать общества и сосредоточиваться исключительно въ кабинетной жизни. При поступленіи моемъ въ Академію на четырнадцатомъ году существованія Отдѣленія, Востоковъ, который по старой привычкѣ, перенесенной имъ изъ Россійской Академіи, не пропускалъ ни одного засѣданія, каждый разъ приносилъ съ собой приготовленныя имъ къ печати въ алфавитномъ порядкѣ слова для Областного словаря. Эти слова читались имъ и обсуждались прочими членами, которые или одобряли ихъ безусловно, или принимали съ оговорками и измѣненіями, или наконецъ совсѣмъ отвергали ихъ. Такого рода редакціонныя задачи, возлагавшіяся на Востокова, сильно отвлекали его отъ составлявшихъ настоящее призваніе его занятій церковнославянскою филологіей. Такимъ же образомъ ему прежде, при составленіи общаго академическаго словаря, поручена была редакція 2-го тома. Передъ тѣмъ однакожъ, вскорѣ послѣ учрежденія Отдѣленія, именно въ 1842 г., онъ успѣлъ окончить два капитальные труда: изданіе Остромирова Евангелія, напечатаннаго насчетъ Академіи Наукъ, и Описанія рукописей Румянцовскаго музея. Мы знаемъ, въ какомъ близкомъ отношеніи Востоковъ, въ качествѣ хранителя, стоялъ къ этой богатой сокровищницѣ памятниковъ древности, благодаря проницательности просвѣщеннаго мецената, рано понявшаго, чего можно ожидать отъ этого великаго подвижника науки. Извѣстно, какъ Востоковъ, получившій скудное воспитаніе сперва въ Сухопутномъ кадетскомъ корпусѣ, а потомъ въ Академіи Художествъ, думавшій избрать своей спеціальностью архитектуру, въ то же время страстно предавался поэзіи, но, повинуясь неодолимому влеченію къ филологіи, скоро изучилъ славянскія нарѣчія и древніе языки и сдѣлался глубокимъ изслѣдователемъ первыхъ. Въ 1820 году, когда ему было 40 лѣтъ, онъ обратилъ на себя вниманіе ученаго міра своимъ геніальнымъ "Разсужденіемъ о церковно-славянскомъ языкѣ", которымъ впервые указалъ на нѣсколько основныхъ законовъ этого языка и разомъ затмилъ извѣстнаго славянскаго филолога того времени, чеха Добровскаго. Въ ту именно пору, когда въ московскомъ ученомъ журналѣ появился этотъ знаменитый трудъ Востокова, онъ избранъ былъ въ члены Россійской Академіи. Но замѣчательно, что это было сдѣлано, при главномъ участіи президента Россійской Академіи Шишкова, не столько въ пониманіи значенія Востокова для науки, сколько изъ расчета пріобрѣсти въ немъ сторонника и пособника въ корнесловныхъ измышленіяхъ Шишкова. При этомъ обнаруживается одна изъ господствующихъ чертъ характера Востокова, -- его уступчивость и податливость въ отношеніи къ чужимъ мнѣніямъ, его неохота вступать въ какія-либо пререканія ради защиты своихъ убѣжденій. На приглашеніе Шишкова содѣйствовать ему въ его любимыхъ этимологическихъ упражненіяхъ Востоковъ отвѣчалъ: "Благодарю васъ при семъ особенно за любопытныя замѣчанія о словопроизводствѣ, коими ваше прев. изволили почтить меня въ письмѣ вашемъ... Я съ удовольствіемъ и съ пользою для себя читаю въ Извѣстіяхъ Рос. Ак. глубокія изслѣдованія ваіи. пр. по части словопроизводства. Съ нетерпѣніемъ жду того времени, когда мнѣ позволено будетъ въ засѣданіяхъ академиковъ наслаждаться слушаніемъ бесѣды почтенныхъ моихъ сочленовъ о семъ любимомъ для меня предметѣ". Это свойство Востоковъ сохранилъ и въ старости. Высоко цѣнившій славнаго сотоварища, академикъ Срезневскій, въ статьѣ, посвященной оцѣнкѣ заслугъ Востокова {См. "Обозрѣніе научныхъ трудовъ А. X. Востокова", въ изданіи: Торжественное Собраніе Императорской Академіи Наукъ 29 декабря 1864 года, in-4о. Спб. 1865.}, приписываетъ этой чертѣ его характера слабую сторону трудовъ, совершенныхъ имъ по части русской и церковнославянской грамматики. Срезневскій полагаетъ, что Востоковъ внесъ бы въ эти труды гораздо болѣе новаго, большую обстоятельность и полноту, еслибъ не опасался войти чрезъ то въ столкновеніе съ извѣстными представителями старой рутинной грамматики. Срезневскій тѣмъ не менѣе высоко ставитъ изданные Востоковымъ въ послѣднее десятилѣтіе его жизни краткую церковно-славянскую грамматику и церковно-славянскій словарь. Его собственно-филологическія изслѣдованія собраны были Срезневскимъ и изданы имъ подъ заглавіемъ: "Филологическія наблюденія" Востокова. Другимъ трудомъ, которымъ Срезневскій почтилъ его память, было собраніе его переписки, главнымъ образомъ съ гр. Румянцовымъ. Въ заключеніи своего обзора трудовъ Востокова Срезневскій говоритъ между прочимъ: "Сводя въ общемъ все, что сдѣланобыло Востоковымъ въ продолженіе почти 60-ти лѣтъ, нельзя забыть, что почти во все это время онъ оставался одинаково дѣятельнымъ. Только болѣзнь и въ послѣднее время ослабленіе зрѣнія могли его заставить отложить трудъ. Онъ такъ привыкъ трудиться, что безъ труда скучалъ, что читалъ всегда, когда приличіе позволяло, при гостяхъ и въ гостяхъ, и дѣлалъ письменныя замѣтки и тогда, когда уже, по ослабленіи зрѣнія, не могъ слѣдить за писаннымъ".

Срезневскій принадлежалъ Отдѣленію 31 годъ и въ лѣтописяхъ его долженъ занять почетное мѣсто рядомъ съ Востоковымъ. Блестящимъ появленіемъ Срезневскаго на поприщѣ славяновѣдѣнія наука обязана одной изъ самыхъ плодотворныхъ мѣръ министерства гр. Уварова -- учрежденію при русскихъ университетахъ каѳедръ исторіи и литературы славянскихъ народовъ. Это было въ 1835 году. Срезневскій, кончивъ курсъ наукъ въ Харьковскомъ университетѣ, когда ему было только 17 лѣтъ, готовился сначала къ преподаванію статистики и политической экономіи, и уже въ званіи адъюнкта съ громкимъ успѣхомъ читалъ лекціи по этимъ предметамъ, но недопущеніе его къ защитѣ докторской диссертаціи, которая показалась факультету слишкомъ несогласною съ обычными взглядами, дало другой оборотъ судьбѣ его. Уже въ это время онъ обратилъ на себя вниманіе занятіями народною словесностью, издавъ Украинскій Альманахъ, Словацкія пѣсни и Запорожскую Старину, и въ 1839 году командированъ былъ за границу для изученія славянскихъ нарѣчій. Черезъ два года онъ возвратился съ большимъ запасомъ свѣдѣній по славянской филологіи и этнографіи, пріобрѣтенныхъ имъ не изъ книгъ втиши кабинета, а въ самыхъ центрахъ народной жизни, въ сношеніяхъ съ лучшими представителями славяновѣдѣнія. Съ такимъ неистощимымъ матеріаломъ явился онъ преподавателемъ этой новой въ Россіи науки сперва въ Харьковѣ, гдѣ онъ въ 1846 г. защитилъ свою докторскую диссертацію "о языческомъ богослуженіи древнихъ славянъ", а потомъ въ Петербургѣ, куда онъ вскорѣ былъ переведенъ по собственному желанію на открывшуюся по смерти Прейса вакансію. Съ самаго своего возвращенія изъ славянскихъ земель, Срезпевскій, являясь въ журналахъ со статьями разнообразнаго содержанія, сталъ пріобрѣтать болѣе и болѣе извѣстность. Когда во второмъ Отдѣленіи Академіи очистилось мѣсто по смерти военнаго историка Михайловскаго-Данилевскаго, Срезневскій былъ избранъ въ адъюнкты и 8 апрѣля 1849 г. утвержденъ въ этомъ званіи.

