АББАТЪ
или
НѢКОТОРЫЯ ЧЕРТЫ ЖИЗНИ МАРІИ СТУАРТЪ, КОРОЛЕВЫ ШОТЛАНДСКОЙ.
Сочиненіе Сира Валтера Скотта;
САНКТПЕТЕРБУРГЪ,
въ Типографіи Императорскихъ Театровъ,
1825 года.
съ тѣмъ, чтобы по напечатаніи сей книги до выпуска въ публику представлены были въ Цензурный Комитетъ; одинъ екземпляръ для Цензурнаго Комитета, другой для Департамента Народнаго Просвѣщенія; два екземпляра для Императорской Публичной Библіотеки и одинъ для Императорской Академіи Наукъ. Москва. Генваря 18 дня 1825. Книгу сію расматривалъ Адъюнктъ, Надворный Совѣтникъ и Кавалеръ
У воротъ замка Локлевена стояла женщина, вида важнаго и величественнаго. Это была Лади Локлевенъ, прелести которой оковали сердце Іакова V, содѣлавшаго ее матерью знаменитаго Графа Муррая, тогдашняго Регента Государства.-- Происходя отъ благороднаго племяни потомковъ знаменитаго Марскаго дома, одаренная отъ природы удивительною красотою, она сдѣлала самаго Короля участникомъ въ проступкѣ своемъ. Сіе послѣднее обстоятельство ни мало не отстранило отъ нее многихъ Вельможъ искавшихъ руки ея, но предпочтеніе пало на Сира Дугласса Локлевена. Не взирая однакоже на почетное званіе ею занимаемое какъ супругою Знатнаго человѣка и прародительницею законной фамиліи,-- чувство униженія безпрестанно тяготило ее. Среди мыслей о талантахъ, могуществѣ и блестящемъ званіи старшаго сына, своего, тогдашняго Регента Шотландіи, она все не могла забыть о заблужденіи своемъ, хотя сама была менѣе виновною чѣмъ Король.
Если бы Іаковъ не возпользовался ея слабостію, она бы имѣла полное право гордиться сыномъ своимъ и видѣла бы въ немъ съ душевнымъ удовольствіемъ Государя призываемаго своею породою на тронъ Шотландіи и однаго изъ величайшихъ Монарховъ когда либо увѣнчанныхъ короною. Марской домъ не уступавшій ни своею древностію, ни своимъ величіемъ дому Друммондскому, могъ бы также тщеславиться даровавъ Шотландіи Королеву, и чрезъ то избѣгнуть пятна не разлучнаго со слабостію женщины даже и въ то время, когда корона любовника ея служитъ ей предметомъ извиненія. Подобныя мысли, отравлявшія спокойствіе сердца отъ природы гордаго и суроваго, запечатлѣли на лицѣ ея слѣды свои: съ остатками прежней красоты смѣшивались черты изображавшія внутреннее неудовольствіе и меланхолію. Излишняя строгость въ религіозныхъ мысляхъ еще болѣе увеличивала сіе расположеніе; и будучи Протестанткою, она полагала, подобно Католикамъ, что тотъ не можетъ ожидать себѣ никакого спасенія чьи правила относящіяся до вѣры, не будутъ сообразоваться съ ея собственными правилами.
По всѣмъ отношеніямъ, несчастная Королева Шотландская пользовавшаяся въ то время гостепріимствомъ, или лучше сказать, плѣнница Лади Локлевенъ, была презрительна въ глазахъ владѣтельницы замка. Своенравная женщина сія ненавидѣла въ ней дочь Маріи Гизской имѣвшей надъ сердцемъ и рукою Іакова V законныя права, которыхъ почитала себя несправедливо лишенною; въ особенности презирала въ ней ревностную исполнительницу Католическаго ученія, ученія болѣе язычества ей ненавистнаго.
Такова была женщина которая съ величественнымъ видомъ и суровыми, но не совершенно еще лишенными прежней красоты своей чертами, возвышенными притомъ черною бархатною повязкою искусно наложенною, спросила у перевощика едва только приставшаго къ берегу, что сдѣлалось съ Лордомъ Линдесайемъ и Сиромъ Робертомъ Мельвилемъ; онъ удовлетворилъ ея любопытству расказавъ все произшедшее. Лади пожала плечами и усмѣхнулась презрительно. Должно льстить глупцамъ, сказала она, а отнюдь имъ не противорѣчить. Возвратись назадъ; повинись какъ можешь; скажи, что Лордъ Рютвенъ уже въ замкѣ и съ нетерпѣніемъ хочетъ видѣть Лорда Линдесая. Ступай сей часъ.... Нѣтъ постой,-- еще слово,-- кто таковъ мальчикъ, тобою привезенный?
Это одинъ изъ пажей, Милади, который.... Знаю, знаю. Мнѣ извѣстенъ родъ службы ему назначенный. Прислужница вчерашній день еще пріѣхала. Ступай Рандалъ, а ты Роландъ послѣдуй за мною въ садъ.
Сказавъ сіе, она пошла впередъ и ввела Роланда въ маленькій садъ окруженный каменною стѣною, украшенный статуями и посреди котораго находился искуственный фонтанъ. Садъ составлялъ большой цвѣтникъ простиравшійся до главнаго двора, съ которымъ онъ имѣлъ сообщеніе чрезъ низкую овальную дверь.-- Въ столь тѣсномъ вмѣстилищѣ Марія Стуартъ приучала себя къ участи плѣнницы, которую ей суждено было влачить почти въ теченіи цѣлой жизни своей. Хотя въ прогулкѣ Маріи участвовали многія женщины; но первый взглядъ Роланда обращенъ былъ собственно на нее -- знаменитую рожденіемъ, извѣстную талантами, красотою и славную несчастіями!
Станъ и видъ ея столь уже всѣмъ извѣстны, что хотя и прошло три столѣтія, но излишнее кажется напоминать читателю самому непросвѣщенному выразительныя черты сей физіогноміи соединявшей въ себѣ все, что воображеніе можетъ только представить блестящаго, пріятнаго и величественнаго, оставляя притомъ въ недоумѣніи каждаго, приличны ли онѣ болѣе величію, красотѣ, или талантамъ.-- Кто при имени Маріи Стуартъ не представитъ себѣ изображенія ея; кому образъ ея не столь же знакомъ какъ и образъ подруги юныхъ лѣтъ его? даже почитающіе себя принужденными вѣрить всему или хотя отчасти донесеніямъ враговъ ея, не могутъ вспомнить безъ вздоха лица, не носившаго ни малѣйшаго отпечатка преступленій въ которыхъ обвиняли ее въ жизни, преступленій помрачающихъ безславіемъ память женщины добродѣтельной! Кроткое и величественное чело ея, прелестныя брови, глаза исполненные живости и пріятности, греческой носъ, ротъ прекрасно расположенный, шея подобная бѣлизною шеѣ лебединой; однимъ словомъ всѣ черты составляли нѣчто цѣлое увѣрявшее, что Марія не могла быть виновною. Тщетно будутъ говорить что различныя (изображенія оставшіеся намъ отъ сей знаменитой Королевы не сходны между собою. Посреди самаго несходства въ оныхъ примѣтнаго, на каждомъ изъ нихъ видны нѣкоторыя общія черты, составляющія принадлежность существа живаго для воображенія при чтеніи исторіи ея, и незабвеннаго для памяти при взглядѣ на образъ столь часто вездѣ встрѣчающійся.
Самой дурной, неудачной портретъ увѣряетъ насъ что художникъ хотѣлъ представить Королеву Марію; и не служитъ ли вѣрнымъ доказательствомъ могущества красоты то, что ея прелести, не взирая на столь продолжительное время, до сихъ поръ еще составляютъ не только предметъ удивленія, но и живаго всеобщаго участія. Извѣстно., что даже имѣвшіе о ней самое невыгодное мнѣніе, при концѣ жизни уважали характеръ Маріи, и сходствовали въ чувствахъ своихъ съ исполнителемъ ужаснаго повелѣнія -- лишишь жизни Королеву, съ исполнителемъ прежде облобызавшимъ руку несчастной жертвы на эшафотъ возводимой,-- и потомъ уже совершившимъ долгъ свой.
Марія была тогда въ траурѣ и приближалась къ Лади Локлевенъ съ видомъ, поступью и прелестями съ которыми вѣрное преданіе познакомило уже читателя. Лади Локлевенъ употребила все стараніе скрыть свою ненависть и замѣшательство подъ видомъ равнодушія собственно для того, что нѣсколько разъ уже испытала преимущество Королевы надъ собою въ семъ родѣ скрытной и колкой насмѣшки, которую женщины съ успѣхомъ употребляютъ противъ другихъ для отмщенія обидъ имъ нанесенныхъ. Не льзя точно сказать, былъ ли сей талантъ столь же пагубенъ для женщины имъ одаренной сколь и другіе, которыми она обладала не въ )меньшей степени; ибо доставляя минутное торжество надъ окружающими ее, онъ не преставалъ возбуждать въ никъ негодованій, влекъ за рану имъ нанесенную мщеніе несравненно ужаснѣйшее.
Извѣстно, что смерть Маріи была ускорена письмомъ ея къ Елизаветѣ, гдѣ Королева Англіи и Графиня Шрефбюри служили предметами самыхъ колкикъ насмѣшекъ.
При встрѣчѣ дамъ, Королева сказала откланиваясь Лади Локлевенъ: -- мы сего дня особенно счастливы, наслаждаясь во время уединенной прогулки нашей сообществомъ милой владѣтельницы замка, впрочемъ напрасно наблюдающей пустой этикетъ испрашивая позволенія явиться къ намъ тогда, какъ доступъ ея совершенно свободенъ.
Мнѣ весьма прискорбно, отвѣчала Лади Локлевенъ, что мое присудствіе вамъ въ тягость. Я пришла извѣстить о такомъ обстоятельствѣ, къ которому женщины рѣдко остаются равнодушными; именно, что свита ваша увеличилась, прибавила она показывая на Роланда.
Въ самомъ дѣлѣ! извините меня Милади. Я въ полной мѣръ чувствую всѣ милости Вельможъ моихъ, или смѣю даже сказать моихъ Государей; но не могу повѣрить чтобъ они согласились столь значительно умножить число моихъ придворныхъ.
Намѣреніе ихъ, Государыня, было показать все уваженіе которое питаютъ они къ особѣ вашей, и я увѣрена что оно не будетъ принято вами съ худой стороны.
Съ худой стороны Милади! возможноли? Наслѣдницѣ столькихъ Монарховъ и теперь еще Королевѣ Шотландіи, составить дворъ изъ двухъ служительницъ и молодаго пажа,-- есть уваженіе въ глазахъ Маріи всегда неоцѣненное! Посудите сами, наконецъ свита моя ни въ чемъ не уступитъ свитѣ супругъ вассаловъ вашего Графства Физа; жаль, что еще не достаетъ скорохода и голубой ливреи. Однако въ восторгахъ неумѣренной радости я почти забыла, что съ умноженіемъ людей меня окружающихъ будутъ увеличиваться издержки Локлевенскаго дома. Безъ сомнѣнія, вотъ причина потемняющая ясность лица вашего, Милади; но будьте спокойны. Шотландская корона владѣетъ многими землями, и я увѣрена, что достойный братъ мой скорѣе предложитъ одну изъ лучшихъ областей своихъ вашему храброму супругу, нежели допуститъ Марію оставить гостепріимный замокъ сей, единственно отъ недостатка средствъ къ содержанію!
Дуглассамъ Локлевена, Государыня, уже нѣсколько столѣтій извѣстно каковъ ихъ долгъ въ отношеніи къ Государству. Они не помышляютъ о наградѣ, сколь бы не казались непріятными и даже опасными обязанности на нихъ возлагаемыя.
Напрасно, любезная Локлевенъ, отказываетесь отъ хорошаго помѣстья. Да и кто можетъ доставить Королевѣ Шотландской болѣе способовъ къ приличному содержанію себя, какъ не собственность ея короны? Кто, кромѣ нѣжнаго сына подобнаго Графу Мурраю, который имѣетъ всѣ способы и власть, долженъ пещись о счастіи своей матери? Но не сами ли сей часъ сказали вы, что печаль потемняющая всегда ясное лице ваше, есть слѣдствіе однихъ заботъ. О! пажъ будетъ служить твердымъ оплотомъ тѣлохранителей моихъ -- двухъ слабыхъ женщинъ; и теперь я догадываюсь: вотъ причина по которой Лордъ Линдесай безъ приличной свиты, къ тому же удерживаемый такою страшною силою, не хотѣлъ подвергаться опасности!
Лэди Локлевенъ казалась удивленною; какъ вдругъ Марія, перемѣнивъ голосъ и Положеніе, оставила прежній свой насмѣшливый тонъ, приняла видъ важный, надмѣнный и съ гордостію сказала: Милади, мнѣ извѣстно что Рютвенъ уже здѣсь въ замкѣ и что Линдесай ожидаетъ лодки на той сторонѣ озера дабы пріѣхать вмѣстѣ съ Сиръ Робертомь Мельвилемъ. Какое намѣреніе привело ихъ сюда? И за чѣмъ меня, какъ требовало того приличіе, не извѣстили о семъ пріѣздѣ?
Они сами, Государыня, объяснятъ вамъ причину своего прибытія. Я же почитала сіе безполезнымъ; ибо въ свитѣ вашей находятся люди, весьма хорошо исполняющіе должность шпіоновъ.
Бѣдная моя Флемингъ!, сказала Королева обратясь къ одной изъ женщинъ сопутствовавшихъ ей; ты будешь обвинена, судима, подобно шпіону во время военное, за то единственно что случайно прошла чрезъ большую залу въ то время, когда Лади разговаривала съ своимъ Адмираломъ Рандадомъ такъ, громко, какъ только голосъ могъ позволить ей. Носи въ ушахъ хлопчатую бумагу; если хочешь сохранить ихъ; и знай что въ замкѣ Локлевенъ, глаза, уши, языкъ, должны лишиться своего употребленія. Почтенная владѣтельница его имѣетъ рѣдкую способность видѣть, слышать и говорить за всѣхъ!
