Книговод

Черная Индия

Верн Жюль



ЖЮЛЬ ВЕРН

ЧЕРНАЯ ИНДИЯ

Перевод и обработка З. БОБЫРЬ

Рисунки В. Ермолова

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ НАРКОМПРОСА РСФСР

Москва 1945 Ленинград


ОГЛАВЛЕНИЕ

   Г. Ленобль -- Жюль Верн
   Глава I. Два противоречивых письма
   Глава II. В дороге
   Глава III. Встреча
   Глава IV. Шахта Дочерт
   Глава V. Семейство Форд
   Глава VI. Несколько необъяснимых явлений
   Глава VII. Опыт Симона Форда
   Глава VIII. Взрыв динамита
   Глава IX. Новый Эберфойл
   Глава X. Туда и обратно
   Глава XI. Огненные Женщины
   Глава XII. Подвиги Джека Райана
   Глава XIII. Углеград
   Глава XIV. На волоске
   Глава XV. Нелль в коттедже
   Глава XVI. На движущейся лестнице
   Глава XVII. Восход солнца
   Глава XVIII. От озера Ломонд к озеру Кэтрайн
   Глава XIX. Последняя угроза
   Глава XX. "Кающийся"
   Глава XXI. Свадьба Нелль
   Глава XXII. Легенда о старом Сильфаксе


ЖЮЛЬ ВЕРН

   Имя Жюль Верна еще при жизни знаменитого романиста было окутано множеством легенд. Одна из них гласила, что никакого Жюль Верна... вообще не существует. Любители "точных, абсолютно проверенных сведений" уверяли, будто этим именем прикрывается целая группа ученых и писателей, работающих коллективно.
   Причины возникновения такой легенды понять нетрудно.
   Действительно, откуда могут взяться у одного человека столь обширные познания в самых разнообразных областях науки и техники? Ведь герои романов Жюль Верна в курсе решительно всех естественных наук -- и физики, и химии, и зоологии, и ботаники, и геологии, и палеонтологии, и метеорологии, и астрономии. Они превосходно разбираются во всех тонкостях артиллерийского дела и с жаром обсуждают проблемы планирования новых городов.
   Далее -- откуда у одного человека такое великолепное знание всего земного шара?
   Вот небольшая статистическая справка, составленная известным советским ученым-популяризатором Я. И. Перельманом: в десяти романах Жюль Верна действие происходит в Европе, в четырех романах -- в Азии, семь романов переносят нас в Африку, три -- в Австралию, девять -- в Америку, три -- в Арктику и Антарктику. Открытое море -- место действия шести романов Жюль Верна. В пяти книгах он описывает кругосветные путешествия. В самом деле, это материал для работы целого географического общества!
   Еще одно обстоятельство способствовало созданию легенды о Жюль Верне -- огромное количество написанного им. Первый его научно-фантастический роман "Пять недель на аэростате" появился в 1863 году, и с тех пор в течение почти полувека каждый год выходили в свет две книги за его подписью. Эту свою "норму" он почти никогда не нарушал.
   Как видите, для домыслов досужих репортеров материал и вправду имелся большой. Однако Жюль Верн -- отнюдь не изобретение газет. Великий писатель действительно существовал и прожил большую часть своей жизни в провинциальном французском городе Амьене. Он родился в 1828 году (в Нанте) и умер в 1905 году, сорок лет тому назад. Первое произведение в жанре научной фантастики, прославившем его имя, он написал, когда ему было тридцать пять лет.
   Уже внешний вид кабинета Жюль Верна показывал, каковы источники, которыми он пользовался в своей работе. Его стол был всегда завален новыми научными книгами и журналами. Все мало-мальски интересное моментально выписывалось на специальные карточки. Таких выписок после смерти писателя в его архиве оказалось свыше двадцати тысяч. Все новые изобретения и открытия внимательно регистрировались в его замечательной картотеке.
   Но Жюль Верн был не только человеком выдающейся культуры, изумительной любознательности и работоспособности, он обладал также совершенно исключительным воображением. Ученый с осторожностью, обязательной в научной работе, выдвигал новую гипотезу, изобретатель неуверенно нащупывал пути, как практически воплотить новый технический принцип, а Жюль Верн видел их усилия уже доведенными до логического конца, он делал самые смелые выводы из этих порой еще робких попыток. Фантастика Жюль Верна, как правило, строится на гранитной базе науки. Поэтому-то столько технических новинок сегодняшнего дня им правильно предсказано и предугадано.
   Вспомните хотя бы "Наутилус", эту идеальную подводную лодку, проделавшую по воле Жюль Верна 80 000 километров под водой. "В природе, -- говорит в его романе строитель "Наутилуса" капитан Немо, -- есть сила -- послушная, быстрая, простая в обращении. Она делает все на моем корабле. Освещает, отапливает; приводит в движение машины. Эта сила -- электричество". До десяти различных работ, производимых электричеством, предусмотрены романистом в этом его произведении, написанном в 1868 году, когда даже обыкновенная электрическая лампочка была делом будущего.
   Не было во времена Жюль Верна ни телевидения, ни автомобилей, ни сверхдальней артиллерии, ни летательных аппаратов тяжелее воздуха. Но в его книгах все это (и многое другое) налицо.
   Как справедливо заметил один остроумный человек, "самое удивительное в романах Жюль Верна это то, что теперь в них сплошь и рядом нечему удивляться".
   Жюль Верн был прозорливым, гениальным фантастом. Но творческая фантазия его работала не только тогда, когда он попадал в мир машин. Не менее высоко ценил и любил он фантастическое, необычное в жизни людей. Все его герои -- люди активные, волевые; любая загадка, с которой они встретятся, должна быть разгадана, любая трудность -- преодолена. Отсюда те бесконечные и бесконечно увлекательные приключения, которые выпадают на долю его героев. В погоне за приключениями они не удовлетворяются материками и океанами, нанесенными на карту, они стремятся проникнуть как можно дальше, они отправляются в путешествие к центру Земли, они проносятся в пушечном снаряде вокруг Луны.
   Любопытно, однако, что имеются у Жюль Верна произведения, в которых он как бы отказывается от некоторых своих излюбленных приемов, что нисколько, впрочем, не мешает этим произведениям быть типично жюльверновскими. На обложке этой книги стоит заголовок: "Черная Индия". Читатель, взглянув на книгу, наверно решит, что речь в ней идет об Индии. "Сколько интереснейших приключений, -- подумает он, вероятно, -- может произойти в такой экзотической стране!" Но на этот раз писатель "подвел" своего читателя: "Черная Индия" оказывается Шотландией, ее знаменитыми каменноугольными копями. Это обстоятельство не должно все же разочаровывать поклонников приключенческой литературы: на обыденном, "прозаическом", как может показаться на первый взгляд, материале Жюль Верн сумел развернуть исключительно напряженный, захватывающий сюжет.
   Примечательна эта повесть и в другом отношении: в ней Жюль Верн почти совсем не прибегает к техническому предвидению, составляющему отличительную черту большинства его произведений. Решающие события в повести происходят при свете предохранительной лампы Дэви, изобретенной еще в 1815 году, задолго до рождения писателя. Но какие поразительные, какие головоломные приключения переживают герои "Черной Индии", вооруженные этой столь простой на вид горняцкой лампой!
   Не стоит пересказывать, что именно им пришлось пережить, -- не к чему портить удовольствие читателям, преждевременно раскрывая тайну шахты Дочерт. Но хочется сказать несколько слов о лампе Дэви, играющей большую роль в повести Жюль Верна.
   В прошлом самым страшным врагом шахтеров был рудничный газ метан. Так как ни цветом, ни запахом он не обладает, то присутствие его обнаружить нелегко. Но в соединении с воздухом он образует взрывчатую смесь, и достаточно малейшей искры, чтобы произошел взрыв. Тысячами жертв ежегодно оплачивала Англия добычу угля. Без ламп под землей работать нельзя, и шахтеры работали, каждую минуту ожидая катастрофы.
   Сама жизнь настоятельно ставила вопрос о создании безопасной лампы для шахтеров. Эту проблему удалось разрешить знаменитому английскому ученому Гемфри Дэви. Выход из положения он нашел весьма простой. Стоило лишь окружить пламя лампы металлической сеткой, и угроза взрыва устранялась, -- правда, при условии, что воздух в шахте не находится в движении.
   Проволочная сетка охлаждает продукты горения до температуры ниже той, при которой смесь рудничного газа с воздухом взрывается. Как только лампа Дэви попадает в атмосферу, насыщенную рудничным газом, она сразу же гаснет. Сейчас лампа Дэви уже устарела, но для многих поколений шахтеров она была подлинным благодеянием. Недаром с таким теплым чувством говорит о ней герой "Черной Индии" старый шахтер Симон Форд.
   Старик Форд -- один из интереснейших и наиболее привлекательных образов Жюль Верна. Характерные особенности его: смелость, настойчивость, любовь к родной шахте, пролетарское уважение к любимой профессии. Этими благородными качествами отличаются лучшие представители английского рабочего класса, и эти свойства их ярко проявились в дни войны против германского фашизма. Нетрудно догадаться, что особенно дорого Жюль Верну в образе Симона Форда. В людях труда, как и в людях науки, великий писатель видел носителей технического прогресса, неутомимым певцом которого он был. Чрезвычайно показательна в "Черной Индии" та дружба, которая соединяет инженера Старра и рабочего Форда. Во времена, изображенные в повести Жюль Верна, такая дружба завязывалась сравнительно редко, но она стала правилом в наше время, в нашей стране, технический прогресс которой основан на прогрессе социальном.

Г. Ленобль


ГЛАВА I
Два противоречивых письма

"М-ру Дж. Р. Старру, инженеру
30, Канонгэт, Эдинбург

   Если м-р Джемс Старр соблаговолит явиться завтра на рудники Эберфойла, шахта Дочерт, ствол Ярроу, то ему будет сделано сообщение, могущее заинтересовать его.
   На станции Коллендер м-ра Джемса Старра будет ожидать целый день Гарри Форд, сын бывшего рудничного мастера Симона Форда.
   Просьба держать это приглашение в тайне":
   Таково было письмо, полученное Джемсом Старром с первой почтой 3 декабря 18.. года, -- письмо, на котором стоял штемпель Эберфойлской почтовой конторы, графство Стирлинг, Шотландия.
   Любопытство инженера было сильно задето. Ему не приходило в голову, что это письмо могло быть мистификацией. Он давно уже знал Симона Форда, одного из прежних рудничных мастеров в копях Эберфойла, директором которых он, Джемс Старр, был в течение двадцати лет.
   Джемс Старр был человеком крепкого сложения, и его пятьдесят пять лет были для него не тяжелее сорока. Он принадлежал к старинной эдинбургской семье. Его деятельность славилась в почтенной корпорации инженеров, которые постепенно истощают угленосную подпочву Соединенного королевства как в Кардифе и Ньюкэстле, так и в нижних графствах Шотландии. Имя Старра завоевало себе уважение особенно в копях Эберфойла, которые граничат с копями Алло и занимают часть графства Стирлинг. Там протекла почти вся его жизнь. Кроме того, Джемс Старр был членом Общества шотландских антикваров, в котором был избран президентом. Он считался также одним из самых деятельных членов Королевского института, и "Эдинбургское обозрение" часто печатало замечательные статьи за его подписью.
   Известно, что англичане дали всем своим обширным угольным разработкам в целом очень выразительное название: "Черная Индия", и эта Индия, быть может, еще больше, чем настоящая, способствовали поразительному обогащению Соединенного королевства. Там днем и ночью работает племя шахтеров, извлекая из английской подпочвы уголь -- это драгоценное горючее, жизненно необходимое промышленности.
   В то время, когда Джемс Старр начал работать в копях Эберфойла, предельный срок истощения копей, вычисленный специалистами, был еще очень далек. В близком будущем нечего было бояться недостатка угля. Угольные залежи Старого и Нового Света еше можно было широко разрабатывать; их использовали различные фабрики, паровозы, пароходы. Газовым заводам не грозила опасность остаться без минерального топлива. Но за последние годы потребление угля выросло настолько, что некоторые залежи истощились вплоть до самых тонких пластов. Покинутые шахты тщетно пронизывали почву своими заброшенными стволами и опустевшими штреками.
   Таково было положение и в копях Эберфойла.
   Десять лет назад последняя вагонетка вывезла последнюю тонну угля из этой залежи. Подземное имущество -- машины для механической тяги по рельсам в штреках, вагонетки, из которых составлялись подземные поезда, клети для спуска и подъема, трубопроводы, подававшие сжатый воздух в отбойные машины, -- короче говоря, все орудия работы были извлечены из глуби шахт и брошены на поверхности. Истощенная копь походила на труп мастодонта фантастической величины, из которого извлекли все жизненные органы и оставили только скелет.
   Из этого имущества остались только деревянные лестницы н стволе Ярроу -- единственном дававшем теперь доступ к нижним штрекам шахты Дочерт.
   Печален был день, когда шахтеры в последний раз вышли из шахты, в которой провели столько лет.
   Инженер Джемс Старр созвал несколько тысяч рабочих, составлявших деятельное и отважное население шахты. Отбойщики, откатчики, проводники, закладчики, крепильщики, дорожники, погрузчики, приемщики, кузнецы, плотники -- все, женщины, дети, старики, подземные и надземные рабочие, собрались в огромном дворе шахты, когда-то загроможденном углем.
   Эти честные люди, работавшие долгие годы, из поколения в поколение, в рудниках Эберфойла и теперь принужденные рассеяться по свету, ждали, перед тем как покинуть шахту навсегда, последних, прощальных слов инженера. Фирма раздала им в виде вознаграждения прибыль текущего года. Правда, это были небольшие деньги, так как прибыль едва превышала расходы по выработке пластов, но и это было помощью для рабочих, пока они устроятся где-либо на соседних шахтах или на заводах графства.
   Джемс Старр стоял перед дверью обширного здания, в котором столько лет работали мощные паровые машины подъемного ствола. Его окружали мастера, среди которых был Симон Форд, пятидесятипятилетний мастер шахты Дочерт.
   Джемс Старр снял шляпу. Шахтеры, обнажив головы, хранили глубокое молчание. В этой прощальной сцене было нечто трогательное и не лишенное величия.
   -- Друзья мои, -- произнес инженер, -- для нас наступил миг разлуки. Копи Эберфойла, столько лет соединявшие нас для общей работы, ныне истощены. Наши разведки не привели к открытию новых пластов, и из шахты Дочерт только что извлечен последний кусок угля.
   В доказательство своих слов Джемс Старр показал шахтерам глыбу угля, оставленную в вагонетке.
   -- Этот кусок угля, друзья мои, -- продолжал он,-- последняя капля крови из жил нашего рудника. Мы сохраним его, как сохранили первый кусок, извлеченный из эберфойлской залежи сто пятьдесят лет назад. За это время на наших шахтах сменилось много поколений рабочих. Но теперь этому конец! Последние слова, с которыми обращается к вам ваш инженер, это слова прощания. Вы жили шахтой, и она исчерпана вашими руками. Труд был тяжелым, но не без выгоды для вас. Наша большая семья должна рассеяться, и маловероятно, чтобы в будущем мы встретились снова. Но не забудьте, что мы долго жили вместе и что помогать друг другу -- долг шахтеров Эберфойла. Когда люди вместе работали, они не могут оставаться чужими друг другу. Мы будем следить за вами, и куда бы вы ни обратились в поисках честного труда, наши добрые отзывы всюду последуют за вами. Итак, прощайте, друзья мои, и да поможет вам небо!
   Сказав это, Джемс Старр крепко обнял старейшего из рабочих рудника, у которого на глаза навернулись слезы. Потом пожать руку инженеру подошли другие, мастера, а шахтеры размахивали шляпами и кричали:
   -- Прощайте, Джемс Старр, наш начальник и друг!
   Это прощание должно было оставить вечный след в честных сердцах. Постепенно все с грустью покинули обширный двор. Вокруг Джемса Старра стало пусто. На черных дорогах, ведущих к шахте Дочерт, в последний раз отзвучали шаги шахтеров, и после шумного оживления, доселе наполнявшего Эберфойлские копи, наступила тишина.
   С Джемсом Старром остался только мастер Симон Форд. Рядом стоял юноша лет пятнадцати, сын Форда Гарри, уже несколько лет работавший под землей. Джемс Старр и Симон Форд знали и уважали друг друга.
   -- Прощайте, Симон, -- сказал инженер.
   -- Прощайте, мистер Джемс, -- ответил старший мастер, -- или, вернее, до свидания.
   -- Да, до свидания, Симон, -- продолжал Джемс Старр. -- Вы знаете, что я всегда буду рад вас видеть и поговорить с вами о прошлом нашего старого Эберфойла.
   -- Я знаю, мистер Джемс.
   -- Мой дом в Эдинбурге всегда открыт для вас.
   -- Эдинбург далеко, -- возразил мастер, покачав головой, -- далеко от шахты Дочерт!
   -- Далеко, Симон? Где же вы рассчитываете жить?
   -- Здесь, мистер Джемс! Мы не покинем шахту, нашу старую кормилицу, за то, что ее молоко иссякло. Моя жена, сын и я сам останемся ей верны.
   -- Прощайте же, Симон, -- ответил инженер, голос которого невольно выдавал волнение.
   -- Нет, мистер Джемс, -- возразил мастер, -- повторяю вам: до свидания, а не прощайте. Слово Симона Форда, Эберфойл еще увидит вас!
   Инженер не захотел отнимать у мастера эту последнюю иллюзию. Он обнял юного Гарри, взволнованно смотревшего на бывшего начальника, в последний раз пожал руку Симону Форду и окончательно покинул рудник.
   Вот что произошло десять лет назад; но, несмотря на желание когда-нибудь увидеться, выраженное мастером, Джемс Старр ничего не слышал о старике все это время.
   И вот, после десяти лет разлуки, от Симона Форда пришло письмо, приглашающее Джемса Старра немедленно отправиться на старые Эберфойлские копи.
   Возможно ли, чтобы старому мастеру удалось открыть какой-либо новый, пригодный к разработке пласт? Нет! Джемс Старр помнил, с какой тщательностью были обследованы Эберфойлские шахты перед прекращением работ. Он сам производил последнее бурение, причем была сделана даже попытка искать угольные пласты под слоями, лежащими обычно ниже угля, вроде красного девонского песчаника, но напрасно. Джемс Старр покинул шахту в твердой уверенности, что в ней нет больше ни куска горючего.
   С другой стороны, инженер знал Симона Форда как искусного горняка, одаренного чутьем, знающего свое ремесло. Он не видел Симона с тех пор, как были оставлены Эберфойлские копи. Он не знал даже, что сталось со старым мастером, чем занимается сейчас Симон Форд и где он живет. Он знал только, что- свидание ему назначено у ствола Ярроу и что Гарри, сын Симона Форда, будет ждать его на станции Коллендер в течение всего следующего дня.
   -- Поеду, поеду! -- повторял Джемс Старр, возбуждение которого все возрастало.
   Но тут произошло нечто совсем неожиданное. Это была словно капля холодной воды, разом, охладившая кипение его мозга.
   К шести часам вечера, с третьей почтой, пришло второе письмо, в грубом конверте, надпись на котором обличала руку, мало привычную к перу.
   Джемс Старр разорвал конверт. Там был только клочок бумаги, пожелтевший от времени и словно вырванный из старой тетради. На этом клочке стояла только одна фраза:
   "Инженеру Джемсу Старру незачем беспокоиться -- письмо Симона Форда теперь не имеет значения".
   И никакой подписи.
   

ГЛАВА II
В дороге

   Ход мыслей Джемса Старра внезапно прервался, когда он прочел это письмо, противоречащее первому.
   "Что это значит?" спросил он себя.
   Он снова взял полуразорванный конверт. На нем, как и на первом, был штемпель Эберфойлской почтовой конторы. Значит, оно пришло из того же пункта графства Стирлинг. Писал его не старый горняк, это было очевидно. Но так же очевидно было, что автор этого письма знал тайну мастера, если так решительно отменял полученное инженером приглашение.
   Действительно ли первое письмо теперь не имело смысла? Или Джемсу Старру просто хотели помещать ехать? Не было ли здесь злого намерения нарушить планы Симона Форда?
   К этой мысли и пришел Джемс Старр после зрелого размышления. Противоречивость писем только усилила его желание ехать на шахту Дочерт. Если здесь была мистификация, лучше было увериться в этом. Кроме того, Джемсу Старру казалось, что первому письму следует доверять больше, чем второму, то есть верить такому человеку, как Симон Форд, а не анонимному автору.
   "Действительно, если на мое решение хотят повлиять, -- сказал он себе, -- то, значит, сообщение Симона Форда должно быть крайне важным. Завтра я буду в назначенном месте в назначенное время!"
   Вечером Джемс Старр подготовился к отъезду. Так как отсутствие его могло затянуться на несколько дней, то он предупредил письмом сэра Эльфистона, председателя Королевского института, что не сможет быть на ближайшем заседании. Он отказался также от нескольких других дел, которыми должен был заниматься на этой неделе. Потом, приказав слуге приготовить саквояж, он лег спать, взволнованный более, чем этого, быть может, заслуживало дело.
   На следующий день, в пять часов утра, Джемс Старр вскочил с постели, тепло оделся, так как шел холодный дождь, и вышел из своего дома на Канонгэт, чтобы на пристани Грэнтон сесть на пароход, за три часа поднимающийся по реке Форс до Стирлинга.
   Впервые, может быть, Джемс Старр, проходя по Канонгэт, не обернулся; чтобы взглянуть на Холируд, этот дворец прежних властителей Шотландии. Он не заметил перед входом часовых, одетых в старинные шотландские костюмы: юбки из зеленой материи, клетчатые пледы и сумки из длинношерстой козьей шкуры, мехом вверх. Через несколько минут он прибыл на вокзал, а еще через полчаса -- в Эдинбургский порт, где стоял один из пароходов, совершающих рейсы между Эдинбургом и Стирлингом.
   Труба "Принца Уэльского" изрыгала клубы черного дыма, котел парохода глухо ворчал. По звуку колокола торопливо собирались запоздавшие пассажиры. Джемс Старр быстро взбежал на палубу. Последний удар колокола, причалы отданы -- и "Принц Уэльский" стал разворачиваться, чтобы выйти из бухты, защищавшей его от волн Северного моря.
   Стоя под широким навесом на палубе, Джемс Старр не смотрел на окружающие пейзажи, перечеркнутые тонкой штриховкой дождя. Он старательно наблюдал, не следит ли за ним кто-нибудь из пассажиров. Действительно, автор безыменного письма мог и сам быть на палубе. Однако инженер не мог подметить ни одного подозрительного взгляда.
   Погода была отвратительная. Дождь, подгоняемый резким ветром, дробился в пыль. "Принц Уэльский" вздымал колесами огромные волны. Ничего не было видно. Древняя крепость Кюльрос с развалинами монастыря Эйрс-Кэстл и квадратной башней XIII века исчезала за густой сеткой дождя.
   "Принц Уэльский" остановился у пристани Алло, чтобы спустить нескольких пассажиров. У Джемса Старра сжалось сердце, когда после десятилетнего отсутствия он проезжал мимо этого городка, места разработки крупных копей, кормивших огромное рабочее население. Воображение увлекло его под землю, где шахтеры работали до сих пор. Рудники Алло, почти смежные с Эберфойлскими, продолжали обогащать графство, а соседние давно уже иссякли, и в них не было ни одного рабочего.
   Отойдя от Алло, пароход вошел в одну из бесчисленных излучин реки Форс. Он быстро шел между лесистыми берегами. На минуту в просеках показались развалины монастыря Камбескеннет XII века, потом замок Стирлинг и королевская крепость того же имени, где через Форс перекинуты два моста, не пропускающие судов с высокими мачтами.
   Едва "Принц Уэльский" причалил, как инженер ловко спрыгнул на набережную. Через пять минут он был на вокзале. Еще через час он сходил с поезда в Коллендере, большом поселке на левом берегу Тайса.
   У станционного здания стоял молодой человек, тотчас же двинувшийся навстречу инженеру.
   

ГЛАВА III
Встреча

   -- Ты Гарри Форд? -- с живостью спросил Джемс Старр.
   -- Да, мистер Старр.
   -- Я не узнал бы тебя, мой мальчик! За десять лет ты стал совсем взрослым.
   -- А я вас узнал, -- ответил молодой горняк. -- Вы не изменились, сударь. Вы тот самый человек, который обнимал меня в прощальный день на шахте Дочерт. Такие вещи не забываются!
   -- Скажи, Гарри, отец здоров?
   -- Вполне, мистер Старр.
   -- А мать?
   -- Мать тоже.
   -- Это твой отец писал мне, назначая свидание у ствола Ярроу?
   -- Нет, я.
   -- Но Симон Форд написал мне и второе письмо с отменой этого свидания? -- спросил инженер.
   -- Нет, мистер Старр, -- ответил молодой горняк.
   -- Хорошо, -- отозвался Джемс Старр, не говоря больше об анонимном письме. Потом он снова обратился к молодому человеку: -- А можешь ты мне сказать, чего хочет от меня старик Симон?
   -- Мистер Старр, мой отец хочет сам сказать вам об этом.
   -- Но ты это знаешь?
   -- Знаю.
   -- Хорошо, Гарри, я больше не расспрашиваю тебя. Итак, в путь. Мне хочется поскорее поговорить с Симоном Фордом. Кстати, где он живет?
   -- В шахте.
   -- Как, в шахте Дочерт?
   -- Да, мистер Старр.
   -- Значит, твоя семья не покидала старую шахту со дня окончания работ?
   -- Ни на один день, мистер Старр. Вы знаете моего отца. Там он родился, там хочет и умереть.
   -- Понимаю, Гарри, понимаю... Родная шахта! Он не захотел покинуть ее. И вам там нравится?
   -- Да, мистер Старр, -- ответил молодой горняк, -- потому что мы сердечно любим друг друга и нам не много нужно.
   -- Хорошо, Гарри, -- повторил инженер. -- В путь!
   И Джемс Старр вслед за молодым человеком направился по улицам Коллендера. Через десять минут они вышли из города.
   

ГЛАВА IV
Шахта Дочерт

   Гарри Форд был высокий молодой человек двадцати пяти лет, сильный и хорошо сложенный. Его серьезное лицо и сосредоточенный вид еще с детства выделяли его среди товарищей по шахте. Правильные черты лица, глубокие и кроткие глаза, волосы скорее каштановые, чем белокурые, природная привлекательность -- все соединялось в нем, чтобы создать совершенный тип лоулендера, то есть равнинного шотландца. С малых лет закаленный работой в шахте, он был здоровым юношей, хорошим товарищем с отважной и доброй душой. Если в первые годы своей юности Гарри Форд не расставался с кайлом, то позже он приобрел достаточно познаний, чтобы выделяться среди шахтеров, и, наверное, сменил бы своего отца в качестве старшего мастера шахты Дочерт, если бы она не была заброшена.
   Гарри Форд и Джемс Старр прошли около мили по левому берегу реки. Молодой человек нес легкий багаж инженера. Миновав извилистый берег, они свернули на дорогу, уходившую в глубь страны под большими, струящимися от дождя деревьями. С обеих сторон вокруг одиноких ферм расстилались обширные пастбища. Стада мирно щипали траву, всегда зеленую на лугах нижней Шотландии; это были безрогие коровы или мелкие овцы с шелковистой шерстью, похожие па игрушечных барашков. Пастуха не было видно, он прятался, вероятно, в каком-нибудь дупле; но вокруг стад бродили колли -- собаки характерной для этой местности породы, знаменитые своей бдительностью.
   Ствол Ярроу находился милях в четырех от Коллендера. Джемс Старр был взволнован. Он не видел этих мест с тех пор, как последняя тонна эберфойлского угля была погружена в вагоны, на станции Глазго. Сельская жизнь сменила промышленную, всегда более деятельную и шумную. Джемсу Старру казалось, что он идет по пустыне.
   Инженер грустно оглядывался. Временами он останавливался, чтобы перевести дыхание. Он слушал. Теперь уже не слышались далекие свистки и задыхающийся шум машин. На горизонте не видно было струй черного дыма, которые рабочие любят видеть на фоне облаков. Ни одной высокой трубы, изрыгающей дым, ни одного выпускного трубопровода, изо всех сил плюющего белым паром. Почва, раньше покрытая угольной пылью, теперь была чистой, и Джемс Старр не узнавал ее.
   -- Да, Гарри, все изменилось, -- вздохнул инженер.-- Но здесь добывали столько угля, что копи должны были в один прекрасный день иссякнуть. Ты жалеешь о том времени?
   -- Жалею, мистер Старр, -- ответил Гарри. -- Работа была тяжелой, но захватывала, как всякая борьба.
   --- Без сомнения, мой мальчик! Борьба ежеминутная, опасность обвалов, пожаров, наводнений, взрывов газа! Нужно было отражать все эти опасности. Ты сказал верно. Это была борьба и, следовательно, кипучая жизнь.
   -- Право, -- вскричал молодой человек, -- можно пожалеть, что не весь земной шар состоит из каменного угля! Тогда его хватило бы на много миллионов лет.
   -- Конечно, Гарри. Но нужно признаться, что природа поступила предусмотрительно, создав нашу планету главным образом из песчаника, известняка и гранита, которых огонь не может сжечь.
   -- Вы хотите сказать, мистер Старр, что люди в, конце концов сожгли бы весь земной шар?
   -- Да. Весь целиком, мой мальчик, -- отвечал инженер. -- Земля перешла бы до последнего кусочка в топки паровозов, пароходов, газовых заводов; и, конечно, именно так и кончился бы наш мир в один прекрасный день.
   Беседуя, Джемс Старр и его проводник через час после выхода из Коллендера подошли к шахте Дочерт.
   На невысоком холме виднелся силуэт огромного копра, медленно разъедаемого солнцем и дождем. На вершине этого сооружения еще виднелось чугунное колесо, а ниже -- большие барабаны, на которые когда-то навивались канаты для подъема клетей на поверхность.
   Здесь можно было узнать разрушенный зал для машин, некогда сиявших стальными и медными частями. Куски стен валялись на земле среди поломанных, позеленевших от сырости балок. Остатки коромысел, к которым прикреплялись поршни откачивающих насосов, разбитые и покрытые грязью подшипники, шестерни с отбитыми зубьями, опрокинутые приемные механизмы, несколько ступенек лестницы, еще держащихся на подпорах, похожих на ребра ихтиозавра, рельсы на треснувших шпалах, еще прикрепленные двумя-тремя расшатанными костылями, подвесные канаты, которые не выдержали бы веса пустой вагонетки, -- таков был унылый вид шахты Дочерт.
   -- Какое запустение! -- произнес Джемс Старр, взглядывая на молодого человека.
   Они вошли под навес, прикрывавший устье ствола Ярроу, по лестницам которого можно было спуститься в нижние ярусы шахты.
   Инженер склонился над устьем ствола.
   Отсюда вырывался когда-то мощный ток воздуха, всасываемого вентиляторами. Теперь это была безмолвная пропасть, словно жерло погасшего вулкана.
   Джемс Старр и Гарри ступили на первую площадку.
   В период работ в некоторых прекрасно механизированных стволах Эберфойла действовали остроумные приборы: клети с автоматическими парашютами, вращающиеся лестницы, позволявшие шахтерам спускаться без опаски и подниматься без устали. Но с прекращением работ эти усовершенствования были сняты. В стволе Ярроу остался только длинный ряд лестниц, разделенных узкими площадками на отрезки в пятьдесят-шестьдесят футов. Тридцать таких лестниц, соединенных между собой, позволяли спускаться до самой нижней штольни, на глубину полутора тысяч футов. Это был единственный путь сообщения между недрами шахты Дочерт и поверхностью земли. В стволе Ярроу, соединявшемся штреками с другим стволом, устье которого находилось на бодее низком уровне, действовала вентиляция: нагревшийся воздух шел естественным путем по этому своеобразному опрокинутому сифону.
   У Гарри была только простая керосиновая лампа, которую он и зажег. В лишенных угля копях метан {Метан -- бесцветный горючий газ, образующийся в месторождениях каменного угля.} не выделялся больше. Следовательно, нечего было бояться взрыва и незачем было заботиться о лампе с металлической сеткой, не дающей газу воспламеняться.
   Гарри спустился с первых ступеней лестницы, и Джемс Старр последовал за ним. Оба скоро оказались в глубокой тьме, освещаемой только лампой, которую молодой человек держал над головой. Они прошли уже десять лестниц, спускаясь мерным шагом, привычным для горняков. Лестницы были еще в хорошем состоянии. Джемс Старр с любопытством оглядывал стены мрачного колодца, обшитые полусгнившими досками.
   Дойдя до пятнадцатой площадки, то есть до половины дороги, они остановились, чтобы перевести дыхание. Но в тот момент, когда оба готовились уже итти дальше, в глубине ствола раздался отдаленный голос. Он приближался, как звучная, постепенно нарастающая волна, и становился все слышнее.
   -- Эй, кто там идет? -- спросил инженер, останавливая Гарри.
   -- Не могу сказать, -- ответил молодой человек.
   Оба стали ждать.
   Голос раздался с великолепной звучностью, словно в акустическом павильоне, и вскоре Гарри расслышал несколько слов шотландской песни.
   -- Озерная песня! -- вскричал Гарри. -- Ну, я бы очень удивился, услыхав ее от кого-нибудь другого, кроме Джека Райана!
   -- А кто этот Джек Райан с таким чудесным голосом?-- спросил Джемс Старр.
   -- Бывший товарищ по шахте, -- ответил Гарри. Потом, наклонившись с площадки, он крикнул: -- Эй, Джек!
   -- Это ты, Гарри? -- послышался ответ. -- Подожди меня, я иду!
   И песня полилась снова, громче прежнего.
   Через несколько минут на фоне светового блика, отбрасываемого лампой, появился высокий парень лет двадцати пяти, с веселым лицом, улыбающимися глазами, смеющимся ртом и желто-белокурыми волосами. Он вступил на площадку пятнадцатой лестницы. Первым его движением было крепко пожать руку Гарри.
   -- Рад тебя встретить! -- воскликнул он. -- Но, сохрани меня святой Мунго, если бы я знал, что ты был наверху сегодня, я мог бы не трудиться спускаться в шахту!
   -- Мистер Джемс Старр, -- сказал Гарри, повернув лампу к инженеру, остававшемуся в тени.
   -- Мистер Старр? -- отозвался Джек Райан. -- Ах, господин инженер, я не узнал вас! С тех пор как я ушел из шахты, глаза мои отвыкли. видеть в темноте, как раньше.
   -- А, я теперь вспоминаю мальчика, который всегда пел. Вот уже десять лет прошло с тех пор. Это был ты, конечно?
   -- Я самый, мистер Старр. И, переменив работу, я не переменил нрава, как видите. Ба! Смеяться и петь, я думаю, лучше, чем стонать и плакать.
   -- Конечно, Джек. А что ты делаешь с тех пор, как ушел из шахты?
   -- Я работаю на ферме Мельроз, близ Эрвайна, в сорока милях отсюда. Но это не стоит наших Эберфойлских копей. Кайло мне было больше по руке, чем лопата или мотыга. И потом, в старой шахте были звонкие уголки, веселое эхо, так бодро отражавшие голос, не то что наверху... А вы идете к старому Симону, мистер Старр?
   -- Да, Джек, -- ответил инженер.
   -- Не буду вас задерживать.
   -- Скажи, Джек, -- спросил Гарри, -- что тебя привело сегодня к нам?
   -- Я хотел повидать тебя, приятель, -- ответил Джек Райан, -- и пригласить тебя на праздник клана {Клан -- род.} Эрвайн. Ты знаешь, я там волынщиком. Будем петь, плясать...
   -- Спасибо, Джек. Но мне нельзя.
   -- Нельзя?
   -- Да. Мистер Старр может задержаться у нас, а я должен проводить его обратно в Коллендер.
   -- Э, Гарри, праздник эрвайнского клана будет только через неделю! До тех пор мистер Старр наверное уедет, и тебя ничто не задержит.
   -- Конечно, Гарри, -- отозвался Джемс Старр, -- надо принять приглашение товарища.
   -- Хорошо, я согласен, Джек, -- сказал Гарри. -- Через неделю увидимся на празднике.
   -- Через неделю, ладно, -- ответил Джек Райан. -- Прощай, Гарри! Ваш слуга, мистер Старр! Очень рад был вас встретить! Могу передать новости о вас всем друзьям. Вас никто не забыл, господин инженер.
   -- И я никого не забыл, -- произнес Джемс Старр.
   -- Спасибо за всех, сударь.
   -- Прощай, Джек, -- сказал Гарри, пожимая напоследок руку своего друга.
   Джек Райан, снова затянув песню, исчез в верхней части ствола, слабо освещенной светом его лампы.
   Через четверть часа Джемс Старр и Гарри спустились с последней лестницы в последний ярус шахты. От круглой площадки, составлявшей основание ствола Ярроу, расходились штреки, служившие для разработки угленосного слоя шахты. Одни углублялись в массив сланцев и песчаника, укрепленные трапециями из толстых, едва обтесанных бревен, другие были выложены толстым слоем камня. Жилы, уничтоженные разработкой, были повсюду заменены закладкой.
   Столбы, сложенные из камня, взятого в соседних каменоломнях, поддерживали своды, то есть двойные ярусы третичных и четвертичных пород, некогда покоившихся на самой залежи. Темнота наполняла сейчас эти штреки, некогда освещавшиеся то шахтерскими лампочками, то электрическим светом, введенным в шахте в последние годы. В темных проходах не раздавалось больше скрипа вагонеток, бегущих по рельсам, шума быстро закрывающихся воздушных шлюзов, голосов откатчиков, ржанья лошадей и мулов, ударов кайл и грохота взрывов, разбивавших угольный массив;
   -- Хотите отдохнуть, мистер Старр? -- спросил молодой человек.
   -- Нет, мой мальчик, -- ответил инженер. --- Мне хочется поскорее увидеть старого Симона.
   -- Так идите за мной, мистер Старр. Я пойду вперед, хотя уверен, что вы отлично нашли бы дорогу сами.
   -- Да, конечно! У меня сохранился в голове весь план шахты.
   Гарри высоко поднял лампу и углубился в высокую штольню, похожую на боковой придел собора. Инженер следовал за ним, иногда натыкаясь на деревянные шпалы, уцелевшие от старого рельсового пути. Но едва они прошли шагов пятьдесят, как к ногам Джемса Старра упал огромный камень.
   -- Осторожней, мистер Старр! -- вскричал Гарри, хватая инженера за руку.
   -- Это камень, Гарри! Видно, старые своды не так уж прочны...
   -- Мистер Старр, -- возразил Гарри, -- мне кажется, что камень был брошен... и брошен человеческой рукой!
   -- Брошен? -- воскликнул Джемс Старр. -- Что ты хочешь сказать, мой мальчик?
   -- Ничего, ничего, мистер Старр, -- уклончиво отвечал Гарри; его озабоченный взгляд, казалось, хотел проникнуть сквозь толстые стены. -- Будем продолжать путь. Возьмите меня под руку, прошу вас, и не бойтесь оступиться.
   Они пошли дальше. Гарри все время оглядывался назад, освещая своей лампой недра штольни.
   -- Скоро ли мы дойдем? -- спросил инженер.
   -- Через десять минут, не больше.
   -- Хорошо.
   -- А все-таки это странно, -- шептал Гарри. -- В первый раз со мной случается такое. Нужно же было, чтобы камень упал, как раз когда мы проходили!
   -- Гарри, это только случай.
   -- Случай! -- повторил молодой человек, качая головой.-- Да, случай...
   Гарри остановился прислушиваясь.
   -- Что там? -- спросил инженер.
   -- Мне показалось, что за нами кто-то идет, -- отвечал молодой горняк, внимательно вслушиваясь. -- Нет, я ошибся. Обопритесь о мою руку покрепче, мистер Старр. Пользуйтесь мною, как костылем.
   -- Крепким костылем, Гарри, -- ответил Джемс Старр. -- Нет лучше опоры, чем славный парень вроде тебя.
   Оба молча продолжали путь под мрачными сводами. Нередко Гарри, видимо встревоженный, оборачивался, стараясь уловить отдаленный звук или увидеть слабый свет.
   Но впереди и позади были только тьма и молчание.
   

ГЛАВА V
Семейство Форд

   Через десять минут Джемс Старр и Гарри Форд вышли наконец из главного штрека.
   Молодой горняк со своим спутником подошли к просеке, если так можно назвать обширную и мрачную подземную выработку. Это пространство, однако, не было совершенно темным. Слабый свет проникал в него из устья заброшенного ствола, пробитого в верхних ярусах. По этому стволу и проходила вентиляция шахты Дочерт. Благодаря своей меньшей плотности теплый воздух устремлялся отсюда к стволу Ярроу.
   Таким образом, в эту просеку попадало немного воздуха и света. Там-то, в подземном жилище, выдолбленном в сланцевых массивах, где некогда работали могучие откатные машины, и жил уже десять лет Симон Форд со своей семьей.
   Жилище старого мастера часто называли коттеджем {Коттедж -- домик в сельской местности.}. Благодаря небольшому состоянию, накопленному за долгую трудовую жизнь, Симон Форд мог бы жить на солнце, среди деревьев, в любом месте Соединенного королевства, но он и его домашние предпочли не покидать копей, где они были счастливы, обладая одинаковыми мыслями и вкусами. Да, им нравился этот коттедж, погребенный под полутора тысячами футов шотландской почвы! Одним из достоинств этого жилища было и то, что здесь можно было бояться только появления агентов, которым могли поручить возобновление разработок и для этого выселить хозяев коттеджа.
   В описываемое время Симон-Форд, бывший горный, мастер шахты Дочерт, еще бодро нес свои шестьдесят пять лет. Высокий, могучий, хорошо сложенный, он мог бы считаться одним из самых замечательных уроженцев кантона, поставляющего столько красивых солдат в полки гайлен-деров {Гайлендер -- шотлавдский горец.}.
   Симон Форд происходил из старинной семьи горняков, и его родословная восходила к временам, когда начались первые разработки шотландских угольных залежей. Это был истый горняк, чья жизнь неразрывно связана с жизнью шахты. Он не покидал ее со дня рождения и захотел остаться в ней, когда работы прекратились. И он остался. На Гарри было возложено снабжение семьи всем необходимым, что же касается Симона, то за десять лет он не поднимался на поверхность и десяти раз.
   -- Итти наверх? Зачем? -- повторял он и не покидал своих черных владений.
   Впрочем, в этом абсолютно здоровом месте, при постоянной, ровной температуре старый мастер не знал ни летней жары, ни зимних холодов. Семья его была здорова. Чего еще он мог желать?
   Достойной подругой Симона Форда была Мэдж, высокая и сильная "добрая жена", как говорят в Шотландии. Как и ее муж, Мэдж не захотела уходить из шахты Дочерт. Она разделяла в этом отношении все надежды и желания Симона. Она ободряла его и говорила ему с серьезностью, согревавшей сердце старого мастера:
   -- Эберфойл только спит, Симон! Ты прав. Это только отдых, а не смерть.
   Мэдж тоже умела обходиться без внешнего мира и находить счастье в темном коттедже.
   Туда-то и прибыл Джемс Старр.
   Инженера ждали. Симон Форд с порога устремился навстречу своему бывшему начальнику, как только лампа Гарри издали возвестила о его прибытии.
   -- Добро пожаловать, мистер Джемс! -- вскричал он, и голос его громко отдался под сланцевыми сводами. -- Добро пожаловать! Если дом семейства Форд и погребен под землей на полторы тысячи футов, он от этого не менее гостеприимен.
   -- Как поживаете, добрый Симон? -- спросил Джемс Старр, пожимая руку хозяину.
   -- Очень хорошо, мистер Старр, и как могло бы быть иначе. Здесь, где мы защищены от всякой непогоды? Ваши леди, ездящие летом дышать воздухом в Ньюхэвн и Порто-Белло, сделали бы лучше, проведя несколько месяцев в Эберфойлских копях. Они бы не рисковали здесь схватить насморк, как на сырых улицах старой столицы.
   -- А Мэдж? -- спросил инженер.
   -- Она еще здоровее меня, если это можно! -- ответил Симон Форд. -- И рада случаю вас угостить. Я думаю, она превзойдет себя, чтобы вас принять.
   -- Увидим, Симон, увидим!
   Симон Форд и Гарри ввели Джемса Старра в большую комнату, освещенную несколькими лампами, из которых одна была подвешена к расписным потолочным балкам. Стол, накрытый ярко расшитой скатертью, ожидал гостей. Кругом стояло четыре обитых кожей стула.
   -- Здравствуйте, Мэдж! -- произнес инженер.
   -- Здравствуйте, мистер Джемс, -- ответила шотландка, вставая навстречу гостю.
   -- Я очень рад видеть вас, Мэдж.
   -- И я верю вам, мистер Джемс. Всегда приятно видеть тех, к кому вы были добры.
   -- Суп ждет, жена, -- сказал Симон Форд, -- и заставлять ждать нельзя ни его, ни мистера Джемса.
   Подходя к столу, инженер обратился к хозяину:
   -- Минутку, Симон. Хотите ли вы, чтобы я ел с аппетитом?
   -- Это будет для нас величайшей честью, мистер Джемс, -- ответил Симон Форд.
   -- Но для этого нужно спокойствие духа, а мне хочется задать вам два вопроса.
   -- Говорите, мистер Джемс.
   -- Вы писали, что сообщите мне что-то интересное.
   -- Действительно, крайне интересное.
   -- Для вас?
   -- Для вас и для меня, мистер Джемс. Но я расскажу вам все только после обеда и прямо на месте. Иначе вы мне не поверите.
   -- Симон, -- проговорил инженер, -- посмотрите на меня хорошенько... так... Интересное сообщение? Да?.. Хорошо, я не прошу у вас большего, -- прибавил он, словно прочитав в глазах старого мастера ответ, на который надеялся.
   -- А второй вопрос? -- осведомился мастер.
   -- Не знаете ли вы, Симон, кто мог написать вот это? -- ответил инженер, показывая полученное им анонимное письмо.
   Симон Форд взял письмо, очень внимательно прочел - его, потом показал сыну.
   -- Ты знаешь этот почерк? -- спросил он.
   -- Нет, отец, -- ответил Гарри.
   -- И на этом письме был штемпель Эберфойлской почтовой конторы? -- спросил Симон Форд у инженера.
   -- Да, как и на вашем, -- ответил тот.
   -- Что ты думаешь об этом, Гарри? -- спросил Симон Форд с тревогой.
   -- Я думаю, отец, -- ответил Гарри, -- что кто-нибудь хотел помешать мистеру Старру явиться на назначенное свидание.
   -- Но кто? -- вскричал старый горняк. -- Кто мог угадать мои мысли?
   Симон Форд впал в глубокую задумчивость, из которой его вскоре вывел голос Мэдж.
   -- Мистер Старр, -- сказала она, -- суп остывает. Давайте пока не думать об этом письме.
   По приглашению старушки все уселись за стол: Джемс Старр -- напротив Мэдж, чтобы оказать ей честь, а отец и сын -- друг против друга.
   Это был добрый шотландский обед. Он начался мясным наваристым супом. Затем следовало рагу из курицы со сливами, заслуживавшее всяческих похвал. Все это запивалось прекрасным элем из лучших подвалов Эдинбурга.
   Но главным блюдом был национальный пудинг из мяса и ячменной муки. Это замечательное блюдо, которое внушило поэту Бернсу {Роберт Бернс -- шотландский поэт, автор многих баллад и песен, весьма популярных в Шотландии и Англии.} одну из его лучших од, постигла та же судьба, что и все прекрасные вещи в мире: оно исчезло, как сон.
   Мэдж получила от гостя сердечные похвалы.
   Обед закончился десертом, состоявшим из сыра и сладкого печенья. Десерт сопровождался несколькими стаканчиками превосходной хлебной водки двадцатипятилетнего возраста, то есть ровесницы Гарри.
   Пир продолжался добрый час: Симон Форд и Джемс Старр не только плотно поели, но и вдоволь наговорились, главным образом о прошлом старых Эберфойлских копей. Гарри был молчалив. Дважды он вставал из-за стола и даже выходил из дома. Видно было, что его тревожил неожиданный случай с камнем и ему хотелось осмотреть окрестности коттеджа. Анонимное письмо тоже не могло не беспокоить его.
   -- Хороший у вас мальчик, друзья мои! -- сказал инженер Симону Форду и Мэдж, когда Гарри вышел из комнаты.
   -- Да, мистер Джемс, Гарри -- доброе и преданное создание, -- с живостью ответил старый мастер.
   -- Ему нравится здесь, в коттедже?
   -- Он ни за что не покинет нас.
   -- Однако вам придется женить его.
   -- Женить Гарри? -- вскричал Симон Форд. -- На ком? На девушке сверху, которая любит праздники, танцы и будет предпочитать свой клан нашей шахте? Гарри не захочет этого!
   -- Симон, -- возразила Мэдж, -- ведь ты не потребуешь, чтобы наш Гарри никогда не женился?
   -- Я не буду требовать ничего, -- ответил старый горняк. -- Но это не к спеху. Кто знает, не найдем ли мы когда-нибудь...
   В этот момент возвратился Гарри, и Симон Форд умолк. Когда Мэдж встала из-за стола, все сделали то же и вышли посидеть у дверей коттеджа.
   -- Ну, Симон, -- сказал инженер, -- я вас слушаю.
   -- Мистер Джемс, -- ответил Симон Форд, -- мне не уши ваши нужны, а ноги. Хорошо ли вы отдохнули?
   -- Хорошо отдохнул и подкрепился, Симон. Я готов сопровождать вас куда вам угодно.
   -- Гарри, -- сказал Симон Форд, оборачиваясь к сыну, -- зажги наши безопасные лампы.
   -- Вы берете безопасные лампы? -- воскликнул удивленный Джемс Старр.
   В шахте, совершенно лишенной угля, нечего было бояться взрывов рудничного газа.
   -- Да, мистер Джемс, из осторожности.
   -- Не собираетесь ли вы, дорогой Симон, предложить мне одеться в костюм углекопа?
   -- Нет еще, мистер Джемс! Нет еще! -- отвечал старый мастер, глаза которого странно блестели.
   

ГЛАВА VI
Несколько необъяснимых явлений

   Известно, что такое суеверия в горных и низменных областях Шотландии. Если нагорья населены добрыми или злыми сверхъестественными существами, то насколько больше должны быть населены ими глубины мрачных копей! Кто в грозовые ночи заставляет пласты содрогаться, кто наводит на след еще нетронутой жилы, кто поджигает рудничный газ и производит страшные взрывы, если не дух рудника?
   По крайней мере, таково было общепринятое мнение суеверных шотландцев. Действительно, большинство горняков охотно видят в чисто физических явлениях нечто фантастическое, и разубеждать их было бы напрасной тратой времени. Где легче развиться суеверию, как не в глубине этих подземелий?
   А люди Эберфойла, живя в стране легенд, естественно должны были интересоваться сверхъестественным. Поэтому здесь не было конца легендам. Только два человека, более образованные и положительные, всегда противились этому общему увлечению, не допуская вмешательства гномов, духов или фей в человеческую жизнь. Это были Симон Форд и его сын. Они доказали свою стойкость, поселившись в мрачном подземелье после прекращения работ на шахте Дочерт. Может быть, добрая Мэдж и имела некоторую склонность к сверхъестественному, как всякая шотландка с нагорий. Но ей приходилось рассказывать истории о привидениях себе самой, что она, впрочем, и делала, чтобы поддержать старые традиции.
   Будь даже Симон Форд и Гарри так же суеверны, как и их товарищи, они и тогда не отдали бы шахту ни духам, ни феям. Надежда открыть новый пласт заставила бы их пренебречь целой армией привидений. Не будучи суеверными, они глубоко верили в то, что угольные залежи Эберфойла не истощены окончательно.
   Поэтому в течение уже десяти лет, не пропуская ни одного дня, упрямые и непреклонные, как их уверенность, отец и сын брали кайло, шест и лампочку, бродили по шахте, ища, пробуя породу, прислушиваясь к ее звучанию.
   Одновременно эти страстные хранители шахты наблюдали за ее сохранностью. Они испытывали прочность закладки и сводов, проверяли, не грозит ли где-нибудь обвал и не нужно ли замуровать какую-нибудь часть шахты, следили за просачиванием поверхностных вод, собирали их, отводили в отстойники. Словом, они стали добровольными защитниками и хранителями этого бесплодного царства, откуда вышло столько богатств, ныне развеявшихся дымом.
   Во время этих обходов Гарри иногда замечал явления, которые тщетно старался себе уяснить.
   Так, не раз, идя по узкой галлерее, он слышал звуки, похожие на стук кайла, врубающегося в стенку с закладкой.
   Гарри, не пугавшийся ни естественного, ни сверхъестественного, ускорял шаги, чтобы узнать причину этих таинственных звуков, но проход был пуст. Освещая стены лампой, молодой горняк не обнаруживал никаких свежих следов кайла или лома и спрашивал себя, не было ли это слуховой иллюзией, или странным, причудливым эхо.
   Иногда, внезапно освещая какую-нибудь подозрительную впадину, Гарри словно видел чью-то проскользнувшую тень. Он кидался за ней и не находил ничего, хотя никакого выхода, позволявшего скрыться человеческому существу, здесь не было.
   Дважды за последний месяц Гарри, навещая западную часть шахты, явственно слышал отдаленные взрывы, точно где-то рвался динамитный патрон.
   -- Это странно! -- повторял Гарри. -- Присутствие неизвестного существа в шахте кажется невозможным, но сомневаться в этом нельзя. Неужели еще кто-нибудь, кроме нас, хочет искать пригодные к разработке пласты? Или, вернее, хочет уничтожить то, что осталось от Эберфойлских копей? Но с какой целью? Я узнаю это, пусть даже ценою жизни!
   Гарри ждал случая, чтобы раскрыть тайну. Он замечал иногда вдали, там и сям, светлые вспышки, перелетавшие с места на место, как блуждающие огни; но они были не длительнее молнии, и ему пришлось отказаться от выяснения их природы.
   Если бы Джек Райан и другие суеверные люди видели эти фантастические огни, они, конечно, начали бы кричать о сверхъестественном. Но Гарри даже не думал об этом, так же как и старый Симон. И когда они беседовали об этих явлениях, вызванных, очевидно, чисто физическими причинами, то старый горняк говорил:
   -- Подождем, мой мальчик. Все это объяснится когда-нибудь.
   

ГЛАВА VII
Опыт Симона Форда

   На старых деревянных часах в зале пробило полдень, когда Джемс Старр и два его спутника вышли из коттеджа.
   Свет, проникавший через вентиляционный ствол, слабо озарял площадку. Тут лампочка Гарри казалась бесполезной, но вскоре, должна была понадобиться, так как старый мастер хотел вести инженера в самый дальний конец шахты Дочерт.
   Пройдя мили две по главному штреку, три разведчика -- мы увидим, что это была именно разведка -- подошли ко входу в узкий тоннель. Свод его опирался на деревянные крепления, обросшие беловатым мхом. Тоннель имел приблизительно то же направление, что течение реки Форс в полутора тысячах футов вверху.
   Гарри шел впереди, освещая дорогу. Иногда, внезапно направляя свет в сумрачные углубления, он старался уловить подозрительную тень.
   -- Далеко нам итти, старина Симон? -- спросил инженер.
   -- Еще с полмили, мистер Джемс. Раньше мы сделали бы этот путь в вагонетке, по рельсам... Как далеки эти времена!
   -- Значит, мы направляемся к концу последнего пласта?
   -- Да. Я вижу, вы еще хорошо помните шахту.
   -- Э, Симон, -- произнес инженер, -- если я не ошибаюсь, быдо бы трудно итти дальше.
   -- Действительно, мистер Джемс. Там мы отбили последний кусок угля. Я сам нанес этот последний удар, и он отдался у меня в груди еще сильнее, чем в пластах! Вокруг нас были только сланец да песчаник, и когда вагонетка пошла к подъемному стволу, мне показалось, что я иду за гробом бедняка! Словно вся жизнь шахты ушла вместе с этой последней вагонеткой.
   Серьезность, с которой старый мастер произнес эти слова, взволновала инженера, очень близкого к тому, чтобы разделять это чувство. Его испытывает моряк, покидающий свое тонущее судно, и фермер, видящий, как разрушают дом его предков.
   Джемс Старр пожал руку Симону Форду. Тот, в свою очередь, сильно сжал руку инженера.
   -- В тот день мы все ошиблись, -- сказал он. -- Нет, старая шахта, не умерла! Шахтеры покидали не труп, и я смею утверждать, мистер Джемс, что сердце шахты еще бьется.
   -- Говорите же, Симон! Вы открыли новую залежь? -- вскричал инженер.
   -- Так слушайте, мистер Джемс, -- произнес Симон Форд. -- Я нашел не залежь...
   -- А что же?
   -- Только доказательство того, что эта залежь существует.
   -- И это доказательство?..
   -- Можете ли вы допустить, чтобы из недр земли выделялся рудничный газ, если там нет угля, из которого он получается?
   -- Нет, конечно! -- ответил инженер. -- Без угля нет и газа. Нет следствия без причины...
   -- Как нет дыма без огня.
   -- И вы обнаружили присутствие метана?
   -- Старый горняк не может ошибаться, -- ответил Симон Форд. -- Я сразу узнал нашего старого врага, рудничный газ!
   -- Но если это какой-нибудь другой газ? -- сказал Джемс Старр. -- Метан почти лишен запаха, он бесцветен. Он по-настоящему выдает свое присутствие только взрывом.
   -- Мистер Джемс, за эти десять лет не было дня, когда мы с Гарри не думали бы о том, чтобы вернуть копям их прежний расцвет, ни одного дня! Мы решили во что бы то ни стало обнаружить залежь, если она существует. Но каким способом? Бурение применить мы не могли, но у нас было шахтерское чутьё, а чутье часто вернее разума. По крайней мере, я так думаю...
   -- И я вам не противоречу, -- заметил инженер.
   -- Так вот что раза два видел Гарри, бродя по западной части шахты: сквозь сланец или закладку крайних штреков мелькали иногда и потом внезапно гасли огни. Отчего они зажигались, я не понимал и до сих пор не понимаю. Но ясно, что эти огни доказывают присутствие рудничного газа, а для меня этот газ означает пласт угля.
   -- Эти огни не давали взрывов? -- спросил инженер.
   -- Да, мелкие, частичные взрывы, -- отвечал Симон Форд.-- Такие же, какие вызывал я сам, когда хотел убедиться в наличии рудничного газа. Вы помните, как старались предотвращать взрывы в шахтах, пока наш добрый гений Гемфри Дэви {Гемфри Дэви -- знаменитый английский химик и физик, открывший элементы калий и натрий, изобретатель безопасной рудничной лампы.} не изобрел еще своей безопасной лампы?
   -- Да, -- ответил Джемс Старр.-- Вы говорите о "кающемся". Но я никогда не видел его за работой.
   -- Да, мистер Джемс, вы еще слишком молоды, несмотря на ваши годы, и не могли этого увидеть. Но я на десять лет старше вас, и я видел, как работал последний "кающийся" в копях. Его называли так потому, что он носил рясу, как монах. Его настоящее прозвище было "Человек огня". В то время уничтожать вредный газ умели, только разлагая его мелкими взрывами раньше, чем он накопится в большом количестве в верхних частях штреков. Вот почему "кающийся", с маской на лице, с капюшоном на голове, закутанный в свою "рясу", передвигался ползком. Он дышал в нижних слоях, где воздух чист, а правой рукой водил у себя над головой горящим факелом. Если в воздухе было столько газа, чтобы могла образоваться взрывчатая смесь, то взрыв получался неопасный, и, повторяя эту операцию несколько раз, можно было предотвратить катастрофу. Иногда "кающийся", пораженный сильным взрывом газа, умирал на месте, и его заменял другой. Так было до тех пор, пока во всех шахтах не ввели лампу Дэви. Но я знал этот способ. Именно с его помощью я и открыл наличие газа и, следовательно, наличие новой угольной залежи в шахте Дочерт.
   Все, что рассказывал старый мастер о "кающемся", было совершенно верно. Именно так поступали когда-то в шахтах, чтобы очищать воздух от метана.
   Рудничный газ, иначе называемый болотным газом или метаном, бесцветен, почти без запаха, слабо светится при горении и абсолютно непригоден для дыхания. Шахтеры не могут жить в атмосфере, насыщенной этим вредным газом, как нельзя жить в газометре, наполненном светильным газом. Кроме того, рудничный газ, являющийся, как и светильный, окисью углерода, образует с воздухом взрывчатую смесь, как только количество газа достигнет восьми или хотя бы пяти процентов. Если по какой-либо причине эта смесь воспламеняется, то происходит взрыв, почти всегда сопровождающийся страшными катастрофами.
   Эту-то опасность и предотвращает лампа Дэви, изолирующая пламя трубкой из металлической сетки. Газ горит только внутри трубки, не давая горению распространиться. Эта безопасная лампа усовершенствовалась десятки раз. Разбиваясь, она гаснет. Если шахтер, несмотря на строгий запрет, откроет ее, она тоже гаснет. Почему же получаются взрывы? Потому, что нельзя избежать ни неосторожности рабочего, который хочет во что бы то ни стало закурить, ни удара инструмента, могущего вызвать искру.
   Не все шахты богаты рудничным газом. Там, где его нет, разрешается пользоваться обычными лампами. Такова, между прочим, шахта Тьер в копях Анзэн. Но если уголь разрабатываемого месторождения жирен, то в нем содержится некоторое количество летучих веществ, и газ может выделяться в изобилии. Безопасная лампа Дэви устроена так, чтобы не давать взрывов, тем более ужасных, что шахтеры, не пострадавшие непосредственно, рискуют задохнуться, когда штреки наполняются газообразным продуктом взрыва -- углекислотой.
   В пути Симон Форд рассказал инженеру, что он сделал для достижения своей цели; как он убедился в том, что в глубине крайнего штрека западной части шахты выделяется газ; как ему удалось вызвать в щелях между слоями сланца частичные взрывы -- вернее, воспламенения, не позволяющие сомневаться в природе газа, выделяющегося понемногу, но постоянно.
   Через час после выхода из коттеджа Симон Форд со своими спутниками прошли расстояние в четыре мили, и тут Гарри, шедший впереди, остановился.
   -- Мы пришли! -- воскликнул старый горняк. -- Слава богу, мистер Джемс, наконец вы здесь, и мы сейчас узнаем...
   Голос старого мастера, всегда такой твердый, слегка дрожал.
   -- Мой честный Симон, -- сказал ему инженер, -- успокойтесь. Я волнуюсь так же, как и вы, но не надо терять времени.
   В этом месте крайний штрек шахты, расширяясь, образовал род темной пещеры. Здесь не было стволов, и штрек, глубоко ушедший в недра земли, не имел прямого сообщения с поверхностью. Тут, среди сланцев и песчаников третичного периода, оканчивался слой угля и был вынут последний кусок его.
   -- Вот здесь, мистер Джемс, -- сказал Симон Форд, поднимая свое кайло, -- здесь мы ударим в пустую породу, ибо позади этой стенки, на большей или меньшей глубине, наверняка находится тот угольный пласт, о котором я говорил.
   -- И на поверхности этой стены, -- спросил Джемс Старр, -- вы обнаружили рудничный газ?
   -- Именно, -- ответил Симон Форд. -- Ия мог поджечь его, просто приблизив свою лампу к срезу слоев. Гарри делал то же, что и я.
   -- На какой высоте?
   -- В десяти футах от пола, -- ответил Гарри.
   Джемс Старр сел на камень. Казалось, подышав воздухом пещеры, он стал смотреть на обоих шахтеров так, словно начинал сомневаться в их словах, хоть и звучащих убедительно.
   Дело в том, что метан не совсем лишен запаха, и инженер прежде всего был удивлен тем, что его обоняние не обнаруживает присутствия взрывчатого газа. Во всяком случае, если газ и примешивался к окружающему воздуху, то в очень слабой дозе. Следовательно, можно было, не опасаясь взрыва, открыть безопасную лампу, чтобы решиться на опыт. Старый горняк так и сделал.
   В этот момент Джемс Старр беспокоился не о том, что в воздухе слишком много газа, а о том, что его недостаточно или нет совсем.
   Очевидно, Гарри, так же как инженер, заметил отсутствие характерного запаха рудничного газа, потому что голос его изменился, когда он сказал:
   -- Отец, кажется газ не проникает больше сквозь слои сланца!
   -- Не проникает! -- вскричал старый горняк.
   Плотно сжав губы, он несколько раз с силой потянул воздух носом, потом резко сказал:
   -- Лампу, Гарри!
   Симон Форд дрожащей рукой взял лампу. Он отвинтил металлическую сетчатую трубку, окружавшую фитиль, и пламя стало гореть в открытом воздухе. Как они и ожидали, взрыва не произошло, но, что было важнее, не было даже легкого потрескивания, которое говорит о наличии небольшого количества газа.
   Симон Форд взял у Гарри шест и, прикрепив лампу к его концу, поднял вверх, где в силу своей легкости должен был скопиться газ, как бы мало его ни было. Пламя лампы, ровное и белое, не обнаруживало никаких следов метана.
   -- К стенке, -- сказал инженер.
   Симон Форд поднял лампу к той части стенки, где они

Жюль Вернъ

Черная Индія.