Нельзя не признать, что Срезневскій внесъ новую жизнь въ Отдѣленіе. Въ то время оно занималось приготовленіемъ изданія Областного Словаря. Участіе въ этомъ дѣлѣ такого знатока русскаго слова не могло остаться безъ вліянія на достоинство труда, къ пополненію котораго онъ способствовалъ и доставленіемъ съ своей стороны новаго матеріала. Почти одновременно съ появленіемъ этого словаря Срезневскій положилъ основаніе двумъ періодическимъ изданіямъ. По примѣру двухъ другихъ Отдѣленій Академіи, издававшихъ для мелкихъ текущихъ статей Bulletin, а для трудовъ большаго объема -- Mémoires, 2-ое Отдѣленіе предприняло также изданіе: во 1-хъ, Извѣстій, а во 2-хъ, Ученыхъ Записокъ. Разнообразіе содержанія Извѣстій сразу обратило на нихъ вниманіе публики и уже первый выпускъ встрѣтилъ такой успѣхъ, что потребовалось вновь издать его. Особенный интересъ этому изданію придавалъ библіографическій отдѣлъ, который составлялся исключительно самимъ редакторомъ и сообщалъ свѣдѣнія о важнѣйшихъ явленіяхъ филологической литературы какъ въ Россіи, такъ и въ другихъ славянскихъ земляхъ. Къ "Извѣстіямъ" вскорѣ были присоединены два приложенія, именно: Памятники народнаго языка и словесности и Матеріалы для сравнительнаго и объяснительнаго словаря русскаго языка и другихъ славянскихъ нарѣчій. Въ первомъ помѣщались произведенія народнаго творчества, къ собиранію которыхъ призывались всѣ любители словесности; содержаніе второго видно изъ самаго заглавія его. Въ немъ приняли участіе нѣкоторые посторонніе ученые, и замѣчательны особенно объясненія словъ восточнаго происхожденія, сообщенныя профессорами: Березинымъ, Григорьевымъ, Казембекомъ и Ковалевскимъ. Изданіе "Извѣстій" не мѣшало Срезневскому посвящать труды свои изслѣдованіямъ по исторіи русскаго и церковнославянскаго языка, обнародованію и объясненію памятниковъ древней письменности и рѣшенію разныхъ археологическихъ вопросовъ. Труды его такъ многочисленны, что мы въ этомъ бѣгломъ очеркѣ принуждены ограничиться однимъ указаніемъ на важнѣйшіе изъ нихъ. Нельзя не упомянуть его "Мыслей объ исторіи русскаго языка", напечатанныхъ имъ при университетѣ вскорѣ по поступленіи въ члены Академіи, его обширнаго "Обозрѣнія древнихъ памятниковъ русскаго письма и языка", его "Свѣдѣній и замѣтокъ о малоизвѣстныхъ и неизвѣстныхъ памятникахъ". Десять лѣтъ продолжалъ онъ изданіе "Извѣстій", составившихъ такимъ образомъ 10 томовъ. Несмотря на протекшее съ тѣхъ поръ время, многое изъ напечатаннаго въ нихъ и теперь не утратило своей цѣны и долго еще будетъ сохранять свое значеніе для занимающихся славянорусской филологіей. Поводомъ къ прекращенію изданія "Извѣстій" было то, что въ 1863 году при Академіи былъ основанъ ученый органъ на русскомъ языкѣ для всѣхъ трехъ Отдѣленій подъ названіемъ "Записокъ Императорской Академіи Наукъ". Вскорѣ, однакожъ, второе Отдѣленіе пришло къ убѣжденію, что для удобства какъ его самого, такъ и читающей публики необходимо, рядомъ съ Записками, имѣть изданіе, въ которомъ появлялись бы особо труды членовъ этого Отдѣленія. Съ 1867 года оно стало издавать свой Сборникъ, котораго и вышло до сей поры 52 тома. Со времени прекращенія "Извѣстій", въ направленіи изысканій Срезневскаго произошла нѣкоторая перемѣна: онъ сталъ преимущественно заниматься палеографіей. Но былъ одинъ трудъ, начатый имъ очень давно и котораго онъ не оставлялъ посреди всѣхъ другихъ своихъ занятій, именно приготовленіе матеріаловъ для словаря древнерусскаго языка. Нѣтъ за 12 до своей кончины онъ даже приступилъ къ печатанію этого словаря, но вскорѣ убѣдился, что трудъ этотъ еще не былъ достаточно обработанъ, и оставилъ его неконченнымъ. Отдѣленіе, увидѣвъ въ этомъ трудѣ дорогое наслѣдіе своего незабвеннаго сочлена, признало своею обязанностію озаботиться изданіемъ этого памятника его учености и трудолюбія. Оно нашло свѣдущую сотрудницу въ достойной доречи академика, Ольгѣ Измайловнѣ, которая вмѣстѣ съ А. Ѳ. Бычковымъ и ведетъ это дѣло безостановочно. За годъ до смерти Срезневскаго, именно 5 апрѣля 1879 г., былъ отпразднованъ 50-тилѣтній юбилей его славной ученой дѣятельности, при чемъ торжественно выразилось полное признаніе заслугъ его отечественной наукѣ со стороны не только ученаго міра, но и всего образованнаго русскаго общества. Съ конца 70-хъ годовъ силы Срезневскаго стали замѣтно упадать; ему уже трудно было ходить пѣшкомъ въ Академію, и 9-го февраля 1880 года, послѣ кратковременной болѣзни, его не стало. Глубоко сочувственный некрологъ его съ подробнымъ указаніемъ всѣхъ главныхъ трудовъ Срезневскаго былъ составленъ А. Ѳ. Бычковымъ и помѣщенъ въ отчетѣ Отдѣленія за 1880 годъ.

Изъ числа умершихъ членовъ Отдѣленія, мы должны остановиться на Билярскомъ и Пекарскомъ, которые, хотя и не долго принадлежали ему, но принимали дѣятельное участіе въ выполненіи задачъ его. П. С. Билярскій избранъ былъ въ званіе адъюнкта въ 1860 году. Вскорѣ послѣ отпразднованія юбилея Ломоносова въ 1865, болѣзненное состояніе нашего сочлена заставило его искать облегченія на югѣ, въ Одессѣ, куда онъ былъ приглашенъ на каѳедру въ новоучрежденный университетъ; но уже черезъ два года смерть положила конецъ его трудовой и долгое время трудной жизни. Ученыя занятія его были главнымъ образомъ посвящены изслѣдованіямъ по древнеславянскому языку. Эти занятія убѣдили его, какъ важно изученіе языка болгарскихъ рукописей для объясненія исторіи церковно-славянскаго. Плодомъ этого взгляда было замѣчательное сочиненіе его "О среднеболгарскомъ вокализмѣ". Затѣмъ онъ издалъ свое изслѣдованіе о знаменитомъ Реймскомъ евангеліи. Къ числу важнѣйшихъ трудовъ его принадлежалъ переводъ одного изъ основныхъ произведеній новѣйшей филологіи, именно творенія Вильгельма Гумбольдта "О различіи организма человѣческаго слова". "Кромѣ важности содержанія (говоритъ Никитенко въ некрологѣ Билярскаго), эта книга имѣетъ для нашей литературы еще то особенное значеніе, что представляетъ прекрасный образецъ точнаго и искуснаго изложенія на русскомъ языкѣ самыхъ утонченныхъ философскихъ понятій". Послѣднимъ академическимъ трудомъ Билярскаго былъ объемистый томъ матеріаловъ для біографіи Ломоносова, извлеченныхъ имъ изъ архивовъ Академіи Наукъ, и изданный ко дню празднованія столѣтняго Ломоносовскаго юбилея.