Потомъ обратясь къ Лади Локлевенъ, сказала ей: мы васъ избавляемъ отъ труда слѣдовать за нами, ибо хотимъ приготовиться къ свиданію съ сими могущественными вельможами. Комната предъ моею спальнею послужитъ намъ аудіенцъ-залою. Ты же молодой человѣкъ, сказала она Роланду переходя вдругъ отъ насмѣшливаго тона къ шутливому, ты, вмѣщающій въ себѣ всѣхъ чиновниковъ двора моего начиная отъ Шталмейстера до послѣдняго конюшаго, ступай за мною для составленія моей свиты.
Послѣ сего она пошла къ замку. На лицѣ Локлевенъ появилась улыбка горести и негодованія при видѣ гордо удаляющейся Королевы.
Всѣхъ чиновниковъ двора твоего! повторила Локлевенъ. Дай Богъ, чтобы никогда другихъ ты не имѣла! Видя что Роландъ находился еще позади Маріи, она отошла въ сторону и тихо сказала ему: все тобою подслушанное перескажи повелительницѣ своей.
Роландъ Гремесъ поспѣшилъ догнать Королеву и женщинъ свиты ея, вошедшихъ въ маленькую дверь ведшую изъ сада въ замокъ. Жилище плѣнницы составляли три комнаты расположенныя во второмъ этажѣ замка. Первая родъ прихожей, вторая большая гостиная, и послѣдняя -- спальня Королевы. Кромѣ того еще въ маленькой комнатѣ, примыкавшей къ гостинной, стояли кровати двухъ женщинъ, составлявшихъ весь ея дворъ.
Роландъ остановился въ прихожей ожидая приказаній. Изъ окна, сквозь толстую желѣзную рѣшетку, увидѣлъ онъ Линдесая, Мельвиля съ людьми своими выходящихъ изъ лодки. Кто-то третій шелъ къ нимъ на встрѣчу изъ воротъ замка, и "Линдесай закричалъ ему грубымъ голосомъ: -- Лордъ Рютвенъ вы насъ опередили.
Вниманіе пажа отвлечено было отъ сего зрѣлища крикомъ выходившимъ изъ внутреннихъ комнатъ, куда онъ и поспѣшилъ на помощь. Королева, сидѣла въ большихъ креслахъ; она была въ сильномъ обморокѣ и казалось едва дышала. Одна изъ женщинъ ее поддерживала, а другая кропила лице свѣжею водою, которая мѣшалась со слезами катившимися изъ глазъ Маріи.
Бѣги, молодой человѣкъ, вскричала первая голосомъ отчаянія, бѣги скорѣе, позови кого нибудь на помощь. Королева потеряла чувства....
Но Марія, собравшись съ послѣдними силами, сказала почти умирающимъ голосомъ: -- Не трогайтесь съ мѣста.... Я вамъ запрещаю. Мнѣ не нужно свидѣтелей.....Это скоро пройдетъ.... Я чувствую себя лучше.... Съ новымъ напряженіемъ достигла она возможности держаться сама собою на креслахъ и старалась собрать прежнія силы, хотя всѣ черты ея измѣнились отъ душевныхъ страданій. Стыжусь слабости моей, сказала она женщинамъ взявъ ихъ за руки; но все кончено и я еще Марія Стуартъ.-- Дикой голосъ сего человѣка ... все, что мнѣ извѣстно о его дерзости.... имя имъ произнесенное.... причина ихъ прибытія.... это можетъ послужить нѣкоторымъ извиненіемъ минутнаго заблужденія.
Она сняла головный уборъ приведенный въ безпорядокъ; распустила прекрасные черные локоны волосъ своихъ; встала и казалась прелестнымъ изображеніемъ Греческой жрицы въ положеніи, выражавшемъ въ одно время печаль, гордость и улыбку на лицѣ со слезами смѣшанную. Мы дурно приготовлены, сказала она, къ принятію подданныхъ возмутителей; но сколько силы позволятъ мнѣ, явлю себя истинною Королевою.
Насиліе лишило меня украшеній моего званія; а горесть и заботы помрачили украшенія природныя. Говоря такимъ образомъ она все еще перебирала прелестные черные локоны свои, и не взирая на чрезмѣрную горесть, внутренній голосъ говорилъ ей что ея прелести неимѣютъ никого себѣ соперниками.
Къ своей молодости и неопытности, Роландъ присоединялъ чувство удивленія при видѣ всего изящнаго. Вовсю жизнь его не представлялось ему ничего любезнѣе, величественнѣе, привлекательнѣе Маріи. Всякой сказалъ бы, что она обворожила его своими прелестями; онъ оставался неподвижнымъ со взорами на нее обращенными, смотрѣлъ, удивлялся и внутренно горѣлъ желаніемъ пожертвовать жизнію своею для славы Маріи Стуартъ. Марія воспитанная во франціи, обладала необыкновенными прелестями и чувствовала ихъ цѣну. Она была Королевою Шотландскою въ странѣ, гдѣ искуство знать людей столь же необходимо для счастія, какъ и воздухъ для дыханія человѣка. По всѣмъ отношеніямъ, Стуартъ имѣла рѣдкую способность примѣчать силу прелестей своихъ надъ всѣмъ ея вліянію подверженнымъ и пользоваться выгодами ими доставляемыми. Взоръ брошенный ею на Роланда, тронулъ бы самое каменное сердце.
Бѣдный юноша, сказала она ему; тебя изторгли изъ объятій нѣжной матери, сестры; лишили свободы, столь драгоцѣнной въ твои лѣта -- и для чего? чтобы раздѣлять съ нами тяжкую неволю, участь твоя достойна сожалѣнія. Но ты знаешь, что въ тебѣ одномъ заключаются всѣ чиновники двора моего; будешь ли мнѣ повиноваться?
До гроба, Государыня, съ живостію отвѣчалъ Роландъ!
Охраняй же дверь моей комнаты, сказала Королева; охраняй ее до тѣхъ поръ, пока я не буду въ состояніи принять сихъ посѣтителей, или пока не употребятъ насилія войти сюда.
Развѣ по моему трупу, воскликнулъ Роландъ!
Не то, молодой человѣкъ, приказываю тебѣ. Имѣя подлѣ себя вѣрнаго подданнаго, никогда не престану пещись о безопасности его. Сначала сопротивляйся имъ, дабы показать сколь они низки употребляя насиліе противу беззащитной женщины и потомъ уже -- уступи имъ. Таковы мои приказанія; исполняй ихъ. Сопровождая слова сіи улыбкою, выражавшею и кротость и величіе, она вошла къ себѣ въ спальню вмѣстѣ съ обѣими женщинами.
Младшая изъ нихъ обратившись къ Роланду, подала ему знакъ рукою. Давно уже онъ узналъ въ ней Катерину Сейтонъ; однакожъ обстоятельство сіе ни мало не изумило молодаго человѣка, который не позабылъ таинственнаго разговора двухъ женщинъ въ монастырѣ Св. Екатерины въ Сіеннѣ, разговора столь много объясняемаго присудствіемъ Катерины. Но столь сильно подѣйствовали на него прелести Маріи, что занявшись ея несчастіями, онъ позабывалъ самую любовь свою. По отходѣ уже Катерины началъ онъ помышлять объ сношеніяхъ, необходимо между ими произойти долженствующихъ.
Знакъ ею поданный, казалось означалъ приказаніе, думалъ Роландъ; можетъ быть она хотѣла внушить мнѣ повиновеніе къ Королевѣ; ибо не думаю, чтобы желала поступить со мною также какъ въ гостинницѣ С. Михаила съ Адамомъ Вудколомъ и бѣднымъ крестьяниномъ. Но это въ сторону, теперь должно подумать какъ бы оправдать довѣренность несчастной Королевы. Я полагаю, Графъ Муррай самъ бы согласился, что должность пажа въ томъ только и состоитъ, чтобы безъ согласія повелительницы своей никого не впускать къ ней въ комнату.
Сказавъ сіе онъ вошелъ въ маленькую прихожую, заперъ на замокъ дверь на лѣстницу и сѣлъ ожидая чѣмъ все кончится. Нѣсколько минутъ спустя послышался шумъ; люди вошли на лѣстницу и остановились у двери. Они пробовали отворить ее и найдя сопротивленіе, толкнули съ такою силою что едва не выломили. Вслѣдъ за симъ послѣдовало молчаніе, которое было прервано потомъ грубымъ голосомъ: отвори дверь, отвори сію минуту.
Кто смѣетъ, спросилъ Роландъ, мнѣ приказывать отворять дверь, ведущую въ комнату Шотландской Королевы?
Второе покушеніе выломить дверь осталось также тщетнымъ. Однако желавшій войти показывалъ явно, что онъ, еслибъ возможно было, силою очистилъ себѣ путь. Отвори дверь, закричалъ во второй разъ. тотъ же голосъ, отвори сей часъ, иначе жизнію будешь отвѣчать за неповиновеніе; Лордъ Линдесай хочетъ говорить съ Маріею Шотландскою.
Лордъ Линдесай какъ благородный Шотландецъ, отвѣчалъ пажъ, долженъ прежде спросить у своей Государыни хочетъ ли она принять его?
Послѣдовало серьезное совѣщаніе между ожидающими у дверей, и Роландъ узналъ грубой голосъ Лорда Линдесая, который отвѣчалъ Сиру Роберту Мельвилю, тщетно старавшемуся успокоить его: -- Нѣтъ! нѣтъ! нѣтъ! Говорю я вамъ! скорѣе подорву дверь, нежели соглашусь быть обруганнымъ женщиною и позволю пажу, простому лакѣю, оказывать мнѣ сопротивленіе.
По крайней мѣрѣ, сказалъ Мельвиль, дай мнѣ попробовать не будутъ ли кроткія мѣры дѣйствительнѣе, или подождемъ прибытія Лорда Рютвена.
Я не хочу дожидаться болѣе ни одной минуты, отвѣчалъ Линдесай; намъ бы надобно было дѣло свое уже привести къ концу" возвратиться въ совѣтъ. Впрочемъ ты можешь испытать мѣры кроткія, а я приму болѣе дѣйствительныя: приготовлю пороху, чтобы взорвать дверь въ случаѣ нужды.
Ради Бога, потерпи еще нѣсколько, сказалъ ему Мельвиль, и потомъ приближась къ двери прибавилъ: доложите Королевѣ, что вѣрный подданный ея Робертъ Мельвиль умоляетъ для ея же выгоды и для избѣжанія непріятныхъ послѣдствій, приказать отворить дверь Лорду Линдесаю, присланному къ ней съ порученіемъ отъ Государственнаго Совѣта.
Я извѣщу Королеву, отвѣчалъ пажъ, Ты приду сказать отвѣтъ.
Онъ подошелъ къ двери ея спальни, постучался, и вышедшей женщинѣ пересказалъ все случившееся. Она извѣстивъ о томъ Королеву, принесла приказаніе Роланду впустить Сира Роберта Мельвиля и Лорда Линдесая. Пажъ возвратился въ переднюю, отворилъ дверь и Линдесай вошелъ съ лицемъ побѣдителя; Мельвиль же съ горестнымъ и удрученнымъ видомъ тихо за нимъ.
Клянусь вамъ, сказалъ Роландъ сему послѣднему, вспыхнувъ отъ гнѣва и негодованія, что безъ особеннаго повѣленія Королевы я защищалъ бы дверь до послѣдней капли крови, даже если бы вся Шотландія вооружилась противъ меня.
Потише молодой человѣкъ, сказалъ Мельвиль важнымъ и суровымъ голосомъ, потише прошу тебя. Теперь не время показывать свою храбрость.
Чтоже она не выходитъ? Спросилъ Линдесай, ставъ посреди комнаты, служившей гостинною. За чѣмъ заставляетъ себя дожидаться?-- Терпѣніе, Милордъ, отвѣчалъ Сиръ Робертъ; торопиться не для чего; Лордъ Рютвенъ еще не пріѣхалъ.
Въ это время дверь спальни отворилась и Королева вошла. Она приближилась съ видомъ благородства и величія ей свойственнымъ, и казалось вовсе не была смущена ни посѣщеніемъ, ни своевольствомъ гостей.
На ней было черное, бархатное платье убранное кружевомъ; на головѣ маленькой кружевной чепчикъ; большое бѣлое покрывало волновалось по плечамъ такъ, что она по произволу могла опускать его впередъ и закрывать имъ лице своё. Золотой крестъ висѣлъ на шеѣ, и чернаго дерева четки, оправленныя золотомъ, за поясомъ. Ее сопровождали двѣ женщины которыя стояли позади ее во все время разговора. Даже Лордъ Линдесай, самый грубый изъ Вельможъ сего времени невѣжества, былъ сильно пораженъ при видѣ женщины, представшей предъ нихъ съ видомъ спокойнаго достоинства, вмѣсто слезъ и отчаянія, въ которыхъ полагалъ онъ найти ее.
Боюсь, не заставила ли я васъ долго себя дожидаться, Лордъ Линдесай, сказала Королева отвѣчая на неловкой поклонъ его улыбкою исполненною важности; но это слабость женщины,-- не показываться посѣтителямъ, не окончивъ своего туалета; мущины менѣе ш4гъ занимаются.