Романъ.

Типографія высочайше утвержд. Т-ва И. Д. Сытина.
МОСКВА.-- 1898.
http://az.lib.ru
OCR Бычков М. Н.

  

ОГЛАВЛЕНІЕ.

   Глава I. Два противорѣчивыхъ письма
   Глава II. Дорогой
   Глава III. Подъ почвой Соединенныхъ Королевствъ
   Глава IV. Копь Дошаръ
   Глава V. Семейство Фордовъ
   Глава VI. Нѣкоторыя необъяснимыя явленія
   Глава VII. Опытъ Симона Форда
   Глава VIII. Взрывъ динамита
   Глава IX. Новый Аберфойль
   Глава X. Туда и оттуда
   Глава XI. Огненныя феи
   Глава XII. Подвиги Жака Ріана
   Глава XIII. Каменноугольный городъ
   Глава XIV. На волосокъ отъ смерти
   Глава XV. Нелли въ коттеджѣ
   Глава XVI. На подвижныхъ лѣстницахъ
   Глава XVII. Восходъ солнца
   Глава XVIII. Отъ озера Ломондъ къ озеру Катрайнъ.
   Глава XXIX. Послѣдняя угроза
   Глава XX. Кающійся грѣшникъ
   Глава XXI. Свадьба Нелли
   Глава XXII. Легенда о старомъ Сильфаксѣ
  

ГЛАВА I.
Два противорѣчивыхъ письма.

"Мистеръ Дж. Р. Старру, инженеру,
30, Кэнонгэтъ.
Эдинбургъ.

   "Если мистеръ Джемсъ Старръ пожелаетъ отправиться завтра въ Аберфойль, въ каменноугольную копь Дошаръ, въ шахту Яроу, то ему будетъ сдѣлано интересное для него сообщеніе.
   "Мистера Джемса Старра весь завтрашній день на станціи "Каллендеръ" будетъ ждать Гарри Фордъ, сынъ бывшаго старосты углекоповъ Симона Форда.
   "Мистера Старра просятъ никому не сообщать объ этомъ приглашеніи".
   Таково было содержаніе письма, которое Джемсъ Старръ получилъ съ первой почтой 3-го декабря 18... года. На письмѣ былъ штемпель почтоваго отдѣленія въ Аберфойлѣ, находящемся въ графствѣ Стирлингъ, въ Шотландіи.
   Любопытство инженера было сильно затронуто. Ему даже и на умъ не пришло, что письмо могло быть мистификаціей. Онъ давно зналъ Симона Форда, одного изъ бывшихъ надсмотрщиковъ за работами въ копяхъ Аберфойля; Джемсъ Старръ въ продолженіе цѣлыхъ 20-ти лѣтъ былъ директоромъ этихъ самыхъ копей, или, какъ говорятъ въ англійскихъ копяхъ, viewer'омъ.
   Джемсъ Старръ былъ человѣкъ крѣпкаго сложенія, и, несмотря на его 55 лѣтъ, никто не далъ бы ему болѣе сорока. Онъ происходилъ изъ стариннаго шотландскаго рода и былъ однимъ изъ самыхъ видныхъ жителей Эдинбурга. Его труды приносили честь почтенному сословію шотландскихъ инженеровъ, которые добываютъ каменный уголь изъ богатой имъ почвы Соединенныхъ Королевствъ, въ Кардифѣ, Ньюкэстлѣ и нижнихъ графствахъ Шотландіи. Но особенно имя Старра пользовалось общимъ уваженіемъ въ глубинѣ тѣхъ таинственныхъ копей Аберфойля, которыя находятся по сосѣдству съ рудниками въ Аллоа и занимаютъ значительную часть графства Стирлингъ. Тутъ, въ этихъ копяхъ, прошла почти вся его жизнь. Кромѣ того, Джемсъ Старръ принималъ участіе въ "Обществѣ шотландскихъ антикваріевъ" и даже былъ его президентомъ. Онъ считался также въ числѣ наиболѣе дѣятельныхъ членовъ "Королевскаго Института", и въ "Эдинбургскомъ Обозрѣніи"1 часто появлялись замѣчательныя статьи, подписанныя его именемъ. Отсюда видно, что онъ былъ однимъ изъ тѣхъ ученыхъ практиковъ, которымъ Англія обязака своимъ благосостояніемъ. Вообще онъ занималъ очень видное положеніе въ старой шотландской столицѣ, которая во всѣхъ отношеніяхъ заслуживала названія "Сѣверныхъ Аѳинъ".
   Извѣстно, что англичане всей совокупности своихъ обширныхъ каменноугольныхъ копей дали очень мѣткое названіе. Они весьма справедливо называютъ ихъ "Черною Индіей", и эта Индія, можетъ-быть, болѣе, чѣмъ восточная Индія, содѣйствовала возрастанію изумительнаго богатства Соединенныхъ Королевствъ. Дѣйствительно, тутъ и день и ночь массы углекоповъ трудятся надъ добываніемъ изъ британской почвы каменнаго угля, этого драгоцѣннаго топлива, являющагося положительно необходимостью въ промышленной странѣ.
   Въ эту эпоху было еще очень далеко до того времени, когда, согласно предсказаніямъ спеціалистовъ, запасъ угля на всемъ земномъ шарѣ долженъ будетъ истощиться. Недостатка въ этомъ минералѣ нечего было еще опасаться, и во всѣхъ концахъ Стараго и Новаго Свѣта шла усердная эксплоатація залежей каменнаго угля. Различныя фабрики, локомотивы, локомобили, пароходы, газовые заводы и т. п. не имѣли недостатка въ минеральномъ топливѣ. Однако, потребленіе угля въ послѣдніе годы возросло до такой степени, что нѣкоторыя залежи были уже совершенно истощены. Онѣ были покинуты, и пустынныя копи, съ имъ мрачными шахтами, производили грустное впечатлѣніе.
   Такая имѣнно участь постигла и кони Аберфойля.
   Десять лѣтъ тому назадъ послѣдняя телѣжка увезла отсюда послѣднюю тонну угля. Орудія, служившія для "подземныхъ" работъ, машины, назначенныя для передвиженія по рельсамъ, проложеннымъ въ подземныхъ галлереяхъ, вагоны для подземныхъ желѣзныхъ дорогъ, корзинки, въ которыхъ вытаскивали уголь изъ шахтъ, однимъ словомъ все, что необходимо было при эксплоатаціи копей, было вытащено изъ глубины шахты и оставлено на поверхности земли. Покинутыя кони походили на трупъ мастодонта, фантастической величины, у котораго отняли всѣ необходимые для жизни органы, оставивъ ему одинъ только скелетъ.
   Изъ всѣхъ этихъ орудій оставались теперь только длинныя деревянныя лѣстницы, служившія для спуска въ глубину копей чрезъ шахту Яроу; съ того самаго дня, какъ прекратились работы, только эти лѣстницы давали доступъ въ нижнія галлереи копи Дошаръ.
   Снаружи чернѣли зданія, которыя нѣкогда кишѣли рабочимъ людомъ; по нимъ можно было судить о мѣстъ, гдѣ были прорыты шахты копи Дошаръ, которая, наравнѣ съ другими копями Аберфойля, была совершенно оставлена.
   Въ одинъ печальный день углекопы оставили копь, въ которой они проработали столько лѣтъ.
   Инженеръ Джемсъ Старръ созвалъ тѣ тысячи скромныхъ тружениковъ, которые составляли дѣятельное и энергичное населеніе копей. Всѣ рабочіе съ своими женами и дѣтьми, не исключая самыхъ старыхъ, собрались на обширномъ дворѣ копи Дошаръ, который нѣкогда былъ переполненъ углемъ.
   Эти славные люди, которые должны были разсѣяться въ борьбѣ изъ-за куска насущнаго хлѣба, -- тѣ самые люди, которые непрерывный рядъ лѣтъ, поколѣніе за поколѣніемъ, прожили въ старомъ Аберфойлѣ, ожидали теперь своего инженера, чтобы распроститься съ нимъ навсегда. Компанія копей, въ знакъ благодарности, уступила имъ весь чистый доходъ за текущій годъ. На самомъ дѣлѣ, этого было довольно мало, потому что стоимость добытаго угля немногимъ превосходила издержки по эксплоатаціи; но, все-таки, этихъ денегъ было вполнѣ достаточно для того, чтобы рабочіе могли на нихъ прокормиться до пріисканія себѣ новыхъ мѣстъ на сосѣднихъ копяхъ или на фермахъ и заводахъ графства.
   Демсъ Старръ сталъ у входа подъ обширный навѣсъ, подъ которымъ такъ долго работали тяжелыя паровыя машины, при помощи которыхъ вытаскивали уголь изъ шахтъ.
   Симомъ Фордъ, староста углекоповъ копи Дошаръ, которому тогда было 55 лѣтъ, и нѣсколько другихъ надсмотрщиковъ за работами окружили его.
   Джемсъ Старръ снялъ шляпу. Углекопы въ глубокомъ молчаніи послѣдовали его примѣру.
   Эта прощальная сцена носила трогательный и величественный характеръ.
   -- Друзья мои, -- сказалъ инженеръ,-- моментъ разлуки наступилъ! Копи Аберфойля, которыя въ теченіе столькихъ лѣтъ соединяли насъ въ общей работѣ, теперь истощены. Наши изысканія привели насъ къ тому убѣжденію, что угля здѣсь больше нѣтъ, и изъ копи Дошаръ только что вынули послѣдній кусокъ угля!
   И, въ доказательство своихъ словъ, Джешь Старръ указалъ углекопамъ на глыбу угля, лежавшую на днѣ находившейся подлѣ инженера телѣжки.
   -- Этотъ кусокъ угля, друзья мои,-- продолжалъ Джемсъ Старръ, походитъ на послѣднюю каплю крови, текшей по жиламъ нашихъ копей. Мы сохранимъ его на память, какъ это мы сдѣлали уже съ первымъ кускомъ угля, добытымъ имъ копей Аберфойля назадъ тому 150 лѣтъ. Сколько поколѣній работниковъ, перемѣнилось за это время въ нашихъ копяхъ! Но теперь... кончено! "Прощайте!" -- говоритъ вамъ теперь вашъ инженеръ. Эти копи, въ которыхъ работали ваши руки, давали вамъ средства къ существованію. Трудъ былъ тяжелъ, но онъ приносилъ вамъ пользу. Теперь наша громадныя семья разсѣется, и нельзя и думать, чтобы ея члены когда-нибудь опять соединились. И не забывайте, что мы долго прожили вмѣстѣ и что долгъ углекоповъ Аберфойля -- помогать другъ другу. Ваши прежніе хозяева также не забудутъ этого. Мы столько времени проработали вмѣстѣ, что не можемъ быть чужими другъ другу. Мы будемъ слѣдить за вами, и на какую бы честную работу вы ни пошли, наши рекомендаціи всюду послѣдуютъ за вами. Итакъ, прощайте, друзья мои! Небо да поможетъ вамъ!
   Сказавъ это, Джемсъ Старръ обнялъ самаго стараго рабочаго копей, глаза котораго были влажны отъ слезъ. Потомъ старосты углекоповъ подошли пожать руку инженера въ то время, какъ углекопы махали шляпами и кричали:
   -- Прощай, Джемсъ Старръ, нашъ начальникъ и другъ!
   Это прощанье должно было оставить неизгладимое воспоминаніе во всѣхъ этихъ честныхъ сердцахъ. Но, наконецъ, углекопы покинули обширный дворъ. Вокругъ Джемса Старра образовалась пустота. Въ послѣдній разъ раздались шаги углекоповъ по черной тропинкѣ, ведшей къ копи Дошаръ, и то шумное оживленіе, которое до сихъ поръ царило въ копяхъ Аберфойля, смѣнилось теперь угрюмою тишиной.
   Одинъ только человѣкъ остался около Джемса Старра.
   Это былъ староста углекоповъ -- Симонъ Фордъ. Рядомъ съ нимъ стоялъ его сынъ Гарри, мальчикъ лѣтъ 15-ти, который уже нѣсколько лѣтъ работалъ въ глубинѣ шахтъ.
   Джемсъ Старъ и Симонъ Фордъ знали и взаимно уважали другъ друга.
   -- Прощайте, Симонъ!-- сказалъ инженеръ.
   -- Прощайте, мистеръ Джемсъ, -- отвѣчалъ надсмотрщикъ за работами. -- Или, лучше, позвольте мнѣ добавить, до свиданья!
   -- Да, до свиданья, Симонъ! -- сказалъ Джемсъ Старръ.-- Вы знаете, что я всегда съ удовольствіемъ увижу васъ и поговорю съ вами о счастливомъ прошломъ нашего стараго Аберфойля!
   -- Я знаю это, мистеръ Джемсъ!
   -- Мой домъ въ Эдинбургѣ постоянно открытъ для васъ!
   -- Эдинбургъ, это далеко!-- отвѣчалъ надсмотрщикъ, покачивая головой.-- Да, далеко отъ копи Дошаръ!
   -- Далеко, Симонъ! А гдѣ вы разсчитываете поселиться?
   -- Да здѣсь же, мистеръ Джемсъ! Мы не оставимъ копи, нашей старой кормилицы, изъ-за того, что молоко у нея пропало! Моя жена, мой сынъ и я -- мы устроимся какъ-нибудь такъ, чтобы не разстаться съ нею!
   -- Итакъ, прощайте, Симонъ! -- отвѣчалъ инженеръ, голосъ котораго обнаруживалъ внутреннее волненіе, хотя инженеръ и старался скрыть это.
   -- Нѣтъ, повторяю вамъ, до свиданья, мистеръ Джемсъ, -- отвѣчалъ надсмотрщикъ, -- а не прощайте! Я, Симонъ Фордъ, даю вамъ честное слово, что Аберфойль еще увидитъ васъ!
   Инженеръ не хотѣлъ лишать старика этой послѣдней надежды. Онъ обнялъ молодого Гарри, который смотрѣлъ на него большими, взволнованными глазами, въ послѣдній разъ пожалъ руку Симона Форда и окончательно оставилъ Аберфойль.
   Вотъ что случилось десять лѣтъ тому назадъ, и несмотря на то, что староста углекоповъ выразилъ надежду увидаться еще какъ-нибудь, впослѣдствіи, съ инженеромъ, Джемсъ Старръ въ теченіе всего этого времени ни разу даже и не слышалъ о немъ.
   И вотъ, послѣ десятилѣтней разлуки къ нему пришло это письмо отъ Симона Форда, которое убѣждало его немедленно отправиться въ бывшія копи Аберфойля.
   "Интересное для него сообщеніе..." Что бы это такое было? Копь Дошаръ, шахта Яроу! Какія прекрасныя воспоминанія будили въ немъ эти дорогія имена. Да! это было хорошее время,-- время труда, борьбы самое хорошее время въ жизни инженера!
   Джемсъ Старръ перечелъ письмо. Онъ вдумывался въ каждую строчку. Онъ сожалѣлъ, что Симонъ Фордъ не прибавилъ ни слова болѣе. Онъ почти сердился на него за то, что тотъ прислалъ такое лаконическое письмо.
   Можетъ-быть, старикъ открылъ какой-нибудь новый слой угля? Нѣтъ, это невѣроятно!
   Джемсъ Старъ припомнилъ, съ какой тщательностью копи Аберфойля были изслѣдованы передъ окончательнымъ прекращеніемъ работъ. Онъ самъ присутствовалъ при послѣднихъ изысканіяхъ, когда, несмотря на всѣ усилія, не было найдено ни одного слоя угля въ почвѣ, истощенной многолѣтнею эксплоатаціей. Итакъ, Джемсъ Старръ покинулъ копи съ полнымъ убѣжденіемъ, что въ нихъ нѣтъ болѣе ни куска минеральнаго топлива.
   "Нѣтъ,-- повторялъ онъ, -- нѣтъ! Какъ допустить, чтобы Симону Форду удалось найти то, что ускользнуло отъ всѣхъ моихъ изысканій... Однако, старикъ долженъ прекрасно знать, что въ цѣломъ мірѣ только это можетъ меня заинтересовать, и это приглашеніе отправиться въ копь Дошаръ, которое я долженъ сохранить въ тайнѣ..."
   Джемсъ Старръ никакъ не могъ понять этого.
   Съ другой стороны, инженеръ зналъ Симона Форда за искуснаго углекопа, хорошо знавшаго свое дѣло. Онъ не видалъ его съ того самаго времени, какъ работы въ копяхъ Аберфойля были прекращены. Онъ не зналъ даже, что сталось съ бывшимъ старостой. Онъ не могъ бы сказать ни того, чѣмъ онъ занимается, ни того, гдѣ онъ живетъ вмѣстѣ съ своею женой и сыномъ. Онъ зналъ лишь, что старикъ обѣщалъ ему увидаться съ нимъ въ шахтѣ Яроу и что Гарри, сынъ Симона Форда, весь завтрашній день будетъ ждать его на станціи "Каллендеръ". Итакъ, нужно было съѣздить въ копь Дошаръ.
   -- Рѣшено, я ѣду? -- сказалъ Джемсъ Старръ, который чувствовалъ, что его возбужденіе съ часу на часъ увеличивалось.
   Достойный инженеръ принадлежалъ къ той породѣ страстныхъ людей, умъ которыхъ постоянно кипитъ, какъ вода въ котлѣ, поставленномъ надъ жаркимъ огнемъ. Иногда вода въ такомъ котлѣ бьетъ ключомъ, иногда она бурлитъ потихоньку. Въ этотъ день идеи Джемса Старра кипѣли ключомъ.
   Но тутъ случилось совсѣмъ неожиданное происшествіе. Оно было каплей холодной воды, попавшей на разгоряченный мозгъ инженера.
   Дѣло было въ томъ, что около 6-ти часовъ вечера, съ третьей почтой, Джемсъ Старръ получилъ второе письмо.
   Это письмо было запечатано въ грубомъ конвертѣ, надпись на которомъ принадлежала рукѣ, мало привыкшей къ перу.
   Джемсъ Старръ разорвалъ этотъ конвертъ. Въ немъ былъ клочокъ бумаги, пожелтѣвшей отъ времени; казалось, его вырвали изъ какой-нибудь старой тетради, давно уже вышедшей изъ употребленія.
   На этой бумагѣ было написано слѣдующее:
   "Просятъ инженера -- Джемса Старра не безпокоиться, такъ какъ письмо Симона Форда потеряло теперь всякое значеніе".
   Подписи не было.
  

ГЛАВА II.
Дорогой.

   Изумленію Джемса Старра не было границъ, когда онъ прочиталъ это второе письмо, такъ противорѣчившее первому.
   "Что все это значитъ?" -- спросилъ онъ самъ себя.
   Джемсъ Старръ снова взялъ въ руки разорванный конвертъ. На немъ такъ же, какъ и на конвертѣ перваго письма, былъ штемпель почтоваго отдѣленія въ Аберфойлѣ. Такимъ образомъ, оба письма были отправлены изъ одного и того же пункта, графства Стирлингъ. Тѣмъ не менѣе, второе, очевидно, было написано не старымъ углекопомъ. Не менѣе очевиднымъ, однако, было и то, что авторъ второго письма зналъ тайну бывшаго старосты углекоповъ, потому что онъ ясно говорилъ о томъ предложеніи отправиться въ шахту Яроу, которое было сдѣлано инженеру.
   Итакъ, надо ли было вѣрить тому, что первое письмо потеряло теперь всякое значеніе? Можетъ-быть, просто хотѣли помѣшать отъѣзду Джемса Старра въ копи? Не скрывалось ли тутъ какого-нибудь злого умысла разстроить планы Симона Форда?
   Вотъ вопросы, которые представлялись, Джемсу Старру по зрѣломъ размышленіи. Противорѣчіе, которое было между обоими письмами, возбудило въ немъ еще болѣе страстное желаніе отправиться въ копь Дошаръ. Если во всемъ этомъ не было ничего, кромѣ мистификаціи, то, все-таки, слѣдовало въ этомъ удостовѣриться. Къ тому же Джемсъ Старръ болѣе вѣрилъ первому письму, чѣмъ второму, т. е. болѣе склоненъ былъ исполнить желаніе такого человѣка, какъ Симовъ Фордъ, чѣмъ послушаться предостереженія анонима.
   "Въ самомъ дѣлѣ, если желаютъ повліять на мое рѣшеніе, -- сказалъ онъ себѣ, -- то, значитъ, сообщеніе Симона Форда крайне важно! Завтра я отправлюсь по назначенному адресу!"
   Вечеромъ Джемсъ Старръ сдѣлалъ всѣ приготовленія къ отъѣзду. Такъ какъ могло случиться, что его отсутствіе продолжится нѣсколько дней, то онъ предупредилъ письмомъ сэра В. Эльфистона, президента "Королевскаго Института", что онъ не будетъ присутствовать въ ближайшемъ засѣданіи общества. Точно такъ же онъ распорядился насчетъ двухъ или трехъ дѣлъ, которыя могли явиться у него -- на этой недѣлѣ. Потомъ, отдавъ приказаніе своему слугѣ приготовить чемоданъ, онъ легъ спать, болѣе озабоченный всѣмъ этимъ, чѣмъ, можетъ-быть, заслуживало того само дѣло.
   На другой день, въ 5 часовъ утра, Джемсъ Старръ вскочилъ съ постели, одѣлся потеплѣе, такъ какъ шелъ холодный дождь, и оставилъ свой домъ на Кэнонгэтѣ, чтобы успѣть сѣсть на Грантонской пристани на пароходъ, который всего въ три часа проходитъ разстояніе между пристанью и Стирлингомъ.
   Можетъ-быть, въ первый разъ въ своей жизни, Джемсъ Старръ, проходя по Кэнонгэту {Главная и знаменитая улица стараго Эдинбурга.}, не обратилъ вниманія на Гомфудъ, этотъ дворецъ прежнихъ властителей Шотландіи. Онъ не замѣтилъ у его входа часовыхъ, одѣтыхъ въ старинный шотландскій костюмъ, состоящій изъ зеленой юбки, клѣтчатаго плаща и мѣшка изъ козьей шкуры, привѣшеннаго къ бедру. Несмотря на свое фанатическое преклоненіе предъ Вальтеръ-Скоттомъ,-- преклоненіе, отличающее всякаго истиннаго сына Старой Каледоніи, инженеръ точно такъ же и не взглянулъ на гостиницу, въ которой останавливался Вэверлей и въ которую портной принесъ ему тотъ знаменитый боевой костюмъ изъ тартана, которому такъ наивно удивлялась вдова Флокгартъ. Вопреки обыкновенію, инженеръ не удостоилъ и взглядомъ ту маленькую крѣпость, въ которой послѣ побѣды претендента горцы разрядили свои ружья, при чемъ чуть не убили Флору Макъ-Айноръ. На тюремные часы онъ посмотрѣлъ лишь для того, чтобы удостовѣриться, что онъ еще не опоздалъ. Нужно сознаться также, что, проходя черезъ Нелеръ-Воу, онъ не обратилъ никакого вниманія на домъ великаго реформатора Джона Нокса, единственнаго человѣка, котораго не могли прельстить улыбки Маріи Стюартъ. Но, пройдя черезъ Гай-Стритъ, эту многолюдную улицу, съ такой тщательностью описанную въ "Аббатѣ", онъ поспѣшилъ къ гигантскому мосту Бриджъ-Стрита, соединяющему три холма Эдинбурга.
   Черезъ нѣсколько минутъ Джемсъ Старръ былъ на станціи "Общей желѣзной дороги", а черезъ полчаса поѣздъ доставилъ его въ Нью-Гавенъ, прекрасную рыбачью деревушку, находящуюся въ милѣ отъ Лиса, порта Эдинбурга. Волны прилива заливали черное и скалистое прибрежье и заходили даже на дамбу. Налѣво стоялъ на якорѣ у Грантонской пристани одинъ изъ тѣхъ пароходовъ, которые совершаютъ рейсы по рѣкѣ Форсу, между Эдинбургомъ и Стирлингомъ.
   Въ этотъ моментъ изъ трубы "Принца Уэльсскаго" (такъ назывался пароходъ) выходили клубы густого чернаго дыма. Черезъ нѣсколько мгновеній раздались удары колокола, и запоздалые пассажиры бѣгомъ пустились къ пароходу. Пассажиры были все больше купцы, фермеры или священники; послѣднихъ легко было узнать по ихъ короткимъ панталонамъ, длиннымъ сюртукамъ и узкой бѣлой полоскѣ рубашки вокругъ шеи.
   Джемсъ Старръ не послѣднимъ еще сѣлъ на пароходъ. Несмотря на то, что лилъ проливной дождь, никто изъ пассажировъ и не подумалъ укрыться отъ непогоды въ общей каютѣ парохода. Все они неподвижно сидѣли на палубѣ, закутавшись въ свои дорожные плащи; по временамъ кой-кто изъ нихъ подкрѣплялъ себя глоткомъ джина или виски, "одѣвался изнутри", какъ говорятъ англичане. Раздался послѣдній ударъ колокола, и "Принцъ Уэльсскій" вышелъ изъ небольшого бассейна, который защищалъ его отъ волнъ Сѣвернаго моря.
   "Фарсъ изъ Форса" -- такъ называютъ заливъ, сѣверные берега котораго занимаетъ графство Файфъ, а южные -- графства: Линлитгоу, Эдинбургъ и Годдингтонъ. Собственно онъ представляетъ собою лиманъ {Расширеніе рѣки пи впаденіи ея въ море.} рѣки Форса. Эта рѣка не имѣетъ большого значенія, но по глубинѣ не уступаетъ Темзѣ или Мерси. Спускаясь съ западныхъ склоновъ Бенъ-Ломонда, она впадаетъ въ море у Кинкардина.
   На переѣздъ отъ Грантонской пристани къ концу залива не потребовалось бы много времени, если бы не приходилось то и дѣло высаживать пассажировъ то на томъ, то на другомъ берегу залива. Берега Форса были покрыты городами, деревнями, коттеджами... Джемсъ Старръ, укрывшись отъ дождя подъ широкимъ кожанымъ навѣсомъ надъ палубой, не глядѣлъ на разстилавшійся передъ нимъ пейзажъ. Его болѣе интересовали пассажиры, и онъ старался подмѣтить, не обращаетъ ли онъ на себя особеннаго вниманія какого-нибудь изъ нихъ. Можетъ-быть, на самомъ дѣлѣ, анонимный авторъ второго письма былъ на пароходѣ. Однако, инженеръ не могъ уловить ни одного подозрительнаго взгляда.
   Отчаливъ отъ Грантонской пристани, "Принцъ Уэльсскій" направился къ узкому проливу, раздѣляющему два мыса -- Южной Квинсферри и Сѣверной Квинсферри; за этимъ проливомъ Форсъ образуетъ озеро, очень удобное для судовъ во сто тоннъ. Въ туманной дали уже вырисовывались снѣговыя вершины Грэмиіэнскихъ горъ.
   Вскорѣ пароходъ потерялъ изъ виду деревню Абердуръ, островъ Кольнъ, украшенный развалинами какого-то монастыря XII столѣтія, полуразрушенный замокъ Барнбугль, потомъ Донибристль, гдѣ былъ убитъ зять регента Муррея, потомъ укрѣпленный островокъ Гервей. Онъ прошелъ черезъ проливъ Квинсферри, оставилъ слѣва отъ себя замокъ Розитъ, гдѣ нѣкогда жила та вѣтвь Стюартовъ, съ которою была въ родствѣ мать Кромвеля, миновалъ Блакнессъ-кестль, постоянно укрѣпленный, согласно одной изъ статей договора о вѣчномъ союзѣ между Англіей и Шотландіей, и подошелъ уже къ маленькой гавани Чарльзтоуна, откуда вывозится за границу известь изъ каменоломенъ лорда Эльджина. Наконецъ, "Принцъ Уэльсскій" прибылъ на станцію Кромби-Пойнтъ.
   Погода въ это время была очень не завидная. Шелъ сильный дождь и дулъ ужасный вѣтеръ.
   Джемсъ Старръ былъ въ нѣкоторомъ безпокойствѣ. Встрѣтитъ ли его въ Каллендерѣ сынъ Симона Форда? Инженеръ зналъ по опыту, что углекопы, привыкшіе къ глубокой тишинѣ своихъ шахтъ, не такъ легко переносятъ дурную погоду, какъ крестьяне. Отъ Каллендера до копи Дошаръ и шахты Яроу было не менѣе четырехъ миль, и это, въ соединеніи съ дурною погодой, легко могло удержать дома сына бывшаго старосты углекоповъ. Къ тому же у инженера не выходила изъ головы мысль о томъ, что, можетъ-быть, второе письмо написано съ вѣдома Симона Форда, и, въ такомъ случаѣ, приглашеніе, сдѣланное въ первомъ письмѣ, было, дѣйствительно, отмѣнено. Собственно говоря, это-то, главнымъ образомъ, и безпокоило.
   Во всякомъ случаѣ, Джемсъ Старръ твердо рѣшилъ, что если Гарри Форда и не окажется въ Каллендерѣ, по прибытіи туда желѣзнодорожнаго поѣзда, то онъ и одинъ отправится въ копь Дошаръ и даже, если понадобится, въ деревню Аберфойль. Тамъ онъ, несомнѣнно, получилъ бы какія-нибудь свѣдѣнія о Симонѣ Фордѣ и ужъ, конечно, узналъ бы, гдѣ живетъ старый углекопъ.
   Тѣмъ временемъ, "Принцъ Уэльсскій" продолжалъ разсѣкать тяжелыя волны своими колесами. Густой туманъ и проливной дождь скрывали изъ виду пассажировъ тѣ мѣстности, мимо которыхъ они проѣзжали. Они не видали ни деревни Кромби, ни Торриберна, ни Торригауза, ни Ньюмилльса, ни Корриденгауза, ни Киркгранжа, ни Сольтпэнса. Гавань Воуниссъ, гавань Грэнжмаутъ, старинный замокъ Кюльроссъ и аббатство Сито, Кинкардинъ и его лѣсные склады, Эрчкэстль и его башня XIII столѣтія, Клакманнимъ и его замокъ, построенный Робертомъ Брюсомъ, -- тоже остались незамѣченными.
   "Принцъ Уэльсскій" остановился у пристани въ Аллоа и высадилъ тутъ нѣсколько пассажировъ. Сердце Джемса Старра сжалось, когда онъ, послѣ десятилѣтняго отсутствія, снова очутился вблизи этого маленькаго городка, въ которомъ были значительныя копи, кормившія нѣсколько десятковъ тысячъ рабочихъ рукъ. Его воображеніе унесло его въ глубину этихъ шахтъ, въ которыхъ неустанно работали кирки углекоповъ. Эти копи въ Аллоа, находившіяся почти рядомъ съ копями въ Аберфойлѣ, продолжали обогащать графство; между тѣмъ, какъ въ Аберфойлѣ, въ продолженіе уже столькихъ лѣтъ, не насчитывалось ни одного рабочаго.
   По выходѣ изъ Аллоа пароходъ пошелъ но многочисленнымъ извилинамъ рѣки Форса, которыя тянутся на протяженіи 19-ти миль. Въ одно мгновенье промелькнули развалины аббатства Кембескеннета, основаніе котораго относится къ XII столѣтію. Потомъ показались замокъ Стирлингъ и королевскій дворецъ этого имени. Въ этомъ мѣстѣ черезъ Форсъ перекинуты два моста, и суда съ высокими мачтами не могутъ проходить дальше.
   Едва "Принцъ Уэльсскій" причалилъ къ берегу, какъ инженеръ поспѣшилъ выйти на набережную. Черезъ пять минутъ онъ подходилъ къ желѣзнодорожной станціи въ Стирлингѣ. Черезъ часъ онъ выходилъ изъ вагона въ Каллендерѣ, большой деревнѣ, расположенной на лѣвомъ берегу рѣки Та.
   Тамъ, у желѣзнодорожной станціи, стоялъ какой-то молодой человѣкъ, который тотчасъ же подошелъ къ инженеру. Это былъ Гарри, сынъ Симона Форда.
  

ГЛАВА III.
Подъ почвой Соединенныхъ Королевствъ.

   Для болѣе яснаго пониманія этого разсказа, считаемъ необходимымъ напомнить читателю въ нѣсколькихъ словахъ о происхожденіи каменнаго угля.
   Въ ту геологическую эпоху, когда земной шаръ находился еще въ періодѣ формаціи, его окружала густая атмосфера, вся насыщенная водяными парами и угольною кислотой. Постепенно сгущаясь, эти пары пролились, наконецъ, на землю обильнымъ дождемъ; о количествѣ влаги, упавшей тогда на землю, можно составить себѣ приблизительное понятіе если вообразить, что сразу разбилось нѣсколько милліоновъ милліардовъ бутылокъ съ сельтерской водой, Вся эта масса воды, насыщенной угольной кислотой, попала на почву вязкую, мало окрѣпшую, находившуюся еще въ полужидкомъ состояніи, которое поддерживалось какъ извнѣ -- знойными лучами палящаго солнца, такъ и изнутри огнемъ, который бушевалъ внутри земли и не отошелъ еще къ центру земного шара, гдѣ онъ находится теперь. Внутренняя теплота земли свободно проникала тогда сквозь поры тонкаго и незатвердѣвшаго слоя земной коры. Слѣдствіемъ этого было существованіе на землѣ роскошной растительности, подобную которой можно бы теперь, пожалуй, видѣть только на такихъ планетахъ, какъ Венера или Меркурій которые не на такомъ далекомъ разстояніи отъ солнца, какъ Земля.
   Итакъ, неотвердѣвшая еще почва обоихъ полушарій покрылась огромными лѣсами. Угольной кислоты, которая такъ нужна была для растеній, было въ изобиліи. Поэтому растительное царство на землѣ было представлено въ это время одними деревьями. Ни травки ни кустика -- нигдѣ не было. Повсюду высились огромныя массивныя деревья, на которыхъ не было ни цвѣтовъ ни плодовъ, которыя утомляли глазъ своимъ однообразіемъ и не могли прокормить ни одного живого существа. Земля не была еще подготовлена къ появленію на ней животнаго царства.
   Въ составъ этихъ допотопныхъ лѣсовъ входили, главнымъ образомъ, растенія изъ класса сосудистыхъ тайнобрачныхъ. Каламиты, разнообразные древовидные хвощи, лепидодендроны, родъ гигантскихъ плауновъ, вышиною въ 25 или 30 метровъ и въ метръ шириною у основанія, астерофилы, папоротники гигантскихъ размѣровъ, отпечатки которыхъ нашли въ копяхъ Сентъ-Этьена, -- вотъ тѣ растенія, изъ которыхъ почти исключительно состояли лѣса этой эпохи. Подобныя этимъ растеніямъ можно найти и на теперешней землѣ, но только среди самыхъ скромныхъ представителей растительнаго царства.
   Эти деревья погружали тогда свои корни въ почву, глубоко пропитанную влагой. Они жадно впитывали въ себя углеродъ, отъ котораго они мало-по-малу освобождали атмосферу, и можно сказать, что они были предназначены къ тому, чтобы перенести его, подъ видомъ каменнаго угля въ нѣдра земли.
   Въ самомъ дѣлѣ, это была эпоха землетрясеній, тѣхъ сотрясеній почвы, которыя обязаны своимъ происхожденіемъ внутреннимъ переворотамъ или вулканической работѣ, которыя въ одно мгновеніе измѣняли очертанія земной поверхности. Тутъ холмы превращались въ горы, тамъ появлялись бездонныя пропасти, которымъ предстояло обратиться въ океаны или моря. Иногда цѣлые лѣса проваливались сквозь тонкій слой земной коры и уходили вглубь до тѣхъ поръ, пока не находили твердой точки опоры, въ видѣ какихъ-нибудь первобытныхъ гранитныхъ скалъ.
   Геологическое зданіе въ нѣдрахъ земли рисуется въ такомъ видѣ: на самомъ низу лежитъ первобытная почва, надъ которой расположены слои первичной формаціи; затѣмъ идутъ слои вторичной формаціи, нижнюю часть которыхъ составляютъ залежи каменнаго угля; затѣмъ слои третичной формаціи, и надъ ними наносная земля древняго и новаго происхожденія.
   Въ эту эпоху воды, которыхъ не сдерживало никакое русло и которыхъ было въ изобиліи на всѣхъ пунктахъ земного шара, неслись повсюду, отрывая отъ едва образовавшихся скалъ то, что послужило впослѣдствіи для образованія шифера, песчаника, известняка... Съ теченіемъ времени -- періоды времени тутъ надо считать милліонами лѣтъ -- эти обломки затвердѣли и подъ тяжелою броней изъ шифера, твердаго и рыхлаго песчаника, гравія и кремня похоронили цѣлую массу осѣвшихъ лѣсовъ.
   Что же произошло въ этомъ гигантскомъ горнилѣ, гдѣ скопилась такая масса растительныхъ веществъ, провалившихся сквозь тонкій слой земной коры? Произошло настоящее химическое явленіе, нѣчто въ родѣ дистилляціи. Весь углеродъ, который содержали эти растенія, скопился, и изъ него мало-по-малу образовался каменный уголь, благодаря двойному вліянію огромнаго давленія и высокой температуры, которая происходила отъ близости подземнаго огня, еще не успѣвшаго въ эту эпоху отойти въ центръ земного шара.
   Такимъ образомъ одно царство замѣнялось другимъ, въ этомъ медленномъ, но ничѣмъ непредотвратимомъ процессѣ. Царство растительное обращалось въ минеральное. Всѣ эти растенія, которыя прежде жили растительной жизнью, теперь окаменѣли. Нѣкоторыя изъ существъ, заключенныхъ въ этомъ обширномъ гербаріи и не успѣвшихъ еще окончательно обратиться въ минералы, оставляли свой отпечатокъ на тѣхъ, которыя минерализовались скорѣе и надавливали на нихъ всей своей тяжестью гигантскаго гидравлическаго пресса. Точно такъ же раковины, различные зоофиты, въ родѣ морскихъ звѣздъ, полиповъ и спириферъ, даже рыбы и ящерицы, увлекаемыя водой, оставляли на углѣ, тогда еще мягкомъ, свой отпечатокъ, въ ясномъ и отчетливомъ видѣ сохранившійся и до нашихъ дней {Слѣдуетъ замѣтить, что всѣ тѣ растенія, отпечатки которыхъ были найдены, принадлежатъ къ темъ классамъ представителей, которыхъ можно и въ настоящее время встрѣтить въ тропическихъ странахъ. Отсюда можно заключить, что въ ту отдаленную эпоху температура повсюду на землѣ была одинаковая, благодаря, по всей вѣроятности, тому, что подземный огонь былъ близокъ къ земной поверхности. Этимъ, въ свою очередь, объясняется нахожденіе залежей каменнаго угля во всякихъ широтахъ.}.
   Давленіе, какъ кажется, играло значительную роль въ образованіи залежей каменнаго угля. Дѣйствительно, ему именно обязаны своимъ происхожденіемъ различные виды каменнаго угля, употребляющіеся въ промышленности. Такъ, въ самыхъ низкихъ слояхъ каменноугольной почвы лежитъ антрацитъ, который, почти совсѣмъ не имѣя въ своемъ составѣ летучихъ веществъ, содержитъ весьма значительное количество углерода. Наоборотъ, въ самыхъ верхнихъ слояхъ находятся лигнитъ и ископаемое дерево, т. е. вещества, въ которыхъ количество углерода значительно меньше. Между антрацитомъ и лигнитомъ идетъ цѣлый рядъ слоевъ, въ которыхъ расположены, -- выше или ниже, смотря по степени бывшаго давленія, -- жилы графита и жирнаго или сухого каменнаго угля. Можно даже положительно сказать, что торфяныя болота сохранились въ ихъ настоящемъ видѣ благодаря лишь отсутствію давленія.
   Итакъ, повсюду на землѣ залежи каменнаго угля появились такимъ образомъ: сначала земля поглотила гигантскіе лѣса геологической эпохи, потомъ съ теченіемъ времени, подъ вліяніемъ давленія и высокой температуры и подъ дѣйствіемъ угольной кислоты, поглощенныя землею растенія обратились въ минералы.
   Однако, щедрая въ многихъ случаяхъ природа зарыла въ землю лѣсовъ не такъ ужъ много, чтобы образовавшагося изъ нихъ угля хватило для потребностей человѣка на цѣлыя тысячелѣтія. Наступитъ день, когда угля не станетъ, -- это несомнѣнно. Тогда машины всего міра принуждены будутъ прекратить свою работу, если только какое-нибудь новое топливо не замѣнитъ къ тому времени угля. Въ эту болѣе или менѣе отдаленную эпоху не будетъ уже залежей угля, за исключеніемъ развѣ тѣхъ, которыя покрыты вѣчными льдами въ Гренландіи и по берегамъ Баффинова залива и эксплоатація которыхъ почти невозможна. Это грозное будущее неизбѣжно. Богатыя американскія залежи, лежащія по берегамъ Большого Соленого озера и въ Калифорніи, со временемъ истощатся. Та же участь постигнетъ копи Канъ-Бретона и Св. Лаврентія, залежи Аллеганскихъ горъ, Пенсильнаніи, Виргиніи, Иллинойса, Индіаны и Миссури. Несмотря на то, что залежи Сѣверной Америки вдесятеро значительнѣе залежей всего свѣта, не пройдетъ и ста вѣковъ, какъ прожорливое чудовище промышленности уже поглотитъ послѣдній на всемъ земномъ шарѣ кусокъ каменнаго угля.
   Разумѣется, недостатокъ въ каменномъ углѣ почувствуется прежде всего въ Старомъ Свѣтѣ. Хотя минеральнаго топлива довольно много въ Абиссиніи, въ Землѣ Наталь, по берегамъ рѣки Замбези, въ Мозамбикѣ и на островѣ Мадагаскарѣ, но добываніе его тамъ сопряжено съ большими затрудненіями. Копи Бирмы, Китая, Кохинхины, Японіи и центральной Азіи будутъ истощены довольно скоро. Драгоцѣнный минералъ въ изобиліи содержится въ почвѣ Австраліи; но англичане не дадутъ ему улежать тамъ и до того времени, когда его не станетъ въ самой Великобританіи. Еще раньше исчезнетъ онъ изъ континентальныхъ государствъ Европы.
   По слѣдующимъ цифрамъ можно судить о количествахъ угля, потребовавшагося для человѣка со времени открытія первыхъ залежей. Залежи Россіи, Саксоніи и Баваріи занимаютъ пространство въ 600000 гектаровъ, Испаніи -- въ 150000 гектаровъ, Богеміи и Австріи -- въ 150000. Въ Бельгіи каменный уголь встрѣчается въ окрестностяхъ Льежа, Намура, Монса и Шарлеруа; въ общемъ онъ занимаетъ тутъ территорію въ 4 мили длиною и въ 3 шириною, т. е. приблизительно тоже 150000 гектаровъ. Во Франціи углемъ изобилуютъ: бассейнъ рѣкъ Луары и Роны, Ривъ-де-Жье, С. Этьенъ, Живоръ, Эпинакъ, Бланзи, Крезо, Гаръ, Але, Гранкомбъ, Кармо, Кассакъ, Грессакъ, Анзенъ, Валансьенъ, Лансъ и Бетюнъ; всѣ эти мѣстности составляютъ территорію почти въ 350000 гектаровъ.
   Соединенныя Королевства, безспорно, страна, самая богатая каменнымъ углемъ. Они, за исключеніемъ Ирландіи, въ которой почти совсѣмъ нѣтъ минеральнаго топлива, владѣютъ огромными залежами; но это богатство такъ же истощается, какъ и всякое другое. Самыя большія изъ ихъ залежей находятся въ Ньюкэстлѣ, въ графствѣ Нортумберландъ, и даютъ ежегодно до 30 милліоновъ тоннъ угля, т. е. почти треть того, что требуется для Англіи, и вдвое больше того количества угля, которое добывается во Франціи. Копи Уэльса, который переполненъ углекопами въ Кардифѣ и Ньюпортѣ, даютъ ежегодно 10 милліоновъ тоннъ превосходнаго угля. Еще больше даютъ въ общемъ копи графствъ: Іоркскаго, Ланкастерскаго, Дерби и Стаффорда. Наконецъ, въ той части Шотландіи, которая расположена между Эдинбургомъ и Глэсго, въ томъ мѣстѣ, гдѣ два моря такъ глубоко врѣзываются въ островъ, расположены также обширныя копи. Въ общемъ въ Великобританіи каменнымъ углемъ изобилуетъ территорія, занимающая не менѣе 1600000 гектаровъ и доставляющая ежегодно до 100 милліоновъ тоннъ чернаго топлива.
   Но какъ бы велики ни были эти богатства, человѣкъ пользуется ими такъ расточительно, что наступитъ нѣкогда день, когда они истощатся. Не окончится еще третье тысячелѣтіе христіанской эры, какъ рука европейскаго углекопа уже опустошитъ тѣ склады, въ которыхъ, по одному мѣткому выраженію, сосредоточилась солнечная теплота первыхъ дней мірозданія {Вотъ сколько времени, судя по послѣднимъ исчисленіямъ, въ которыхъ принято въ расчетъ прогрессивное возрастаніе потребленія угля, потребуется для исчезновенія изъ Европы минеральнаго топлива:
   Во Франціи -- 114 лѣтъ.
   Въ Англіи -- 800 "
   Въ Бельгіи -- 750 "
   Въ Германіи -- 300 "
   Что касается Америки, то, считая, что тмъ ежегодно потребляется 500 милліоновъ тоннъ угля, приходятъ къ заключенію, что въ американскихъ залежахъ хватитъ угля на 6000 лѣтъ.}.
   Именно въ ту эпоху, къ которой относится этотъ разсказъ, одна изъ важнѣйшихъ шотландскихъ копей была уже истощена, благодаря слишкомъ усердной эксплоатаціи. Это была копь Аберфойля, работами въ которой такъ долго руководилъ инженеръ Джемсъ Старръ.
   Работы въ копяхъ Аберфоцля были прекращены уже десять лѣтъ тому назадъ. Новыхъ слоевъ каменнаго угля отыскать не могли, несмотря на то, что рыли землю на глубину 1500 и даже 2000 футовъ. Джемсъ Старръ оставилъ копи съ полнымъ убѣжденіемъ, что въ нихъ нѣтъ ни куска угля.
   Итакъ, читателю очевидно, что при такомъ положеніи дѣла открытіе новыхъ залежей въ почвѣ Англіи было бы очень важнымъ событіемъ. Ужъ не удалось ли Симону Форду сдѣлать это открытіе?-- вотъ о чемъ спрашивалъ себя Джемсъ Старръ, -- вотъ на что онъ желалъ надѣяться.
   Онъ хотѣлъ вѣрить, что его зовутъ на разработку новаго уголка Черной Индіи.
   Правда, второе письмо сбивало его нѣсколько съ толку, но теперь онъ не хотѣлъ о немъ и думать. Сынъ стараго углекопа ожидалъ его на станціи, слѣдовательно, анонимное письмо не имѣло никакого значенія.
   Въ ту самую минуту, какъ инженеръ выходилъ изъ вагона, молодой человѣкъ подошелъ къ нему.
   -- Ты Гарри Фордъ?-- живо спросилъ его Джемсъ Старръ.
   -- Да, мистеръ Старръ.
   -- Ну, мой милый, я тебя не узналъ бы. Въ эти десять лѣтъ ты сталъ настоящимъ мужчиной!
   -- А я васъ узналъ, -- отвѣчалъ молодой углекопъ, снявъ шляпу.-- Вы, мистеръ, ничуть не измѣнились. Вы совершенно такой же, какъ въ тотъ день, когда вы меня обняли въ копи Дошаръ! Такія вещи не забываются!
   -- Надѣнь же шляпу, Гарри! -- сказалъ инженеръ. -- Дождь льетъ какъ изъ ведра, и вѣжливость не должна доводить до простуды!
   -- Можетъ-быть, вы хотите переждать дождь, мистеръ Старръ? -- спросилъ Гарри Фордъ.
   -- Нѣтъ, Гарри! Не къ чему терять время! Дождь будетъ лить пожалуй, весь день, а мнѣ некогда. Идемъ!
   -- Какъ хотите, -- отвѣчалъ молодой человѣкъ.
   -- Ну, какъ поживаетъ отецъ твой, Гарри? Здоровъ онъ?
   -- Да, мистеръ Старръ.
   -- А мать?..
   -- Мать тоже.
   -- Это отецъ твой написалъ мнѣ письмо, въ которомъ приглашалъ меня въ шахту Яроу?
   -- Нѣтъ, это я.
   -- Но Симонъ Фордъ не присылалъ мнѣ другого письма, въ которомъ отмѣнялось это приглашеніе?-- съ живостью спросилъ инженеръ.
   -- Нѣтъ, мистеръ Старръ! -- отвѣчалъ молодой углекопъ.
   -- Прекрасно!-- сказалъ Джемсъ Старръ, не касаясь болѣе вопроса объ анонимномъ письмѣ.
   Потомъ онъ продолжалъ:
   -- А ты не знаешь, чего хочетъ отъ меня старый Симонъ?
   -- Мистеръ Старръ, мой отецъ рѣшилъ самъ сказать вамъ объ этомъ.
   -- А все-таки, ты это знаешь?..
   -- Да, я знаю это.
   -- Прекрасно, Гарри, я ничего больше не спрошу тебя объ этомъ. Скорѣй же въ дорогу, мнѣ хочется поскорѣе увидать Симона Форда... Кстати, гдѣ онъ живетъ?
   -- Въ копи.
   -- Какъ! Въ копи Донаръ?
   -- Да, мистеръ Старръ! -- отвѣчалъ Гарри Фордъ.
   -- Какъ! Такъ твои родные не оставили старой копи послѣ того, какъ прекратились работы?
   -- Ни на одинъ день, мистеръ Старръ. Вы знаете отца. Тамъ, гдѣ онъ родился, тамъ онъ хочетъ и умереть!
   -- Я понимаю это, Гарри... Я понимаю это! Его родная копь! Онъ не хотѣлъ ее оставить! Ну, а вамъ тамъ нравится?..
   -- Да, мистеръ Старръ, -- отвѣчалъ молодой углекопъ. -- Мы другъ друга такъ любимъ, да и потребности наши очень скромны!
   -- Прекрасно, Гарри, -- сказалъ инженеръ. -- Такъ въ дорогу!
   И, слѣдуя за молодымъ человѣкомъ, Джемсъ Старръ направился по улицамъ Каллендера.
   Черезъ десять минутъ оба они были уже внѣ этого городка.
  

ГЛАВА IV.
Копь Дошаръ.

   Гарри Фордъ былъ молодой человѣкъ 25-ти лѣтъ, высокаго роста, здоровый, стройный и сильный. Его немного серьезная физіономія, его обыкновенно мечтательная наружность -- рѣзко выдѣляли его уже въ раннемъ дѣтствѣ среди его товарищей-углекоповъ. Правильныя черты его лица, его глубокіе и кроткіе глаза, его довольно жесткіе, скорѣе каштановые, чѣмъ бѣлокурые волосы, его природная грація -- все это дѣлало изъ него самый совершенный типъ настоящаго lowlander'а, т. е. жителя равнинъ Шотландіи. Привыкшій съ самаго нѣжнаго возраста къ тяжелому физическому труду въ копяхъ, онъ въ настоящее время былъ надежнымъ товарищемъ славнымъ и добрымъ малымъ. Руководимый своимъ отцомъ и побуждаемый своими собственными инстинктами, онъ работалъ надъ собой и учился во всякую свободную минуту. Благодаря этому, онъ еще въ годы ученья успѣлъ выдвинуться и стать однимъ изъ первыхъ въ своемъ сословіи въ той странѣ, гдѣ такъ мало невѣждъ, потому что она употребляетъ всѣ усилія для искорененія невѣжества. Если рука Гарри Форда, въ годы его ранней юности, и не выпускала кирки углекопа, то, все-таки, молодой углекопъ успѣлъ пріобрѣсти достаточно познаній для того, чтобы со временемъ занять болѣе видное мѣсто въ іерархіи копей, и ужъ, конечно, онъ наслѣдовалъ бы своему отцу въ его званіи старосты копи Дошаръ, если бы работы въ копяхъ не прекратились.
   Джемсъ Старръ былъ еще хорошимъ ходокомъ, но, все-таки, не поспѣвалъ бы за своимъ провожатымъ, если бы тотъ не умѣрялъ своихъ шаговъ.
   Дождь шелъ въ это время уже не съ прежнею силой. Его крупныя капли, еще не дойдя до земли, превращались въ мелкую водяную пыль подъ дѣйствіемъ вѣтра.
   Гарри Фордъ и Джемсъ Старръ прошли по лѣвому берегу рѣки около мили. Въ рукахъ молодого человѣка былъ легкій багажъ инженера. Оставивъ потомъ рѣку въ сторонѣ, они углубились внутрь страны. Предъ ними повсюду разстилались обширныя пастбищи, окружавшія уединенныя фермы. Тамъ и сямъ спокойно паслись стала на вѣчно зеленой травѣ этихъ луговъ южной Шотландіи. То были большей частью безрогія коровы или маленькія овечки съ шелковистой шерстью, очень похожія на дѣтскія игрушки. Не было видно ни одного пастуха, потому что, вѣроятно, всѣ они укрывались отъ дождя въ дуплахъ деревьевъ; но зато сollеу, эти пастушьи собаки особой породы, который такъ славятся своимъ умѣньемъ наблюдать за стадами, были видны всюду на пастбищахъ.
   Шахта Яроу находилась отъ Каллендера на разстояніи почти четырехъ миль. Джемсъ Старръ внимательно разсматривалъ мѣстность, по которой онъ теперь шелъ и которой онъ не видалъ съ того самаго дня, какъ послѣдняя тонна угля изъ копей Аберфойля была отправлена по желѣзной дорогѣ въ Глэсго. Тихая земледѣльческая жизнь заняла тутъ мѣсто прежней промышленной, болѣе шумной и болѣе дѣятельной. Контрастъ былъ тѣмъ поразительнѣе, что зимою полевыя работы прекращаются. Но тогда, во всѣ времена года, массы углекоповъ, находившихся и на землѣ и подъ землею, оживляли эту мѣстность. Большія телѣги развозили тутъ уголь и день и ночь. Рельсы, глубоко ушедшіе теперь въ землю благодаря гнилымъ шпаламъ, тогда скрипѣли подъ тяжестью вагоновъ. Въ настоящее время шоссейныя дороги и простыя тропинки замѣнили трамваи, бывшіе въ употребленіи во времена эксплоатаціи угольныхъ копей; Джемсъ Старръ думалъ, что онъ идетъ по пустынѣ.
   Итакъ, инженеръ печально смотрѣлъ на окрестность. По временамъ онъ останавливался, чтобы перевести дыханіе. Онъ прислушивался. Въ воздухѣ не слышно уже было былого шума и свиста машинъ. На горизонтѣ не было видно чернаго дыма, на который всякій инженеръ смотритъ съ любовью. Не было видно ни высокихъ цилиндрическихъ или призматическихъ трубъ, изъ которыхъ выходилъ бы дымъ густыми клубами, ни предохранительныхъ клапановъ, которые бы со свистомъ выпускали бѣлый паръ. Самая земля, которая нѣкогда была черна отъ насѣвшей на нее угольной пыли, теперь была чиста, на что непривычный глазъ Джемса Старра смотрѣлъ лишь съ сожалѣніемъ.
   Всякій разъ, какъ инженеръ останавливался, останавливался и Гарри Фордъ. Молодой углекопъ молча ждалъ. Онъ прекрасно понималъ, что происходило въ душѣ его спутника, и раздѣлялъ его чувства. Онъ тоже былъ сыномъ копей и провелъ въ нихъ большую часть своей жизни.
   -- Да, Гарри, все это перемѣнилось.-- сказалъ, наконецъ, Джемсъ Старръ.-- Но должны же были, конечно, истощиться эти копи, изъ которыхъ взяли такую массу угля, ихъ сокровища! Ты жалѣешь о прежнемъ времени?
   -- Да, я жалѣю о немъ, мистеръ Старръ! -- отвѣчалъ Гарри.-- Работа была тяжела, но она была интересна, какъ всякая борьба.
   -- Безъ сомнѣнія, мой милый! Тутъ происходила ежеминутная борьба: тутъ ежеминутно грозили обвалы, пожары, наводненія, взрывы... Нужно было предотвращать эти опасности! Ты вѣрно сказалъ! Это была борьба и, слѣдовательно, настоящая жизнь!
   -- Углекопы Аллоа болѣе счастливы, чѣмъ углекопы Аберфойля,
   -- Да, Гарри,-- отвѣтилъ инженеръ.
   -- Не шутя, я начинаю сожалѣть, -- вскричалъ молодой человѣкъ, -- что земной шаръ не весь составленъ изъ угля! Тогда угля хватило бы на цѣлые милліоны лѣтъ!
   -- Безъ сомнѣнія, Гарри; но нужно сознаться, однако, что природа оказалась очень предусмотрительной, составивъ нашъ сфероидъ, главнымъ образомъ, изъ песка, известняка и гранита, которыхъ огонь не можетъ истребить!
   -- Вы хотите сказать, мистеръ Старръ, что люди кончили бы тѣмъ, что сожгли бы свой земной шаръ?..
   -- Да, они сожгли бы его весь, мой милый, -- отвѣчалъ инженеръ, -- Земля до послѣдняго куска исчезла бы тогда въ печахъ локомотивовъ, локомобилей, пароходовъ, газовыхъ заводовъ.-- И вотъ чѣмъ бы кончилъ нашъ міръ въ одинъ прекрасный день!
   -- Теперь этого нечего бояться, мистеръ Старръ, но зато надо думать, что угольныя копи истощатся скорѣе, чѣмъ этого ожидаетъ статистика!
   -- Такъ и будетъ, Гарри, и вотъ почему я думаю, что Англіи слѣдовало бы продавать свое топливо другимъ націямъ дороже, чѣмъ на вѣсъ золота!
   -- И правда! -- отвѣчалъ Гарри.
   -- Я хорошо знаю, -- добавилъ инженеръ, -- что ни гидравлика, ни электричество не сказали еще своего послѣдняго слова и что со временемъ человѣкъ широко воспользуется этими двумя силами. Но что жъ изъ этого?! Уголь тоже очень удобенъ и удовлетворяетъ всѣмъ нуждамъ промышленности! Къ несчастью, люди не могутъ производить его по своему желанію. Если лѣса, которые находятся на землѣ, безпрестанно разрастаются подъ вліяніемъ теплоты и влаги, то этого, къ сожалѣнію, не происходитъ съ подземными лѣсами; и нельзя ожидать, чтобы земной шаръ когда-нибудь снова пришелъ въ такое состояніе, въ которомъ количество ихъ могло бы увеличиться!
   Разговаривая, Джемсъ Старръ и его проводникъ пошли быстрѣе. Черезъ часъ послѣ того, какъ они вышли изъ Каллендера, они уже подходили къ копи Дошаръ.
   Даже самый равнодушный зритель былъ бы тронутъ печальнымъ видомъ, который представляли покинутыя зданія. Они походили на скелетъ нѣкогда живого существа.
   На обширномъ пространствѣ, окруженномъ нѣсколькими тощими деревцами, почва еще исчезала подъ чернымъ слоемъ угольной пыли, но уже не видно было ни куска угля. Все уже давно было подобрано и пошло въ дѣло.
   На невысокомъ холмѣ рисовался силуэтъ огромнаго сруба, который медленно разрушали лучи солнца и капли дождя. На верхушкѣ этого сруба былъ укрѣпленъ огромный блокъ, ниже котораго шли толстыя переборки; черезъ нихъ нѣкогда были перекинуты канаты, по которымъ корзины съ углемъ поднимались на поверхность земли.
   Въ нижнемъ этажѣ была полуразрушенная комната съ испорченными машинами, стальныя и мѣдныя части которыхъ нѣкогда такъ блестѣли. По землѣ валялись бревна, покрывшіяся мохомъ отъ сырости, остатки насосовъ, сломанныхъ шестерней, подъемныхъ машинъ, длинныхъ лѣстницъ, такъ похожихъ на ребра ихтіозавровъ, рельсовъ на сгнившихъ шпалахъ, которыя теперь не выдержали бы вѣса пустого вагончика, и т. п. Такова была картина, представившаяся инженеру и его спутнику.
   Наружныя отверстія такъ поросли мохомъ. Вблизи нихъ виднѣлись остатки корзинъ, а тамъ дальше тянулся большой угольный паркъ, въ который нѣкогда складывали уголь съ тѣмъ, чтобы разсортировать его потомъ, смотря по его величинѣ и качеству. Обломки бочекъ, кривые поршни, мостики, дрожавшіе при малѣйшемъ вѣтрѣ, длинныя коромысла, наклонившіяся надъ отверстіями шахтъ, треснувшія стѣны, полуразрушенныя кровли -- все это представляло яркую и печальную картину запустѣнія, производившую такое тяжелое впечатлѣніе, какое не получается ни при видѣ развалинъ древняго рыцарскаго замка, ни при видѣ разрушенной крѣпости.
   -- Какая жалость!-- сказалъ Джемсъ Старръ, взглянувъ на молодого человѣка, который ничего не отвѣтилъ.
   Потомъ они оба вошли подъ навѣсъ, прикрывавшій отверстіе шахты Яроу. По лѣстницамъ этой шахты еще можно было спуститься въ самыя нижнія галлереи копи.
   Инженеръ наклонился надъ шахтой.
   Въ былое время оттуда съ шумомъ выходилъ воздухъ изъ вентиляторовъ, но теперь шахта походила на нѣмую пропасть. Казалось, что стоишь у кратера какого-нибудь потухшаго вулкана.
   Джемсъ Старръ и Гарри вступили на первую площадку лѣстницы.
   Во время эксплоатаціи копи Аберфойля были обильно снабжены различными остроумными снарядами, приспособленіями для спуска въ шахты. Тутъ были корзины съ автоматическими парашютами, скользившими по деревяннымъ рельсамъ, подвижныя лѣстницы, называющіяся "engine-men" и такъ устроенныя, что давали углекопамъ возможность безопасно спускаться и безъ труда подниматься, и т. п.
   Но всѣ эти усовершенствованные аппараты были унесены, лишь только прекратились работы. Только въ шахтѣ Яроу оставался цѣлый рядъ лѣстницъ, отдѣленныхъ узенькими площадками черезъ каждые 50 футовъ. Тридцать такихъ лѣстницъ давали возможность спуститься въ нижнія галлереи копи, на глубину 1500 футовъ. Только такимъ образомъ происходило сообщеніе между глубиною копи Дошаръ и поверхностью земли. Что касается вентиляціи, то она производилась чрезъ шахту Яроу, галлереи которой сообщались съ другой шахтой, у которой отверстіе находилось на болѣе высокомъ уровнѣ. Такимъ образомъ, получался сифонъ, изъ котораго и выходилъ испорченный воздухъ.
   -- Я слѣдую за тобой, мой милый, -- сказалъ инженеръ, давая знакъ молодому человѣку, чтобы онъ шелъ впередъ.
   -- Какъ вамъ угодно, мистеръ Старръ.
   -- У тебя есть лампа?
   -- Да, и дай Богъ, чтобы мы опять стали пользоваться предохранительными лампами, съ которыми мы, бывало, работали!
   -- Въ самомъ дѣлѣ, -- отвѣчалъ Джемсъ Старръ, -- теперь тутъ нечего опасаться взрывовъ газа!
   У Гарри была простая маленькая лампа, фитиль которой онъ и зажегъ. Въ копяхъ, лишенныхъ угля, не могли образоваться струи углеводороднаго газа. Поэтому нечего было опасаться взрыва и ни къ чему было отдѣлять пламя отъ окружающаго воздуха металлическимъ колпачкомъ, который мѣшаетъ соединенію газа съ огнемъ. Усовершенствованная лампа Дэви была тутъ не нужна. Но если опасности и не было, то это потому, что исчезла ея причина, а вмѣстѣ съ этой причиной исчезло и минеральное топливо, которое нѣкогда составляло богатство копи Дошаръ.
   Гарри сошелъ по первымъ ступенькамъ верхней лѣстницы. Джемсъ Старръ послѣдовалъ за нимъ. Вскорѣ они оба очутились среди глубокой тьмы, которую слабо освѣщалъ лишь огонекъ лампы. Молодой человѣкъ держалъ лампу надъ головой, чтобы лучше освѣтить путь своему спутнику.
   Инженеръ и его проводникъ мѣрнымъ шагомъ, столь обычнымъ углекопамъ, прошли уже десять лѣстницъ. Всѣ онѣ были еще въ довольно хорошемъ состояніи.
   Джемсъ Старръ съ любопытствомъ смотрѣлъ на все то, что слабый свѣтъ лампы позволялъ ему видѣть на стѣнахъ мрачной шахты, которыя были еще обшиты досками, наполовину уже сгнившими.
   Дойдя до пятнадцатой площадки, т. е. пройдя половину дороги, наши путники остановились, чтобы немного перевести духъ.
   -- Рѣшительно у меня нѣтъ твоихъ ногъ, мой милый, -- сказалъ инженеръ, глубоко вдыхая въ себя воздухъ. -- Но, все-таки, я могу еще ходить!
   -- Вы еще очень сильны, мистеръ Старръ, -- отвѣчалъ Гарри.-- Вотъ что значитъ прожить много лѣтъ въ копяхъ.
   -- Ты правъ, Гарри. Если бы мнѣ было 20 лѣтъ, я въ одинъ мигъ очутился бы на днѣ кони... Ну, теперь въ путь!
   Но въ этотъ самый моментъ, какъ они оба собирались оставить площадку, на которой они отдыхали, далеко въ глубинѣ шахты раздался чей-то голосъ. Голосъ приближался, подобно рокоту волны, которая ежеминутно растетъ, и становился все яснѣе и яснѣе.
   -- Э! Это это тамъ? -- спросилъ инженеръ, останавливая Гарри.
   -- Не знаю, -- отвѣчалъ молодой углекопъ.
   -- Это не отецъ твой?..
   -- Онъ? Нѣтъ, мистеръ Старръ!
   -- Такъ какой-нибудь вашъ сосѣдъ?..
   -- У насъ нѣтъ сосѣдей на днѣ копи, -- отвѣчалъ Гарри. -- Мы тамъ одни, совершенно одни.
   -- Однако, намъ надо пропустить этого незнакомца, -- сказалъ Джемсъ Старръ. -- Тѣ, которые спускаются, должны уступать дорогу тѣмъ, которые взбираются.
   Оба они остановились въ ожиданіи.
   Голосъ звучалъ въ это время такъ красиво, какъ будто онъ раздавался въ обширномъ акустическомъ залѣ, и вскорѣ до слуха молодого углекопа довольно ясно долетѣло нѣсколько словъ изъ одной шотландской пѣсни.
   -- Пѣсня озеръ! -- вскричалъ Гарри.-- А! Такъ это идетъ Жакъ Ріанъ.
   -- Кто такой этотъ Жакъ Ріанъ, который такъ прекрасно поетъ?-- спросилъ Джемсъ Старръ.
   -- Мой бывшій товарищъ по копямъ, -- отвѣчалъ Гарри.
   Потомъ онъ закричалъ:
   -- Эй! Жакъ!
   -- Это ты, Гарри?-- раздался отвѣтъ. -- Подожди меня, я сейчасъ приду!
   И снова полилась пѣсня.
   Черезъ нѣсколько мгновеній высокій молодой человѣкъ, лѣтъ двадцати-пяти, съ веселымъ лицомъ, улыбающимися глазами и бѣлокурыми волосами, показался изъ глубины и ступилъ на площадку пятнадцатой лѣстницы.
   Его первымъ движеніемъ было крѣпко пожать руку, которую протянулъ ему Гарри.
   -- Какъ я радъ, что тебя встрѣтилъ! -- вскричалъ онъ.-- Но, клянусь святымъ Мунго, если бы я зналъ, что ты былъ сегодня на поверхности земли, то не спустился бы въ шахту Яроу!
   -- Мистеръ Джемсъ Старръ, -- сказалъ тутъ Гарри, освѣтивъ своею лампой инженера, который былъ до тѣхъ поръ въ тѣни.
   -- Мистеръ Старръ!-- воскликнулъ Жакъ Ріанъ.-- Ахъ, господинъ инженеръ, я васъ не узналъ бы! Съ тѣхъ поръ, какъ я пересталъ работать въ копи, мои глаза отвыкли видѣть въ темнотѣ.
   -- А! Я припоминаю теперь мальчугана, который постоянно пѣлъ. Это было десять лѣтъ тому назадъ, мой милый!.. Такъ это былъ ты?
   -- Я самый, мистеръ Старръ, и, какъ видите, я хоть и перемѣнилъ свое ремесло, но не перемѣнилъ характера. Ба! Смѣяться и пѣть, это гораздо лучше, какъ я думаю, чѣмъ плакать и охать!
   -- Безъ сомнѣнія, Жакъ Ріанъ!.. А что ты подѣлываешь послѣ того, какъ оставилъ копь?
   -- Я работаю на фермѣ Мельрозъ, возлѣ Ирвина, въ графствѣ Ранфрэ, за сорокъ миль отсюда. Ахъ, это далеко не то, что наши копи въ Аберфойлѣ. Кирка больше шла ко мнѣ, чѣмъ лопата или соха. И потомъ въ старой копи эхо весело повторяло пѣсни, между тѣмъ, какъ тамъ, наверху... Но вы, кажется, идете къ старому Симону, мистеръ Старръ?
   -- Да, Жакъ, -- отвѣчалъ инженеръ.
   -- Извините, такъ я васъ задерживаю...
   -- А зачѣмъ, Жакъ, -- спросилъ тутъ Гарри, -- приходилъ ты сегодня въ нашъ коттеджъ?
   -- Я хотѣлъ повидать тебя, товарищъ, -- отвѣчалъ Жакъ Ріанъ, и, вмѣстѣ съ тѣмъ, пригласить тебя на праздникъ Ирвинскаго клана. Ты знаешь, я тамъ играю на волынкѣ! Будутъ пѣть и танцовать!
   -- Спасибо, Жакъ, но я не могу.
   -- Не можешь?
   -- Да; мистеръ Старъ, можетъ-быть, поживетъ у насъ, а я долженъ снова проводить его въ Каллендеръ.
   -- Э, Гарри! До праздника остается еще цѣлая недѣля. Къ тому времени, я думаю, мистеръ Старръ уѣдетъ, и, слѣдовательно, ничто тебя не задержитъ!
   -- Въ самомъ дѣлѣ, Гарри, -- замѣтилъ Джемсъ Старръ, -- тебѣ не мѣшало бы воспользоваться приглашеніемъ твоего товарища Жака!
   -- Хорошо, я согласенъ, Жакъ, -- сказалъ Гарри.-- Черезъ недѣлю мы увидимся съ тобой на праздникѣ въ Ирвинѣ.
   -- Прекрасно! Такъ черезъ недѣлю! -- отвѣчалъ Жакъ Ріанъ.-- До свиданья, Гарри! Вашъ покорный слуга, мистеръ Старръ! Я очень радъ, что снова увидалъ васъ! Я сообщу всѣкь друзьямъ, что вы живы и здоровы. Никто не забылъ васъ, господинъ инженеръ!
   -- И я никого не забылъ, -- сказалъ Джемсъ Старръ.
   -- Большое вамъ спасибо, мистеръ, -- отвѣчалъ Жакъ Ріанъ.
   -- До свиданья, Жакъ, -- сказалъ Гарри, въ послѣдній разх пожимая руку своего товарища.
   И Жакъ Ріанъ съ прежней пѣснью вскорѣ скрылся изъ виду.
   Черезъ четверть часа, Джемсъ Старръ и Гарри спустились съ послѣдней лѣстницы и очутились на самомъ днѣ копи.
   Вокругъ той площадки, которая составляла дно шахты Яроу, шли во всѣхъ направленіяхъ галлереи, служившія при эксплоатаціи копей. Онѣ были прорыты въ слояхъ шифера и песчаника, и стѣны ихъ были покрыты или толстыми бревнами, слегка обтесанными, или камнемъ. Тьма царила теперь въ этихъ галлереяхъ, въ былое время освѣщавшихся лампами углекоповъ или даже электричествомъ, которое стало употребляться въ копяхъ въ послѣдніе годы ихъ эксплоатаціи. Въ мрачныхъ тоннеляхъ не стало теперь слышно ни скрипа вагончиковъ, бѣжавшихъ по рельсамъ, ни голосовъ углекоповъ, ни ржанія лошадей и и муловъ, ни стука кирки...
   -- Не хотители отдохнуть немножко, мистеръ Старръ? -- спросилъ молодой человѣкъ.
   -- Нѣтъ, мой милый,-- отвѣчалъ инженеръ,-- я спѣшу увидать коттеджъ стараго Симона.
   -- Такъ идемте, мистеръ Старръ! Я пойду впереди, хотя я увѣренъ, что вы сами нашли бы дорогу въ этомъ мрачномъ лабиринтѣ галлерей.
   -- Да, конечно... Я еще представляю себѣ весь планъ бывшихъ копей.
   Держа лампу надъ головой, чтобы лучше освѣтить путь инженеру, который шелъ сзади, Гарри углубился въ высокую галлерею, похожую на притворъ каѳедральнаго собора. Ноги обоихъ путниковъ то и дѣло задѣвали за деревянныя шпалы, на которыхъ во время эксплоатаціи лежали рельсы.
   Но едва они прошли шаговъ 50, какъ вдругъ огромный камень упалъ къ ногамъ Джемса Старра.
   -- Берегитесь, мистеръ Старръ! -- вскричалъ Гарри, схвативъ инженера за руку.
   -- Камень, Гарри! А! Такъ эти старые своды не очень прочны...
   -- Мистеръ Старръ, -- отвѣчалъ Гарри Фордъ, -- мнѣ кажется, что камень былъ брошенъ... и брошенъ рукою человѣка!..
   -- Брошенъ!-- вскричалъ Джемсъ Старръ.-- Что ты хочешь сказать, мой милый?
   -- Ничего, ничего... мистеръ Старръ,-- уклончиво отвѣтилъ Гарри, взглядъ котораго, сдѣлавшійся серьезнымъ, казалось, хотѣлъ проникнуть внутрь этихъ толстыхъ стѣнъ.-- Будемъ продолжать нашъ путь. Держитесь за меня, пожалуйста, и не оступитесь.
   -- Хорошо, Гарри!
   И оба они пошли дальше. Гарри все время смотрѣлъ впередъ, стараясь направить свѣтъ своей лампы въ самую глубь галлереи.
   -- Скоро мы придемъ? -- спросилъ инженеръ.
   -- Минутъ черезъ десять.
   -- Прекрасно.
   -- Но, -- пробормоталъ Гарри, -- это очень странно! Со мною это въ первый разъ случается. Нужно же было, чтобы этотъ камень упалъ какъ разъ въ тотъ моментъ, когда мы проходили!..
   -- Это простой случай, Гарри!
   -- Случай!.. -- отвѣчалъ молодой человѣкъ, недовѣрчиво покачивая головой.-- Да... случай...
   Гарри остановился. Онъ прислушивался.
   -- Что тамъ такое, Гарри? -- спросилъ инженеръ.
   -- Мнѣ показалось, что кто-то идетъ позади насъ, -- отвѣчалъ молодой углекопъ, внимательно прислушиваясь.
   Потомъ онъ прибавилъ:
   -- Нѣтъ, я ошибся. Крѣпче опирайтесь на мою руку, мистеръ Старръ! Представьте, что это трость...
   -- Прочная трость, Гарри, -- смѣясь отвѣчалъ Джемсъ Старръ.-- Лучшей я не знаю!
   Потомъ они молча продолжали свой путь по мрачной галлереѣ.
   Часто Гарри, очевидно, чѣмъ-то озабоченный, оборачивался словно стараясь уловить гдѣ-нибудь въ отдаленіи шумъ или подмѣтить мерцаніе огонька.
   Но и впереди и позади были лишь угрюмая тишина и мракъ.
  

