Гамсун Кнут - Ласковой летней порой...

Ласковой лѣтней порой...

Крошечный романъ Кнута Гамсуна.

Переводъ съ норвежскаго Ф. Тираспольской.

Отель былъ переполненъ пріѣзжими, какъ мужчинами, такъ и дамами -- были даже нѣкоторые изъ сосѣдней страны. Большинство такъ или иначе страдали бездѣлицей; и мужчины и дамы были переутомлены и пріѣхали отдохнуть на нѣсколько недѣль въ маленькій приморскій рыбацкій городокъ. Были преимущественно женатые и замужнія, но, чтобы въ самомъ дѣлѣ пожить мирно, они пріѣхали безъ своихъ дражайшихъ половинъ и устроились сами по себѣ. Между соломенными вдовцами и вдовами было много любовныхъ исторій и при вечернемъ освѣщеніи, въ салонѣ, пожилой народъ казался молодымъ и обновленнымъ. Но всѣ они хоромъ говорили: это здоровый воздухъ, это море!

Это были все образованные и важные люди, коммерсанты, двѣ жены профессоровъ, директоры, жена генеральнаго консула и жена статскаго совѣтника -- обѣ со своими мужьями. Золотой мѣшокъ изъ столицы, у котораго на визитной карточкѣ стояло просто Отто Менгель, коммерсантъ, величавшійся директоромъ. У хозяйки отеля была большая способность, при представленьи, каждаго повысить въ соотвѣтствующей степени. Впрочемъ о директорѣ Менгелѣ ничего нельзя было сказать кромѣ хорошаго; онъ былъ, конечно, состоятельный господинъ и носилъ на часовой цѣпочкѣ массонскія эмблемы. Правда, вызывало нѣкоторое удивленіе, что молодой Оксенштандъ, бывшій настоящимъ львомъ и потому ни предъ кѣмъ не сгибавшій спины, началъ раскланиваться особенно низко передъ директоромъ Менгелемъ, когда тотъ всплылъ на поверхности отеля. И только позднѣе уже открылось, что г-нъ Менгель проявлялъ въ столицѣ усиленную ростовщическую дѣятельность.

Злословіе, имѣвшее мѣсто среди жильцовъ, можно было счесть за вполнѣ дружеское, лишенное неестественной озлобленности. Но страховой агентъ изъ сосѣдней страны навлекъ на себя всеобщее нерасположеніе, благодаря своимъ попыткамъ перестраховать людей въ отелѣ. Онъ, какъ будто бы, разсчитывалъ, что кто-нибудь долженъ умереть, тогда какъ, напротивъ, никто не собирался умирать. Его также называли г-нъ директоръ, чтобы пробудить въ немъ чувство самоуваженія; но по отношенію къ агенту это была напрасная любезность. Самъ себя онъ называлъ агентомъ Андерсономъ и поправлялъ всѣхъ, дававшихъ ему титулъ директора; это былъ только дѣлецъ. Онъ былъ вполнѣ доволенъ собою, плотно ѣлъ и крѣпко спалъ, и силъ у него было черезъ край. Жена генеральнаго консула сказала разъ: вонъ бы этого г-на Андерсона!

Но фру Мильде прекрасно знала, почему консульша непремѣнно хотѣла выжить Андерсона: онъ не догадался о ея нѣжности къ нему. Разъ вечеромъ консульша сидѣла и мечтала одна въ саду, въ темнотѣ, а г-нъ Андерсонъ проходилъ мимо. Она позвала его, назвавъ директоромъ, к къ тому же прибавила, что онъ такой здоровый и сильный, что ея нервы успокаиваются уже при видѣ его.

-- Вотъ какъ!-- сказалъ Андерсонъ.

-- И знаете, я думаю, что вы опасный человѣкъ,-- говорила консульша.-- Идите сюда, составьте мнѣ компанію.

-- Слишкомъ темно,-- отвѣтилъ онъ.

-- Да, но не идти же намъ туда, гдѣ всего свѣтлѣе.

-- Да, видите-ли, я по опыту знаю, что при свѣтѣ я вижу лучше, чѣмъ въ темнотѣ,-- сказалъ Андерсонъ.

Онъ былъ упрямъ. Общее мнѣніе было то, что онъ не любилъ природы, его видѣли смотрящимъ на море совершенно холодными глазами. Левъ Оксенштандъ попробовалъ было разъ поднять его на смѣхъ; но это ему не удалось. Вообще было очень весело слышать отвѣты агента. Молодая фру Трампе, красавица, спросила его однажды черезъ столъ:

-- Вы, значитъ, не женаты?