Дѣятельность П. П. Пекарскаго въ званіи академика продолжалась всего 9 лѣтъ, но, благодаря необычайному трудолюбію его, результаты ея были обильны и замѣчательны. Родясь въ Оренбургскомъ краѣ въ 1828 г., онъ получилъ высшее образованіе въ Казанскомъ университетѣ и началъ службу на родинѣ. Благопріятныя обстоятельства помогли ему, 22-хъ лѣтъ отроду, переселиться въ Петербургъ и пристроиться въ министерствѣ финансовъ, откуда лѣтъ черезъ десять ему удалось перейти въ Государственный архивъ и тамъ, по выходѣ В. И. Ламанскаго, занять мѣсто старшаго архиваріуса. Это былъ чрезвычайно важный въ его службѣ шагъ, поставившій его у самаго источника свѣдѣній, отысканіе которыхъ составляло главную цѣль его труженической жизни. Литературная извѣстность Пекарскаго началась съ перваго времени его пребыванія въ Петербургѣ: онъ тогда уже избралъ своею спеціальностью исторію русскаго образованія, особенно въ XVIII вѣкѣ, и остался ей вѣренъ до конца; первыя статьи его стали появляться въ Современникѣ и въ Отечественныхъ Запискахъ. Двери въ Академію открылъ ему обширный и многолѣтній трудъ "Наука и литература въ Россіи при Петрѣ В.", увѣнчанный въ 1862 г. полною Демидовскою преміей: уже въ слѣдующемъ году Пекарскій былъ избранъ въ адъюнкты по Отдѣленію русскаго языка и словесности. Незадолго передъ тѣмъ былъ напечатанъ имъ первый значительный трудъ его, обязанный своимъ происхожденіемъ службѣ автора въ Государственномъ архивѣ, -- собраніе матеріаловъ относительно пребыванія при русскомъ дворѣ французскаго посланника Де-ла-Шетарди. Съ поступленіемъ въ Академію Пекарскому открылся въ ея архивахъ новый, богатый источникъ изслѣдованій, при помощи котораго начался цѣлый рядъ составленныхъ имъ монографій, какъ-то: "Екатерина и Эйлеръ", "Матеріалы для исторіи журнальной и литературной дѣятельности Екатерины II"; "Путешествіе ак. Делиля въ Березовъ", "Дополнительныя извѣстія для біографіи Ломоносова", "Жизнь и литературная переписка Рычкова", "Новыя извѣстія о Татищевѣ", "Редакторъ, сотрудники и цензура въ русскомъ журналѣ", т. е. въ "Ежемѣсячныхъ сочиненіяхъ", которыя издавалъ академикъ Миллеръ. Сверхъ того, Пекарскій, въ началѣ своей академической дѣятельности, разобралъ оставшіяся послѣ Арсеньева бумаги историческаго содержанія, которыя тогда же были имъ напечатаны и заняли цѣлый томъ издаваемаго Отдѣленіемъ Сборника.

Вскорѣ по вступленіи Пекарскаго въ Академію ему предложено было взять на себя составленіе исторіи этого учрежденія. Съ обычной энергіей принялся онъ за новый трудъ, но успѣлъ разработать только первый періодъ исторіи Академіи, до начала царствованія Екатерины II. Своему изложенію онъ далъ форму біографій президентовъ и членовъ Академіи, общую же жизнь ея онъ обозрѣваетъ только въ краткомъ очеркѣ, предпосланномъ этимъ жизнеописаніямъ. Трудъ его составилъ два большіе тома, изъ которыхъ второй содержитъ въ себѣ только двѣ обширныя біографіи: Тредіаковскаго и.Іомоносова. Служба Пекарскаго въ государственномъ архивѣ подала поводъ къ возложенію на него еще другого важнаго порученія. По мысли августѣйшаго предсѣдателя Русскаго Историческаго Общества, нынѣ царствующаго Государя Императора, въ то время Цесаревича Александра Александровича, предпринято было изданіе бумагъ императрицы Екатерины II, и Пекарскій избранъ редакторомъ этого собранія драгоцѣнныхъ историческихъ актовъ. И тутъ работа закипѣла подъ руками опытнаго издателя: въ короткое время выпущенъ былъ 1-й томъ, 2-й быстро подвигался къ концу, когда нашему товарищу пришлось въ цвѣтѣ лѣтъ окончить расчеты съ жизнію. Неоспоримыя достоинства всѣхъ ученыхъ трудовъ Пекарскаго заключаются въ обиліи новыхъ свѣдѣній, почерпнутыхъ изъ первыхъ источниковъ, въ точности и достовѣрности всѣхъ его изслѣдованій, въ которыхъ онъ неизмѣнно руководствовался самою осторожною критикой и которыя навсегда доставили ему почетное мѣсто въ исторіи русской литературы и нашей Академіи.

Обратимся теперь къ двумъ изъ прежнихъ членовъ нашего Отдѣленія, дѣятельность которыхъ отличалась совершенно другимъ характеромъ, чѣмъ дѣятельность тѣхъ, о которыхъ мы до сихъ поръ говорили. П. А. Плетневъ и А. В. Никитенко занимали каѳедру русской литературы въ здѣшнемъ университетѣ. Они не оставили важныхъ ученыхъ трудовъ, но тѣмъ не менѣе приносили немаловажную пользу. Плетневъ вошелъ въ составъ Отдѣленія при самомъ учрежденіи его, а въ 1859 г., по выбытіи И. И. Давыдова, былъ назначенъ предсѣдательствующимъ. По смерти его, послѣдовавшей 29 декабря 1865 г., сочиненія его и переписка были изданы Отдѣленіемъ въ трехъ томахъ, главное содержаніе которыхъ составляютъ критическія статьи, въ свое время появлявшіяся въ разныхъ періодическихъ изданіяхъ. Принадлежа всѣми симпатіями своими къ Карамзинской школѣ, Плетневъ отличался тонкимъ эстетическимъ чувствомъ и вкусомъ, которые позволяли ему глубоко понимать и оцѣнивать поэтическія красоты въ произведеніяхъ его друзей, Жуковскаго, Пушкина и князя Вяземскаго. По смерти Пушкина онъ принялъ на себя продолженіе изданія основаннаго поэтомъ "Современника", но, не обладая необходимыми для журналиста свойствами, пренебрегая нужными для успѣха пріемами и чуждаясь всякой полемики, онъ не могъ придать своему изданію того живого интереса, которымъ обусловливается пріобрѣтеніе сочувствія многочисленныхъ читателей. Занимая въ продолженіе болѣе 20 лѣтъ сряду должность ректора Петербургскаго университета, Плетневъ не находилъ достаточнаго досуга для постояннаго участія въ изданіяхъ Отдѣленія, но во всѣхъ встрѣчавшихся вопросахъ онъ содѣйствовалъ успѣшному рѣшенію ихъ своимъ разумнымъ и вѣскимъ еловомъ. Особеннаго же рода услугу оказывалъ онъ Отдѣленію добровольнымъ принятіемъ на себя составленія ежегодныхъ отчетовъ о дѣятельности нашей коллегіи. Длинный рядъ ихъ идетъ съ самаго учрежденія его, и весь первый томъ собранія этихъ отчетовъ принадлежитъ исключительно перу Плетнева. Имъ же написана и значительная часть отчетовъ 2 то тома. Послѣдній трудъ его въ этой серіи относится къ 1860 году, т. е. ко времени, близкому къ началу болѣзни, которая заставила его большую часть послѣднихъ лѣтъ жизни проводить за границей и наконецъ, въ Парижѣ, свела его въ могилу. Чтобы вполнѣ оцѣнить, какъ много Плетневъ потрудился въ этой скромной области полуофиціальной литературы, надобно вспомнить, что онъ въ то же время составлялъ отчеты и по университету, въ качествѣ его ректора. Въ тѣхъ и другихъ онъ придавалъ наибольшую цѣну некрологамъ или очеркамъ біографій умершихъ дѣятелей, которые составлялъ съ большимъ тщаніемъ. Такъ въ I томѣ отчетовъ Отдѣленія мы находимъ между прочимъ составленныя имъ извѣстія о жизни: Бороздина, Каченовскаго, Крылова, Прокоповича-Антонскаго, кн. Шаховскаго, Дм. И. Языкова. Главный трудъ Плетнева въ этомъ родѣ была обширная рѣчь, посвященная памяти гр. Уварова и прочитанная имъ въ годичномъ засѣданіи Академіи Наукъ въ 1855 году.