ГЛАВА V.
Семейство Фордовъ.

   Черезъ 10 минутъ Джемсъ Старръ и Гарри вышли, наконецъ, изъ галлереи.
   Молодой углекопъ и его спутникъ очутились на лужайкѣ, если только такимъ именемъ можно назвать обширную и мрачную рытвину. Эта рытвина, однако, не была совершенно ужъ лишена дневного свѣта. Нѣсколько солнечныхъ лучей доходили до нея чрезъ отверстіе одной оставленной шахты. Такимъ же путемъ достигали сюда и струи свѣжаго воздуха.
   Итакъ, немного воздуха и свѣта проникало на лужайку чрезъ толстый слой шифера.
   Вотъ тутъ-то, въ подземномъ жилищѣ, въ которомъ во время эксплоатаціи копей работали гигантскія машины, и жилъ уже 10 лѣтъ Симонъ Фордъ съ своею семьей.
   Старый углекопъ любилъ называть свое скромное жилище громкимъ именемъ "коттеджа". Обладая довольно порядочнымъ состояніемъ, пріобрѣтеннымъ цѣною долгой трудовой жизни, Симонъ Фордъ могъ бы жить въ любомъ городѣ королевства, подъ яркими лучами солнца и посреди деревьевъ; но ни его семья ни онъ не хотѣли покидать копи, гдѣ они были такъ счастливы, благодаря сходству своихъ понятій и вкусовъ. Да! имъ нравился этотъ коттеджъ, находившійся подъ землею на разстояніи почти 1500 футовъ отъ ея поверхности. Жизнь въ ними, имѣла уже то преимущество, что здѣсь нечего было опасаться прихода агентовъ государственной казны, обязанныхъ взимать поземельные налоги!
   Въ эту эпоху Симону Форду, бывшему старостѣ углекоповъ копи Дошаръ, было уже 65 лѣтъ. По своему высокому росту и крѣпкому сложенію онъ выдавался среди жителей даже этого кантона, который доставлялъ самыхъ видныхъ солдатъ въ полки горныхъ шотландцевъ.
   Симонъ Фордъ происходилъ изъ старинной семьи углекоповъ и велъ свою генеалогію съ того самаго времени, когда началась эксплоатація угольныхъ копей въ Шотландіи.
   Не вдаваясь въ археологическія изслѣдованія о томъ, знали ли каменный уголь греки и римляне, пользовались ли имъ до начала христіанской эры китайцы и дѣйствительно ли онъ получилъ свое французское названіе (la houille) отъ имени Гульо (Houillos), который жилъ въ Бельгіи въ XII столѣтіи, можно считать достовѣрнымъ, что впервые правильная разработка угля началась въ Великобританіи. Уже въ XI столѣтіи Вильгельмъ Завоеватель раздѣлилъ между своими рыцарями весь доходъ съ залежей Ньюкэстля. Въ XIII столѣтіи Генрихъ III далъ кому-то право эксплоатировать залежи "морского угля", какъ его тогда называли. Наконецъ, къ концу того же самаго столѣтія упоминается о залежахъ въ Шотландіи и въ Уэльсѣ.
   Именно около этого времени предки Симона Форда стали углекопами, и это званіе переходило потомъ въ ихъ родѣ отъ отца къ сыну Они были простыми рабочими и, какъ каторжники, трудились надъ добываніемъ изъ земли драгоцѣннаго топлива. Существуетъ даже мнѣніе, что всѣ углекопы той эпохи, равно какъ и солевары, были настоящими рабами. Дѣйствительно, даже въ XVIІІ столѣтіи это мнѣніе было до такой степени распространено въ Шотландіи, что во время войны Претендента серьезно опасались, какъ бы 20000 углекоповъ Ньюкэстля не подняли оружія съ той цѣлью, чтобы завоевать себѣ свободу, которой они, по общему мнѣнію, не имѣли.
   Но какъ бы тамъ ни было, а Симонъ Фордъ гордился тѣмъ, что принадлежитъ къ древнему роду шотландскихъ углекоповъ. Онъ работалъ тамъ же, гдѣ и его предки примѣняли кирку, ломъ и заступъ. Въ 30 лѣтъ онъ былъ старостой копи Дошаръ, самой значительной изъ копей Аберфойля. Онъ страстно любилъ свое ремесло. Въ теченіе долгихъ лѣтъ онъ старательно исполнялъ свои обязанности. Онъ страдалъ, видя, какъ угля въ копяхъ становится все меньше и меньше, и съ ужасомъ ожидалъ наступленія того грознаго часа, когда уголь изъ Аберфойля совсѣмъ исчезнетъ.
   Онъ ревностно сталъ искать новыхъ слоевъ угля во всѣхъ копяхъ Аберфойля, которыя подъ землею соединялись другъ съ другомъ. Нѣсколько такихъ слоевъ ему удалось открыть въ послѣдніе годы эксплоатаціи. Имъ руководилъ удивительный инстинктъ углекопа, и инженеръ Джемсъ Старръ высоко цѣнилъ Форда. Можно сказать, что старый углекопъ съ такой же точностью опредѣлялъ, гдѣ находятся з с Гарри еще вчера наблюдали просачивание газа. Рука старого мастера дрожала, когда он пытался провести лампой на уровне трещины в слое сланца.
   -- Замени меня, Гарри, -- сказал он.
   Гарри взял шест и поочередно поднес лампу к различным местам стенки, где слои словно разделялись; ио он качал головой, не слыша потрескивания, характерного для выходящего рудничного газа.
   Воспламенения не было. Очевидно, ни одна молекула {Молекула -- мельчайшая частица вещества, сохраняющая его химические свойства.} газа не выходила из трещин в стенке.
   -- Ничего нет! -- вскричал Симон Форд, кулаки которого сжались под влиянием скорее гнева, чем разочарования.
   Из уст Гарри вырвался крик.
   -- Что с тобой? -- живо спросил Джемс Старр.
   -- Трещины в сланце замазаны!
   -- Неужели? -- воскликнул старый горняк.
   -- Смотрите!
   Гарри не ошибся: замазанные трещины были ясно видны при свете лампы. Свежая известковая шпаклевка оставила на стене длинную беловатую полосу, плохо скрытую под слоем угольной пыли.
   -- Он! -- воскликнул Гарри. -- Это может быть только он!
   -- Он? -- повторил Джемс Старр.
   -- Да, -- отвечал молодой человек, -- то таинственное существо, которое бродит в нашей шахте, кого я сто раз подстерегал и ни разу не мог поймать! Это безусловно автор письма, которое должно было помешать вам, мистер Старр, приехать на свидание, назначенное отцом. Это тот, кто сбросил на нас камень в штреке ствола Ярроу. Ах, сомнений больше не может быть! Во всем этом видна человеческая рука.
   Гарри говорил так горячо, что его уверенность мгновенно передалась инженеру. Что касается старого мастера, то его убеждать было не нужно. Ведь налицо был неоспоримый факт: замазанные щели, из которых только накануне газ выходил свободно.
   -- Бери кайло, Гарри!-- вскричал Симон Форд.-- Встань мне на плечи, мальчик! Я еще достаточно крепок, чтобы выдержать тебя.
   Гарри понял. Его отец встал вплотную к стене, Гарри взобрался ему на плечи, чтобы достать кайлом до заметного следа шпаклевки. Несколькими ударами он отбил часть слоя. Тотчас же раздалось легкое потрескивание, похожее на то, которое слышится, когда лопаются пузырьки шампанского.
   Гарри схватил лампу и приблизил ее к трещине. Раздался слабый взрыв, и по стенке запорхало небольшое красное, синеватое по краям пламя.
   Гарри тотчас же спрыгнул на землю, а старый мастер, не в силах сдержать своей радости, схватил инженера за руку:
   -- Ура! Ура! Ура, мистер Джемс! Газ горит! Значит, уголь есть.
   

ГЛАВА VIII
Взрыв динамита

   -- Ну, мистер Джемс, -- спрашивал Симон Форд,-- что вы думаете о нашем открытии? Был ли я прав, что побеспокоил вас? Сожалеете ли вы о том, что посетили шахту Дочерт?
   -- Нет, нет, старый товарищ, -- ответил Джемс Старр, -- мы не потеряли времени, но можем потерять его сейчас, если не вернемся немедленно в коттедж. Мы придем сюда завтра. Мы взорвем динамитом эту стенку. Мы вскроем выход нового пласта, и после ряда бурений, если пласт окажется значительным, я организую Общество Нового Эберфойла.
   -- Хорошо сказано, мистер Джемс! -- воскликнул Симон Форд. -- Значит, старые копи помолодеют, как вдова, снова выходящая замуж. Опять с ударами лопаты и кайла, с рокотом вагонеток, ржаньем лошадей, скрипом колес, грохотом машин к шахте вернется прежняя жизнь, и я опять увижу все это! Надеюсь, мистер Джемс, вы не сочтете меня слишком старым для того, чтобы снова принять обязанности мастера?
   -- Нет, Симон, конечно нет! Вы моложе меня, старый друг.
   -- И да хранит нас святой Мунго! А вы опять будете нашим директором! Пусть новая разработка длится долгие года, и дай мне бог умереть, не увидев ее конца!
   Радость старого мастера била через край, и Джемс Старр целиком разделял ее, но предоставлял Симону Форду восторгаться за двоих. Только Гарри оставался задумчивым. В памяти его проходил ряд странных, необъяснимых случаев, которыми сопровождалось открытие новой залежи. Это не переставало тревожить его.
   Через час Джемс Старр и его спутники вернулись в коттедж.
   Инженер ужинал с большим аппетитом, одобряя жестами все планы старого мастера, и, не желай он так страстно, чтобы этот день был уже завтрашним, он нигде не мог бы спать лучше, чем в абсолютной тишине этого коттеджа.
   На следующий день после плотного завтрака Джемс Старр, Симон Форд, Гарри и даже Мэдж собрались в путь. Как настоящие шахтеры они несли различные инструменты и динамитные патроны, предназначенные для взрыва. Гарри, кроме сильного фонаря, взял еще большую безопасную лампу, могущую гореть двенадцать часов. Это было больше чем нужно для дороги туда и обратно, включая и остановки, необходимые для разведок, если разведки окажутся возможными.
   -- За работу! -- вскричал Симон, дойдя со своими спутниками до конца штрека, и, схватив тяжелый лом, с силой взмахнул им.
   -- Минутку, -- возразил Джемс Старр. -- Посмотрим, не случилось ли каких-нибудь перемен и просачивается ли рудничный газ сквозь трещины в стенке.
   -- Вы правы, мистер Старр,-- ответил Гарри. -- То, что было замазано вчера, вполне может быть замазано и сегодня.
   Мэдж, сидя на камне, внимательно оглядывала пещеру и стену, которую нужно было пробить.
   Все оказалось таким же, как было. Трещины в сланце нисколько не изменились. Метан сочился сквозь них, но довольно слабо. Это объяснялось несомненно тем, что со вчерашнего дня у газа был свободный выход. Выделение газа было так незначительно, что он не мог, соединившись с воздухом, образовать взрывчатую смесь. Поэтому Джемс Старр со своими товарищами могли работать в полной безопасности.
   -- Итак, за работу! -- повторил Симон, и вскоре под мощными ударами его кайла начали разлетаться осколки породы.
   Слой состоял из кварцевого конгломерата {Конгломерат -- здесь порода, состоящая из отдельных кусков кварца, связанных глиноземом.}, перемежавшегося песчаниками и сланцем, как это чаше всего встречается у выхода угольных пластов. Джемс Старр подбирал отбитые кайлом осколки и внимательно осматривал, надеясь обнаружить в них следы угля.
   Этот первый этап работы продолжался около часа. В стене образовалось довольно большое углубление.


   Джемс Старр выбрал место для бурения. Гарри быстро пробил отверстие с помощью бура и небольшого молота. Туда были заложены динамитные патроны; к ним прикрепили длинный просмоленный фитиль безопасного запала, оканчивающийся пироксилиновым капсюлем, и сейчас же подожгли его у самого пола. Джемс Старр и его товарищи отошли в сторону.
   -- Ах, мистер Джемс, -- говорил Симон Форд, охваченный волнением, которое не старался скрыть, -- никогда, нет, никогда мое старое сердце не билось так быстро! Я хотел бы уже приняться за пласт!
   Динамит взорвался. В подземных галлереях прокатился глухой рокот. Джемс Старр, Мэдж, Гарри и Симон Форд тотчас же вернулись к стене пещеры.
   -- Мистер Джемс, мистер Джемс! -- закричал старый мастер. -- Смотрите, дверь взломана!
   Образовавшееся в стене отверстие, глубины которого недьзя было определить, вполне оправдывало это сравнение. Гарри готов был кинуться в пробитую брешь, но инженер, хотя и крайне удивленный появлением этой пустоты, удержал его.
   -- Дай время воздуху внутри очиститься, -- сказал он.
   -- Да, берегись вредных газов, -- подтвердил Симон Форд.
   Четверть часа прошло в тревожном ожидании. Потом в отверстие ввели фонарь на конце шеста, и он продолжал гореть так же ярко.
   -- Иди, Гарри, -- произнес Джемс Старр. -- Мы за тобою.
   Пробитое динамитом отверстие было более чем достаточным для человека. Гарри с фонарем в руке вошел туда без колебаний и исчез во мраке.
   Джемс Старр, Симон Форд и Мэдж, не двигаясь, ждали его. Прошла минута, показавшаяся им очень долгой. Гарри не появлялся и не подавал голоса. Подойдя к отверстию, Джемс Старр не увидел даже огонька его. лампы, которая должна была освещать эту темную пещеру.
   Не ушла ли внезапно почва из-под ног у Гарри? Не упал ли молодой горняк в какую-нибудь яму? Или его голос не долетал до спутников?
   Старый мастер, не слушая ничего, хотел уже, в свою очередь, пройти в отверстие, когда показался свет, сначала слабый, затем усилившийся, и послышался голос Гарри:
   -- Идите, мистер Старр! Идите, отец! Путь в Новый Эберфойл свободен!
   

ГЛАВА IX
Новый Эберфойл.

   Если бы с помощью какой-нибудь сверхчеловеческой силы инженерам удалось сразу поднять часть земной коры в тысячу футов толщины, на которой расположены все реки, озера, заливы и береговые области графств Стирлинг, Дембертон и Ренфрю, то они нашли бы под этой огромной крышкой колоссальную пустоту.
   Эта пустота состоит из сотен ячеек всевозможных форм и размеров и похожа на причудливо расположенный улей, построенный по огромному масштабу и могущий приютить вместо пчел всех ихтиозавров, мегатериев и птеродактилей древней эпохи.
   Целый лабиринт ходов, то выше самых высоких соборных сводов, то узких и извилистых, то идущих горизонтально, то поднимающихся и опускающихся наклонно по всем направлениям, соединял эти ячейки и создавал свободное сообщение между ними. Своды, столбы, поддерживающие их, толстые стены состояли из песчаника и сланцевых пород. Но между этими бесполезными прослойками, сильно сдавленные ими, шли превосходные угольные жилы, словно по их запутанной сети текла черная кровь этой странной залежи. Залежь простиралась на сорок миль с севера на юг, заходя даже под Северный канал. Мощность этого бассейна можно было бы рассчитать только путем разведок, но она должна была превышать мощность угленосных пластов Кардифа в Уэлсе и Ньюкэстля в графстве Нортумберленд.
   Разработка этих залежей казалась легкой, так как, в силу причудливого расположения слоев вторичного периода, в силу необъяснимого сжатия минеральных веществ в эпоху затвердевания этого массива, сама природа прорыла множество ходов и тоннелей в Новом Эберфойле.
   Да, сама природа! С первого взгляда могло показаться, что открыты какие-то древние, давно покинутые копи. Но это было не так. Таких богатств не покидают. Люди никогда еще не проникали в эту часть шотландской подпочвы, и все это было создано природой. Ни одно подземелье Египта, ни одни катакомбы римской эпохи нельзя было с этим сравнить -- разве только знаменитую Мамонтову пещеру в Кентукки, которая на протяжении более двадцати миль насчитывает двести двадцать шесть коридоров, одиннадцать озер, семь рек, восемь водопадов, тридцать два бездонных колодца и пятьдесят семь сводов, причем некоторые из них достигают высоты свыше четырехсот пятидесяти футов.
   Как и эта пещера, Новый Эберфойл был созданием не человеческих рук, а самой природы.
   

ГЛАВА X
Туда и обратно

   Услыхав голос Гарри, Джемс Старр, Мэдж и Симон Форд прошли сквозь узкое отверстие, соединявшее шахту Дочерт с Новым Эберфойлом.
   Они очутились в довольно широком проходе. Казалось, он был пробит рукой человека, проделан кайлом и лопатой для разработки новой залежи. Разведчики недоумевали, не попали ли они, по странной случайности, в какую-то старинную шахту, о существовании которой не было известно даже старейшим горнякам. Но нет! Геологические пласты в эпоху, когда происходило нагромождение слоев вторичного периода, "пощадили" этот проход. Может быть, он служил когда-то руслом бурному потоку, но сейчас был так же сух, как если бы был прорыт несколькими тысячами метров ниже, в гранитоидных породах. В то же время воздух сюда проходил свободно -- это значило, что проход соединяется какими-нибудь природными "вентиляционными ходами" с поверхностью земли.
   Что касается рудничного газа, сочившегося сквозь сланцевую стену, то он содержался, повидимому, в каком-нибудь "кармане", то есть в углублении, сейчас опустевшем. Было очевидно, что в воздухе прохода нет и следов газа. Однако Гарри из осторожности взял с собой только безопасную лампу, обеспечивающую освещение на двенадцать часов.
   Джемс Старр и его спутники испытывали невыразимую радость. Вокруг был только уголь. Это было совершенное исполнение их желаний. Волнение делало их молчаливыми; сдерживался даже Симон Форд, радость которого изливалась не в длинных фразах, а в коротких восклицаниях.
   Проход был удобен, мало извилист. Ни одна трещина не преграждала пути, ни один "карман" не выделял вредных газов. Ничто не останавливало Джемса Старра и его товарищей.
   Они шли в течение часа и наконец достигли конца этой широкой дороги. Проход оканчивался огромной пещерой, ни высоты, ни глубины которой нельзя было определить. На какой высоте закруглялся купол этой пещеры, на каком расстоянии находилась ее противоположная стена? Мрак мешал рассмотреть, но при свете лампы разведчики смогли установить, что в пещере находится огромное вместилище стоячей воды -- пруд или озеро, высокие скалистые берега которого терялись в темноте.
   -- Стоп! -- закричал Симон Форд, резко останавливаясь. -- Еще шаг, и мы, может быть, скатимся в пропасть!
   -- Так отдохнем, друзья мои, -- предложил инженер.-- Нужно подумать также и о возвращении.
   -- Наша лампа может гореть еще десять часов, -- сказал Гарри.
   -- А все-таки остановимся, -- повторил Джемс Старр.-- Признаюсь, мои ноги в этом нуждаются. А вы, Мэдж, не устали?
   -- Нет, не очень, мистер Джемс, -- ответила крепкая шотландка. -- Мы привыкли целыми днями ходить по копям Эберфойла.
   -- Ба! -- прибавил Симон Форд. -- Мэдж пройдет в десять раз больше, если нужно! Но я опять спрошу вас, мистер Джемс, заслуживало ли мое сообщение вашего внимания? Посмейте только сказать "нет", мистер Джемс, посмейте!
   -- Э, старый товарищ, я давно уже не радовался так! -- ответил инженер. -- То немногое, что мы уже разведали в этой чудесной залежи, указывает на значительную ее протяженность, по крайней мере в длину.
   -- И вширь и вглубь также, мистер Джемс, -- возразил Симон Форд.
   -- Это мы узнаем позже.
   -- A я за это отвечаю! Уж положитесь на чутье старого шахтера. Оно меня никогда не обманывало.
   -- Дай-то бог, -- ответил Джемс Старр. -- Что касается качества угля...
   -- Великолепное, мистер Джемс, великолепное! Да вот, посмотрите сами.
   С этими словами Симон Форд отколол ударом кайла кусок от черной скалы.
   -- Смотрите, смотрите, -- твердил он, поднеся уголь к лампе. -- Видите, какой он блестящий! У нас будет жирный, смолистый уголь. А как он отбивается кусками -- почти без пыли!
   -- Верно, -- сказала Мэдж, взяв осколок и разглядывая его с видом знатока, -- этот уголь хороший. Возьми его, Симон, возьми в коттедж! Я хочу, чтобы этот первый кусок угля сгорел в нашей печи.
   -- Хорошо сказано, жена, -- ответил старый мастер.
   -- Мистер Старр, -- спросил Гарри, -- что вы думаете о направлении этого длинного прохода, по которому мы шли все время?
   -- Ничего, мой мальчик, -- ответил инженер. -- С компасом я, может быть, и определил бы его общее направление, но без компаса я здесь -- как моряк в открытом море, в тумане, когда отсутствие солнца не позволяет определить положение.
   -- Конечно, мистер Джемс, но, пожалуйста, не сравнивайте наше положение с положением моряка, у которого под ногами бездна. Мы здесь на твердой земле, и нам бояться нечего, -- возразил Симон Форд.
   -- Я далек от мысли оскорбить новую эберфойлскую залежь несправедливым сравнением, -- ответил Джемс Старр. -- Мне хотелось только сказать, что мы не знаем, где находимся.
   -- Под почвой графства Стирлинг, мистер Джемс, -- сказал Симон Форд. -- И я в этом уверен, как в...
   -- Слушайте! -- прервал старого мастера Гарри.
   Все прислушались, по примеру молодого горняка. Его изощренный слух уловил какой-то глухой, отдаленный гул. Вскоре его услышали и остальные. В верхних слоях массива слышались какие-то раскаты, и можно было ясно различить, как они то нарастали, то ослабевали.
   Все четверо прислушивались несколько минут, не говоря ни слова. Потом Симон Форд воскликнул:
   -- Клянусь святым Мунго! Разве вагонетки уже бегают по рельсам в Новом Эберфойле?
   -- Отец, -- ответил Гарри, -- мне кажется, что это шум волн, разбивающихся о берег.
   -- Но ведь мы находимся не под морем, -- возразил старый мастер.
   -- Нет, -- ответил инженер, -- но возможно, что над нами озеро Кэтрайн.
   -- Значит, свод не очень толст в этом месте, если шум воды так ясно слышен?
   -- Да, не очень, -- ответил Джемс Старр. -- Потому-то пещера так обширна.
   -- Должно быть, вы правы, мистер Старр, -- произнес Гарри.
   -- Кроме того, наверху такой дождь, -- продолжал Джемс Старр, -- что уровень озера должен подняться, как в заливе Форса.
   -- Э, что за важность, в конце концов! -- возразил Симон Форд. -- Угольный пласт не станет хуже оттого, что лежит под озером. Не в первый уже раз за углем отправляются под самое дно океана. Если нам придется разведать все недра и глуби под Северным каналом, что в этом плохого?
   -- Прекрасно! -- воскликнул инженер, улыбаясь энтузиазму старого мастера. -- Проведем штреки под морскими волнами! Обратим в решето ложе Атлантического океана и пройдем под ним навстречу нашим американским товарищам. Пробьем земной шар до самого центра, чтобы вырвать оттуда последний кусок угля!
   -- Вы смеетесь, мистер Джемс? -- спросил Симон Форд.
   -- Я смеюсь, старина Симон? Нет! Но вы полны такого энтузиазма, что-увлекаете к невозможному и меня. Вернемся к действительности, и без того прекрасной. Оставим здесь кайла и вернемся за ними в другой раз, а сейчас пойдемте обратно в коттедж.
   На первой миле обратного пути не случилось ничего особенного. Гарри шел впереди, подняв лампу над головой. Он шел все время по главному проходу, не отклоняясь в узкие тоннели, расходившиеся вправо и влево. Казалось, что обратный путь будет таким же легким, как путешествие в новые копи, как вдруг неожиданный случай поставил разведчиков в очень затруднительное и опасное положение.
   В тот момент, когда Гарри выше поднял свою лампу, воздух внезапно всколыхнулся, словно от взмаха невидимых крыльев, лампа выскользнула из рук Гарри, упала на каменистую почву и разбилась.
   Джемс Старр со своими спутниками очутились в полной темноте. Керосин из лампы разлился, и она не могла больше служить.
   -- Ну, Гарри! -- вскричал Симон Форд.-- Ты хочешь, чтобы мы переломали себе шеи, возвращаясь в коттедж?
   Положение разведчиков было незавидным. Им предстояло пройти в глубочайшем мраке еще миль пять по проходу, ведущему к шахте Дочерт, да оттуда было еще с час пути до коттеджа.
   -- Идемте, -- сказал Симон Форд. -- Нельзя терять ни секунды. Пойдем ощупью, как слепые. Заблудиться здесь невозможно. Тоннели, которые попадаются на пути, узки, как кротовые норы, и по главному проходу мы непременно придем к отверстию, в которое вошли. А дальше идет уже старая шахта. Мы ее знаем, и нам с Гарри не в первый раз бродить по ней в темноте. Впрочем, там мы найдем оставленные лампы. Итак, в путь!
   Оставалось только подчиниться указаниям старого мастера. Как он сказал, сбиться с дороги, идя ощупью, было невозможно. Пришлось только заменить глаза руками и довериться тому инстинкту, который у Симона Форда и его сына стал второй натурой.
   Вытянув руки, Гарри продвигался уверенным шагом. Он переходил от одной стены прохода к другой. Если его руки ощупывали пустоту, он понимал, что это боковой тоннель, и таким образом держался прямого пути.
   Во тьме, где глаза были бесполезны, это трудное возвращение продолжалось около двух часов. Рассчитав протекшее время и приняв во внимание, что движение не было быстрым, Джемс Старр полагал, что выход должен быть уже близко.
   Действительно, вскоре Гарри остановился.
   -- Дошли мы наконец до конца прохода? -- спросил Симон Форд.
   -- Да, -- ответил молодой горняк.
   -- Ну, так ты должен найти отверстие, соединяющее Новый Эберфойл с шахтой Дочерт.
   -- Его нет! -- ответил Гарри, руки которого встречали только сплошную стену.
   Старый мастер шагнул вперед и начал сам ощупывать сланцевые слои.
   У него вырвался крик.
   Либо разведчики заблудились на обратном пути, либо узкое отверстие, пробитое в стене динамитом, было недавно заделано!
   Во всяком случае, Джемс Старр со своими спутниками остались замурованными в Новом Эберфойле.


ГЛАВА XI
Огненные Женщины

   Через неделю после этих событий друзья Джемса Старра начали сильно беспокоиться. Инженер исчез, и причину его исчезновения нельзя было объяснить ничем.
   Из расспросов его слуги выяснилось, что он сел на пароход на пристани Грэнтон, а от капитана "Принца Уэльского" стало известно, что он высадился в Стирлинге. Но с этого момента следы Джемса Старра' терялись. Симон Форд в своем письме просил инженера сохранить тайну, и Джемс Старр не сказал никому, что едет в Эберфойл.
   В Эдинбурге только и было речи, что о необъяснимом исчезновении инженера. Сэр Эльфистон, председатель Королевского института, сообщил своим коллегам о письме, которое прислал ему Джемс Старр, с извинением, что. не сможет быть на очередном заседании. Двое или трое друзей инженера показали аналогичные письма. Но если эти документы и доказывали, что Джемс Старр уехал из Эдинбурга, -- а это и без того было известно, -- то они не объясняли, что с ним случилось.
   Никто из его друзей не мог предположить, что он отправился на Эберфойлские копи. Все знали, что он вовсе не стремился снова увидеть место своей прежней деятельности. Он не был там с того самого дня, как на поверхность поднялась последняя вагонетка. Однако, поскольку пароход высадил его на пристани Стирлинг, розыски были направлены в эту сторону. Они ничего не дали.
   Пришлось поместить в главнейших газетах Соединенного королевства заметку об инженере Джемсе Старре с описанием его примет и с датой его отъезда из Эдинбурга и ждать результатов. Это было сделано не без сильной тревоги. Ученый мир Англии был недалек от того, чтобы поверить в окончательное исчезновение одного из своих выдающихся членов.
   В то время как о Джемсе Старре так беспокоились, Гарри тоже был предметом не меньших тревог. Но сын старого горняка не занимал сс>бой общественное мнение и смущал покой лишь своего друга Джека Райана.
   Мы помним, что при встрече в стволе Ярроу Джек Райан просил Гарри быть на празднике Эрвайнского клана через неделю. Гарри согласился и твердо обещал притти, а Джек не раз убеждался, что его друг всегда верен своему слову. И вот на эрвайнском празднике ни в чем не было недостатка: ни в песнях, ни в плясках, ни в развлечениях всякого рода, -- не было только Гарри Форда.
   Нужно сказать, что заметка о Джемсе Старре, помещенная в газетах, не попалась еще на глаза Джеку Райану. Поэтому честный малый тревожился только об отсутствии Гарри и думал, что лишь важное обстоятельство могло помешать товарищу выполнить свое обещание. На следующий день после эрвайнского праздника Джек Райан собирался поехать поездом в Глазго, чтобы оттуда от правиться в Эберфойл, и он бы сделал это, если бы ему не помешало событие, чуть не стоившее ему жизни.
   Вот что произошло в ночь на 12 декабря. Случай этот мог подтвердить правоту всех суеверных людей, которых было немало на ферме Мельроз.
   Эрвайн, приморский городок графства Ренфрю, насчитывающий около семи тысяч жителей, расположен в крутом изгибе шотландского побережья, почти у входа в Клайдский залив. Его порт, довольно хорошо защищенный от ветров открытого моря, освещается ярким маяком, указывающим место для причала, так что осторожный моряк не может ошибиться. Потому-то в этой части побережья крушения судов очень редки.
   Если у города есть историческое прошлое, если его замок принадлежал когда-то Роберту Стюарту {Роберт Стюарт -- первый шотландский король из рода Стюартов. Стюарты унаследовали шотландский, а в XVII веке и английский престолы.}, то у него непременно есть развалины. В Шотландии же во всех развалинах обитают духи -- по крайней мере, таково общепринятое мнение в нагорьях и на равнинах. Самыми древними развалинами, пользовавшимися в этой части побережья самой дурной славой, были именно развалины замка Роберта Стюарта, носившие имя Дендональд-Кэстль.
   В то время замок Дендональд -- убежище всех бродячих гномов в стране -- был совершенно заброшен. Мало кто посещал высокую скалу над морем, в двух милях от города, где возвышался замок. Иногда какой-нибудь приезжий желал осмотреть эти исторические останки, но ему приходилось итти туда одному: жители Эрвайна не соглашались никого провожать туда ни за какие деньги. Здесь ходило множество рассказов об "огненных женщинах", живущих в старом замке. Самые суеверные утверждали даже, что видели эти фантастические создания собственными глазами. Конечно, в их числе был и Джек Райан.
   Итак, в вечер, обильно орошенный элем, бренди и виски {Эль -- род пива: бренди, виски -- спиртные напитки.}, которым заканчивался праздник эрвайнского клана, Джек Райан не преминул вернуться к своей любимой теме, к великому удовольствию и, быть может, к великому страху слушателей.
   Вечеринка происходила в обширном амбаре фермы Мельроз, недалеко от берега. Посредине в большом железном треножнике пылал кокс. Снаружи бушевала непогода. Густой туман катился над волнами, гонимыми к берегу сильным юго-западным ветром. Стояла черная ночь; в облаках не было ни одного просвета; земля, море и небо сливались в одно в глубокой тьме. В такую погоду плохо пришлось бы судну, отважившемуся войти в Эрвайнскую бухту.
   Вечер заканчивался последним рассказом Джека Райана. Его слушатели перенеслись в мир призраков, и обстановка была очень подходящей, чтобы верить в него.
   Вдруг снаружи раздались крики. Джек Райан тотчас же прервал свой рассказ, и все выбежали из амбара. Тьма была непроглядная, лил дождь и бушевал порывистый ветер.
   Двое или трое рыбаков, упираясь в скалу, чтобы удержаться на ногах, громко кричали, напрягая голос. Джек Райан со спутниками подбежал к ним.
   В нескольких кабельтовых от берега смутно виднелась какая-то темная масса. Судя по сигнальным огням, это был корабль: на бизань-мачте у него был белый огонь, на правом борту -- зеленый, на левом -- красный. Очевидно, судно полный ходом приближалось к берегу.
   -- Гибнущий корабль! -- вскричал Джек Райан.
   -- Да, -- ответил один из рыбаков, -- теперь он не смог, бы повернуть, если бы и захотел.
   -- Сигналы! Сигналы! -- закричал один из шотландцев.
   -- Какие? -- возразил рыбак. -- В такую бурю не удержать горящего факела.
   Крики раздались снова. Но кто мог услышать их при бушующем `ветре! Корабль уже не мог избежать гибели.
   -- Как можно так вести судно! -- воскликнул один моряк.
   -- Разве капитан не знает об Эрвайнском маяке? -- спросил Джек Райан.
   -- Вероятно, знает, -- ответил один из рыбаков, -- если только не обманут каким-нибудь...
   Не успел рыбак договорить, как Джек Райан испустил страшный крик. Был ли он услышан экипажем? Едва ли, но, во всяком случае, слишком поздно для того, чтобы корабль смог отклониться от линии бурунов, белевшей во мраке.
   Но этот крик не был, как могло показаться, последним, отчаянным предупреждением Джека гибнущим людям. В эту минуту Джек Райан стоял к морю спиной. Его спутники тоже смотрели на что-то, находившееся в полумиле от них. Это был замок Дендональд. На вершине его старой башни извивался под порывами ветра длинный язык пламени.
   -- Огненная Женщина!-- с ужасом закричали суеверные шотландцы.
   Все объяснилось. Очевидно, корабль, затерявшись в тумане, сбился с пути и принял это пламя на вершине замка Дендональд за огонь Эрвайнского маяка. Капитан думал, что находится у входа в залив, расположенный в десяти милях к северу, и несся прямо на сушу, где для него не было никакого убежища.
   Что же сделать, чтобы спасти судно, если еще не поздно? Подняться на вершину башни и попытаться погасить этот огонь? Но какой шотландец осмелился бы бросить такое оскорбление Огненной Женщине? Да и поздно было: среди грохота стихий послышался ужасный треск.
   Корабль сел кормой на мель. Огни его погасли. Беловатая линия бурунов, казалось, сломалась: корабль остановился на ней, лег на бок и разбился на рифах.
   В тот же момент, по странному совпадению, длинное пламя исчезло, словно сорванное яростным порывом ветра. Море, небо, берег снова погрузились в глубочайший мрак.
   -- Огненная Женщина! -- в последний раз вскричал Джек Райан, когда это непонятное явление внезапно исчезло.
   Тут мужество, которое покинуло суеверных шотландцев перед мнимой опасностью, вернулось к ним перед лицом опасности реальной, когда нужно было спасать своих собратьев. Разнузданные стихии не пугали их. Обвязавшись веревками, они -- столь же героические, сколь и легковерные -- кинулись на помощь потерпевшему крушению кораблю.
   К счастью, им это удалось, хотя некоторые, в том числе и отважный Джек Райан, сильно разбились о камни. Но капитан корабля и восемь человек экипажа были доставлены на берег живыми и невредимыми.
   Корабль оказался норвежским бригом "Мотала", шедшим с грузом леса в Глазго. Капитан, введенный в заблуждение огнем на башне замка Дендональд, направил судно прямо на берег, вместо того чтобы войти в Клайдский залив.
   Теперь от "Мотала" не осталось ничего, кроме нескольких обломков, которые прибой разбивал о береговые скалы.
   

ГЛАВА XII
Подвиги Джека Райана

   Джека Райана и трех его, тоже раненных, товарищей перенесли на ферму Мельроз, где им немедленно была оказана помощь.
   Джеку досталось больше всех, так как в тот момент, когда он, обвязавшись веревкой, кинулся в море, яростные волны швырнули его на риф. Еще несколько мгновений, и товарищи вытащили бы на берег его безжизненное тело.
   Храбрый юноша был принужден четыре дня пролежать в постели, что его страшно бесило. Однако, когда ему позволили петь, сколько ему угодно, он стал относиться к своей беде более терпеливо, и ферма Мельроз постоянно звенела от веселых переливов его голоса. Но после этого приключения он стал еще больше бояться духов и гномов, погубивших, по его мнению, бриг "Мотала", причем стараться найти и покарать их было совершенно безнадежно.
   Судебный чиновник, которому поручили расследование крушения, явился, чтобы расспросить свидетелей катастрофы. Все стояли на том, что крушение было вызвано сверхъестественным появлением Огненной Женщины в развалинах замка Дендональд.
   Разумеется, правосудие не могло удовлетвориться такими объяснениями. Ясно, что появление огня было явлением чисто физическим. Но было ли это случайностью, или злым умыслом? Вот что нужно было выяснить следователю.
   Пусть слова "злой умысел" не удивляют читателя. Не нужно углубляться в историю, чтобы найти им подтверждение. Многие грабители судов на бретонском побережье - заманивали корабли к берегу, чтобы разделить между собою добычу после крушения. То группа смолистых деревьев, зажженных ночью, заводила корабль в места, из которых он не мог выйти; то факел, привязанный к рогам быка и движущийся по прихоти животного, обманывал экипаж относительно пути, которым нужно следовать. Результатом этих действий было неизбежное крушение; им грабители и пользовались. Потребовалось вмешательство правосудия, чтобы уничтожить это варварское обыкновение. Могло случиться, что и в данном случае преступная рука воскресила старые традиции береговых грабителей.
   Так думали полицейские агенты, несмотря на все убеждения Джека Райана. Узнав о расследовании, товарищи Джека разделились на два лагеря: одни только пожимали плечами, другие, более робкие, заявляли, что такой вызов, брошенный сверхъестественным существам, наверняка приведет к новым катастрофам.
   Расследование кончилось ничем, полиция осталась при своих хлопотах, а ко множеству местных легенд прибавилась еще одна, которая должна была увековечить гибель "Мотала" и неоспоримо доказать существование Огненных Женщин.
   Тем временем Джек Райан поправился. Едва встав на ноги, он решил, прежде чем взяться за работу на ферме, навестить своего друга Гарри и узнать, почему он не смог быть на эрвайнском празднике.
   Итак, через два дня после крушения Джек Райан бодро двинулся в путь. Крепкий парень уже совершенно не чувствовал своих ран. Он разбудил веселой песней эхо скалистого берега, отправляясь на станцию железной дороги, идущей через Глазго в Стирлинг и Коллендер. Там, пока он ожидал поезда, внимание его привлекли афиши, расклеенные по стенам и содержащие следующее объявление:
   "4 декабря инженер Джемс Старр из Эдинбурга сел на пристани Грэнтон на пароход "Принц Уэльский" и в тот же день высадился в Стирлинге. С тех пор о нем ничего неизвестно.
   Все сведения, касающиеся его, просят адресовать председателю Королевского института в Эдинбурге".
   Джек Райан, остановившись перед этой афишей, прочел ее дважды с крайним изумлением.
   -- Мистер Старр? -- вскричал он. -- Но как раз четвертого декабря я встретил ето с Гарри на лестницах в стволе Ярроу! И с тех пор он не появлялся больше... Не этим ли объясняется и то, что Гарри не пришел на эрвайнский праздник?
   И, не тратя времени на письменное сообщение председателю Королевского института о том, что он знал о Джемсе Старре, честный малый прыгнул в поезд с твердым решением отправиться прежде всего к стволу Ярроу. Там он, если нужно, спустится до самого дна шахты Дочерт, чтобы найти Гарри, а с ним и инженера Джемса Старра.
   Через три часа он вышел из поезда на станции Коллендер и быстро направился к стволу Ярроу. Войдя под разрушенный навес, прикрывающий устье ствола, Джек заглянул в эту пропасть... но ничего не увидел. Он прислушался... и ничего не услышал.
   -- А моя лампа! -- воскликнул он. -- Разве она не на обычном месте?
   Лампа, которой пользовался Джек Райан во время посещения шахты, стояла обычно в углу, на площадке верхней лестницы.
   Сейчас лампы не было.
   -- Вот и первое осложнение, -- сказал Джек, начиная сильно беспокоиться.
   Потом, не задумываясь, несмотря на свое суеверие, он воскликнул:
   -- Я пойду, будь там темнее, чем в аду!
   И он стал спускаться по длинному ряду лестниц, погружавшихся в бездонный колодец.
   Джек Райан должен был хорошо помнить свои прежние шахтерские привычки и знать шахту Дочерт, чтобы решиться на это.
   Впрочем, он спускался очень осторожно. Ноги его ощупывали каждую изъеденную червями ступеньку. Всякий неверный шаг означал гибельное падение в эту пустоту глубиной в полторы тысячи футов. Джек считал каждую пройденную площадку, разделяющую лестницы. Он знал, что ступит на дно шахты только после тридцатой.
   Так достиг он двадцать шестой площадки. От дна шахты его отделяли только двести футов. Он опустил ногу, чтобы нащупать первую ступеньку двадцать седьмой лестницы. Но его нога повисла в пустоте, не встретив никакой опоры.
   Он опустился на колени, чтобы найти рукой конец лестницы... Напрасно.
   Было ясно, что двадцать седьмой лестницы на месте нет. Следовательно, она была снята.
   Джек Райан стоял скрестив руки, стараясь разглядеть что-нибудь в этой непроницаемой тьме. Потом ему пришло в голову, что если он не может спуститься, то, значит, обитатели шахты не могут подняться. Действительно, между почвой графства и глубинами шахты не было больше никакого сообщения. И если нижние лестницы ствола Ярроу были сняты после его последнего посещения, то что сталось со старым Симоном Фордом, с его женой, сыном и с инженером? Длительное отсутствие Джемса Старра доказывало, что он не покидал шахты с того дня, когда Джек Райан встретил его в стволе Ярроу. Как же существовали с тех пор обитатели коттеджа? Хватило ли этим несчастным, запертым под землей на глубине полутора тысяч футов, съестных припасов?
   Джек Райан наклонился с площадки.
   -- Гарри! Гарри!-- закричал он своим могучим голосом.
   Эхо повторило несколько раз имя Гарри и замерло в глубинах ствола Ярроу.
   Джек Райан быстро поднялся по верхним лестницам и вышел на дневной свет. Он решил не терять времени. Не останавливаясь, добежал он до станции Коллендер. Ему пришлось ждать всего несколько минут, пока подошел эдинбургский поезд, и в три часа пополудни он уже появился у лорда-префекта столицы. Там выслушали его сообщение. Точность деталей, сообщенных им, не позволяла сомневаться в его правдивости. Немедленно дали знать сэру Эльфистону -- не только коллеге, но и личному другу Джемса Старра, -- и он попросил разрешения руководить розысками, которые было решено произвести незамедлительно. В распоряжение сэра Эльфистона предоставили нескольких агентов. Они взяли с собой лампы, кайла, длинные веревочные лестницы, не забыв также о пище и лекарствах. Затем под предводительством Джека Райана все отправились в копи Эберфойла.
   В тот же вечер сэр Эльфистон, Джек Райан и агенты прибыли к устыо ствола Ярроу и спустились до двадцать шестой площадки, на которой Джек останавливался несколькими часами раньше. В глубину ствола спустили лампы, привязанные к длинным веревкам, и убедились, что четырех последних лестниц нет.
   Несомненно, что всякое сообщение между поверхностью и глубиной шахты было намеренно прервано;
   Как только лампы были подняты, агенты прикрепили к площадке веревочную лестницу. Она, разворачиваясь, упала вниз. Нижние площадки остались целыми, ими можно было пользоваться.
   Спуск был очень труден. Джек Райан первым повис на колеблющейся лестнице и достиг дна шахты. Вскоре к нему присоединились сэр Эльфистон и агенты.
   Площадка, составляющая дно ствола Ярроу, была совершенно пуста, и сэр Эльфистон очень удивился, услыхав восклицание Джека:
   -- Вот обломки лестницы -- они наполовину обгорели!
   -- Обгорели? -- повторил сэр Эльфистон. -- Да, правда, вот и остывшая зола.
   -- Думаете ли вы, сэр, -- спросил Джек Райан, -- что инженеру Джемсу Старру было нужно зачем-нибудь сжигать эти лестницы и прерывать всякое сообщение с внешним миром?
   -- Нет, -- задумчиво ответил сэр Эльфистон. -- В путь, Друг мой, в коттедж! Там мы узнаем все.
   Джек Райан с сомнением покачал толовой и, взяв лампу у одного из агентов, быстро направился по главному штреку шахты Дочерт. Остальные последовали за ним.
   Через полчаса сэр Эльфистон и его спутники достигли ложбины, в глубине которой был выстроен коттедж Симона Форда. В окнах не было света.
   Джек Райан кинулся к двери и с силой распахнул ее; Коттедж был пуст.
   Комнаты темного жилища были тщательно осмотрены. Внутри -- ни следов насилия. Все было в порядке, словно старая Мэдж еще была здесь. Запас съестного был еще велик, и его хватило бы семейству Форд на несколько дней. Отсутствие хозяев было положительно необъяснимым. Но можно ли установить день, когда они ушли? Да, так как в этой обстановке, где люди не различали дней и ночей, Мэдж обычно отмечала крестиком каждый день на своем календаре.
   Этот календарь висел на стене в гостиной. И последний крестик был сделан 6 декабря, то есть через день после прибытия Джемса Старра, что мег подтвердить и Джек Райан. Очевидно, 6 декабря, десять дней назад, Симон Форд, его жена, сын и гость покинули коттедж. Могло ли такое долгое отсутствие объясняться какой-нибудь hoèoh разведкой, предпринятой инженером? Повидимому, нет. Так, по крайней мере, думал сэр Эльфистон. Тщательно осмотрев коттедж, он положительно не знал, что предпринять.
   Стояла непроглядная тьма. Только лампы в руках агентов освещали, как звезды, этот непроницаемый мрак. И вдруг Джек Райан закричал.
   -- Там! Там! -- повторял он, и рука его указывала на довольно яркое пятно света, двигавшееся в темной дали штрека.
   -- Друзья, бежим на этот свет! -- сказал сэр Эльфистон.
   -- На огонек духа? -- вскричал Джек Райан. -- К чему? Мы его никогда не догоним!
   Председатель Королевского института и агенты, мало склонные к суеверию, кинулись к мелькающему огню. Джек Райан, поборов свой страх, не отставал от них.
   Это была долгая и утомительная погоня. Казалось, светлый огонек находится в руках у небольшого, но поразительно быстрого существа, которое ежеминутно исчезало за насыпями и снова показывалось в глубине какого-нибудь бокового штрека. Иногда оно исчезало окончательно, но вдруг фонарик снова бросал свои яркие лучи. В общем, приближение к нему было медленным, и Джек Райан продолжал думать, и не без основания, что догнать его невозможно.
   Бесполезная погоня длилась уже час. Сэр Эльфистон со спутниками углубились в юго-восточную часть шахты Дочерт. Они тоже начали спрашивать себя, не имеют ли дело с неуловимым блуждающим огоньком.
   В этот момент, однако, расстояние между огоньком и его преследователями стало как будто уменьшаться. Утомилось ли убегавшее существо, или хотело увлечь сэра Эльфистона и его спутников туда, куда, быть может, были завлечены и обитатели коттеджа, трудно было решить. Во всяком случае, агенты, видя, что цель стала ближе, удвоили свои усилия. Огонек, блестевший все время больше чем в двухстах шагах, находился теперь ближе чем в пятидесяти, и это расстояние продолжало сокращаться. Носителя фонарика стало яснее видно. Иногда, когда он поворачивал голову, можно было смутно различить профиль' человеческого лица, если не дух принял этот облик.
   -- Смелее, товарищи! -- кричал Джек Райан, прибавляя шаг. -- Оно устает. Мы скоро догоним его, и если оно говорит так же хорошо, как и бегает, то многое сможет рассказать нам!
   Однако погоня становилась все труднее. В глубине шахты узкие штреки перепутывались, как ходы лабиринта. В этой путанице носитель огонька мог легко ускользнуть от агентов. Для этого ему достаточно было погасить свой фонарик и броситься в сторону, в какой-нибудь темный угол.
   "В сущности, -- думал сэр Эльфистон, -- если оно хочет скрыться от нас, то почему не сделало этого до сих пор?"
   Но едва подобная мысль промелькнула в голове сэра Эльфистона, как огонек вдруг исчез, и агенты, продолжая погоню, почти тотчас же очутились перед узким отверстием между сланцевыми пластами в конце прохода. Проскользнуть туда, поправив свои лампы, было для сэра Эльфистона, Джека Райана и их спутников делом одного мгновения. Но не сделали они и сотни шагов по новому проходу, более широкому и высокому, как внезапно остановились.
   У стены лежали на земле четыре тела -- четыре трупа, быть может!
   -- Джемс Старр! -- проговорил сэр Эльфистон.
   -- Гарри! Гарри! -- вскричал Джек Райан, бросаясь к своему другу.
   Действительно, это были инженер, Мэдж, Симон Форд и Гарри. Они лежали без движения. Но вдруг одно из тел приподнялось, и послышался слабый шопот старой Мэдж:
   -- Их!.. Сначала их!
   Сэр Эльфистон, Джек Райан и агенты поспешили привести в чувство инженера и его спутников, дав им выпить несколько капель укрепляющего лекарства. Это удалось им почти сразу. Несчастные, десять дней заключенные в Новом Эберфойле, умирали от истощения.
   -- Мы не погибли только потому, -- сказал Джемс Старр сэру Эльфистону, -- что трижды находили подле себя хлеб и кувшин воды. Несомненно, сострадательное существо, которому мы обязаны жизнью, не могло сделать большего.
   Сэр Эльфистон спросил себя, не было ли это делом того же неуловимого создания, которое привело их к месту, где лежали Джемс Старр и его товарищи.
   Как бы то ни было, инженер, Мэдж, Симон и Гарри Форд были спасены. Их отвели в коттедж через тот самый проход, который носитель фонарика указал сэру Эльфистону.
   Джемс Старр и его товарищи не могли найти отверстия, которое они сами пробили динамитом, потому что оно было плотно заделано нагроможденными друг на друга каменными глыбами. В глубокой, тьме они не могли ни увидеть ни разрушить эту преграду. Значит, пока они обследовали огромное подземелье, чья-то вражеская рука намеренно прервала всякое сообщение между Старым и Новым Эберфойлом.
   

ГЛАВА XIII
Углеград

   Через три года после описанных событий все печатные путеводители по стране стали рекомендовать многочисленным туристам, посещающим графство Стирлинг, "провести несколько часов в копях Нового Эберфойла".
   Никакие копи Старого или Нового Света не представляли такого любопытного зрелища.
   Прежде всего путешественник спускался без всякого утомления или опасности до самого дна разработки, на глубину полутора тысяч футов. В семи милях юго-западнее Коллендера на поверхность земли выходил наклонный тоннель с монументальным входом, украшенным зубцами и башенками. Этот широкий, со слабым уклоном тоннель вел прямо в подземелье, созданное природой в толще шотландской почвы. Двойной рельсовый путь, поезда которого двигались гидравлической силой, обслуживал возникшее в подпочве графства селение с гордым названием "Углеград".
   Посетитель, прибывший в Углеград, оказывался в обстановке, в которой главную роль как источник света и теплоты играло электричество. Яркий свет заливал эту темную пещеру, где множество электрических дисков заменяло диск солнечный. Подвешенные к сводам, укрепленные на естественных колоннах, непрерывно питаясь током, доставляемым электромагнитными машинами, эти светила щедро освещали свою страну. Когда наступало время отдыха, довольно было повернуть выключатель, чтобы создать в глубоких недрах шахт искусственную ночь. Электричество широко применялось и для всех нужд промышленной и домашней жизни как в домах Углеграда, так и в шахтах Нового Эберфойла.
   Нужно сказать, что предвидения инженера Джемса Старра относительно разработки новых копей вполне оправдались: богатства угольной залежи были неисчислимы.
   Читатель помнит замечательное устройство громадной пещеры, в которой старый мастер со своими спутниками останавливались во время первой разведки. Над их головами возвышался стрельчатый купол. Устои, на которых он покоился, достигали высоты трехсот футов. Под этим сводом расстилалось озеро, по своим размерам сравнимое с Мертвым морем в Мамонтовой пещере, -- глубокое озеро, прозрачные воды которого кишели безглазыми рыбами. Инженер назвал его озером Малькольм.


