Лопухин Иван Владимирович - Замечание на известную книгу Руссову "Du Contrat Social": т. е. о договоре, по которому составились общежития

И. В. ЛОПУХИН

Замечание на известную книгу Руссову "Du Contrat Social"*: т. е. о договоре, по которому составились общежития

Серия "Русский путь"

Ж.-Ж. РУССО: PRO ET CONTRA

С.-Пб., Издательство Русской Христианской гуманитарной академии, 2005

* Первая Глава сей книги начинается словами: человек родился свободным и -- везде в оковах! А в конце Руссо красноречивыми противоречиями предлагает неудобность Христианства для политического состояния1.

Один Победитель над самим собою истинно свободен.

Пламенная любовь к народам должна быть первым свойством законодателей и правительств. Желание общего блаженства и стремление всеми возможными способами устраивать оное должны естественно проистекать из чувства любви истинно патриотической. Для Героя, в высочайшей степени патриотизмом блистающего, нет нужды, его ли дело сие блаженство или нет -- лишь бы оно существовало.

Но что прямо составляет блаженство народов, счастье человеческое? -- Довольство и покой. Без них не может быть счастья; при них несчастья быть не может.

Бедный в рубищах, в тесной хижине живущий и довольный своим состоянием, гораздо счастливее миллионщика, измученного бессонницею от выкладок прибытков, которыми алчность его к богатству насытиться не может. Спокойно несущий иго рабства счастливее того мнимо-свободного, который беспрестанно всем обижается и беспокоится желанием большей свободы2.

И так если дух Христианства делает все сносным, все приятным -- и один это делать может, как говорит Жан-Жак, -- что и подлинно правда: то один сей дух есть дух истинного счастья, которое потому и может быть только уделом общества Христианского.

Науки, художества, ремесла, промыслы должны цениться по мере того, сколько они могут служить орудиями к благоденствию народному. Если и при малом в них успехе народ счастлив, то излишне будет желать большего: они были бы совсем не нужны, ежели бы без них люди могли быть счастливы3.

Наука благонравия необходимо нужна для благоденствия народов. Без благонравия нет верности в союзах общественных; без него не может быть чистоты совести и спокоиства душевного, которое одно есть непоколебимое основание счастья и бальзам жизни. Без благонравия не может быть и телесного здоровья, с помощью коего люди удобно находят все физическое, нужное для общежития. И где же сей чистейшей науки источник, как не в Христианстве?

Кротости Христианской, говорит Жан-Жак, несвойственно возмущать общее спокойство, употреблять насилие и проливать кровь; а потому одушевляемые ею без роптания покоряются похитителю царства, и Катилине4, и Кромвелю, как бичу отеческого наказания. Но покоряющиеся в кротости и с терпением скипетру тиранства не счастливее ли граждан лучшего правления, недовольных состоянием своим?

В мыслях Христианина, говорит Ж. Жак, все равно -- свобода или рабство в сей юдоли плача. Предмет его -- рай.

Одно такое расположение беспристрастия ко всему временному и независимости от него составляет прямое качество совершенной свободы. Такое расположение свойственно только человеку, удаленному от страстей. Без сей независимости свобода -- мечта! Один победитель над самим собою непобедим; он один истинно свободен. Узы тяжки или легки для сердца; сердцем же должны и расторгаться. Нет в мире уз для того, кто не привязан к миру.

Чем налагаются оковы на человека? Страстями и немощами. Люди страждут друг от друга, страждут и от себя самих. Одни, стеня под бременем страстей своих, пленяют страсти или немощи других в рабство тем же страстям, неутолимостью их снедающим. Иные порабощаются с намерением приобрести владычество и наслаждение; беспрестанно скорбят от оков, налагаемых на себя для мнимого блага; тщетно ищут от них освободиться; увеличивают чрез то тяжесть их и умножают страдания. Большее же число в слепоте следует общему влечению, не зная ни причин своей неволи, ни путей к свободе истинной.

Страсти, слабости, нужды, хитрость, навык, обычаи держат в неволе весь род человеческий; и посему можно сказать с Жан-Жаком, что человек везде в оковах. Но свободным ли он родился?

По тому правильному о творении понятию, на котором основывается Христианство, человек создан быть свободным, блаженствовать душею и телом, руководствуясь непосредственно гласом все сотворшей Премудрости и исполняя уставы Ее, живыми буквами начертанные на зерцале света, ему откровенного. Преступление сих уставов сокрыло от него благодетельный свет и причинило падение, преселившее его в мир слепотствования, труда и болезни, а с ними, естественно, ига и неволи.