Такого же рода заслугу передъ нашимъ Отдѣленіемъ имѣетъ и

А. В. Никитенко, который, по смерти Плетнева, всѣхъ чаще являлся на академической каѳедрѣ для ознакомленія общества съ дѣятельностью Отдѣленія. Но Никитенко принялъ на себя еще и другую обязанность: при обсужденіи драматическихъ сочиненій, поступавшихъ на соисканіе наградъ гр. Уварова, Никитенку, въ теченіе многихъ лѣтъ, поручаемо было составленіе рецензій этихъ трудовъ. Собраніе его критическихъ отзывовъ можетъ послужить любопытнымъ матеріаломъ для исторіи этой отрасли русской литературы въ данное время. Никитенко представляетъ своеобразное и достойное изученія явленіе въ нашей литературѣ и общественной жизни. Получивъ въ отдаленномъ уѣздномъ городѣ (Острогожскѣ, Воронежск. губ.) весьма скудное начальное образованіе, онъ произнесенною тамъ рѣчью {Она напечатана въ приложеніи къ отчету Отдѣленія за 1877 г. подъ заглавіемъ: "Рѣчь, произнесенная въ публичномъ засѣданіи Острогожскаго библейскаго сотоварищества секретаремъ онаго Александромъ Никитенковымъ 1824 года генваря 27 дня".} неожиданно обращаетъ на себя вниманіе министра народнаго просвѣщенія (ки. Голицына), который вызываетъ его въ Петербургъ и даетъ ему университетское образованіе. Какъ Срезневскій первоначально избралъ своею спеціальностью статистику, такъ и Никитенко сперва посвятилъ себя политической экономіи и занялъ въ Петербургскомъ университетѣ каѳедру по этой наукѣ. Только впослѣдствіи онъ промѣнялъ ее на русскую словесность. Благодаря своему замѣчательному таланту и необыкновенному дару слова, Никитенко въ короткое время пріобрѣлъ репутацію отличнаго преподавателя и краснорѣчиваго оратора. Рѣчи, которыя онъ произносилъ въ университетѣ, касавшіяся большею частью эстетическихъ вопросовъ, иногда же и исторіи, привлекали такую массу слушателей, какой прежде не видывала университетская зала. Въ особенности похвальное слово Петру Великому, произнесенное въ 1838 г., произвело сильное впечатлѣніе и заставило много говорить о молодомъ профессорѣ. Учебныя заведенія наперерывъ старались привлечь его въ число своихъ преподавателей, предлагая самыя выгодныя для него условія. Мнѣнія его пріобрѣтали болѣе и болѣе авторитета не только въ литературныхъ, но и въ административныхъ кругахъ. На него возлагались разнаго рода почетныя порученія. Занявъ мѣсто цензора, онъ отличался разумною терпимостью и тѣмъ пріобрѣлъ популярность между литераторами разныхъ лагерей. Въ 1855 году Никитенко былъ избранъ прямо въ ординарные академики по Отдѣленію русскаго языка и словесности. Въ ближайшее затѣмъ время особенно памятна его дѣятельность при министрѣ народнаго просвѣщенія А. С. Норовѣ, о которой онъ самъ недавно сообщилъ много новаго въ своемъ посмертномъ дневникѣ. Какъ профессоръ, Никитенко мало останавливался на фактахъ, не дорожилъ систематическимъ изложеніемъ науки и болѣе любилъ распространяться о значеніи прекраснаго въ искусствѣ. Молодежь увлекалась содержаніемъ его лекцій. По части своей спеціальности Никитенко издалъ одну только книгу: "Опытъ исторіи русской литературы". Это начало труда, не имѣвшаго продолженія, содержитъ одно введеніе. Къ академической дѣятельности Никитенко относится, сверхъ названныхъ трудовъ, участіе въ произнесеніи рѣчей при чествованіи памяти Ломоносова и Крылова. Весьма обстоятельный некрологъ Никитенка съ оцѣнкою трудовъ его помѣщенъ А. Ѳ. Бычковымъ въ составленномъ имъ отчетѣ Отдѣленія за 1877 годъ.

Отдѣленіе состояло всегда изъ двухъ разрядовъ членовъ: одни принадлежали къ внутреннему составу его, участвовали въ его засѣданіяхъ и постоянныхъ занятіяхъ, другіе отсутствовали и только числились членами Отдѣленія. Къ разряду послѣднихъ принадлежали наши московскіе сочлены: митрополитъ Филаретъ, Погодинъ, Шевыревъ, Буслаевъ, Соловьевъ. Изъ числа духовныхъ лицъ, входившихъ въ составъ Отдѣленія, долженъ быть выдѣленъ архіепископъ Литовскій и Виленскій, впослѣдствіи митрополитъ Московскій Макарій, который долгое время участвовалъ въ засѣданіяхъ Отдѣленія и нерѣдко печаталъ свои труды въ нашихъ изданіяхъ. Назовемъ его изслѣдованія: 1) О литературныхъ трудахъ Максима Грека и 2) О сочиненіяхъ Московскаго митрополита Даніила. Нельзя также пройти молчаніемъ, хотя и помимо Отдѣленія изданнаго, обширнаго труда нашего знаменитаго сочлена: "Исторія русской церкви" въ 12-ти томахъ. Не можемъ при этомъ случаѣ воздержаться отъ выраженія глубоко скорбнаго чувства по поводу ранней кончины этого достойнѣйшаго святителя, отличавшагося высокими качествами ума и сердца, окончившаго преждевременно свое достохвальное земное поприще.

Кромѣ названныхъ, изъ умершихъ членовъ Отдѣленія и многіе другіе заслуживали бы указанія на главные ихъ труды, напр. К. И. Арсеньевъ, В. А. Полѣновъ, Д. И. Языковъ; но времени въ нашемъ распоряженіи не много, и мы должны спѣшить отъ мертвыхъ къ живымъ, еще продолжающимъ свою дѣятельность.