   В этой огромной пещере Симон Форд построил себе новый коттедж, которого не променял бы на лучший отель улицы Принцев в Эдинбурге. Это жилище стояло на берегу озера, и пять его окон глядели на мрачные воды, простиравшиеся далеко за пределы человеческого зрения.
   Через два месяца рядом с коттеджем Симона Форда появилось другое жилище: это был дом Джемса Старра. Инженер отдался Новому Эберфойлу душой и телом. Он тоже захотел жить там, и только неотложные дела могли заставить его подниматься на поверхность. Здесь, внизу, он был в среде углекопов и жил их жизнью.
   С открытием новых залежей все рабочие старых копей поспешили бросить плуг и борону, чтобы снова взяться за лом и кайло. Привлеченные уверенностью, что в работе не будет недостатка, высокой платой, которую успешные разработки позволяли дать рабочим, они оставили поверхность земли ради ее недр и устроились в шахтах, удобных по своему природному строению для такого поселения.
   Кирпичные домики шахтеров живописно расположились по берегам озера Малькольм и под арками, поддерживающими своды. И когда этот подземный город освещался лучами электрических солнц, он представлял собой нечто фантастическое и своеобразное, оправдывая рекомендацию путеводителей. Поэтому туристов там всегда было много.
   Разумеется, подземные жители гордились своим городом и редко покидали его, по примеру Симона Форда, никогда не желавшего подниматься наверх. Он говорил, что там, наверху, всегда идет дождь, и, принимая во внимание климат Соединенного королевства, нужно признать, что он был не совсем неправ.
   Итак, жители Нового Эберфойла процветали. За три года они достигли известного благосостояния, которого никогда не достигли бы наверху. Многие из детей, рожденных после возобновления работы, никогда не дышали воздухом поверхности.
   Джек Райан говорил поэтому:
   -- Вот уже полтора года как их отняли от груди, а они все еще не появились на свет!
   Джек Райан одним из первых откликнулся на призыв инженера. Веселый малый счел своим долгом вернуться к прежнему ремеслу, и ферма Мельроз потеряла своего певца и музыканта. Но это не значило, что Джек Райан перестал петь. Наоборот: звонкое эхо Нового Эберфойла надрывало свои каменные легкие, вторя ему.
   Джек Райан поселился в новом коттедже Симона Форда. Ему предложили комнату, и он принял ее без церемоний, как и подобает простому, открытому человеку.
   Вся семья Форда очень скоро освоилась с Новым Эберфойлом, особенно Гарри. Молодой горняк изучил самые тайные закоулки. Он даже научился узнавать, какой точке поверхности соответствует та или иная точка копей. Он знал, что над этим пластом простирается Клайдский залив, что вон там расстилается озеро Ломонд или Кэтрайн; эти столбы служат опорой Грампианских гор, этот свод -- фундаментом Дембертона; над этим большим прудом проходит железная дорога в Боллок; там кончается шотландское побережье, а здесь начинается море, шум которого ясно слышен во время равноденственных бурь. Сколько раз Гарри, прикрепив лампочку к шляпе, проникал в самые дальние проходы копей! Он исследовал озеро на челноке, которым ловко управлял. Он даже охотился, так как в пещеру налетало много диких птиц, бекасов, чаек, чистиков, питавшихся рыбой, которой кишели эти черные воды. Глаза Гарри были созданы для темных подземелий, как глаза моряка -- для дальних горизонтов.
   Но, странствуя, Гарри был увлечен надеждой найти таинственное существо, спасшее жизнь ему и его спутникам.
   

ГЛАВА XIV
На волоске

   Однажды, в июньское воскресенье, два друга прогуливались по берегу озера Малькольм. Углеград отдыхал. Наверху зачастили грозы. Сильные дожди вызывали из земли горячий туман. На поверхности графства нечем было дышать. Напротив, в Углеграде царили полное спокойствие, приятная температура; ни дождя, ни ветра. Сюда не достигала борьба стихий, а блеску электрических ламп вполне могло бы позавидовать туманное британское солнце.
   Джек Райан обратил внимание Гарри на шумное сборище туристов, но тот, казалось, едва вслушивался в его слова.
   -- Посмотри же, Гарри, -- восклицал Джек Райан,-- как они торопятся взглянуть на нас! Ну же, товарищ, отгони свои печальные мысли! А то эти люди сверху подумают, что мы завидуем их судьбе.
   -- Джек, -- ответил Гарри, -- не беспокойся обо мне. Ты весел за двоих, и этого довольно.
   -- Забери меня Старый Ник {Старый Ник -- чорт.}, -- возразил Джек Райан, -- если твоя меланхолия не отражается в конце концов и на мне! Ну, Гарри, в чем дело?
   -- Ты знаешь, Джек.
   -- Ты думаешь все о том же?
   -- Все о том же.
   -- Ах, бедный мой Гарри! -- воскликнул Джек Райан, пожав плечами. -- Если бы ты приписал все это, как я, духам шахты, у тебя на сердце было бы спокойнее.
   -- Ты знаешь хорошо, Джек, что духи существуют только в твоем воображении. Со времени возобновления работ в Эберфойле ни одного из них не видели.
   -- Пусть так, Гарри! Но если духи не показываются, то те, кому ты хочешь приписать все эти необычные вещи, не показываются тоже.
   -- Я их разыщу, Джек!
   -- Ну... знаешь, Гарри, эти существа, что живут в пропастях, они не такие, как мы!
   -- Такие же, Джек!
   -- Нет, Гарри. Да и нельзя предположить, чтобы какому-нибудь сумасшедшему удалось...
   -- Сумасшедшему! -- прервал Гарри.-- Это у сумасшедшего-то такая связность в мыслях? Сумасшедший -- этот злодей, который с того дня, как он бросил камень в стволе Ярроу, не переставал делать нам зло?
   -- Но он больше его не делает, Гарри. Вот уже три года, как ни против тебя, ни против твоих близких не было предпринято ничего дурного.
   -- Все равно, Джек, -- возразил Гарри. -- Я чувствую, что это злобное создание, кем бы оно ни было, не отказалось от своих планов. На чем я основываюсь, говоря так, не смогу тебе объяснить, но ради новой разработки я хочу знать, что это за существо и откуда оно.
   -- Ради новой разработки? -- удивленно переспросил Джек Райан.
   -- Да, Джек, -- продолжал Гарри. -- Во всем я вижу враждебный нам умысел. Я часто об этом думал и едва ли ошибаюсь. Вспомни весь ряд необъяснимых явлений, логически связанных между собою. Анонимное письмо, противоречащее письму моего отца, доказывает прежде всего, что кто-то узнал о наших планах и хотел нам помешать. Затем, мистер Старр приезжает к нам в шахту Дочерт. Едва я ввожу его туда, как на нас сбрасывают огромный камень; лестницы в стволе Ярроу сжигают, чтобы прервать сообщение с поверхностью. Начинается наша разведка. Опыт, который должен доказать существование новой залежи, становится невозможным, так как трещины в сланце замазаны. Несмотря на это, опыт удается, пласт найден. Мы возвращаемся. Вдруг -- необычайное движение воздуха, наша лампа разбита, мы оказываемся в непроглядной тьме. Нам удается, однако, двигаться по главному проходу, но из него нет выхода: отверстие заделано, мы замурованы, отрезаны от мира... Ну, Джек, разве ты не видишь во всем этом преступного умысла?
   -- Хорошо, Гарри, -- возразил Джек Райан, -- я должен согласиться с тобой в некоторых пунктах. Но не думаешь ли ты, что какой-нибудь благодетельный дух, принося вам хлеб и воду, мог спасти вас от...
   -- Джек, -- прервал его Гарри, -- благородное существо, которое ты хочешь сделать сверхъестественным, существет так же реально, как и злодей, о котором я говорю, и я буду искать их везде, вплоть до самых отдаленных глубин.
   -- Но есть ли у тебя какие-нибудь вехи, чтобы начать поиски?
   -- Может быть... Слушай внимательно. В пяти милях западнее Нового Эберфойла, под той частью массива, которая находится под озером Ломонд, есть природный колодец. Он отвесно спускается в самые недра залежи. Неделю назад я захотел исследовать его глубину. И вот, пока мой зонд опускался, а сам я наклонился над краем колодца, мне показалось, что воздух внутри колышется, как от взмахов больших крыльев.
   -- Какая-нибудь птица залетела в глубину, -- заметил Джек Райан.
   -- Это не все, Джек, -- продолжал Гарри. -- Сегодня утром я вернулся к этому колодцу и, прислушавшись, уловил в нем какие-то стоны.
   -- Стоны? -- вскричал Джек Райан. -- Ты ошибся, Гарри! Это был порыв ветра... если только какой-нибудь дух не...
   -- Завтра, Джек, -- продолжал Гарри, -- я узнаю, в чем дело.
   -- Завтра? -- переспросил Джек.
   -- Да! Завтра я спущусь в эту пропасть.
   -- Гарри, это значит искушать судьбу.
   -- Нет, Джек. Завтра мы с тобой пойдем к этому колодцу вместе с товарищами. Длинная веревка, которой я обвяжусь, позволит вам опускать й поднимать меня по сигналу. Могу я рассчитывать на тебя, Джек?
   -- Гарри, -- ответил Джек Райан, покачивая головой, -- я сделаю все, что ты просишь, но, повторяю, ты ошибаешься.
   Как бы то ни было, на следующее утро Джек Райан и трое шахтеров из его бригады сопровождали Гарри к таинственному колодцу. Гарри ничего не сказал о своем плане ни Джемсу Старру, ни старому мастеру, а Джек Райан был достаточно скромен, чтобы не болтать.
   Отверстие колодца было довольно широко -- двенадцати футов в диаметре. Поперек него положили балку -- так, чтобы веревка, скользя по ней, была посередине колодца. Это было необходимо для того, чтобы Гарри при спуске не ударялся о стены.
   Гарри был готов. Его опоясали веревкой вокруг стана, потом подмышками. Таким образом, руки Гарри остались свободными. К поясу он подвесил безопасную лампочку и широкий шотландский нож в кожаных ножнах. Он добрался до середины балки, через которую была перекинута веревка, и товарищи начали медленно опускать его в колодец. Так как веревка слегка вращалась, то свет его лампочки падал последовательно на стены со всех сторон, и Гарри мог тщательно осматривать их.
   Стены колодца состояли из сланца и были такими гладкими, что по ним невозможно было взобраться наверх. В них не было никаких боковых ходов. Колодец мало-помалу суживался, как воронка, но снизу доносилось веяние свежего воздуха, и Гарри решил, что нижний конец колодца сообщается с каким-нибудь из штреков нижнего яруса копей.
   Веревка продолжала скользить. Темнота была абсолютной, тишина -- тоже. На глубине ста восьмидесяти футов Гарри почувствовал, что достиг дна колодца. Веревка ослабела и не разматывалась больше.
   Гарри вздохнул свободнее. Одно из его опасений оказалось напрасным: он не заметил в стенах никакой впадины, где могло бы спрятаться живое существо.
   Нижний конец колодца был сильно сужен. Сняв с пояса лампу, Гарри стал освещать почву. Он не ошибся в своих заключениях: отсюда в сторону шел узкий проход в нижние ярусы шахты. Нужно было согнуться, чтобы войти в него, и ползти на четвереньках, чтобы продвигаться.
   Гарри хотел узнать, куда идет этот проход и не оканчивается ли пропастью. Он лег ничком и пополз, но почти тотчас же наткнулся на препятствие. Сначала он подумал, что это труп, загородивший собою весь проход, и отшатнулся с отвращением, но потом опять приблизился.
   Он не обманулся: действительно, это было человеческое тело. Гарри ощупал его и убедился, что хотя конечности и оледенели, но труп еще не совсем остыл. Притянуть его к себе, оттащить на дно колодца, направить на него свет лампы -- все это заняло меньше времени, чем нужно, чтобы рассказать об этом.
   -- Ребенок! -- вскричал Гарри.
   Ребенок, найденный на дне этой пропасти, еще дышал, но так слабо, что Гарри боялся услышать его последний вздох... Нужно было, не теряя ни секунды, поднять это бедное маленькое создание наверх, отнести в коттедж и сдать на попечение Мэдж.
   Забыв обо всем остальном, Гарри поправил веревку, подвесил лампу, взял ребенка, прижимая его к груди левой рукой, и, оставив правую свободной, дал условный сигнал осторожного подъема. Веревка натянулась, и медленный подъем начался.
   Гарри оглядывался теперь с удвоенным вниманием -- он уже не один подвергался опасности. В первые минуты все шло хорошо, ничего, казалось, не могло случиться. Но внезапно Гарри почувствовал словно мощное дыхание, всколыхнувшее слои воздуха в глубине колодца. Он взглянул вниз и увидел в полумраке какую-то темную массу, которая, постепенно поднимаясь, мимоходом задела его. Это была громадная птица с могучими крыльями, породы которой он не мог разобрать.
   Пернатое чудовище повисло на миг в воздухе, потом со свирепым ожесточением кинулось на Гарри.
   У юноши была свободна только правая рука. Он стал отбиваться, стараясь защитить ребенка от грозного клюва, но птица не трогала ребенка и нападала только на самого Гарри. Стесняемый вращением веревки, он никак не мог нанести ей смертельный удар.
   Борьба продолжалась. Гарри закричал во всю силу легких, надеясь, что его крики будут услышаны наверху. Так и случилось: веревка сразу же пошла быстрее. Оставалось преодолеть футов восемьдесят. Птица стала кидаться на Гарри еще яростнее. Ударом ножа он ранил ее в крыло, и она с хриплым криком исчезла в глубине колодца.
   Но -- ужасная случайность! -- Гарри, размахнувшись ножом, чтобы ударить птицу, задел веревку, и одна прядь ее оказалась перерезанной.
   Волосы у Гарри встали дыбом. На высоте более ста футов над пропастью веревка постепенно рвалась.
   Гарри испустил отчаянный вопль.
   Еще одна прядь веревки лопнула под двойной тяжестью. Гарри выпустил нож и, сделав нечеловеческое усилие, схватился за веревку выше надреза в тот самый момент, когда она готова была оборваться. Но хотя рука у него была железная, он почувствовал, что веревка мало-помалу выскальзывает у него из пальцев. Он мог бы схватиться за нее двумя руками, пожертвовав ребенком, но это ему даже не пришло в голову.
   Тем временем Джек Райан и остальные, встревоженные криками Гарри, тянули веревку все сильнее;
   Гарри чувствовал, что не выдержит. Лицо его налилось кровью. Он закрыл глаза, ожидая падения в пропасть. Но в тот момент, когда он готов был выпустить веревку, почти выскользнувшую из его рук, его подхватили и вытащили из колодца вместе с ребенком. Тогда наступила реакция, и Гарри, без сознания упал на руки товарищей.
   

ГЛАВА XV
Нелль в коттедже

   Через два часа Гарри, не сразу пришедший в себя, и ребенок, крайне слабый, добрались с помощью Джека Райана и его товарищей до коттеджа. Здесь они рассказали старому мастеру все происшедшее, и Мэдж окружила заботами бедное создание, спасенное ее сыном; Гарри думал, что спас из пропасти ребенка. Но это была девушка пятнадцати-шестнадцати лет. Ее туманный, полный удивления взгляд, худенькое, осунувшееся от страданий личико, нетронутое солнечными лучами, и хрупкая невысокая фигурка придавали ей странную прелесть. Джек Райан не без основания сравнил ее с мотыльком. Выражение ее лица было странным; глаза, видимо утомленные блеском лампы коттеджа, смотрели смутно, словно все было новым для них.
   Когда девушку уложили в постель и стало ясно, что она постепенно возвращается к жизни, словно приходя в себя после долгого сна, старая шотландка спросила ее:
   -- Как тебя зовут?
   -- Нелль, -- отвечала девушка.
   -- Нелль, -- продолжала Мэдж, -- ты больна?
   -- Я голодна, -- ответила Нелль. -- Я не ела уже...
   По этим немногим словам чувствовалось, что Нелль не привыкла говорить. Она объяснялась на старом гаэльском наречии {Гаэльское наречие -- наречие коренного населения южной Шотландии.}, которое было привычно в семье Симона Форда.
   Мэдж принесла девушке пищу. Нелль умирала от голода. Сколько времени пробыла она в глубине колодца, никто не мог сказать.
   -- Сколько дней ты пробыла там внизу, дитя мое? -- спросила Мэдж.
   Нелль не ответила. Казалось, она не поняла заданного ей вопроса.
   -- Сколько дней? -- повторила Мэдж.
   -- Дней? -- переспросила Нелль, которой это слово, видимо, ничего не говорило; потом она покачала головой, как человек, не понимающий, о чем его спрашивают.
   Мэдж взяла руку Нелль и погладила, чтобы внушить доверие к себе.
   -- Сколько тебе лет, дитя мое? -- спросила она, ласково глядя на девушку.
   Нелль опять отрицательно покачала головой.
   -- Да, да, -- продолжала Мэдж: -- сколько лет?
   -- Лет? -- переспросила Нелль; это слово, видимо, имело для нее не больше смысла, чем слово "день".
   Симрн Форд, Гарри, Джек Райан и его товарищи смотрели на нее со смешанным чувством жалости и симпатий. Состояние этого бедного существа, одетого в жалкую рубашку из грубой ткани, глубоко волновало их.
   Гарри больше всех привлекала именно странность Нелль. Он подошел к ней, взял ее руку, которую только что выпустила Мэдж, взглянул прямо в лицо Нелль, на губах которой показалась улыбка, и спросил:
   -- Нелль, там внизу, в шахте, ты была одна?
   -- Одна! одна! -- воскликнула девушка приподнимаясь. На лице ее выразился страх, глаза, смягчившиеся было под взглядом молодого человека, стали снова дикими. -- Одна! одна! -- повторила она и вновь упала на подушку; силы вдруг оставили ее.
   -- Бедное дитя еще слишком слабо, чтобы говорить,-- сказала Мэдж, уложив девушку опять. -- Несколько часов сна и хорошая еда вернут ей силы. Идем Симон! Идем, Гарри! Уйдемте все, друзья мои, и дадим ей уснуть.
   По совету Мэдж, Нелль оставили одну, и через минуту она спала крепким сном.
   Это событие наделало немало шуму не только в копях, но и в графстве Стирлинг, а вскоре и во всем Соединенном королевстве. Ореол таинственности вокруг Нелль все усиливался. Девушка прославилась, сама того не зная. Суеверные люди нашли новую тему для своих легенд. Они считали Нелль духом Нового Эберфойла, и когда Джек Райан говорил об этом Гарри, тот отвечал:
   -- Пусть так, Джек. Во всяком случае, это добрый дух. Он нам помогал, приносил нам хлеб и вод алежи угля въ копяхъ, съ какою гидроскопъ указываетъ источники воды, скрытые въ землѣ.
   Но наступилъ, наконецъ, моментъ, когда драгоцѣннаго минерала совсѣмъ не стало въ копяхъ. Новыя изысканія не привели ни къ какимъ результатамъ. Было очевидно, что залежи истощились. Эксплоатація кончилась. Углекопы удалились.
   И повѣрятъ ли? Большинство изъ нихъ ушли въ отчаяніи. Всѣ которые знаютъ, что человѣкъ, въ сущности, любитъ свой трудъ не удивятся этому. Симонъ Фордъ, безспорно, пострадалъ больше всѣхъ. Онъ былъ типичнымъ углекопомъ, существованіе котораго было неразрывно связано съ существованіемъ копи. Со дня рожденія онъ жилъ въ копи и не хотѣлъ изъ нея удалиться по прекращеніи работъ. Итакъ онъ остался. Гарри, его сынъ, заботился о снабженіи провіантомъ подземнаго жилища; что же касается до него самого, то въ теченіе 10 лѣтъ онъ едва ли больше 10 разъ былъ на поверхности земли.
   -- Итти туда наверхъ! Къ чему? -- говорилъ онъ обыкновенно, и не выходилъ изъ своего чернаго жилища.
   Здѣсь не было рѣзкихъ перемѣнъ температуры, и старый углекопъ не зналъ ни лѣтняго зноя ни зимнихъ холодовъ. Его семья пользовалась отличнымъ здоровьемъ. Чего жъ ему надо было большое?
   Но, въ сущности, онъ глубоко страдалъ. Ему жаль было оживленія, движенія, царившаго въ копи во время работъ; ему жаль было всей прежней жизни. Въ головѣ его крѣпко засѣла одна неотвязная мысль.
   -- Нѣтъ, нѣтъ! Копь не можетъ быть истощена! -- все повторялъ онъ.
   И плохо пришлось бы тому, кто, въ присутствіи Симона Форда усомнился бы въ томъ, что копи стараго Аберфойля снова заживутъ былою жизнью! Стараго углекопа не покидала надежда на то, что онъ откроетъ когда-нибудь новыя залежи угля, которыя возвратятъ копямъ ихъ блестящее прошлое. Да! Если бы понадобилось, онъ съ величайшимъ удовольствіемъ снова взялъ бы кирку углекопа, и его старыя, но еще крѣпкія руки опять стали бы рубить скалы. И вотъ каждый день онъ, то одинъ, то въ сопровожденіи сына, отправлялся на свои поиски въ эти мрачныя галлереи и каждый день возвращался въ коттеджъ усталымъ, но все еще не потерявшимъ надежды.
   Достойною женой Симона Форда была Мэджъ, высокая и сильная старуха. Мэджъ, какъ и ея мужъ, не хотѣла оставлять кони Дошаръ. Она раздѣляла всѣ его надежды и желанія. Она постоянно поддерживала его мужество.
   -- Ты правъ, Симонъ! -- говорила она ему.-- Аберфойль не умеръ, а только спитъ!
   Мэджъ точно такъ же не любила уходить изъ темнаго коттеджа на землю, и они всѣ втроемъ вели счастливую, уединенную жизнь.
   Вотъ къ какимъ людямъ пришелъ Джемсъ Старръ.
   Инженера ждали. Симонъ Фордъ стоялъ у двери, и лишь только замѣтилъ лампу Гарри, какъ тотчасъ же поспѣшилъ навстрѣчу бывшему директору копей.
   -- Добро пожаловать, мистеръ Джемсъ! -- закричалъ онъ ему, и его голосъ громко зазвучалъ подъ сводами галлерей. -- Добро пожаловать въ коттеджъ стараго углекопа! Домъ Фордовъ попрежнему гостепріименъ, хотя и находится подъ землей на разстояніи 1500 футовъ.
   -- Какъ поживаете, мой добрый Симонъ? -- спросилъ Джемсъ Старръ, пожимая руку, которую протянулъ ему хозяинъ.
   -- Прекрасно, мистеръ Старръ! Да и какъ же можетъ быть иначе, когда мы здѣсь защищены отъ всѣхъ рѣзкихъ перемѣнъ погоды? Ваши леди, которыя каждое лѣто отправляются подышать воздухомъ въ Ньюговенъ или въ Порто-Велло {Морскія купанья въ окрестностяхъ Эддибурга.}, сдѣлали бы гораздо лучше, если бы пожили нѣсколько мѣсяцевъ въ копяхъ Аберфойля! Здѣсь онѣ, по крайней мѣрѣ, не простудились бы, отъ чего не убережешься на сырыхъ улицахъ вашей старой столицы.
   -- Вполнѣ съ вами согласенъ, Симонъ, -- отвѣчалъ Джемсъ Старръ, радуясь тому, что онъ нашелъ углекопа такимъ, какимъ онъ былъ прежде. -- Признаться, я частенько себя спрашиваю, почему я не ухожу изъ своего дома на Кэнонгэтѣ, чтобы поселиться въ какомъ-нибудь коттеджѣ по сосѣдству съ вами.
   -- Если хотите, мистеръ Старръ, то... я знаю одного изъ вашихъ бывшихъ углекоповъ, который будетъ очень радъ жить рядомъ въ вами
   -- Ну, какъ здоровье Мэджъ? -- спросилъ инженеръ.
   -- Старуха здоровѣе еще, чѣмъ я, если только это возможно! -- отвѣчалъ Симонъ Фордъ. -- Она будетъ очень рада видѣть васъ и себя за столомъ. Я думаю, что она превзойдетъ себя, чтобы только хорошенько угостить васъ.
   -- Увидимъ, Симонъ, увидимъ! -- сказалъ инженеръ, который послѣ долгой ходьбы не прочь былъ отъ хорошаго завтрака.
   -- Вы не хотите поѣсть, мистеръ Старръ?
   -- Очень даже хочу. Аппетитъ у меня разыгрался. И потомъ такая скверная погода!..
   -- А! Тамъ, наверху вѣдь дождь! -- замѣтилъ Симонъ Фордъ.
   -- Да, Симонъ! И Форсъ разбушевался, какъ море!
   -- Ну, вотъ, видите, мистеръ Джемсъ! А здѣсь никогда не бываетъ дождя! Впрочемъ, къ чему я вамъ это говорю? Вы сами знаете все это не хуже меня! Вы въ коттеджѣ. Это -- самое главное, и -- еще разъ скажу -- добро пожаловать!
   Симонъ Фордъ, сопровождаемый Гарри, ввелъ Джемса Старра въ свое жилище. Джемсъ Старръ очутился посреди большой комнаты, освѣщенной нѣсколькими лампами, одна изъ которыхъ была висячая.
   На столѣ, накрытомъ чистою скатертью, было уже все готово для завтрака; вокругъ стола стояли четыре стула, обитыхъ кожею.
   -- Здравствуйте, Мэджъ! -- сказалъ инженеръ.
   -- Здравствуйте, мистеръ Джемсъ! -- отвѣчала шотландка, которая поднялась со стула, чтобы поздороваться съ гостемъ.
   -- Я съ удовольствіемъ васъ вижу, Мэджъ!
   -- Всегда пріятно, мистеръ Джемсъ, видѣть тѣхъ, кому оказывалъ только добро.
   -- Ну, жена, супъ на столѣ, -- перебилъ тутъ Симонъ Фордъ. -- и не къ чему заставлять мистера Джемса ждать. У господина инженера аппетитъ сейчасъ, какъ у углекопа, и намъ пріятно будетъ показать, что нашъ мальчикъ не заставляетъ насъ голодать въ коттеджѣ. Кстати, Гарри, -- добавилъ старый углекопъ, обращаясь къ сыну, -- Жакъ Ріанъ приходилъ къ тебѣ сегодня.
   -- Я знаю это, отецъ! Мы встрѣтили его въ шахтѣ Яроу.
   -- Это прекрасный и веселый товарищъ, -- сказалъ Симонъ Фордъ.-- Но, мнѣ кажется, ему нравится тамъ, наверху! Значитъ у него нѣтъ настоящей крови углекопа въ жилахъ. Прошу за столъ, мистеръ Джемсъ; завтракать надо хорошенько, потому что обѣдать намъ сегодня не придется, да и ужинать будемъ довольно поздно.
   Но прежде, чѣмъ сѣсть за столъ, инженеръ обратился къ своему хозяину съ слѣдующими словами:
   -- Да, Симонъ... Вы вѣдь желаете, чтобы я поѣлъ съ аппетитомъ?
   -- Вы окажете намъ этимъ величайшую честь, мистеръ Джемсъ, -- отвѣчалъ Симонъ Фордъ.
   -- Прекрасно, но для этого нужно отбросить всякія заботы... Вотъ почему я теперь же хотѣлъ бы вамъ предложить два вопроса.
   -- Пожалуйста, мистеръ Джемсъ.
   -- Въ вашемъ письмѣ вы говорите, что сдѣлаете мнѣ интересное сообщеніе?
   -- Оно, на самомъ дѣлѣ, интересно.
   -- Для васъ?..
   -- Для васъ и для меня, мистеръ Джемсъ. Но я хотѣлъ бы сообщить вамъ это послѣ завтрака и на самомъ мѣстѣ, а то, пожалуй, вы мнѣ не повѣрите.
   -- Симонъ, -- замѣтилъ инженеръ, -- посмотрите мнѣ... прямо въ глаза. Интересное сообщеніе?.. Да?.. Хорошо! Я не спрашиваю васъ больше объ этомъ, -- добавилъ онъ, какъ будто бы во взглядѣ стараго углекопа онъ прочелъ отвѣтъ, на который надѣялся.
   -- А второй вопросъ? -- спросилъ хозяинъ.
   -- Вы знаете, Симонъ, кто мнѣ написалъ это? -- отвѣчалъ инженеръ, показывая анонимное письмо, которое онъ получилъ.
   Симонъ Фордъ взялъ письмо и съ большимъ вниманіемъ прочиталъ его.
   Потомъ онъ подалъ его своему сыну.
   -- Ты знаешь эту руку? -- сказалъ онъ.
   -- Нѣтъ, отецъ!-- отвѣчалъ Гарри.
   -- И на этомъ письмѣ тоже былъ штемпель почтоваго отдѣленія въ Аберфойлѣ? -- спросилъ Симонъ Фордъ у инженера.
   -- Да, какъ и на вашемъ, -- отвѣчалъ Джемсъ Старръ.
   -- Что ты думаешь обо всемъ этомъ, Гарри?-- сказалъ Симонъ Фордъ, лобъ котораго нѣсколько нахмурился.
   -- Я думаю, отецъ, -- отвѣчалъ Гарри, -- что кому-то нужно было помѣшать тому, чтобы мистеръ Джемсъ Старръ къ намъ пріѣхалъ.
   -- Но кому же это? -- вскричалъ старый углекопъ. -- Кто могъ разгадать самыя сокровенныя мои мысли?
   И Симонъ Фордъ впалъ въ задумчивость, отъ которой его вскорѣ вывелъ голосъ Мэджъ.
   -- Сядемте, мистеръ Старръ.-- сказала она. -- Супъ остынетъ. Не будемъ больше думать объ этомъ письмѣ!
   Всѣ послѣдовали этому приглашенію и заняли свои мѣста за столомъ. Джемсъ Старръ сѣлъ напротивъ Мэджъ, отецъ и сынъ другъ противъ друга.
   Завтракъ въ шотландскомъ вкусѣ былъ очень хорошъ. Сначала ѣли hotchpotch -- супъ, въ которомъ мясо плавало посреди великолѣпнаго бульона. По словамъ Симона, его жена не знала соперницъ въ искусствѣ приготовленія hotchpotch'а.
   Впрочемъ, то же самое можно было сказать и относительно слѣдующаго блюда, рагу изъ курицы, которое заслуживало однѣхъ лишь похвалъ.
   Все это запивалось превосходнымъ элемъ, купленнымъ на одной изъ лучшихъ пивоваренъ Эдинбурга.
   Но главное блюдо было еще впереди. Это былъ haggis, національный пудингъ, который приготовляютъ изъ мяса и ячменной муки. Это замѣчательное блюдо, внушившее поэту Бернсу одну изъ его лучшихъ одъ, имѣло участь всего прекраснаго на этомъ свѣтѣ: оно исчезло, какъ мечта.
   Гость чистосердечно поблагодарилъ Мэджъ.
   Завтракъ кончился десертомъ, состоявшимъ изъ сыра и отлично приготовленнаго пирожнаго изъ овсяной муки. Десертъ запили отличною наливкой, которой было 25 лѣтъ, т. е. ровно столько же, сколько Гарри.
   За столомъ сидѣли больше часу. Джемсъ Старръ и Симонъ Фордъ не только досыта наѣлись, но и досыта наговорились, главнымъ образомъ, о прошломъ старыхъ копей Аберфойля.
   Что касается Гарри, то онъ все время молчалъ. Два раза онъ выходилъ изъ-за стола и даже изъ дома. Было очевидно, что случай съ камнемъ внушалъ ему нѣкоторое безпокойство, и онъ хотѣлъ немного покараулить, около коттеджа. Анонимное письмо только усилило его тревогу.
   Когда онъ въ первый разъ вышелъ такимъ образомъ изъ дома, инженеръ сказалъ Симону Форду и Мэджъ:
   -- А славный у васъ мальчикъ, друзья мои!
   -- Да, мистеръ Джемсъ, онъ очень добрый и послушный сынъ! съ живостью отвѣтилъ старый углекопъ.
   -- Нравится ему съ вами въ коттеджѣ?
   -- Да, онъ насъ не оставляетъ.
   -- А вы не думаете его женить?
   -- Женить Гарри! -- вскричалъ Симонъ Фордъ.-- Да на комъ? На дѣвушкѣ сверху, съ земли, которая будетъ любить балы да танцы, которая предпочтетъ свой кланъ нашимъ копямъ! Гарри самъ этого не захочетъ!
   -- Симонъ,-- возразила Мэджъ, -- ты, однако, не потребуешь, чтобы нашъ Гарри никогда не женился...
   -- Конечно, нѣтъ,-- отвѣчалъ старый углекопъ,-- но это не такъ настоятельно! Кто знаетъ, можетъ-быть, мы и найдемъ ему...
   Гарри вернулся въ этотъ моментъ, и Симонъ Фордъ замолчалъ. Когда Мэджъ поднялась изъ-за стола, всѣ послѣдовали ея примѣру и потомъ присѣли на минуточку у дверей коттеджа.
   -- Ну, Симонъ, -- сказалъ инженеръ, -- я слушаю!
   -- Мистеръ Джемсъ.-- отвѣчалъ Симонъ Фордъ.-- тутъ дѣло не въ вашихъ ушахъ, а въ вашихъ ногахъ. Вы отдохнули съ дороги?
   -- И отдохнулъ и подкрѣпилъ свои силы, Симонъ. Теперь я готовъ сопровождать васъ всюду, куда хотите.
   -- Гарри, -- сказалъ Симонъ Фордъ, обращаясь къ сыну, -- зажги наши предохранительныя лампы.
   -- Вы берете предохранительныя лампы!-- вскричалъ Джемсъ Старръ. Его сильно изумило это, такъ какъ нельзя было опасаться взрыва газа въ копи, совершенно лишенной каменнаго угля.
   -- Да, мистеръ Джемсъ, мы беремъ ихъ... изъ предосторожности!
   -- Въ такомъ случаѣ, мой добрый Симонъ, ужъ не надѣть ли мнѣ и одежду углекопа?
   -- Ну этому-то еще не время, мистеръ Джемсъ, еще не время!-- отвѣчалъ старый землекопъ, глаза котораго какъ-то странно сверкнули.
   Гарри, который ушелъ въ коттеджъ, почти тотчасъ же вернулся оттуда, неся три предохранительныхъ лампы.
   Одну изъ этихъ лампъ Гарри отдалъ инженеру, другую своему отцу, а третью оставилъ у себя въ лѣвой рукѣ; въ правую же руку онъ взялъ длинную палку.
   -- Такъ въ путь!-- сказалъ Симонъ Фордъ, взявъ кирку, находившуюся у дверей коттеджа.
   -- Такъ въ путь!-- повторилъ инженеръ.-- До свиданья, Мэджъ!
   -- Богъ да хранитъ васъ! -- отвѣчала шотландка.
   -- Не забудь, жена, приготовить намъ хорошій ужинъ!-- закричалъ Симонъ Фордъ.-- Мы вернемся голодные и поужинаемъ съ удовольствіемъ!
  

ГЛАВА VI.
Нѣкоторыя необъяснимыя явленія.

   Извѣстно, что суевѣріе очень распространено и въ горной и въ низменной Шотландіи. Въ нѣкоторыхъ кланахъ фермеры какого-нибудь лорда, собравшись вечеркомъ поболтать, любятъ передавать разсказы, заимствованные изъ гиперборейской миѳологіи. Несмотря на широкое распространеніе образованія, эти легенды не снизошли еще на уровень простыхъ сказокъ и, кажется, онѣ неразлучны съ самою почвой Старой Каледоніи. Это до сихъ поръ страна духовъ и привидѣній, домовыхъ и фей. Тамъ все еще является злобный геній, который отбираетъ у людей деньги; Seer, одаренный ясновидѣніемъ, предсказываетъ тамъ смерть; May Moullaeh, являющійся подъ видомъ молодой дѣвушки, у которой руки покрыты густыми волосами, предвѣщаетъ тамъ грозныя несчастія; фея Branshie является предвѣстницей близкой гибели; духи Brawmat охраняютъ домашнюю утварь; Urisk часто посѣщаютъ свои излюбленныя дикія ущелья озера Катрайнъ... Невозможно и перечесть всѣхъ духовъ, населяющихъ эту страну.
   Само собою разумѣется, что населеніе шотландскихъ копей внесло свою долю легендарнаго и баснословнаго матеріала въ этотъ миѳологическій репертуаръ. Если горы Шотландіи населены добрыми и злыми духами, то съ еще большимъ правомъ должны быть ими населены мрачныя бездны копей. Кто заставляетъ уголь дрожать во время бурныхъ ночей, кто указываетъ человѣку новые слои угля, кто воспламеняетъ газъ и производитъ ужасные взрывы, если не какой-либо духъ копей? Такъ, по крайней мѣрѣ, думали всѣ суевѣрные шотландцы, и хотя всѣ эти явленія могли быть объяснены чисто естественнымъ путемъ, тѣмъ не менѣе, большинство углекоповъ охотно вѣрили въ созданія своей фантазіи, и напрасно было бы стараться ихъ разубѣдить. Да и гдѣ, на самомъ дѣлѣ, можетъ такъ свободно разыграться фантазія, какъ не въ глубинѣ этихъ мрачныхъ шахтъ?
   Копи Аберфойля находились именно въ странѣ легендъ и, разумѣется, должны были дать много матеріала для разсказовъ о разныхъ сверхъестественныхъ событіяхъ.
   Итакъ, съ ихъ именемъ связывалась масса легендъ. Къ этому нужно добавить, что нѣкоторыя, не объясненныя еще тогда явленія дали лишь новую пищу народному суевѣрію.
   Однимъ изъ наиболѣе суевѣрныхъ углекоповъ копи Дошаръ былъ: Жакъ Ріанъ, товарищъ Гарри. Трудно было найти человѣка, который бы такъ охотно вѣрилъ въ сверхъестественное, какъ онъ. Всѣ эти фантастическія исторіи онъ передѣлывалъ въ пѣсни, которыя и распѣвалъ; съ большимъ успѣхомъ въ длинные зимніе вечера.
   Но не одинъ Жакъ Ріанъ выказывалъ свое суевѣріе. Его товарищи не менѣе громко утверждали, что копи Аберфойля посѣщались духами, что тутъ все равно, какъ въ горахъ, часто являлись привидѣнія, и т. п. По ихъ мнѣнію, было бы странно, если бъ было иначе. Въ самомъ дѣлѣ гдѣ съ большимъ удобствомъ, какъ не въ мрачныхъ и глубокихъ копяхъ могли происходить забавы разныхъ геніевъ, домовыхъ и другихъ актеровъ фантастическихъ драмъ? Если обстановка была вполнѣ подходящая, то почему же бы и не могли явиться тутъ сверхъестественныя существа для того, чтобы продѣлывать всѣ свои штуки?
   Такъ разсуждали Жакъ Ріанъ и его товарищи по копямъ Аберфойля. Мы уже сказали, что различныя шахты соединялись между собою длинными подземными галлереями. Такимъ образомъ, подъ почвою графства Стирлингъ былъ расположенъ огромный лабиринтъ изъ тоннелей, углубленій и шахтъ, походившій на гигантскій муравейникъ.
   Отправляясь на работу или возвращаясь съ нея, углекопы разныхъ шахтъ часто встрѣчались другъ съ другомъ. Отсюда происходила постоянная возможность частаго обмѣна мнѣній, и, такимъ образомъ, фантастическіе разсказы о копяхъ переходили изъ устъ въ уста съ удивительной быстротой.
   Однако, два человѣка, болѣе образованныхъ и обладавшихъ болѣе положительнымъ характеромъ, чѣмъ другіе, не вѣрили этимъ сказкамъ. Они, ни въ какомъ случаѣ, не допускали вмѣшательства въ людскія дѣла домовыхъ, добрыхъ или злыхъ геніевъ и фей.
   Это были Симонъ Фордъ и его сынъ. Они доказали свои убѣжденія, поселившись въ темныхъ копяхъ по прекращеніи работъ. Можетъ-быть, добрая Мэджъ и имѣла нѣкоторую наклонность къ вѣрѣ въ сверхъестественное, но, за неимѣніемъ слушателей, она была принуждена разсказывать всѣ эти исторіи о привидѣніяхъ лишь самой себѣ, что она частенько и дѣлала для того, чтобы не забыть старыя преданія.
   Если бы Симонъ и Гарри Фордъ были такъ же суевѣрны, какъ и ихъ товарищи, то они, все-таки, не оставили бы копи. Надежда открыть новый слой угля заставила бы ихъ пренебречь страхомъ передъ. фантастической когортой демоновъ. Ничто не могло поколебать ихъ глубокаго убѣжденія въ томъ, что копи Аберфойля еще не совсѣмъ истощены.
   Вотъ почему каждый день, въ теченіе цѣлыхъ 10-ти лѣтъ, отецъ и сынъ уходили изъ коттеджа въ галлереи со своими кирками, палками и лампами. Тамъ они ударяли по скаламъ, стараясь по звуку разгадать, не скрывается ли въ нихъ уголь.
   Оба они рѣшили, что не слѣдуетъ предаваться отчаянію до тѣхъ поръ, пока они не изслѣдуютъ такимъ образомъ всей почвы копей до самаго первобытнаго гранита. Они рѣшили посвятить всю свою жизнь на то, чтобы возвратить Аберфойлю его прежнее благосостояніе. Если бы отецъ умеръ раньше достиженія успѣха, то сынъ одинъ продолжалъ бы работу.
   Въ то же самое время они производили изслѣдованія въ копяхъ и въ видахъ собственной безопасности. Они старались убѣдиться въ прочности земляныхъ насыпей и сводовъ и доискивались не слѣдуетъ ли опасаться въ какомъ-либо мѣстѣ обвала. Они внимательно слѣдили въ какихъ именно мѣстахъ просачивается сверху вода, устраивали сточныя ямы отводили въ нихъ воду. Однимъ словомъ, они сдѣлались хранителями копей, -- которыя лишились всѣхъ своихъ богатствъ, исчезнувшихъ какъ дымъ.
   Во время этихъ путешествій по галлереямъ Гарри иногда поражали нѣкоторыя явленія, которыхъ онъ никакъ не могъ себѣ объяснить.
   Такъ, напримѣръ, ему нѣсколько разъ казалось, что онъ слышитъ стукъ, похожій на стукъ кирки, которою ударяютъ о скалы.
   Гарри, котораго сверхъестественное пугало не болѣе, чѣмъ естественное, прибавлялъ шагу, чтобы захватить на мѣстѣ таинственнаго работника.
   Но тоннель бывалъ пустъ. Точно такъ же на стѣнахъ его молодой углекопъ не могъ обыкновенно замѣтить новыхъ слѣдовъ кирки или лома, и Гарри спрашивалъ себя, не обманула ли его какая-нибудь звуковая иллюзія, не слышалъ ли онъ какого-нибудь страннаго и фантастическаго эхо.
   Иногда, внезапно освѣтивъ своею лампой какой-нибудь кривой проходъ, Гарри какъ будто замѣчалъ какую-то удаляющуюся тѣнь. Онъ кидался за нею, но... никого не находилъ, а между тѣмъ, ужъ ни одинъ человѣкъ не могъ бы укрыться отъ его преслѣдованій въ такомъ мѣстѣ!
   Два раза за послѣдній мѣсяцъ Гарри, находясь въ западной части копей, ясно слышалъ въ отдаленіи взрывъ, какъ будто какой-нибудь углекопъ производилъ его съ помощью динамита.
   Въ послѣдній разъ, послѣ тщательнаго изслѣдованія, Гарри убѣдился, что одинъ изъ столбовъ свода только что былъ поврежденъ взрывомъ.
   При свѣтѣ своей лампы Гарри внимательно обслѣдовалъ стѣну, пострадавшую отъ взрыва. Она состояла не изъ камня, а изъ шифера, и нѣкогда здѣсь шли слои угля. Что имѣлось въ виду при взрывѣ? Хотѣли ли открыть тутъ новый слой угля? Или, можетъ-быть, просто хотѣли уничтожить эту часть копей? Вотъ вопросы, на которые ни Гарри ни старый углекопъ, которому онъ разсказалъ объ этомъ, не могли подыскать удовлетворительнаго отвѣта.
   -- Странно!-- часто говорилъ себѣ Гарри. -- Присутствіе кого-нибудь другого въ нашихъ копяхъ кажется невозможнымъ, а между тѣмъ, оно несомнѣнно. Но чего же хочетъ этотъ другой? Хочетъ ли онъ, какъ и мы, отыскать, нѣтъ ли здѣсь новыхъ слоевъ угля? Или, можетъ-быть, онъ собирается уничтожить и то, что остается еще отъ копей Аберфойля? Но съ какой цѣлью? Я это разузнаю, хотя бы это стоило мнѣ жизни!
   За двѣ недѣли до того дня, когда Гарри Фордъ велъ инженера по лабиринту копи Дошаръ, онъ едва не добился своей цѣли.
   Съ яркихъ фонаремъ въ рукѣ онъ шелъ по юго-западному краю копей.
   Вдругъ ему показалось, что только что пробѣжалъ огонекъ въ нѣсколькихъ сотняхъ шаговъ предъ нимъ, въ глубинѣ узкаго прохода, проходившаго черезъ всѣ копи. Онъ бросился къ подозрительному свѣту...
   Но всѣ поиски оказались напрасны. Такъ какъ Гарри не объяснялъ физическихъ явленій сверхъестественными причинами, то онъ и заключилъ, что, вѣроятно, какой-нибудь некзвѣстный поселился въ копяхъ. Ничего болѣе положительнаго онъ сказать не могъ.
   Итакъ, Гарри предоставилъ случаю раскрыть эту тайну. Не разъ еще онъ видѣлъ, какъ этотъ огонекъ перебѣгалъ съ одного конца на другой; но всякій разъ онъ появлялся всего на какую-нибудь секунду, и Гарри ужъ не пытался болѣе узнать, что это такое.
   Если бы Жакъ Ріанъ и другіе суевѣрные углекопы увидали эти фантастическіе огоньки, то они, вѣроятно, еще болѣе укрѣпились бы въ своей вѣрѣ въ сверхъестественное!
   Но ни Гарри ни старый Симонъ ни разу и не подумали о вмѣшательствѣ духовъ. Всякій разъ, какъ имъ случалось разговаривать объ этихъ необъяснимыхъ явленіяхъ, происходившихъ, конечно, по какимъ-нибудь естественнымъ причинамъ, старый углекопъ замѣчалъ:
   -- Подождемъ, мой мальчикъ, подождемъ! Въ одинъ прекрасный день все это объяснится.
   Надо, впрочемъ замѣтить, что ни разу до сихъ поръ ни Гарри ни его отецъ не подверглись какому-либо насилію.
   Если камень, упавшій въ этотъ день къ ногамъ Джемса Старра, былъ брошенъ, дѣйствительно, рукою злоумышленника, то это была еще первая попытка въ этомъ родѣ.
   Джемсъ Старръ былъ того мнѣнія, что камень оторвался отъ сводовъ галлереи. Но Гарри не допускалъ такого простого объясненія. По его мнѣнію, камень не упалъ, а былъ брошенъ. Онъ думалъ, что камень не описалъ бы такой линіи, если бы не получилъ толчка извнѣ.
   Итакъ, Гарри видѣлъ тутъ покушеніе на жизнь его или его отца, или даже инженера. Можетъ-быть, читатель согласится, что молодой углекопъ имѣлъ право такъ думать.
  

ГЛАВА VII.
Опытъ Симона Форда.

   Былъ ровно полдень, когда Джемсъ Старръ и его два спутника оставили коттеджъ.
   Дневной свѣтъ, проникая въ отверстіе шахты, слабо освѣщалъ рытвину, въ которой находился коттеджъ. Лампы Гарри пока не были нужны, но вскорѣ ими предстояло воспользоваться, такъ какъ старый углекопъ собирался отвести инженера на самый конецъ копи Дошаръ.
   Пройдя до двухъ миль по главной галлереѣ, три изслѣдователя (имъ, дѣйствительно, предстояло произнести изслѣдованіе) очутились у входа въ узкій тоннель. Своды тоннеля опирались на деревянныя стропила, покрытыя бѣловатымъ мохомъ; тоннель шелъ почти параллельно той линіи, которую на землѣ, вверху надъ нимъ, описывало верхнее теченіе рѣки Форса. -- Думая, что Джемсь Старръ, послѣ долгаго отсутствія, многое позабылъ въ копи Дошаръ, Симонъ Фордъ напоминалъ ему частности ея общаго плана.
   Тавкмъ образомъ, Джемъ Старръ и Симонъ Фордъ все время разговаривали.
   Гарри шелъ впереди и освѣщалъ дорогу. Онъ то и дѣло направлялъ свѣтъ своей лампы въ разные темные проходы, желая убѣдиться, что тамъ нѣтъ никакой подозрительной тѣни.
   -- Далеко еще намъ итти, Симонъ? -- спросилъ инженеръ.
   -- Да еще съ полмили, мистеръ Джемсъ! Въ прежнее время мы скорехонько проѣзжали тутъ въ вагончикахъ подземной желѣзной дороги, но какъ далеко это время!
   -- Мы, должно-быть, направляемся къ тому мѣсту, гдѣ шелъ послѣдній слой угля?-- спросилъ Джемсъ Старръ.
   -- Да! Какъ видно, вы еще не забыли нашихъ копей?
   -- Дальше, если не ошибаюсь, и нельзя итти? -- продолжалъ инженеръ.
   -- Вѣрно, мистеръ Джемсъ! Тамъ мы вытащили послѣдній кусокъ. угля! Я такъ живо это помню, какъ будто бы это происходило лишь вчера! Я самъ нанесъ послѣдній ударъ киркой, и онъ отозвался въ моей груди больнѣе, чѣмъ въ скалахъ! Вокругъ насъ всюду былъ лишь песчаникъ да шиферъ, и, когда вагончикъ покатися къ той шахтѣ, откуда вытаскиваютъ уголь на поверхность земли, я послѣдовалъ за нимъ съ болью въ сердцѣ, какъ за гробомъ бѣдняка! Мнѣ казалось, что я хоронилъ жизнь копей!
   Глубокая грусть, съ которою старый углекопъ произнесъ эти слова, произвела сильное впечатлѣніе на инженера. Онъ почти готовъ былъ. раздѣлить эти чувства, которыя такъ походили на чувства моряка, покидающаго свой тонущій корабль, или лорда, который видитъ, какъ уничтожаютъ замокъ его предковъ!
   Джемсъ Старръ крѣпко пожалъ руку Симона Форда, который продолжалъ:
   -- Но въ тотъ день мы всѣ ошиблись. Нѣтъ! Старая копь была еще жива! Не трупъ ея покидали углекопы, и я осмѣлюсь утверждать, мистеръ Джемсъ что сердце ея еще бьется!
   -- Да говорите же, Симонъ! Вы открыли новыя залежи? -- вскричалъ инженеръ, который не могъ болѣе владѣть собою. -- Я это зналъ? Въ вашемъ письмѣ не могло быть ничего другого! интересное для меня сообщеніе въ копи Дошаръ! Да что же можетъ меня интересовать тутъ, какъ не то, что открыты новыя залежи'?..
   -- Мистеръ Джемсъ, -- отвѣчалъ Симонъ Фордъ. -- Я не хотѣлъ извѣщать никого другого, кромѣ васъ...
   -- И прекрасно сдѣлали, Симонъ! Но скажите мнѣ, какъ убѣдились вы въ существованіи новыхъ залежей?..
   -- Выслушайте меня, мистеръ Джемсъ, -- отвѣчалъ Симонъ Фордъ.-- Я нашелъ не залежи...
   -- Такъ что же?
   -- Я нашелъ вещественное доказательство того, что эти залежи существуютъ.
   -- Что же это за доказательство?..
   -- Вы, конечно, согласитесь, что изъ нѣдръ почвы не можетъ выходить подземный газъ, если тамъ нѣтъ каменнаго угля, который именно его и выдѣляетъ?
   -- Конечно, да!-- отвѣчалъ инженеръ. -- Нѣтъ угля, нѣтъ и газа! Нѣтъ слѣдствія безъ причины...
   -- Какъ нѣтъ дыма безъ огня!
   -- И вы снова убѣдились въ присутствіи въ нашихъ копяхъ углеродистаго водорода?..
   -- Можетъ ли ошибиться старый углекопъ! -- отвѣчалъ Симокь Фордъ.-- Я сейчасъ же узналъ нашего стариннаго врага, подземный газъ!
   -- Но если это былъ другой газъ!? -- сказалъ Джемсъ Старръ.-- Углеродистый водородъ почти безъ цвѣта и безъ запаха! Только взрывъ можетъ обнаружить его присутствіе!..
   -- Мистеръ Джемсъ, -- отвѣчалъ Симонъ Фордъ. -- Позволите мнѣ разсказать вамъ по-своему, что я сдѣлалъ... и какъ я сдѣлалъ? Простите, если разсказъ будетъ длиненъ.
   Джемсъ Старръ зналъ стараго углекопа, зналъ, что лучше всего дать ему высказаться.
   -- Мистеръ Джемсъ, -- началъ Симонъ Фордъ. -- Вотъ уже 10 лѣтъ, какъ не проходитъ ни одного дня безъ того, чтобы Гарри или я не позаботились о возвращеніи Аберфойлю его прежняго благосостоянія! Да, ни одного дня! Если залежи угля тутъ есть, то мы рѣшили открыть ихъ во что бы то ни стало! Но какъ это сдѣлать? Производить изысканія, какъ это дѣлаютъ инженеры, мы не умѣли; но зато мы обладали инстинктомъ углекоповъ, а инстинктъ часто скорѣе доводитъ до цѣли, чѣмъ знаніе. По крайней мѣрѣ, я такъ думаю...
   -- Не спорю противъ этого, -- замѣтилъ инженеръ.
   -- Кромѣ тoro, Гарри нѣсколько разъ видѣлъ въ нашихъ копяхъ огоньки, которые такъ же быстро исчезали, какъ вспыхивали. Отчего происходили эти огоньки? Вотъ вопросъ, на который я и тогда не могъ и теперь не могу дать никакого положительнаго отвѣта; но, повидимому, они обязаны своимъ происхожденіемъ присутствію углеродистаго водорода, а это, въ свою очередь, указываетъ на существованіе каменноугольныхъ залежей. . .
   -- Эти огоньки не производили взрывовъ?-- съ живостью спросилъ инженеръ.
   -- Да, были маленькіе взрывы, -- отвѣчалъ Симонъ Фордъ, -- похожіе на тѣ, которые вызывалъ я самъ, желая убѣдиться въ присутствіи углеродистаго водорода. Вы помните, какимъ образомъ старались предупредить взрывы въ копяхъ въ то время, когда нашъ добрый геній, сэръ Гумфри Дэви, не изобрѣлъ еще своей предохранительной лампы?
   -- Да, -- отвѣчалъ Джемсъ Старръ. -- Вы хотите сказать о "кающемся грѣшникѣ"? Но только мнѣ ни разу не приходилось видѣть его заработой.
   -- Да вы и не могли видѣть это: вами вѣдь всего 55 лѣтъ. Вотъ я на 10 лѣтъ васъ старше, такъ видѣлъ послѣдняго "кающагося грѣшника" нашихъ копей. Его называли такъ потому, что онъ носилъ длинную монашескую рясу. Въ эту эпоху только тѣмъ и избавлялись отъ дурного газа, что сами устраивали маленькіе взрывы, прежде чѣмъ газъ успѣвалъ скопляться въ значительномъ количествѣ въ верхнихъ частяхъ галлерей, куда онъ уходилъ по своей неимовѣрной легкости. Обязанность "кающагося грѣшника" состояла въ томъ, чтобы производить такіе взрывы. Вотъ почему "кающійся грѣшникъ" съ маской на лицѣ, съ капюшономъ на головѣ, въ простой рясѣ изъ грубой шерстяной ткани, плотно обтягивавшей его тѣло, обыкновенно ползкомъ тащился по землѣ. Онъ дышалъ чистымъ воздухомъ, находившимся въ разныхъ частяхъ галлерей, а въ правой рукѣ, высоко надъ своей головой держалъ зажженный факелъ Не успѣвъ еще собраться въ значительномъ количествѣ, газъ, все-таки, производилъ небольшой взрывъ, и благодаря этому, количество его значительно уменьшалось. Тогда "кающійся грѣшникъ" снова принимался за свое дѣло, и такимъ образомъ удавалось избѣгать большихъ взрывовъ. Но и небольшіе взрывы газа были опасны, такъ что "кающійся грѣшникъ" часто умиралъ тутъ же на мѣстѣ. Тогда другой приходилъ на его мѣсто. Такъ продолжалось до самаго того времени, когда лампа Дэви проникла во всѣ копи. Но я еще засталъ "кающихся грѣшниковъ" и знаю, какъ они исполняли свое дѣло; я воспользовался ихъ способомъ, и вотъ какимъ образомъ я убѣдился въ присутствіи углеродистаго водорода въ нашихъ копяхъ, а слѣдовательно, и въ существованіи угольныхъ залежей!
   Все что разсказалъ старый углекопъ о "кающемся грѣшникѣ", безусловно справедливо. Дѣйствительно, такимъ именно образомъ избавлялись нѣкогда въ копяхъ отъ вреднаго газа.
   Углеродистый водородъ, иначе называемый подземнымъ или болотнымъ газомъ, безцвѣтенъ, не имѣетъ почти запаха и положительно вреденъ для дыханья. Ни одинъ углекопъ не могъ бы существовать въ пространствѣ, насыщенномъ этимъ вреднымъ газомъ. Жизнь въ такомъ пространствѣ такъ же невозможна, какъ и среди свѣтильнаго газа. Подобно этому послѣднему, болотный газъ, въ соединеніи съ 8-ю или 5-ю процентами воздуха образуетъ смѣсь, способную, при малѣйшемъ воспламененіи, произвести страшный взрывъ, почти всегда сопровождающійся ужасными послѣдствіями.
   Эта опасность устраняется при пользованіи лампою Дэви. Въ этой лампѣ пламя окружено металлическою сѣткой; газъ, проходя туда, спокойно сгораетъ внутри сѣтки, и воспламененіе не сообщается наружному газу. Предохранительная лампа Дэви теперь значительно усовершенствована Ее не опасно даже разбить, потому что она сейчасъ же потухнетъ. Если, несмотря на запрещеніе, углекопъ пожелаетъ ее открыть, то она тоже погаснетъ. Почему же и теперь бываютъ взрывы? Да потому, что неосторожность нѣкоторыхъ рабочихъ доходитъ иногда до такой степени, что они курятъ въ копяхъ; къ тому же иной случайный неловкій ударъ киркою способенъ произвести искру, которой достаточно для воспламененія газа, а слѣдовательно, и для взрыва.
   Не во всѣхъ угольныхъ копяхъ бываетъ углеродистый водородъ. Въ тѣхъ копяхъ, гдѣ его нѣтъ, пользуются обыкновенною лампой. Такъ дѣлаютъ, напримѣръ, въ копи Тьеръ, въ Анзенѣ. Но если въ залежахъ исключительно жирный уголь, который содержитъ въ себѣ много газовъ, то всегда въ изобиліи происходитъ выдѣленіе болотнаго газа. Одна лишь спасительная лампа Дэви способна оградить тутъ отъ взрывовъ, тѣмъ болѣе ужасныхъ, что не пострадавшіе отъ нихъ непосредственно углекопы подвергаются опасности задохнуться въ галлереяхъ, переполненныхъ углекислотою, получающеюся послѣ взрыва.
   Все еще продолжая итти впередъ, Симонъ Фордъ разсказалъ инженеру все, что онъ сдѣлалъ для того, чтобы добиться своей цѣли; онъ разсказалъ, какъ онъ убѣдился въ томъ, что происходитъ постоянно, хотя и не особенно значительное, выдѣленіе болотнаго газа въ крайней галлереѣ западной части копей, и какимъ образомъ онъ произвелъ небольшіе взрывы, которые окончательно не оставили въ немъ и тѣни сомнѣнія въ этомъ.
   Цѣлый часъ прошелъ съ того времени, какъ Джемсъ Старръ и его два товарища оставили коттеджъ. Въ этотъ часъ они прошли до четырехъ миль. Желая и надѣясь поскорѣе убѣдиться въ справедливости словъ Симона Форда, инженеръ совсѣмъ и не чувствовалъ усталости. Онъ думалъ о томъ, что разсказалъ ему старый углекопъ. Онъ взвѣшивалъ мысленно всѣ тѣ аргументы, которые этотъ послѣдній приводилъ въ доказательство своего убѣжденія. Онъ соглашался съ нимъ въ томъ, что это постоянное выдѣленіе углеродистаго водорода, несомнѣнны, указывало на существованіе новыхъ залежей угля. Если бъ тутъ было одно изъ тѣхъ простыхъ скопленій газа, которыя иногда встрѣчаются въ копяхъ, то оно скоро истощилось бы, и явленія, описанныя Фордомъ, быстро прекратились бы. Но тутъ было далеко не то. По словамъ Симона Форда, углеродистый водородъ выдѣлялся безпрерывно, и отсюда можно было заключить, что въ почвѣ скрывались пласты каменнаго угля. Слѣдовательно, богатства копи Дошаръ не совсѣмъ еще были истощены. Но интересно было и то, шелъ ли тутъ лишь одинокій, болѣе или менѣе значительный, слой угля или же тутъ были цѣлыя залежи?
   Гарри, который шелъ впереди своего отца и инженера, остановился.
   -- Вотъ мы и пришли!-- вскричалъ старый углекопъ.-- Наконецъ-то, мистеръ Джемсъ, вы, слава Богу, здѣсь, и сейчасъ мы узнаемъ...
   Голосъ стараго углекопа немного дрожалъ.
   -- Успокойтесь, мой добрый Симонъ! -- сказалъ ему инженеръ. Я такъ же взволнованъ, какъ и вы, но не слѣдуетъ терять времени!
   Въ этомъ мѣстѣ крайняя галлерея копи образовывала мрачную пещеру. Ни одной шахты не было въ этой части копей, и такимъ образомъ галлерея, глубоко уходившая въ нѣдра земли, не сообщалась непосредственно съ земною поверхностью.
   Глубоко заинтересованный, Джемсъ Старръ пытливо осмотрѣлъ мѣстность, въ которой онъ находился.
   На крайней стѣнкѣ этой пещеры можно еще было различить слѣды послѣднихъ ударовъ киркою и даже нѣсколько отверстій, пробитыхъ патронами, которыми обыкновенно взрывали скалы во время эксплоатаціи. Вся эта масса шифера была очень крѣпка, и вслѣдствіе этого не было необходимости покрывать стѣны галлереи обшивкою, которая бы предохраняла отъ обваловъ. Эта галлерея была послѣднею, въ которой производились работы. Здѣсь именно шли послѣдніе пласты угля въ слояхъ шифера и песчаника третичной формаціи. Здѣсь, на этомъ самомъ мѣстѣ, былъ вынутъ послѣдній въ копи Дошаръ кусокъ минеральнаго топлива.
   -- Здѣсь, мистеръ Джемсъ, -- сказалъ Симонъ Фордъ, взмахнувъ киркою, -- станемъ мы рубить скалы, потому что за этой стѣной, по моему мнѣнію, и находятся новые пласты угля.
   -- На поверхности этихъ скалъ, -- спросилъ Джемсъ Старръ, -- вы и замѣтили присутствіе болотнаго газа?
   -- Да, мистеръ Джемсъ, -- отвѣчалъ Симонъ Фордъ, -- и я иногда зажигалъ его, приближая къ стѣнѣ мою лампу. То же дѣлалъ и Гарри.
   -- А на какой высотѣ? -- спросилъ Джемсъ Старръ.
   -- На высотѣ... футовъ десяти надъ поломъ, -- отвѣчалъ Гарри.
   Джемсъ Старръ сѣлъ на выступѣ одной скалы. Можно было сказать что, обнюхавъ воздухъ пещеры, онъ сталъ какъ бы сомнѣваться въ справедливости словъ обоихъ углекоповъ, которые однако говорили такъ убѣжденно.
   Въ самомъ дѣлѣ, углеродистый водородъ не совсѣмъ ужъ лишенъ запаха, и инженеръ былъ сначала удивленъ, что его очень тонкое обоняніе не указало ему на присутствіе страшнаго газа. Во всякомъ случаѣ, если этотъ газъ и входилъ въ составъ окружающаго воздуха, то въ очень небольшомъ количествѣ. Итакъ нечего было опасаться взрыва, и безопасно можно было открыть предохранительную лампу, чтобы произвести тотъ опытъ, который нѣсколько разъ уже примѣнялъ старый углекопъ. .
   Такимъ образомъ въ данный моментъ Джемсъ Старръ опасался вовсе не того, что вреднаго газа окажется слишкомъ много въ составѣ окружающаго воздуха, а того, что его будетъ тамъ очень мало или даже, можетъ-быть, совсѣмъ не будетъ.
   "Ужъ не ошибись ли они, -- пробормоталъ онъ. -- Нѣтъ! Это такіе люди, которые хорошо знаютъ свое дѣло! И однако..."
   Итакъ онъ не безъ нѣкоторой тревоги ожидалъ подтвержденія словъ Симона Форда. Но вдругъ и Гарри, кажется, замѣтилъ отсутствіе характеристическаго запаха болотнаго газа. Обратившись къ сыну, молодой человѣкъ сказалъ измѣнившимся голосомъ:
   -- Кажется, отецъ, газъ больше не выдѣляется!
   -- Не можетъ быть! -- вскричалъ старый углекопъ.
   Плотно сжавъ губы, Симонъ Фордъ началъ вбирать въ себя носомъ воздухъ.
   Черезъ нѣсколько мгновеній онъ обернулся къ сыну.
   -- Дай твою лампу, Гарри! -- сказалъ онъ.
   Руки Симона Форда лихорадочно дрожали, когда онъ бралъ лампу. Онъ отвинтилъ металлическую сѣтку, окружавшую огонь лампы, и пламя стало горѣть на открытомъ воздухѣ.
   Какъ и слѣдовало ожидать, взрыва не произошло; но еще болѣе важно было то, что не слышно было даже того легкаго треска, который обыкновенно указываетъ на присутствіе въ воздухѣ небольшого количества вреднаго газа.
   Симонъ Фордъ взялъ палку, которую держалъ Гарри. Укрѣпивъ на ея концѣ лампу, онъ поднялъ ее въ верхніе слои воздуха, гдѣ газъ, въ силу своей неимовѣрной легкости, долженъ былъ скопиться скорѣе всего, хотя бы даже въ самомъ ничтожномъ количествѣ.
   Но и тамъ бѣлое и ровное пламя лампы не обнаружило ни малѣйшихъ слѣдовъ углеродистаго водорода.
   -- Поднесите лампу къ стѣнѣ!!-- сказалъ инженеръ.
   -- Хорошо! -- отвѣчалъ Симонъ Фордъ, поднося лампу къ той части стѣны, чрезъ которую еще наканунѣ, какъ замѣтили оба углекопа, выдѣлялся газъ.
   Рука старика дрожала въ то время, какъ онъ пытался установить лампу на одномъ уровнѣ съ трещинами въ шиферѣ.
   -- Нѣтъ, не могу! Гарри... сдѣлай это ты!-- сказалъ онъ.
   Гарри взялъ лампу и началъ подносить лампу къ тѣмъ мѣстамъ стѣны гдѣ, какъ онъ зналъ, были трещины въ слояхъ шифера. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ покачивалъ головой, такъ какъ его слухъ не могъ уловахъ того легкаго треска, съ которымъ обыкновенно выдѣляется болотный газъ.
   Взрыва опять не произошло. Итакъ было очевидно, что чрезъ стѣну не проходило ни одной частицы болотнаго газа.
   -- Опять ничего! -- вскричалъ Симонъ Фордъ, кулаки котораго сжались скорѣе отъ гнѣва, чѣмъ отъ разочарованія.
   Въ это время пронзительный крикъ вырвался изъ груди Гарри.
   -- Что тамъ такое?-- съ живостью спросилъ Джемсъ Старръ.
   -- Трещины въ шиферѣ задѣланы!
   -- Да неужели? -- воскликнулъ старый углекопъ.
   -- Посмотри самъ, отецъ!
   Гарри не ошибся. При свѣтѣ лампы было ясно видно, что щели задѣланы. Свѣжая замазка изъ извести шла по стѣнѣ длинными бѣловатыми полосами, которыхъ не могла скрыть насѣвшая на нихъ угольная пыль.
   -- Онъ! -- вскричалъ Гарри. -- Никто другой, какъ онъ!
   -- Онъ? -- въ недоумѣніи переспросилъ Джемсъ Старръ.
   -- Да, -- отвѣчалъ молодой человѣкъ, -- тотъ таинственный незнакомецъ, который разгуливаетъ въ нашихъ копяхъ, котораго я подкарауливалъ сотни разъ и ни разу не могъ захватить на мѣстѣ, который, какъ теперь въ этомъ увѣренъ, написалъ вамъ, мистеръ Старръ, письмо съ цѣлью помѣшать вашему пріѣзду въ копь Дошаръ, тотъ, наконецъ, который бросилъ камень въ галлерею шахты Яроу. Да! Теперь нѣтъ сомнѣній! Рука человѣка ясно видна во всемъ этомъ!
   Гарри говорилъ съ такою энергіей, что его убѣжденіе всецѣло сообщилось и инженеру. Что же касается до стараго углекопа, то его не къ чему было убѣждать; для него неотразимое доказательство было налицо: щели, чрезъ которыя газъ свободно выходилъ еще наканунѣ, были теперь замазаны.
   -- Возьми твою кирку, Гарри!-- вскричалъ Симонъ Фордъ. -- Встань, мой мальчикъ, ко мнѣ на плечи! Я еще достаточно силенъ для того, чтобы сдержать тебя!
   Гарри понялъ. Его отецъ прислонился къ стѣнѣ. Гарри всталъ къ нему на плечи, и теперь кирка молодого углекопа могла достать до замазки. Удары тотчасъ же посыпались на ту часть стѣны, которую покрывала замазка.
   Вдругъ раздался легкій трескъ, похожій на тотъ, съ которымъ шампанское выливается изъ бутылки. Этотъ трескъ въ англійскихъ копяхъ называютъ типичнымъ именемъ: "пуффъ!"
   Гарри схватилъ свою лампу и поднесъ ее къ щели...
   Произошелъ небольшой взрывъ, и по стѣнѣ пробѣжало небольшое красноватое пламя, съ голубенькою полоской по краямъ.
   Гарри тотчасъ же соскочилъ на полъ, и старый углекопъ, внѣ себя отъ радости, схватилъ за руки инженера, крича:
   -- Ура! ура! ура! мистеръ Джемсъ! Взрывъ! Значитъ, тамъ есть уголь!
  