От сего произошли, по необходимости и для самой пользы человека, соединения в общества ко взаимному вспоможению, разнообразные правительства и учреждения. Чем больше человечество развращалось, тем больше узы его становились тяжки и грубы. Власти, грозные и часто несправедливые, заступили место чадолюбивых правлений семейственных; за нежными исправлениями от рук родительских последовали казни.

Новый хаос возник из смешения болезней, страстей и немощей, с непросвещенным стремлением исцелиться и вступить на путь истины -- подобно тому, как бы толпы людей, в самую темную ночь зашед в густые, неизвестные им леса, стремились выйти, не дождавшись просияния света. Одни, порознь ходя, ищут себе дороги, и чем далее отходят, тем больше заблуждаются; другие хотят указывать путь и, не зная прямой дороги, ошибаются и ведомых ими от нее отводят. Иные толпятся, стараются опередить спутников, друг друга толкают, роняют, сами падают, ушибаются и других ушибают.

Вот слабая черта великой картины обществ, страстей, немощей человеческих и -- неволи.

Можно сказать, что в настоящем состоянии человек родится свободным только потому, что родится с волею, имеющею свободу преклонять внутренний слух его к спасительному гласу Творца, непрестанно зовущему в первобытное его блаженство, и стремиться вступить на пути, открытые Премудростью. Укрепя волю свою силою воли Всемогущего, человек становится свободным на земле, потому что небесная Доблесть возносит его превыше всего земного.

И конечно, одна сия превыспренняя Доблесть, дух истинного Христианства, может делать человека совершенно свободным внутренне; а общее право всех и каждого человека -- водвориться в то блаженство, для коего он сотворен по образу и подобию Творческому, -- есть истинное, единственное между людьми равенство пред очами Божиими. Внешняя свобода и равенство -- мечты! Сколь они пагубны, доказал славный и несчастный народ, восхитившийся Руссовою книгою: "Du Contrat Social".

Так, один только гражданин небес (как Жан-Жак называет Христианина) свободен на земле. Он не будет пренебрегать полезного и для пребывания на ней; как благоразумный путешественник, поспешая возвратиться в отечество, не будет презирать ничего нужного и полезного на пути своем.

Правда, Христианин исполняет долг свой, говорит Руссо: только с полною беспечностью о успехе трудов своих. Но когда долг исполняется, то забота о успехе делается совсем излишнею. Успех должен быть естественным следствием исполнения. Предмет успеха в исполнении долга может быть поощрением для тех только, которые не имеют усердной любви к своему долгу.

Они, -- говорит Ж. Ж. о Христианах, -- охотно идут на войну с ополчающимися на их отечество; бегство никому из них и на мысль не приходит; они исполняют долг свой, но без страсти к победе, и лучше умирать, нежели побеждать умеют. Что им до того, победят ли или побеждены будут? Блеск слов, без всякого основания в натуре и справедливости! Кто не боится смерти и сражается, тот храбр и имеет все качества победителя. Страсть к победе не нужна ему для победы; и тут победа, где только можно, будет естественным следствием сражения, исполнения долга.

Вся важность для Христианина, пишет Ж. Ж., состоит в том, чтоб войти в рай, -- и потому находит Христианина не полезным для земли. Но потому-то он и полезен; потому-то делает только то, что служит к благоденствию на ней, и работает в вертограде добродетели: а без царства добродетели блаженства быть не может.

Жан-Жак, восставая против искания рая, сам включает рай в догматы той гражданской Религии, которой исповедание предлагает необходимо нужным и под казнью смертною.

Он говорит: "Догматы Религии гражданской должны быть просты, немногие, изложенные с точностью, без объяснений и толкований: бытие Божества всемогущего, премудрого, всеведущего, благотворного, предвидящего -- будущая жизнь, блаженство праведным, казнь злым" и пр.

Но что ж такое блаженство праведных в будущей жизни, как не рай? И кто, веря сему, не будет к сему стремиться и предпочитать оное временности, тленности? Что значат праведники без Христианства? Живые без жизни.

Нет, мой любезный Философ или, справедливее сказать, мудрователь добросердный! Ты был сотворен светилом Христианству -- а сделался... Но Любовь воплощенная да учинит тебя в будущем тем, что тебе предуставила. Да познаешь там, что такое le vrai beau, истинное изящество, которое здесь по ощупи одной так прелестно ты описывал. Это доказывает, что ты был создан быть великим проповедником изящности небесной.

Нет, почтенный! Христианство есть соль земли и цвет блаженства в обществах человеческих.

Но где же целые народы Христианские? где Христиане не по имени только и обрядам, как говоришь ты справедливо, -- но избранные любители Веры Евангельской, той святой, небесной, истинной Религии, в которой человеки, чада единого Бога, все почитают друг друга братьями и связуются союзом общества, не расторгающимся самою смертью] -- Слова самого Жан-Жака5.