А. Ѳ. Бычковъ вступилъ въ Академію въ началѣ 1866 г. Однимъ изъ первыхъ трудовъ его была статья о словаряхъ митрополита Евгенія, написанная по поводу празднованія Отдѣленіемъ столѣтія со дня рожденія ученаго іерарха. Затѣмъ Аѳанасію Ѳедоровичу было поручено наблюденіе за печатаніемъ Бѣлорусскаго словаря Носовича. Между тѣмъ имъ предпринято было, по порученію Археографической Комиссіи, составленіе указателя къ 8-ми томамъ "Полнаго собранія русскихъ лѣтописей", который долженъ былъ заключать въ себѣ подробное изложеніе всего, что говорится въ лѣтописяхъ объ упоминаемыхъ въ немъ лицахъ, и въ 1875 г. вышелъ 1-й томъ этого труда. Какъ членъ Археографической Комиссіи, онъ, сверхъ того, напечаталъ: новыя изданія Лаврентьевской Лѣтописи (1872) и Новгородскихъ лѣтописей (1879), десятый томъ Полнаго собранія лѣтописей, содержащій продолженіе Никоновской Лѣтописи (1885), и часть шестнадцатаго тома того же собранія, который заключаетъ въ себѣ Лѣтопись Авраамки (1889). Изъ ученыхъ его трудовъ по Императорской Публичной Библіотекѣ назовемъ: во 1-хъ) первую пасть подробнаго "Описанія церковнославянскихъ и русскихъ рукописныхъ сборниковъ Библіотеки" (1882); во 2-хъ) сборникъ "Въ память графа Сперанскаго" (1872), содержащій дневникъ его путешествія по Сибири, письма къ разнымъ лицамъ и нѣкоторыя его сочиненія; въ этомъ томѣ разсѣяно не мало важныхъ матеріаловъ для исторіи царствованія Александра I; въ 3-хъ) письма и бумаги Императрицы Екатерины II, хранящіяся въ Библіотекѣ, изданныя въ 1873 году ко дню открытія памятника великой Государыни. Слѣдуетъ припомнить здѣсь же о сообщавшихся имъ въ отчетахъ Библіотеки за 1866 -- 1880 годы свѣдѣніяхъ о новыхъ пріобрѣтеніяхъ ея по отдѣленію рукописей, при чемъ въ нѣкоторыхъ изъ отчетовъ помѣщены имъ каталоги цѣлыхъ собраній, напр. Гильфердинга и Сокурова. Въ семидесятыхъ же годахъ начинаются занятія А. Ѳ. Бычкова но собиранію матеріаловъ, относящихся къ царствованію Петра В.,-- занятія, которыя мало-по-малу разрослись въ обширный трудъ монументальнаго изданія писемъ и бумагъ геніальнаго преобразователя. Но прежде нежели изложимъ ходъ этихъ занятій, упомянемъ еще о двухъ трудахъ нашего неутомимаго сочлена, исполненныхъ имъ по порученію Академіи. По смерти академика Π. М. Строева, согласно съ его распоряженіемъ, внесены были въ Академію матеріалы для библіологическаго словаря, которымъ покойный много лѣтъ занимался. При составленіи этого словаря онъ имѣлъ въ виду собрать воедино весь разбросанный по разнымъ нашимъ библіотекамъ рукописный матеріалъ и расположить его по именамъ сочинителей и переводчиковъ и по разрядамъ анонимныхъ сочиненій. Къ сожалѣнію, словарь этотъ не былъ оконченъ Строевымъ и заключался только въ наброскахъ и замѣткахъ; тѣмъ не менѣе, онъ и въ этомъ видѣ представлялъ много любопытныхъ данныхъ, которыя заслуживали опубликованія. По порученію Отдѣленія, А. Ѳ. принялъ на себя трудъ разсмотрѣть эти матеріалы и извлечь изъ нихъ для печати то, что еще въ наше время не лишено интереса. Сличивъ трудъ Строева съ словарями митрополита Евгенія и съ "Обзоромъ русской духовной литературы" архіепископа Черниговскаго, Филарета, А. Ѳ. представилъ Академіи отчетъ о разсмотрѣнныхъ имъ матеріалахъ, а въ 1882 г. окончилъ печатаніемъ Словарь Строева. Въ томъ же году вышло второе изданіе труда И. И. Срезневскаго "Древніе памятники русскаго письма и языка", которое печаталось подъ наблюденіемъ А. Ѳ. и въ которомъ онъ сдѣлалъ нѣсколько добавленій.

Что касается бумагъ Петра Великаго, то сперва академикомъ Бычковымъ были напечатаны: 1) томъ Матеріаловъ Военно-ученаго архива Главнаго штаба (1871), посвященный весь времени Петра, и 2) Письма этого государя, хранящіяся въ Императорской Публичной Библіотекѣ (1872); затѣмъ онъ издалъ, по порученію Императорскаго Русскаго Историческаго Общества (въ которомъ занимаетъ мѣсто вице-предсѣдателя), томъ бумагъ Петра Великаго (1873), между прочимъ извлеченныхъ изъ сенатскаго архива. Съ 1872 г. А. Ѳ. занятъ былъ извлеченіемъ изъ архивовъ, какъ въ Россіи, такъ и за границею, матеріаловъ для полнаго собранія писемъ и бумагъ Петра, изданіе которыхъ предпринято по Высочайшему повелѣнію, по мысли покойнаго президента Академіи, графа Д. А. Толстого. Въ 1887 г. вышелъ 1-й томъ этого обширнаго и весьма важнаго для отечественной исторіи изданія, которымъ будетъ воздвигнутъ достойный памятникъ великому монарху; въ 1889 г. оконченъ печатаніемъ 2-й томъ, а нынѣ А. Ѳ. приступилъ къ печатанію уже и третьяго тома.

Въ послѣднее время академикъ Бычковъ занимался, по порученію Отдѣленія, еще двумя требующими много времени и вниманія трудами. Подъ его наблюденіемъ печатаются: 1) Бѣлорусскій Сборникъ г. Шейна, о которомъ будетъ сказано ниже, и 2) упомянутый уже въ предыдущемъ Словарь древне-русскаго языка Срезневскаго. Первый выпускъ (содержащій три первыя буквы алфавита) уже вышелъ въ 1890 году; второй печатается.

Въ минувшемъ году исполнилось 50 лѣтъ учено-литературной дѣятельности Аѳанасія Ѳедоровича. Академія Наукъ и всѣ ученыя общества, умѣющія цѣнить многообразные труды и заслуги нашего достопочтеннаго товарища, торжественно отпраздновали этотъ полувѣковой юбилей, въ которомъ и все наше образованное общество приняло сочувственное участіе.

М. И. Сухомлиновъ избранъ въ экстраординарные академики въ 1872 году. Вскорѣ онъ предпринялъ обширный трудъ, исполненіе котораго естественно лежало на обязанности Отдѣленія: я разумѣю исторію Россійской Академіи. Несмотря на многосложность архивныхъ разысканій, которыхъ требовало это предпріятіе, первый томъ явился уже въ 1874 году, и Отдѣленіе съ полнымъ сочувствіемъ встрѣтило началотруда, который долженъ былъ составить важный вкладъ въ исторію русскаго просвѣщенія. Избранный авторомъ способъ изложенія былъ тотъ же, какой употребленъ Пекарскимъ въ Исторіи Академіи Наукъ, именно дѣятельность ученаго общества изображается въ рядѣ біографій его членовъ. Въ 1-й томъ вошли между прочимъ очерки жизнеописаній княгини Дашковой, митрополита Гавріила, архіепископа Амвросія и другихъ духовныхъ лицъ. Во 2-мъ томѣ, вышедшемъ въ слѣдующемъ году, особенное вниманіе обращаютъ на себя біографіи трехъ замѣчательныхъ ученыхъ, принадлежавшихъ и къ составу Академіи Наукъ: Румовскаго, Лепехина и Озерецковскаго. Выпуски Исторіи Россійской Академіи быстро слѣдовали одинъ за другимъ; 8-й и послѣдній появился въ 1886 году.

Въ 1883 г. исполнилось столѣтіе со дня учрежденія Россійской Академіи: Отдѣленіе сочло нравственнымъ долгомъ помянуть это выдающееся событіе въ исторіи русскаго просвѣщенія особымъ торжественнымъ засѣданіемъ. Естественно, что истолкователемъ этого скромнаго ученаго празднества избранъ былъ историкъ Россійской Академіи, М. И. Сухомлиновъ. Многочисленная и блестящая публика почтила своимъ присутствіемъ это собраніе, происходившее подъ предсѣдательствомъ назначеннаго за годъ передъ тѣмъ президентомъ Академіи Наукъ графа Д. А. Толстого. По окончаніи рѣчи Михаила Ивановича Отдѣленіе привѣтствовали прибывшія отъ нѣсколькихъ ученыхъ учрежденій депутаціи, а именно: отъ Спб. университета, отъ Спб. Духовной Академіи, отъ Императорскаго Александровскаго лицея, а затѣмъ прочитаны были телеграммы: отъ Московскаго и Варшавскаго университетовъ, отъ Общества любителей россійской словесности и другихъ обществъ.