-- Нѣтъ,-- отвѣтилъ онъ. Но тѣмъ не менѣе дѣло и у меня не обошлось безъ напасти...

И вотъ должна была пріѣхать новая дама.

Изъ сосѣдней страны получена была телеграмма, въ которой спрашивалось, нѣтъ-ли въ отелѣ мѣста для дамы; при этомъ требовалась комната, хотя бы и маленькая, но во всякомъ случаѣ въ нижнемъ этажъ. Хозяйка отвѣтила, что мѣсто есть.

Тогда гости въ отелѣ привились ждать даму. Почему она непремѣнно хотѣла жить въ нижнемъ этажѣ? Не хромая-ли она? Молодыя фру, бывшія по 3--4 года замужемъ ничего бы не имѣли, если бы дама была просто на просто некрасива. Левъ Оксенштандъ сказалъ: Пусть она и будетъ хороша; все же повѣряться съ вами, фру Трампе, она не можетъ.

Два дня спустя она пріѣхала. Ея кучеръ скорой рысью подъѣхалъ къ самому подъѣзду отеля. Дама вышла. Игра въ лаунъ-теннисъ сразу прекратилась; всѣ глядѣли на даму. У нея была большая шляпа и очень изящное платье; а когда она вышла изъ экипажа, всѣ увидѣли, что она была очень молода.

-- Моя фамилія Андерсонъ, -- отрекомендовалась она хозяйкѣ.

-- Какъ ея фамилія?-- спросила консулыпа.

-- Андерсонъ!-- отвѣтила фру Трампе, красавица.

-- Вотъ какъ, еще одна Андерсонъ! Скоро здѣсь отъ нихъ проходу не будетъ.

Консульша была права,-- Андерсонъ оказалась почти невыносима для всѣхъ, кромѣ мужчинъ. Но среди нихъ она внесла удивительное оживленіе. Это не такъ то легко было понять сразу; она не была красива, и у нея не было блестящихъ глазъ фру Трампе,-- ихъ нельзя было и сравнивать. Но у нея были темные, опасные глаза; да, они у нея были. Да къ тому же ея брови походили на двѣ черныя піявки, повернутыя другъ къ другу головками и казались мистическими. Она была молода, и ротикъ у нея былъ, какъ цвѣтокъ.

Хорошо...

Фру Андерсонъ по утрамъ вставала поздно, такъ что хозяйка должна была ей напомнить объ установленномъ въ отелѣ времени: первый завтракъ ровно въ 9 часовъ.

Фру Андерсонъ отвѣтила:

-- Я буду являться ровно въ 9 часовъ -- только не по утрамъ.

Тутъ даже и генеральный консулъ невольно посмотрѣлъ на нее. А она встрѣтила его взглядъ. Генеральный консулъ былъ такъ созданъ, что никто бы не могъ научить его читать во взглядѣ. Онъ происходилъ изъ извѣстнаго писательскаго рода и сочинялъ превосходные стихи о природѣ и людяхъ.

Но что за откровенный пожаръ въ этихъ женскихъ глазахъ среди бѣлаго дня! Генеральный консулъ видѣлъ одно: это были глаза, въ которыхъ загоралась страсть.

Когда фру Андерсонъ получила счетъ, она попросила повременить съ уплатой. У нея сейчасъ не было денегъ, но, вѣроятно, на-дняхъ она получитъ.

Вечеромъ она завела разговоръ съ статскимъ совѣтникомъ Адами. Онъ переживалъ вторую молодость, ту послѣднюю вспышку, когда старость становится неестественно молодою. Вопросы и отвѣты фру Андерсонъ доставляли плѣшивому господину громадное удовольствіе.

Когда Адами позвала его жена, генеральный консулъ сразу занялъ его мѣсто.

Онъ долго дожидался этого.

Онъ началъ такъ:

-- Я завидовалъ статскому совѣтнику, что онъ имѣлъ такой длинный разговоръ съ вами.

-- А я васъ ожидала, консулъ,-- отвѣтила фру.-- Между прочимъ, чтобы спросить васъ кое о чемъ и поблагодаритъ васъ.

-- За что это?

-- Это вѣдь вы велѣли поставить цвѣты въ мою комнату?