ГЛАВА VIII.
Взрывъ динамита.

   Опытъ стараго углекопа удался... Углеродистый водородъ, какъ извѣстно, выдѣляется лишь углемъ. Слѣдовательно, теперь нельзя было сомнѣваться въ существованіи въ копи слоевъ драгоцѣннаго минерала. Но какъ велики были эти слои, и какого достоинства уголь въ нихъ заключался? Вотъ вопросъ, который еще предстояло рѣшить.
   Къ такому выводу пришелъ инженеръ, познакомившись съ опытомъ Симона Форда. Старый углекопъ былъ вполнѣ согласенъ съ инженеромъ.
   "Да!-- сказалъ самъ себѣ Джемсъ Старръ.-- За этой стѣной лежатъ пласты угля, ускользнувшіе отъ нашихъ изысканій! Досадно, что такъ случилось, потому что теперь сызнова придется налаживать все дѣло, которое такъ хорошо шло десять лѣтъ тому назадъ! Ну, да что жъ за бѣда! Важно то, что мы, все-таки, нашли новыя богатства тамъ, гдѣ не ожидали! Ну, на этотъ разъ мы не оставимъ ужъ въ нашей копи не кусочка угля!"
   -- Ну, мистеръ Джемсъ, -- спросилъ Симонъ Фордъ, -- что же вы думаете о нашемъ открытіи? Можетъ-быть, мнѣ не слѣдовало васъ безпокоить? Можетъ-быть, вы жалѣете, что пріѣхали въ копь Дошаръ?
   -- Нѣтъ, нѣтъ, мой старый товарищъ!-- отвѣчалъ Джемсъ Старръ.-- Мы не потеряли напрасно времени, но теперь не станемъ его терять, если не вернемся сейчасъ же въ коттеджъ. Завтра мы снова придемъ сюда. Мы взорвемъ тогда эту стѣну динамитомъ. Мы проявимъ на свѣтъ Божій часть новыхъ залежей, и если по моимъ указаніямъ окажется, что новыя залежи значительны, то я тотчасъ же организую "Общество Новаго Аберфойля", къ величайшему удовольствію его прежнихъ акціонеровъ! Не пройдетъ и трехъ мѣсяцевъ, какъ первыя телѣги съ новымъ углемъ будутъ уже вывезены изъ копей!
   -- Вотъ это хорошая рѣчь, мистеръ Джемсъ!-- воскликнулъ Симонъ Фордъ.-- Значитъ, старая копь снова помолодѣетъ, какъ вдова, которая собирается выйти замужъ! Значитъ, къ ней снова вернется ея былое оживленіе вмѣстѣ съ ударами кирки и заступа, взрывами скалъ, грохотомъ вагоновъ, ржаніемъ лошадей, скрипомъ телѣжекъ и ревомъ машинъ! И я, -- я вновь увижу все это! Надѣюсь, мистеръ Джемсъ, что вы не сочтете меня слишкомъ старымъ для того, чтобы опять поручить мнѣ исполненіе моихъ прежнихъ обязанностей "старосты углекоповъ"?
   -- Конечно, нѣтъ, мой старый товарищъ! Вы выглядите еще гораздо моложе, чѣмъ я!
   -- Въ такомъ случаѣ, остается лишь пожелать, чтобы угля теперь хватило на многіе годы, и дай-то Богъ, чтобы я имѣлъ утѣшеніе умереть, не дождавшись конца эксплоатаціи!
   Радость стараго углекопа была безгранична. Хотя Джемсъ Старръ вполнѣ раздѣлялъ чувства Симона Форда, но предоставлялъ ему восторгаться за двоихъ.
   Одинъ Гарри оставался задумчивъ. Онъ невольно вспоминалъ всѣ тѣ странныя и необъяснимыя обстоятельства, при которыхъ произошло открытіе новыхъ залежей, и страшился за будущее.
   Черезъ часъ инженеръ и его оба товарища уже возвращались въ коттэджъ.
   Поужинавъ съ большимъ аппетитомъ и одобривъ всѣ планы, которые развивалъ старый углекопа, инженеръ легъ спать. Одно лишь непреодолимое желаніе дождаться поскорѣе завтрашняго дня мѣшало инженеру спать, какъ слѣдуетъ.
   На другой день, послѣ обстоятельнаго завтрака, Джемсъ Старръ, Симонъ Фордъ, Гарри и сама Мэджъ пустились въ путь. Всѣ они отправились, какъ настоящіе углекопы. Они несли съ собою разные инструменты и динамитные патроны, предназначенные для взрыва стѣны. Кромѣ того, Гарри захватилъ огромный факелъ и большую предохранительную лампу, которая могла горѣть безпрерывно въ теченіе 12-ти часовъ. Этого времени было болѣе чѣмъ достаточно для того, чтобы успѣть дойти до цѣли, произвести тамъ всѣ возможныя изслѣдованія и вернуться обратно домой.
   -- За дѣло!-- вскричалъ Симонъ, когда его спутники и онъ добрались до крайней галлереи.
   Онъ схватилъ тяжелый ломъ и собирался ужъ имъ ударить...
   -- Постойте минутку!-- сказалъ тогда Джемсъ Старръ. -- Надо посмотрѣть сначала, не произошло ли какихъ-нибудь перемѣнъ за ночь и продолжаетъ ли выдѣляться газъ.
   -- Вы правы, мистеръ Старръ, -- отвѣчалъ Гарри.-- То, что было замазано вчера, можетъ быть замазано и сегодня!
   Мэджъ, сидя на выступѣ одной скалы, внимательно оглядывала какъ самую пещеру, такъ и ту стѣну, которую -- предстояло взорвать.
   Послѣ внимательнаго осмотра оказалось, что все было въ томъ же положеніи, какъ наканунѣ. Съ трещинами не произошло никакой перемѣны. Умеродистый водородъ выдѣлялся, но въ очень незначительномъ количествѣ, такъ что не могъ произвести никакого взрыва. Итакъ, Джемсъ Старръ и его товарищи могли теперь съ спокойнымъ сердцемъ приступить къ своей работѣ.
   -- Ну, теперь за дѣло! -- повторилъ Симонъ Фордъ.
   Вскорѣ подъ ударами его лома, которымъ онъ дѣйствовалъ съ необычайной ловкостью и силой, скала разлетѣлась на куски.
   Она состояла, главнымъ образомъ, изъ пудлинга, песчаника и шифера, которые часто встрѣчаются по сосѣдству съ угольными залежами. Джемсъ Старръ подбиралъ отлетавшіе куски скалы и тщательно ихъ осматривалъ, надѣясь найти тамъ хотя малѣйшій слѣдъ угля.
   Эта предварительная работа продолжалась около часу, и въ результатѣ ея получилось довольно значительное углубленіе въ крайней стѣнкѣ пещеры.
   Джемсъ Старръ выбралъ тогда мѣсто, гдѣ должны были быть просверлены отверстія, нужныя для устройства въ нихъ подкопа. Эта работа поручена была Гарри, который быстро ее сдѣлалъ. Въ просверленныя отверстія были вложены динамитные патроны. Туда же помѣстили длинный просмоленный фитиль, который и зажгли съ свободнаго конца. Послѣ этого Джемсъ Старръ и его товарищи стали поодаль.
   -- Ахъ, мистеръ Джемсъ, -- сказалъ Симонъ Фордъ, охваченный сильнымъ волненіемъ, котораго онъ и не думалъ скрыть, -- никогда! Нѣтъ, никогда мое старое сердце не билось такъ скоро! Я готовъ хоть сейчасъ приняться за работы по добыванію угля!
   -- Потерпите, Симонъ! -- отвѣчалъ инженеръ. -- Ужъ не думаете ли вы, что за этой стѣной скрывается галлерея, вполнѣ приспособленная для работъ?
   -- Извините, мистеръ Джемсъ! -- отвѣчалъ старый углекопъ. -- Теперь я все сознаю возможнымъ! Если ужъ на нашу долю выпало счастье открыть эти залежи, то почему же это счастье отступится отъ насъ теперь?
   Въ этотъ моментъ раздался взрывъ динамита. Глухой гулъ прошелъ по всему лабиринту подземныхъ галлерей.
   Джемсъ Старръ, Мэджъ, Гарри и Симонъ Фордъ тотчасъ же подбѣжали къ стѣнѣ пещеры.
   -- Мистеръ Джемсъ! мистеръ Джемсъ! -- вскричалъ старый углеколъ.-- Смотрите: дверь пробита!
   Это сравненіе Симона Форда какъ нельзя болѣе шло къ отверстію, которое образовалось въ стѣнѣ и глубину котораго нельзя было измѣрить.
   Гарри кинулся уже было въ отверстіе...
   Инженеръ, чрезвычайно изумленный тѣмъ, что за пробитымъ отверстіемъ оказалась пустота, удержалъ молодого углекопа.
   -- Подожди до тѣхъ поръ, пока внутренній воздухъ очистится!-- сказалъ онъ.
   -- Да! Остерегайся вредныхъ испареній! -- прибавилъ, въ свою очередь, Симонъ Фордъ.
   Прошло съ четверть часа въ томительномъ ожиданіи. Послѣ этого просунули въ углубленіе зажженный факелъ, укрѣпленный на концѣ палки: факелъ продолжалъ пылать такъ же ярко, какъ и прежде.
   -- Ну, ступай теперь, Гарри! -- сказалъ Джемсъ Старръ. -- Мы послѣдуемъ за тобой.
   Пробитое динамитомъ отверстіе было достаточно велико для того, чтобы одинъ человѣкъ могъ пройти чрезъ него.
   Съ факеломъ въ рукѣ, Гарри вошелъ въ него, не колеблясь, и вскорѣ исчезъ во мракѣ.
   Джемсъ Старръ, Симонъ Фордъ и Мэджъ молча ждали.
   Прошло нѣсколько минутъ, показавшихся имъ чрезвычайно длинными. Гарри все не показывался, голоса его тоже не было слышно. Приблизясь къ отверстію, Джемсъ Старръ не увидалъ даже огня его лампы, которая должна была бы освѣщать эту мрачную пустоту.
   Не провалилась ли почва подъ ногами Гарри? Не попалъ ли молодой углекопъ въ какую-нибудь яму? Не зашелъ ли онъ такъ далеко, что его голосъ не могъ донестись до его спутниковъ?
   Не желая ничего слушать, старый углекопъ собирался, въ свою очередь, итти въ отверстіе, какъ вдругъ вдали показался небольшой огонекъ, который все увеличивался и увеличивался. Наконецъ, раздался голосъ Гарри:
   -- Идите, мистеръ Старръ! Иди, отецъ! Путь въ "Новый Аберфойль" свободенъ!
  

ГЛАВА IX.
Новый Аберфойль.

   Если бы инженеры того времени, обладая какими-нибудь сверхъестественными силами, могли съ одного раза и притомъ на 1000 футовъ въ глубину срѣзать всю ту часть земной поверхности, на которой находятся всѣ озера, рѣки, заливы и прибрежья графствъ: Сифлинга. Дембартонъ и Ранфрэ, то подъ этимъ огромнымъ покровомъ они нашли бы неизмѣримую пропасть, въ сравненіе съ которой могла бы итти одна лишь знаменитая Мамонтова пещера, въ Кентуки. Эта бездонная пропасть состояла изъ нѣсколькихъ сотенъ ячеекъ, разной формы и разной величины. Можно сказать, что она представляла изъ себя родъ улья, но улья фантастически громаднаго, въ которомъ, вмѣсто пчелъ, могли бы помѣститься всѣ ихтіозавры, магстаріи и птеродактили геологической эпохи.
   По этому улью шелъ цѣлый лабиринтъ галлерей. Однѣ изъ нихъ были выше самыхъ высокихъ соборовъ, другія были низенькія и узенькія; однѣ шли прямо и ровно, другія -- криво и въ гору.
   Своды и стѣны галлерей состояли изъ песчаника и шифера. Тамъ и сямъ между этими безполезными веществами чернѣли пласты каменнаго угля. Они шли вплоть до самаго Сѣвернаго моря на протяженіи почти сорока миль. Громадная цѣнность находившихся здѣсь залежей угля не подлежала никакому сомнѣнію. Было очевидно, что по своей величинѣ онѣ превосходятъ залежи Кардифа и Ньюкэстля.
   Къ тому же нужно добавить, что эксплоатація этихъ залежей была значительно облегчена тѣмъ, что сама природа, по странной игрѣ случая, устроила въ Новомъ Аберфойлѣ галлереи и тоннели.
   Да, сама природа! Сначала можно было подумать, что здѣсь находятся копи, которыя какая-нибудь акціонерная компанія оставила нѣсколько вѣковъ тому назадъ. Но это было невѣроятно: такія богатства не бросаютъ. Нѣтъ, человѣческіе термиты не прогрызли еще почвы въ этой части Шотландіи, и все это вышло въ такомъ видѣ изъ рукъ Создателя. Но, повторяю, ни подземелья египтянъ, ни катакомбы римлянъ не могутъ быть сравниваемы съ этими естественными копями.. Рядомъ съ ними могутъ быть поставлены однѣ лишь знаменитыя Мамонтовы пещеры, въ которыхъ на протяженіи болѣе, чѣмъ двадцати миль, тянутся 226 улицъ, 11 озеръ, 7 рѣкъ, 8 водопадовъ, 32 шахты неизмѣримой глубины и 57 сводовъ, изъ которыхъ нѣкоторые повисли на ужасной высотѣ въ 450 футовъ.
   Копи Новаго Аберфойля, все равно какъ и эти пещеры, созданы не человѣкомъ, а самимъ Богомъ!
   Вотъ какія неисчислимыя богатства удалось открыть старому углекопу. Десятилѣтнее пребываніе въ старой копи, рѣдкая настойчивость въ изслѣдованіяхъ, пылкая надежда, подкрѣпляемая удивительнымъ инстинктомъ углекопа -- всѣ эти благопріятныя условія помогли ему стать побѣдителемъ тамъ, гдѣ всякій другой понесъ бы пораженіе. Почему же изысканія, которыя въ послѣдніе годы эксплоатаціи велись подъ личнымъ наблюденіемъ Джемса Старра, прекратились именно здѣсь, у самой границы новыхъ залежей? Это было дѣломъ случая, который вообще играетъ большую роль во всѣхъ дѣлахъ подобнаго рода.
   Но какъ бы то ни было, въ этомъ мѣстѣ Шотландіи существовало цѣлое подземное графство, въ которомъ можно было бы жить, если бы въ него проникали лучи солнца или какого-нибудь другого, столь же яркаго, свѣтила.
   Вода была локализована тамъ въ низменныхъ мѣстахъ и образовывала обширные пруды или даже громадныя озера, превосходившія по своей величинѣ даже озеро Катрайнъ, которое простиралось по земной поверхности какъ разъ надъ этимъ мѣстомъ-- Конечно, вода находилась безъ движенія въ этихъ озерахъ, и прибоя въ нихъ не было. Они не отражали въ себѣ силуэтовъ какого-нибудь стариннаго готическаго замка. Березы и дубы не наклонялись надъ ихъ берегами, горы не покрывали длинными тѣнями ихъ поверхности, пароходы не разсѣкали ихъ волнъ, солнце не купало въ нихъ своихъ блестящихъ лучей, луна не показывалась изъ-за немъ на горизонтѣ. И однако, эти глубокія озера, зеркальной поверхности которыхъ не рябилъ ни малѣйшій вѣтерокъ были бы очаровательны при свѣтѣ электричества. Они были соединены сѣтью каналовъ, которые дополняли географическія особенности этой странной мѣстности.
   Тутъ не можетъ произрастать ни одно растеніе, и, тѣмъ не менѣе, здѣсь могло бы жить цѣлое населеніе. И кто знаетъ! Можетъ-быть, наступитъ тотъ день, когда залежи угля истощатся и когда весь бѣдный людъ Соединенныхъ Королевствъ найдетъ себѣ пріютъ въ копяхъ Аберфойля, Ньюкэстлѣ, Аллоа и Кардифа.
  

ГЛАВА X.
Туда и оттуда.

   Услышавъ голосъ Гарри, Джемсъ Старръ, Мэджъ и Симомъ Фордъ поспѣшили войти въ узкое отверстіе, которое было только что пробито и которое соединило теперь копь Дошаръ съ новыми рудниками.
   Войдя въ него, они очутились у входа въ довольно широкую галлерею. Можно было подумать, что она сдѣлана рукою человѣка, что кирка и ломъ пробили ее для добыванія угля. Наши изслѣдователи должны были спросить себя, ужъ не попали ли они, по странной игрѣ случая, въ какую-нибудь старинную копь, о существованіи которой забыли самые старые углекопы графства.
   Нѣтъ! просто геологическія наслоенія, такъ сказать, пощадили эту галлерею въ эпоху, когда происходило образованіе земляныхъ слоевъ вторичной формаціи. Можетъ-быть, нѣкогда тутъ и пробѣгалъ какой-нибудь потокъ, но теперь эта галлерея была такъ же суха, какъ если бы она находилась еще нѣсколькими тысячами футовъ ниже, т. е. въ гранитныхъ скалахъ. Въ то же время воздуха было здѣсь вполнѣ достаточно; очевидно, атмосферный воздухъ проникалъ сюда чрезъ какіе-нибудь естественные вентиляторы.
   Это послѣднее мнѣніе было высказано инженеромъ, и оно было справедливо. Что касается до болотнаго газа, который недавно выдѣлялся чрезъ шиферъ стѣны, то, повидимому, онъ былъ здѣсь лишь въ незначительномъ количествѣ, которое теперь все уже вышло. Такъ можно было думать потому, что его присутствіе въ воздухѣ галлереи было совершенно незамѣтно. Однако, изъ предосторожности Гарри захватилъ съ собою предохранительную лампу, которая могла горѣть цѣлыхъ 12 часовъ.
   Джемсъ Старръ и его товарищи ощущали безграничную радость. Всѣ ихъ желанія были удовлетворены. Всюду около нихъ былъ одинъ лишь уголь. Нѣкоторое волненіе дѣлало ихъ молчаливыми. Самъ Симонъ Фордъ былъ сдержанъ. Его радость выражалась не длинными фразами, но отрывистыми восклицаніями.
   Можетъ-быть, они поступали неблагоразумно, идя все дальше и дальше по этому подземелью. Ба! Они и не думали о возвращеніи. Галлерея шла почти совсѣмъ безъ извилинъ. На ихъ пути не было никакихъ разсѣлинъ, никакихъ вредныхъ испареній, и цѣлый часъ Джемсъ Старръ, Мэджъ, Гарри и Симонъ Фордъ шли такимъ образомъ, не зная въ точности, куда приведетъ ихъ этотъ неизвѣстный тоннель.
   И, несомнѣнно, они зашли бы еще дальше, если бы, наконецъ, дошли до самаго конца той широкой дороги, по которой они шли все время.
   Галлерея привела ихъ къ огромной пещерѣ, ни высоты, ни длины которой они опредѣлить не могли. Окружавшая тьма не давала имъ разглядѣть, на какой высотѣ висѣли своды этой пещеры и на какомъ разстояніи находилась противоположная стѣна. При свѣтѣ лампы изслѣдователи могли только разобрать, что дно пещеры занято было обширнымъ воднымъ пространствомъ, большимъ прудомъ или озеромъ, живописные берега котораго, усѣянные высокими скалами, терялись во мракѣ.
   -- Стойте! -- вскричалъ Симонъ Фордъ, внезапно останавливаясь. Ни шагу дальше, а то мы попадемъ въ какую-нибудь пропасть!
   -- Такъ отдохнемъ немного, друзья мои!-- отвѣчалъ инженеръ.-- Къ тому же нужно подумать и о возвращеніи въ коттеджъ.
   -- Наша лампа будетъ горѣть еще цѣлыхъ 10 часовъ, мистеръ Старръ! -- сказалъ Гарри.
   -- Вотъ и отдохнемъ немножко, -- замѣтилъ Джемсъ Старръ.-- Признаюсь, моимъ ногамъ это необходимо! А вы, Мэджъ, не чувствуете усталости отъ такой долгой ходьбы?
   -- Не очень, мистеръ Джемсъ! -- отвѣчала шотландка. -- Въ старыхъ копяхъ Аберфойля мы, бывало, ходили такъ по цѣлымъ днямъ.
   -- Ба! -- добавилъ Симонъ Фордъ. -- Если понадобится, такъ Мэджъ пройдетъ вдесятеро больше! Ну, что, мистеръ Джемсъ, не стоило мнѣ васъ безпокоить? Посмѣйте только сказать, что не стоило!
   -- Эхъ, мой старый товарищъ, давно ужъ не ощущалъ я такой радости, -- отвѣчалъ инженеръ. -- Мы лишь немного осмотрѣли эти удивительныя копи и, тѣмъ не менѣе, можемъ сказать, что онѣ простираются на огромное пространство, по крайней мѣрѣ, въ длину.
   -- И въ ширину и въ глубину тоже! -- возразилъ Симонъ Фордъ.
   -- Ну, это мы узнаемъ лишь послѣ.
   -- А я, -- я знаю это сейчасъ! Ужъ повѣрьте моему инстинкту стараго углекопа. Онъ меня еще ни разу не обманывалъ!
   -- Вѣрю, вѣрю, Симонъ, -- отвѣчалъ инженеръ съ улыбкой.-- Я думаю, что эксплоатація этихъ залежей продлится цѣлые вѣка!
   -- Вѣка!-- закричалъ Симонъ Фордъ. -- Конечно, мистеръ Джемсъ! Пройдетъ болѣе 1000 лѣтъ прежде, чѣмъ послѣдній кусокъ угля будетъ вывезенъ изъ нашихъ новыхъ копей!
   -- Дай Богъ! -- отвѣчалъ Джемсъ Старръ. -- Что касается до качества угля...
   -- Уголь здѣсь превосходный, мистеръ Джемсъ, превосходный! перебилъ Симонъ Фордъ. -- Посмотрите сами!
   Съ этими словами онъ своею киркой выломалъ изъ стѣны кусокъ угля.
   -- Посмотрите, посмотрите! -- повторялъ онъ, поднося этотъ кусокъ къ своей лампѣ. -- Его поверхность блеститъ. Да, уголь у насъ будетъ жирный и богатый смолистыми веществами. А какъ хорошо онъ ломается на куски: почти безъ пыли! Ахъ, мистеръ Джемсъ! Двадцать лѣтъ тому назадъ эти залежи составили бы опасную конкуренцію Кардифу! Ну, да и теперь новый уголь быстро пойдетъ въ ходъ, и его дорого будутъ продавалъ!
   -- Въ самомъ дѣлѣ, -- замѣтила Мэджъ, взявъ въ руки кусокъ угля и осмотрѣвъ его съ видомъ знатока, -- это уголь хорошаго качества. Возьми его, Симонъ, съ собой въ коттеджъ! Я хочу, чтобы этотъ первый кусокъ новаго угля сгорѣлъ подъ нашимъ котломъ!
   -- Вотъ это хорошая рѣчь, жена! -- отвѣчалъ старый углекопъ. Ты увидишь, что я не ошибся.
   -- Мистеръ Старръ,-- спросилъ тутъ Гарри, -- Вы не знаете, куда ведетъ эта длинная галлерея, по которой мы все время шли?
   -- Нѣтъ, мои милый! -- отвѣчалъ инженеръ. -- Съ компасомъ я, можетъ-быть могъ бы еще опредѣлить ея направленіе. Но безъ компаса я все равно, какъ морякъ въ открытомъ морѣ и при густомъ туманѣ, когда даже по солнцу онъ не можетъ опредѣлить, гдѣ онъ находится.
   -- Несомнѣнно, мистеръ Джемсъ, -- замѣтилъ Симонъ Фордъ.-- Но я просилъ бы васъ не сравнивать нашего положенія съ положеніемъ моряка, у котораго постоянно и повсюду бездна подъ ногами. Мы здѣсь на твердой землѣ и не боимся потонуть!
   -- Я не хотѣлъ огорчать васъ, Симонъ, -- отвѣчалъ Джемсъ Старръ.-- Я далекъ былъ отъ мысли унижать новыя копи Аберфойля невѣрнымъ сравненіемъ. Я хотѣлъ только сказать, что мы не знаемъ, гдѣ находимся.
   -- Мы находимся подъ почвой графства Стирлингъ, мистеръ Джемсъ,-- сказалъ Симонъ Фордъ.-- Я утверждаю это какъ...
   -- Слушайте!-- сказалъ Гарри, перебивъ стараго углекопа.
   Всѣ, какъ и молодой человѣкъ, насторожили слухъ. Гарри обладалъ острымъ слухомъ и прежде всѣхъ услышалъ какой-то глухой гулъ, похожій на отдаленный рокотъ волнъ. То же услышали Джемсъ Старръ, Симонъ и Мэджъ. Вверху надъ нимъ раздавались какіе-то раскаты, и ясно было слышно, какъ звукъ то усиливался, то ослаблялся.
   Всѣ четверо нѣсколько минутъ внимательно прислушивались, не говоря ни слова.
   Потомъ вдругъ Симонъ Фордъ закричалъ:
   -- Э!.. Ужъ не катятся ли тамъ вагончики по рельсамъ Новаго Аберфойля?
   -- Мнѣ кажется, отецъ, -- сказалъ Гарри, -- что этотъ шумъ напоминаетъ скорѣе плескъ волнъ, разбивающихся о берегъ.
   -- Однако, надъ нами не море же?! -- вскричалъ старый углекопъ.
   -- Конечно, нѣтъ -- отвѣчалъ инженеръ. -- Но очень возможно, что мы находимся сейчасъ какъ разъ подъ озеромъ Катрайнъ.
   -- Значитъ, земляные пласты, находящіеся вверху надъ этой пещерой, не очень большой толщины, если шумъ воды слышенъ такъ ясно?
   -- Несомнѣнно, -- отвѣчалъ Джемсъ Старръ, -- и вотъ почему эта пещера должна быть громадной высоты.
   -- Вы правы, мистеръ Старръ, -- сказалъ Гарри.
   -- Къ тому же на землѣ сейчасъ дурная погода, -- продолжалъ Джемсъ Старръ, -- и весьма возможно, что вода въ озерѣ разбушевалась такъ же, какъ въ заливѣ Форсъ.
   -- Э, да какое намъ дѣло до всего этого?! -- сказалъ Симонъ Фордъ. -- Наши залежи не станутъ хуже отъ того, что надъ ними находится озеро. Если бы намъ пришлось заводить копи на днѣ или даже подъ дномъ Сѣвернаго канала, то и тутъ я не вижу ничего дурного.
   -- Прекрасно, Симонъ! -- вскричалъ инженеръ, который не могъ удержаться отъ улыбки при видѣ энтузіазма стараго углекопа. -- Доведемъ наши траншеи до самого моря! Просверлимъ дно Атлантическаго океана! Проведемъ подъ нимъ дорогу къ нашимъ братьямъ въ Америкѣ и проникнемъ къ самому центру земного шара, если это окажется нужнымъ, и унесемъ оттуда послѣдніе куски угля!
   -- Вы смѣетесь, мистеръ Джемсъ? -- спросилъ Симонъ Фордъ нѣсколько обиженнымъ тономъ.
   -- Я... смѣюсь! Да нѣтъ же, Симонъ! Но вы заразили меня своимъ восторгомъ, и я начинаю фантазировать! Теперь вернемся къ дѣйствительности, которая тоже прекрасна. Оставимъ здѣсь наши кирки, чтобы не брать ихъ съ собою въ другой разъ, и пойдемте назадъ въ коттеджъ!
   Въ настоящее время ничего другого не оставалось и дѣлать. Впослѣдствіи инженеръ долженъ былъ снова прійти въ Новый Аберфойль, чтобы произнести здѣсь необходимыя изысканія; при этомъ онъ долженъ былъ привести съ собою нѣсколько десятковъ углекоповъ и захватить всѣ необходимые инструменты. Но теперь слѣдовало возвратиться въ копь Дошаръ. Дорога туда не представляла никакихъ затрудненій. Галлерея почти прямо шла къ отверстію, пробитому динамитомъ. Слѣдовательно, заблудиться было нельзя.
   Въ тотъ моментъ, какъ Джемсъ Старръ повернулся уже, чтобы итти назадъ, Симонъ Фордъ остановилъ его.
   -- Мистеръ Джемсъ, -- сказалъ онъ ему, -- видите вы эту огромную пещеру, это подземное озеро, этотъ песчаный берегъ?.. Видите?.. Такъ вотъ сюда хочу я перенести свое жилище, здѣсь я построю себѣ новый коттеджъ и, если нѣсколько товарищей пожелаютъ послѣдовать моему примѣру, то не пройдетъ и года, какъ подъ почвой старой Англіи окажется однимъ селомъ больше!
   Джемсъ Старръ улыбаясь одобрилъ проектъ Симона Форда и пожалъ руку старому углекопу; потомъ они всѣ четверо двинулись въ обратный путь.
   Первую милю они прошли безъ всякихъ приключеній. Гарри шелъ впереди, держа лампу надъ головой. Онъ шелъ все время по главной галлереѣ и, хотя по обѣимъ сторонамъ ея находилась масса узкихъ тоннелей, онъ, все-таки, не сбивался съ пути. Такимъ образомъ, можно было надѣяться, что наши изслѣдователи благополучно доберутся домой, какъ вдругъ случилось досадное происшествіе, которое поставило ихъ въ очень затруднительное положеніе.
   Въ тотъ моментъ, какъ Гарри поднималъ свою лампу, которую онъ опустилъ было на нѣсколько мгновеній, воздухъ вдругъ сильно заколебался, какъ будто бы по нему только что пролетѣли чьи-то невидимыя крылья. Лампа выскользнула изъ рукъ Гарри, упала на скалистый полъ галлереи и разбилась.
   Джемсъ Старръ и его товарищи внезапно очутились въ абсолютной темнотѣ. Ихъ лампа, масло изъ которой вытекло, не могла имъ болѣе служить.
   -- Ну, Гарри, -- вскричалъ Симонъ Фордъ, -- ты, должно-быть, хочешь, чт у, когда мы были замурованы в шахте. Этим духом могла быть только она! А что касается злого духа, то если он остался в шахте, мы его когда-нибудь непременно откроем!
   Разумеется, инженера Джемса Старра сейчас же известили о случившемся. Он заботливо расспросил девушку, к которой уже на следующий день после ее появления в коттедже вернулись силы. Она показалась ему существом, совершенно не знающим жизни. Нелль была умна, это обнаружилось очень быстро, но не имела представления о многих простейших вещах -- между прочим, и о времени. Было очевидно, что она не привыкла делить время на дни и часы, даже слова эти были ей незнакомы. Кроме того, ее глаза, привыкшие к темноте, с трудом переносили блеск электричества, в темноте же зрение ее было необычайно острым, сильно расширенный зрачок позволял ей видеть в самом глубоком мраке. Было ясно также, что ей никогда не приходилось воспринимать впечатлений внешнего мира, что никакой горизонт, кроме горизонта копей, не развертывался перед ее глазами, что весь мир для нее ограничивался этими мрачными подземельями. Едва ли бедная девушка знала, что в мире существуют солнце и звезды, города и села.
   Джемсу Старру пришлось отказаться от разрешения вопроса, жила ли Нелль в глубинах Нового Эберфойла одна. Всякий намек на это приводил девушку в ужас. Нелль или не могла, или не хотела отвечать. И в ее молчании несомненно крылась какая-то тайна.
   -- Хочешь ли ты остаться с нами? Хочешь ли вернуться туда, где ты была? -- спросил Джемс Старр.
   На первый из этих вопросов она ответила утвердительно, на второй -- криком ужаса.
   Упорное молчание Нелль тревожило Джемса Старра, Симона и Гарри. Они не могли забыть о странных событиях, сопровождавших открытие копей. И несмотря на то, что за три года не случилось ничего дурного, они продолжали ожидать от своего незримого врага какого-нибудь нового нападения. Поэтому они решили, собравшись большой группой и хорошо вооружившись, исследовать таинственный колодец, но не нашли там никаких подозрительных следов. Колодец сообщался с нижними ярусами пещеры, прорытыми в угленосных слоях.
   Через две недели после своего появления в коттедже Нелль уже стала понятливой и усердной помощницей старой Мэдж. Очевидно, ей казалось вполне естественным остаться в доме, где ее приняли с таким состраданием. Возможно, что она и не представляла себе, что могла бы жить в каком-нибудь другом месте. Она вполне удовлетворялась обществом семейства Форд, и, разумеется, эти добрые люди стали считать ее приемной дочерью с того момента, как она вошла в их дом. Нелль действительно была прелестна, новая жизнь сделала ее еще красивее. Несомненно, она впервые в жизни была счастлива и преисполнена благодарности к людям, которым была обязана этим счастьем. Мэдж относилась к Нелль по-матерински, а старый мастер не чаял в ней души.
   К этому времени Гарри сделал неожиданное открытие, которым отчасти объяснялось появление Огненных Женщин в развалинах замка Дендональд в Эрвайне.
   Однажды после обследования южной части шахты, длившегося несколько дней, Гарри с трудом пробрался в узкий коридор, проделанный между слоями сланцев. Внезапно, к своему удивлению, он очутился на открытом воздухе. Коридор, шедший наклонно к поверхности земли, кончался как раз в развалинах замка Дендональд. Следовательно, между Новым Эберфойлом и холмом, на котором возвышался старый замок, существовало тайное сообщение. Верхнее устье этого прохода, скрытое камнями и кустарником, было совершенно невидимым извне, и поэтому при расследовании его не нашли.
   Через несколько дней Джемс Старр, которого сюда привел Гарри, сам осмотрел этот естественный выход из угольных копей.
   -- Вот убедительное доказательство для суеверных, -- сказал он. -- Прощайте, гномы, духи и Огненные Женщины! Очевидно, существа, скрывающиеся в шахте, сообщаются по этому проходу с поверхностью земли. Это они, конечно, завлекли своим факелом в ту бурную ночь судно "Мотала" к берегу и, как старинные береговые пираты, ограбили бы его, не будь там Джека Райана с товарищами. Вот и вход в их притон! Но там ли они сейчас?
   -- Там, потому что Нелль дрожит, когда ей говорят об этом, -- убежденно ответил Гарри. -- Конечно там, если она не хочет или не смеет об этом говорить.
   Гарри был, очевидно, прав. Если бы таинственные хозяева шахты покинули ее или умерли, то у девушки не было бы причин хранить молчание.
   Однако Джемс Старр непременно хотел проникнуть в эту тайну. Он чувствовал, что от этого могло зависеть будущее новых копей, поэтому были приняты самые строгие меры предосторожности. Предупредили судебные органы. Агенты тайно охраняли развалины замка Дендональд. Гарри сам прятался в кустах в течение нескольких ночей. Напрасный труд -- ничего не удалось открыть.
   Был праздничный день. Все отдыхали, как на поверхности графства Стирлинг, так и в подземном царстве. Рабочие гуляли; всюду под куполами Нового Эберфойла раздавались песни.
   Гарри и Нелль, выйдя из коттеджа, медленно шли по левому берегу озера Малькольм. Там электрические фонари горели не так ярко, и их лучи причудливо дробились на живописных утесах, поддерживавших своды. Эта полутьма была приятна для глаз Нелль, с трудом привыкавших к свету.
   После часовой прогулки Гарри со своей спутницей остановились перед часовней на природной террасе, возвышавшейся над водами озера.
   -- Твои глаза, Нелль, еще не привыкли к свету, -- сказал Гарри,-- и они не смогут, конечно, вынести солнечного блеска. Но скажи мне, неужели ты со дня рождения никогда не была на поверхности земли?
   -- Никогда, Гарри,-- ответила Нелль, -- и не думаю, чтобы отец или мать носили меня туда даже маленькой. Я, конечно, помнила бы об этом.
   -- Вероятно, -- сказал Гарри. -- Впрочем, в те времена многие никогда не покидали шахты. Но сейчас рельсовый путь в большом тоннеле выносит нас на поверхность в несколько минут. И я с нетерпением жду, Нелль, чтобы ты сказала мне: "Идем, Гарри, мои глаза вынесут свет. Я хочу видеть солнце!"
   -- Я и скажу это, Гарри, и, надеюсь, скоро. Я пойду с тобой полюбоваться внешним миром, но все же...
   -- Что ты хочешь сказать, Нелль? -- с жиеостью спросил Гарри. -- Будешь ли ты жалеть о том, что покинула темную пропасть, где провела первые годы жизни и откуда тебя извлекли почти мертвой?
   -- Нет, Гарри, -- ответила Нелль, -- я думала только, что мрак тоже прекрасен. Знаешь, кто не жил там, тот не поймет, что я чувствую и чего не могу объяснить тебе.
   -- И ты не боялась, Нелль, когда была одна?
   -- Гарри, -- ответила девушка, -- я не боялась, именно когда была одна.
   Голос Нелль слегка дрогнул. Гарри продолжал:
   -- Но ведь ты могла заблудиться в длинных коридорах, Нелль. Разве ты не боялась этого?
   -- Нет, Гарри. Я давно знала все закоулки новых копей.
   -- Ты выходила оттуда когда-нибудь?
   -- Да... иногда... -- ответила девушка нерешительно. -- Я доходила иногда до Старого Эберфойла.
   -- Значит, ты знала старый коттедж?
   -- Коттедж -- да... но тех, кто там жил, видела только издали.
   -- Это были мой отец, мать и я, -- сказал Гарри.-- Мы не хотели покидать нашу старую шахту.
   -- Может быть, это было бы лучше для вас... -- прошептала девушка. -- Тогда было очень опасно ходить в новые копи. Да, очень опасно, Гарри! Однажды неосторожные люди проникли в эти глубины. Они были далеко, очень далеко! Они заблудились.
   -- Заблудились? -- переспросил Гарри, взглянув на Нелль.
   -- Да, заблудились, -- дрожащим голосом ответила девушка. -- Лампа у них погасла... они не смогли найти дорогу...
   -- И там, -- вскричал Гарри, -- замурованные в течение недели, Нелль, они были близки к смерти! И без благодетельного существа, тайком приносившего им немного пищи, без таинственного проводника, приведшего потом к ним избавителей, они никогда не вышли бы из этой могилы.
   -- Почему ты это знаешь? -- спросила девушка.
   -- Потому, что эти люди были Джемс Старр, мой отец, мать и я.


   Нелль, подняв голову, схватила молодого человека за руку и взглянула на него так пристально, что он почувствовал себя смущенным до глубины души.
   -- Ты? -- прошептала она.
   -- Да, -- ответил Гарри помолчав, -- а та, кому мы обязаны жизнью, -- ты, Нелль: это не мог быть никто другой, кроме тебя.
   Нелль закрыла лицо руками, не отвечая. Гарри никогда еще не видел ее такой взволнованной.
   -- Те, кто спас тебя, Нелль, -- прибавил он с волнением, -- сами были обязаны тебе жизнью. Неужели ты думаешь, что они могли забыть это?
   

ГЛАВА XVI
На движущейся лестнице

   Разработка Нового Эберфойла давала громадную прибыль. Разумеется, инженер Джемс Старр и Симон Форд, открывшие этот богатейший угольный бассейн, принимали широкое участие в прибылях. Гарри становился, следовательно, завидным женихом. Но он не собирался покидать коттедж. Он заменил своего отца и тщательно исполнял свои обязанности старшего мастера. Джек Райан радовался удаче своего друга. Его собственные дела тоже шли хорошо. Оба виделись часто -- то в коттедже, то на подземных работах. Джёк Райан быстро подметил чувства, которые Гарри питал к девушке. Гарри не признавался в них, но Джек Райан смеялся во весь рот, когда на его вопросы товарищ только отрицательно качал головой.
   Однажды Джек Райан спускался по вентиляционному стволу, которым нижний ярус копей сообщался с поверхностью. Он воспользовался одной из движущихся лестниц, которые позволяли подниматься и опускаться без устали. На глубине около ста пятидесяти футов он встретился на узкой площадке с Гарри, поднимавшимся на поверхность.
   -- Это ты? -- спросил Джек, глядя на своего товарища, ярко освещенного электрическими лампами.
   -- Да, Джек, -- ответил Гарри,-- и рад тебя видеть. Я хочу предложить тебе кое-что.
   -- Я ничего не буду слушать, пока не узнаю новостей о Нелль! -- воскликнул Джек Райан.
   -- Нелль здорова, Джек, и даже настолько, что через месяц или полтора я надеюсь...
   -- Жениться на ней?
   -- Ты не знаешь, что говоришь, Джек!
   -- Может быть, Гарри. Зато знаю, что сделаю:
   -- Что же?
   -- Сам женюсь на ней, если ты не женишься! -- ответил Джек Райан расхохотавшись.
   Гарри молча глядел на него.
   -- Гарри, -- сказал Джек, -- ты думаешь, я говорил о Нелль серьезно?
   -- Нет, Джек, -- ответил Гарри.
   -- Ну, так я сделаю это сейчас.
   -- Ты хочешь говорить серьезно?
   -- Мой дорогой Гарри, -- произнес Джек, -- поверь, что я могу дать другу добрый совет.
   -- Я тебя слушаю, Джек.
   -- Вот он. Ты любишь Нелль, и она этой любви достойна. Твой отец, старый Симон, твоя мать, старая Мэдж, любят ее, как дочь. И тебе так легко сделать, чтобы она стала им настоящей дочерью. Почему ты не женишься на ней?
   -- Разве ты знаешь чувства Нелль, Джек, -- возразил Гарри, -- чтобы говорить так?
   -- Их знают все -- и даже ты сам, потому-то ты не ревнуешь ни ко мне, ни к другим. Но вот лестница спускается, и я...
   -- Погоди, Джек, -- сказал Гарри, удерживая товарища, который уже занес ногу, чтобы стать на движущиеся ступеньки.
   -- Слушаю. До следующей ступеньки, не дольше.
   -- Джек, -- продолжал Гарри, -- я не хочу скрывать, что люблю Нелль. Мое заветное желание -- сделать ее своей женой...
   -- Это хорошо.
   -- Но пока совесть не позволяет мне требовать от нее решения, которое должно быть бесповоротным.
   -- Что ты хочешь сказать, Гарри?
   -- Я хочу сказать, что Нелль никогда еще не покидала недр шахты, где, вероятно, и родилась. Она не знает ничего, ничего не видела. Ее глазам и сердцу предстоит ознакомиться с миром. Кто знает, какими станут ее мысли, когда она испытает новые впечатления? В ней еще нет ничего земного, и мне кажется, что было бы обманом добиваться ее согласия, пока она не решится вполне сознательно предпочесть жизнь под землей всему остальному. Ты понимаешь меня, Джек? Я хочу, чтобы Нелль узнала внешний мир. Если бы ты любил слепую девушку и тебе бы сказали: "Через месяц она прозреет", неужели ты бы не подождал жениться на ней, пока она не выздоровеет?
   -- Да, честное слово да! -- ответил Джек Райан.
   -- Ну вот, Джек, Нелль еще слепа, и, прежде чем сделаться моей женой, она должна знать, что предпочитает именно меня и условия моего существования. Я хочу, чтобы глаза ее увидели наконец дневной свет!
   -- Хорошо, Гарри, очень хорошо! -- воскликнул Джек Райан. -- Теперь я тебя понимаю. А когда будет операция?
   -- Через месяц, Джек. Глаза Нелль постепенно привыкают к свету наших ламп. Это подготовка. Через месяц, надеюсь, она увидит землю с ее чудесами и небо во всем его блеске.
   Но пока Гарри, увлеченный своими планами, говорил, Джек спрыгнул с площадки на ступеньку движущейся лестницы.
   -- Эй, Джек, -- крикнул Гарри, -- где же ты?
   -- Под тобой! -- ответил, смеясь, его веселый друг. -- Пока ты поднимаешься к небесам, я спускаюсь в бездну.
   -- Так прощай, Джек! -- крикнул Гарри, тоже прыгая на ступеньку поднимающейся лестницы. -- Пожалуйста, не говори никому о том, что я тебе сказал.
   -- Никому, -- ответил Джек Райан. -- Но с одним условием...
   -- С каким?
   -- Что вы возьмете меня с собой в первое путешествие по поверхности.
   -- Да, Джек, обещаю тебе это! -- крикнул Гарри, и они расстались.
   Свободное время Гарри посвящал обучению Нелль. Он учил ее читать и писать, и девушка делала большие успехи. Она словно знала, угадывала все инстинктивно. Никогда живой ум не торжествовал так полно над невежеством. Это удивляло всех знающих ее близко.
   Симон и Мэдж с каждым днем все сильнее привязывались к своей приемной дочери, хоть их несколько тревожило ее прошлое. Они прекрасно видели отношение к ней Гарри, и это было им очень по душе. При первом посещении Джемсом Старром коттеджа Симон Форд говорил инженеру:
   -- Зачем моему сыну жениться? Разве девушка "сверху" годится в жены человеку, жизнь которого проходит в глубине шахты?
   И вдруг судьба послала его сыну единственную подходящую ему подругу.
   Но если никто не собирался мешать этому браку, то почему, когда электрические фонари гасли, когда над рабочим городом спускалась ночь и жители Углеграда расходились по своим домам, -- почему тогда из самых темных закоулков Нового Эберфойла во мраке выскальзывало какое-то таинственное существо? Какой инстинкт руководил этим призраком, ведя его по таким узким проходам, что они казались непроходимыми? Почему это загадочное создание, чьи глаза пронизывали глубочайший мрак, ползло к берегам озера Малькольм? Почему оно так упорно направлялось к жилищу Симона Форда, двигаясь с осторожностью, которая позволяла ему ускользнуть от всякого наблюдения? Зачем оно прикладывало ухо к окнам и старалось уловить обрывки разговора сквозь ставни коттеджа? И когда некоторые слова достигали его слуха, почему он злобно грозил мирному жилищу? Почему, наконец, с его губ, искаженных гневом, срывались слова:
   -- Она и он? Никогда!
   

ГЛАВА XVII
Восход солнца

   Через месяц, вечером 20 августа, Симон Форд и Мэдж провожали четырех туристов, уезжавших из коттеджа. Джемс Старр, Джек Райан и Гарри сопровождали Нелль на поверхность земли, куда ее нога не ступала еще ни разу, -- в тот мир, который ее глаза еще не видели.
   В этой части Шотландии, между Эдинбургом и Глазго, природа соединила все земные чудеса, а небо было таким же, как и везде: с вечно бегущими облаками, с луной ясной или затуманенной, с сияющим солнцем, с россыпью звезд.
   Джемс Старр благоразумно рассудил, что выехать надо вечером. Действительно, для девушки лучше было постепенно перейти от ночного мрака к дневному свету. С полуночи до полудня она должна была последовательно увидеть все переходы теней и света.
   Выходя из коттеджа, Нелль взяла Гарри за руку и сказала:
   -- Гарри, значит мне непременно нужно оставить нашу старую шахту, хотя бы на несколько дней?
   -- Да, Нелль, -- ответил молодой человек, -- так нужно. Нужно для тебя и для меня.
   -- Гарри, -- продолжала она, -- с тех пор как ты меня нашел, я совершенно счастлива. Ты меня обучил. Разве этого не довольно? Что я буду делать наверху?
   -- Идем, милая Нелль! -- произнес Гарри.
   -- Я готова, -- ответила девушка.
   В девять часов последний поезд тоннеля поднял Нелль и ее спутников на поверхность. Через двадцать минут он высадил их на станции, куда подходила короткая ветка пути из Дембертона в Стирлинг, обслуживавшая Новый Эберфойл.
   Уже наступила ночь. Редкие облака бежали от горизонта к зениту, гонимые северо-восточном бризом {Бриз -- береговой ветер, дующий днем с моря на материк, ночью -- с материка на море.}, освежавшим воздух. Прошедший день был ясным; такой же обещала быть и ночь.
   Приехав в Стирлинг, Нелль и ее спутники вышли из вокзала. Перед ними между большими деревьями тянулась дорога, ведшая к берегам реки.
    Первым физическим впечатлением, испытанным девушкой, было ощущение свежего воздуха.
   -- Дыши хорошенько, Нелль, -- сказал Джемс Старр,-- дыши этим воздухом, насыщенным живительным ароматом полей.
   -- Что это за клубы дыма несутся у нас над головой? -- спрашивала Нелль.
   -- Это облака, -- ответил Гарри: -- полусгустившиеся пары, гонимые ветром к востоку.
   -- А что это за светлые точки мерцают между облаками?
   -- Это звезды, о которых я тебе говорил, Нелль. Это все солнца, отдельные миры, быть может подобные нашему.
   Созвездия вырисовывались все яснее в темной синеве небосвода. Ветер постепенно разгонял тучи. Нелль долго смотрела на эти тысячи сверкающих звезд.
   -- Но если это солнца, -- сказала она, -- то как мои глаза могут выносить их блеск?
   Они пошли по дороге. Джемс Старр держал девушку за руку, Гарри шел рядом с ней, а Джек Райан то убегал вперед, то возвращался, словно щенок, которого выводит из терпения медлительность хозяев.
   Дорога была пустынна. Нелль смотрела на силуэты больших деревьев, раскачиваемых ветром; они были похожи на великанов, размахивающих руками. Шум ветра в их вершинах, глубокое безмолвие в минуты затишья, линия горизонта, видная яснее, когда дорога выходила на равнину,-- все вызывало в ней новые чувства, оставляло неизгладимые впечатления.
   Около половины двенадцатого они дошли до северного берега Форса. Там их ждала лодка, нанятая Джемсом Старром; она должна была за несколько часов доставить их в Эдинбургский порт.
   Нелль увидела блестящую воду, колыхавшуюся от прилива и словно усеянную дрожащими звездами.
   -- Это озеро? -- спросила она.
   -- Нет, -- ответил Гарри, -- это большой залив с проточной водой, это устье реки, почти морской рукав. Зачерпни рукой этой воды, Нелль, и ты увидишь, что она не пресная, как в озере Малькольм.
   Девушка наклонилась, обмокнула руку в набежавшие волны и поднесла ее к губам.
   -- Эта вода соленая, -- заметила она.
   -- Да, -- ответил Гарри, -- море дошло сюда с приливом. Этой соленой водой покрыто почти три четверти земного шара.
   -- Но если вода в реках и морях одинаково упала из туч, то почему она соленая? -- спросила Нелль.
   -- Потому что вода теряет соль, испаряясь, -- ответил Джемс Старр.-- Тучи образуются из испарений и посылают обратно эту пресную воду в виде дождя.
   -- Гарри, Гарри, -- вскричала вдруг девушка, -- что это за красноватый свет на горизонте? Не лесной ли это пожар?
   Она указывала на небо, зардевшееся на востоке.
   -- Нет, Нелль, -- ответил Гарри, -- это восходит луна.
   -- Да, луна!-- воскликнул Джек Райан.-- Великолепное серебряное блюдо, на которое сыплются звездные монеты.
   -- Как это прекрасно! -- повторяла Нелль, вся обратившаяся в зрение. -- Но я думала, что луна совсем круглая...
   -- Она кругла в полнолуние, -- ответил Джемс Старр,-- то есть когда стоит против солнца. Но этой ночью она находится в последней четверти, и серебряное блюдо нашего друга Джека превратилось просто в таз цырюльника.
   -- Ах, мистер Старр, -- вскричал Джек Райан, -- какое недостойное сравнение! Я как раз хотел запеть песню в честь луны:
   
   Светило ночи, что лучом
   Своим ласкаешь...
   
   Но нет, теперь это невозможно! Ваш цырюльничий таз сбрил у меня все вдохновение!
   -- Сядем в лодку, друзья мои, -- произнес инженер. -- Нам нужно подняться на Трон Артура до восхода солнца.
   Лодка была привязана у берега; ее сторожил моряк. Нелль и ее спутники сели. Парус был поднят и вздулся под северо-восточным ветром.
   Какое неизведанное наслаждение для Нелль! Она каталась несколько раз по озерам Нового Эберфойла, но как бы плавно Гарри ни двигал веслом, оно всегда выдавало его усилия. Здесь же Нелль впервые почувствовала себя увлекаемой вперед, плавно скользящей, как воздушный шарик. Залив был спокоен, как озеро. Полулежа на корме, Нелль отдавалась этому скольжению. Лунные блики временами падали на водную поверхность, и лодка плыла словно по мерцающему серебряному покрывалу. Маленькие волны плескались у борта. Это было восхитительно.
   Глаза Нелль невольно закрылись. Мимолетная дремота охватила ее, голова склонилась на грудь Гарри, и она уснула спокойным сном.
   Гарри хотел разбудить ее, чтобы она не потеряла ни одного из чудес этой ночи.
   -- Дай ей поспать, мой мальчик, -- сказал ему инженер. -- Два часа отдыха помогут ей перенести впечатления дня.
   В два часа ночи лодка достигла пристани Грэнтон. Едва она коснулась земли, как Нелль пробудилась.
   -- Я спала? -- спросила она.
   -- Нет, дитя мое, -- ответил Джемс Старр, -- тебе только снилось, что ты спишь.
   Ночь была очень ясная. Высоко поднявшаяся луна разливала свои лучи по небу.
   В маленьком Грэнтонском порту стояли только две-три рыбачьи лодки, тихо покачивавшиеся на волнах залива. С приближением зари ветер утихал. Воздух, очистившийся от тумана, обещал один из тех восхитительных августовских дней, которые так прекрасны вблизи моря. От горизонта поднимался теплый пар, такой тонкий, что первые же лучи солнца должны были выпить его без остатка. Девушка видела море, сливающееся с небом.
   Гарри взял Нелль за руку, и они пошли за Джемсом Старром и Джеком Райаном по пустынным улицам. В представлении Нелль это предместье столицы было только скоплением темных домов, напоминавшим ей Углеград, с той разницей, что здесь свод был ниже и мерцал блестящими точками. Она шла легко, и Гарри ни разу не приходилось замедлять шаг, чтобы не утомить ее.
   -- Ты не устала? -- спросил он ее после получасовой ходьбы.
   -- Нет, -- ответила она. -- Мои ноги словно не касаются земли. Это небо так высоко над нами, что мне хочется улететь туда, словно у меня есть крылья!
   Они вошли в Королевский парк, потом, постепенно поднимаясь, прошли Виктория-Драйв -- прекрасную круговую дорогу, удобную для экипажей.
   В сущности, Трон Артура представляет собой только холм высотою в семьсот пятьдесят футов, одинокая вершина которого возвышается над окружающими высотами. Меньше чем в четверть часа по спиральной тропе, облегчающей восхождение, Джемс Старр со своими спутниками достигли вершины, похожей на львиную голову, если смотреть на нее с запада. Там все четверо сели, и Джемс Старр, всегда имевший наготове цитату из сочинений великого шотландского романиста {Вальтер Скотт, знаменитый шотландский романист и поэт, бравший сюжеты произведений из истории своей страны.} сказал:
   -- Вот что говорит Вальтер Скотт в главе восьмой "Эдинбургской темницы: "Если бы мне нужно было выбирать место, откуда лучше всего видны восход или закат солнца, то я выбрал бы именно это". Погоди же, Нелль, солнце вскоре появится, и ты увидишь его во всем великолепии.
   Взоры девушки обратились к востоку. Гарри, сидя рядом,. наблюдал за ней с тревожным вниманием. Не произведет ли это на нее слишком сильное впечатление? Все молчали; притих даже Джек Райан.
   Над горизонтом в легкой дымке стала намечаться тонкая светлая полоса с розовым оттенком. Остатки заблудившихся облачков были тронуты легким светом. У подножия Трона Артура смутно виднелся еще спящий Эдинбург; в темноте там и сям виднелось несколько светлых точек -- это были утренние огоньки, зажигаемые жителями старого города. Дальше на западе горизонт, вырезанный причудливыми зубцами, замыкался линией острых пиков, каждый из которых солнечные лучи должны были вскоре украсить огненным пером.
   Тем временем на востоке очертания моря вырисовывались все яснее. Гамма красок возникала постепенно, в том же порядке, что и в радуге. С каждой секундой палитра становилась все ярче. Розовый цвет переходил в красный, красный -- в огненный. Рождался день.
   Взгляды Нелль перебегали от подножия холма к городу, отдельные здания которого начали постепенно обозначаться. Там и сям поднимались высокие колокольни, и контуры их рисовались во всей чистоте. Наконец первый солнечный луч коснулся глаз девушки; это был тот самый зеленоватый луч, который поднимается утром или вечером из моря, когда горизонт чист. Нелль выпрямилась и протянула руку.
   -- Пожар! -- воскликнула она.
    -- Нет, Нелль, -- ответил Гарри, -- это не пожар. Это золотой венец, который солнце возлагает на вершину памятника Вальтер Скотту!
   Действительно, верхушка двухсотфутовой колокольни блистала, как маяк.
   День настал. Солнце взошло. Его диск казался влажным, точно действительно вышел из морских волн. Сначала сплюснутый, он= постепенно принял круглую форму. Его сияние стало вскоре нестерпимым, словно сияние небесного горна.
   Нелль принуждена была закрыть глаза и даже прикрыть веки плотно сжатыми пальцами.
   Гарри хотел, чтобы она отвернулась в противоположную сторону.
   -- Нет, Гарри, -- возразила она, -- нужно, чтобы мои глаза привыкли видеть то же, что умеют видеть твои.
   Сквозь ладони Нелль видела свет, еще розовый, но бледневший по мере того, как солнце поднималось над горизонтом. Она постепенно привыкала к нему. Потом ее веки разомкнулись, и глаза наполнились наконец сиянием дня.
   Взволнованная девушка упала на колени с восклицанием:
   -- Боже мой, как мир прекрасен!