Въ 1883 г. на М. И. Сухомлинова возложенъ новый важный и многолѣтній трудъ. Такъ какъ между академиками не нашлось никого, кто бы послѣ Пекарскаго принялъ на себя продолженіе исторіи Академіи Наукъ, то покойный президентъ гр. Толстой возымѣлъ мысль печатать вмѣсто того хранящіеся въ академическомъ архивѣ матеріалы для такой исторіи. Исполненіемъ этой мысли занялся М. И. Съ тѣхъ поръ подъ его наблюденіемъ издано уже 6 томомъ Матеріаловъ, 7-й и 8-й печатаются.

Давно ощущается потребность въ полномъ критическомъ изданіи сочиненій Ломоносова. Когда, съ небольшимъ лѣтъ 30 тому назадъ, Отдѣленіе предприняло изданіе сочиненій Державина, то съ разныхъ сторонъ стало слышаться замѣчаніе, что изданіе старыхъ писателей слѣдовало бы начать съ Ломоносова. Съ справедливостью этого взгляда нельзя было не согласиться, но для изданія Державина имѣлось уже въ виду богатое собраніе матеріаловъ и былъ человѣкъ, готовый заняться ихъ разработкою. Если бъ Отдѣленіе тогда не воспользовалось этимъ обстоятельствомъ, то можно навѣрное сказать, что всѣ эти матеріалы остались бы навсегда безъ употребленія, такъ какъ всѣ стоявшія близко къ Державину лица, выражавшія сочувствіе къ предпріятію Отдѣленія и готовность служить ему матеріалами, доживали свой вѣкъ и черезъ нѣсколько лѣтъ сошли со сцены. Благодаря ихъ содѣйствію, изданіе Державина съ присоединеніемъ его біографіи было благополучно доведено до конца въ 1880 году. Теперь наступила очередь изданію Ломоносова, за которое и взялся М. И. Сухомлиновъ, столь превосходно приготовленный къ этому труду всѣми своими предшествовавшими работами. Къ настоящему дню уже выпущенъ въ свѣтъ 1-й томъ этого изданія.

Изъ болѣе мелкихъ трудовъ академика Сухомлинова прежде всего должна быть упомянута изданная имъ въ 1873 г. Повѣсть о судѣ Шемяки. Происхожденіе и судьба повѣсти, получившей у насъ названіе "Суда Шемяки", весьма любопытны въ историко-литературномъ отношеніи. Содержаніе повѣсти и типъ главнаго дѣйствующаго лица постепенно видоизмѣнялись подъ вліяніемъ тѣхъ условій и тѣхъ особенностей, которыя существовали въ народной жизни. Въ изслѣдованіи М. И. приведены различныя редакціи повѣсти и указано ея отношеніе къ западно-европейскимъ и семитическимъ сказаніямъ.

По случаю кончины П. А. Вяземскаго (1878) и И. С. Тургенева (1884) написаны академикомъ Сухомлиновымъ два очерка, въ которыхъ авторъ руководствовался не только печатными, но и рукописными источниками, проливающими свѣтъ на литературную дѣятельность этихъ писателей.

Особеннаго вниманія заслуживаетъ изслѣдованіе его о Радищевѣ (1883). "Путешествіе" Радищева "изъ Петербурга въ Москву" пріобрѣло громкую извѣстность въ нашей литературѣ. Составляя, но содержанію и по тону, рѣзкое исключеніе изъ того, что появлялось въ нашей печати, книга Радищева привлекала къ себѣ вниманіе позднѣйшихъ писателей со времени Пушкина. За отсутствіемъ свѣдѣній много затрудненій представлялось для вѣрной оцѣнки литературной дѣятельности Радищева: ему приписывались сочиненія, которыя въ дѣйствительности не существовали; мысли и взгляды, будто бы изложенные въ этихъ сочиненіяхъ, принадлежатъ болѣе позднему времени. Чтобы найти твердую почву для выводовъ и приговоровъ, необходимо было обратиться къ первымъ источникамъ, подвергнувъ ихъ критическому разсмотрѣнію. Собравъ матеріалы въ различныхъ архивахъ, какъ въ русскихъ, такъ отчасти и въ иностранныхъ, академикъ Сухомлиновъ въ изслѣдованіи своемъ основывался на несомнѣнныхъ данныхъ, рисующихъ тогдашнее состояніе нашей литературы и общественной жизни.

Занимаясь преимущественно изученіемъ писателей XVIII вѣка, М. И. не оставлялъ безъ вниманія и ближайшаго къ намъ періода русской литературы. Имѣя доступъ къ драгоцѣннымъ первоначальнымъ источникамъ въ архивахъ, онъ напечаталъ въ разныхъ періодическихъ изданіяхъ нѣсколько любопытныхъ монографій, и именно: въ 1881 году "Появленіе въ печати сочиненій Гоголя"; въ 1884: "Императоръ Николай, критикъ и цензоръ сочиненій Пушкина" и "Полемическія статьи Пушкина"; въ 1886: "Н. А. Полевой и его журналъ Московскій телеграфъ". Во всѣхъ этихъ статьяхъ М. И. умѣлъ сочетать безукоризненную основательность изслѣдователя съ искусствомъ возбуждать живой интересъ въ современныхъ читателяхъ.

Въ 1877 году, по смерти академика Никитенка, Отдѣленіе пополнило свой составъ избраніемъ адъюнктъ-профессора С.-Петербургскаго университета по каѳедрѣ исторіи всеобщей литературы А. Н. Веселовскаго, стяжавшаго почетную извѣстность своими изслѣдованіями по средневѣковой словесности, преимущественно романской и германской, которыя служатъ къ объясненію многихъ русскихъ и славянскихъ памятниковъ народной жизни. Первымъ предметомъ своихъ занятій Александръ Николаевичъ избралъ изслѣдованіе южно-русскихъ былинъ, а также "Разысканія въ области русскихъ духовныхъ стиховъ", имѣя въ виду критически пересмотрѣть вопросъ о развитіи нашего народнаго эпоса, особенно былинъ такъ называемаго кіевскаго цикла. Результатомъ этихъ изслѣдованій былъ цѣлый рядъ обширныхъ статей, появившихся въ изданіяхъ Академіи. Вслѣдъ затѣмъ А. Н. Веселовскій сталъ печатать "Матеріалы къ исторіи романа и повѣсти". Вышедшій въ 1886 г. первый выпускъ этого труда посвященъ роману и повѣсти греко-византійскаго періода. Авторъ собралъ богатый матеріалъ, чтобы показать, какимъ образомъ совершалось превращеніе греческаго романа въ христіанскій и въ чемъ заключались главныя черты ихъ различія. Самое обширное мѣсто отведено статьѣ, озаглавленной: "Къ вопросу объ источникахъ сербской Александріи". Романъ объ Александрѣ Великомъ -- наиболѣе распространенное произведеніе какъ на Востокѣ до предѣловъ Средней Азіи, такъ и на всемъ Западѣ. Въ своихъ "Разысканіяхъ въ области русскаго духовнаго стиха" академикъ Веселовскій, ставя себѣ задачею выслѣдить происхожденіе различныхъ народныхъ сказаній, привлекаетъ къ своему изслѣдованію обширный сравнительный матеріалъ изъ литераторы не только русской и вообще славянской, но и многихъ другихъ народовъ западныхъ и восточныхъ и на этомъ широкомъ основаніи утверждаетъ свои соображенія и выводы. Въ послѣднее время А. Н. предпринялъ и отчасти уже исполнилъ трудъ, представляющій живой интересъ для обширнаго круга читателей. Это -- переводъ "Декамерона" Бокаччіо, со введеніемъ, которое было читано въ одномъ изъ засѣданій Отдѣленія.