-- Цвѣты? Я долженъ признаться... Вы получили цвѣты?

-- Извините!-- сказала фру.-- Итакъ, я слишкомъ много вообразила.

Въ голову генеральнаго консула ударила поэзія при этихъ таинственныхъ цвѣтахъ и онъ воскликнулъ:

-- Боже, это я долженъ бы сдѣлать! Мы всѣ должны бы это дѣлать! Каждый день.

-- Я люблю цвѣты,-- сказала фру,-- но я слишкомъ бѣдна, чтобы покупать ихъ.

При этомъ вышло такъ, что она разсказала кое что изъ своей жизни, и генеральный консулъ сдѣлалъ тоже самое. Никогда прежде онъ не былъ такъ сообщителенъ съ посторонними. Въ концѣ концовъ онъ совершенно одурѣлъ.

Фру сказала:

-- Но вы же женаты, г-нъ консулъ!

-- Въ любви больше счастья смотрѣть впередъ, чѣмъ назадъ,-- отвѣтилъ онъ со вздохомъ.

За обѣдомъ, на слѣдующій день, генеральный консулъ сидѣлъ смущенный и взбудораженный, благодаря небольшому стихотворенію, которое онъ засунулъ въ салфетку фру Андерсонъ. Когда она его нашла и начала читать, она крикнула своему сосѣду:

-- Фу, здѣсь сегодня жарче, чѣмъ гдѣ бы то ни было!

Поговаривали, что это статскій совѣтникъ, старый плѣшивецъ, велѣлъ поставить розы въ комнату фру Андерсонъ. Но самъ онъ, говоря съ фру, это отрицалъ.

-- Нѣтъ, нѣтъ, это не я,-- говорилъ онъ,-- я не смѣю себѣ этого позволить.

Фру посмотрѣла на него вдругъ въ изумленьи. Она слегка приподняла свои брови, эти двѣ тоненькія піявки, повернутыя другъ къ другу головками, и сказала:

-- О, какъ красиво это прозвучало! Вашъ голосъ походилъ на басы арфы. Статскій совѣтникъ поетъ?

-- О! Нѣтъ я не пою. Т. е., немного, когда то, конечно.

Онъ сталъ совсѣмъ, какъ молодой человѣкъ. Это, навѣрно, здоровый воздухъ и море сдѣлали его такимъ здоровымъ и пылкимъ.

Статская совѣтница послала за нимъ, но онъ не пошелъ.

-- Я не пойду,-- сказалъ онъ,-- пускай она меня оставитъ въ покоѣ. И чего отъ меня хотятъ?

Фру Андерсонъ кивнула головой к согласилась, что, конечно, онъ могъ продолжать сидѣть.

-- Вѣдь мы можемъ разговаривать о дѣлахъ,-- сказала она.-- Въ такомъ случаѣ вы можете-же остаться?

-- Да, съ вами я охотно бы дѣлалъ дѣла, фру. Послушайте. Пусть между нами будетъ хоть маленькое дѣло.

-- А не большое?

-- Хотя бы и большое. Чѣмъ больше, тѣмъ лучше. Ха-ха-ха. Благослови васъ Богъ!

Но фру Андерсонъ говорила это серьезно: она хотѣла застраховать его жизнь, застраховать его.

-- Вотъ что!-- сказалъ статскій совѣтникъ, пораженный.-- Развѣ фру агентъ?

-- Да, уже нѣсколько лѣтъ. Я должна была помогать моему мужу зарабатывать кусокъ хлѣба. Что же прикажете дѣлать...

И затѣмъ она продолжала пояснять, что она не хочетъ его обобрать, нѣтъ вовсе нужды, чтобъ это была большая сумма.

-- Ну,-- сказалъ статскій совѣтникъ,-- ужъ если это дѣлать, то лучше на большую сумму. Да оно, пожалуй, и умно, въ общемъ, быть застрахованнымъ.

-- Бумаги для подписи я должна послать домой моему мужу,-- сказала фру.-- А для соблюденія формы васъ долженъ освидѣтельствовать врачъ страхового общества, хотя вы и выглядите здоровымъ, какъ юноша.

-- Докторъ скоро пріѣдетъ.

Встрѣтивъ свою жену, статскій совѣтникъ заявилъ коротко и ясно:

-- Я занимался дѣломъ и не могъ придти. Что тебѣ отъ меня нужно?

-- Ты занимался дѣломъ? Съ нею?