ГЛАВА XVIII
От озера Ломонд к озеру Кэтрайн

   После нескольких часов отдыха и завтрака в Ламберт-отеле решено было закончить экскурсию прогулкой по стране озер.
   Силы вернулись к Нелль. Глаза ее могли теперь спокойно переносить солнечный свет, а легкие -- вдыхать свежий, живительный воздух. Зелень деревьев, изменчивые оттенки растений, небесная лазурь развертывали перед ней богатую гамму красок.
   Поезд, в который они сели на вокзале, привез Нелль и ее спутников в Глазго. Там с моста, переброшенного через Клайд, они могли любоваться рекой. Ночь они провели в Королевском отеле.
   На следующий день они сели в поезд, идущий через Дембертон и Болл ок к южной оконечности озера Ломонд.
   -- Это родина Роб Роя и Фергуса Мак-Грегора {Роб Рой и Мак-Грегор -- герои романов Вальтер Скотта.}, так поэтично воспетая Вальтер Скоттом, -- говорил Джемс Старр.
   Дембертон расположен при слиянии Клайда и Ливена. Джемс Старр рассказал несколько эпизодов из полной приключений жизни Марии Стюарт {Мария Стюарт после смерти своего мужа, короля Франции Франциска Второго, возвратилась в Шотландию и стала шотландской королевой. Впоследствии претендовала на английский престол и была казнена английской королевой Елизаветой.}. Из этого замка отправлялась она во Францию, чтобы выйти замуж за Франциска Второго и стать французской королевой. Там же в 1815 году английское министерство намеревалось заточить Наполеона, но потом выбор пал на остров Святой ЕлеЙы, и пленник Англии отправился умирать на скалу в Атлантическом океане.
   Вскоре поезд остановился в Боллоке, возле деревянной эстакады, спускавшейся к самому озеру. Туристов, совершающих экскурсию по озерам, ожидал пароход "Синклер". Нелль и ее спутники сели на него, купив билеты до Инверслайда, на северной оконечности озера Ломонд.
   День начинался ясный и солнечный, без обычного британского тумана. Ни одна из деталей пейзажа, разворачивающегося на протяжении тридцати миль, не ускользала от пассажиров "Синклера". Нелль, сидя на корме между Джемсом Старром и Гарри, отдавалась всем существом своим величавой поэзии, которой полна шотландская природа.
   Джек Райан ходил по палубе "Синклера", без конца расспрашивая инженера, который, впрочем, и без расспросов с энтузиазмом описывал страну Роб Роя, по мере того как она развертывалась перед глазами.
   Показались многочисленные мелкие островки. Это был словно питомник островов. "Синклер" обходил их крутые берега, где открывались то одинокие долины, то дикие ущелья, оскалившиеся отвесными утесами.
   -- Что это за маленький порт? -- спросила Нелль, обернувшись к восточному берегу озера.
   -- Это Балмэ, вход в нагорья, -- ответил Джемс Старр. -- Отсюда начинается горная Шотландия. Развалины, которые ты видишь, Нелль, это развалины старинного женского монастыря, а в этих разбросанных могилах погребены члены рода Мак-Грегор, который еще славится по всей стране.
   -- Славится своей и чужой кровью, которую они приливали,-- заметил Гарри.
   -- Ты прав, -- ответил Джемс Старр, -- и нужно заметить, что слава, купленная в битвах, всегда бывает самой громкой. Эти сказания о битвах идут из глубины веков...
   -- И увековечиваются песнями, -- прибавил Джек Райан и в подтверждение своих слов затянул первую строфу старинной боевой песни, рассказывающей о подвигах Александра Мак-Грегора.
   Нелль слушала, но все эти боевые рассказы навевали на нее грусть. Зачем пролито столько крови на этих бескрайних равнинах, где было достаточно места для всех?
   С приближением к маленькому порту Лесс берега озера суживались. На мгновение мелькнула старая башня древнего замка. Потом "Синклер" снова повернулся носом к северу, и взорам туристов открылась гора Бен Ломонд, возвышающаяся над уровнем озера почти на три тысячи футов.
   -- Какая чудесная гора! -- воскликнула Нелль.-- И как должен быть прекрасен вид с ее вершины!
   -- Да, Нелль, -- ответил Джемс Старр. -- Смотри, как гордо выделяется эта вершина из ковра дубов, берез, лиственниц, устилающего нижнюю часть горы! Оттуда видны две трети нашей старой Каледонии {Каледония -- древнее название Шотландии.}. Там-то и находилась обычная резиденция клана Мак-Грегор. Недалеко отсюда пустынные ущелья не раз обагрялись кровью в стычках между якобитами и ганноверцами {Якобиты -- сторонники шотландского короля Якова II, изгнанного англичанами; ганноверцы -- приверженцы ганноверской династии английских королей.}. В ясные ночи здесь светит бледная луна. Здесь эхо еще повторяет бессмертные имена Роб Роя и Мак-Грегора Кэмпбелла.
   По мере того как "Синклер" огибал гору, местность становилась все более скалистой. Только изредка попадались деревья и среди них ивы, на гибких ветвях которых встарину вешали людей низшего сословия.
   -- Чтобы не тратить веревок, -- заметил Джемс Старр.
   Горы все теснее сжимали озеро. Пароход обогнул еще несколько островов и островков. Наконец оба берега сошлись, и "Синклер" остановился у пристани Инверслайда.
   Пока в гостинице готовился завтрак, Нелль и ее спутники отправились осматривать поток, низвергавшийся в озеро с большой высоты. Он казался декорацией, поставленной для удовольствия туристов. Над его струями среди водяной пыли был перекинут трепещущий мостик. С этого места взгляд охватывал большую часть озера Ломонд, а "Синклер" казался только точкой на его поверхности.
   После завтрака решено было отправиться на озеро Кэтрайн. В распоряжении туристов было несколько удобных экипажей, которыми славится английское каретное мастерство.
   Нелль со своими спутниками села на империале {Империал -- верхняя часть экипажа с местами для пассажиров.}. Великолепный кучер в красной ливрее собрал в левую руку вожжи своей четверки, и экипаж стал подниматься по склону горы вдоль извилистого русла потока. Они миновали крутые берега и спустились в долину без деревьев, без воды, покрытую только тощим вереском. В нескольких местах возвышались кучи камней, похожие на пирамиды.
   -- Это керны, -- сказал Джемс Старр. -- В прежнее время каждый прохожий должен был принести сюда камень, чтобы почтить героев, спящих в этих могилах. Отсюда идет старинная гаэльская поговорка: "Горе тому, кто пройдет мимо керна, не положив на него камень последней славы". Если бы сыновья сохранили веру отцов, то эти каменные кучи превратились бы теперь в холмы.
   Экипаж между тем углубился в узкую извилистую лощину. Маленькое озеро Арклет осталось слева, и открылась крутая дорога, ведшая к гостинице на берегу озера Кэтрайн. Там у легкой пристани покачивался пароходик, носивший, разумеется, гордое имя "Роб Рой". Путешественники тотчас же сели на него: он готовился отплыть.
   Озеро Кэтрайн имеет в длину не более десяти миль при ширине не свыше двух.
   -- Так вот это озеро, которое справедливо сравнивают с длинным угрем! -- воскликнул Джемс Старр. -- Говорят, что оно никогда не замерзает.
   В этот момент с кормы "Роб Роя" раздались чистые звуки волынки {Волынка -- народный духовой инструмент, поныне распространенный в Шотландии.}. Горец в национальном костюме заиграл на волынке с тремя трубками. Песня горца была проста и нежна. Казалось, что мелодия состоит из сочетания шума ветра, плеска воды и шопота листьев.
   Нелль охватило изнеможение от непрерывного душевного напряжения. Гарри снова взял ее за руку и сказал, с волнением глядя на девушку:
   -- Нелль, дорогая Нелль, скоро мы вернемся в наше мрачное царство. Не пожалеешь ли ты о том, что видела за эти несколько часов, проведенных на дневном свете?
   -- Нет, Гарри, -- ответила она, -- я буду вспоминать все это, но вернусь в наши любимые копи с радостью,
   -- Нелль, -- продолжал Гарри, стараясь сдержать волнение, -- хочешь ли, чтобы мы навсегда соединились? Хочешь ли, чтобы я был твоим мужем?
   -- Хочу, Гарри, -- ответила Нелль, глядя на него своими ясными глазами.-- Хочу, если ты думаешь, что я смогу наполнить твою жизнь...
   Не успела Нелль докончить фразу, в которой для Гарри заключалось будущее, как случилось нечто необъяснимое.
   "Роб Рой", находившийся еще в полумиле от берега, ощутил резкий толчок. Киль его стукнулся о дно озера, и машина, несмотря на все усилия, не могла сдвинуть судно с места.
   Это произошло потому, что озеро Кэтрайн внезапно обмелело в своей восточной части, словно в его ложе открылась огромная трещина. В несколько секунд оно высохло, как морской берег во время самого большого отлива. Почти все его воды ушли в недра земли.
   -- Друзья мои! -- воскликнул Джемс Старр, внезапно догадавшись о причине этого явления. -- Да спасет бог Новый Эберфойл!


ГЛАВА XIX
Последняя угроза

   В этот день работы в Новом Эберфойле шли, как обычно. Грохот взрывов, подрывающих угольные пласты, был слышен издали. Здесь раздавались удары кайла и лома, отбивающих уголь, там -- скрежет бурильных машин, буры которых пронизывали прослойки песчаника и сланца. В шахтах стоял непрерывный, глухой шум. Воздух, всасываемый машинами, свистел в вентиляционных ходах, и деревянные двери со стуком захлопывались под его напором. В нижних штреках двигались вагонетки со скоростью пятнадцать миль в час, и автоматические сигналы предупреждали рабочих, что нужно укрыться в нишах. Безостановочно поднимались и опускались клети с помощью огромных барабанов, установленных на поверхности. Лампы, накаленные до предела, ярко освещали Углеград.
   Симон Форд и Мэдж после обеда, как обычно, сидели во дворе коттеджа. Старый мастер отдыхал, куря трубку, набитую превосходным французским табаком. Если супруги разговаривали, то всегда о Нелль, о своем мальчике, о Джемсе Старре, об их экскурсии на поверхность земли. Где они? Что делают в этот момент? Как могут оставаться так долго наверху, не скучая о шахте?
   Вдруг раздался рев неслыханной силы, и в шахту ворвался огромный водопад. Симон Форд и Мэдж вскочили.
   Почти тотчас же воды озера Малькольм вздулись. Высокая волна, шумно рассыпаясь, как вал прилива, залила берег и разбилась о стену коттеджа.
   Симон увлек Мэдж в верхний этаж дома. Со всех концов Углеграда слышались крики.
   Жители города искали убежища на высоких прибрежных скалах. Ужас достиг предела. Несколько шахтерских семейств, полуобезумев, кинулось к тоннелю, чтобы достигнуть верхних ярусов. Можно было опасаться, что море прорвалось в копи, штреки которых проходили под дном Северного канала.
   Но когда первые беглецы достигли устья тоннеля, они столкнулись с Симоном Фордом, уже покинувшим коттедж.
   -- Остановитесь, остановитесь, друзья мои! -- кричал старый мастер. -- Если наш город будет залит, то вода побежит быстрее вас и от нее никто не уйдет! Но вода не поднимается больше. Кажется, опасность миновала.
   -- А товарищи, которые работают внизу? -- крикнул кто-то из шахтеров.
   -- За них нечего бояться, -- ответил Симон Форд: -- работы ведутся выше уровня озера.
   Слова старого мастера подтвердились. Наводнение произошло неожиданно, но, распространившись по нижнему ярусу обширных копей, только подняло на несколько футов уровень озера Малькольм. Следовательно, Углеграду не угрожала опасность, и можно было надеяться, что наводнение, уйдя в самые нижние ярусы шахты, не вызовет жертв.
   Было ли наводнение вызвано разливом подземного водоема, или тем, что где-то прорвался подземный поток, Симон Форд и его товарищи не могли решить. Но никто не сомневался, что это была не простая случайность.
   В тот же вечер газеты графства поместили описание странного явления на озере Кэтрайн.
   Нелль, Гарри, Джемс Старр и Джек Райан, поспешно вернувшиеся в коттедж, подтвердили эту новость и с радостью узнали, что для Нового Эберфойла все ограничилось материальным ущербом.
   Итак, дно озера Кэтрайн внезапно провалилось. От озера остался только прудок и несколько акров земли там, где дно оказалось ниже обрушившейся части.
   Через несколько дней Джемс Старр говорил об этом в коттедже со старым мастером и его сыном.
   -- Симон, -- говорил он, -- хоть этот случай может объясниться и сам собой, но я чувствую, что он входит в категорию тех, причины которых мы до сих пор ищем.
   Разумеется, Нелль старались держать подальше от всех этих тревог. Однако по ее поведению видно было, что она разделяет беспокойство своей приемной семьи. На ее погрустневшем личике отражалась тяжелая внутренняя борьба.
   Было решено что Джемс Старр, Симон Форд и Гарри отправятся на место обвала и попытаются выяснить его причины.
   Все трое в легком челноке, которым правил Гарри, отправились осмотреть природные устои, на которые опиралась часть массива, находившаяся под дном озера Кэтрайн. Этот осмотр подтвердил их предположения. Устои были подорваны динамитом. Черные следы копоти были еще заметны, так как вода, впитавшись, обнажила основания устоев. Этот обвал был заранее обдуман и выполнен человеческими руками.
   Разведчики вернулись в коттедж. Они никому не сказали о результатах своего исследования, и для всех обвал остался простой случайностью. В Шотландии стало одним озером меньше, и только.
   Нелль мало-помалу вернулась к своим прежним занятиям. О посещении поверхности у нее остались неувядаемые воспоминания, которыми Гарри пользовался для ее обучения. Но это посвящение в жизнь внешнего мира не оставило в ней никаких сожалений: как и раньше, она любила мрачное царство, в котором должна была жить, став замужней женщиной, как жила, будучи ребенком и девушкой.
   Весть о предстоящей свадьбе Гарри Форда и Нелль разнеслась по всему Новому Эберфойлу. В коттедж отовсюду, стекались поздравители. Джек Райан, конечно, явился не последним.
   Но случилось так, что в течение месяца, предшествовавшего свадьбе, Новый Эберфойл подвергся большим испытаниям, чем когда-либо. Приближавшийся брак Нелль и Гарри словно вызывал одну катастрофу за другой, и настоящую причину их невозможно было определить.
   Так, в одном из нижних штреков пожар истребил деревянное крепление, и была найдена лампа, которой воспользовался поджигатель. Гарри со своими товарищами с риском для жизни остановили пожар, грозивший всей залежи. Это удалось им только благодаря огнетушителям с водой, насыщенной углекислотой, которыми предусмотрительно были снабжены шахты.
   В другой раз произошел обвал, вызванный поломкой обшивки ствола, и Джемс Старр установил, что обшивка была предварительно подпилена. Гарри, руководивший работами в этом месте, был засыпан обломками и спасся от смерти только чудом.
   Через несколько дней поезд, на котором ехал Гарри, наткнулся на препятствие и опрокинулся. Позже было обнаружено, что поперек рельсов была положена балка.
   Короче говоря, несчастные случаи стали повторяться так часто, что среди шахтеров началась паника. Нужно было присутствие начальников, чтобы удержать людей на работах.
   -- Значит, здесь целая шайка злодеев, -- повторял Симон Форд, -- а мы не можем поймать ни одного!
   Розыски начались снова. Полиция графства была на ногах денно и нощно, но ничего не смогла открыть. Джемс Старр запретил Гарри, на которого, повидимому, были направлены эти покушения, выходить одному за пределы центра работ.
   То же относилось и к Нелль, от которой, однако, по настоянию Гарри, были скрыты все эти преступления, могущие напомнить ей о прошлом. Симон Форд и Мэдж охраняли ее днем и ночью с какою-то суровой заботливостью. Бедная девушка видела это, но у нее не вырывалось ни одной жалобы, ни одного замечания. Понимала ли она, что это делается для ее пользы?. Вероятно, да, так как она по-своему охраняла других и казалась спокойной только тогда, когда те, кого она любила, сходились в коттедже: Вечером, когда Гарри возвращался, она не могла удержать безумной радости, мало совместимой с ее сдержанными манерами. Утром она была на ногах раньше всех; тревога охватывала ее с утра, в час выхода на работу.
   Однажды утром, за неделю до свадьбы, Нелль, очевидно под влиянием какого-то мрачного предчувствия, вышла из коттеджа первой, так как хотела осмотреть окрестности. Внезапно у нее вырвался крик ужаса; он раздался по всему дому, и к девушке сбежались Мэдж, Симон и Гарри.
   Нелль была бледна, как смерть, и ее искаженное лицо выражало ужас. Она не могла говорить, не спускала глаз с двери коттеджа и указывала дрожащей рукой на строки, начерченные ночью и приводившие ее в трепет:
   "Симон Форд, ты украл у меня последний пласт наших старых копей! Гарри, твой сын, похитил у меня Нелль! Горе вам! Горе всем! Горе Новому Эберфойлу!
   Сильфакс"
   -- Сильфакс!-- вскричали разом Симон Форд и Мэдж.-- Кто это? -- спросил Гарри, взгляд которого переходил с отца на девушку.
   -- Сильфакс! -- повторяла с отчаянием Нелль. -- Сильфакс!
   Она вся трепетала, повторяя это имя, пока Мэдж почти силой не увела ее в комнату.
   Прибежал Джемс Старр. Прочитав угрожающие слова, он произнес:
   -- Эти строки написаны той же рукой, которая написала мне письмо, противоречившее вашему, Симон! Человек этот называется Сильфаксом. Я вижу, что вы его знаете. Кто этот Сильфакс?
   

ГЛАВА XX
"Кающийся"

   Это имя было откровением для старого мастера.
   Это было имя последнего "кающегося" в шахте Дочерт.
   Некогда, до изобретения безопасной лампы, Симон Форд знавал этого нелюдима, который должен был, рискуя жизнью, каждый день вызывать частичные взрывы рудничного газа. Он видел это странное существо, блуждавшее по шахте всегда в сопровождении огромного гарфанга -- чудовищной совы, помогавшей ему в его опасном ремесле. Птица держала горящий фитиль в клюве и проникала туда, куда не могла достать рука Сильфакса. Однажды этот старик исчез, а вместе с ним и маленькая сиротка, рожденная в шахте и не имевшая других родных, кроме него, своего прадеда. Это дитя, очевидно, и была Нелль.
   Значит они долгие года жили в каком-нибудь потайном ущелье, пока Гарри не спас Нелль.
   Старый мастер, охваченный одновременно и жалостью и гневом, рассказал инженеру и своему сыну все, что напомнило ему имя Сильфакса.
   Теперь все объяснилось. Сильфакс и был таинственным существом, скрывавшимся в недрах Нового Эберфойла.
   -- Так вы его знали, Симон? -- спросил инженер.
   -- Да, -- ответил мастер. -- Человек с гарфангом! Он был уже не молод, лет на пятнадцать-двадцать старше меня. Совершеннейший дикарь, он не знался ни с кем. Говорили, что он не боится ни огня, ни воды. Он сам выбрал себе ремесло "кающегося", на которое было не много охотников. Эта опасная работа расстроила его мозг. Его считали злым, но, может быть, он был только сумасшедшим. Сила у него была необычайная. Он знал копи, как никто, -- по крайней мере, так же, как я сам. Говорили, что он человек довольно состоятельный. Право же, я давно считал его мертвым.
   -- Но, -- продолжал Джемс Старр, -- что он хочет сказать этими словами: "Ты украл у меня последний пласт наших старых копей"?
   -- Ах, вот что! -- ответил Симон Форд. -- Давно уже старый Сильфакс, мозг которого, как я уже сказал, был расстроен, вообразил, что у него есть права на Старый Эберфойл. Поэтому его нрав становился все хуже и хуже, по мере того как истощалась шахта Дочерт -- его шахта! Казалось, что каждый удар кайла вырывает из его тела внутренности. Ты должна помнить это, Мэдж.
   -- Да, Симон, -- ответила старая шотландка.
   -- Все это вспомнилось мне, -- продолжал Симон Форд, -- как только я увидел имя Сильфакса на двери, но, повторяю, я считал его мертвым и не мог представить себе, чтобы злобное создание, которое мы так долго искали, было старым "кающимся" шахты Дочерт!
   -- Действительно, -- произнес Джемс Старр, -- теперь все объясняется. Случай открыл Сильфаксу существование новой залежи. В своем эгоизме помешанного он решил стать ее хранителем. Живя в шахте, бродя по ней днем и ночью, он проник в вашу тайну, Симон, и узнал, что вы спешно вызываете меня в коттедж. Отсюда -- это письмо, противоречившее вашему; отсюда -- камень, брошенный в Гарри в день моего приезда, и разрушенные, лестницы в стволе Ярроу; отсюда -- заделка трещин в стене новой залежи; отсюда, наконец, наше заточение и освобождение благодаря Нелль, но, конечно, против воли Сильфакса.
   -- Вы рассказываете все так, как оно, вероятно, и было, мистер Джемс, -- ответил Симон Форд. -- Теперь старый "кающийся", конечно, окончательно сошел с ума.
   -- Это и лучше, -- заметила Мэдж.
   -- Не знаю,-- возразил Джемс Старр, покачав головой. -- Его безумие должно быть страшным. Я понимаю, почему Нелль не может думать о нем без ужаса, и понимаю также, что она не хотела выдавать своего деда. Какие грустные годы она должна была провести рядом с этим стариком!
   -- Очень грустные, -- подтвердил Симон Форд. -- Между этим диким стариком и его не менее диким гарфангом, потому что эта птица, конечно, тоже не умерла! Это она погасила нашу лампу, она чуть не погубила Гарри и Нелль...
   -- И я понимаю, -- сказала Мэдж, -- что известие о браке его внучки с нашим сыном усилило ненависть Сильфакса.
   -- Брак Нелль с сыном человека, который, как он думает, украл у него последний пласт Эберфойла, может действительно довести его бешенство до предела, -- подтвердил Симон Форд.
   -- Ему, однако, придется примириться с этим браком!-- вскричал Гарри. -- Как он ни чуждается людей, его в конце концов убедят, что новое существование Нелль лучше того, которое он заставлял ее вести в недрах шахты! Я уверен, мистер Старр, что если бы нам удалось захватить его, мы убедили бы его.
   -- Нельзя убедить безумца, мой бедный Гарри! -- возразил инженер. -- Разумеется, лучше знать своего врага, но еще не все кончено, хотя мы и знаем теперь, что он собой представляет. Будем настороже, друзья мои. А прежде всего, Гарри, нужно расспросить Нелль. Это необходимо! Она поймет, что теперь ее молчание не имеет смысла. Даже в интересах ее деда нужно, чтобы она заговорила. И для него и для нас одинаково важно, чтобы мы положили конец его зловещим замыслам.
   -- Я не сомневаюсь, мистер Старр, -- ответил Гарри,-- что Нелль теперь сама выскажется. Вы знаете, что она молчала из чувства долга. И это же чувство заставит ее заговорить. Моя мать хорошо сделала, что увела ее. Ей нужно было оправиться, но я сейчас пойду за ней...
   -- Не нужно, Гарри, -- твердым и ясным голосом сказала девушка, входя в комнату.
   Она была очень бледна. Видно было, что она плакала, но чувствовалось, что она решилась поступать так, как требовала ее совесть.
   -- Нелль! -- воскликнул Гарри, бросаясь к ней.
   -- Гарри, -- начала Нелль, жестом останавливая жениха. -- Ты и твои родители должны сегодня узнать все. Нужно, чтобы и вы, мистер Старр, узнали все о девушке, которую вы приняли, не зная, кто она, и которую Гарри спас, на свое несчастье.
   -- Нелль!.. -- снова вскричал Гарри.
   -- Дай Нелль говорить, -- остановил юношу Джемс Старр.
   -- Я внучка старого Сильфакса,-- продолжала Нелль.-- Я не знала матери, пока не пришла сюда, -- прибавила она, взглянув на Мэдж.
   -- Будь благословен этот день, дитя мое! -- ответила старая шотландка.
   -- Я не знала отца, пока не увидела Симона Форда, -- продолжала Нелль. -- Не знала и друга, пока рука Гарри не коснулась моей. Пятнадцать лет я жила одиноко в самых отдаленных уголках шахты вместе с дедом. Вместе с ним -- это неточно сказано. Вернее сказать -- с его помощью. Я редко видела его. Когда он исчез из Старого Эберфойла, он укрылся в глубинах, известных ему одному. Он был по-своему добр ко мне, хотя и страшен. Он кормил меня тем, что приносил с поверхности земли, но я смутно помню, что в самые ранние годы моей кормилицей была коза, и когда она погибла, я была очень огорчена. Дедушка, видя меня такой опечаленной, заменил ее другим животным -- собакой, как он сказал. К несчастью, эта собака была веселая и лаяла. Мой дед не любил веселья. Меня он научил молчать, но собаку не мог, и бедное животное очень быстро исчезло. Товарищем дедушки была большая птица, гарфанг, которой я сначала боялась; но эта птица, несмотря на мое отвращение, так полюбила меня, что я наконец привязалась к ней. Она стала слушаться меня больше, чем своего хозяина, и это заставляло меня даже тревожиться за нее: дедушка был ревнив. Мы с гарфангом всячески скрывали нашу дружбу. Мы понимали, что это необходимо... Но я слишком много говорю о себе. Дело касается вас...
   -- Нет, дитя мое, -- ответил Джемс Старр, -- говори, как тебе хочется.
   -- Мой дедушка, -- продолжала Нелль, -- всегда был недоволен вашим соседством, хотя места в шахте было достаточно. Он выбирал себе убежища далеко, очень далеко от вас. Ему было неприятно вас видеть. Когда я его расспрашивала о жителях коттеджа, он становился мрачным и долго ничего не говорил. Гнев его разразился, когда он заметил, что, не довольствуясь старыми владениями, вы решили захватить и новые области. Он поклялся, что если вам удастся проникнуть в новую залежь, о которой до сих пор знал только он, вы погибнете!
   -- Продолжай, Нелль, -- сказала Симон Форд девушке, умолкшей на минуту, словно для того, чтобы лучше разобраться в воспоминаниях.
   -- После вашей первой попытки,--продолжала Нелль, -- как только дедушка увидел, что вы проникли в проходы Нового Эберфойла, он заделал ход и запер вас, как в тюрьме. Для меня вы были только тени, мельком виденные во мраке. Но я не могла вынести мысли, что вы умрете с голода в этих недрах, и, рискуя быть застигнутой, я стала приносить вам немного воды и хлеба. Я хотела бы вывести вас наружу, но обмануть бдительность деда было так трудно! Вы должны были умереть... Но тут пришли Джек Райан и его товарищи. К счастью, я встретила их в этот день и повела к вам. На обратном пути меня поймал дед. Гнев его был ужасен. Я думала, что он убьет меня. С тех пор жизнь для меня стала невыносимой. Рассудок дедушки окончательно помрачился. Он объявил себя царем огня и мрака. Когда он слышал, как вы ломаете пласты, которые он считал своими, он приходил в бешенство и бил меня. Я хотела убежать, но это было невозможно: он строго следил за мной. Наконец три месяца назад в приступе ярости он спустил меня в пропасть, где вы меня нашли, а сам исчез, тщетно зовя гарфанга, который остался со мною. Сколько времени я пробыла там, не знаю. Знаю только, что я умирала, когда ты пришел, мой Гарри, и спас меня. Но, видишь ли, внучке старого Сильфакса нельзя быть женою Гарри Форда. Речь идет о твоей жизни, о жизни всех вас!
   -- Нелль! -- прошептал Гарри.
   -- Нет, -- продолжала девушка, -- я должна пожертвовать собой. Есть только один способ предотвратить вашу гибель -- это вернуться к деду. Он угрожает всему Новому Эберфойлу... Это душа, неспособная прощать, и никто не может угадать, что внушит ему жажда мести. Мой долг ясен. Я была бы презреннейшим созданием, если бы колебалась выполнить его. Прощайте, и благодарю вас. Вы дали мне узнать счастье в этом мире! Что бы ни случилось, знайте, что мое сердце останется с вами!
   При этих словах Симон Форд, Мэдж и Гарри вскочили с мест, обезумев от горя.
   -- Как, Нелль! -- воскликнули они с отчаянием. -- Ты хочешь покинуть нас?
   Джемс Старр отстранил их властным жестом и, подойдя прямо к Нелль, взял ее за обе руки.
   -- Хорошо, дитя мое, -- произнес он. -- Ты сказала все, что должна была сказать, но вот что мы должны тебе ответить. Мы не дадим тебе уйти и, если понадобится, удержим тебя силой. Но хочешь ли ты, в интересах самого старого Сильфакса, рассказать нам о его привычках, о том, где он скрывается? Мы хотим только одного: лишить его возможности вредить и, может быть, вернуть ему рассудок.
   -- Вы хотите невозможного, -- ответила Нелль. -- Мой дед везде и нигде. Я никогда не знала его убежищ. Я никогда не видела его спящим. Когда он находил какой-нибудь тайник, то оставлял меня одну и скрывался. Верьте мне! Есть только один способ обнаружить его: искать мне самой. Он невидим. Насколько я могу судить, он даже в безумии человек великого ума. Раньше он говорил мне замечательные вещи и обманул меня только в одном: он уверял, что все люди злы, и хотел внушить мне ненависть к ним. Когда Гарри принес меня сюда, вы думали, что я только невежественна? Нет, я была еще запугана. Ах, простите меня, но несколько дней я считала себя во власти злодеев и хотела убежать от вас! Что постепенно возвратило меня к истине -- это вы, Мэдж. И вы сделали это не словами, а всем укладом вашей жизни, когда я увидела, как ваш муж и сын любят и уважают вас. Потом я увидела, как эти счастливые, добрые труженики почитают мистера Старра, а я считала их его рабами. Тогда я сказала себе: "Дедушка обманул меня!" Но теперь, когда вы научили меня многому, я думаю, что он обманулся сам. Теперь я снова пойду по тайным путям, по которым раньше ходила с ним. Он, наверное, ждет меня. Я позову его... он услышит... и кто знает, может быть я верну ему разум, возвратившись к нему?
   Все молча слушали девушку. Каждый чувствовал, что ей нужно открыть свою душу пёред друзьями в тот момент, когда в своем великодушном заблуждении она думала, что должна навсегда покинуть их. Но когда она умолкла, изнемогая, с полными слез глазами, Гарри обратился к Мэдж:
   -- Матушка, что вы подумали бы о человеке, который покинул бы эту благородную девушку?
   -- Я подумала бы, -- ответила Мэдж, -- что этот человек негодяй, и если бы он был моим сыном, я отреклась бы от него и прокляла его!
   -- Нелль, ты слышала, что сказала наша мать, -- продолжал Гарри.-- Куда пойдешь ты, туда пойду и я. Если ты настаиваешь на том, чтобы уйти, мы уйдем вместе.
   

ГЛАВА XXI
Свадьба Нелль

   Все разошлись, условившись быть настороже.
   Угроза старого Сильфакса была слишком прямой, чтобы пренебречь ею. Можно было думать, что старый "кающийся" располагает каким-нибудь страшным способом уничтожения всего Эберфойла.
   У входов в шахты была расставлена вооруженная стража с приказанием бодрствовать днем и ночью. Всякого незнакомого человека приводили к Джемсу Старру для удостоверения его личности. Жителей Углеграда предупредили об угрозах, направленных против подземной колонии. Так как у Сильфакса здесь не было никаких знакомств, то опасаться измены было нечего. Нелль сообщили о принятых мерах предосторожности, и она стала несколько спокойнее. Впрочем, больше чем что бы то ни было повлияло на нее решение Гарри следовать за нею повсюду, так что она обещала не уходить.
   В течение недели, предшествовавшей свадьбе Нелль и Гарри, в Новом Эберфойле не произошло никаких событий. Поэтому шахтеры, не ослабляя бдительности, понемногу опомнились от страха.
   Тем временем Джемс Старр продолжал разыскивать старого Сильфакса. Штреки были обследованы до верхних ярусов, выходивших на поверхность в развалинах замка Дендональд, в Эрвайне. Предполагали, что именно этим путем старый Сильфакс сообщался с внешним миром и покупал или воровал все, что было нужно для его жалкого существования.
   Что касается Огненных Женщин, то Джемс Старр думал, что Сильфакс поджег струю рудничного газа, выделявшегося в этой части шахты, и тем вызвал столь странное явление.
   В этой борьбе с неуловимым существом Джемс Старр был несчастнейшим из людей, хоть и скрывал это. С приближением дня свадьбы его опасения росли, и он счел долгом сообщить о них старому мастеру, который начал тревожиться не меньше, чем сам инженер.
   Наконец долгожданный день настал.
   Сильфакс не подавал признаков жизни.
   С утра все население Углеграда было на ногах. Работы в Новом Эберфойле были приостановлены. Начальники и рабочие стремились поздравить старого мастера и его сына: это было только долгом благодарности двум смелым и упорным людям, вернувшим шахте ее былое процветание.
   Бракосочетание должно было совершиться в одиннадцать часов в часовне у озера Малькольм. В назначенный час из коттеджа вышли Гарри под руку с матерью и Симон Форд, ведший Нелль. За ними шли Джемс Старр, невозмутимйй с виду, но приготовившийся ко всему, и Джек Райан, великолепный в своем наряде волынщика. За ними следовали инженеры, лучшие люди Углеграда, друзья старого мастера, все члены огромной шахтерской семьи, составлявшей население Нового Эберфойла.
   На поверхности был один из тех знойных августовских дней, которые на севере бывают особенно тягостными. Грозовой воздух проникал даже в глубину шахты, где температура поднялась выше обычного. Заметно было довольно редкое явление -- барометр в Углеграде сильно упал. Казалось, можно было опасаться, что под сланцевым куполом разразится гроза.
   Но, сказать правду, никто не интересовался атмосферными угрозами внешнего мира.
   Разумеется, все надели лучшие наряды. На Мэдж был старинный костюм. Нелль была одета просто, и эта простота еще больше подчеркивала ее привлекательность. Единственным ее украшением была пестрая лента на голове -- обычное украшение молодых каледонок.
   Нелль обещала себе не обнаруживать волнения и казалась спокойной и сосредоточенной.
   Шествие направилось к роскошно разукрашенной часовне. Фонари сияли в небе Углеграда, как множество солнц. В часовне электрические лампы тоже разливали яркий свет. Цветные стекла в окнах сверкали, как огненный калейдоскоп.
   Брачную церемонию должен был совершить достопочтенный Уцльям Гобсон. Он ожидал жениха и невесту перед входом в часовню.
   Торжественное шествие приближалось, огибая озеро Малькольм. Раздались звуки органа, и обе четы вслед за достопочтенным Гобсоном направились к алтарю.
   На всех присутствующих было призвано небесное благословение; потом Гарри и Нелль остались одни перед священником, державшим в руках молитвенник.
   -- Гарри, -- спросил достопочтенный Гобсон, -- хотите ли вы взять Нелль в жены и клянетесь ли любить ее всегда?
   -- Клянусь! -- с силой ответил молодой человек.
   -- А вы, Нелль, -- продолжал священник, -- хотите ли вы взять Гарри Форда в мужья и...
   Не успела девушка ответить, как раздался страшный грохот.
   Один из огромных утесов, образующих террасу над озером Малькольм шагах в ста от часовни, внезапно отвалился без всякого взрыва, словно его падение было подготовлено заранее. Вода под ним устремилась в черную впадину, о существовании которой никто не подозревал.
   Вдруг между утесами из впадины показался челнок, могучим ударом весел вынесенный на середину озера.
   В челноке стоял старик в темной одежде, с взъерошенными волосами и длинной седой бородой, падавшей ему на грудь. В руке у него была лампа Дэви, в которой горело пламя, защищенное металлической сеткой.
   Старик громко кричал:
   -- Газ! Газ! Горе всем! Горе!
   В воздухе разлился легкий характерный запах метана.
   Очевидно, падение утеса дало выход большому количеству взрывчатого газа, собравшегося в огромных "карманах", закрытых до сих пор. Газ летел к сводам купола под давлением в пять-шесть атмосфер.
   Старик знал о существовании этих "карманов" и открыл их сразу, чтобы сделать воздух в пещере взрывчатым.
   Тем временем Джемс Старр и некоторые другие, выбежав из часовни, кинулись на берег.
   -- Прочь из шахты! Прочь из шахты!-- закричал с порога часовни инженер, понявший неизбежность катастрофы.
   -- Газ! Газ! -- повторял старик.
   Гарри, увлекая свою невесту, отца и мать, поспешно выбежал из часовни.
   -- Прочь из шахты! Прочь из шахты! -- повторял Джемс Старр.
   Но бежать было поздно. Старый Сильфакс был здесь, готовый выполнить свою последнюю угрозу -- помешать браку Гарри и Нелль и похоронить все население Углеграда под развалинами копей. Над головой у него летал огромный гарфанг с черными пятнами на белых перьях.
   Вдруг какой-то человек кинулся в воду и быстро поплыл к челноку. Это был Джек Райан. Он хотел догнать сумасшедшего раньше, чем тот успеет сделать свое гибельное дело.
   Сильфакс увидел его. Он разбил стекло своей лампы {В лампе Дэви верхняя часть пламени окружена металлической сеткой, а нижняя -- жароупорным стеклом.}, выхватил оттуда горящий фитиль и провел им по воздуху. Мертвое молчание повисло над потрясенной толпой. Джемс Старр, покоряясь судьбе, удивлялся, что взрыв не уничтожил еще Нового Эберфойла.
   Сильфакс, черты которого исказились, понял, что рудничный газ, слишком легкий, чтобы удержаться в нижних слоях воздуха, скопился под самым куполом.
   Тогда гарфанг, по знаку Сильфакса, схватил в лапы горящий фитиль, как он привык делать в штреках шахты Дочерт, и начал подниматься с ним к куполу, куда старик указал ему рукой.
   Еще несколько секунд, и Нового Эберфойла не станет...
   Но в этот момент Нелль вырвалась из объятий Гарри.
   Спокойная и вдохновенная, она подбежала к озеру, к самому краю воды.
   -- Гарфанг! Гарфанг! -- звонко закричала она.-- Ко мне! Лети ко мне!
   Верная птица заколебалась на мгновение, но, узнав голос Нелль, уронила горящий фитиль в воды озера и, описав широкий круг, опустилась к ногам девушки.
   Верхние взрывчатые слои, в которых рудничный газ смешался с воздухом, не успели воспламениться.
   Страшный крик огласил своды. То был последний крик старого Сильфакса.
   В тот момент, когда Джек Райан схватился рукой за борт челнока, старик, видя, что мщение ускользнуло от него, кинулся в воды озера;
   -- Спасите его! Спасите! -- закричала Нелль.
   Гарри услышал ее. Бросившись в воду в свою очередь, он скоро доплыл до Джека Райана и нырнул несколько раз.
   Но усилия его были напрасны: воды озера Малькольм не отдали своей добычи, они навсегда сомкнулись над старым Сильфаксом.
   

ГЛАВА XXII
Легенда о старом Сильфаксе

   Через полгода после этих событий в часовне над озером Малькольм происх обы мы, возвращаясь въ коттеджъ, сломали себѣ шею?
   Гарри ничего не отвѣчалъ. Онъ думалъ, не долженъ ли онъ и этотъ случай съ лампой приписать вмѣшательству таинственнаго незнакомца. Значитъ, въ этомъ подземельѣ у нихъ былъ врагъ, непонятная вражда котораго могла впослѣдствіи создать для нихъ серьезныя затрудненія? Значитъ, чьи-то интересы требовали того, чтобы новыя залежи угля не эксплуатировались? Конечно, это предположеніе казалось нелѣпымъ, но факты говорили сами за себя, и, по мѣрѣ того, какъ число ихъ увеличивалось, простыя предположенія переходили въ убѣжденія. Но что бы тамъ ни было, а сейчасъ положеніе изслѣдователей было далеко не изъ пріятныхъ. Посреди глубокаго мрака имъ предстояло пройти еще около 5-ти миль до копи Дошаръ, а потомъ по копи Дошаръ нужно было итти никакъ не менѣе часу до коттеджа.
   -- Идемте же впередъ! -- сказалъ Симонъ Фордъ.-- Не слѣдуетъ терять ни минуты. Пойдемте ощупью, какъ слѣпые. Заблудиться невозможно. Тоннели не собьютъ насъ съ пути, и, идя все время по главной галлереѣ, мы придемъ прямо къ тому отверстію, чрезъ которое вошли. Потомъ намъ придется итти по старой копи. Мы ее хорошо знаемъ, и не первый разъ намъ съ Гарри придется итти тамъ въ темнотѣ. Къ тому же мы найдемъ тамъ наши лампы, которыя мы тамъ оставили. Итакъ, въ дорогу! Гарри, ты или впереди! Мистеръ Джемсъ, вы слѣдуйте за нимъ! Мэджъ, ты пойдешь третьею, а я -- послѣднимъ. Особенно намъ нужно стараться не отставать другъ отъ друга!
   Ничего другого не оставалось дѣлать, и рѣшено было послѣдовать совѣту стараго углекопа. Идя ощупью, трудно было сбиться съ дороги. Слѣдовало только замѣнить глаза руками и довѣриться тому инстинкту, который у Симона Форда и его сына былъ какъ бы второю натурой. Итакъ, Джемсъ Старръ и его товарищи двинулись впередъ въ указанномъ порядкѣ. Они не говорили ни слова, и каждый думалъ про себя свою думу. Было очевидно, что они имѣли какого-то врага, но кто онъ былъ и какъ можно было защищаться отъ его нападеній, всегда столь таинственныхъ? Эти тревожныя мысли пробѣгали въ умѣ каждаго изъ нихъ. Однако, сейчасъ не время было приходить въ отчаяніе.
   Разставивъ руки, Гарри подвигался впередъ увѣреннымъ шагомъ. Онъ то и дѣло переходилъ отъ одной стѣны галлереи къ другой и ощупывалъ ихъ. Когда его руки встрѣчали пустое пространство, онъ понималъ, что тутъ тоннель и что туда нельзя итти. Такимъ образомъ, ему удавалось все время держаться правильнаго пути.
   Но, конечно, трудно было итти посреди непроницаемой тьмы, и наши изслѣдователи шли около двухъ часовъ. Принимая въ расчетъ ту медленность, съ которой они шли, Джемсъ Старръ все-таки думалъ, что пора бы уже имъ дойти до отверстія, пробитаго въ стѣнѣ динамитомъ.
   Дѣйствительно, почти въ ту же минуту Гарри остановился.
   -- Должно-быть, мы дошли до конца галлереи?-- спросилъ Симонъ Фордъ.
   -- Да, -- отвѣчалъ молодой углекопъ.
   -- Въ такомъ случаѣ, отыскивай отверстіе, которое соединяетъ Новый Аберфойль съ копью Дошаръ.
   -- Его что-то нѣтъ, -- сказалъ Гарри, ощупавъ стѣну.
   Старый углекопъ выступилъ впередъ, чтобы посмотрѣть, не ошибся ли его сынъ.
   Черезъ нѣсколько мгновеній изъ груди его вырвался крикъ.
   Или изслѣдователи сбились съ дороги, или узкое отверстіе, пробитое въ стѣнѣ динамитомъ, было недавно задѣлано!
   Какъ бы тамъ ни было, Джемсъ Старръ и его товарищи оказались запертыми въ Новомъ Аберфойлѣ!
  

ГЛАВА XI.
Огненныя феи.

   Черезъ недѣлю послѣ этихъ событій друзья Джемса Старра были въ сильномъ безпокойствѣ. Инженеръ исчезъ, и никто не зналъ причинъ этого исчезновенія. Изъ разспросовъ его слуги выяснилось, что онъ отправился на Грантонскую пристань, капитанъ "Принца Уэльсскаго" сообщилъ, что онъ высадилъ его въ Стирлингѣ... Дальше всѣ слѣды Джемса Старра терялись. Онъ никому не сообщилъ о своемъ отъѣздѣ въ копи Аберфойля, потому что Симонъ Фордъ въ своемъ письмѣ просмъ его объ этомъ.
   Итакъ, въ Эдинбургѣ всѣхъ интересовалъ вопросъ о непонятномъ отсутствіи инженера. Сэръ В. Элъфинстонъ, президентъ "Королевскаго Института", предъявилъ членамъ этого учрежденія письмо, въ которомъ Джемсъ Старръ извинялся, что не можетъ присутствовать на ближайшемъ засѣданіи общества. Двое или трое другихъ членовъ представили подобныя же письма. Но если эти документы доказывали, что Джемсъ Старръ оставилъ Эдинбургъ, -- что, впрочемъ, было уже извѣстно, -- то все же никто не могъ сказать, куда онъ уѣхалъ. Кромѣ того, отсутствіе инженера такъ противорѣчило всѣмъ его привычкамъ, что сначала оно всѣхъ изумило, а потомъ начало не на шутку тревожить.
   Никто изъ друзей инженера не могъ и предполагать, чтобы оиъ отправился въ копи Аберфойля. Всѣ знали, что онъ не хотѣлъ и видѣть той мѣстности, гдѣ онъ прежде работалъ. Онъ ни разу не былъ тамъ съ тѣхъ поръ, какъ послѣдній кусокъ угля былъ увезенъ оттуда. Однако, нѣкоторые изъ друзей инженера, узнавъ, что онъ сошелъ съ парохода въ Стирлингѣ, направили сначала свои поиски именно въ эту сторону.
   Поиски не привели ни къ чему. Никто изъ окрестныхъ жителей не видалъ инженера. Одинъ Жакъ Ріанъ, который встрѣтилъ его и Гарри въ шахтѣ Яроу, могъ бы удовлетворить всеобщее любопытство, но веселый малый какъ извѣстно, работалъ на фермѣ Мельрозъ, находившейся въ 40 миляхъ отъ Аберфойля, и нисколько не подозрѣвалъ, что исчезновеніе Джемса Старра вызываетъ тревогу. Итакъ, черезъ недѣлю послѣ своего визита въ коттеджъ Жакъ Ріанъ -- попрежнему продолжалъ бы распѣвать свои пѣсни въ Ирвинскомъ кланѣ, если бы у него тоже, въ свою очередь, не было причинъ безпокоиться, -- причинъ, о которыхъ читатель скоро узнаетъ.
   Джемсъ Старръ пользовался очень большой популярностью не только въ Эдинбургѣ, но и во всей Шотландіи, и фактъ его исчезновенія не могъ не возбудить всеобщаго вниманія. Лордъ-намѣстникъ, первое лицо въ Эдинбургѣ, судьи и совѣтники, большинство которыхъ было друзьями инженера, усердно принялись за поиски. Повсюду были разосланы полицейскіе агенты, но все это не повело ни къ какимъ результатамъ.
   Тогда помѣстили въ важнѣйшихъ газетахъ Соединенныхъ Королевствь замѣтку, относившуюся къ инженеру Джемсу Старру. Въ замѣткѣ сообщались его примѣты и точно указывалось, когда именно онъ оставилъ Эдинбургъ. Теперь оставалось лишь ждать, что-то будетъ. Всѣ были въ большой тревогѣ. Ученый міръ Англіи уже склонялся къ мысли о томъ, тго одинъ изъ наиболѣе выдающихся его членовъ исчезъ навсегда.
   Въ это же время личность Гарри служила предметомъ не меньшихъ безпокойствъ, чѣмъ личность Джемса Старра. Разница была лишь, въ томъ, что судьба инженера волновала все общественное мнѣніе страны, а о судьбѣ сына стараго углекопа безпокоился и тревожился одинъ только другъ его Жакъ Ріанъ.
   Читатель помнить, что, встрѣтившись съ Гарри въ шахтѣ Яроу, Жакъ Ріанъ пригласилъ его прійти черезъ недѣлю на праздникъ ирвинскаго клана. Гарри принялъ приглашеніе и обѣщалъ присутствовать на праздникѣ. Жакъ Ріань прекрасно зналъ, что его товарищъ всегда держалъ свое слово. Онъ зналъ, что сынъ углекопа исполнялъ всякое свое обѣщаніе.
   На праздникѣ въ Ирвинѣ не было недостатка ни въ пѣсняхъ, ни въ танцахъ, ни въ удовольствіяхъ всякаго рода, однимъ словомъ -- ни въ чемъ. Тамъ не было одного лишь Гарри Форда.
   Жакъ Ріанъ сначала былъ очень сердитъ на своего друга, потому что его отсутствіе вызвало у него дурное расположеніе духа. Ему даже измѣнила память въ то время, какъ онъ пѣлъ одну изъ своихъ пѣсенъ, и онъ, можетъ-быть, въ первый разъ въ жизни запнулся, а эта пѣсня обыкновенно вызывала дружные аплодисменты присутствующихъ.
   Нужно замѣтить, что объявленіе о Джемсѣ Старрѣ, помѣщенное въ газетахъ, не попало еще на глаза Жаку Ріану. Этотъ славный малый безпокоился пока лишь о Гарри, утѣшая себя, впрочемъ, тѣмъ, что, вѣроятно, какое-нибудь важное обстоятельство помѣшало его товарищу стржать. свое обѣщаніе. Во всякомъ случаѣ, Жакъ Ріанъ предполагалъ на другой же день послѣ праздника въ Ирвинѣ отправиться по желѣзной дорогѣ въ Глэсго, а оттуда въ копь Дошаръ, и онъ это сдѣлалъ бы, если бы его не задержало одно происшествіе, которое чуть не стоило ему жизни.
   Это происшествіе случилось въ ночь на 12-е декабря. Надо сознаться, что оно принадлежало къ разряду тѣхъ, который могутъ у всѣхъ суевѣрныхъ людей, -- а ихъ было не мало на фермѣ Мельрозъ! -- укрѣпить вѣру въ сверхъестественное.
   Ирвинъ -- маленькій приморскій городъ, въ графствѣ Ранфрэ, насчитывающій до 7000 жителей. Онъ расположенъ на одномъ изъ крутыхъ изгибовъ шотландскаго берега, почти у входа въ заливъ Клейдъ. Его гавань, достаточно защищенная отъ вѣтра, освѣщена яркимъ огнемъ, который указываетъ, гдѣ можно пристать къ берегу, такъ что опытный морякъ не ошибется на этотъ счетъ. Поэтому здѣсь рѣдко бываютъ кораблекрушенія, и каботажныя суда, направляющіяся въ Глэсго или въ самый Ирвинъ, безопасно могутъ маневрировать здѣсь даже въ самыя темныя ночи.
   Если у города есть исторической прошлое, или его замокъ принадлежалъ нѣкогда Роберту Стюарту, то, конечно, въ немъ должны быть какія-нибудь -- древнія полуразрушенныя зданія.
   Въ Шотландіи всѣ такія зданія посѣщаются духами. Такъ по крайней мѣрѣ, думаютъ сами шотландцы.
   Самымъ древнимъ остаткомъ старины въ этой мѣстности былъ замокъ Роберта Стюарта, носившій имя Дендональдъ-Кэстля.
   Въ эту эпоху замокъ Дендональдъ, служившій пріютомъ для всѣхъ духовъ околодка, былъ оставленъ совершенно на произволъ судьбы. Рѣдко кто заходилъ на ту высокую скалу, которая находилась миляхъ въ двухъ отъ города и на верху которой стоялъ старый замокъ. Развѣ только иностранцы изрѣдка посѣщали еще эти старыя историческія развалины, но изъ жителей Ирвина никто не рѣшался на это, потому что въ окрестностяхъ ходило много разсказовъ о какихъ-то "огненныхъ феяхъ", которыя живутъ въ старомъ замкѣ.
   Этихъ фантастическихъ фей многіе изъ наиболѣе суевѣрныхъ жителей Ирвина видѣли своими собственными глазами. Видѣлъ ихъ, конечно, и Жакъ Ріанъ.
   Дѣло въ томъ, что по временамъ показывалось пламя то на одной изъ полуразрушенныхъ стѣнъ, то на вершинѣ башни, возвышавшейся надъ развалинами Дендональдъ-Кэстля.
   Походило ли это пламя на человѣка, и можно ли было счесть его за "огненную фею", по примѣру суевѣрныхъ шотландцевъ? Всѣ суевѣрные умы утвердительно отвѣтили бы на этотъ вопросъ; но если бы наука занялась имъ, то она, несомнѣнно, объяснила бы это явленіе вполнѣ естественнымъ путемъ.
   Какъ бы тамъ ни было, во всемъ околодкѣ утвердилось мнѣніе, что "огненныя феи" посѣщаютъ развалины стараго замка и часто устраиваютъ тамъ свои пиршества, выбирая для этого самыя темныя ночи. Жакъ Ріанъ, несмотря на всю свою смѣлость, не рѣшился бы подъ аккомпанементъ ихъ музыки играть на своей волынкѣ.
   -- Съ нихъ достаточно стараго Ника, -- говорилъ онъ, -- а Никъ во мнѣ не нуждается для усиленія своего адскаго оркестра!
   Конечно, это странное явленіе служило по вечерамъ неистощимымъ матеріаломъ для разговоровъ. Одинъ Жакъ Ріанъ владѣлъ цѣлымъ репертуаромъ легендъ объ огненныхъ феяхъ и охотно дѣлился своими свѣдѣніями съ внимательными слушателями.
   На праздникѣ Ирвинскаго клана было выпито много эля и виски. Наступилъ вечеръ, и Жакъ Ріанъ къ большому удовольствію и, можетъ быть, къ еще большему ужасу своихъ слушателей принялся за свою излюбленную тему объ огненныхъ феяхъ.
   Общество собралось на обширномъ гумнѣ фермы Мельрозъ, находившемся вблизи морского берега. Средину гумна занимала жаровня, въ которой пылалъ веселый огонекъ.
   На дворѣ стояла ужасная погода. Черныя тучи нависли надъ волнами, которыя яростно бушевали. Тьма была непроницаемая; земля, небо и вода сливались въ одну темную массу. Въ такую бурную погоду кораблямъ опасно приближаться къ берегу.
   Маленькая гавань Ирвина рѣдко посѣщалась большими судами. Парусныя коммерческія суда и пароходы приставали обыкновенно къ берегу въ заливѣ Клейдъ.
   Однако, въ этотъ вечеръ запоздалый рыбакъ могъ бы не безъ удивленія замѣтить, что какой-то корабль направляется къ берегу. Если бы темный вечеръ внезапно смѣнился яркимъ днемъ, то каждый не съ удивленіемъ, а ужъ съ ужасомъ увидалъ бы, что корабль летитъ сюда на всѣхъ парусахъ. Дѣйствительно, было отъ чего прійти въ ужасъ: не попавъ въ заливъ, что было весьма возможно при такой бурѣ, корабль неминуемо долженъ былъ бы разбиться объ ужасныя береговыя скалы. Но корабль все несся и несся впередъ. Что-то съ нимъ будетъ?
   Жакъ Ріанъ доканчивалъ свою послѣднюю исторію. Его слушатели, перенесенные въ міръ привидѣній, пришли въ такое состояніе, въ которомъ человѣкъ легко вѣритъ во все сверхъестественное.
   Вдругъ снаружи раздались громкіе крики.
   Жакъ Ріанъ тотчасъ же прервалъ свой разсказъ, и всѣ поспѣшили уйти съ гумна, чтобы узнать, что это такое.
   Была темная ночь. Шелъ сильный дождь и дулъ ужасный вѣтеръ.
   Двое или трое рыбаковъ, укрывшись отъ вихря за скалою, громко кричали.
   Жакъ Ріанъ и его товарищи подбѣжали къ нимъ.
   Но ихъ крики относились не къ тѣмъ, кто былъ на фермѣ, а къ экипажу корабля, который, самъ того не зная, шелъ на вѣрную гибель.
   Дѣйствительно, въ нѣкоторомъ разстояніи отъ берега двигалась какая-то темная масса. Это былъ корабль, какъ это легко было узнать по его огнямъ; на фокъ-мачтѣ его горѣлъ бѣлый огонь, на правомъ бортѣ -- зеленый, а на лѣвомъ -- красный. Такъ какъ всѣ эти огни были видны съ берега, то было ясно, что корабль направляется къ берегу.
   -- Гибнетъ корабль?-- спросилъ Жакъ Ріанъ.
   -- Да, -- отвѣчалъ одинъ изъ рыбаковъ. -- Теперь ему не избѣжать гибели, если бы даже онъ захотѣлъ итти въ другомъ направленіи!
   -- Сигналы, сигналы! -- вскричалъ одинъ изъ шотландцевъ.
   -- Какіе? -- спросилъ рыбакъ. -- Въ такой вихрь не удержишь въ рукѣ зажженаго факела!
   Рыбаки снова закричали. Но развѣ можно было услышать ихъ крикъ въ такую бурю? Гибель судна была неизбѣжна.
   -- Зачѣмъ они такъ маневрируютъ? -- вскричалъ какой-то матросъ.
   -- На мель, что ли, хотятъ они сѣсть? -- пробормоталъ другой.
   -- Должно-быть, капитанъ ничего не знаетъ объ огняхъ въ Ирвинской гавани?-- спросилъ Жакъ Ріанъ.
   -- Должно-быть, -- отвѣчалъ одинъ изъ рыбаковъ. -- Впрочемъ, можетъ-быть, его ввело что-либо въ заблужденіе...
   Рыбакъ не кончилъ еще своей фразы, какъ Жакъ Ріанъ испустилъ ужасный крикъ. Услышалъ ли его экипажъ судна? Во всякомъ случаѣ, теперь было ужъ поздно, и корабль все равно не могъ бы избѣжать гибели.
   Но Жакъ Ріанъ кричалъ вовсе не для того, чтобы предупредить корабль о грозившей ему онаспости. Жакъ Ріанъ стоялъ спиною къ морю. Его товарищи, какъ и онъ, смотрѣли теперь не на море.
   Они смотрѣли на замокъ Дендональдъ. На верхушкѣ старой башни замка развѣвался длинный огненный языкъ, колебавшійся во всѣ стороны отъ вѣтра.
   -- Огненная фея! -- закричали въ ужасѣ всѣ эти суевѣрные шотландцы.
   Откровенно говоря, нужно было обладать большимъ воображеніемъ, чтобы увидать въ этомъ пламени сходство съ человѣческою фигурой. Развѣваясь по вѣтру, оно то совсѣмъ отлетало отъ башни, то снова прикасалось къ ней своимъ синеватымъ краемъ.
   -- Огненная фея! Огненная фея! -- кричали въ ужасѣ крестьяне. Все теперь объяснилось. Было очевидно, что корабль сбился съ пути посреди тумана и принялъ теперь это пламя, горѣвшее на верху замка Дендональдъ, за огни въ Ирвинской гавани. Капитанъ думалъ, что его корабль находится у входа въ заливъ, а на самомъ дѣлѣ, онъ летѣлъ на ужасныя скалы.
   Какимъ бы образомъ его спасти, если еще не поздно? Можетъ-бытъ, слѣдовало бы пойти въ старый замокъ и постараться потушить этотъ огонь для того, чтобы его нельзя было болѣе смѣшивать съ маякомъ, и безъ сомнѣнія; это нужно было сдѣлать сейчасъ же; но кто изъ изъ этихъ шотландцевъ отважился бы поднять руку на огненную фею? Можетъ-быть, Жанъ Ріанъ, потому что въ немъ было много мужества, и его суевѣріе не удержало бы его отъ этого смѣлаго шага.
   Но было слишкомъ поздно. Посреди бушующей стихіи раздался страшный трескъ.
   Огни на кораблѣ потухли. Онъ накренился на бокъ и разбился о береговыя скалы.
   Въ то же самое время по странному стеченію обстоятельствъ, пламя на вершинѣ замка тоже потухло. Море, небо и берегъ тотчасъ же погрузились въ непроницаемую тьму.
   -- Огненная фея! -- въ послѣдній разъ закричалъ Жакъ Ріанъ, когда это явленіе, казавшееся сверхъестественнымъ -- и ему и его товарищамъ, вдругъ исчезло.
   Но тогда къ этимъ суевѣрнымъ шотландцамъ вернулось все ихъ мужество, котораго они лишились было въ виду призрачной опасности. Теперь имъ предстояла дѣйствительная опасность, такъ какъ нужно же было постараться спасти своихъ ближнихъ. Ихъ не остановила разбушевавшаяся стихія. Эти люди, столь же мужественные, какъ и суевѣрные, бросились на помощь къ потерпѣвшимъ кораблекрушеніе.
   Къ счастью, имъ удалось достигнуть цѣли, -- хотя нѣкоторые изъ нихъ, въ томъ числѣ и отважный Жакъ Ріанъ, сильно поранили себя о скалы. Зато капитанъ корабля и 8 матросовъ были спасены.
   Этотъ корабль былъ норвежскій бригъ "Мотала", нагруженный дровами и направлявшійся въ Глэсго.
   Какъ и слѣдовало ожидать, капитанъ былъ обманутъ пламенемъ, горѣвшимъ на башнѣ замка Дендональдъ, и наскочилъ на мель, вмѣсто того, чтобы войти въ заливъ Клейдъ.
   Теперь отъ "Моталы" оставались лишь жалкіе обломки, которые буря все еще продолжала разбивать о скалы.
  

ГЛАВА XII.
Подвиги Жака Ріана.