Съ 1880 года въ составъ Отдѣленія вошелъ, на мѣсто покойнаго Срезневскаго, извѣстный славистъ И. В. Ягичъ, которому издаваемый имъ въ Берлинѣ журналъ Archiv für slav. Philologie давно составилъ почетное имя въ наукѣ. Занявъ въ то же время каѳедру славянскихъ нарѣчій въ Петербургскомъ университетѣ, академикъ Ягичъ счелъ нужнымъ прежде всего доставить пособіе изучающимъ церковно-славянскій языкъ, и съ этою цѣлью напечаталъ "Образцы церковнославянскаго языка по древнѣйшимъ памятникамъ глаголическимъ и кирилловскимъ", куда вошло довольно много новыхъ, до сихъ поръ неизданныхъ, текстовъ. Затѣмъ онъ издалъ глаголическое Маріинское четвероевангеліе, писанное въ концѣ X или въ началѣ XI вѣка. Изданіе этого замѣчательнаго памятника задумано было еще покойнымъ В. И. Григоровичемъ. Это евангеліе, вмѣстѣ съ изданнымъ трудами ак. Ягича Зографскимъ, принадлежитъ къ числу древнѣйшихъ списковъ евангельскаго текста. Въ изданіи Маріинскаго евангелія Игнатій Викентьевичъ не ограничился вѣрною передачею текста и критическимъ подборомъ важнѣйшихъ разночтеній, но присоединилъ обширныя изслѣдованія, а въ концѣ приложилъ образцовый словоуказатель. Почти одновременно онъ предпринялъ изданіе памятниковъ древнерусскаго языка. Первый томъ обнимаетъ два древнѣйшихъ памятника письменности послѣ Остромирова евангелія и двухъ сборниковъ Святослава, съ точно опредѣленными годами 1096 и 1097, и изданъ подъ заглавіемъ "Служебныя Минеи за сентябрь, октябрь и ноябрь". Затѣмъ Отдѣленіе, по мысли академика Ягича, предприняло изданіе, исключительно посвященное изслѣдованіямъ по руссскому языку, древнему и новому, въ грамматическомъ и лексическомъ отношеніяхъ. Въ самомъ началѣ помѣщено подробное изслѣдованіе г. Козловскаго о языкѣ Остромирова евангелія и вслѣдъ затѣмъ статья г. Шахматова о языкѣ новгородскихъ грамотъ.

Слѣдующимъ трудомъ нашего почтеннаго сочлена было изданіе переписки двухъ передовыхъ славистовъ, дѣйствовавшихъ въ началѣ нынѣшняго столѣтія -- Добровскаго и Копитара. Въ обширномъ введеніи издатель на основаніи этихъ писемъ представилъ картину того живого движенія, какое началось у разныхъ славянскихъ народовъ въ первыхъ годахъ истекающаго столѣтія. Въ этой картинѣ рельефно выступаютъ впередъ герои эпохи, Добровскій и Копитаръ; около нихъ группируются всѣ знаменитые представители начинавшагося тогда славянскаго возрожденія. Здѣсь нельзя не выразить искренняго сожалѣнія о томъ, что со второй половины 1886 года въ засѣданіяхъ Отдѣленія уже не присутствуетъ акад. Ягичъ, приглашенный на каѳедру славянской филологіи въ Вѣнскій университетъ. Впрочемъ, онъ и послѣ переселенія своего въ Вѣну не прекращаетъ своего участія въ занятіяхъ Отдѣленія. Такъ въ дополненіе къ изданной имъ перепискѣ Добровскаго съ Копитаромъ онъ началъ печатать корреспонденцію другихъ западно-славянскихъ филологовъ-славистовъ то между собою, то съ русскими современниками, какъ важный источникъ для будущей исторіи славянской науки. Но особенно важенъ задуманный имъ новый трудъ, который долженъ представить въ одномъ цѣломъ все то, что въ теченіе прошлыхъ столѣтій высказывалось о церковно-славянскомъ языкѣ у южныхъ славянъ и у насъ въ Россіи, въ видѣ разсужденій о языкѣ, о правописаніи, о задачахъ переводовъ на славянскій языкъ съ греческаго и т. п. Съ этою цѣлію акад. Ягичъ предпринялъ трудъ, озаглавленный: "Разсужденія южно-славянской и русской старины о церковно-славянскомъ языкѣ". Цѣлое изданіе, по плану, указанному самимъ содержаніемъ, должно состоять изъ двухъ частей: грамматической и лексической. Этотъ важный трудъ и составляетъ нынѣ главное занятіе Игнатія Викентьевича какъ члена Отдѣленія русскаго языка и словесности.

Въ послѣдніе годы Отдѣленіе пріобрѣло новыя силы въ лицѣ Л. Н. Майкова и К. Н. Бестужева-Рюмина, избравъ въ то же время въ дѣйствительные члены свои двухъ иногороднихъ ученыхъ, извѣстныхъ трудами высокаго достоинства, заслуженныхъ профессоровъ H. С. Тихонравова и Н. А. Лавровскаго. О важномъ порученіи изданія сочиненій Пушкина, возложенномъ на ак. Майкова, было уже говорено въ предыдущихъ отчетахъ; въ отчетѣ за нынѣшній годъ K. Н. Бестужевъ сообщитъ о дальнѣйшемъ ходѣ приготовительныхъ работъ Леонида Николаевича.

Мнѣ остается дополнить представленный очеркъ указаніемъ на тѣ труды Отдѣленія, о которыхъ или не пришлось упомянуть при разсмотрѣніи дѣятельности отдѣльныхъ членовъ, или упомянуто только вскользь. Такъ, къ изданнымъ Отдѣленіемъ словарямъ: общему Церковнославянскому и русскому, Областному великорусскому, Церковнославянскому Востокова и Бѣлорусскому Носовича должны быть еще прибавлены: Сербско-русскій словарь покойнаго П. А. Лавровскаго, одного изъ дѣятельнѣйшихъ сотрудниковъ Отдѣленія, обогатившаго его изданія многими весьма цѣнными изслѣдованіями, и Словарь Архангельскаго нарѣчія, составленный съ большимъ знаніемъ дѣла покойнымъ Подвысоцкимъ, человѣкомъ, одареннымъ замѣчательными филологическими способностями, но къ сожалѣнію внезапно остановленнымъ въ своей дѣятельности раннею смертію. Въ настоящее время Отдѣленіе, при участіи членовъ и другихъ Отдѣленій Академіи и многихъ постороннихъ ученыхъ, приготовляетъ словарь русскаго языка, первый выпускъ котораго уже отпечатанъ и съ нынѣшняго дня становится общимъ достояніемъ.

Къ разряду трудовъ по исторіи русской литературы и вообще русскаго просвѣщенія, составляющихъ обширный отдѣлъ занятій Отдѣленія, слѣдуетъ отнести, сверхъ исчисленныхъ выше изданій: Письма Карамзина къ Дмитріеву, изданныя по поводу празднованія въ 1866 г. столѣтняго юбилея Карамзина, и сочиненія Хемницера, исправленныя по рукописямъ Капниста и Львова. Сюда же относятся и историко-литературные очерки, которые посвящались памяти многихъ изъ прежнихъ нашихъ писателей по поводу празднованія ихъ юбилеевъ въ стѣнахъ Академіи, именно: Ломоносова, Карамзина, Крылова, митрополита Евгенія, Жуковскаго и Батюшкова.

Нельзя отрицать значенія, какое имѣли для своего времени эти юбилеи, привлекавшіе въ залу Академіи многочисленную публику. Надобно вспомнить, что большая часть ихъ происходила въ 60-хъ годахъ, когда въ нѣкоторой части нашей журналистики воздвигнуто было систематическое гоненіе на старыхъ писателей нашихъ. Въ это самое время Академія издавала въ роскошномъ видѣ Державина и чествовала память прежнихъ заслуженныхъ дѣятелей литературы: нѣтъ сомнѣнія, что этими чествованіями она содѣйствовала къ распространенію въ обществѣ знакомства съ прошлымъ нашей умственной жизни, противодѣйствовала одностороннимъ увлеченіямъ, поддерживала здравыя понятія и уваженіе къ тому, что было хорошаго въ нашей старинѣ.