-- Я застраховалъ свою жизнь. Имѣетъ большое значеніе быть застрахованнымъ. Она является представительницей лучшаго общества.

-- Худшаго общества,-- отвѣтила статская совѣтница двусмысленно,-- она представительница наихудшаго общества!

Статскій совѣтникъ былъ очень радъ доставить удовольствіе фру Андерсонъ.

Онъ самъ настаивалъ, чтобъ дѣло было сдѣлано поскорѣе и когда пріѣхалъ врачъ, статскій совѣтникъ пошелъ на освидѣтельствованіе въ прекрасномъ расположеніи духа.

Онъ, разумѣется, ни на что не жаловался.

Фру пожала ему руку и поблагодарила его.

-- Неужели я, дѣйствительно, оказалъ вамъ этимъ услугу? спросилъ онъ.

-- Большую услугу. Помощь. Я больше ничего не скажу.

Тогда статскій совѣтникъ далъ восторжествовать лучшему въ своей натурѣ и воскликнулъ:

-- Я надѣюсь, что я уговорю и генеральнаго консула сдѣлать тоже самое, если вы придаете этому цѣну.

Фру Андерсонъ назвала его своимъ другомъ и благодѣтелемъ. Она въ тоже время оглянулась вокругъ и прелестно покраснѣла.

-- Я думаю, намъ лучше это сдѣлать пока здѣсь врачъ страхового общества,-- сказалъ статскій совѣтникъ генеральному консулу.-- Мы, навѣрно, дѣлаемъ этимъ фру большое благодѣяніе. Она прямо ничего не сказала, но...

-- А мнѣ она прямо сказала, что она бѣдная,-- отвѣтилъ генеральный консулъ.-- Я нахожу, что это большая бѣда. Прелестное дитя и опасные глаза.

И въ немъ заговорилъ поэтъ; онъ не хотѣлъ отставать и рѣшилъ застраховаться въ такую же большую сумму, какъ и статскій совѣтникъ. У него, кромѣ того, была еще особая причина оказать фру Андерсонъ эту услугу: она только что поблагодарила его за стихи съ такимъ чувствомъ, которое иначе и назвать было нельзя, какъ взрывомъ.

-- А что, если бы мы застраховали также нашихъ женъ?-- блеснула у него идея.

-- Что? Нашихъ женъ?-- спросилъ статскій совѣтникъ.-- Нѣтъ, это не идетъ, я съ моей не слажу. Понимаете, освидѣтельствованіе. Ни за что!

-- А что касается меня, то я нахожу, что мы почти обязаны, это сдѣлать.

Настала пауза. Статскій совѣтникъ глубоко задумался.

-- Она должна это сдѣлать!-- воскликнулъ онъ вдругъ.-- Я сейчасъ же пойду къ ней.

Рѣдко видывала статская совѣтница своего супруга такимъ рѣшительнымъ; онъ не терпѣлъ ровно никакихъ возраженій.

-- Мы обязаны это сдѣлать!-- сказалъ онъ, повторяя слова генеральнаго консула.

-- Мы обязаны?

Тутъ статскій совѣтникъ проявилъ всю быстроту соображенія и хитрость: онъ совсѣмъ не потерялся и, сдѣлавъ торжественно кивокъ головой, сказалъ:

-- Да, мы обязаны. У насъ есть дочь, которую мы когда-нибудь да покинемъ.

И несмотря на то, что дочь была уже замужемъ, съ богатымъ приданымъ, возражать статскому совѣтнику, при его торжественности, было совершенно, совершенно невозможно.

У доктора была масса работы по освидѣтельствованію многочисленныхъ знатныхъ персонъ и по выдачѣ имъ аттестатовъ, сообразно съ ихъ различнымъ состояніемъ. Докторъ, молодой человѣкъ, темноглазый, одѣтый въ свѣтлое платье. Левъ Оксенштандъ не могъ съ нимъ соперничать и обращался въ полное ничтожество въ тѣ дни, когда иностранный докторъ пребывалъ въ отелѣ. Вначалѣ левъ попробовалъ было быть равнодушнымъ, но когда даже глава фру Трампе -- и тѣ начали блестѣть при видѣ доктора, онъ потерялъ всякое равновѣсіе.

-- Вы со мной играли,-- говорилъ онъ фру Трампе.