Лордъ Линдесай взглянулъ на свое заржавленное оружіе, на замаранное платье и проговорилъ нѣсколько невнятныхъ словъ, обвиняя въ этой не исправности поспѣшность путешествія между тѣмъ Королева учтиво и даже милостиво кланялась Роберту Мельвилю.-- Во время послѣдовавшаго молчанія, Линдесай нѣсколько разъ оборачивался къ двери, ожидая съ нетерпѣніемъ третьяго товарища посольства. Одна Королева не показывала никакого замѣшательства, и желая начать разговоръ, обратилась къ Лорду Линдесаю бросивъ взглядъ на огромную саблю, которая висѣла у него черезъ плечо:
Вы имѣете, Милордъ, вѣрнаго, но слишкомъ тяжелаго спутника въ вашихъ путешествіяхъ. Я надѣюсь, что вы не полагали найти здѣсь враговъ, противу которыхъ нужно было бы употреблять сіе страшное оружіе. Для двора украшеніе сіе кажется нѣсколько страннымъ; но я, носящая имя Стуартъ, стыжусь трепетать одного вида сабли.
Сабля сія, Государыня, не въ первой разъ, отвѣчалъ Линдесай, представляется взорамъ Стуартовъ.
Можетъ быть она оказала услуги предкамъ моимъ; тѣмъ болѣе что ваши Милордъ/ были люди исполненные правоты.
Да, Государыня, она оказала имъ услуги, впрочемъ рѣдко награждаемыя; онѣ подобны услугамъ, которыя рѣзецъ дѣлаетъ дереву, подрѣзывая безполезныя и вредныя вѣтви, пожирающія сокъ, долженствовавшій бы питать его.
Вы все говорите загадками, Милордъ, однако надѣюсь что Истолкованіе ихъ не заключаетъ въ себѣ ничего обиднаго.
Судите сами Государыня. Сія сабля находилась въ рукахъ Архибалда Дугласа Графа Анжуйскаго въ тотъ достопамятный день, когда онъ выгналъ изъ дворца прадѣда вашего Іакова III, толпу льстецовъ и любимцевъ, повѣшенныхъ потомъ по его приказанію въ Лаудерской гавани для примѣра подобнымъ пресмыкающимся, которые осмѣливаются мыслію приближаться къ трону Шотландскому! Ею же и тотъ же сподвижникъ чести и благородства Шотландскаго убилъ однимъ ударомъ Спениса Кильспандискаго, Царедворца дѣда вашего Іакова ж, за то, что онъ въ присудствіи его слишкомъ вольно говорилъ на щетъ своего Государя. Они дрались близь береговъ фала и Ангуса, и побѣда осталась на сторонѣ справедливаго.
Милордъ, воскликнула смущенная Королева, я не поражена сими ужасами, ибо война довольно мнѣ извѣстна. Скажите же теперь, какимъ образомъ знаменитое оружіе сіе перешло изъ дома Дугласовъ въ домъ Линдесаевъ? мнѣ кажется, драгоцѣнный залогъ славы предковъ долженъ сохраняться въ одной и той же фамиліи!
Государыня, воскликнулъ Мельвиль, умоляю васъ не предлагайте сего вопроса, а вы Милордъ, изъ сожалѣнія, изъ вѣжливости не отвѣчайте на оный.
Пора ей научиться слышать правду, отвѣчалъ Линдесай.
И будьте увѣрены, Милордъ, продолжала Королева, все что вы скажите не возбудитъ моего негодованія.-- Есть случаи, въ которыхъ истинное презрѣніе беретъ верхь надъ справедливымъ гнѣвомъ.
Знайте же, сказалъ Линдесай, что на мѣстѣ Карберей-Гиллской битвы, въ то время когда сей недостойный измѣнникъ, сей убійца,-- Іаковъ, нѣкоторое время бывшій Графомъ Ботвелскимъ и получившій прозваніе Герцога Оркнея,-- вызывалъ на бой кого либо изъ вельможъ, составлявшихъ заговоръ, дабы предашь его суду, я принялъ вызывъ сей,-- и въ тоже время благородный Графъ Мортонъ подарилъ мнѣ сію прекрасную саблю, умоляя сражаться съ нею до послѣдней крайности; и если бы Іаковъ имѣлъ болѣе догадки, или по крайней мѣрѣ менѣе трусости, то лезвіе сіе достойно наказало бы измѣнника и разбросало члены трупа его на съѣденіе хищныхъ птицъ.
Мужество, казалось, оставило Королеву при имени Ботвеля, сопряженнаго съ столькими преступленіями, съ столькими нещастіями.-- Но пустое тщеславіе Линдесая дало ей время собраться съ силами, и она ему отвѣчала съ видомъ холоднаго презрѣнія:
Легко, Милордъ, побѣдить врага, который не искалъ сраженія. Но если бы Марія Стуартъ съ наслѣдствомъ Короны получила бы и саблю отца своего, то самый отважнѣйшій изъ ея мятежныхъ подданныхъ не смѣлъ бы сказать, что нѣтъ ему противниковъ.
Извините, Милордъ, что сокращаю нашу бесѣду.-- Извѣстіе о кровавой битвѣ, сколь бы ни было коротко, все слишкомъ утомительно для слуха женщины. И если Лордъ Линдесай не можетъ обратить вниманія нашего на предметы важнѣйшіе, нежели великія дѣянія какого нибудь Анжуйца, или собственные его подвиги, которыми онъ имѣлъ время и случаи прославиться, то мы пойдемъ къ себѣ въ комнаты; а ты Флемингъ, окончишь намъ чтеніе любопытной статьи о самохвальствѣ Испанцевъ.
Остановитесь на одну минуту, Государыня, воскликнулъ Линдесай внѣ себя отъ гнѣва. Мнѣ слишкомъ давно извѣстенъ колкой умъ вашъ, чтобы желать имѣть съ вами свиданіе единственно для того, дабы вы могли забавляться на мой щетъ. Лордъ Рютвенъ, Сиръ Робертъ Мельвиль и я, мы прибыли къ вамъ по повѣленію тайнаго совѣта, съ порученіемъ, отъ успѣха котораго зависитъ безопасность вашей жизни и благоденствіе Государства.
По повѣленію тайнаго совѣта! сказала Марія. По какому праву смѣетъ онъ требовать и дѣйствовать въ то время, когда Королева, которая должна предписывать ему законы, несправедливо задержана плѣнницею въ семъ замкѣ? Но впрочемъ, все относящееся до блага Шотландіи не можетъ быть чуждо сердцу Маріи. Что же касается до собственной ея жизни,-- хотя она едва достигла 25-ти лѣтней весны своей, но уже сдѣлалась слишкомъ тягостною и несносною. Гдѣ вашъ товарищъ, Милордъ; за чѣмъ его нѣтъ здѣсь?
Вотъ онъ, Государыня, сказалъ Мельвиль, и Лордъ Рютвенъ вошелъ въ сію минуту, держа нѣсколько бумагъ въ рукахъ своихъ. Лице Маріи покрылось смертною блѣдностію, но она тотчасъ оправилась когда вошелъ Жоржъ Дугласъ; онъ сопровождалъ Барона, которой сдѣлалъ на нее столь сильное впечатлѣніе. Жоржъ Дугласъ былъ меньшой сынъ Локлевена и въ отсутствіи отца и братьевъ своихъ, подъ руководствомъ вдовствующей Локлевенъ, бабки своей, исполнялъ должность кастеляна замка.
Лордъ Рютвенъ имѣлъ видъ и поступь человѣка военнаго и Государственнаго; величественный станъ и правильныя черты лица доставили ему названіе Грейстела, по имени героя одной баллады, въ то время много уважаемой. Коженная одежда его имѣла видъ полувоинственной, но въ оной не примѣтно было отвратительной неопрятности, отличавшей одѣяніе Линдесая. Будучи сыномъ несчастнаго отца и самъ отцомъ еще несчастнѣйшаго семейства, лице его носило слѣды мрачной меланхоліи, по которой физіогномисты тогдашняго времени предполагали отличать людей, долженствовавшихъ погибнуть насильственною смертію.
Ужасъ, внушенной имъ Королевѣ, или лучше сказать дѣйствіе надъ нею произведенное, происходило отъ участія, которое онъ принималъ въ убійствѣ Давида Ридзіо.... Отецъ его находился при исполненіи сего ужаснаго преступленія. Не взирая на свою слабость и не будучи еще въ состояніи поднять оружія, онъ оставилъ постель, гдѣ томился продолжительною и Жестокою болѣзнію, дабы совершить убійство въ присутствіи своей Государыни. Сынъ также былъ однимъ изъ главныхъ лицъ въ семъ кровавомъ позорищѣ. И потому не удивительно, что Королева, вспомнивъ положеніе свое при совершеніи столь ужаснаго преступленія, сохранила чувство трепета взирая на кого либо изъ главнѣйшихъ убійцъ, или даже слыша въ разговорѣ имена ихъ.
Однако она ласково поклонилась Лорду Рютвену и подала руку Жоржу Дугласу, которой преклонивъ колѣно, почтительно поцѣловалъ ее. Это былъ первый знакъ уваженія, въ глазахъ Роланда оказанный плѣнной Королевѣ однимъ изъ ея подданныхъ; она приняла оный молчаливо, тогда какъ управитель замка, человѣкъ вида суроваго и даже дикаго, придвинулъ по приказанію Дугласа большой столъ, на которомъ поставилъ все нужное для письма. Роландъ, повинуясь приказанію госпожи своей, подалъ ей креслы и поставилъ ихъ на другой сторонѣ стола, дабы отдѣлить ее хотя нѣсколько отъ людей, столь много докучавшихъ ей своимъ посѣщеніемъ, управитель вышелъ, заперъ дверь -- и Королева прервала молчаніе: съ вашего позволенія, Милорды, я сяду.-- Прогулки мои не такъ продолжительны, и во все меня не утомляютъ, но я чувствую, что въ сію минуту покой мнѣ нужнѣе обыкновеннаго.
Она сѣла и опершись щекою на одну изъ прекрасныхъ рукъ своихъ, поперемѣнно смотрѣла проницательнымъ взоромъ на трехъ Вельможъ, стоявшихъ передъ нею. Марія Флемингъ утерла платкомъ глаза, а Катерина Сейьонъ и Роландъ Гремесъ бросили другъ на друга взглядъ, которой доказывалъ, что они брали слиткомъ много участія въ судьбѣ Маріи и что положеніе ея сильно ихъ трогало!
Я ожидаю, Милорды, сказала Королева помолчавъ нѣсколько, ожидаю услышать препорученіе, данное вамъ, какъ говорите, тайнымъ совѣтомъ. Предполагаю, что оно заключаетъ въ себѣ просьбу снова принять престолъ мнѣ принадлежащій, и пощадить тѣхъ которые столь беззаконно низложили меня.
Государыня, отвѣчалъ Рютвенъ, сколь ни тягостно, говорить истину прежней Королевѣ нашей, однако мы должны исполнить посольство на насъ возложенное. Не мы пришли просить у васъ прощенія, но напротивъ, вамъ предлагать оное; тайный совѣтъ требуетъ отъ васъ подписать сіи акты; оыи весьма много будутъ способствовать къ возстановленію спокойствія въ Государствѣ, и послужатъ вамъ источникомъ благоденствія на будущее время жизни вашей.
Послѣ столь прекраснаго предисловіяі должна ли я, Милордъ, сей часъ подписать изъ одного довѣрія къ вамъ, бумаги сіи, которыя должны произвести столь удивительныя дѣйствія успѣха, или прежде позволено мнѣ будетъ узнать ихъ содержаніе?
Безъ всякаго сомнѣнія, Государыня, мы желаемъ, даже требуемъ, чтобы вы знали то, что должны подписать.
Должна, повторила Королева; выраженія соотвѣтствуютъ вашимъ поступкамъ. Читайте Милордъ.
Лордъ Рютвенъ сталъ читать бумагу написанную отъ имени Маріи, въ которой сказано, что она съ самыхъ юныхъ лѣтъ имѣла въ рукахъ своихъ бразды правленія и носила Корону Шотландіи,-- старалась о щастіи народа; но заботы и труды ею переносимые, ослабили умственныя способности и силы тѣлесныя; она не въ состояніи болѣе нести на себѣ всего бремени дѣлъ Государственныхъ; Провидѣніе даровавъ ей сына, даровало и возможность еще при жизни своей, видѣть на главѣ его Корону, принадлежащую ему по праву рожденія. И потому (было написано):, изъ уваженія къ симъ причинамъ мы рѣшились сложить съ себя званіе Королевы и утвердить оное въ пользу сына нашего, отказываясь добровольно отъ всѣхъ правъ на корону и управленіе Шотландіею, желая чтобы онъ тотчасъ вступилъ на престолъ, какъ бы призываемый на оный не своею волею, но кончиною нашею. А дабы теперешнее отрѣченіе наше было торжественнѣе и никто не могъ бы отзываться незнаніемъ онаго, мы даемъ полное право нашимъ вѣрноподданнымъ: Лордамъ Линдесаю де Биресъ и Виліаму Рютвену, предстать предъ дворянствомъ, духовенствомъ и купечествомъ Шотландскими, и назначить имъ собраніе въ Стирлингѣ, гдѣ отказаться публично и торжественно отъ имени нашего отъ всѣхъ правъ на Корону и правленіе Шотландіею.,
Что все сіе значитъ, Милорды? вскричала Королева по окончаніи чтенія, показывая видъ величайшаго изумленія; должна ли вѣрить тому, что слышала? Я столь долгое время внимала возмутительнымъ рѣчамъ, что не почту удивительнымъ, если слухъ мой передастъ мнѣ не настоящій смыслъ словъ вашихъ. Скажите что я обманываюсь, скажите сіе для чести вашей и для чести Шотландскаго дворянства, увѣрьте меня, что мои вѣрноподданные Лорды Линдесай де Биресъ и Вилліамъ Рютвенъ, два Барона, столь знаменитые своею храбростію, сколь и извѣстные своимъ происхожденіемъ не для того прибыли къ Государынѣ своей, дабы оскорблять ее подобнымъ предложеніемъ. Скажите мнѣ, изъ уваженія къ чести и справедливости, что я обманываюсь.