Где же земли Христианские, коих все обитатели были бы истинные Христиане духом и делами? Там не было бы грабежей, раздоров и убийств. Самолюбие и сластолюбие там бы не владычествовали: были бы падения слабости человеческой, которым и праведники подвержены; но не торжествовал бы порок с бесстыдством и умыслом. Где же такие области?

Нет! истинные сокровища неба на земле редки. Под неприметною корою простоты и презрения от мира они открывают в нем явления того златого века, которого слабыми описаниями одной тени мы столько восхищаемся в песнях искуснейших Пиитов.

Но доколе волк хищный не взыграет с агнцем -- нужны для обороны от зверей оружия, для укрощения их бичи и путы, нужны -- и будут.

В Козлове (Евпатории), в половине июля 1805 года, при прогулке и морском купанье.

ПРИМЕЧАНИЯ

Впервые: под заглавием "Нечто на начало и окончание Руссовой книги "Du Contrat social"" опубликовано в журнале "Новости русской литературы" (1805. Ч. 14. С. 179-188). Печатается по: Лопухин И. В. Отрывки сочинения одного старинного судьи и его же замечание на книгу Руссову "Du Contrat social". M., 1809. С. 42-60.

Лопухин Иван Владимирович (1756-1816) -- писатель, издатель, переводчик, известный масон. Перевел книгу "О блаженстве. Из творений Ж.-Ж. Руссо" (М., 1781). Хотя он резко отрицательно относился к французской материалистической философии (см.: Рассуждение о злоупотреблении разума некоторыми новыми писателями и опровержение их вредных правил, сочиненное Россианином. 1780; 2-е изд. -- 1787) и к идеям "Общественного договора" ("Contrat social") Руссо (в книге, вышедшей в годы французской революции, он пишет: "Le Mr. Sansjugement (безрассудный (франц.). -- А. З.), желая издать такую книгу, которая бы ни с какой в мире не сравнялась (что, может быть, и удастся ему по глупости) начинает писать о равенстве состояний. Для справок вынимает из своей библиотеки "Contrat social" и другие". (Лопухин И. В. Излияние сердца, чтущего благость единоначалия и ужасающегося, взирая на пагубные плоды мечтания равенства и буйной свободы. М., 1794. С. 62), в то же время он высоко оценивал Руссо как моралиста и писателя. В подмосковном имении Лопухина находился "Юнгов остров" с "Руссовой хижиной".

1 И. В. Лопухин полемизирует с главой VIII книги IV "Общественного договора" "О гражданской религии".

2 Здесь Лопухин явно противоречит соответствующим строкам "Общественного договора". Ср.: примечание к главе IX книги III "Общественного договора": "Нужно меньше обращать внимания на кажущееся спокойствие и на успокоенность правителей, чем на благосостояние подданных и в особенности наиболее многочисленных сословий. Град разоряет несколько кантонов, но он редко приводит к голоду. Мятежи, гражданские войны весьма тревожат правителей, но они не составляют настоящих бедствий для подданных, которые даже могут получить передышку, пока идет спор о том, кому их тиранить. <...> Некогда Греция процветала в разгар самых жестоких войн: кровь лилась там потоками, а вся страна было заселена людьми. Казалось, говорит Макиавелли, что среди убийств, изгнаний, гражданских войн наша Республика стала в результате еще более могущественной; доблесть ее граждан, их нравы, их независимость более способствовали ее укреплению, чем все раздоры -- ее ослаблению. Небольшое волнение возбуждает души, и процветание роду человеческому приносит не столько мир, сколько свобода" (Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М., 1969. С. 214).

Настроения, близкие воззрениям Лопухина, были распространены на рубеже веков среди мыслителей различных идеологических ориентации (ср.: Радищев А. Н. Осьмнадцатое столетие // Радищев А. Н. Полн. собр. соч. М.; Л., 1938. Т. 1. С. 128). Противопоставление спокойствия и процветания России потрясениям на Западе -- общее место официальной публицистики и в первой половине XIX века.

3 Здесь явное влияние мыслей Руссо. Ср.: Руссо Ж.-Ж. Рассуждение о науках и искусствах // Руссо Ж.-Ж. Трактаты. С. 9-30).

4 Катилина Луций Сергий (108-62 гг. до н. э.) -- обедневший римский патриций, организовал заговор против республики с целью установления единоличной власти. Его планы потерпели крушение, и в сражении при Пистории он был убит.

5 Слова Руссо, характеризующие христианство Евангелия в последней главе "Общественного договора" "О гражданской религии". Современный перевод см.: Руссо Ж.-Ж. Трактаты. С. 202.