   Жакъ Ріанъ и трое изъ его товарищей, раненыхъ, какъ и онъ, были перенесены въ одну изъ комнатъ фермы Мельрозъ, гдѣ имъ немедленно оказали помощь.
   Жакъ Ріанъ пострадалъ больше всѣхъ, потому что въ тотъ самый моментъ, какъ онъ, опоясавшись веревкой, бросился въ море, яростныя волны жестоко ударили его о скалы. Будь ударъ чуть-чуть посильнѣе, Жаку Ріану пришлось бы, вѣроятно, распроститься съ жизнью.
   Бѣдный малый принужденъ былъ вылежать нѣсколько дней въ постели. Сначала это было ему очень непріятно, но потомъ, когда ему позволили пѣть, сколько ему хочется, онъ терпѣливо покорился своей участи, и съ тѣхъ поръ на фермѣ Мельрозъ то и дѣло раздавались веселые звуки его голоса. Все это происшествіе внушило Жаку Ріану еще болѣе суевѣрный ужасъ предъ тѣми злыми духами, которые находятъ удовольствіе въ томъ, чтобы мучить бѣдныхъ людей, и которые одни, по его мнѣнію, были виноваты въ гибели "Моталы". Напрасно было бы стараться убѣдить его, что огненныхъ фей ни существуетъ и что пламя, такъ внезапно появившееся на развалинахъ, замка, было чисто физическимъ явленіемъ. Никакіе доводы на него не подѣйствовали бы. Его товарищи вполнѣ раздѣляли его мнѣніе. Но ихъ словамъ, одна изъ огненныхъ фей коварно завлекла "Моталу" на мель. Ни ея, ни бури привлечь къ отвѣтственности было нельзя. Судьи, конечно, могли дѣлать какія угодно распоряженія, но развѣ можно заключить въ тюрьму неосязаемое существо? Нужно сознаться, что слѣдствіе, произведенное по поводу гибели "Моталы", сначала, казалось, подтвердило суевѣрное объясненіе этой гибели ея очевидцами.
   Судья, которому было поручено выяснить всѣ обстоятельства, при которыхъ произошло крушеніе "Моталы", явился разспросить различныхъ свидѣтелей катастрофы. Всѣ свидѣтели были того мнѣнія, что въ кораблекрушеніи виновата единственно огненная фея, появившаяся во время бури на развалинахъ замка Дендональдъ.
   Понятно, что законъ не могъ удовлетвориться подобнымъ объясненіемъ. Было ясно лишь то, что во время бури на развалинахъ замка появилось пламя. Было ли появленіе его чистой случайностью или оно было вызвано какими-нибудь злоумышленниками? Вотъ вопросъ, который судья долженъ былъ рѣшить.
   Читателя не должно удивлять то, что у судьи явилось подозрѣніе о злоумышленникахъ. Такихъ злоумышленниковъ еще въ очень недавнее время было довольно много на британскомъ берегу. Очень многіе изъ жителей. побережья занимались тѣмъ, что завлекали суда на мель и потомъ грабили ихъ. Иногда ночью они зажигали на берегу костеръ изъ смолистыхъ деревьевъ, и корабль, принимая этотъ костеръ за маякъ, попадалъ въ такой проходъ, откуда нельзя было выйти. Въ другой разъ они привязывали къ рогамъ быка зажженный факелъ и потомъ пускали быка на волю; разъяренное животное бѣгало по разнымъ направленіямъ, и огонь факела сбивалъ матросовъ съ пути. Всѣ эти уловки неизбѣжно влекли за собою кораблекрушеніе, которымъ грабители и пользовались для своего обогащенія. Потребовалось вмѣшательство правосудія, потребовались строгія наказанія для того, чтобы уничтожить этотъ варварскій обычай. Можетъ-быть, и въ данномъ случаѣ какой-нибудь злоумышленникъ припомнилъ старыя хищническія привычки?
   Такъ думали, по крайней мѣрѣ, полицейскіе агенты, несмотря на всѣ увѣренія Жака Ріана и его товарищей. Когда очевидцы гибели "Моталы" узнали о назначеніи слѣдствія, то раздѣлились на двѣ части: одни изъ нихъ довольствовались тѣмъ, что пожимали плечами; другіе, болѣе трусливые по характеру, говорили, что не слѣдовало бы раздражать огненныхъ фей, такъ какъ это поведетъ лишь къ новымъ катастрофамъ.
   Тѣмъ не менѣе, слѣдствіе было произведено съ большой тщательностью.
   Полицейскіе агенты отправились даже въ замокъ Дендональдъ и весь его внимательно осмотрѣли.
   Прежде всего судья захотѣлъ узнать, не сохранилось ли на землѣ около замка слѣдовъ чьихъ-нибудь ногъ. Послѣ внимательнаго осмотра оказалось, что не сохранилось; а между тѣмъ, на землѣ, еще сырой отъ вчерашняго дождя, легко удержались бы слѣды человѣческой ноги, какъ осторожно ни ступала бы эта нога.
   -- Они ищутъ слѣдовъ фей!-- вскричалъ Жакъ Ріанъ, узнавъ о неудачѣ, постигшей слѣдователей. -- Ну, это все равно, что искать слѣдовъ водяного на поверхности воды въ болотѣ!
   Итакъ, эта первая часть слѣдствія не привела ни къ какимъ результатамъ. Нельзя было надѣяться, однако, и на то, чтобы вторая была успѣшнѣе.
   Дѣйствительно, предстояло опредѣлить, какимъ же образомъ былъ зажженъ огонь на вершинѣ старой башнѣ, что именно горѣло и какіе слѣды оставилъ послѣ себя огонь.
   На первый вопросъ ничто не давало отвѣта. Нигдѣ не было видно ни сѣрныхъ спичекъ ни какихъ-либо другихъ зажигательныхъ веществъ.
   На второй вопросъ тоже нельзя было получить опредѣленнаго отвѣта. Слѣдователи не нашли ни сухой травы, ни кусковъ дерева, а между тѣмъ, по словамъ очевидцевъ, пламя горѣло такъ ярко, что горючаго матеріала, казалось бы, должно было быть въ изобиліи.
   Подобно двумъ первымъ, и третій вопросъ остался безъ отвѣта. Полное отсутствіе всякаго пепла, всякихъ остатковъ какого-нибудь горючаго вещества не позволяло даже опредѣлить, гдѣ именно горѣлъ огонь. Ни на землѣ ни на скалахъ не было ни одного почернѣвшаго мѣста. Слѣдовало ли отсюда заключить, что огонь былъ зажженъ рукою какого-нибудь злоумышленника? Нѣтъ, такое заключеніе было очень невѣроятно, такъ какъ, по словамъ свидѣтелей, пламя было такихъ гигантскихъ размѣровъ, что экипажъ "Моталы", несмотря на густой туманъ, замѣтилъ его на разстояніи нѣсколькихъ миль.
   -- Огненная фея, -- говорилъ Жакъ Ріанъ, -- можетъ обходиться и безъ спичекъ. Она дышитъ, а этого достаточно для того, чтобы окружающій ее воздухъ загорѣлся; понятно, что отъ такого огня пепла никогда не бываетъ.
   Напрасныя усилія судей привели лишь къ тому результату, что къ массѣ легендъ, связанныхъ съ именемъ замка Дендональдъ, прибавилась еще новая легенда, которая должна была сохранить въ потомствѣ память о гибели "Моталы" и укрѣпить вѣру въ существованіе огненныхъ фей.
   Такой здоровый малый, какъ Жакъ Ріанъ, не могъ долго оставаться въ постели. Никакіе ушибы, никакіе вывихи не могли заставить его пролежать на боку болѣе, чѣмъ это было необходимо. Ему некогда было хворать. Въ Шотландіи, вообще, находятъ, что у человѣка нѣтъ времени хворать, оттого-то больныхъ тамъ почти и не бываетъ;
   Итакъ, Жакъ Ріанъ быстро поправился. Когда онъ всталъ на ноги, то захотѣлъ исполнить кое-что прежде, чѣмъ вернуться къ своимъ обязанностямъ на фермѣ Мельрозъ. Онъ захотѣлъ посѣтить своего пріятеля Гарри и узнать отъ него, почему онъ не пришелъ на праздникъ въ Ирвинскомъ кланѣ. Гарри всегда исполнялъ свои обѣщанія, и потому его отсутствіе на праздникѣ казалось Жаку необъяснимымъ. Кромѣ того, было невѣроятно, чтобы сынъ стараго углекопа ничего не слышалъ о гибели "Моталы" -- гибели, о которой съ такими подробностями сообщалось въ газетахъ. Онъ долженъ былъ поэтому знать, что случилось съ Жакомъ Ріаномъ, когда онъ спасалъ матросовъ, и ужъ, конечно, Гарри слѣдовало бы зайти на ферму, чтобы узнать о ходѣ болѣзни своего друга Жака Ріана.
   Если Гарри, тѣмъ не менѣе, не зашелъ, то, значитъ, онъ не могъ зайти. Жакъ Ріанъ скорѣе сталъ бы отрицать существованіе огненныхъ фей, чѣмъ повѣрилъ бы въ то, что Гарри отнесся равнодушно къ его болѣзни.
   Итата, черезъ два дня послѣ катастрофы Жакъ Ріанъ весело оставилъ ферму, какъ совершенно здоровый человѣкъ, который не чувствуетъ въ себѣ никакой болѣзни. Громко распѣвая пѣсни, которыя повторяло за нимъ эхо, онъ отправился на желѣзнодорожную станцію, чтобы уѣхать съ тѣмъ поѣздомъ, который идетъ въ Стирлингъ и въ Каллендеръ.
   Въ то время, какъ онъ дожидался на станціи этого поѣзда, ему случайно попала на глаза афишка, которая висѣла на стѣнѣ и на которой было напечатано слѣдующее:
   "4-го декабря этого года инженеръ Джемсъ Старръ, изъ Эдинбурга, сѣлъ на Грантонской пристани на пароходъ "Принцъ Уэльсскій". Въ тотъ же день онъ сошелъ съ парохода въ Стирлингѣ. Съ тѣхъ поръ о немъ не имѣютъ никакихъ свѣдѣній.
   "Всякаго, имѣющаго сообщить что-либо объ инженерѣ, просятъ обращаться къ президенту Королевскаго Института въ Эдинбургѣ".
   Жакъ Ріанъ, остановившись предъ афишкой, прочиталъ ее два раза съ видомъ чрезвычайнаго удивленія.
   -- Мистеръ Старръ!-- вскричалъ онъ.-- Но именно 4-го декабря я встрѣтилъ его и Гарри на лѣстницахъ шахты Яроу! Это было 10 дней тому назадъ! И съ тѣхъ поръ его нигдѣ не видали! Не исчезъ ли съ нимъ и Гарри? Можетъ-быть поэтому мой товарищъ и не пришелъ на праздникъ въ Иривинскій кланъ?
   Жакъ Ріанъ и не думалъ терять времени на письменное сообщеніе президенту Королевскаго Института всего того, что онъ зналъ о Джемсѣ Старрѣ. Славный малый сѣлъ въ вагонъ прибывшаго поѣзда, съ твердымъ намѣреніемъ побывать сначала въ шахтѣ Яроу. По пріѣздѣ туда, онъ спустился бы въ самую глубь копи Дошаръ, если бы это потребовалось для того, чтобы отыскать Гарри, а вмѣстѣ съ нимъ и инженера Джемса Старра.
   Черезъ три часа молодой человѣкъ сошелъ съ поѣзда на станціи Каллендеръ и быстро направился къ шахтѣ Яроу.
   "Съ тѣхъ поръ они не показывались! -- думалъ онъ дорогой. -- Отчего бы это? Ужъ не помѣшало ли имъ что-нибудь выйти изъ шахты? Или, можетъ-быть, какая-нибудь важная работа задерживаетъ ихъ въ глубинѣ копей? Все это я узнаю!
   Жакъ Ріанъ прибавилъ шагу и черезъ нѣсколько времени былъ уже у шахты Яроу.
   Снаружи ничто не измѣнилось. Та же мертвая тишина царила вокругъ. Ни одного живого существа не было во всей этой пустынной мѣстности.
   Жакъ Ріанъ вошелъ подъ навѣсъ, который прикрывалъ отверстіе шахты. Онъ посмотрѣлъ въ открывшуюся предъ нимъ пропасть и... ничего не увидалъ. Онъ прислушался и... ничего не услыхалъ.
   -- А моя лампа! -- вдругъ вскричалъ онъ. -- Гдѣ жъ она?
   Лампа которою Жакъ Ріанъ воспользовался во время своихъ посѣщеніи копи, обыкновенно стояла въ углу около площадки верхней лѣстницы.
   Эта лампа исчезла.
   -- Вотъ первая непріятность! -- сказалъ Жакъ Ріанъ, начавшій не на шутку тревожиться.
   Потомъ онъ рѣшительно добавилъ:
   -- Все-таки, я сойду туда, хотя-бы въ копи было темнѣе, чѣмъ въ аду!
   И онъ началъ спускаться по лѣстницамъ мрачной шахты.
   Только хорошо зная копь Дошаръ, Жакъ Ріанъ могъ отважиться на это Впрочемъ, онъ спускался очень осторожно. Его нога ощупывала каждую ступеньку. Одинъ неловкій шагъ, и онъ полетѣлъ бы въ бездонную пропасть. Жакъ Ріанъ считалъ каждую площадку, отдѣлявшую одну лѣстницу отъ другой. Онъ зналъ, что всѣхъ лѣстницъ тридцать и что онъ только тогда очутится на днѣ копи, когда пройдетъ тридцатую лѣстницу. Только бы добраться до этого дна, а тамъ ужъ легко можетъ отыскать коттеджъ, находившійся на концѣ главной галлереи.
   Жакъ Ріанъ дошелъ до двадцать шестой площадки, слѣдовательно, до дна оставалось не болѣе 200 футовъ.
   Стоя на этой площадкѣ, онъ опустилъ ногу, чтобы ступить на первую ступеньку 27-ой лѣстницы, но его нога встрѣтила одну лишь пустоту и не нашла никакой точки опоры.
   Жакъ Ріанъ сталъ на колѣни. Онъ хотѣлъ рукою достать до края лѣстницы... Все было напрасно.
   Было очевидно, что 27-й лѣстницы не было на ея мѣстѣ и что, слѣдовательно, ее унесли.
   -- Ужъ не шутки ли это стараго Ника?! -- подумалъ Жакъ Ріанъ съ нѣкоторымъ страхомъ.
   Онъ выпрямился и, скрестивъ нагруди руки, подождалъ нѣсколько времени. Потомъ ему пришло въ голову, что если онъ не могъ спуститься внизъ, то обитатели копи не могутъ подняться вверхъ. На самомъ дѣлѣ, теперь не существовало сообщенія между копью и поверхностью земли. Если нижнія лѣстницы шахты Яроу были унесены тотчасъ же послѣ его послѣдняго посѣщенія коттеджа, то что сталось съ Симономъ Фордомъ, его женою, его сыномъ и инженеромъ? Продолжительное отсутствіе Джемса Старра, очевидно, доказывало, что онъ не выходилъ изъ копи съ самаго того-дня, какъ Жакъ Ріанъ встрѣтился съ нимъ въ шахтѣ Яроу. Чѣмъ питались съ тѣхъ поръ обитатели коттеджа? Были ли съѣстные припасы у этихъ несчастныхъ, заключенныхъ въ землѣ на глубинѣ 1500 футовъ отъ ея поверхности? Всѣ эти мысли пробѣжали въ умѣ Жака Ріана. Онъ прекрасно понималъ что одному ему не пробраться въ коттеджъ. Молодому человѣку казалось несомнѣннымъ, что рука злоумышленника прервала сообщеніе между поверхностью земли и копью Дошаръ. Во всякомъ случаѣ, власти разберутъ это, но слѣдовало лишь извѣстить ихъ объ этомъ какъ можно скорѣе.
   Жавъ Ріанъ наклонился надъ площадкою.
   -- Гарри! Гарри! -- закричалъ онъ громкимъ голосомъ.
   Эхо нѣсколько разъ повторило за нимъ имя Гарри; потомъ все опять смолкло.
   Жакъ Ріанъ быстро поднялся наверхъ. Не теряя ни одного мгновенія, онъ направился къ желѣзнодорожной станціи въ Каллендерѣ. Всего лишь нѣсколько минутъ пришлось ему подождать прихода Эдинбургскаго поѣзда, и въ 3 часа пополудни молодой человѣкъ былъ уже у лорда-намѣстника столицы.
   Тамъ онъ разсказалъ все, что зналъ о Джемсѣ Старрѣ. Точныя подробности, которыя онъ сообщилъ, не позволяли сомнѣваться въ истинѣ его словъ. Немедленно извѣстили президента Королевскаго института, сэра В. Эльфинстона, который былъ искреннимъ другомъ Джемса Старра. Сэръ Эльфинстонъ рѣшилъ тотчасъ же отправиться въ въ копь Дошаръ. Въ его распоряженіе отдали нѣсколько полицейскихъ агентовъ, которые захватили съ собою лампы, кирки, длинныя веревочныя лѣстницы, съѣстные припасы и необходимыя лѣкарства. Потомъ всѣ они, вмѣстѣ съ Жакомъ Ріаномъ, поспѣшили въ копи Аберфойля.
   Вечеромъ того же дня сэръ В. Эльфинстонъ, Жакъ Ріанъ и полицейскіе агенты пришли къ отверстію шахты Яроу и спустились до 27-ой площадки, на которой Жакъ стоялъ нѣсколько часовъ тому назадъ.
   Полицейскіе агенты привязали лампы къ концамъ длинныхъ веревокъ и спустили ихъ въ глубину шахты. При свѣтѣ лампъ оказалось, что четырехъ послѣднихъ лѣстницъ не было.
   Итакъ было несомнѣнно, что кто-то съ намѣреніемъ уничтожилъ сообщеніе между поверхностью земли и копью Дошаръ.
   -- Чего же мы ждемъ, мистеръ? -- съ нетерпѣніемъ спросилъ Жакъ Ріанъ.
   -- Мы ждемъ, чтобы эти спущенныя лампы были снова подняты къ намъ наверхъ, мой милый, -- отвѣчалъ сэръ В. Эльфинстонъ. -- Потомъ мы сойдемъ на дно, и ты насъ поведешь...
   -- Въ коттеджъ, -- закричалъ Жакъ Ріашь, -- а если нужно, то въ самую глубь копей!
   Когда лампы были подняты, агенты прикрѣпили къ площадкѣ веревочныя лѣстницы и спустили ихъ въ шахту. Оказалось, что площади нижнихъ лѣстницъ не были унесены, и такимъ образомъ можно было спуститься на дно копи, хотя и съ большимъ трудомъ.
   Жакъ Ріанъ первый повисъ на качавшейся во всѣ стороны веревкѣ и первый спустился на дно копей.
   Вскорѣ къ нему присоединились сэръ В. Эльфинстонъ и агенты.
   На днѣ шахты Яроу никого не было, и сэръ В. Эльфинстонъ былъ очень изумленъ, когда услышалъ, что Жакъ Ріанъ закричалъ:
   -- Смотрите, вотъ нѣсколько обгорѣлыхъ обломковъ лѣстницъ!
   -- Обгорѣлыхъ!-- повторилъ сэръ В. Эльфинстонъ.-- Да, въ самомъ дѣлѣ, вотъ и пепелъ!
   -- Какъ вы думаете, мистеръ, -- спросилъ Жакъ Ріанъ, -- не самъ ли инженеръ Джемсъ Старръ сжегъ эти лѣстницы и прервалъ такимъ образомъ всякое сообщеніе съ поверхностью земли?
   -- Не можетъ быть.-- задумчиво отвѣчалъ сэръ В. Эльфинстонъ.-- Пойдемъ, мой милый, въ коттеджъ! Тамъ мы узнаемъ истину!
   Жакъ Ріанъ недовѣрчиво покачалъ головою. Взявъ лампу изъ рукъ агента, онъ быстро пошелъ по главной галлереѣ копи Дошаръ.
   Всѣ послѣдовали за нимъ.
   Черезъ четверть часа сэръ В. Эльфинстонъ и его спутники очутились на той рытвинѣ, гдѣ былъ расположенъ коттеджъ Симона Форда. Огня не было видно въ окнахъ коттеджа. Жакъ Ріанъ бросился къ двери и живо ее отворилъ.
   Коттеджъ былъ пустъ.
   Агенты прошли по комнатамъ мрачнаго дома. Ничто въ этихъ комнатахъ не говорило о какомъ-либо злодѣйствѣ, совершенномъ надъ ихъ обитателями. Все было въ образцовомъ порядкѣ, какъ будто бы старая Мэджъ была еще здѣсь. Съѣстныхъ припасовъ было въ изобиліи, и ихъ, вѣроятно, хватило бы семейству Фордовъ еще на нѣсколько дней.
   Итакъ отсутствіе хозяевъ было совершенно непонятно. Но можно ли было съ точностію опредѣлить, когда именно они оставили коттеджъ? Да, потому что Мэджъ имѣла обыкновеніе отмѣчать въ своемъ календарѣ крестомъ каждый наступившій день.
   Этотъ календарь висѣлъ на стѣнѣ въ залѣ. Послѣдній крестъ былъ поставленъ въ немъ около 6-го декабря. Это число приходилось какъ разъ на другой день послѣ прибытія Джежа Старра. Итакъ, было очевидно, что Симонъ Фордъ, его жена, его сынъ и его гость оставили коттеджъ 6-го декабря, т. е. 10 дней тому назадъ. Можетъ-быть, инженеръ прибылъ для новыхъ изысканій въ копяхъ, но могли ли эти изысканія послужить причиною столь долгаго отсутствія? Очевидно нѣтъ!
   Такъ думалъ, по крайней мѣрѣ, сэръ В. Эльфинстонъ. Тщательно осмотрѣвъ коттеджъ, онъ положительно не зналъ, что ему слѣдовало теперь дѣлать.
   Стояла глубокая тьма. Одинъ лишь свѣтъ лампъ, находившихся въ рукахъ агентовъ, освѣщалъ немного этотъ непроницаемый мракъ.
   Вдругъ Жакъ Ріанъ испустилъ громкій крикъ.
   -- Тамъ, тамъ! -- закричалъ онъ.
   И онъ указалъ своимъ пальцемъ на довольно яркій свѣтъ, показавшійся въ темной дали галлереи.
   -- Друзья мои, пойдемте на этотъ огонь! -- сказалъ сэръ В. Эльфинстонъ.
   -- Это огонь злыхъ духовъ! -- вскричалъ Жакъ Ріанъ. -- Къ чему на него итти? Все равно мы его не догонимъ!
   Но президентъ Королевскаго института и полицейскіе агенты не были людьми суевѣрными. Они пошли туда, гдѣ мелькалъ движущійся огонекъ. Жакъ Ріанъ послѣдовалъ за ними.
   Сэръ В. Эльфинстонъ и его спутники долго и упорно преслѣдовали этотъ огонекъ. Казалось, что какое-то существо небольшого роста, но необычайно проворное, несло горящій факелъ. Часто это существо исчезало за какою-нибудь насыпью, но черезъ мгновенье же оно снова появлялось въ глубинѣ какой-нибудь галлереи. Потомъ оно дѣлало быстрые повороты и скрывалось. Можно было подумать, что оно исчезло навсегда, какъ вдругъ гдѣ-нибудь опять показывался свѣтъ его факела. Но вообще разстояніе между нимъ и преслѣдовавшими его людьми ничуть не уменьшалось, и Жакъ Ріанъ продолжалъ думать, что этотъ огонекъ невозможно догнать.
   Цѣлый часъ продолжалось это безполезное преслѣдованіе, и, наконецъ сэръ В. Эльфинстонъ и его товарищи очутились въ юго-западной части копи Дошар. Полицейскіе агенты тоже, въ свою очередь, начали думать, что они имѣютъ дѣло съ какимъ-то страннымъ и неуловимымъ огонькомъ.
   Однако, стало казаться, что разстояніе между огонькомъ и преслѣдующими его людьми какъ будто уменьшается. Устало ли неизвѣстное существо или просто оно хотѣло завлечь сэра В. Эльфинстона и его спутниковъ туда, куда уже были завлечены несчастные жители коттеджа? Рѣшить этотъ вопросъ было очень трудно.
   Тѣмъ не менѣе, агенты, видя, что разстояніе уменьшается, удвоили свои усилія. Огонекъ, который все время держался отъ нихъ на разстояніи, не меньшемъ 200 шаговъ, теперь блестѣлъ лишь шагахъ въ 50-ти. Къ тому же и это пространство все уменьшалось и уменьшалось. Иногда существо, несшее факелъ, оглядывалось, и тогда можно было различить человѣческій профиль. Жакъ Ріанъ принужденъ былъ согласиться, что предъ нимъ бѣжитъ не духъ, хотя, впрочемъ, и духъ могъ принять человѣческій видъ.
   Жакъ побѣжалъ скорѣе и закричалъ:
   -- Смѣлѣй, товарищи! Неизвѣстный утомляется! Мы его скоро настигнемъ, и если онъ такъ же хорошо говоритъ, какъ увертывается, то ему много кое-что придется намъ поразсказать.
   Однако, преслѣдовать огонекъ стало теперь гораздо труднѣе. Въ этомъ мѣстѣ копей узкіе тоннели то и дѣло перекрещивались между собою. Неизвѣстный легко могъ ускользнуть отъ агентовъ въ этомъ лабиринтѣ. Стоило лишь ему погасить свой фонарь и броситься куда-нибудь въ сторону, въ какой-нибудь темный проходъ.
   "Въ самомъ дѣлѣ, -- подумалъ сэръ В. Эльфинстонъ, -- если неизвѣстный хочетъ отъ насъ ускользнуть, то почему онъ этого не дѣлаетъ?"
   Дѣйствительно, неуловимое существо до сихъ поръ этого не дѣлало; но въ тотъ самый моментъ, какъ эта мысль пробѣжала въ умѣ сэра В. Эльфинстона, огонекъ вдругъ исчезъ; почти въ это же время агенты очутились передъ узкимъ отверстіемъ въ скалахъ.
   Проникнуть въ это внезапно открывшееся отверстіе для сэра В. Эльфинстона, Жака Ріана и ихъ спутниковъ было дѣломъ одного мгновенья.
   Но не сдѣлали они пяти шаговъ въ новой, болѣе широкой и высокой галлереѣ, какъ вдругъ остановились.
   На полу, около стѣны, лежало четыре тѣла... можетъ-быть, четыре трупа!
   -- Джемсъ Старръ!-- сказалъ сэръ В. Эльфинстонъ.
   -- Гарри! Гарри! -- закричалъ Жакъ Ріанъ, увидавъ своего товарища.
   Дѣйствительно, это были инженеръ, Мэджъ, Симонъ и Гарри Фордъ. Неподвижно лежали они тутъ, у стѣны.
   Одно изъ этихъ тѣлъ приподнялось, и слабый голосъ старой Мэджъ пробормоталъ:
   -- Имъ!.. Помогите сначала имъ!
   Сэръ В. Эльфинстонъ, Жакъ Ріанъ и агенты привели въ чувство инженера и его товарищей, заставивъ ихъ проглотить нѣсколько капель подкрѣпляющаго силы лѣкарства. Эти несчастные, уже 10 дней находившіеся въ Новомъ Аберфойлѣ, умирали отъ голода.
   И если они еще не умерли, такъ это благодаря лишь тому. что три раза они находили около себя немного хлѣба и кружку съ водой! Несомнѣнно, то благодѣтельное существо, которому они обязаны были этимъ, не могло сдѣлать для нихъ ничего болѣе!..
   Когда Джемсъ Старръ сообщилъ объ этомъ сэру В. Эльфинстону, то президентъ Королевскаго института спросилъ себя, -- не это ли благодѣтельное существо привело и ихъ къ тому мѣсту, гдѣ лежали Джемсъ Старръ и его товарищи.
   Какъ бы тамъ ни было, инженеръ, Мэджъ, Симонъ и Гарри Фордъ были спасены. Они были отведены въ коттеджъ черезъ тотъ узкій проходъ, къ которому неизвѣстный огонекъ привелъ сэра В. Эльфинстона и его спутниковъ.
   Если Джемсъ Старръ и его товарищи не могли отыскать того отверстія, которое они сами же пробили въ стѣнѣ динамитомъ, то это потому, что отверстіе было плотно заставлено рядомъ камней, которыхъ они не могли разглядѣть въ непроницаемомъ мракѣ.
   Итакъ, въ то время, какъ они осматривали новыя копи, рука какого-то врага загородила имъ выходъ изъ Новаго Аберфойля!
  

ГЛАВА XIII.
Каменноугольный городъ.

   Черезъ три года послѣ разсказанныхъ событій путеводители Joanne'а или Murroy'я совѣтовали многочисленнымъ туристамъ, посѣщавшимъ графство Стирлингъ, непремѣнно посвятить нѣсколько часовъ на осмотръ копей Новаго Аберфойля.
   Никакія другія копи, ни въ Старомъ ни въ Новомъ Свѣтѣ, не представляли болѣе любопытнаго зрѣлища.
   Прежде всего посѣтитель спускался, безъ всякой для себя опасности и не чувствуя ни малѣйшей усталости, на то мѣсто, гдѣ происходили работы на глубинѣ 1500 футовъ подъ земной поверхностью
   Для этой цѣли служилъ отлогій и широкій тоннель, который велъ прямо въ самыя копи. Входъ въ него находился на разстояніи 7-ми миль отъ Каллендера и былъ украшенъ башенками, зубцами и бойницами.
   Въ тоннелѣ былъ проложенъ рельсовый путь, по которому безпрерывно ходили вагончики, приводившіеся въ движеніе гидравлическими машинами. Такимъ образомъ, постоянно поддерживалось сообщеніе между поверхностью земли и тѣмъ поселеніемъ, которое находилось подъ землею и которое носило громкое имя "Каменноугольнаго города".
   Прибывъ въ Каменноугольный городъ, посѣтитель видѣлъ прежде всего, что онъ попалъ въ такую мѣстность, гдѣ электричество играетъ главную роль, какъ источникъ тепла и свѣта.
   Дѣйствительно, шахты, служившія для вентиляціи, несмотря на свою многочисленность, пропускали мало дневного свѣта въ копи Новаго Аберфойля. Тѣмъ не менѣе, въ копяхъ было постоянно свѣтло такъ какъ солнечный свѣтъ былъ замѣненъ въ нихъ электрическимъ. Тамъ и сямъ подъ сводами были подвѣшены электрическія солнца, которыя ярко освѣщали Новый Аберфойль. Когда наступилъ часъ отдыха, электрическій токъ замыкали, и тотчасъ же глубокій мракъ окутывалъ копи. -- Все это электричество горѣло въ абсолютной пустотѣ, т. е. совершенно ни сообщалось съ окружающимъ воздухомъ. Поэтому нельзя было опасаться взрыва даже и въ томъ случаѣ, если бы въ атмосферѣ было очень много подземнаго газа. Такимъ образомъ, жители Каменноугольнаго города безопасно пользовалась электрическимъ свѣтомъ и въ то время, какъ работали въ копяхъ Новаго Аберфойля, и въ то время, какъ отдыхали у себя дома.
   Нужно сказать прежде всего, что ожиданія инженера Джемса Старра сбылись: вновь открытыя залежи заключали въ себѣ безчисленныя массы угля. Кирка углекопа застучала впервые на разстояніи четверти мили отъ Каменноугольнаго города. Такимъ образомъ, работы по добыванію угля начались сперва далеко не въ центрѣ новыхъ копей. Многочисленныя шахты соединяли копи съ поверхностью земли. Большой тоннель, по которому ходили вагончики, приводившіеся въ движеніе гидравлическими машинами, служилъ для того, чтобы жители Каменноугольнаго города могли легко и быстро подняться на землю.
   Читатель помнитъ, какой своеобразный видъ имѣла та огромная пещера, до которой дошли старый углекопъ и его товарищи во время своего перваго посѣщенія Новаго Аберфойля. Она завершалась высокимъ остроконечнымъ куполомъ. Столбы, которые его поддерживали, достигали высоты въ 300 футовъ, т. е. высоты Мамонтова грота, въ Кентуки.
   Всѣмъ извѣстно, что въ громадномъ Мамонтовомъ гротѣ можетъ свободно помѣститься 5000 человѣкъ. Пещера Новаго Аберфойля была такихъ же размѣровъ. Но въ знаменитомъ американскомъ гротѣ взглядъ человѣка встрѣчалъ вездѣ одни лишь удивительной величины сталактиты, тогда какъ въ Новомъ Аберфойлѣ повсюду чернѣлъ каменный уголь.
   Дно пещеры Новаго Аберфойля занимало большое и глубокое озеро, прозрачныя воды котораго кишѣли безглазыми рыбами и которое инженеръ назвалъ озеромъ Малькольмъ.
   На одномъ изъ береговъ этого озера Симонъ Фордъ построилъ свой новый коттеджъ, который онъ не промѣнялъ бы на самый лучшій домъ въ Эдинбургѣ. Въ этомъ коттеджѣ было всего пять оконъ, и всѣ они отражались въ водахъ озера.
   Черезъ два мѣсяца по сосѣдству съ коттеджемъ Симона Форда появилось новое жилище. Оно принадлежало Джемсу Старру. Инженеръ душой и тѣломъ отдался Новому Аберфойлю. Онъ поселился въ немъ и появлялся на поверхности земли лишь въ случаѣ крайней необходимости, такъ что теперь онъ постоянно жилъ среди своихъ углекоповъ.
   Когда были открыли новыя залежи, то всѣ рабочіе прежнихъ копей поспѣшили оставить плугъ и борону и снова взялись за кирку и заступъ. Съ одной стороны, ихъ манила увѣренность въ томъ, что теперь работы въ копяхъ на ихъ вѣкъ хватитъ, съ другой -- ихъ привлекали высокія цѣны, которыми оплачивался рабочій трудъ въ новыхъ копяхъ. Одинъ за однимъ они оставляли поверхность земли и уходили въ Новый Аберфойль.
   Мало-по-малу цѣлый рядъ маленькихъ кирпичныхъ домиковъ покрылъ берега озера Малькольмъ. Углекопы, работавшіе киркой, катальщики, отвозившіе уголь, различные надсмотрщики за работами, сторожа, слѣдившіе за исправностью путей сообщенія, каменьщики, которые устилали камнемъ тѣ мѣста, откуда выламывали уголь, словомъ -- все тѣ рабочіе, которые необходимы при разработкѣ угольныхъ залежей, поселились въ Новомъ Аберфойлѣ. Живописные домики, въ которыхъ жила вся эта масса рабочаго люда, и образовали Каменноугольный городъ, разстилавшійся какъ разъ подъ восточной частью озера Катрайнъ находившагося въ сѣверномъ углу графства Стирлингъ.
   Такимъ образомъ, цѣлый городъ возникъ на берегахъ озера Малькольмъ. На самомъ верху огромной скалы, основаніе которой омывали воды подземнаго озера, возвышалась часовыя во имя св. Эгидія.
   Когда электрическія солнца освѣщали этотъ подземный городъ, то получалось что-то волшебное, что-то фантастическое, и неудивительно, что туристы массами посѣщали Новый Аберфойль.
   Разумѣется, жители Каменноугольнаго города были имъ очень довольны. Они рѣдко покидали свои копи, слѣдуя примѣру Симона Форда, который почти никогда не показывался на поверхности земли. Старый углекопъ былъ увѣренъ, что "тамъ, на верху" постоянно идетъ дождь, и, зная климатъ Соединенныхъ Королевствъ нужно сознаться, что старикъ былъ до извѣстной степени правъ. Итакъ, въ Новомъ Аберфойлѣ все дышало счастьемъ. Черезъ три года работъ рабочіе достигли такого благосостоянія, о которомъ имъ и не снилось на поверхности земли. За это время у нихъ родилось много малютокъ, ни разу еще не дышавшихъ надземнымъ воздухомъ.
   Это давало поводъ Жаку Ріану говорить:
   -- Вотъ ужъ полтора года, какъ эти малютки ходятъ, а все еще они не успѣли показаться на свѣтъ.
   Замѣтимъ, кстати, что. Жакъ Ріанъ одинъ изъ первыхъ откликнулся на призывъ инженера. Этотъ веселый малый съ удовольствіемъ взялся за свое старое ремесло. Такимъ образомъ, ферма Мельрозъ лишилась своего пѣвца и музыканта. Отсюда, однако, не слѣдуетъ, что Жакъ Ріанъ пересталъ пѣть. Напротивъ, Новый Аберфойль то и дѣло оглашался звуками его пѣсенъ.
   Жакъ Ріанъ поселился въ новомъ коттеджѣ Симона Форда. Старикъ предложилъ ему комнату у себя въ домѣ, и простой малый, не стѣсняясь, принялъ это приглашеніе. Старая Мэджъ отъ души полюбила его за его прекрасный характеръ и всегда веселое расположеніе духа. Къ тому же она раздѣляла его вѣру въ существованіе злыхъ духовъ, посѣщавшихъ копи; и, оставаясь съ нимъ наединѣ, она или сама разсказывала ему разныя страшныя исторіи о привидѣніяхъ и оборотняхъ, или слушала то, что разсказывалъ онъ.
   Такимъ образомъ, всѣ въ коттеджѣ любили Жака Ріана, тѣмъ болѣе, что онъ былъ прекраснымъ работникомъ. Черезъ шесть мѣсяцевъ послѣ открытія работъ онъ былъ уже надсмотрщикомъ надъ цѣлой смѣной рабочихъ.
   -- Вотъ какое хорошее дѣло сдѣлали вы, мистеръ Фордъ!-- говорилъ онъ черезъ нѣсколько дней послѣ того, какъ поселился въ коттеджѣ.-- Вы открыли новыя залежи угля и не слишкомъ дорого заплатили за свое открытіе, хотя чуть и не поплатились жизнью!
   -- Вѣрно, Жакъ, -- отвѣчалъ старый углекопъ.-- Но ни мистеръ Старръ, ни я -- никогда не забудемъ, что тебѣ мы обязаны своей жизнью!
   -- Да вовсе не я спасъ вамъ жизнь, -- возразилъ Жакъ Ріанъ.-- Это было дѣломъ вашего сына Гарри, которому пришла въ голову счастливая мысль принять мое приглашеніе на праздникъ въ Ирвинскомъ кланѣ...
   -- И не пойти туда, не правда ли? -- замѣтилъ Гарри, пожимая руку своего товарища.-- Нѣтъ, Жакъ, если мы живы теперь, то это благодаря лишь тебѣ -- тебѣ, который, несмотря на свою собственную болѣзнь, не потерялъ ни дня ни часа, чтобы отыскать насъ.
   -- Да нѣтъ же! -- упрямо продолжалъ добрый малый.-- Я не допущу, чтобы говорили неправду! Я постарался лишь узнать, что случилось съ тобою, Гарри -- вотъ и все. Но нужно сознаться, что безъ того неуловимаго духа...
   -- Ну, вотъ опять, -- вскричалъ Симонъ Фордъ, -- какой-то духъ!..
   -- Да, духъ, сынъ феи, -- повторилъ Жакъ Ріанъ. -- Сынъ огненной феи; самъ Урискъ, если хотите! Несомнѣнно, что безъ него мы никогда не проникли бы въ ту галлерею, откуда вы не могли найти выхода!
   -- Конечно, Жакъ, -- подтвердилъ Гарри. -- Остается теперь лишь узнать, дѣйствительно ли это былъ духъ, какъ ты говоришь.
   -- Разумѣется, духъ! -- вскричалъ Жакъ Ріанъ. -- Онъ бѣжалъ впереди насъ съ своимъ факеломъ въ рукѣ. Мы старались его поймать, но онъ исчезъ, какъ тѣнь! Будь увѣренъ, Гарри, что когда-нибудь онъ снова появится!
   -- Кто бы это тамъ ни былъ, Жакъ, -- сказалъ Симонъ Фордъ, намъ, все-таки, нужно постараться отыскать его, и я думаю, что ты намъ поможешь въ этомъ.
   -- Нехорошее дѣло вы задумали, мистеръ Фордъ! -- отвѣчалъ Жакъ Ріанъ.
   -- Тамъ увидимъ, Жакъ!
   Нечего и говорить, что Новый Аберфойль вскорѣ сталъ знакомъ, какъ свои пять пальцевъ, всему семейству Фордовъ, а въ особенности Гарри. Сынъ стараго углекопа изучилъ всѣ закоулки новыхъ копей. Онъ достигъ даже того, что могъ точно опредѣлить, что именно на земной поверхности находится надъ тѣмъ или другимъ пунктомъ Новаго Аберфойля. Онъ зналъ, что надъ Новымъ Аберфойлемъ шелъ заливъ рѣки Клейда, разстилались озера: Ломондъ и Катрайнъ, высились Грэмтэнскія горы и проходила Баллохская желѣзная дорога. Затѣмъ начиналось море, грохотъ волнъ котораго иногда, во время бурь, слышенъ былъ въ новыхъ копяхъ. Гарри удивительно изучилъ то подземелье, въ которомъ жилъ, и среди непроницаемой тьмы могъ безопасно провести по нему любого туриста.
   И какъ же онъ любилъ этотъ Новый Аберфойль! Сколько разъ, съ своею лампой въ рукахъ, бродилъ онъ по его мрачнымъ безднамъ! Сколько разъ онъ въ своей лодочкѣ переплывалъ его озеро! Онъ даже охотился, такъ какъ въ подземельѣ жило много дикихъ птицъ, питавшихся рыбами, которыхъ была масса въ подземныхъ озерахъ.
   Гарри часто уходилъ изъ дому. Его все еще не покидала надежда на то, что онъ увидитъ же когда-нибудь то таинственное существо, вмѣшательство котораго спасло жизнь какъ его самого, какъ и его родныхъ. Его предчувствіе подсказывало ему, что эта надежда его не обманетъ; однако, нужно сознаться, что, несмотря на всѣ свои поиски, онъ до сихъ поръ не могъ напасть на слѣдъ таинственнаго незнакомца.
   Что касается тѣхъ необъяснимыхъ явленій, которыя происходили незадолго до открытія Новаго Аберфойля, то нужно замѣтить, что они больше не повторялись.
   Такимъ-то образомъ шли дѣла въ этомъ удивительномъ подземельѣ.
   Не слѣдуетъ думать, что въ Каменноуголномъ городѣ не было никакихъ развлеченій и что жизнь тамъ шла очень однообразно.
   Напротивъ, его жители, имѣя одинаковые интересы, одинаковыя наклонности и располагая болѣе или менѣе одинаковымъ состояніемъ, не чувствовали никакой потребности искать какихъ-либо удовольствій внѣ своихъ копей, тѣмъ болѣе, что каждое воскресенье устраивались гулянья по копямъ или катанья въ лодкахъ по озерамъ и прудамъ, доставлявшія большое развлеченье.
   Кромѣ того, на берегахъ озера Малькольмъ часто раздавались звуки волынки, національнаго музыкальнаго инструмента шотландцевъ. Рабочіе выходили изъ своихъ домиковъ вмѣстѣ съ своими семьями, и начинались танцы. Самымъ лучшимъ танцоромъ былъ, конечно, Жакъ Ріанъ, надѣвавшій всегда въ такихъ случаяхъ національный шотландскій костюмъ.
   Однимъ словомъ, Симонъ Фордъ началъ уже увѣрять, что Каменноугольный городъ не уступитъ самому Эдинбургу, климатическія условія котораго не изъ особенно пріятныхъ, въ которомъ зимою бываетъ такъ холодно, а лѣтомъ такъ жарко... Къ тому же воздухъ, которымъ дышали въ древней шотландской столицѣ, до такой степени пропитанъ дымомъ, выходящимъ изъ трубъ ея многочисленныхъ заводовъ, что къ ней какъ нельзя болѣе подходитъ названіе "Auld-Reeky" {"Старый-Закопченный" -- прозвище Эдинбурга.}.
  

ГЛАВА XIV.
На волосокъ отъ смерти.

   Достигнувъ исполненія всѣхъ своихъ завѣтных желаній, семейство Симона Форда было вполнѣ счастливо. Однако, можно было замѣтить, что характеръ Гарри день ото дня становился все болѣе и болѣе мрачнымъ; молодой человѣкъ замѣтно "уходилъ въ себя", какъ выражалась Мэджъ. Жаку Ріану, несмотря на всю его веселость, рѣдко удавалось развеселить своего товарища.
   Разъ какъ-то въ воскресенье (дѣло было въ іюнѣ мѣсяцѣ) оба друга гуляли по берегамъ озера Малькольмъ. На землѣ стояла бурная погода; шелъ проливной дождь, и отъ земли поднимались теплыя испаренія.
   Въ Каменноугольномъ городѣ, напротивъ, было совершенно тихо: ни дождя, ни вѣтра не было. Ничто здѣсь не напоминало о томъ, что на землѣ бушевали разъяренныя стихіи. Поэтому многіе изъ жителей Стирлинга и его окрестностей пріѣхали въ копи чтобы погулять здѣсь, не страшась дождя.
   Электрическіе фонари бросали такой яркій свѣтъ, которому могло бы позавидовать само британское солнце, которое въ данную минуту заволакивали темныя тучи.
   Жакъ Ріанъ обратилъ вниманіе своего товарища на громадное количество пріѣзжихъ. Но Гарри, казалось, и не слушалъ того, что говорилъ Жакъ.
   -- Да посмотри же, Гарри! -- вскричалъ Жакъ Ріанъ. -- Посмотри, какъ много пріѣзжихъ! Ну же, товарищъ, отгони свои печальныя мысли, а то всѣ эти люди съ земли подумаютъ, что мы имъ завидуемъ!
   -- Жакъ, -- отвѣчалъ Гарри, -- не обращай на меня вниманія! Довольно того, что ты веселъ за двоихъ!
   -- Клянусь старымъ Никомъ, -- замѣтилъ Жакъ Ріанъ, -- твоя меланхолія заразитъ, наконецъ, и меня! Посмотри, мои глаза и такъ ужъ темнѣютъ, губы сжимаются, смѣхъ замираетъ въ горлѣ, пѣсни исчезаютъ изъ памяти!.. Скажи же, Гарри, что съ тобой?
   -- Ты это знаешь, Жакъ.
   -- Неужели все та же мысль не даетъ тебѣ покоя?..
   -- Да.
   -- Ахъ, бѣдный Гарри!-- отвѣчалъ Жакъ Ріанъ, пожимая плечами.-- Повѣрь мнѣ; что въ нашихъ копяхъ существуютъ духи, и успокойся!
   -- Ты прекрасно знаешь, Жакъ, что духи существуютъ лишь въ твоемъ воображеніи, и что съ тѣхъ поръ, какъ начались работы, ни одного изъ нихъ не видали въ Новомъ Аберфойлѣ.
   -- Пусть такъ, Гарри! Но если духи не показываются болѣе, то вѣдь не показываются и тѣ таинственныя существа, которыя, по твоему мнѣнію, произвели все то, что и до сихъ поръ остается для насъ непонятнымъ!
   -- Я отыщу ихъ, Жакъ!
   -- Ахъ, Гарри, Гарри! Не легко отыскать духовъ Новаго Аберфойля!
   -- Я отыщу твоихъ мнимыхъ духовъ! -- повторилъ Гарри тономъ, который не допускалъ никакихъ сомнѣній въ томъ, что молодой человѣкъ твердо рѣшился сдѣлать это.
   -- Такъ ты думаешь ихъ наказать?
   -- Наказать и наградить, Жакъ. Если чья-то рука заперла насъ въ этой галлереѣ, то вѣдь я не забываю, что чья-то другая помогла намъ! Да, я этого не забываю!
   -- Эхъ, Гарри, -- сказалъ Жакъ Ріанъ, -- почему ты такъ увѣренъ, что обѣ эти руки принадлежатъ не одному и тому же тѣлу?
   -- Почему, Жакъ? Да съ чего ты взялъ, что насъ и заперло и спасло одно и то же существо?
   -- Видишь ли, Гарри... феи... или тѣ существа, которыя живутъ въ нашихъ копяхъ, созданы не такъ, какъ мы!
   -- Они созданы, какъ мы, Жакъ!
   -- Да нѣтъ же, Гарри... нѣтъ!.. Съ тому же, почему не предположить, что въ Новый Аберфойль забрался какой-нибудь идіотъ...
   -- Идіотъ!-- воскликнулъ Гарри.-- Идіотъ дѣйствуетъ такъ послѣдовательно! Идіотъ -- тотъ злодѣй, который не переставалъ всячески вредить намъ съ той самой минуты, какъ сжегъ лѣстницы шахты Яроу!
   -- Ты забываешь, Гарри, что вотъ уже три года, какъ онъ не причинилъ ни малѣйшаго зла ни тебѣ ни твоимъ роднымъ!
   -- Это ничего не значитъ, Жакъ, -- отвѣчалъ Гарри.-- У меня есть предчувствіе, что этотъ злодѣй не отказался еще отъ своихъ плановъ. Я не могу тебѣ сказать, почему я такъ думаю. Но въ интересахъ новыхъ копей я хочу знать, кто онъ и гдѣ онъ скрывается.
   -- Въ интересахъ новыхъ копей?..-- переспросилъ Жакъ Ріанъ, нѣсколько изумленный.
   -- Да, Жакъ, -- отвѣчалъ Гарри. -- Можетъ-быть, я и ошибаюсь, но мнѣ кажется, что всѣ желанія этого злодѣя какъ разъ противоположны нашимъ. Впрочемъ, едва ли я ошибаюсь, такъ какъ я долго думалъ объ этомъ. Припомни всю эту цѣпь тѣхъ необъяснимыхъ явленій, которыя такъ логически связаны другъ съ другомъ. Это анонимное письмо, противорѣчившее письму моего отца, доказываетъ, что кто-то зналъ наши планы и захотѣлъ помѣшать ихъ осуществлевнію. Мистеръ Старръ пріѣхалъ къ намъ въ копь Дошаръ. Едва лишь я ввелъ его туда, какъ на насъ падаетъ огромный камень; вслѣдъ за тѣмъ были сожжены лѣстницы шахты Яроу, и, такимъ образомъ, намъ было отрѣзано всякое сообщеніе съ поверхностью земли. Мы начинаемъ наше изслѣдованіе. Опытъ, который долженъ доказать существованіе новыхъ залежей, становится невозможнымъ, вслѣдствіе того, что щели въ стѣнѣ замазаны. Несмотря на то, намъ удается отыскать новыя копи. Мы возвращаемся къ себѣ въ коттеджъ, какъ вдругъ въ воздухѣ проносится какъ бы порывистый вѣтеръ; лампа падаетъ у меня изъ рукъ и разбивается. Насъ окружаетъ непроницаемая тьма. Однако, мы достигаемъ конца галлереи и, все-таки... не можемъ изъ нея выйти. Отверстіе, чрезъ которое мы вошли, было задѣлано. Мы были заперты. Неужели, Жакъ, ты не видишь во всемъ этомъ преступную руку? Да, въ нашихъ копяхъ скрывается какое-то неизвѣстное существо, въ которомъ, однако, нѣтъ ничего сверхъестественнаго, хотя ты и настаиваешь на этомъ. Неизвѣстный почему-то старался преградить намъ доступъ въ Новый Аберфойль, а самъ былъ въ немъ!.. Какое-то предчувствіе говоритъ мнѣ, что онъ здѣсь еще и теперь, и, можетъ-быть, онъ готовитъ намъ какой-нибудь страшный ударъ! Вотъ почему, Жакъ, я долженъ отыскать его, хотя бы мнѣ и пришлось поплатиться за это своей жизнью!..
   Гарри говорилъ съ такимъ убѣжденіемъ, которое произвело сильное впечатлѣніе на его товарища.
   Жакъ Ріанъ прекрасно понималъ, что Гарри былъ правъ, по крайней мѣрѣ, по отношенію къ прошлому. Факты говорили сами за себя, какова бы ни была ихъ причина.
   Однако, добрый малый полагалъ, что всѣ эти явленія могутъ быть объяснены и съ его точки зрѣнія. Но, понимая, что Гарри ни въ какомъ случаѣ не повѣритъ, чтобы тутъ вмѣшался какой-либо духъ, онъ обратилъ вниманіе своего товарища лишь на то обстоятельство, которое казалось ему несовмѣстимымъ съ тѣми злобными чувствами, которыя неизвѣстный питалъ по отношенію къ семейству Фордовъ.
   -- Хорошо, Гарри, -- сказалъ онъ, -- я согласенъ съ тобою въ нѣкоторыхъ пунктахъ, но не согласишься ли и ты, что какой-нибудь благодѣтельный духъ приносилъ вамъ хлѣба и воды и, такимъ образомъ, спасъ васъ...
   -- Жакъ, -- перебилъ его Гарри, -- благодѣтельное существо, которое ты считаешь сверхъестественнымъ, на самомъ дѣлѣ, такъ же реально, какъ и тотъ злодѣй. Я отыщу ихъ обоихъ, хотя бы для этого мнѣ пришлось осмотрѣть самыя мрачныя бездны нашихъ копей.
   -- Но есть у тебя какія-нибудь указанія, которыми ты могъ бы руководствоваться во время твоихъ поисковъ? -- спросилъ Жакъ Ріанъ.
   -- Можетъ-быть, есть, -- отвѣчалъ Гарри. -- Выслушай меня внимательно. Въ пяти миляхъ къ западу отъ Новаго Аберфойля, какъ разъ въ той части копей, надъ которой разстилается на землѣ озеро Ломондъ, находится естественная шахта, которая идетъ въ самыя нѣдра земли. Недѣлю тому назадъ я захотѣлъ измѣрить ея глубину. Дѣлая это, я наклонился надъ отверстіемъ шахты, и мнѣ показалось, что внутри раздавались какъ бы взмахи чьихъ-то крыльевъ.
   -- Вѣроятно, какая-нибудь птица забралась въ нижнія галлереи копи, -- замѣтилъ Жакъ.
   -- Вовсе нѣтъ, Жакъ, -- возразилъ Гарри. -- Сегодня утромъ я вернулся къ этой шахтѣ, внимательно прислушался, и услышалъ чьи-то стоны...
   -- Стоны!-- вскричалъ Жакъ. -- Ты ошибся, Гарри! Вѣроятно, это шумѣлъ вѣтеръ... а можетъ-быть, духъ...
   -- Завтра, Жакъ, -- перебилъ Гарри, -- я узнаю это.
   -- Завтра?-- спросилъ Жакъ, посмотрѣвъ прямо въ глаза своему товарищу.
   -- Да! Завтра я спущусь въ эту шахту.
   -- Гарри, это значитъ искушать Бога!
   -- Нѣтъ, Жакъ! Я буду молиться Ему, чтобы Онъ помогъ мнѣ. Завтра мы оба отправимся къ этой шахтѣ и захватимъ съ собой нѣкоторыхъ изъ нашихъ товарищей. Я возьму длинную веревку, однимъ концомъ которой обвяжу себя вокругъ тѣла, а другой будетъ у васъ. Вы спустите меня въ шахту, а потомъ, по данному знаку, вытащите меня изъ нея. Могу я разсчитывать на тебя, Жакъ?
   -- Гарри, -- отвѣчалъ Жакъ Ріанъ, покачивая головой, -- я сдѣлаю все, что хочешь, и, однако, повторяю тебѣ: ты рискуешь своей жизнію напрасно.
   -- Лучше подвергнуться самой страшной опасноcти, чѣмъ потомъ горевать, что не сдѣлалъ того, что слѣдовало бы сдѣлать, -- сказалъ Гарри рѣшительнымъ тономъ.-- Итакъ, завтра утромъ, въ 6 часовъ, и больше ни слова объ этомъ! Прощай, Жакъ!
   Чтобы прекратить разговоръ съ товарищемъ, который, вѣроятно, продолжалъ бы свои возраженія, Гари оставилъ Жака и вернулся въ коттеджъ.
   Однако, нужно сознаться, что опасенія Жака не были совершенно ужъ неосновательны. Если у Гарри былъ какой-либо личный врагъ и если этотъ врагъ находился на днѣ той шахты, въ которую молодой углекопъ хотѣлъ спуститься, то ясно, что Гарри подвергался страшной опасности. Но дѣйствительно ли существовалъ этотъ врагъ?
   "Къ тому же, -- говорилъ себѣ Жакъ Ріанъ, -- зачѣмъ тратить столько усилій для того, чтобы объяснить естественнымъ путемъ всѣ тѣ явленія, которыя такъ легко объясняются, если допустить вмѣшательство духовъ копей?"
   Какъ бы тамъ ни было, на другой день Жакъ Ріанъ и трое другихъ углекоповъ отправились вмѣстѣ съ Гарри къ отверстію подозрительной шахты.
   Гарри ничего не сказалъ о своемъ предпріятіи ни Джемсу Старру, ни своему отцу. Жакъ Ріанъ тоже постарался сохранить все въ тайнѣ. Углекопы, видѣвшіе, какъ они отправились въ путь, подумали, что они хотятъ изслѣдовать какой-нибудь слой угля.
   Гарри взялъ съ собою веревку, длиною въ 200 футовъ. Эта веревка была не толстая, но прочная. Выбирая ее, Гарри заботился лишь о томъ, чтобы она могла выдержать тяжесть его тѣла въ томъ случаѣ, если бы его руки почему-либо не могли ему служить во время спуска или подъема. Его товарищи должны были спустить его въ шахту и вытащить изъ нея. Они условились съ нимъ, что если онъ тряхнетъ веревкой, то они должны будутъ вытаскивать его изъ шахты.
   Шахта была довольно широка: у своего отверстія она имѣла въ діаметрѣ 12 футовъ. Молодые люди положили поперекъ ея отверстія бревно, такъ что веревка, скользя по этому бревну, должна была все время держаться въ центрѣ шахты. Эта предосторожность была необходима для того, чтобы Гарри во время спуска не ударился о стѣну.
   Гарри приготовился.
   -- Итакъ, ты непремѣнно хочешь осмотрѣть эту шахту?-- спросилъ его потихоньку Жакъ Ріанъ.
   -- Да, Жакъ, -- отвѣчалъ Гарри.
   Сначала Гарри опоясался веревкой около поясницы, потомъ онъ подвязалъ ее подъ мышками; такимъ образомъ, тѣло его не могло раскачиваться ни во время спуска, ни во время подъема.
   Руки Гарри остались свободными. У пояса онъ привѣсилъ предохранительную лампу и широкій шотландскій ножъ.
   Гарри сталъ посреди бревна, вокругъ котораго была обмотана веревка.
   Потомъ онъ сталъ медленно спускаться въ шахту. Такъ какъ веревка слегка крутилась, то свѣтъ лампы падалъ поперемѣнно на каждую изъ стѣнъ шахты, и, такимъ образомъ, Гарри могъ осмотрѣть ихъ очень внимательно.
   Стѣны были изъ шифера. Онѣ были довольно гладки, и по нимъ невозможно было взобраться наверхъ.
   Гарри разсчиталъ, что онъ проходитъ никакъ не болѣе одного фута въ секунду, т. е. спускается довольно медленно. Поэтому онъ прекрасно видѣлъ все окружающее, и это давало ему возможность, подготовиться ко всякой встрѣчѣ.
   Прошло двѣ минуты. Гарри находился на разстояніи 120 футовъ отъ того мѣста, съ котораго спустился, а ничего особеннаго еще не случилось. Боковыхъ галлерей не было въ стѣнахъ шахты, которая книзу суживалась въ видѣ воронки. Но Гарри начиналъ чувствовать, что воздухъ свѣжѣетъ, изъ чего онъ заключилъ, что дно шахты сообщается съ какимъ-нибудь проходомъ.
   Веревка все опускалась и опускалась. Тьма вокругъ была непроницаемая. Вмѣстѣ съ тѣмъ была глубокая тишина. Если въ этой таинственной и мрачной безднѣ обитало какое-нибудь живое существо, то, вѣроятно, его сейчасъ не было. Во всякомъ случаѣ, ничто не обличало его присутствія.
   По мѣрѣ приближенія къ низу, Гарри становился осторожнѣе. Онъ взялъ ножъ въ правую руку.
   На глубинѣ 180 футовъ Гарри одила так странно прерванная свадьба Гарри Форда и Нелль.
   Джемс Старр и Симон Форд, отныне свободные от всяких тревог, весело открыли праздник, последовавший за церемонией и продолжавшийся до следующего дня.
   Джек Райан, одетый в свой костюм волынщика, одновременно пел, играл и плясал при рукоплесканиях всех собравшихся.
   А на следующий день подземные работы возобновились под руководством Джемса Старра.
   Излишне говорить, что Гарри и Нелль были счастливы. Эти два сердца, перенесшие столько испытаний, нашли в своем союзе заслуженное счастье.
   Что касается Симона Форда, почтенного мастера Нового Эберфойла, то он собирался прожить столько, чтобы отпраздновать пятидесятилетие своей свадьбы с доброй Мэдж, которая ничего не имела против.
   -- А после первой золотой свадьбы мы справим вторую, -- говорил Джек Райан. -- Два пятидесятилетия -- не слишком много для вас, мистер Симон.
   -- Ты прав, мальчик, -- отвечал спокойно старый мастер.-- Что удивительного в том, чтобы прожить два столетия в чудесном климате Нового Эберфойла?
   Смогут ли присутствовать жители Углеграда на этом новом празднестве? Будущее покажет.
   Необычайного долголетия достиг гарфанг старого Сильфакса. После смерти старика, несмотря на все старания Нелль удержать его, он улетел, и с тех пор Нелль изредка видела его парящим над озером Малькольм.
   Хотел ли он снова увидеть свою прежнюю подругу? Хотел ли проникнуть своим пронзительным взором до самого дна пропасти, поглотившей старого Сильфакса?
   Как бы то ни было, гарфанг стал легендарным и внушил Джеку Райану немало фантастических историй.
   Именно благодаря этому веселому малому на шотландских праздниках до сих пор поют легенду о птице старого Сильфакса, последнего "кающегося" в копях Эберфойла.


   
почувствовалъ, что онъ достигъ дна: веревка ослабла и не спускалась больше. Гарри перевелъ духъ. Онъ все время боялся, что веревка во время его спуска будетъ перерѣзана, но этого, къ счастью, не случилось. Кромѣ того, онъ не замѣтилъ въ стѣнахъ шахты ни одного углубленія, въ которомъ могло бы скрываться какое-нибудь существо. Дно шахты было очень узкое.
   Гарри отвязалъ лампу отъ пояса и при ея свѣтѣ осмотрѣлъ дно. Онъ не ошибся въ своемъ предположеніи.
   Дѣйствительно, сбоку шелъ узенькій проходъ, по которому можно было двигаться лишь ползкомъ.
   Гарри захотѣлось узнать, въ какомъ направленіи идетъ этотъ проходъ и не ведетъ ли онъ въ какую-нибудь пропасть.
   Онъ сталъ на колѣни и поползъ, но тотчасъ же наткнулся на препятствіе.
   Повидимому, чье-то тѣло загораживало проходъ.
   Чувство отвращенія заставило сначала Гарри отойти немного назадъ, но потомъ онъ снова вернулся.
   Онъ не ошибся: дѣйствительно, какое-то тѣло лежало въ проходѣ. Ощупавъ его, Гарри замѣтилъ, что оно было еще теплое; слѣдовательно, это былъ не трупъ.
   Не раздумывая долго, Гарри взялъ это тѣло, отнесъ его на дно шахты и освѣтилъ своею лампой.
   -- Ребенокъ! -- вскричалъ онъ въ удивленіи.
   Ребенокъ, найденный въ этой безднѣ, еще дышалъ; но дыханіе его было такъ слабо, что Гарри каждую минуту ожидалъ, что оно прервется. Слѣдовало, не теряя ни одного мгновенія, вытащить бѣдное дитя изъ шахты, отнести его въ коттеджъ, и отдать на попеченіе Мэджъ.
   Забывъ все остальное, Гарри поправилъ веревку у пояса, повѣсилъ лампу на прежнее мѣсто, въ лѣвую руку взялъ ребенка, а правую оставилъ свободною и вооруженною. Затѣмъ онъ подалъ условленный знакъ, чтобы веревку потянули къ верху.
   Веревка вытянулась, и медленно начался подъемъ.
   Гарри смотрѣлъ вокругъ съ удвоеннымъ вниманіемъ. Теперь онъ не одинъ подвергался опасности.
   Первую минуту все шло прекрасно; какъ вдругъ воздухъ въ глубинѣ шахты заколебался, какъ бы отъ сильнаго вѣтра. Гарри посмотрѣлъ внизъ и различилъ въ полутьмѣ какую-то массу, которая быстро поднялась кверху и задѣла его мимоходомъ.
   Это была огромная птица, породы которой онъ не могъ опредѣлить и которая широко размахивала крыльями.
   Взлетѣвъ, чудовищное пернатое остановилось на мгновенье, потомъ съ ожесточеніемъ набросилось на Гарри.
   Только правою рукой Гарри могъ защищаться отъ страшнаго клюва птицы.
   Онъ боялся, главнымъ образомъ, за ребенка. Но птица нападала не на ребенка, а на него. Благодаря тому, что веревка крутилась, онъ не могъ нанести ей смертельнаго удара.
   Итакъ, борьба продолжалась. Гарри сталъ кричать-- изо всѣхъ силъ, въ надеждѣ, что его услышатъ сверху.
   Такъ, повидимому, и случилось, потому что веревка пошла послѣ этого кверху быстрѣе.
   Оставалось пройти еще футовъ 80. Птица стала нападать все съ большей и большей яростью, и Гарри удалось ранить ее въ крыло, тогда птица съ крикомъ исчезла въ безднѣ.
   Но и теперь опасность не миновала. Дѣло въ томъ, что Гарри, защищаясь своимъ ножомъ отъ птицы, въ одномъ мѣстѣ надрѣзалъ надъ собою веревку.
   Веревка не могла теперь сдержать той тяжести, которая на ней висѣла, и все больше и больше разрывалась въ надрѣзанномъ мѣстѣ
   Волосы Гарри стали дыбомъ, и онъ испустилъ крикъ отчаянія.
   Гарри выпустилъ ножъ, употребилъ нечеловѣческое усиліе и въ тотъ самый моментъ, какъ веревка готова была оборваться, онъ своею правой рукою схватился за нее повыше того мѣста, гдѣ былъ надрѣзъ. Но, несмотря на желѣзную силу своей руки, онъ чувствовалъ, что веревка мало-по-малу скользитъ у него межъ пальцевъ.
   Конечно онъ могъ бы ухватиться за нее обѣими руками, пожертвовавъ ребенкомъ, котораго онъ держалъ въ лѣвой рукѣ... Но онъ даже и не подумалъ объ этомъ.
   Тѣмъ временемъ Жакъ Ріанъ и его товарищи, обезпокоенные криками Гарри, тянули веревку изо всѣхъ силъ.
   Тѣмъ не менѣе Гарри не надѣялся добраться до отверстія шахты. Его лицо покрылось холоднымъ потомъ. На мгновенье онъ закрылъ глаза, ожидая, что вотъ-вотъ онъ упадетъ въ бездну, потомъ онъ опять открылъ ихъ.
   Но въ тотъ самый моментъ, какъ онъ готовился выпустить изъ рукъ веревку, которую держалъ уже за самый конецъ, для него пришло спасеніе. Его вытащили и положили на землю вмѣстѣ съ ребенкомъ.
   Послѣ нечеловѣческихъ усилій, которыя употребилъ Гарри, онъ пришелъ въ совершенное изнеможеніе и безъ памяти упалъ на руки своихъ товарищей.
  

ГЛАВА XV.
Нелли въ коттеджѣ.