Нѣтъ, Государыня, отвѣчалъ важно Рютвенъ, вы не обманываетесь. Вы предпочли пагубныя наставленія льстецовъ, Измѣнниковъ и набожныхъ любимцевъ, добрымъ совѣтамъ друзей и подданныхъ. Можетъ ли женщина, не умѣющая управлять сама собою, имѣть въ рукахъ своихъ жребій милліоновъ людей? А потому прошу васъ уступить послѣднимъ увѣнчаніямъ народа, и такимъ образомъ избавить и себя и насъ отъ дальнѣйшаго разсужденія о столь тягостномъ предметѣ.
Такъ въ этомъ, Милорды, заключается, все требованіе моихъ вѣрноподданныхъ? спросила Марія съ язвительною усмѣшкою; но могутъ ли они довольствоваться столь легкимъ требованіемъ: -- уступить Корону, по праву рожденія мнѣ принадлежащую, годовому ребенку, покинуть скипетръ, и признать себя низложенною? Нѣтъ, Милорды, нѣтъ это для нихъ слишкомъ мало. Въ другой бумагѣ безъ сомнѣнія содержится важнѣйшая прозьба, можетъ быть -- тягостное испытаніе желанію моему: исполнять всегда волю моего благороднаго дворянства.
Сія другая бумага, сказалъ Рютвенъ развертывая ее и продолжая тѣмъ же важнымъ, неумолимымъ голосомъ, заключаетъ въ себѣ актъ, по которому ваше Величество, назначаете своего ближайшаго родственника и подданнаго болѣе другихъ достойнаго довѣренности, Іакова Графа Муррая, Регентомъ Государства на время малолѣтства Короля. Графъ, по приказанію тайнаго совѣта, уже приступаетъ къ исполненію должности своей.
Невольный вздохъ вырвался изъ груди Королевы, и она воскликнула: изъ его ли колчана взята стрѣла сія? Пущена ли она рукою моего брата? увы! возвращеніе его изъ франціи казалось мнѣ единственною, или покрайней мѣрѣ сладостнѣйшею надеждою къ освобожденію; однако узнавъ что бразды правленія въ его рукахъ, я сомнѣвалась чтобы онъ устыдился держать ихъ отъ моего имени.
Я долженъ, Государыня, сказалъ Лордъ Рютвенъ, просить васъ дать мнѣ отвѣтъ на предложеніе совѣта.
На предложеніе совѣта! воскликнула съ живостію Королева; скажите лучше на предложеніе хищниковъ, грабителей, горящихъ нетерпѣніемъ раздѣлить плоды злодѣйствъ своихъ; на предложеніе- произносимое измѣнникомъ, котораго голова давно бы долженствовала безъ всякаго состраданія быть воткнута на вратахъ Единбурга.-- Маріи Стуартъ нечего на оное отвѣчать.
Хотя вамъ, Государыня, сказалъ Рютвенъ, присутствіе мое и непріятно, однако я надѣюсь что оно не увеличитъ упрямства вашего. Вы не должны забывать того, что смерть любимца вашего Ридзіо сопряжена для дому Рютвеновъ съ потерею ихъ вождя и властелина. Отецъ мой, снѣдаемый горестію, умеръ въ изгнаніи.
Королева не отвѣчала ни слова; она закрыла лице обѣими руками, облокотилась на столъ, склонила голову и плакала столь горько что видны были текущія слезы сквозь пальцы, не взирая на все ея стараніе удержать или покрайней мѣрѣ скрыть оныя.
Нѣтъ, Милорды, сказалъ Сиръ Робертъ Мельвиль, это слишкомъ жестоко.
Сиръ Робертъ, отвѣчалъ Рютвенъ, намъ извѣстно за чѣмъ мы сюда присланы, я только не знаю для чего васъ къ намъ присоединили.
По чести, перервалъ Лордъ Линдесай, и мнѣ сіе не болѣе извѣстно; кажется, что добрый нашъ рыцарь походитъ на сахаръ употребляемый въ цѣлительномъ, но непріятномъ питіѣ, дабы избалованное дитя скорѣе приняло его; не понимаю къ чему такъ много церемоній когда можно заставить проглотить пилюлю, не золотивъ ее.
Можетъ быть, Милорды, вы лучше меня знаете ваши тайныя предписанія, сказалъ Мельвиль, но я буду повиноваться своимъ собственнымъ, и постараюсь въ тоже время быть посредникомъ между Ея Величествомъ и вами.
Успокойтесь, Сиръ Робертъ Мельвиль, прервала Королева, дрожа еще отъ внутренняго волненія. Подай мнѣ мой платокъ Флемингъ. Я стыжусь что позволила симъ измѣнникамъ такъ разтрогать себя. Скажите мнѣ, Милорды, прибавила она отирая слезы, скажите по какому праву подданные осмѣливаются давать повѣленія законной Государынѣ своей, нарушать сдѣланные ей обѣты и лишать короны которую само Провидѣніе ей назначило".
Я буду искренно вамъ отвѣчать Государыня, сказалъ Рютвенъ. Правленіе ваше, начиная отъ пагубной Пинки-Клехенской битвы когда вы еще находились въ колыбели, до сихъ поръ, составляло цѣпь безпрерывныхъ несчастій, междоусобій и войнъ съ чужеземными народами,-- войнъ, которымъ подобныхъ нѣтъ въ цѣлой исторіи Государства нашего, французы и Англичане, какъ бы съ общаго согласія, сдѣлали Шотландію театромъ кровавыхъ браней своихъ и вздумали рѣшать на немъ прежніе свои споры, у насъ братъ вооружался на брата; каждый годъ ознаменованъ былъ возмущеніемъ, убійствомъ, изгнаніемъ части дворянства и притѣсненіями народа. Мы не въ состояніи болѣе переносить сего; а потому и просимъ васъ уступишь другому правленіе Шотландіи, дабы сохранить еще, если возможно, плачевные остатки разтерзаннаго Государства.
Милордъ, отвѣчала Марія, мнѣ кажется что вы меня же обременяете тяжкою отвѣтственностію золъ, которыя съ большею справедливостію могу приписать вашему буйному, дикому и неукротимому характеру; чрезмѣрному насилію, съ какимъ вы, Магнаты Шотландскіе, всегда готовы раздирать другъ друга, способные на всѣ жестокости для удовлетворенія негодованія своего, мстя за самыя легкія обиды, презирая мудрые совѣты руководствовавшіе вашихъ предковъ, возставая безпрестанно противъ законной власти, поступая какъ бы люди не признающіе верховной власти или, и того лучше, почитающіе себя Царями въ своихъ владѣніяхъ; теперь же всю вину своихъ бѣдствій обращаете на меня, на меня, жизнь которой отравляема была всегдашнею печалію, сонъ каждую ночь прерываемъ, сердце безпрестанно терзаемо новымъ и новымъ злополучіемъ! Не должна ли была я сама, предводительствуя нѣсколькими вѣрными служителями, переходить болота, взбираться на горы, для возставленія тишины и укрощенія возмущеній? Не владѣла ли я сама оружіемъ, конемъ; не забывала ли кротости, свойственной женщинѣ и величія необходимаго Королевѣ, чтобы подавать моимъ солдатамъ примѣръ мужества и терпѣнія?
Мы теряемъ время по пустому, Государыня, воскликнулъ Лордъ Рютвенъ. Я долженъ просить васъ дать рѣшеніе на важное дѣло которое мы вамъ предлагали.
Милордъ! Не ужели сію же минуту; не давъ мнѣ времени подумать! Совѣтъ, какъ вы его называете, въ правѣ ли предлагать подобныя требованія?
Совѣтъ думаетъ, Государыня, что время протекшее отъ той ночи въ которую совершилось убійство Короля Генриха до Карберри-Гильскаго дня, должно было хотя нѣсколько приготовить васъ къ мѣрамъ вамъ теперь предлагаемымъ, и которыя послужатъ легчайшимъ и притомъ вѣрнѣйшимъ средствомъ избѣжать затрудненій и опасностей, васъ окружающихъ.
Великій Боже! воскликнула Королева, вы за милость почитаете предлагая мнѣ то, что есть неизгладимое пятно для чести всякаго Государя, пятно постыднѣйшее даже самой смерти. Вы отнимаете у меня Корону, верховную власть; скажите же что въ замѣнъ ихъ принести желаете?
Прощеніе, отвѣчалъ твердымъ голосомъ Рютвенъ; время и способы провести остатокъ жизни въ покаяніи и уединеніи, примириться съ небомъ и открыть глаза на познаніе истинъ Евангельскихъ, вами отринутыхъ.
Королева поблѣднѣла, внимая такимъ угрозамъ и пораженная твердымъ голосомъ произнесшаго ихъ. А что будетъ Милордъ, если я не соглашусь на столь рѣшительное требованіе?
Она спросила сіе съ видомъ, обнаруживавшимъ застѣнчивый и боязливый характеръ женщины, борющійся еще съ чувствомъ оскорбленнаго величія Королевы. Послѣдовало молчаніе. Казалось никто не заботился дать ей рѣшительнаго отвѣта. Наконецъ Рютвенъ сказалъ: вопросъ сей мнѣ кажется лишнимъ. Вашему Величеству довольно извѣстны законы и отечественная наша исторія, и потому я стыжусь отвѣчать вамъ.
А на чемъ основываете вы, Милордъ, таковое презрѣніе къ женщинѣ которая стоитъ теперь предъ вами? Пагубныя и нечестивыя заблужденія которыми старались, такъ сказать, отравить умы всѣхъ и которыхъ вся цѣль была -- содѣлать меня преступницею, не могутъ еще служить мнѣ обвиненіемъ.
Постыдный бракъ вдовы убіеннаго, съ главою убійцъ, не есть ли лучшее тому доказательство? Сердца ихъ соединены были гораздо ранѣе супружества и вѣрно они были сообщниками злодѣянія, предшествовавшаго браку сему только нѣсколькими недѣлями!
Милордъ, Милордъ, воскликнула съ живостію Королева, вспомните что согласіемъ другихъ совершился пагубный союзъ сей, сей бракъ самаго несчастнѣйшаго царствованія. Не ужели вы никогда не слыхали, Милорды, объ условіи подписанномъ всѣми вельможами, условіи повелѣвающемъ несчастной Маріи вступишь въ союзъ сей, совершенный подъ самыми пагубными предзнаменованіями? Пусть разсмотрятъ со вниманіемъ бумагу сію; вѣрно найдутъ тамъ имена Мортона, Линдесая, даже Рютвена, между именами коварныхъ придворныхъ доведшихъ меня до сего гнуснаго поступка. Храбрый и вѣрный Лордъ Геррисъ не знавшій никогда ни стыда, ни безчестія, напрасно преклонялъ ты предо мною колѣна, желая показать тучу мнѣ грозившую; однако ты первый, когда я находилась въ опасности, воспріялъ оружіе для защиты моей! Вѣрный Рыцарь, истинный вельможа, какъ сравнить тебя съ сими вѣроломными совѣтниками которые угрожаютъ моему существованію, повергнувъ меня въ бездну ими же изготовленную!
Государыня, сказалъ Рютвенъ, мы знаемъ что вы слишкомъ обладаете даромъ краснорѣчія, и можетъ быть вотъ причина по которой совѣтъ отправилъ къ вамъ двухъ людей, умѣющихъ только владѣть оружіемъ, но совершенно незнакомыхъ съ прелестями словъ и выраженій, И чуждыхъ хитростей придворныхъ. Мы желаемъ только знать согласны ли вы, будучи обезпечены въ отношеніи къ жизни и чести своей, сложить съ себя Шотландскую корону?
Что же мнѣ послужитъ залогомъ въ исполненіи обѣщаній вашихъ, если я соглашусь замѣнить корону,-- свободою проливать слезы въ уединеніи?
Наша честь и нате слово, Государыня.
Залогъ сей мнѣ кажется невѣрнымъ, Милордъ. Прибавьте еще какую нибудь бездѣлку, дабы склонить вѣсы на свою сторону.
Поѣдемъ, Рютвенъ, поѣдемъ, сказалъ Линдесай; она умѣетъ внимать только совѣтамъ и наставленіямъ однихъ льетецовъ. Пускай упорствуетъ и познаетъ слѣдствія безразсудства своего!
Остановитесь, Милорды, сказалъ Сиръ Робертъ Мельвиль, или по крайней мѣрѣ позвольте мнѣ поговорить наединѣ съ Ея Величествомъ. Мое присутствіе можетъ быть здѣсь полезно только въ качествѣ посредника, умоляю васъ не прерывать свиданія и прежде не оставлять замка, пока я васъ не извѣщу объ окончательномъ намѣреніи ея Величества.
Подождемъ съ полчаса, сказалъ Лигндесай; но мы нестерпимо обижены, наша честь и наше слово презрѣны.-- Если въ полчаса она не согласится на требованіе народа своего,-- участь ея рѣшена.
Сказавъ сіе, оба Вельможи безъ дальнѣйшихъ учтивостей оставили комнату, прошли переднюю, и сошли съ лѣстницы. Жоржъ Дугласъ послѣдовалъ за ними, взглянувъ на Мельвиля съ удивленіемъ и состраданіемъ.