Въ одинъ прекрасный день она отвѣтила ему:

-- Я вовсе съ вами не играла. Но я не такъ къ вамъ расположена, какъ бы вамъ того хотѣлось. Да и что бы изъ этого вышло? Вѣдь я замужемъ, подумайте-ка.

-- Вы должны были говорить такъ съ самаго начала!

-- Но вѣдь мы останемся самыми лучшими друзьями, не правда-ли?-- добавила она.

Тутъ левъ разсмѣялся.

-- И вы будете мнѣ, какъ сестра,-- такъ, кажется, это говорится?

Но она потеряла голову и по вечерамъ разговаривала въ саду съ докторомъ.

-- Я знаю кое-кого, кто бы могъ быть гораздо счастливѣе,-- сказала она, и вся побагровѣла.

-- Но это вѣдь не вы?

-- Нѣтъ, именно я. Вы докторъ и должны это понять. Опасно быть въ деревнѣ и основательно поздоровѣть отъ воздуха и моря. А здѣсь даже не съ кѣмъ говорить. До васъ тутъ никого не было.

Прошелъ мимо левъ Оксенштандъ. Казалось, что онъ разыскиваетъ кого-то, чтобы убить.

-- Эта фру Андерсонъ можетъ быть съ вами, когда ей вздумается,-- сказала фру.

Докторъ разсмѣялся.

-- Только тогда, когда у насъ дѣла,-- сказалъ онъ.-- Мы застраховываемъ людей. Она загребаетъ деньги. Покажите мнѣ ваше кольцо. Дайте же мнѣ вашу руку. Нѣтъ? Ну, только на минутку?

-- Нѣтъ, я не смѣю. А фру Андерсонъ это дѣлаетъ?.. Хорошо, вотъ я кладу мою руку въ вашу, какъ будто бы я вамъ что-то разрѣшаю. Но, Боже, я вовсе этого не дѣлаю, я вамъ ровно ничего не разрѣшаю, поймите меня хорошенько. Но послушайте, что это вы дѣлаете?

Она вырвала у него свою руку.

Но онъ успѣлъ уже ее поцѣловать.

-- Какая теплая и хорошенькая ручка!-- произнесъ онъ.

Прошла мимо фру Андерсонъ. Загорѣлась-ли въ ней ревность? Ея глаза такъ удивительно сверкнули, когда она ихъ увидѣла. Фру Андерсонъ гордо продолжала свой путь, но когда левъ Оксенштандъ, сидя на верандѣ, заговорилъ съ нею, она отозвалась на это съ необычайной горячностью. И затѣмъ они долго сидѣли, ведя возбужденный разговоръ, будто желая показать тѣмъ двумъ въ саду, что они обрѣли другъ друга. Фру Андерсонъ не боялась больше никакихъ счетовъ. Она платила въ отелѣ, какъ будто бы маленькій долгъ для нея ничего не значилъ.

Статскій совѣтникъ въ темные вечера бросалъ въ ея окно въ первомъ этажѣ большіе букеты. Нечего и говорить, что у всѣхъ фру, здѣсь находившихся, она была въ полной немилости; но ея это не касалось. Казалось, что у нея было каменное сердце по отношенію ко всѣмъ, кромѣ нѣкоторыхъ, кѣмъ она интересовалась. Такимъ образомъ, у нея не появилось ни малѣйшаго сочувствія къ ея несчастному конкурренту, страховому агенту Андерсону. Онъ былъ буйволъ и ничего не говорилъ сердцамъ. Изъ тѣхъ немногихъ словъ, которыми они обмѣнялись, стоявшіе вокругъ могли понять, что они желали другъ другу лишь смерти и разоренія.

Агентъ Андерсонъ имѣлъ видъ опаснѣйшаго заговорщика.

Въ одну теплую ночь статскій совѣтникъ сидѣлъ, высунувшись въ окно, и прохлаждался. Было темно, и слышался только шелестъ деревьевъ въ саду. Бросивъ взглядъ внизъ на окна фру Андерсонъ, онъ увидѣлъ, что они были закрыты, что лайна была потушена,-- вѣроятно, фру спала. Но вдругъ онъ замѣтилъ въ темнотѣ, что одно изъ оконъ фру Андерсонъ отворилось, и изъ него выпрыгнулъ на землю мужчина. Статскаго совѣтника Адами больно кольнуло, и онъ не могъ заснуть въ эту ночь.