Много отдѣльныхъ трудовъ по разнымъ отраслямъ дѣятельности Отдѣленія можно бы еще присоединить къ исчисленнымъ, еслибъ мы не боялись утомить вниманіе Ваше, мм. гг. Но мы не можемъ не остановиться еще нѣсколько минутъ на трудахъ постороннихъ ученыхъ, которымъ Отдѣленіе радушно отводило мѣсто въ своихъ изданіяхъ. Таковы между прочимъ изслѣдованія: В. И. Даманскаго -- О славянахъ въ Малой Азіи, въ Африкѣ и въ Испаніи; А- Н. Пыпина -- Очеркъ литературной исторіи старинныхъ повѣстей и сказокъ русскихъ; архіепископа Черниговскаго Филарета -- Обзоръ русекои духовной литературы до 1720 г.; А. С. Будиловича -- Ломоносовъ какъ йисатель; многочисленныя статьи С. И. Пономарева, изъ которыхъ укажемъ только на главныя: Матеріалы для библіографіи литературы о Ломоносовѣ и о Карамзинѣ; переписка Максимовича съ Гоголемъ и Погодинымъ; исправленная редакція "Странствующаго Жида" Жуковскаго; замѣчанія къ изданію Иліады въ переводѣ Гнѣдича; наконецъ разборъ Словаря русскихъ писательницъ, кн. H. Н. Голицына. Далѣе, труды: профессора И. А. Чистовича, біографія Ѳеофана Прокоповича; покойнаго В. Ѳ. Евневича -- подробный комментарій къ баснямъ Крылова; Русскія народныя картинки Д. А. Ровинскаго, содержащія любопытный обзоръ всѣхъ обращающихся въ простомъ народѣ иллюстрацій, начиная отъ самыхъ старинныхъ до нашего времени; Бѣлорусскій Сборникъ П. В. Шейна, содержащій народныя пѣсни и сказки богатаго въ этомъ отношеніи края. Для собиранія такихъ памятниковъ народнаго творчества и изслѣдованія разныхъ говоровъ бѣлорусскаго нарѣчія, г. Шейнъ нѣсколько лѣтъ сряду, начиная съ 1877 года, командируемъ былъ Отдѣленіемъ въ сѣверо-западныя губерніи. Когда, около того же времени, профессоръ Варшавскаго университета М. А. Колосовъ изъявилъ желаніе объѣхать наши сѣверныя губерніи для изученія употребляемаго тамъ языка, то Отдѣленіе не только приняло матеріальное участіе въ ученой командировкѣ молодого филолога, но и снабдило его инструкціею, на основаніи которой покойный Колосовъ представилъ Отдѣленію подробный отчетъ о своихъ разъѣздахъ по нѣкоторымъ изъ сѣверныхъ губерній, напечатанный въ изданіяхъ Академіи. Дальнѣйшіе труды стороннихъ ученыхъ, появившіеся въ свѣтъ при содѣйствіи Отдѣленія, были слѣдующіе: извлеченія изъ бумагъ переводчика Иліады, сдѣланныя Π. Н. Тихановымъ къ столѣтію со дня рожденія Гнѣдича; изслѣдованіе покойнаго профессора Казанской Духовной Академіи И. Я. Порфирьева: Апокрифическія сказанія о ветхозавѣтныхъ и новозавѣтныхъ лицахъ и событіяхъ; профессора А. С. Павлова: труды по древнерусскому законодательству; профессора Черновицкаго университета Калужняцкаго: Къ библіографіи церковно-славянскихъ печатныхъ памятниковъ въ Россіи; Русская Историческая Библіографія, В. И. Межова, 1865 -- 1876 гг., въ восьми томахъ, съ указателемъ ко всему труду; описаніе Черногоріи, П. А. Ровинскаго; изданіе сочиненія стариннаго чешскаго писателя Хельчицкаго "Сѣть вѣры", сдѣланное съ переводомъ на русскій языкъ покойнымъ молодымъ ученымъ Ю. С. Анненковымъ; филологическія изслѣдованія чешскихъ писателей: Коляржа, Патеры, Прусика. Въ послѣдніе годы Отдѣленіемъ предпринято изданіе ученыхъ сочиненій покойнаго профессора университета св. Владимира А. А. Котляревскаго; три тома этого изданія уже вышли въ свѣтъ. Наконецъ, сюда же относится напечатанное въ русскомъ переводѣ сочиненіе профессора Гельсингфорсскаго университета В. Пагуса: Эрикъ Лаксманъ, біографія одного изъ членовъ нашей Академіи, который своею дѣятельностью въ области естествознанія и путешествіями на Сибири заслуживаетъ доброй памяти въ потомствѣ.

Въ заключеніе мы не можемъ не упомянуть о той новой роли въ отношеніи къ русской наукѣ и литературѣ, которая выпала на долю Отдѣленія русскаго языка и словесности вслѣдствіе учрежденія при Академіи нѣсколькихъ премій, какъ то: Ломоносовской, Пушкинской, Жуковскаго, гр. Уварова, митрополита Макарія, гр. Толстого, Костомарова, Котляревскаго и Кирѣева. На обязанности Отдѣленія лежитъ либо исключительное присужденіе, либо участіе въ присужденіи этихъ премій. Понимая всю важность возложенной на него въ этомъ отношеніи задачи, оно старается свято исполнять ее и безукоризненно нести отвѣтственность за свои приговоры передъ обществомъ и литературою.

Таковы главныя черты дѣятельности Отдѣленія за первыя 50 лѣтъ его существованія. Не придавая особенно высокой цѣны своимъ трудамъ, оно однакожъ позволяетъ себѣ думать, что добросовѣстно стремилось къ осуществленію своихъ задачъ, и если не успѣло въ достаточной мѣрѣ выполнить нѣкоторыхъ изъ нихъ, то причиною тому были препятствія, неизбѣжныя во всякомъ человѣческомъ дѣлѣ и отъ насъ не зависящія. Отдѣленіе не сомнѣвается, что безпристрастный судъ соотечественниковъ отдастъ ему справедливость въ томъ, что оно съ самаго возникновенія своего сознавало свою неразрывную связь съ общею жизнью современной отечественной литературы, никогда не приписывало себѣ значенія верховнаго двигателя успѣховъ языка и литературы, всегда признавало всякое достоинство, внѣ его обнаруживавшееся въ области филологіи и словесности, всегда готово было прислушиваться къ голосу даровитѣйшихъ представителей нашей литературы, которыхъ и пріобщало къ своей средѣ то въ званіи членовъ-корреспондентовъ, то въ качествѣ сотрудниковъ при оцѣнкѣ представляемыхъ на судъ Академіи произведеній. Съ своей стороны и литература и искусство съ родственнымъ сочувствіемъ относились къ Отдѣленію и охотно обращались къ его содѣйствію въ вопросахъ, требовавшихъ участія науки. Смѣемъ надѣяться, что взаимная связь между людьми науки и литературы еще укрѣпится, что наука и литература будутъ и впредь дружно итти объ руку къ общей, дорогой для нихъ дѣли утвержденія и усиленія въ обществѣ умственныхъ интересовъ въ духѣ народнаго самосознанія и любви къ отечественному языку, чистота котораго должна быть предметомъ общаго нашего попеченія.

Лучшее ручательство за будущность Отдѣленія русскаго языка и словесности составляетъ та просвѣщенная заботливость о преуспѣяніи науки, какую Академія имѣетъ утѣшеніе видѣть въ дарованномъ ей благостію Монарха верховномъ Руководителѣ. Съ отраднымъ чувствомъ Отдѣленіе завершаетъ свое первое полустолѣтіе въ счастливую для Академіи эпоху, обѣщающую новое развитіе силъ и дѣятельности учрежденія, завѣщаннаго потомству Петромъ Великимъ.