Съ уходомъ ихъ, страхъ, горесть и душевное волненіе овладѣли Королевою; она бросилась въ кресла, ломала руки и была въ отчаяніи. Женщины, проливая источники слезъ, умоляли ее успокоиться; и Сиръ Робертъ Мельвиль, стоя предъ нею на колѣнахъ, повторялъ туже прозьбу.-- Наконецъ, пришедъ не много въ себя она сказала Мельвилю: не преклоняйте колѣна, Мельвиль, не воздавайте мнѣ пустаго уваженія, когда ваше сердце чуждо меня. За чѣмъ оставаться вамъ съ низложенною, осужденною Королевою; съ женщиною, которой можетъ быть осталось только нѣсколько часовъ жить на свѣтѣ? Вы пользовались подобно другимъ моими милостями, за чѣмъ же не хотите подражать имъ -- показывая всю тщету благодарности и уваженія!
Клянусь небомъ, Государыня, сказалъ Сиръ Робертъ, сердце мое теперь столь же вѣрно и предано вамъ, какъ и въ дни вашего могущества.
Вѣрно! предано! воскликнула Королева голосомъ упрека; что значитъ сія вѣрность, что значитъ сія преданность, когда онѣ стоятъ на ряду съ замыслами смертельныхъ враговъ моихъ? Притомъ же рука ваша никогда искусно не управляла мечемъ, а потому могу ли положиться на васъ въ случаѣ нужды? о Сейтонъ! гдѣ твой благородный отецъ? Гдѣ мудрый, вѣрный, храбрый Лордъ Сейтонъ?
Роландъ не могъ болѣе сопротивляться желанію предложить услуги свои столь прекрасной и вмѣстѣ столь злополучной Королевѣ. Государыня, вскричалъ онъ, если оружіе можетъ что нибудь сдѣлать для сохраненія при васъ мудраго совѣтника сего, или для защиты законныхъ правъ вашихъ, вотъ мечь -- онъ въ вашемъ распоряженіи, и вотъ рука способная управлять имъ! Сказавъ сіе, онъ положилъ руку на ефесъ сабли данной ему въ гостинницѣ Св. Михаила.
Что вижу я; воскликнула Катерина? не обманываюсь ли? такъ, это сабля моего отца. Она бросилась къ молодому пажу, схватила его за полу платья и спрашивала съ живостію: какъ досталось ему сіе оружіе?
Кажется теперь не время шутить, отвѣчалъ Роландъ съ удивленіемъ. Миссъ Сейтонъ должна знать лучше нежели кто нибудь, когда и какимъ образомъ я получилъ сіе оружіе.
Я васъ не понимаю, отвѣчала Катерина; но обнажите саблю.
Согласенъ, если то мнѣ прикажетъ Ея "Величество, прибавилъ пажъ взглянувъ на Марію Стуартъ.
Что ты дѣлаешь, Сейтонъ? сказала Королева: не уже ли ты хочешь принудить сего юношу вступить въ бой съ двумя храбрѣйшими воинами изъ всей Шотландіи?
Защищая права Вашего Величества я никого нестрашусь, вскричалъ Роландъ. Сказавъ сіе онъ обнажилъ саблю, и кусокъ пергамента обвивавшаго лезвіе, упалъ на полъ.
Катерина тотчасъ подняла его. Вотъ письмо отъ отца моего, вскричала она; оно касается до Вашего Величества. Я знала что оно такимъ образомъ должно быть вамъ доставлено, но ожидала другаго посланнаго.
Клянусь, сказалъ Роландъ, если вамъ не было извѣстно что я назначенъ исполнителемъ сего тайнаго посольства, то мнѣ еще менѣе.
Королева между тѣмъ читала бумагу и казалось погружена была въ глубокія размышленія. Сиръ Робертъ, сказала она, письмо сіе совѣтуетъ мнѣ уступить необходимости, и подписать обязательства подносимыя сими дерзкими людьми, какъ женщинѣ которая покоряется изъ страха, внушаемаго возмутителями и убійцами. Вы благоразумный человѣкъ Мельвиль, Сейшонъ столь же разсудителенъ, сколь и мужественъ; ни вы, ни онъ не захотите мнѣ подать дурнаго совѣта въ такомъ важномъ дѣлѣ.
Государыня, сказалъ Мельвиль, если тѣлесныя силы мои не могутъ сравняться съ лордами Геррисомъ и Сейтономъ, покрайней мѣрѣ не уступлю ни одному изъ нихъ въ ревности къ службѣ Вашего Величества. Я не умѣю съ равнымъ имъ искуствомъ владѣть оружіемъ; но охотнѣе умру за васъ.
Очень вѣрю, старый и вѣрный другъ мой, сказала Королева. Мельвиль, несправедливое мнѣніе о васъ имѣла я на одну только минуту. Прочтите что пишетъ Лордъ Сейтонъ и скажите какъ вы объ этомъ думаете.
Мельвиль, пробѣжавъ письмо, отвѣчалъ: одни только измѣнники могутъ вамъ подать совѣтъ противный совѣту Лорда Сейтона. Геррисъ, Гунтли, Трогмортонъ посланникъ Англинской, однимъ словомъ всѣ ваши друзья согласны съ его мнѣніемъ, что ваша подпись, доколѣ вы будете заключены въ сихъ стѣнахъ, не можетъ имѣть ни силы, ни дѣйствія, ибо вы не иначе поступаете какъ изъ принужденія и опасаясь еще худшихъ послѣдствій отъ отказа произойти могущихъ. И такъ можете подписать бумаги вамъ подносимыя, и будьте увѣрены что симъ средствомъ ни чѣмъ себя не обязываете, ибо здѣсь не достаетъ доброй воли, безъ которой всякая подпись должна почесться не дѣйствительною.
Тоже самое пишетъ и Лордъ Сейтонъ; но мнѣ кажется, что позволяя такимъ образомъ нарушать права дарованныя рожденіемъ, женщина, наслѣдница столькихъ Монарховъ не явитъ мужества достойнаго предковъ ея, и что сія слабость будетъ пятномъ неизгладимымъ въ исторіи жизни Маріи Стуартъ. Къ тому же, Сиръ Робертъ, предатели сіи не смотря на дерзость и угрозы свои, не осмѣлятся поднять руку на Королеву!!!
Они уже такъ много позволяли себѣ# Государыня, подвергались столькимъ опасностямъ во всѣхъ своихъ предпріятіяхъ, что не льзя точно утверждать будутъ ли они въ состояніи удержать себя?
Но, сказала Марія снова побуждаемая страхомъ, благородные Шотландцы не захотятъ покрыть себя безчестіемъ умертвивъ свою Королеву, женщину беззащитную.
Увы! Государыня, глаза наши видѣли зрѣлища несравненно ужаснѣйшія; самыя гнусныя преступленія совершались предъ нами; и развѣ когда нибудь имѣли мы недостатокъ въ благородныхъ Шотландцахъ принимавшихъ участіе въ сихъ кровавыхъ позорищахъ? Линдесай, не взирая на свой грубый характеръ, ближайшій родственникъ Генриху Дарилею; Рютвенъ же извѣстенъ глубокомысленными и опасными планами своими. Наконецъ совѣтъ, не говоря -о словесныхъ доказательствахъ, предполагаетъ имѣть противу васъ письменныя; онъ упоминаетъ о какомъ то ящичкѣ, бумагахъ....
Мельвиль! воскликнула Королева, ежели бы я была столь же увѣрена въ справедливости и безпристрастіи судей моихъ сколько увѣрена въ моей невинности; но....
Подумайте, Государыня, сказалъ Мельвиль, въ извѣстныхъ обстоятельствахъ самая невинность должна подвергаться минутному осужденію. Притомъ вы здѣсь находитесь....
Онъ остановился, бросивъ недовѣрчивый взглядъ на окружающихъ его.
Продолжайте, Мельвиль, продолжайте; изъ всѣхъ служившихъ у меня, никто мнѣ не желалъ зла, и даже молодой пажъ сей, котораго сегодня я въ первый разъ въ жизни увидѣла, можетъ слышать все что вы не скажите; я полагаюсь на него.
Видя въ немъ посланнаго Лорда Сейтона, и не сомнѣваясь въ благоразуміи и вѣрности сихъ благородныхъ дамъ, осмѣлюсь доложить вамъ, Государыня, что кромѣ народнаго суда есть еще средство располагать днями низложеннаго Монарха. Махіавель сказалъ что Государю одинъ только шагъ отъ темницы до гроба.
Ахъ! если бы смерть была скоропреходяща и легка; если бы она не была соединена съ тѣлесными болѣзнями и заключалась бы въ измѣненіи одной души, то -- во всей Шотландіи не нашлось бы женщины готовой, охотнѣе меня пожертвовать собою. Но увы! Мельвиль, помышляя о смерти, тысяча проступковъ, казавшихся намъ земными червями, возстанутъ противу насъ ужасными змѣями. Обвиненіе мое въ смерти Дарилея несправедливо; но, праведный Боже! я могла подать подозрѣніе!.... Я соединилась съ Бошвелемъ!
Не о томъ теперь надобно помышлять вамъ, Государыня: думайте о средствахъ спасти себя и своего сына, уступите ихъ требованіямъ, сколь бы они не были безразсудны, и надѣйтесь что скоро наступитъ щастливое для васъ время.
Государыня, сказалъ Роландъ, прикажите только, я немедленно отправлюсь къ Англинскому, Французскому и Испанскому дворамъ; объявлю имъ, что одинъ только страхъ и насиліе могли принудить васъ подписать сіи недостойныя обязательства; сражусь со всякимъ кто осмѣлится утверждать противное.
Королева, обратясь съ улыбкою вознаграждающею всѣ несчастія и заставляющею пренебрегать всѣми опасностями, не говоря ни слова подала ему руку! Роландъ преклонивъ колѣно почтительно поцѣловалъ ее; Мельвиль продолжалъ:
Время дорого, Государыня; попутный вѣтеръ скоро унесетъ суда здѣсь приготовленныя. Вы довольно имѣете доказательствъ оскорбленій вамъ причиненныхъ; сіи двѣ женщины, сей храбрый юноша, я "самъ, если мое свидѣтельство будетъ необходимо, готовы подтвердить сіе! Но кромѣ меня, вы имѣете довольно средствъ и свидѣтелей, которые докажутъ что вы согласились на требованіе совѣта, побуждаемые къ тому силою и принужденіемъ. Суда готовы отплыть. Позвольте вашему старому служителю снова призвать сюда....
Мельвиль, сказала Королева прервавъ его, вы старый придворный и притомъ вамъ многое извѣстно. Можете ли мнѣ представить Государя, который бы призвавъ къ себѣ своихъ подданныхъ -- возмутителей предложившихъ ему тоже что предложили мнѣ сіи посланные совѣта, не привелъ ихъ къ повиновенію. Нѣтъ! я никогда не рѣшусь снова призвать ихъ,-- даже хотя бы это соединено было съ потерею моей жизни и Короны.
Но, Государыня, я боюсь чтобы это не послужило непреодолимою преградою нашимъ намѣреніямъ. Если я васъ хорошо понялъ,-- вы не откажитесь выслушать и послѣдовать совѣту благоразумія... Но снова призывать ихъ не нужно; я слышу они идутъ: они хотятъ знать послѣднее рѣшеніе ваше. Государыня! послѣдуйте совѣту благороднаго Сейтона и вы будете еще нѣкогда главою тѣхъ, которые сегодня торжествуютъ надъ вашимъ несчастіемъ. Тише! Они входятъ въ переднюю.
Жоржъ Дугласъ отворилъ дверь гостиной и ввелъ двухъ Шотландскихъ Вельможъ.
Мы пришли, Государыня, сказалъ Рютвенъ, за отвѣтомъ на предложенія совѣта.
За отвѣтомъ который рѣшитъ судьбу вашу, прибавилъ Лордъ Линдесай; ибо знайте что отказъ ускоритъ вашу погибель и лишитъ послѣдняго средства теперь остающагося къ примиренію съ Богомъ и къ продолженію вашего существованія въ мірѣ семъ.
Милорды, отвѣчала Королева кротко и величественно, должно покоряться нещастіямъ которыхъ избѣжать не льзя. Если бы я была на другой сторонѣ озера съ десятью вѣрными Рыцарями, то подписала бы приговоръ моего вѣчнаго осужденія столь же легко какъ и отрѣченіе отъ короны. Но здѣсь, въ замкѣ Локлевена, окруженная водою со всѣхъ сторонъ, и видя васъ, Милорды, передъ собою, я лишена всякой свободы въ выборѣ; а потому и подпишу обязательства мнѣ вами привезенныя. Дайте мнѣ перо Мельвиль, и будьте свидѣтелемъ того что дѣлаю, и причинъ заставляющихъ меня такъ поступать.
Я надѣюсь, сказалъ Лордъ Рюптвенъ, Ваше Величество не можете сказать что мы принудили васъ строгими мѣрами къ совершенію того, что должно быть свободнымъ и произвольнымъ для васъ дѣломъ.
Королева взяла перо, положила передъ собою оба обязательства и наклонилась чтобы приложить руку, когда Рютвенъ сдѣлалъ ей подобный вопросъ, услышавъ сіе, она встала, бросила перо и взглянувъ на него, сказала: если полагаютъ, что я отказываюсь отъ моихъ правъ на престолъ по собственному побужденію, а не доведенная до того силою и изъ опасенія еще большихъ несчастій угрожающихъ мнѣ и моимъ подданнымъ, то не подтверждаю сей лжи своею подписью; не хочу сею цѣною получить короны Англіи, Франціи и Шотландіи, которыя и безъ того но всѣмъ правамъ мнѣ принадлежатъ.
Страшитесь, Государыня, воскликнулъ Лордъ Линдесай склонившись на столъ и схвативъ руку ее своею рукою покрытою желѣзною перчаткою, сжалъ ее исполненный ярости, сильнѣе можетъ быть нежели хотѣлъ; страшитесь, сказалъ онъ ей въ тоже время, бороться съ тѣми кто сильнѣе васъ; они властелины вашей судьбы.