На утро онъ ходилъ одинъ со своей ужасной тайной, но къ полудню уже не могъ съ нею сладить и, отправившись къ фру Мильде, посвятилъ ее въ это дѣло.

Оказалось, что двое жильцовъ въ отелѣ, только тутъ впервые познакомившіеся, прекрасно уже поладили другъ съ другомъ. Вѣроятно, здоровый воздухъ совершаетъ такія великія вещи.

-- Да что же тебѣ за дѣло до фру Андерсонъ?-- сказала фру Мильде.

-- Я этого не выношу, -- отвѣтилъ статскій совѣтникъ.-- Нужно, чтобъ былъ покой ночью.

Фру Мильде кинулась ему на шею, и плакала, и заклинала его думать исключительно о ней. Исключительно. Въ противномъ случаѣ она не вынесетъ.

-- Да, да, да!-- сказалъ статскій совѣтникъ.-- Ну, конечно, исключительно. Но...

Фру Мильде только сильнѣе плакала и упрекала его, что онъ изо дня въ день обѣщалъ ей прійти, но не приходилъ.

-- Ты занятъ этой иностранкой,-- жаловалась она,-- и не думаешь больше обо мнѣ.

-- А не можешь-ли ты, между прочимъ, мнѣ сказать, что это за повѣса, который посѣщаетъ ее ночью?-- спросилъ статскій совѣтникъ, погруженный въ свои мысли.

Тогда фру Мильде вспыхнула:

-- Вотъ видишь, ты опять думалъ о ней! Нѣтъ, я не вынесу этого!

И статскій совѣтникъ принужденъ былъ пробыть у нея добрыхъ полчаса и ласкать ее, и дѣлать все возможное, чтобъ привести ее снова въ хорошее настроеніе. Уходя, онъ сказалъ ей, полный достоинства:

-- Я думаю, впрочемъ, дѣло идетъ къ тому, что мы станемъ больше другъ для друга, чѣмъ братъ и сестра.

И неудивительно-ли, что фру-Мильде счастливо успокоилась и безъ слезъ выслушала слова статскаго совѣтника. Она снова усѣлась на диванъ и вскорѣ послѣ того впала въ пріятную дремоту.

А статскій совѣтникъ понесъ свою тайну дальше къ генеральному консулу.

-- Я, конечно, не подозрѣваю въ томъ ночномъ посѣтителѣ васъ,-- сказалъ онъ генеральному консулу.-- А вы, безъ сомнѣнія, не подозрѣваете меня.

-- Никогда въ жизни!-- горячо воскликнулъ генеральный консулъ.

И у нихъ подернулись влагой глаза отъ взаимнаго довѣрія.

Они разсуждали о случившемся и предугадывали, что виновникомъ былъ левъ Оксенштандъ. Рѣшено было, что и впредь статскій совѣтникъ будетъ присматривать за соблазнительными окнами фру.

-- Все-таки очень досадно, сказалъ статскій совѣтникъ,-- что доступъ туда получилъ этотъ Оксенштандъ. Въ дѣйствительности вѣдь мы, вы и я, были настоящими ея друзьями.

-- Если это Оксенштандъ, то я поговорю съ хозяйкой,-- сказалъ генеральный консулъ.-- Онъ долженъ будетъ выѣхать отсюда. Я этого не потерплю.

Статскій совѣтникъ отвѣтилъ:

-- Я также этого не потерплю. Я совершенно не спалъ ночью....

Что касается Оксенштанда, то онъ подавалъ поводъ къ большому подозрѣнію. Онъ все больше и больше увлекался фру Андерсонъ и обращался къ ней при всѣхъ съ любезностями. А его прежняя любовь, красавица, отходила отъ него все дальше въ тѣнь.

Онъ отозвалъ Отто Менгеля, коммерсанта, въ сторону и началъ говорить съ нимъ о деньгахъ, о большихъ деньгахъ, о новомъ займѣ.

-- Нѣтъ,-- сказалъ ростовщикъ,-- наростаетъ слишкомъ крупная сумма. У васъ вѣрно есть затрудненія и съ тѣмъ, что вы уже получили.

-- Вовсе нѣтъ. Вы ошибаетесь. А кромѣ того, скоро умретъ мой дядя. Я только что получилъ письмо, онъ умретъ въ самомъ скоромъ времени.

-- Будемъ надѣяться!-- сказалъ Отто Менгель.

Но помочь льву онъ больше не хотѣлъ.