Онъ продолжалъ жать руку, бросая на Королеву суровые и грозные взгляды. Мельвиль и даже Рютвенъ вознегодовали на него и укоряли въ жестокости; Дугласъ же, который оставался у двери и былъ по видимому въ бездѣйствіи, подбѣжалъ къ нему, какъ бы желая тому воспрепятствовать.-- Грубый Баронъ выпустилъ руку Королевы я скрылъ подъ презрительною улыбкою замѣшательство, въ которое былъ приведенъ своимъ бѣшенствомъ.
Королева, приподнявъ рукавъ своего платья, показала глубокіе знаки, напечатлѣнные на ея рукѣ желѣзными пальцами Линдесая. Милордъ, сказала она ему, какъ Вельможа и какъ Рыцарь, вы могли бы избавить сію слабую руку отъ строгаго доказательства что имѣете силу на своей сторонѣ, и что рѣшились къ ней прибѣгнуть. Но я вамъ благодарна за то; -- вы оправдываете средство, заставившее меня подписать ваши требованія. Поднявъ руку, такъ чтобы всякой могъ ее видѣть, она прибавила: я беру въ свидѣтели всѣхъ находящихся въ комнатѣ сей, что подписываюсь въ слѣдствіе знака сдѣланнаго Лордомъ Линдесаемъ на рукѣ моей.
Линдесай хотѣлъ говорить; Рютвенъ въ томъ ему воспрепятствовалъ, успокойтесь, Милордъ, сказалъ онъ ему; пусть Лади Марія подпишетъ обязательства по своему произволу; если она откажетъ, наше посольство все таки выполнено; если же приложитъ свою подпись и спросятъ о причинѣ заставившей ее на сіе согласиться, то будетъ еще время отвѣчать на подобный вопросъ.
Королева подписывала оба обязательства съ видомъ равнодушія; и когда окончила сіе тягостнѣйшее для нее дѣло, она встала и раскланявшись съ тремя депутатами совѣта, хотѣла войти въ свою спальню. Рютвенъ и Мельвиль ей также поклонились. Во взорахъ сего послѣдняго примѣтно было особенное замѣшательство; ибо онъ хотѣлъ ей показать свою преданность и состраданіе, и въ тоже время боялся чтобы его товарищи не замѣтили участія, принимаемаго имъ въ судьбѣ прежней повѣлительницы своей. Линдесай напротивъ остался неподвижнымъ, даже когда Рютвенъ и Мельвиль хотѣли удалиться. Наконецъ, какъ бы побуждаемый непреодолимымъ чувствомъ, обошелъ столъ отдѣлявшій его отъ Королевы, преклонилъ предъ нею колѣно, взялъ ея руку, поцѣловалъ ее, опустилъ и потомъ вставъ: Государыня, сказалъ онъ, вы благородное созданіе, хотя и употребили во зло драгоцѣннѣйшіе дары Провидѣнія. Я отдаю полное уваженіе вашему уму, но не могуществу, которымъ слишкомъ долго вы пользовались; и преклоняю колѣно не предъ Королевою, но предъ Маріею.
И Королева и Марія соболѣзнуютъ о васъ Линдесай, и обѣ васъ прощаютъ.-- Сражавшись за своего Государя, вы были знаменитымъ воиномъ; теперь же, присоединившись къ возмутителямъ,-- стали хорошимъ орудіемъ въ рукахъ ихъ. Прощайте, Лордъ Рютвенъ, измѣнникъ болѣе снисходительный, за то и болѣе опасный. Прощайте, Мельвиль; дай Богъ, чтобы вы имѣли властелиновъ, искуснѣйшихъ въ политикѣ, нежели Марія и болѣе способныхъ награждать труды ваши. Прощайте, Жоржъ Дугласъ, скажите вашей почтенной бабушкѣ что я сегодня цѣлой день желаю быть одна.
Шотландскіе Вельможи удалились; но едва вышли они въ переднюю, какъ Рютвенъ началъ упрекать Линдесая въ слабости имъ оказанной.
Къ чему, Рютвенъ, послужатъ упреки сіи, отвѣчалъ Линдесай грубымъ голосомъ, къ чему они? я не расположенъ ихъ слушать. Меня сегодня заставили играть роль палача, но и палачу позволено испрашивать прощеніе у жертвы умирающей отъ руки его. Если бы я имѣлъ столь же благовидныя причины быть другомъ сей женщины какія имѣю быть ея врагомъ, то не пощадилъ бы для нее жизни своей.
Ты храбрый, сподвижникъ! сказалъ Рютвенъ, ты, вызываешься быть защитникомъ женщины! Глаза наполненные слезъ и умоляющій взоръ ужели въ состояніи сдѣлать на тебя какое нибудь впечатлѣніе? Много времени прошло съ тѣхъ поръ, какъ подобныя глупости не приходили тебѣ въ голову.
Говоря такимъ образомъ, дошли они до конца лѣстницы. Королева же приказавъ Роланду выдти въ переднюю, вошла въ свою спальню"
Роландъ всталъ у окна передней, дабы посмотрѣть на отъѣздъ трехъ Шотландцевъ. Онъ видѣлъ выстроившуюся свиту ихъ и любовался какъ солнечные лучи ударяли въ позолоченныя шлемы и латы. На площадкѣ, отдѣлявшей озеро отъ замка, усмотрѣлъ онъ Лордовъ Рютвена и Линдесая и Сиръ Роберта Мельвиля, которые спѣшили къ судамъ въ сопутствіи Дади Локлевенъ и ея внука. Они простились; Роландъ видѣлъ какъ суда удалялись отъ берега и едва успѣвалъ слѣдовать за ихъ движеніями. Таково же было занятіе Лади Локлевенъ и Жоржа Дугласа; они, возвращаясь тихими шагами отъ берега озера къ замку, обращали часто взоры свои на суда и остановясь подъ окнами Роланда, дабы видѣть прибытіе ихъ на другой берегъ, имѣли слѣдующій между собою разговоръ, хорошо разслышанный пажемъ!
Не ужели, говорила Лади Локлевенъ, гордость ея смирилась до того, что она согласилась купить спасеніе жизни своей цѣною отреченія отъ престола.
Спасеніе жизни своей! повторилъ Дугласъ: не знаю кто будетъ имѣть довольно смѣлости чтобы посягнуть на оную въ замкѣ отца моего. Еслибъ я могъ подозрѣвать Линдесая въ подобномъ намѣреніи когда онъ просилъ убѣжища для себя и своихъ воиновъ, то ни одинъ изъ нихъ не вошелъ бы въ замокъ Локлевена.
Я не говорю объ убійствѣ, сынъ мой, но о приговорѣ и исполненіи; вотъ чѣмъ ей грозили и предъ чѣмъ она смирилась. Если бы ненавистная кровь Гизовъ не смѣшалась въ жилахъ ея съ благородною кровію Шотландскаго дома, у нее было бы довольно мужества противу стать имъ. Но поступокъ сей весьма обыкновененъ. И такъ, благодаря Бога, нынѣшній вечеръ я избавлена отъ удовольствія видѣться съ ея Величествомъ. Ты же, сынъ мой, вели подать ей ужинъ и исполни всегдашнія свои обязанности.
Обязанности сіи для меня весьма тягостны, и я никогда съ удовольствіемъ ихъ не исполняю.
Ты правъ, сынъ мой, и я полагаюсь на твое благоразуміе потому что оно мнѣ слишкомъ извѣстно. Марія подобна островамъ Океана, окруженнымъ пучинами и подводными камнями. Пріятная зелень ихъ манитъ къ себѣ плавателя, но кораблекрушеніе его ожидаетъ если онъ будетъ имѣть неблагоразуміе къ онымъ приближиться. За тебя, сынъ мои, мнѣ нѣчего бояться, но для поддержанія чести нашей должно непремѣнно, чтобы одинъ изъ насъ присутствовалъ при столѣ ея, дабы подъ кровомъ замка нашего, злоба не ускорила конца ея дней.
Здѣсь вниманіе Роланда было прервано ударомъ по плечу, который напомнилъ ему приключеніе Вудкола предшествовавшаго вечера. Онъ обернулся, надѣясь увидѣть пажа гостинницы Св. Михаила и узналъ Катерину Сейтонъ. Одежда ея была со всѣмъ не та которую носила она въ монастырѣ Св. Екатерины, и приличествовала дочери знаменитаго Вельможи находившейся при какой нибудь Королевѣ.
Мнѣ кажется, прекрасный пажъ, сказала она, что подслушивать у дверей свойственно всѣмъ вашимъ братьямъ.
Иные изъ товарищей моихъ, продолжалъ Роландъ тѣмъ же тономъ, проникли далѣе въ таинства искуства нашего; умѣть противурѣчить всякому, и не кстати иногда дѣйствовать хлыстомъ, также ихъ дѣло.
Вы конечно говорите о послѣднемъ свиданіи нашемъ, гдѣ вы были наказаны хлыстомъ, а иначе признаться я васъ не понимаю. Теперь однако не время требовать на это изъясненія, несутъ ужинать; г. пажъ, исполняйте свое дѣло.
Сказавъ сіе, она его оставила. Вошли четыре лакея съ разными кушаньями; передъ ними шелъ старый управитель, а позади ихъ Жоржъ Дугласъ, въ отсутствіи отца своего, какъ уже извѣстно читателю, исправлявшій должность главнаго кастеляна замка. Онъ вошелъ съ сложенными руками на груди и съ взоромъ устремленнымъ въ землю. Роландъ поставилъ столъ въ гостиной; служители накрыли его, разставили кушанья, и все было совершенно готово. Въ сіе время дверь спальни отворилась, Дугласъ съ живостію обратилъ туда глаза свои, но увидя что вошла одна только Лади Флемингъ, тотчасъ опять ихъ опустилъ.
Ея Величеству не угодно кушать сего дня....
Можемъ ли мы надѣяться что она перемѣнитъ свое намѣреніе, сказалъ Дугласъ; въ ожиданіи сего, позвольте мнѣ исполнять свою должность.
- Служитель подалъ ему на серебряной тарелкѣ. хлѣбъ съ солью, а старый управитель, по обычаю тогдашнихъ Княжескихъ столовъ, подносилъ по куску съ каждаго приготовленнаго блюда, дабы увѣрить что поставленное кушанье можно безопасно употреблять.
И такъ Королева сегодня не выйдетъ? спросилъ Дугласъ.
Нѣтъ, не выйдетъ, отвѣчала Лади Флемингъ.
Слѣдовательно присудетвіе наше здѣсь не нужно, прервалъ Дугласъ; мы уйдемъ.
Сказавъ сіе, онъ удалился столь же мѣдленно и съ тѣмъ же видомъ задумчивости, съ какимъ вошелъ въ комнату. Лишь только онъ вышелъ, послѣдуемый служителями замка, Катерина Сейтонъ присоединилась къ своей подругѣ; обѣ сѣли за столъ и Роландъ приготовился имъ служить. Катерина сказала что-то на ухо Лади Флемингъ, когда она спросила у нее въ полголоса, взглянувъ на пажа: -- Благороднаго ли онъ происхожденія и хорошее ли получилъ воспитаніе?
Отвѣтъ вѣроятно былъ удовлетворителенъ, ибо взглянувъ на Роланда она ему сказала: сядьте молодой человѣкъ и раздѣлите съ нами ужинъ.
Позвольте мнѣ исполнять долгъ мой вамъ прислуживая, отвѣчалъ Роландъ, который хотѣлъ показать что уваженіе предписываемое правилами Рыцарства прекрасному полу, въ особенности знатнаго рожденія, было ему извѣстно.
Н-вамъ напередъ говорю, прекрасный пажъ, сказала Катерина, что вамъ не позволятъ долго просидѣть за столомъ; а потому совѣтую не терять времени, или увѣряю, вы будете въ томъ раскаиваться!
Вы говорите слишкомъ вольно, Миссъ Сейтонъ, сказала Лади Флемингъ. Скромность молодаго человѣка должна научить васъ какъ поступать съ людьми которыхъ мы видимъ въ первой разъ.
Катерина ничего не отвѣчала, но потупила глаза, бросивъ прежде проницательный взглядъ на молодаго пажа, которому Лади Флемингъ сказала съ важнымъ видомъ:
Извините ей ея вѣтренность, молодой человѣкъ; свѣтъ ей мало извѣстенъ; она только и видѣла его сквозь рѣшетки монастырскія. Однакожъ сядьте съ нами, я думаю вы проголодались послѣ вашего путешествія.
Роландъ Гремесъ не заставилъ болѣе просить себя; онъ еще ничего не ѣлъ съ самаго утра, ибо Линдесай и его подчиненные, по видимому, не знали нуждъ человѣческихъ. Не взирая однако на свой голодъ, природная учтивость и желаніе показать что ему извѣстно уваженіе должное прекрасному полу, заставили его въ продолженіи всего стола оказывать различныя услуги, которыя обѣ дамы имѣли право требовать отъ всякаго хорошо воспитаннаго молодаго человѣка. Онъ предупреждалъ малѣйшія ихъ желанія, вставалъ изъ за стола, перемѣнялъ тарелки, наливалъ имъ вино, однимъ словомъ прислуживалъ усердно, проворно и вмѣстѣ почтительно.
Когда столъ былъ конченъ, онъ налилъ воды въ серебряной тазъ и взявъ салфетку предсталъ предъ Лади Флемингъ съ столь же сурьезнымъ видомъ, какъ бы стоялъ передъ самою Королевою Шотландскою. Точно такъ же подошелъ онъ къ Катеринѣ Сейтонъ, которая желая его разсмѣшить, брызнула ему водою въ лице. Роландъ сохранилъ важный свой видъ и даже не усмѣхнулся; Катерина, получивъ выговоръ отъ строгой своей подруги, ничего не отвѣчала, но ворчала про себя, подобно избалованному дитяти которое хочетъ отмстить другимъ за обиду ему нанесенную. Не смотря на сіе Лади Флемингъ была весьма довольна внимательнымъ и почтительнымъ поведеніемъ молодаго пажа; взглянувъ на него съ ласкою, сказала она Катеринѣ: вы правду сказали, что нашъ товарищъ неволи, благороднаго происхожденія и хорошо воспитанъ. Я не хочу возбудить въ немъ тщеславія своими похвалами, но его услуги освободятъ насъ отъ услугъ Жоржа Дугласа,-- коими пользуемся мы только въ присутствіи Королевы!
Этаго бы я не хотѣла, отвѣчала Катерина. Жоржъ Дугласъ -- одинъ изъ прекраснѣйшихъ молодыхъ людей во всей Шотландіи, и я даже нахожу удовольствіе видѣть его и въ замкѣ Локлёвена, который придалъ ему этотъ томный и безпокойный видъ! Во время пребыванія его въ Голирудѣ, кто бы сказалъ что пылкій и остроумный Жоржъ Дугласъ захочетъ играть роль тюремнаго стража въ Локлевенѣ, имѣя плѣнницами своими двухъ или трехъ ненастныхъ женщинъ? странное занятіе для Рыцаря кроваваго сердца. За чѣмъ не ввѣритъ онъ попеченіе объ нихъ своему отцу, или кому нибудь изъ своихъ братьевъ?
Можетъ быть, говорила Лади Флемингъ, подобно намъ онъ лишенъ свободы въ выборѣ. Но мнѣ кажется, Катерина, что вы умѣли съ пользою провести время при дворѣ; вы такъ хорошо помните кто былъ Жоржъ Дугласъ.
Въ этомъ обвиняйте глаза мои. Но я увѣрена что не могла сдѣлать изъ нихъ лучшаго употребленія и, надобно признаться, имъ довольно было дѣла. Въ монастырѣ они оставались праздными, здѣсь же имъ нѣтъ другаго занятія какъ глядѣть на сіи безконечные обои.
Вотъ какъ вы заговорили, проведши съ нами только еще нѣсколько часовъ I Я. въ васъ не узнаю дѣвушки, единственное желаніе которой было жить и умереть въ темницѣ, лишь бы ей позволено было остаться съ нещастною Королевою.
Если уже вы сурьёзно упрекаете меня, то я перестану шутить. И не уступлю въ привязанности своей къ Маріи, женщинѣ у которой всегдашнія проповѣди на языкѣ, но на сердцѣ совсѣмъ другое. Вамъ это должно быть извѣстно, Лади Флемингъ, и вы меня заставляете краснѣть думая противное.
Она объявитъ вызовъ на поединокъ подругѣ своей, подумалъ Роландъ Гремесъ, или можетъ быть броситъ ей перчатку, и если Лади Флемингъ будетъ имѣть довольно мужества чтобы поднять ее, то у нихъ произойдетъ открытый бой.
Но отвѣтъ Лади флемингъ былъ со всемъ въ другомъ родѣ.
Вы прекрасная дѣвица, милая Катерина, сказала она ей съ улыбкою, и имѣете доброе сердце, но жаль мнѣ нещастнаго, котораго вы захотите ощастливить своею веселостію и замучить своими проказами. Вы двадцать мужей сведете съ ума.
О! прервала Катерина, снова предавшись своей обыкновенной веселости; надобно чтобы доставившій мнѣ подобный случай, былъ самъ помѣшанъ. Но я рада, что вы на меня не сердитесь. И бросясь потомъ въ объятія подруги своей, прибавила, цѣлуя ее нѣжно: вамъ извѣстно, милая флемингъ, чего мнѣ стоило бороться съ гордостію отца моего и непреклоннымъ характеромъ моей матери. Благодаря Бога, они и меня надѣлили сими качествами, я осталась не много своевольною и капризною; но дайте мнѣ, пробыть въ семъ замкѣ только 8 дней, и вы познаете всю скромность и важность Катерины.
Не взирая на свою привязанность къ этикету и обрядамъ, Лади Флемингъ была тронута симъ дружественнымъ признаніемъ. Она въ свою очередь съ нѣжностію обняла подругу свою и отвѣчая только на послѣднія ея слова, сказала: не дай Богъ, милая Катерина, чтобы вы лишились вашей живости и веселости, содержите ихъ только въ извѣстныхъ границахъ, и вы будете щастливы.-- Но тише! Я слышу, Ея Величество берется за свой серебряной свистокъ. Сказавъ сіе она вырвалась изъ объятій Катерины, и приближившись къ дверямъ спальни Королевы, услышала раздавшійся звукъ серебрянаго свистка, который до изобрѣтенія колокольчиковъ, служилъ знатнымъ дамамъ обыкновеннымъ средствомъ призывать служителей своихъ. Но прежде нежели Флемингъ вышла изъ комнаты, она оборотясь къ двумъ молодымъ людямъ, оставшимся въ гостиной сказала имъ тихимъ голосомъ: я надѣюсь, что никто изъ насъ, въ какомъ бы то ни было обстоятельствѣ, не позабудетъ, что мы трое составляемъ весь дворъ Королевы и что въ нещастіи ее удручающемъ всякая веселость, всякія забавы, послужатъ торжествомъ для враговъ ея, вмѣняющихъ и безъ того въ преступленіе веселой нравъ и невинное легкомысліе, украшавшіе прежній дворъ Маріи.
Она вышла изъ комнаты и Катерина Сейтонъ была такъ поражена сими послѣдними словами, что снова упала на стулъ и склонила лице на руку свою. Роландъ смотрѣлъ на нее съ нѣкоторымъ непонятнымъ для себя чувствомъ. Наконецъ она приподняла голову и взоры ея встрѣтясь со взорами пажа, мало по малу начали проясниваться. Оба они около двухъ минутъ пробыли въ глубокомъ молчаніи, Катерина первая прервала его.
Прошу объяснить мнѣ, прекрасный пажъ, сказала она ему стараясь казаться серьезною, къ чему сіи таинственные взгляды, которыми угодно вамъ почтить меня; всякой сказалъ бы глядя на васъ, что между нами есть какія нибудь тайныя отношенія, искренняя довѣренность, хотя мы, клянусь небомъ, не болѣе двухъ разъ видѣлись.
Какіе же сіи два счастливые случая? сказалъ Роландъ, смѣю ли спросить васъ?
Во первыхъ я васъ видѣла въ монастырѣ Св. Екатерины, а во вторыхъ во время набѣга, который вамъ заблагоразсудилось сдѣлать на домъ почтеннаго отца моего, гдѣ вы къ крайнему моему и вашему удивленію, получили залогъ дружбы и милости, вмѣсто другой награды, которой вы вполнѣ были достойны. Мнѣ очень досадно, прибавила она насмѣшливо, что вамъ должно напоминать о такомъ важномъ предметѣ, и очень больно, что моя память лучше вашей,
А мнѣ такъ кажется напротивъ что ваша никуда не годится, ибо вы забыли наше третье свиданіе въ гостинницѣ Св. Михаила, когда вамъ вздумалось ударить хлыстомъ по лицу моего товарища; вѣроятно вы имѣли на то причины.
Не съ ума ли вы сошли, сказала Катерина смотря на него пристально и съ видомъ величайшаго изумленія, я изъ всего этаго ни слова не понимаю.
Въ самомъ дѣлѣ? отвѣчалъ Роландъ; если бы я былъ даже искуснымъ чародѣемъ, то и тогда не умѣлъ бы истолковать вашихъ поступковъ со много. Не я ли видѣлъ васъ вчера въ гостинницѣ Св. Михаила въ Единбургѣ? Не мнѣ ли вручили вы сію саблю приказывая не иначе обнажать ее какъ по повелѣнію моей законной Государыни? Не исполнилъ ли я своего обѣщанія? Что же долженъ думать? Все, по видимому меня обманываетъ. Не ужели моя сабля -- деревянная палка, слова -- вздоръ, память -- сонъ, глаза -- два шарика, совершенно безполезные!
Конечно, если ваши глаза никогда лучше не служатъ вамъ какъ въ замкѣ Св. Михаила! Но тише! Я слышу звукъ колокола, разговоръ нашъ будетъ прерванъ.
Катерина сказала правду, потому что едва между сводами замка раздался звукъ колокола, означавшій часъ молитвы, дверь передней отворилась и управитель съ суровымъ лицемъ, съ своею золотою цѣпью и бѣлою палкою, вошелъ въ комнату послѣдуемый прежними служителями, которые пришли снять ужинъ.
Управитель стоялъ неподвижно, служители исполняли свою должность; когда они кончили свое дѣло, онъ сдѣлалъ два шага впередъ, и не обращаясь въ особенности ни къ кому, сказалъ громкимъ голосомъ: благородная госпожа моя, Маргарита Ерскинъ Дугласъ, приказала дать знать Лади Маріи Шотландской и ея свитѣ, что вѣрный Служитель церкви но обыкновенію произнесетъ сегодня вечеромъ проповѣдь, сообразуясь съ правилами Христіанской Евангелической церкви.
Послушай, другъ мой Дрифесдалъ, сказала Катерина: я очень понимаю это обыкновенное твое предисловіе, которое ты всякой вечеръ намъ Повторяешь; но знай, что Лади Флемингъ и я, ибо предполагаю, Что твое приглашеніе именно къ намъ относится, рѣшились достигнуть царства небеснаго путемъ открытымъ намъ Св. Петромъ; а потому не вижу здѣсь никого кому бы могло быть нужно идти слушать твою проповѣдь, только развѣ сему бѣдному пажу!
Пажъ ужъ готовъ былъ сдѣлать на это возраженіе, но вспомнивъ все происходившее между имъ и Регентомъ и видя, что Катерина предписывала ему молчать, онъ нашелся принужденнымъ, подобно какъ было въ замкѣ Авенельскомъ, скрывать свою религію. Онъ послѣдовалъ за Дрифесдалемъ въ церковь замка, и тамъ присутствовалъ при вечерней молитвѣ.
Священника звали Гендерсонъ. Будучи во цвѣтѣ лѣтъ своихъ и одаренный природными способностями со тщаніемъ образованными, онъ получилъ самое блестящее воспитаніе того вѣка. Къ симъ качествамъ присоединялъ онъ здравый умъ и искуство краснорѣчія.
Вѣра для Роланда, какъ мы и прежде замѣтили, не имѣла ничего прочнаго и была скорѣе слѣдствіемъ послушанія волѣ Магдалины и желанія, которое онъ всегда имѣлъ втайнѣ противурѣчить священнику замка Авенельскаго, нежели истинною привязанностію къ догматамъ и ученію Римской церкви. Различныя происшествія, которыхъ онъ съ тѣхъ поръ оставался свидѣтелемъ, были обширнымъ полемъ для его размышленія; онъ стыдился, что не зналъ различія въ мнѣніяхъ, отдѣлявшихъ Реформатскую церковь отъ церкви Римской; и потому слушалъ рѣчь проповѣдника съ вниманіемъ несравненно большимъ прошивъ обыкновеннаго!
Такимъ образомъ провелъ Роландъ первый день въ замкѣ -Локлевенскомъ; слѣдующіе же были для него весьма единообразны.
Жизнь Маріи и малаго числа людей ей приверженныхъ протекала въ одиночествѣ и единообразіи; Королева имѣла одно только разсѣяніе и то зависѣло отъ времяни, которое иногда позволяло, а иногда препятствовало ей,-- прогуливаться по саду! Большую часть утра проводила она за вышиваніемъ ковровъ, изъ коихъ иные сохранились до сихъ поръ и служатъ доказательствомъ чрезвычайнаго ея трудолюбія. Пажу позволено было въ это время гулять по замку и маленькому острову. Жоржъ Дугласъ бралъ его даже иногда съ собою ловить рыбу на озеро, или на звѣриную охоту. Но посреди сихъ удовольствій лице Жоржа казалось всегда помраченнымъ задумчивостію, которая обнаруживалась во всѣхъ его поступкахъ. Роландъ никогда не видалъ улыбки на лицѣ его; никогда не слыхалъ отъ него лишняго слова.
Самыми пріятными днями для Роланда были тѣ, въ которыя должность призывала его къ Королевѣ или когда онъ обѣдалъ съ Лади Флемингъ и Катериной Сейтонъ. Всякой разъ онъ замѣчалъ живость, умъ и пылкое воображеніе Катерины, непрестававшей изобрѣтать новыя развлеченія для изгнанія хотя на нѣсколько времени горести, тяготившей сердце Королевы, Сейтонъ пѣла, танцовала, расказывала исторіи древнихъ и новѣйшихъ временъ, и употребляла дарованія сіи, доставляющія столь много пріятностей въ кругу общества, не изъ тщеславія, но единственно для своего удовольствія. Всѣ разговоры ея были сопровождаемы видомъ непритворінаго чистосердечія и откровенной вѣтренности, которыя приличествовали болѣе молодой сельской дѣвушкѣ пляшущей около дерева, нежели дочери одного изъ благороднѣйшимъ Бароновъ, Государства. Какая-то смѣлость, не походящая впрочемъ на безразсудную дерзость и еще менѣе того на грубость, придавала всѣмъ ея поступкахъ колкой и насмѣшливый видъ, такъ что Королева принимая иногда ея сторону для защиты отъ упрековъ степенной Лади Флемингъ, сравнивала Катерину съ птицею, которая научившись пѣть въ неволѣ, рада что получивъ свободу порхаетъ съ дерева на дерево и наполняетъ воздухъ пѣснями, въ клѣткѣ выученными.