Тогда для льва настали мучительные дни. Онъ уже заявилъ, что желаетъ застраховаться у фру Андерсонъ, и вотъ не могъ теперь сдержать своего слова. Наконецъ, въ одинъ прекрасный день онъ получилъ телеграмму о смерти дяди, и Отто Менгель, коммерсантъ, былъ тутъ какъ тутъ съ деньгами. Но такихъ сказочныхъ процентовъ еще въ жизни не платили. И тѣмъ не менѣе Оксенштандъ промолчалъ, потому что телеграмма была написана имъ самимъ.

Въ одну изъ слѣдующихъ темныхъ ночей снова открылось окно фру Андерсонъ, и снова выпрыгнулъ изъ него мужчина. Бѣдняга статскій совѣтникъ Адами, находившійся на своемъ сторожевомъ посту у окна, все видѣлъ, но предпринять ничего не могъ. Зато онъ взялъ съ собой генеральнаго консула, чтобы разсмотрѣть слѣды подъ окнами фру.

-- Это совсѣмъ особенные слѣды,-- сказалъ генеральный консулъ.

-- Это сапоги съ желѣзными подковами,-- отвѣтилъ статскій совѣтникъ.-- Нѣчто подобное тому, что носятъ мужики.

Ночью они разглядѣли всю обувь, выставленную для чистки въ коридоръ и нашли пару самогонъ съ желѣзными подковами: они принадлежали страховому агенту Андерсону.

Никогда еще двѣ старыя ищейки не были такъ поражены. Но оба были возмущены до глубины души. Въ теченіе утра они сдѣлали нѣсколько небольшихъ намековъ агенту и не пощадили также легкомысленную фру отъ легкихъ уколовъ.

-- Подъ вашими окнами ночью кто-то былъ,-- сказалъ статскій совѣтникъ.

-- Да,-- сказалъ также генеральный консулъ,-- какъ разъ подъ вашими окнами.

-- Что вы говорите?-- отвѣтила фру,-- ужъ не воры-ли?

-- Средняго роста мужчина, лѣтъ тридцати, въ темномъ платьѣ. Въ сапогахъ съ желѣзными подковами, какіе носятъ крестьяне.

-- Я не рѣшусь больше тамъ спать,-- сказала фру.

И она не спала тамъ больше.

Днемъ фру нигдѣ нельзя было найти. За обѣденнымъ столомъ ея мѣсто стояло пустое. Рядомъ съ нимъ было другое пустое мѣсто: врача страховаго общества. Но гдѣ же они? Гдѣ они могутъ быть?-- спрашивалъ каждый. Агентъ же страхового общества кусалъ свои усы и на видъ былъ твердъ, какъ заговорщикъ. Его физіономія не сдѣлалась мягче и тогда, когда хозяйка попросила его въ свой кабинетъ и сообщила ему, что ночью видѣли, какъ онъ въ окно уходилъ изъ комнаты фру Андерсонъ.

-- Ну такъ что же?-- сказалъ Андерсонъ.

-- Г-нъ директоръ долженъ уѣхать,-- сказала хозяйка.-- Ничего подобнаго я у себя не могу допустить.

Андерсонъ пробормоталъ:

-- Что я былъ у нея и долженъ теперь уѣхать это еще не худшее.

-- Я послала за экипажемъ для васъ.

-- Но худшее то, что они уѣхали,-- добавилъ Андерсонъ.-- Не можете ли вы мнѣ сказать, по крайней мѣрѣ, куда они уѣхали?

-- Въ этомъ я не могу вамъ услужить,-- отвѣтила хозяйка.

Андерсонъ продолжалъ говорить съ самимъ собой.

-- Я давно уже ихъ подозрѣвалъ. Но я надѣялся, что она сдержится въ чужомъ мѣстѣ.

-- Мнѣ думается, что это вы не могли сдержать себя.

Андерсонъ началъ раздражаться и отвѣтилъ.

-- Я же долженъ былъ ходить къ ней, чтобъ приводить въ порядокъ бумаги, я долженъ былъ подписывать полисы. Развѣ вы не понимаете этого?

-- Какое вамъ дѣло до ея полисовъ? чужой дамы?

-- Она? чужая дама? Вѣдь она же моя жена.

-- Ваша жена?-- проговорила хозяйка недовѣрчиво.