Минуты, проводимыя Роландомъ съ симъ милымъ созданіемъ, протекали чрезвычайно скоро, но не взирая на свою кратковременность, вознаграждали его за скуку, понесенную въ остальное время дня. Онъ видѣлся съ Катериною только въ продолженіи обѣда, ибо всякое другое свиданіе съ нею было ему воспрещено и притомъ невозможно. Изъ видимой ли предосторожности къ чести Королевскаго дома, или изъ собственной любви къ порядку и благопристойности, Лади Флемингъ кажется старалась по возможности воспрещать всякому свиданію молодыхъ людей, и употребляла для блага Катерины все благоразуміе и опытность, которыя пріобрѣла она исполняя должность начальницы фрейлинъ Королевы. Несмотря на свою строгость, она не могла однакожъ препятствовать молодыхъ людей непредвидимымъ встрѣчамъ. Для этаго нужно было, чтобъ Катерина болѣе ихъ избѣгала, а Роландъ менѣе ихъ искалъ! улыбка, шутка, колкость сопровождаемая нѣжнымъ взглядомъ, вотъ все, что онъ позволялъ себѣ въ сіи рѣдкія и тайныя минуты, но никогда ни одно изъ ихъ свиданій не было столь продолжительно чтобы онъ могъ припомнить обстоятельства предшествовавшія ихъ знакомству и заставить себѣ разтолковать явленіе пажа въ пурпуровой одеждѣ, въ гостинницѣ Св. Михаила.
Зимнее время проходило очень мѣдленно; наступила уже весна и Роландъ замѣтилъ большую перемѣну въ обхожденіи съ нимъ подругъ его. Изъ любопытства свойственнаго всѣмъ молодымъ людямъ, онъ желалъ постигнуть тому причину и знать что происходитъ вокругъ него; началъ мало по малу подозрѣвать и наконецъ увѣрился, что его товарищи имѣютъ въ виду какое-то предпріятіе, которое стараются отъ него скрывать. Онъ догадывался, что Марія вела переписку не взирая на высокія стѣны и воды со всѣхъ сторонъ ея окружавшія, и питала надежду получить свободу или спастись сама. Вотъ что вселило въ него мысль сію: иногда у Королевы въ его присутствіи во время разговора съ своими приверженными, вырывались слова, которыя показывали, что ей извѣстны были происшествія въ Шотландіи, и Роланду только по слуху знакомыя. Онъ замѣтилъ также, что Марія чаще писала, менѣе прежняго работала и не желая возбудить подозрѣнія, принимала Лади Локлевенъ гораздо ласковѣе, и по видимому съ терпѣніемъ покорялась своему жребію.
Онѣ думаютъ, что я слѣпъ, говорилъ Роландъ самъ себѣ, не хотятъ мнѣ ввѣриться боясь моей молодости, или можетъ быть потому, что я присланъ отъ Регента. Ну, такъ и быть, придетъ время, что сами будутъ довѣрять мнѣ, и Катерина Сейтонъ, не смотря на всю свою ненависть, найдетъ во мнѣ столь-же вѣрнаго повѣреннаго какъ и въ печальномъ Дугласѣ, за которымъ она всегда ухаживаетъ. Развѣ имъ не нравится что я слушаю наставленія Гендерсона; но не сама ли Катерина посылала меня къ нему? И почему мнѣ не слушать человѣка, проповѣдующаго слово Божіе.
Можетъ быть составивъ сіе заключеніе, Роландъ отгадалъ настоящую причину, которая препятствовала тремъ плѣнницамъ принять его въ свой тайный совѣтъ. Не получивъ еще истинныхъ религіозныхъ понятій и желая пріобрѣсти ихъ, онъ съ нѣкотораго времени часто посѣщалъ Гендерсона, которому ввѣрилъ свое невѣжество въ предметахъ относящихся до религіи, хотя и думалъ что благоразуміе не позволяло открыть, что онъ исполнялъ даже догма ты Римской церкви. Гендерсонъ, ревностный проповѣдникъ Реформатскаго ученія, изъ доброй воли осудилъ себя на уединенную жизнь въ замкѣ Локлевена, надѣясь навести на путь истины кого нибудь изъ приверженныхъ Королевѣ, лишенной трона своего, и утвердить въ началахъ Протестанской вѣры тѣхъ, которые уже приняли сіе ученіе. Можетъ быть его надежды простирались и гораздо далѣе; можетъ быть не утѣшалъ ли онъ себя мыслію, что ему предоставлена слава обратить въ Протестанскую вѣру самую Королеву. Но скоро онъ долженъ былъ отказаться отъ сего предположенія, по причинѣ твердаго намѣренія, которое приняла Марія и ея женщины, никогда не видѣть и не слушать его.
Ревностный Гендерсонъ, какъ мы сказали выше, воспользовался съ поспѣшностію случаемъ наставлять Роланда и показать ему главныя обязанности его къ Богу. Онъ не зналъ что имѣетъ въ рукахъ своихъ паписта, это воспламенило бы его еще болѣе, но Роландъ показывалъ столь глубокое невѣжество въ самыхъ важнѣйшихъ пунктахъ ученія Протестанской церкви, что Гендерсонъ хваля его Лади Локлевенъ и ея внуку, почти всегда присовокуплялъ, что вѣроятно достопочтенный собратъ его Генрихъ Варденъ лишился всей силы ума своего, ибо одна изъ овецъ стада его получила столь дурное основаніе въ началахъ религіи. Роландъ Гремесъ не хотѣлъ сказать ему настоящей причины, по которой онъ далъ себѣ обѣщаніе никогда не внимать наставленіямъ Вардена и позабывать даже все противу воли имъ отъ него услышанное. Сдѣлавшись послушнѣе и стыдясь своего невѣ жества, онъ охотно внималъ поученіямъ своего новаго мудраго наставника^ и уедине ніе въ которомъ онъ жилъ, способствовало его мечтамъ; будучи Католикомъ по одному имени, полагая что вся сія религія въ томъ только и заключается чтобы исполнять нѣкоторыя правила, данныя ему Магдалиною,-- не удивительно, что онъ скоро поколебался въ своей вѣрѣ и началъ сомнѣваться въ истинѣ того, что ему прежде преподавали. Его вниманіе къ наставленіямъ священника снискало ему доброе расположеніе старой Лади Локлевенъ, и она ему позволила одинъ или два раза, съ большою однако предосторожностію, сходить въ деревню Кинроссъ, находившуюся по другую сторону озера, для нѣкоторыхъ дѣлъ касающихся до его несчастной госпожи.
Нѣсколько времени Роландъ держалъ родъ неутралитета между обѣими партіями жившими въ замкѣ Локлевена; но по мѣрѣ того какъ Лади Локлевенъ и Гендерсонъ становились къ нему благосклоннѣе, онъ съ горестію примѣчалъ, что много терялъ во мнѣніи знаменитой плѣнницы и ея спутницъ.
Онъ видѣлъ, что его почитали за шпіона, которому препоручено пересказывать все слышанное, и вмѣсто того чтобы говорить, какъ то бывало прежде, свободно въ его присутствіи, и не скрывать движеній гнѣва, горести или радости, онѣ ограничивали разговоръ свой предметами самыми общими и даже наблюдали при немъ видимую осторожность. Сія потеря довѣренности была сопровождаема перемѣною во всемъ. Королева, обходившаяся прежде съ нимъ съ особеннымъ добродушіемъ, едва теперь говорила, развѣ только отдавая какія нибудь приказанія до его должности касающіеся. Лади Флемингъ обращалась съ нимъ сухо и съ примѣтною холодностію. Наконецъ Катерина являла болѣе обыкновеннаго желчи въ своихъ насмѣшкахъ, избѣгала его присутствія и казалось была къ нему весьма равнодушна. Но что всего болѣе бѣсило его, это сношенія ея, которыя онъ видѣлъ, или думалъ видѣть, съ Жоржемъ Дугласомъ,-- и, мучимый ревностію онъ старался увѣрить себя, что взоры ихъ ничего не значили. Это не удивительно, думалъ онъ, будучи предметомъ любви сына одного изъ тщеславнѣйшихъ и могущественнѣйшихъ Бароновъ, можетъ ли она имѣть одно слово, одинъ взглядъ, которымъ бы могла подарить бѣднаго пажа.
Положеніе Роланда было точно нестерпимо, и его сердце справедливо вознегодовало на холодность ему оказываемую; она лишила его единственнаго удовольствія, которое онъ находилъ въ замкѣ, столь непріятномъ по всѣмъ другимъ отношеніямъ. Онъ обвинялъ въ легкомысліи Королеву и Катерину; что же касается до Лади Флемингъ, то оставался весьма равнодушнымъ къ ея мнѣнію. За чѣмъ выводятъ онѣ дурныя заключенія изъ того, къ чему сами склонили меня? Не сами ли онѣ посылали меня слушать проповѣди, которыя если на меНя и дѣйствовали, такъ это единственно потому, что я имѣю сердце и разсудокъ? Могъ ли я противиться впечатлѣніямъ, производимымъ на меня словомъ Божіимъ? Нѣтъ, болѣе переносить сего я не въ состояніи, говорилъ онъ самъ себѣ; и не ужели изъ того, что не отдаю преимущества религіи исповѣдуемой моею госпожею, должно заключать, что я способенъ къ измѣнѣ? Я снова вступлю въ свѣтъ. Съ тѣмъ, кто жертвуетъ собою прислуживая женщинамъ, должно по крайней мѣрѣ обходиться ласково и снисходительно; я не въ состояніи жить eu всегдашней неволѣ и быть предметомъ холодности и подозрѣнія. Завтра ѣдучи съ Сиромъ Дугласомъ на рыбную ловлю, переговорю о семъ дѣлѣ.
Онъ всю ночь провелъ почти безъ сна и всталъ поутру ни на что еще не рѣшившись. Случилось, что его потребовали къ Королевѣ въ такой часъ, въ которой она никогда его не призывала, именно въ то время когда онъ сбирался къ Жоржу Дугласу. Она была въ саду и Роландъ пошелъ туда же для полученія приказаній, имѣя въ рукѣ удочку, которая ясно показывала куда онъ собрался. Королева увидя его, обернулась къ Лади Флемингъ и сказала ей: послушай милая моя, Катерина должна пріискать намъ какое ни будь другое занятіе, ибо навниматель наго пажа надѣяться нечего; онъ какъ ты видишь, успѣлъ принять мѣры для препровожденія своего времени.
И и прежде докладывала вашему Величеству, отвѣчала Лади Флемингъ, что мы не можемъ много полагаться на сообщество молодаго человѣка, который имѣя Гугенотовъ своими друзьями, имѣетъ вмѣстѣ и средства гораздо пріятнѣе проводить съ ними время.
Гораздо лучше было бы, сказала Karne" рина вспыхнувъ отъ досады, если бы друзья его увезли подальше, а его мѣсто замѣнилъ бы пажъ, болѣе вѣрный своей Государынѣ и своей религіи.
Часть вашихъ желаній можетъ исполниться, Миссъ Сейтонъ, отвѣчалъ Роландъ не будучи въ состояніи болѣе скрывать своего негодованія. Онъ готовъ былъ прибавить: я желалъ бы отъ всего сердца чтобъ вы имѣли другаго товарища, если найдется кто нибудь способный переносить прихоти женщинъ, не потерявъ разсудка.-- Но къ счастію вспомнивъ о раскаяніи, которое было слѣдствіемъ пылкости его характера въ подобномъ случаѣ, онъ удержался, закрылъ ротъ и упрекъ, столь мало приличный въ присутствіи Королевы, замеръ на устахъ его.
За чѣмъ вы здѣсь? спросила у него Марія.
Ожидаю повелѣній Вашего Величества!
Удалитесь, вы мнѣ болѣе не нужны. Выходя изъ саду онъ услышалъ упрекъ, который Марія дѣлала одной изъ своихъ спутницъ: видите ли до чего вы насъ довели.
Маленькая непріятность сія заставила быть Роланда рѣшительнымъ; онъ вознамѣрился оставить ежели можно замокъ, и ни мало не мѣшкая извѣстить о семъ Жоржа Дугласа. Молчаливый по своему обыкновенію Жоржъ сидѣлъ уже на кормѣ ялика, который служилъ имъ для рыбной ловли, а Роландъ взявъ весла, показывалъ ему мѣсто, куда онъ долженъ былъ направить судно.-- Когда они нѣсколько отъѣхали отъ замка, Роландъ вдругъ пересталъ грести и взглянувши на своего товарища сказалъ, что онъ имѣетъ ему сообщить нѣчто весьма для него важное.
Задумчивый и меланхолическій видъ Дугласа тотчасъ изчезъ, онъ посмотрѣлъ на пажа съ видомъ удивленія и участія, какъ человѣкъ, который ожидаетъ какой нибудь важной и вмѣстѣ ужасной новости.
Я до смерти соскучился въ замкѣ Локлевенскомъ, сказалъ Роландъ.
Только-то? отвѣчалъ Дугласъ. Это общая участь всѣхъ здѣшнихъ служителей.
Я этому вѣрю; но не рожденный въ семъ домѣ, и не подвластный ему ни въ какомъ отношеніи, легко могу желать его оставить.
Если бы вы и здѣсь родились, то и тогда сказали бы тоже самое.
Но это еще мало только соскучиться въ замкѣ Локлевена, я твердо рѣшился его покинуть.
Намѣреніе такого рода легко предпринять, но трудно исполнить.
Ничего нѣтъ легче, если только Ладя Маргарита и вы на то согласны.
Ошибаетесь Роландъ. Не менѣе нужно и согласіе другихъ двухъ лицъ, а именно: Лади Маріи вашей госпожи, и моего дядя Регента, который назначилъ васъ сюда и вѣроятно не захочетъ мѣнять такъ часто людей въ свитѣ Королевы.
И такъ я долженъ, хочу или не. хочу, а все таки остаться, сказалъ нѣсколько смутившійся пажъ, всматриваясь въ свое положеніе, такъ какъ оно представилось бы само собою глазамъ всякаго опытнаго человѣка.