-- Она моя жена!-- закричалъ агентъ Андерсонъ.-- Мнѣ не удавалось здѣсь сдѣлать дѣло, тогда я выписалъ ее. А она взяла, да и уѣхала съ докторомъ. Они меня надули, они забрали съ собою всѣ деньги.

Тогда хозяйка замолкла на цѣлую минуту, раздумывая объ этомъ. У нея все еще оставалось кое какое подозрѣніе.

-- Свою собственную жену можно вѣдь посѣщать и днемъ,-- сказала она въ видѣ легкой попытки.

-- А развѣ нельзя посѣщать свою собственную жену и ночью?-- спросилъ Андерсонъ съ горечью.

И вотъ надъ всѣмъ отелемъ разразился ударъ; всѣ мужчины чувствовали себя одураченными хитрой фру. Агентъ Андерсовъ выкладывалъ одну бумагу за другой и доказывалъ, что фру дѣйствительно была его женой, въ этомъ не оставалось больше никакихъ сомнѣній; застраховывая половину отеля, они дѣйствовали сообща. Левъ Оксенштандъ съ удовольствіемъ бы уничтожилъ свою страховку, но онъ долженъ былъ молчать, благодаря злополучной телеграммѣ. Статскій совѣтникъ Адами и генеральный консулъ тоже угрожали Андерсону.

-- Пожалуйста!-- отвѣтилъ Андерсонъ.-- Вы застраховались у меня, полисы сохраняютъ силу, моя подпись сдѣлала ихъ дѣйствительными. Агенту Андерсону не пришлось покинуть отель такъ спѣшно, какъ первоначально отъ него потребовали. Всѣ мужчины осуждали такой способъ веденія дѣлъ, гдѣ женою пользовались какъ посредницей, но зато дамы взяли сторону агента и принялись устраивать ему болѣе сносную жизнь, выражая свое широкое сочувствіе. Внѣ себя отъ радости, что опасная фру исчезла, онѣ всячески утѣшали агента въ его несчастья:

-- Она еще вернется. Она еще научится считать васъ единственнымъ въ цѣломъ свѣтѣ. Такъ, по крайней мѣрѣ, у меня съ моимъ мужемъ.

Фру Трампе, красавица, которую надулъ темноглазый врачъ страховаго общества, объявила, что и у нея съ ея мужемъ точь въ точь такъ же, но все же онъ для нея единственный во всемъ мірѣ.

У агента Андерсона была своя особая манера горевать:

-- Ну, разумѣется, она вернется,-- говорилъ онъ.-- Я ее жду, такъ какъ у нея есть сноровка страховать людей. Но если она еще разъ убѣжитъ съ преміями, то она будетъ слишкомъ для меня дорога.

Три недѣли спустя, отъ сбѣжавшей жены было получено письмо, въ которомъ говорилось, что теперь она на колѣняхъ стоитъ у порога своего мужа.-- А о докторѣ ты меня не спрашивай,-- писала она,-- такъ какъ онъ уѣхалъ на всю жизнь.

Агентъ Андерсонъ сказалъ невольно:

-- Ну что, не говорилъ я развѣ, что она вернется! Но пусть она только сдѣлаетъ это еще разъ, и заберетъ съ собою деньги, я о ней тогда заявлю.

Агентъ Андерсонъ поѣхалъ домой.

Въ тотъ же вечеръ фру Трампе, красавица, ходила и ломала руки ни отъ чего больше, какъ отъ здоровья. У нея было довольно времени, чтобъ забыть доктора и вернуть свое расположеніе льву Оксенштанду. А такъ какъ и левъ Оксенштандъ, въ свою очередь, сталъ снова совершенно бодрымъ отъ деревенскаго и морского воздуха, то они и утѣшались другъ другомъ, какъ никогда раньше.

Онъ обхватилъ ея талію и сказалъ:

-- Теперь вамъ не удастся больше увернуться отъ моей вѣчной любви!

На что она улыбнулась и прошептала -- "ласковой лѣтней порой!" -- и уже не отстраняла его.

Статскому совѣтнику Адами не было другого выхода, какъ прибѣгнуть опять къ фру Мильде. Исключительно. Но фру хорошо ему отомстила за то, что онъ въ своемъ безуміи хотѣлъ быть только ея братомъ: два вечера подрядъ она выслушивала -- лишь поэтическаго генеральнаго консула. И только на третій вечеръ она сказала:-- Попробуемъ! -- и возстановила съ статскимъ совѣтникомъ миръ.

"Современный Міръ", No 5, 1908