   Черезъ два часа Гарри, который не сразу пришелъ въ себя, и ребенокъ, бывшій чрезвычайно слабымъ, были доставлены въ коттеджъ Жакомъ Ріаномъ и его товарищами.
   Тамъ Жакъ разсказалъ старому углекопу о всемъ случившемся, и Мэджъ съ величайшей заботливостью стала ухаживать за бѣднымъ созданіемъ, которое было спасено ея сыномъ.
   Гарри думалъ, что онъ извлекъ изъ бездны ребенка... Но на самомъ дѣлѣ, это была молодая дѣвушка, лѣтъ 15 или 16, никакъ не-болѣе. Ея удивленный взоръ, ея худенькое и блѣдненькое личико, на которомъ горе уже положило свою печать и которое, казалось, никогда не видало дневного свѣта, ея тонкая и маленькая талія -- все это дѣлало ее какимъ-то страннымъ и, вмѣстѣ съ тѣмъ, очаровательнымъ созданіемъ. Жакъ Ріанъ счелъ ее сначала за фею; и дѣйствительно, молодая дѣвушка казалась какимъ-то неземнымъ существомъ; можетъ-быть, это происходило отъ того, что она жила до сихъ поръ среди какихъ-то исключительныхъ обстоятельствъ. На ея лицѣ было какое-то странное выраженіе. Ея глазамъ, казалось, былъ непріятенъ свѣта лампъ коттеджа: они удивленно смотрѣли на все окружающее, какъ будто бы все было для нихъ слишкомъ ново.
   Это странное существо уложили на постель Мэджъ. Когда молодая дѣвушка пришла въ себя, старая шотландка обратилась къ ней съ вопросомъ:
   -- Какъ тебя зовутъ? -- спросила она ее.
   -- Нелли {Нелли -- уменьшительное имя отъ Елены.}, -- отвѣчала молодая дѣвушка.
   -- Нелли, у тебя ничего не болитъ? -- продолжала Мэджъ.
   -- Я голодна, -- отвѣчала Нелли.-- Я не ѣла уже... уже...
   Нелли сказала всего лишь нѣсколько словъ, но и по нимъ можно было судить, что она не привыкла говорить. Она говорила на томъ же гельскомъ нарѣчіи, которое употребляется въ Шотландіи и на которомъ изъяснялись Симонъ Фордъ и его семья.
   Узнавъ, что молодая дѣвушка голодна, Мэджъ тотчасъ же принесла ей поѣсть. Нелли, дѣйствительно, умирала отъ голода. Сколько же времени пролежала она на днѣ этой шахты? Никто не могъ отвѣтить на этотъ вопросъ.
   -- Сколько дней провела ты тамъ внизу, дитя мое? -- спросила Мэджъ.
   Нелли не отвѣчала. Казалось, она не поняла вопроса, который ей предложили.
   -- Сколько дней?..-- повторила Мэджъ.
   -- Дней?..-- переспросила Нелли.
   Казалось, это слово ровно ничего для нея не значило. Потомъ она покачала головой, желая этимъ показать, что она не понимаетъ того, о чемъ ее спрашиваютъ.
   Мэджъ взяла Нелли за руку и поцѣловала, чтобы расположить ее этимъ къ себѣ.
   -- Сколько тебѣ лѣтъ, дитя мое?-- ласково спросила она ее. Нелли такъ же отрицательно покачала головой.
   -- Да, да, -- повторила Мэджъ, -- сколько лѣтъ?
   -- Лѣтъ?.. -- повторила за ней Нелли.
   Повидимому, это слово, какъ и слово "день", ничего ей не говорило.
   Симонъ, Фордъ, Гарри, Жакъ Ріанъ и его товарищи смотрѣли на нее съ сожалѣніемъ и состраданіемъ. Дѣйствительно, состояніе этой бѣдной дѣвушки, одѣтой въ толстую юбку изъ грубой матеріи, внушало невольную жалость. -- Гарри болѣе, чѣмъ всякій другой, чувствовалъ, что его безпредѣльно что-то влечетъ къ этому бѣдному созданію.
   Онъ подошелъ къ постели и взялъ въ свои руки ту руку, которую только-что оставила Мэджъ. Онъ посмотрѣлъ прямо въ лицо Нелли, на губахъ которой пробѣжало что-то въ родѣ улыбки, и сказалъ ей:
   -- Нелли... тамъ внизу... въ копи... ты была одна?
   -- Одна! одна! -- вскричала молодая дѣвушка, поднимаясь.
   Ея лицо исказилось отъ ужаса. Глаза заблистали дикимъ блескомъ.
   -- Одна! одна!-- повторила она и упала на постель Мэджъ, какъ будто бы силы внезапно ей измѣнили.
   -- Бѣдная дѣвочка еще слишкомъ слаба для того, чтобы отвѣчать намъ.-- сказала Мэджъ, снова укладывая въ постель молодую дѣвушку.-- Нѣсколько часовъ полнаго отдыха и небольшое количество пищи возвратятъ ей силы. Уходи, Симонъ! Уходи, Гарри! Уходите вы всѣ, друзья мои! Дайте ей соснуть!
   Всѣ послушались Мэджъ. Нелли осталось одна, и уже черезъ мгновеніе спала крѣпкимъ сномъ.
   Это происшествіе возбудило большой шумъ не только въ копяхъ, но и въ графствѣ Стирлингъ, а нѣсколько позднѣе и на всемъ пространствѣ Соединенныхъ Королевствъ. Молва о Нелли все разрасталась и разрасталась. Молодая дѣвушка привлекла къ себѣ такое же вниманіе, какъ если бы ее нашли въ скалахъ подобно тому, какъ иногда находятъ допотопныхъ животныхъ.
   Не зная того сама, Нелли сдѣлалась предметомъ самыхъ разнообразныхъ толковъ. Она дала суевѣрнымъ людямъ новую пищу для легендарныхъ разсказовъ. Они охотно повѣрили, что Нелли была геніемъ Новаго Аберфойля. Когда Жакъ Ріанъ высказывалъ это убѣжденіе своему товарищу Гарри, то молодой человѣкъ отвѣчалъ:
   -- Пусть будетъ такъ, Жакъ! Но, во всякомъ случаѣ, она -- добрый геній! Она помогла намъ, она принесла намъ хлѣба и воды, когда мы были заперты въ копяхъ! Это могла сдѣлать только она! Что же касается злого генія, то я непремѣнно отыщу и его, если только онъ скрывается еще въ нашихъ копяхъ!
   Само собою разумѣется, что инженера Джемса Старра прежде всѣхъ извѣстили о томъ, что случилось.
   Когда къ молодой дѣвушкѣ на слѣдующій же день послѣ ея прибытія въ коттеджъ вернулись силы, то инженеръ внимательно разспросилъ ее кое о чемъ. Онъ пришелъ къ убѣжденію, что многаго въ жизни она совершенно не знала. Однако, вскорѣ оказалось, что она была очень понятлива, но ей недоставало самыхъ элементарныхъ познаній; между прочимъ, она не имѣла никакого представленія о времени. Видно было, что она не привыкла дѣлить время ни на часы, ни на дни и что самыя слова эти были ей неизвѣстны. Кромѣ того, ея глаза, привыкшіе къ темнотѣ, съ трудомъ переносили блескъ электрическихъ фонарей; но зато она прекрасно видѣла среди самой непроницаемой тьмы. Можно было также смѣло утверждать, что въ ея умѣ не было никакихъ представленій о внѣшнемъ мірѣ, что передъ ея глазами постоянно разстилались однѣ лишь копи, что все человѣчество заключалось для нея въ этомъ мрачномъ подземельѣ. Знала ли эта бѣдная дѣвушка о существованіи солнца и звѣздъ, городовъ и полей, о существованіи, наконецъ, цѣлой вселенной, въ которой движется столько міровъ?
   Что касается вопроса о томъ, жила ли Нелли одна иъ глубинѣ Новаго Аберфойля или нѣтъ, то Джемсъ Старръ долженъ былъ отказаться отъ его разрѣшенія. Дѣйствительно, лишь только намекали на этотъ вопросъ, какъ странная дѣвушка тотчасъ же приходила въ ужасъ. Нелли или не могла, или не хотѣла отвѣчать; но, конечно, тутъ скрывалась какая-то тайна, которую необходимо было раскрыть.
   -- Хочешь остаться съ нами?.. или, можетъ-быть, хочешь вернуться туда, гдѣ ты была? -- спрашивалъ ее Джемсъ Старръ.
   На первый изъ этихъ вопросовъ она отвѣчала: "О, да!" Второй вызывалъ въ ней ужасъ.
   Молчаніе Нелли о томъ, кто жилъ раньше съ нею, вызывало сильнѣйшее безпокойство въ Джемсѣ Старрѣ, Симонѣ и Гарри Фордахъ. Они не могли забыть тѣхъ необъяснимыхъ явленій, которыя сопровождали открытіе новыхъ залежей. Хотя съ тѣхъ поръ три года прошли совершенно спокойно, тѣмъ не менѣе они все еще ожидали новыхъ нападеній со стороны своего невидимаго врага. Поэтому они рѣшили внимательно осмотрѣть таинственную шахту. Предварительно они приняли всѣ мѣры къ тому, чтобы этотъ осмотръ былъ возможно менѣе опаснымъ. Но они не нашли тамъ ничего подозрительнаго. Шахта сообщалась съ нижними этажами подземелья, прорытыми въ слояхъ каменнаго угля.
   Джемсъ Старръ, Симонъ и Гарри часто разговаривали обо всемъ этомъ. Если какіе-нибудь злодѣи скрывались въ копи, если они строили какія-нибудь козни, то, можетъ-быть, Нелли могла бы сообщить объ этомъ; но она ничего не сообщала. Малѣйшій намекъ на прошлое молодой дѣвушки вызывалъ въ ней ужасъ, и рѣшено было оставить ее пока въ покоѣ. Съ теченіемъ времени она, несомнѣнно, сама откроетъ свою тайну.
   Черезъ двѣ недѣли послѣ своего прибытія въ коттеджъ Нелли была уже усердной помощницей старой Мэджъ. Очевидно, ей казалось вполнѣ естественнымъ не покидать того дома, гдѣ ее такъ радушно приняли; можетъ-быть, она и не думала, что можетъ жить въ другомъ мѣстѣ. Съ своей стороны старики Форды съ самаго того момента, какъ Нелли вошла въ коттеджъ, мысленно считали ее своею пріемною дочерью.
   Нелли была прелестною дѣвушкой. Ея новая жизнь дѣлала ее еще болѣе прелестною. Это были первые счастливые дни ея жизни. Она была преисполнена благодарности по отношенію къ тѣмъ, кто доставилъ ей это счастье. Мэджъ относилась къ Нелли съ чисто материнскою любовью. Въ свою очередь и старый углекопъ вскорѣ пристрастился къ ней. Впрочемъ, всѣ ее любили. Жакъ Ріанъ сожалѣлъ лишь о томъ, что не онъ ее спасъ. Онъ часто приходилъ въ коттеджъ. Онъ пѣлъ, и Нелли, которая никогда не слышала пѣсенъ, находила ихъ прекрасными; но видно было, что, все-таки, молодая дѣвушка пѣснямъ Жака Ріана предпочитаетъ болѣе серьезную бесѣду Гарри, который старался знакомить ее понемногу съ внѣшнимъ міромъ о которомъ она не имѣла никакого понятія.
   Нужно замѣтить, что съ тѣхъ поръ, какъ Нелли оказалась обыкновенною дѣвушкой, вѣра Жака Ріана въ существованіе различныхъ духовъ и фей значительно поколебалось. Къ тому же черезъ два мѣсяца его суевѣрію былъ нанесенъ новый ударъ.
   Дѣйствительно, въ это самое время Гарри напалъ на неожиданное открытіе, которое до извѣстной степени объясняло появленіе огненныхъ фей на развалинахъ замка Дендональдъ, въ Ирвинѣ.
   Однажды, послѣ долгаго осмотра южной части копей, осмотра, продолжавшагося нѣсколько дней, Гарри съ трудомъ пробирался по одной узкой галлереѣ, выдолбленной посреди скалы изъ шифера. Вдругъ онъ съ изумленіемъ увидалъ себя на открытомъ воздухѣ. Галлерея привела его какъ разъ къ развалинамъ замка Дендональдъ-Кэстля. Такимъ образомъ, было секретное сообщеніе между Новымъ Аберфойлемъ и холмомъ, на которомъ стоялъ старый замокъ. Наружное отверстіе этся галлереи было невозможно замѣтить, такъ какъ оно было завалено камнями и кустарникомъ. Вотъ почему судьи во время слѣдствія и не увидали этой галлереи.
   Черезъ нѣсколько дней Джемсъ Старръ, въ сопровожденіи Гарри, пришелъ самъ осмотрѣть это мѣсто копей.
   -- Теперь можно разубѣдить всѣхъ суевѣрныхъ людей въ нашихъ копяхъ, -- сказалъ онъ. -- Прощайте всѣ духи и огненныя феи!
   -- Не думаю, мистеръ Старръ, -- отвѣчалъ Гарри, -- чтобы намъ слѣдовало -- радоваться этому! Тотъ, кто замѣнилъ духовъ, вѣроятно, гораздо опаснѣе, чѣмъ они.
   -- Вѣрно, Гарри, -- замѣтилъ инженеръ.-- Но что же дѣлать? Очевидно, неизвѣстные, которые скрываются въ нашихъ копяхъ, сообщаются чрезъ эту галлерею съ поверхностью земли. Несомнѣнно, что они въ ту бурную ночь и зажгли факелъ на этихъ развалинахъ, чтобы привлечь Моталу къ берегу. Они, конечно, надѣялись разграбить корабль, и, вѣроятно, ихъ надежда осуществилась бы, если бы тамъ въ ту пору не оказалось Жака Ріана и его товарищей! Какъ бы тамъ ни было, теперь все объясняется! Вотъ отверстіе притона! интересно бы знать живутъ ли они здѣсь и теперь?
   -- Конечно, живутъ, потому что Нелли дрожитъ всякій разъ, какъ заговоришь съ нею объ этомъ! -- отвѣчалъ Гарри тономъ глубокаго убѣжденія.-- Нелли не хочетъ или не осмѣливается говорить о нихъ, значитъ, они живы!
   Должно-быть, Гарри былъ правъ. Если бы таинственные жители копи покинули ее или если бы ихъ не было въ живыхъ, то къ чему бы молодой дѣвушкѣ молчать объ этомъ?
   Однако, Джемсъ Старръ рѣшился во что бы то ни стало раскрыть эту тайну. Онъ чувствовалъ, что отъ нея могла зависѣть вся будущность новыхъ копей. Итакъ, -- были приняты всѣ необходимыя мѣры. Снова увѣдомили судъ. Полицейскіе агенты спрятались въ развалинахъ Дендональдъ-Кэстля. Самъ Гарри нѣсколько ночей провелъ тамъ же. Все было напрасно. Ничего не открыли. Ни одинъ человѣкъ не показался въ галлереѣ.
   Всѣ пришли къ тому заключенію, что злодѣи окончательно оставили Новый Аберфойль и что, покинувъ Нелли на днѣ шахты, они считаютъ ее теперь мертвою. До начала работъ копи давали имъ надежное убѣжище, но теперь обстоятельства измѣнились. Въ Новомъ Аберфойлѣ стало трудно скрываться, и злодѣи ушли изъ него. Поэтому нечего было опасаться за будущность копей. Тѣмъ не менѣе, Джемсъ Старръ продолжалъ безпокоиться. Опасенія Гарри тоже не исчезли, и онъ часто повторялъ:
   "Очевидно, Нелли замѣшана во всю эту тайну. Если бы ей нечего было опасаться, то почему же бы она стала молчать? Несомнѣнно, она счастлива съ нами! Она любитъ насъ всѣхъ! Она обожаетъ мою мать! Если она молчитъ о своемъ прошломъ, о томъ, что могло бы успокоить насъ за нашу будущность, то, очевидно, надъ ней тяготѣетъ какая-то страшная тайна, которую не позволяетъ ей открыть намъ ея совѣсть! Можетъ-быть, также она ради насъ считаетъ нужнымъ хранить свое непонятное молчаніе!
   Въ результатѣ всѣхъ этихъ соображеній получилось то, что, съ общаго согласія, стали избѣгать всякихъ разговоровъ, которые могли бы напомнить молодой дѣвушкѣ о ея прошломъ.
   Однако, Гарри далъ однажды понять Нелли, что Джемсъ Старръ, Симонъ Фордъ Мэджъ и онъ самъ считаютъ, что она спасла имъ жизнь.
   Это случилось въ праздничный день. Рабочіе гуляли. Мѣстахъ въ двадцати раздавались пѣсни и оглашали своды Новаго Аберфойля.
   Гарри и Нелли вышли изъ коттеджа и медленно пошли по лѣвому берегу озера Малькольмъ. Сюда падало лишь немного электрическихъ лучей, и тутъ царила полутьма. Этотъ полумракъ былъ пріятенъ глазамъ Нелли, которые съ трудомъ выносили яркій свѣтъ.
   Черезъ часъ ходьбы Гарри и его подруга остановились противъ часовни св. Эгидія.
   -- Твои глаза, Нелли, -- сказалъ Гарри, -- не привыкли къ дневному свѣту и, вѣроятно, они не выдержали бы солнечнаго блеска.
   -- Да, конечно, -- отвѣчала молодая дѣвушка.-- Если солнце таково, какимъ ты мнѣ описалъ его, Гарри.
   -- Нелли, -- замѣтилъ Гарри, -- мои разсказы не могли дать тебѣ вѣрнаго понятія о блескѣ и красотѣ того міра, котораго никогда не видали твои взоры. Но скажи мнѣ: неужели съ тѣхъ поръ, какъ ты родилась въ глубинѣ этихъ копей, ты ни разу не поднималась на поверхность земли?
   -- Ни разу, Гарри, -- отвѣчала Нелли.-- Я думаю даже, что ни отецъ, ни мать не носили меня на верхъ, когда я была маленькою; иначе я хоть что-нибудь да знала бы.
   -- Вѣроятно, -- сказалъ Гарри.-- Впрочемъ, въ тѣ времена многіе не выходили изъ копей. Сообщеніе съ поверхностью земли было очень трудное, и я зналъ многихъ молодыхъ людей и дѣвушекъ, которые тоже ни разу не видали солнца. Но теперь желѣзнодорожный поѣздъ черезъ нѣсколько минутъ перенесетъ насъ на поверхность графства, и я съ нетерпѣніемъ жду того момента, когда ты мнѣ скажешь: "Ну, Гарри, мои глаза могутъ выносить дневной свѣтъ, и я хочу видѣть солнце! Я хочу видѣть твореніе Божіе!"
   -- Надѣюсь, Гарри, что я скоро скажу тебѣ это, -- отвѣчала молодая дѣвушка. -- Вмѣстѣ съ тобой буду я удивляться тогда Божьему міру, однако...
   -- Что хочешь ты сказать, Нелли?-- съ живостью спросилъ Гарри.-- Развѣ ты будешь сожалѣть о той мрачной безднѣ, въ которой ты провела первые годы своей жизни и изъ которой мы вытащили тебя почти мертвою?
   -- Нѣтъ, Гарри,-- отвѣчала Нелли.-- Я думала только, что и мракъ имѣетъ своеобразную прелесть. Если бы ты зналъ, что могутъ видѣть глаза, привыкшіе ко тьмѣ! Во тьмѣ есть тѣни, за полетомъ которыхъ такъ пріятно слѣдить! Иногда тамъ являются круги, которые переплетаются между собою и изъ который не хочется уходить! На днѣ копей находятся мрачныя отверстія, въ которыхъ по временамъ бываетъ такой странный свѣтъ! Видишь ли, Гарри, нужно долго пожить тамъ, чтобы понять всѣ эти чувства, которыхъ я не могу тебѣ передать!
   -- И ты не боялась, Нелли, когда оставалась одна?
   -- Вотъ именно тогда-то я ничего и не боялась, Гарри, когда оставалась одна! -- отвѣчала молодая дѣвушка.
   Голосъ Нелли слегка измѣнился, когда она произносила эти слова. Гарри понялъ, что можно кое-что узнать, и сказалъ:
   -- Но вѣдь въ этихъ длинныхъ галлереяхъ легко было заблудиться, Нелли. Ты не боялась этого?
   -- Нѣти, Гарри. Я съ давнихъ поръ знала всѣ закоулки новыхъ копей!
   -- Неужели ты ни разу не выходила оттуда?..
   -- Нѣтъ... иногда я выходила...-- отвѣчала съ нѣкоторымъ замѣшательствомъ молодая дѣвушка. -- Иногда я посѣщала старые копи Аберфойля.
   -- Такъ ты знала старый коттеджъ?
   -- Коттеджъ... да... но обитателей его я видала лишь издали!
   -- Въ немъ жили мой отецъ, моя мать и я!-- замѣтилъ Гарри. -- Мы вовсе не хотѣли покидать наше старое жилище!
   -- А можетъ-быть, вамъ лучше было бы его покинуть! -- прошептала молодая дѣвушка.
   -- Почему же, Нелли? Вѣдь благодаря лишь нашему нежеланію разстаться съ нимъ, мы открыли новыя залежи. Это открытіе принесло въ свою очередь, столько счастья всѣмъ жителямъ Каменноугольнаго города, да и тебѣ, Нелли, такъ какъ ты нашла здѣсь столько любящихъ сердецъ!
   -- Мнѣ?-- съ живостью повторила Нелли.-- Да, что бы потомъ ни случилось! Другимъ... кто знаетъ?..
   -- Что ты хочешь сказать?
   -- Ничего... ничего!.. Но было очень опасно проникать въ новыя копи! Да, очень опасно! Однажды, Гарри, нѣсколько безумцевъ проникли въ эту бездну. Они зашли далеко, далеко! Они заблудились...
   -- Заблудились?-- спросилъ Гарри, смотря на Нелли.
   -- Да... заблудились... -- повторила Нелли, голосъ которой дрожалъ.-- Ихъ лампа погасла! Они не могли отыскать дороги..
   -- И тамъ, -- вскричалъ Гарри, -- они пробыли цѣлую недѣлю, Нелли, и едва не умерли! Безъ помощи какого-то благодѣтельнаго существа, можетъ-быть, ангела, котораго послалъ имъ Богъ, безъ помощи этого чудеснаго незнакомца, который тайно приносилъ имъ пищу и который впослѣдствіи привелъ къ нимъ ихъ избавителей, -- они никогда не вышли бы изъ копей!
   -- Откуда ты знаешь это? -- спросила молодая дѣвушка.
   -- Эти люди, Нелли, были: Джемсъ Старръ... мой отецъ... я!
   Поднявъ голову, Нелли схватила молодого человѣка за руку и посмотрѣла на него такъ пристально, что онъ былъ взволнованъ до глубины души.
   -- Ты?-- повторила молодая дѣвушка.
   -- Да!-- отвѣчалъ Гарри, и, помолчавъ нѣсколько мгновеній, прибавилъ.-- Тебѣ обязаны мы своей жизнью, Нелли! Только ты могла это сдѣлать!
   Нелли, не отвѣчая, закрыла лицо руками. Никогда Гарри не видалъ ее такою взволнованною.
   -- Неужели, Нелли, ты думаешь, -- сказалъ онъ дрожащимъ голосомъ, -- что тѣ, которыхъ ты спасла, когда-нибудь забудутъ объ этомъ?
  

ГЛАВА XVI.
На подвижныхъ лѣстницахъ.

   Между тѣмъ, работы въ Новомъ Аберфойлѣ шли своимъ чередомъ и приносили большія выгоды акціонерамъ. Само собою разумѣется, что инженеръ Джемсъ Старръ и Симонъ Фордъ, которые открыли эти богатыя залежи, пользовались значительною долей приносимаго ими дохода. Такимъ образомъ, Гарри сдѣлался богатымъ женихомъ. Но онъ вовсе не думалъ покидать коттеджъ. Онъ замѣнилъ своего отца въ его званіи старосты углекоповъ и усердно исполнялъ свои обязанности.
   Жакъ Ріанъ радовался благосостоянію своего товарища. Его собственныя дѣла шли тоже очень хорошо. Молодые люди часто видались другъ съ другомъ, то въ коттеджѣ, то на работѣ. Поэтому Жакъ Ріанъ могъ легко подмѣтить тѣ чувства, которыя Гарри питалъ по отношенію къ молодой дѣвушкѣ. Гарри, правда, не сознавался, но Жакъ лишь смѣялся, когда его товарищъ отрицательно качалъ головой.
   Жаку Ріану очень хотѣлось сопутствовать Нелли во время ея первой поѣздки на поверхность земли. Ему хотѣлось видѣть ея восхищеніе тою природой, которой она до сихъ поръ не знала. Онъ надѣялся, что Гарри предложитъ ему принять участіе въ этой поѣздкѣ. Однако сынъ стараго углекопа пока ни слова не говорилъ объ этомъ, и это молчаніе немного безпокоило Жака.
   Однажды Жакъ Ріанъ спускался въ нижніе этажи копей по одной изъ вентиляціонныхъ шахтъ. Онъ спускался при помощи одной на тѣхъ подвижныхъ лѣстницъ, пользуясь которыми, не чувствуешь ни малѣйшей усталости ни при спускѣ ни при подъемѣ. Онъ былъ уже на разстояніи 150 футовъ отъ отверстія шахты, какъ вдругъ встрѣтился съ Гарри, который тоже на подвижной лѣстницѣ, поднимался изъ шахты
   -- Это ты?-- спросилъ Жакъ, узнавъ своего товарища при свѣтѣ электрическихъ лампочекъ шахты.
   -- Да, Жакъ, -- отвѣчалъ Гарри, -- и я очень доволенъ, что встрѣтился съ тобою, такъ какъ хочу тебѣ предложить...
   -- Не буду ничего и слушать, прежде чѣмъ ты не скажешь, какъ поживаетъ Нелли! -- перебилъ Жакъ Ріанъ.
   -- Нелли чувствуетъ себя такъ хорошо, Жакъ, что черезъ мѣсяцъ или черезъ полтора я надѣюсь...
   -- Ты собираешься жениться на ней, Гарри?
   -- Ты, Жакъ, самъ не знаешь, что говоришь!
   -- Очень возможно, но зато я знаю, что я сдѣлаю!
   -- Что же это ты сдѣлаешь?
   -- Я женюсь на ней въ томъ случаѣ, если ты на ней не женишься!-- отвѣчалъ Жакъ, разражаясь хохотомъ. -- Клянусь св. Мунго, прелестная Нелли мнѣ очень нравится! Углекопу и нужна такая жена, которая никогда не покидала копей! Она-такая же сирота, какъ и я, и если, дѣйствительно, ты, Гарри, не думаешь жениться на ней а она не прочь отъ того, чтобы полюбить меня, то...
   Гарри серьезно смотрѣлъ на Жака. Онъ и не думалъ перебивать его.
   -- Ты не ревнуешь меня, Гарри? -- спросилъ Жакъ Ріанъ, нѣсколько болѣе серьезнымъ тономъ.
   -- Нѣтъ, Жакъ, -- спокойно отвѣчалъ Гарри.
   -- Однако, если ты не собираешься жениться на Нелли, то, конечно, ты не собираешься оставить ее и старою дѣвой?
   -- Конечно, -- подтвердилъ Гарри.
   Друзья все еще не разставались, несмотря на то, что оба спѣшили
   -- Не вѣрю, Жакъ, -- отвѣчалъ Гарри.
   -- Ну, такъ теперь я буду говорить серьезно!
   -- Да развѣ ты можешь говорить серьезно?!.
   -- Видишь ли, Гарри, -- отвѣчалъ Жакъ, -- я тоже могу дать хорошій совѣтъ другу.
   -- Я жду, Жакъ!
   -- Такъ слушай же! Ты любишь Нелли, какъ только можешь, Гарри! Старикъ Симонъ, твой отецъ, старуха Мэджъ, твоя мать, любятъ ее, какъ родную дочь. Стоитъ тебѣ сдѣлать одинъ шагъ, и она, дѣйствительно, станетъ ихъ дочерью. Почему ты на ней не женишься?
   -- А ты знаешь чувства Нелли? -- спросилъ, Гарри вмѣсто отвѣта.
   -- Всѣ ихъ прекрасно знаютъ, не исключая и тебя самого, Гарри. Вотъ почему ты и не ревнуешь ее ни ко мнѣ, ни къ кому-либо другому... Однако, прощай: мнѣ пора на работу...
   -- Подожди, Жакъ, -- сказалъ Гарри, удерживая своего товарища. -- Выслушай меня внимательно, потому что и я, въ свою очередь, буду говорить съ тобою очень серьезно.
   -- Хорошо, но только нельзя ли поскорѣе!
   -- Жакъ, -- началъ Гарри, -- не стану отъ тебя скрывать, что я люблю Нелли. Я страстно желалъ бы сдѣлать ее своею женой...
   -- Вотъ это хорошо!
   -- Но пока моя совѣсть запрещаетъ мнѣ просить ея согласія на этотъ бракъ.
   -- Не понимаю, что ты хочешь сказать этимъ, Гарри?
   -- Я хочу сказать, Жакъ, что Нелли никогда еще не покидала этихъ копей, гдѣ, безъ сомнѣнья, она и родилась. Она не знаетъ ничего.-- ничего изъ того, что дѣлается на землѣ. Ей предстоитъ еще со всѣмъ этимъ ознакомиться, и кто знаетъ, какія мысли зародятся въ ея головѣ послѣ этого ознакомленія! Сейчасъ она еще совсѣмъ не знаетъ земли и, слѣдовательно, не можетъ вполнѣ сознательно предпочесть всему на свѣтѣ пребываніе въ нашихъ копяхъ. Понимаешь ты меня, Жакъ?
   -- Да... отчасти... Главнымъ образомъ, я понимаю то, что, вѣроятно, я долго еще не попаду сегодня на работу!
   -- Какъ бы тамъ ни было, Жакъ, но ты долженъ выслушать меня сейчасъ, -- сказалъ Гарри рѣшительнымъ тономъ.
   -- Такъ и быть, согласенъ... Итакъ, мы остановились на томъ, что прежде, чѣмъ жениться на Нелли, ты отправишь ее въ какой-нибудь пансіонъ Эдинбурга?
   -- Нѣтъ, Жакъ, -- отвѣчалъ Гарри.-- Я самъ займусь воспитаніемъ той, которая будетъ моею женой!
   -- Вотъ это всего лучше, Гарри!
   -- Но прежде всего, -- продолжалъ Гарри, -- я хочу, какъ я тебѣ ужъ и сказалъ, чтобы Нелли имѣла вѣрное понятіе о внѣшнемъ мірѣ. Позволь мнѣ выразиться сравненіемъ, Жакъ! Если бы ты полюбилъ слѣпую дѣвушку и если бъ тебѣ сказали, -- черезъ мѣсяцъ она будетъ зрячею, то не подождалъ ли бы ты мѣсяцъ, чтобы жениться на ней, когда она станетъ зрячею?
   -- Конечно, подождалъ бы!-- отвѣчалъ Жакъ Ріанъ.
   -- Вотъ видишь, Жакъ, Нелли -- такая же слѣпая, и, прежде чѣмъ сдѣлать ее моею женой, я хочу, чтобы она въ совершенствѣ знала и меня и тѣ условія моей жизни, среди которыхъ ей придется жить, въ случаѣ выхода за меня замужъ. Я хочу, чтобы глаза ея увидали, наконецъ, блескъ солнца!
   -- Отлично, Гарри, отлично!-- вскричалъ Жакъ Ріанъ. -- Теперь я тебя понимаю. Когда же ты думаешь доставить ей это удовольствіе?..
   -- Да черезъ мѣсяцъ, Жакъ, -- отвѣчалъ Гарри. -- Глаза Нелли мало-по-малу привыкаютъ къ свѣту электрическихъ фонарей, такъ что черезъ мѣсяцъ она въ состояніи будетъ съѣздить на землю и увидать небо съ его свѣтилами! Она узнаетъ, что на землѣ глазъ человѣка можетъ смотрѣть въ такую даль, о которой нельзя имѣть и понятія во мрачной копи! Она увидитъ, что вселенная безпредѣльна!..
   Гарри увлекся, говоря это. Жакъ Ріанъ, воспользовался его увлеченіемъ, чтобы продолжать свой путь.
   -- Эй, Жакъ, -- закричалъ вдругъ Гарри. -- Гдѣ же ты?
   -- Какъ разъ подъ тобою, -- отвѣчалъ со смѣхомъ веселый малый.-- Въ то время, какъ ты уносишься въ безконечность, я спускаюсь въ пропасть!
   -- Такъ прощай, Жакъ, -- сказалъ Гарри, въ свою очередь, продолжая свой путь.-- Только никому, пожалуйста, не разсказывай о томъ, о чемъ мы сейчасъ съ тобою говорили!
   -- Хорошо, -- закричалъ Жакъ Ріанъ, -- но только съ условіемъ...
   -- Съ какимъ?
   -- Чтобы ты взялъ меня съ собою, когда въ первый разъ повезешь Нелли на поверхность земли!
   -- Согласенъ!-- отвѣчалъ Гарри.
   Разстояніе между обоими друзьями все увеличивалось и увеличивалось. Они ужъ едва слышали другъ друга.
   Однако, до Гарри донеслись слѣдующія слова Жака:
   -- Когда Нелли увидитъ звѣзды, луну и солнце, то знаешь, кого она илъ предпочтетъ?
   -- Не знаю, Жакъ!
   -- Да тебя, Гарри!.. Тебя!.. Тебя!..
   Наконецъ, голосъ Жака Ріана затихъ.
   Гарри все свое свободное время посвятилъ на занятія съ Нелли. Благодаря ея понятливости, онъ быстро научилъ ее читать и писать.
   Симонъ и Мэджъ съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе привязывались къ своей пріемной дочери, прошлое которой внушало имъ, однако, нѣкоторое безпокойство. Они съ удовольствіемъ замѣтили, какія чувства питаетъ Гарри по отношенію къ Нелли.
   Читатель припомнитъ, что когда инженеръ въ первый разъ посѣтилъ прежній коттеджъ Симона Форда, то старикъ сказалъ:
   "Вы спрашиваете, почему мой сынъ не женится. Да развѣ дѣвушка "сверху", съ земли, годится въ жены моему мальчику, который всю свою жизнь долженъ прожить въ глубинѣ копей?.."
   И вотъ теперь Провидѣніе, казалось само указало эту дѣвушку, которая одна лишь могла стать женою Гарри Форда. Поэтому старый углекопъ заранѣе рѣшилъ, что если состоится свадьба его сына съ Нелли, то онъ задастъ такой пиръ, о которомъ долго будутъ вспоминать въ Новомъ Аберфойлѣ.
   Нужно замѣтить, что былъ еще одинъ человѣкъ, который не менѣе горячо желалъ брака Гарри съ Нелли. Это былъ инженеръ Джемсъ Старръ. Конечно, онъ желалъ этого брака, главнымъ образомъ, потому, что видѣлъ въ немъ счастье молодыхъ людей, но были и другія причины, побуждавшія инженера желать, чтобы молодые люди повѣнчались возможно скорѣе.
   Какъ извѣстно, Джемсъ Старръ все еще опасался за участь своихъ копей, хотя до сихъ поръ все шло благополучно. Съ новыми копями была связана какая-то тайна, которую Нелли, очевидно, знала. Эту тайну нужно было раскрыть во что бы то ни стало, потому что иначе нельзя было оградить углекоповъ Аберфойля отъ новыхъ опасностей, которыя, быть-можетъ, угрожали имъ въ недалекомъ будущемъ.
   "Нелли, -- думалъ Джемсъ Старръ, -- не можетъ долго скрывать отъ своего мужа то, что она до сихъ поръ скрывала отъ всѣхъ другихъ! Опасность угрожаетъ Гарри такъ же, какъ и всѣмъ намъ. Итакъ, -- этотъ бракъ принесетъ счастье не только молодымъ супругамъ, но и всѣмъ намъ!"
   Такъ разсуждалъ инженеръ Джемсъ Старръ. Онъ сообщилъ свои думы даже старому Симону, и тотъ, съ своей стороны, былъ съ нимъ вполнѣ согласенъ. Такимъ образомъ, не было, казалось, никакихъ препятствій къ тому, чтобы Гарри женился на Нелли.
   Дѣйствительно, Гарри и Нелли любили другъ друга. Старые родители Гарри не желали лучшей жены для своего сына. Товарищи молодого человѣка завидовали его счастью, хотя сознавались, что онъ вполнѣ его заслуживаетъ. Молодая дѣвушка ни отъ кого не зависѣла и могла свободно располагать собою.
   Но если ничто не препятствовало этому браку, то зачѣмъ же каждую ночь, какъ только жители Каменноугольнаго города, погасивъ электрическіе фонари, расходились по своимъ коттеджамъ, -- зачѣмъ же тогда появлялось въ одномъ изъ самыхъ мрачныхъ закоулковъ Новаго Аберфойля какое-то таинственное существо? Какой инстинктъ велъ это привидѣніе по самымъ мрачнымъ и узенькимь галлереямъ, по которымъ, казалось, нельзя было и пройти? Зачѣмъ это загадочное существо, глаза котораго, казалось, отлично видѣли въ самой непроницаемой тьмѣ, крадучись пробиралось къ берегу озера Малькольмъ? Зачѣмъ оно такъ упорно направлялось всегда къ жилищу Симона Форда? Зачѣмъ оно подслушивало у оконъ этого жилища и старалось уловить хоть кое-что изъ разговора, который велся въ коттеджѣ?
   Когда нѣсколько словъ долетало до него, то зачѣмъ же оно злобно сжимало кулаки и грозило ими мирному жилищу? Зачѣмъ, наконецъ, оно гнѣвно произносило эти слова:
   -- Она и онъ! Никогда!
  

ГЛАВА XVII.
Восходъ солнца.

   Вечеромъ 20-го августа, какъ разъ черезъ мѣсяцъ послѣ описанной встрѣчи Гарри съ Жакомъ Ріаномъ, Симонъ Фордъ и Мэджъ провожали четверыхъ путниковъ, которые собирались оставить коттеджъ.
   Джемсъ Старръ, Гарри и Жакъ Ріанъ уѣзжали вмѣстѣ съ Нелли на поверхность земли, которой молодая дѣвушка никогда еще не видала.
   Ихъ отсутствіе должно было продлиться два дня. Джемсъ Старръ и Гарри желали, чтобы въ эти 48 часовъ молодая дѣвушка увидала все, чего она не могла видѣть въ мрачныхъ копяхъ, чтобы предъ ея глазами прошла какъ бы движущаяся панорама изъ городовъ, равнинъ, горъ, рѣкъ, озеръ, заливовъ, морей...
   Можно было надѣяться, что это желаніе осуществится, такъ какъ въ той части Шотландіи, которая разстилается между Эдинбургомъ и Глэсго, земная поверхность отличается большимъ разнообразіемъ; что же касается до неба, то оно тамъ такое же, какъ и вездѣ; ночью его укращаютъ безчисленныя звѣзды и блѣдная луна, днемъ съ него улыбается солнце, а въ пасмурные дни и ночи по нему ходятъ черныя тучи.
   Симонъ Фордъ и Мэджъ съ удовольствіемъ приняли бы участіе въ этой поѣздкѣ, но на такое долгое время, какъ два дня, они не рѣшались разстаться съ своимъ подземнымъ жилищемъ.
   Джемсу Старру очень хотѣлось посмотрѣть, какое впечатлѣніе произведетъ на Нелли неизвѣстный ей до сихъ поръ міръ; изъ-за этого собственно онъ и уѣзжалъ теперь на цѣлыхъ два дня изъ Новаго Аберфойля. Онъ надѣялся, что впечатлѣнія, которыя получитъ Нелли, прольютъ ему нѣкоторый свѣтъ на ту обстановку, среди которой прошло ея дѣтство.
   Гарри тревожно спрашивалъ себя, какою станетъ любимая имъ дѣвушка послѣ того, какъ побываетъ на землѣ.
   Что касается до Жака Ріана, то онъ былъ веселъ, какъ птичка, вылетѣвшая навстрѣчу первымъ лучамъ солнца. Онъ надѣялся, что его заразительная веселость сообщится и остальнымъ путникамъ.
   Нелли была молчалива.
   Джемсъ Старръ не безъ основанія рѣшилъ, что лучше всего отправиться въ путь вечеромъ. Дѣйствительно, для молодой дѣвушки было важно, чтобы переходъ отъ тьмы къ свѣту былъ возможно менѣе рѣзокъ.
   Выходя изъ коттеджа, Нелли взяла Гарри за руку и сказала ему:
   -- Гарри, неужели такъ необходимо, чтобы я оставила наши копи, хотя бы даже на нѣсколько дней?
   -- Да, Нелли, -- отвѣчалъ молодой человѣкъ, -- это необходимо! Необходимо какъ для тебя, такъ и для меня!
   -- Но, Гарри,-- возразила Нелли,-- вѣдь я и безъ того такъ счастлива, начиная съ того дня, какъ ты меня нашелъ. Ты уже многому научилъ меня. Не довольно ли этого? Что мнѣ дѣлать тамъ, на верху?
   Гарри молча посмотрѣлъ да нее: онъ думалъ почти то же самое.
   -- Дитя мое, -- сказалъ тогда Джемсъ Старръ. -- Я понимаю твою нерѣшительность, но все же тебѣ слѣдуетъ итти съ нами. Ты пойдешь съ тѣми, кого ты любишь; они же приведутъ тебя обратно. Потомъ ты ужъ по собственному желанію будешь жить въ нашихъ копяхъ! Я не сомнѣваюсь, что такъ случится, и заранѣе тебя одобряю. Мы будемъ знать тогда, по крайней мѣрѣ, что ты сама выбрала нашу долю. Такъ иди же!
   -- Иди, дорогая Нелли, -- добавилъ Гарри.
   -- Я готова, Гарри, -- отвѣчала молодая дѣвушка.
   Въ девять часовъ Нелли и ея спутники подъѣзжали къ поверхности земли. Черезъ двадцать минутъ они мчались уже по желѣзной дорогѣ въ Стирлингъ.
   Уже стемнѣло. Дулъ сѣверо-западный вѣтерокъ, который освѣжалъ амосферу. Только что канувшій въ вѣчность день былъ прекрасенъ Ночь обѣщала быть тоже прекрасною.
   Прямо предъ ними разстилалась дорога, которая вела на берегъ Форса.
   Молодая дѣвушка жадно вдыхала своими легкими свѣжій воздухъ
   -- Вдыхай глубже, Нелли, -- сказалъ Джемсъ Старръ. -- Вдыхай въ себя этотъ живительный воздухъ!
   -- Что это за дымъ разстилается надъ нашими головами? -- спросила Нелли.
   -- Это не дымъ, -- отвѣчалъ Гарри, -- это облака -- т. е. сгустившійся паръ: вѣтеръ гонитъ ихъ по направленію къ востоку.
   -- Ахъ, -- замѣтила Неии, -- я хотѣла бы, чтобъ вѣтеръ угналъ и меня! А что это за искорки блестятъ посреди облаковъ?
   -- Это звѣзды, о которыхъ я говорилъ табѣ, Нелли. Столько ихъ, столько, можетъ-быть, и міровъ, похожихъ на нашъ, такъ какъ всѣ эти звѣзды не что иное, какъ солнца!
   По мѣрѣ того, какъ вѣтеръ прогонялъ облака, -- звѣзды все яснѣе и яснѣ вырисовывались на темномъ небосводѣ.
   Нелли смотрѣла на эти миріады блестящихъ звѣздъ, которыя сверкали надъ ея головою.
   -- Но если это солнца, -- спросила она, -- то какъ же мои глаза могутъ выносить ихъ блескъ?
   -- Дитя мое, -- отвѣчалъ Джемсъ Старръ, -- это, дѣйствительно, солнца; но солнца, которыя отстоятъ отъ насъ на громадномъ разстояніи. Изъ этихъ безчисленныхъ звѣздъ, лучи которыхъ доходятъ до насъ, всего ближе къ намъ вотъ эта звѣзда -- Вега, принадлежащая къ созвѣздію Лиры, но и она отстоитъ отъ насъ на разстояніи 50000 милліардовъ миль. Поэтому-то ея блескъ и не можетъ быть очень чувствителенъ для твоихъ глазъ. Но наше солнце взойдетъ завтра на разстояніи всего лишь 38 милліоновъ миль отъ насъ, и ни одинъ человѣкъ не можетъ прямо смотрѣть на него: настолько великъ его блескъ. Но иди, Нелли, иди!
   Наши путники двинулись дальше. Джемсъ Старръ держалъ молодую дѣвушку за руку. Гарри шелъ сбоку. Жакъ Ріанъ то уходилъ далеко впередъ, то возвращался опять назадъ, какъ молодая собака, гуляющая съ своими хозяевами.
   Дорога шла по совершенно пустынной мѣстности. Нелли смотрѣла на силуэты высокихъ деревьевъ, качавшихся отъ вѣтра. Они казались ей какими-то великанами, которые то и дѣло размахивали руками. Шелестъ вѣтра, проходившаго сквозь чашу деревьевъ, глубокая тишина, наступавшая во время затишья, линія горизонта, обозначавшаяся гораздо явственнѣе, когда дорога пересѣкала какую-нибудь равнину, все это возбуждало въ молодой дѣвушкѣ совершенно новыя ощущенія и производило на нее сильное впечатлѣніе. Нелли сначала обо всемъ разспрашивала, но потомъ умолкла, и ея спутники, какъ бы сговорившись между собою, тоже хранили молчаніе. Они не желали, чтобы ихъ слова производили какое-либо вліяніе на пылкое воображеніе молодой дѣвушки.
   Въ половинѣ двѣнадцатаго они были у залива Форса.
   Тамъ ихъ ожидала лодка, нанятая Джемсомъ Старромъ. Черезъ нѣсколько часовъ она должна была доставить ихъ въ Эдинбургскую гавань.
   Нелли увидѣла блестящую воду, которая колебалась у ея ногъ подъ дѣйствіемъ прибоя и, казалось, была усѣяна дрожащими звѣздами.
   -- Это-- озеро?-- спросила она.
   -- Нѣтъ, -- отвѣчалъ Гарри, -- это большой заливъ съ текучею водой; онъ представляетъ собою устье рѣки и какъ бы рукавъ моря. Зачерпни немножко этой воды въ горсть, Нелли, и ты увидишь, что она не такъ пріятна на вкусъ, какъ вода озера Малькольмъ.
   Молодая дѣвушка нагнулась, зачерпнула въ горсть воды и поднесла ее къ губамъ.
   -- Эта вода солона! -- сказала она.
   -- Да, -- замѣтилъ Гарри, -- море добралось и сюда, такъ какъ сейчасъ приливъ. Три четверти нашей земли покрыты этой соленою водой, нѣсколько капель которой ты сейчасъ проглотила!
   -- Гарри, Гарри!-- вскричала тутъ молодая дѣвушка. -- Отчего это небо покраснѣло на горизонтѣ? Ужъ не горитъ ли лѣсъ?
   И Нелли указала на восточную часть неба, которая была освѣщена.
   -- Нѣтъ, Нелли, -- отвѣчалъ Гарри, -- это восходитъ луна.
   -- Да, луна, -- вскричалъ Жакъ Ріанъ, -- это серебряное блюдо, которое небесные духи передвигаютъ по всему небосводу и въ которое они собираютъ звѣзды, какъ бы деньги!
   -- Вотъ ужъ, Жакъ, -- замѣтилъ, смѣясь, инженеръ, -- не ожидалъ я отъ тебя такого смѣлаго сравненія!
   -- Э, мистеръ Старръ, мое сравненіе вѣрно! Видите, какъ звѣзды исчезаютъ по мѣрѣ приближенія къ нимъ луны. Отсюда я и заключаю, что онѣ падаютъ въ нее!
   -- Это значитъ, Жакъ, -- объяснилъ инженеръ, -- что луна затмеваетъ своимъ блескомъ звѣзды шестой величины; вотъ почему онѣ и исчезаютъ при ея приближеніи.
   -- Какъ все это прекрасно! -- промолвила Нелли, съ глубокимъ интересомъ смотрѣвшая на небо. -- Но я думала, что луна совсѣмъ круглая?
   -- Она бываетъ круглою лишь во время полнолунія, -- отвѣчалъ Джемсъ Старръ, -- т. е. тогда, когда она стоитъ какъ разъ противъ солнца. Но въ эту ночь она вступаетъ въ свою послѣднюю фазу; она походитъ теперь не на серебряное блюдо нашего друга Жака, а просто на блюдечко для бритья!
   -- Ахъ, мистеръ Старръ, -- вскричалъ Жакъ Ріанъ, -- какое прозаическое сравненіе! Я только что хотѣлъ пропѣть куплетъ въ честь луны:
  
   "О, свѣтило ночей! Въ теченьи своемъ
   Ты ласкаешь..."
  
   -- Но нѣтъ! Теперь это невозможно! Ваше блюдечко для бритья совсѣмъ подрѣзало крылья моему воображенію!
   Тѣмъ временемъ луна поднималась все выше и выше. На ея пути исчезали послѣднія облака. На западной сторонѣ неба звѣзды еще блестѣли. Нелли смотрѣла на это восхитительное зрѣлище въ глубокомъ молчаніи, но рука ея дрожала въ рукѣ Гарри и говорила за нее.
   -- Сядемте въ лодку, друзья мои, -- сказалъ Джемсъ Старръ,-- мы должны взобраться на склоны Артуръ-Сито до восхода солнца!
   Лодка стояла у берега, подъ охраною лодочника. Нелли и ея спутники вошли въ нее. Распустили паруса. Дулъ юго-западный вѣтеръ,
   На водѣ молодую дѣвушку ожидало новое ощущеніе. Она проѣзжала иногда въ лодкѣ по озерамъ Новаго Аберфойля, но, какъ ни искусно правилъ Гарри весломъ, всегда, все-таки, было замѣтно, какихъ усилій стоило ему передвигать лодку. Тутъ же въ первый разъ Нелли почувствовала, что она скользитъ по водѣ такъ же легко, какъ по воздуху въ воздушномъ шарѣ. Заливъ представлялъ изъ себя такую же ровную поверхность, какъ озеро. Полулежа на кормѣ, Нелли наслаждалась новымъ для нея ощущеніемъ. По временамъ, при извѣстныхъ поворотахъ лодки, лучи луны падали на поверхность Форса; тогда казалось, что лодка бѣжитъ посреди сверкающей серебристой скатерти. Волны тихо журчали. Въ общемъ картина была прямо восхитительная.
   Но въ это время глаза Нелли невольно закрылись. Ее охватила легкая дремота. Ея голова наклонилась на грудь Гарри, и молодая дѣвушка заснула крѣпкимъ сномъ.
   Гарри хотѣлъ ее разбудить для того, чтобы не лишить ее возможности наслаждаться прекрасною ночью.
   -- Пускай она поспитъ, мой милый, -- остановилъ его инженеръ.-- Два часа сна прекрасно подготовятъ ее къ принятію тѣхъ впечатлѣній, которыя ее ожидаютъ днемъ.
   Въ два часа ночи лодка остановилась у Грантонской пристани Нелли тотчасъ же проснулась.
   -- Я спала?-- спросила она.
   -- Нѣтъ, дитя мое, -- отвѣчалъ Джемсъ Старръ. -- Ты просто чуть-чуть подремала, -- вотъ и все.
   Ночь была очень свѣтлая: луна разливала свой свѣтъ повсюду.
   У маленькой Грантонской пристани стояли двѣ-три рыбачьихъ лодки, которыя тихо покачивались на волнахъ. Вѣтеръ началъ стихать. Тумана не было; и слѣдовало ожидать одного изъ чудныхъ августовскихъ дней, особенно прекрасныхъ на берегу моря. Вдали поднимались какія-то теплыя испаренія, но они были настолько прозрачны, что первые же лучи солнца должны были поглотить ихъ. Благодаря отсутствію тумана, молодая дѣвушка могла свободно наслаждаться видомъ моря, которое на горизонтѣ сливалось съ небомъ.
   Гарри взялъ Нелли за руку. Они оба послѣдовали за Джемсомъ Старромъ и Жакомъ Ріаномъ, которые пошли по пустыннымъ улицамъ города. Это предмѣстье столицы казалось Нелли простымъ скопленіемъ мрачныхъ домовъ, напоминавшихъ ей Каменноугольный городъ. Вся разница, по ея мнѣнію, была лишь въ томъ, что здѣсь надъ ея головою простирался высокій небесный сводъ, усѣянный блестящими звѣздами. Она довольно быстро шла впередъ, и Гарри не пришлось замедлять своихъ шаговъ.
   -- Ты не устала? -- спросилъ онъ ее минутъ черезъ двадцать.
   -- Нѣтъ, -- отвѣчала она.-- Мнѣ кажется, что мои ноги и не прикасаются къ землѣ! Это небо такъ высоко надъ нами, что мнѣ страстно хочется улетѣть туда, какъ будто у меня выросли крылья!
   -- Держи ее, Гарри! -- вскричалъ Жакъ Ріанъ.-- Неужели наша малютка Нелли оставитъ насъ? Впрочемъ, и я испытываю точь въ точь такое же ощущеніе всякій разъ, какъ появляюсь на землѣ послѣ долгаго пребыванія въ копяхъ!
   -- Это происходитъ, вѣроятно, оттого, -- замѣтилъ Джемсъ Старръ, что здѣсь мы не чувствуемъ давленія того невысокаго свода изъ шифера, который простирается надъ Каменноугольнымъ городомъ! Поэтому небосводъ и представляется намъ какою-то глубокою бездной, въ которую намъ хочется броситься. Не это ли именно ты и чувствуешь, Нелли?
   -- Да, мистеръ Старръ, -- отвѣчала молодая дѣвушка, -- именно это. Мнѣ кажется, что у меня какъ будто кружится голова!
   -- Впослѣдствіи ты привыкнешь къ этому, Нелли, -- сказалъ Гарри.-- Ты полюбишь этотъ безпредѣльный міръ и тогда, быть-можетъ, ты забудешь наши мрачныя копи!
   -- Никогда, Гарри! -- вскричала Нелли.
   Она закрыла глаза рукою, какъ бы желая вызвать въ своей душѣ воспоминаніе о копяхъ, которыя она такъ недавно еще покинула.
   Пройдя черезъ сонное предмѣстье, Джемсъ Старръ и его товарищи обогнули Кельтонъ-Гилль, гдѣ виднѣлись въ полумракѣ обсерваторія и памятникъ Нельсону. Затѣмъ они вступили въ улицу Гегента, перешли черезъ мостъ и, сдѣлавъ небольшой поворотъ, очутились на Кэнонгэтской улицѣ.
   Городъ спалъ. На готической колокольнѣ Кэнонгэтъ-Черча пробило два часа.
   Нелли остановилась.
   -- Что это за масса? -- спросила она, указывая на уединенное зданіе, стоявшее на большой площади.
   -- Это -- Голирудъ, -- отвѣчалъ Джемсъ Старръ, -- дворецъ прежнихъ повелителей Шотландіи, въ которомъ совершилось столько трагическихъ происшествій! Тутъ историкъ могъ бы вызвать много царственныхъ тѣней, начиная съ несчастной Маріи Стюартъ и кончая престарѣлымъ французскимъ королемъ Карломъ X! Когда взойдетъ солнце, Нелли, то ты увидишь, что этотъ дворецъ, несмотря на мрачныя воспоминанія, связанныя съ его именемъ, вовсе не имѣетъ зловѣщаго вида! Съ своими четырьмя толстыми зубчатыми башнями Голирудъ походитъ на какой-нибудь увеселительный замокъ, который до нашихъ дней сохранилъ свой феодальный характеръ! Но пойдемъ дальше. Вонъ тамъ, въ самой оградѣ древняго Голирудскаго аббатства возвышаются скалы Салисбюри. Выше ихъ лишь Артуръ-Ситъ, къ которому мы и направимся. Съ его вершины, Нелли, ты увидишь, какъ солнце покажется изъ-за горизонта!
   Они вступили въ Королевскій паркъ. Потомъ, постепенно поднимаясь, они очутились у основанія Артуръ-Сита.
   Артуръ-Ситъ не что иное, какъ холмъ въ 750 футовъ высоты. Въ какіе-нибудь полчаса Джемсъ Старръ и его спутники добрались до вершины Артуръ-Сита. Если смотрѣть на Артуръ-Ситъ съ запада, то онъ чрезвычайно походитъ на льва.
   Наши путники усѣлись на вершинѣ этого холма, и Джемсъ Старръ, чуть не наизусть знавшій великаго шотландскаго романиста, сказалъ:
   -- Вотъ что говоритъ Вальтеръ Скоттъ "въ восьмой главѣ "Эдинбургской темницы": "Если бы мнѣ поручили выбрать мѣсто, съ котораго можно было бы всего удобнѣе наблюдать за восходомъ и закатомъ солнца, то я выбралъ бы это самое мѣсто". Подожди же, Нелли. Скоро взойдетъ солнце, и ты увидишь его во всемъ его блескѣ!
   Взгляды молодой дѣвушки были обращены на востокъ. Гарри, сидѣвшій около нея, тревожно слѣдилъ за нею. Онъ боялся, что лучи солнца произведутъ на нее слишкомъ сильное впечатлѣніе. Всѣ сидѣли молча. Даже Жакъ Ріанъ притихъ.
   Вдали на горизонтѣ показалась блѣдно-розовая полоса. Она нѣсколько освѣтила все окружающее. У основанія Артуръ-Сита въ глубокомъ безмолвіи ночи простирался Эдинбургъ, погруженный все еще въ крѣпкій сонъ. Тамъ и сямъ въ темнотѣ мелькали свѣтлыя точки; это были утренніе огни, которые зажигались жителями Стараго города {Эдибургъ раздѣляется на двѣ части: Старый и Новый городъ.}, поднимавшимися съ своихъ постелей. На западѣ возвышался рядъ остроконечныхъ вершинъ, которыя прежде всего должны были быть озарены лучами солнца.
   Между тѣмъ, востокъ все разгорался и разгорался. Съ каждою секундой краски становились все ярче и ярче: розовая переходила въ красную, красная -- въ огненную.
   Нелли смотрѣла на городъ, который лежалъ у ея ногъ и кварталы котораго начинали вырисовываться яснѣе. Очертанія высокихъ башенъ и остроконечныхъ колоколенъ начинали выдѣляться все съ большею отчетливостью. Всю окрестность окутывалъ какой-то пепельно-сѣрый свѣтъ. Наконецъ, до взора молодой дѣвушки дошелъ первый лучъ! Это былъ тотъ зеленоватый лучъ, который всегда въ ясное утро показывается изъ-за моря.
   Черезъ полминуты Нелли протянула руку, указывая на самую высокую часть Новаго города.
   -- Огонь! -- сказала она.
   -- Нѣтъ, Нелли, -- возразилъ Гарри, -- это не огонь. Это -- золотой вѣнецъ, который солнце кладетъ на памятникъ Вальтеръ Скотта!
   Наконецъ, показалось солнце. Потоки свѣта полились на землю. Солнечный дискъ казался еще влажнымъ, какъ будто бы онъ, на самомъ дѣлѣ, вышелъ изъ моря. Сначала онъ былъ очень широкимъ, благодаря преломленію лучей, во потомъ постепенно сузился и принялъ круглую форму.
   Его блескъ былъ такъ нестерпимъ, что Нелли почти тотчасъ же закрыла глаза. Она должна была даже плотно прижать пальцы къ своимъ вѣкамъ, которыя были слишкомъ тонки.
   Гарри посовѣтовалъ ей стать лицомъ къ западу.
   -- Нѣтъ, Гарри, -- сказала она, -- мои глаза должны привыкнуть видѣть все, что видятъ твои глаза!
   Сквозь ладони своихъ рукъ Нелли, все-таки, видѣла розовый свѣтъ, который блѣднѣлъ по мѣрѣ того, какъ солнце поднималось надъ горизонтомъ. Наконецъ, она открыла вѣки, и глаза ея увидали дневной свѣтъ.
   Дѣвушка упала на колѣни и набожно произнесла:
   -- Боже, какъ прекрасенъ Твой міръ!
   Потомъ она опустила глаза и посмотрѣла внизъ. У ногъ ея развертывалась панорама Эдинбурга; обѣ части древней шотландской столицы рѣзко отличались другъ отъ друга: новые и правильные кварталы Новаго города плохо гармонировали съ безпорядочною кучей домовъ и странной сѣтью улицъ Стараго города. Замокъ на базальтовой скалѣ и Кельтонъ-Гилль, украшенный остатками какого-то греческаго памятника, были наиболѣе возвышенными пунктами Эдинбурга. Великолѣпныя, обсаженныя деревьями дороги вели изъ столщы въ деревни. Съ моремъ Эдинбургъ соединяла дорога, прямая какъ стрѣла. На сѣверѣ, у гавани Лейта, далеко въ берегъ врѣзывался заливъ Форей. Еще сѣвернѣе разстилались живописные берега графства Файфъ. На западѣ рисовались чудные берега Ньюгевена и Порто-Велло. Въ открытомъ морѣ шло два или три парохода, изъ трубъ которыхъ клубами выходилъ черный дымъ. Кромѣ того, тамъ и сямъ вокругъ Артуръ-Сита зеленѣли равнины, а на нихъ кое-гдѣ возвышались небольшіе холмы.
   Нелли не могла говорить. Ея губы шептали какія-то несвязныя слова. Ея руки дрожали. Ея голова кружилась. Наконецъ, силы оставили ее. Вдыхая въ себя этотъ чистый воздухъ, наслаждаясь этимъ величественнымъ зрѣлищемъ, она почувствовала, что слабѣетъ, и безъ памяти упала на руки Гарри, который ожидалъ этого.
   Эта молодая дѣвушка, жизнь которой проходила до сихъ поръ въ подземельѣ, увидала, наконецъ, вселенную. Взоры ея, окинувъ городъ и поля, въ первый еще разъ устремились на безпредѣльное море и безконечное небо.
  

ГЛАВА XVIII.
Отъ озера Ломондъ къ озеру Катрайнъ.

   Неся Нелли, Гарри сошелъ со склоновъ Артуръ-Сита. Джемсъ Старръ и Жакъ Ріанъ послѣдовали за нимъ. Отдохнувъ нѣсколько часовъ и позавтракавъ въ гостиницѣ Ламбрета, путешественники рѣшили отправиться въ страну озеръ.
   Силы вернулись къ Нелли. Глаза ея не боялись уже теперь дневного свѣта, а легкія съ наслажденіемъ вдыхали въ себя живительный и здоровый воздухъ полей. Взоръ ея съ удовольствіемъ останавливался на зелени деревьевъ и растеній и на лазури неба.
   Желѣзнодорожный поѣздъ отвезъ Нелли и ея спутниковъ въ Глэсго. Тамъ съ моста, переброшеннаго черезъ рѣку Клейдъ, наши путешественники любовались теченіемъ рѣки. Слѣдующую ночь они провели въ Королевской гостиницѣ.
   На другой день поѣздъ Эдинбурго-Глэсговской желѣзной дороги долженъ былъ подвезти ихъ къ южному берегу озера Ломондъ.
   -- Мы увидимъ страну Робъ Роя и Фергуса Макъ-Грегора, -- воскликнулъ Джемсъ Старръ, -- такъ поэтически воспѣтую Вальтеръ Скотомъ! Ты не знаешь этой страны, Жакъ?
   -- Я ее знаю по ея пѣснямъ, мистеръ Старръ, -- отвѣчалъ Жакъ Ріанъ, -- и думаю, что страна, обладающая такими прелестными пѣснями, должна быть превосходна!
   -- Такова она и есть на самомъ дѣлѣ, -- замѣтилъ инженеръ, -- и наша дорогая Нелли сохранитъ о ней самыя лучшія воспоминанія!
   -- Съ такимъ провожатымъ, какъ вы, мистеръ Старръ, -- сказалъ Гарри, -- пріятно путешествовать: вы разскажете намъ исторію страны къ то время, какъ мы будемъ ее осматривать.
   -- Хорошо, Гарри, -- согласился инженеръ, -- я исполню твое желаніе, насколько мнѣ позволитъ моя память; но съ условіемъ, -- чтобы веселый Жакъ помогъ мнѣ. Когда я устану разсказывать, онъ намъ споетъ.
   -- За мною дѣло не станетъ -- отвѣчалъ Жакъ Ріанъ, и взялъ при этомъ высокую ноту, какъ бы желая испробовать свой голосъ.
   По желѣзной дорогѣ отъ Глэсго до Валлоха, города, стоящаго на берегу озера Ломонда, насчитывается не болѣе 20 миль.
   Поѣздъ прошелъ черезъ Дембартонъ, главный городъ графства того же имени. Замокъ этого города, постоянно укрѣпленный, согласно договору о союзѣ между Англіей и Шотландіей, живописно расположенъ на двухъ вершинахъ громадной базальтовой скалы.
   Дембартонъ лежитъ при сліяніи двухъ рѣкъ: Клейда и Левена. Проѣзжая черезъ него, Джемсъ Старръ разсказалъ нѣсколько подробностей, относящихся къ исторіи Маріи Стюартъ. Дѣйствительно, изъ этого города несчастная королева отправилась во Францію, чтобы выйти тамъ замужъ за будущаго Франциска II. Въ этомъ же городѣ англійскій кабинетъ думалъ поселить Наполеона послѣ событій 1815 г.; но потомъ выборъ остановился на островѣ Св. Елены, и англійскій плѣнникъ долженъ былъ умереть на скалѣ среди Атлантическаго океана, что окружило массою легендъ его память
   Въ скоромъ времени поѣздъ прибылъ въ Баллохъ и остановился возлѣ деревянной платформы, которая вела на берегъ озера Ломондъ.
   Пароходъ "Сенъ-Клеръ" поджидалъ туристовъ, въ большомъ количествѣ посѣщающихъ эту страну. Нелли и ея спутники сѣли на него и взяли себѣ билеты до Инверенеда, находящагося на сѣверной оконечности озера.
   Яркое солнце горѣло на небѣ, совершенно ясномъ, что такъ рѣдко бываетъ въ туманной Великобританіи. Пассажиры "Сенъ-Клера" могли вдоволь любоваться тѣмъ прелестнымъ пейзажемъ, который разстилался предъ ними. Сидя на кормѣ между Джемсомъ Старромъ и Гарри Нелли всѣмъ своимъ существомъ вдыхала въ себя ту величественную поэзію, которая носится, какъ кажется, въ самомъ воздухѣ прекрасной Шотландіи.
   Жакъ Ріанъ ходилъ взадъ и впередъ по палубѣ "Сенъ-Клера" и безпрестанно обращался съ разспросами къ инженеру, который очень охотно отвѣчалъ ему. Съ восторгомъ страстнаго любителя природы инженеръ описывалъ страну Робъ-Роя, проходившую передъ его глазами.
   Сначала "Сенъ-Клеръ" шелъ посреди множества островковъ, разсыпанныхъ въ этомъ мѣстѣ по Ломонду. На островкахъ виднѣлись или пустынныя долины, или дикія, скалистыя ущелья.
   -- Замѣть, Нелли, -- сказалъ Джемсъ Старръ, -- что съ каждымъ изъ этихъ островковъ точно такъ же, какъ съ каждою изъ горъ, окружающихъ озеро, связана какая-нибудь легенда. Можно безъ преувеличенія сказать, что эти острова и горы дали содержаніе всей исторіи этой страны.
   -- Знаете, мистеръ Старръ, -- сказалъ Гарри, -- что напоминаетъ мнѣ эта часть озера Ломонда?
   -- Что, Гарри?
   -- Тысячу острововъ озера Онтаріо, съ такимъ удивительнымъ талантомъ описаннаго Куперомъ. Должно-быть, и тебѣ моя дорогая Нелли, бросилось въ глаза это сходство, такъ какъ всего лишь нѣсколько дней тому назадъ я прочелъ тебѣ тотъ романъ, въ которомъ описано озеро Онтаріо и который я считаю лучшимъ произведеніемъ американскаго писателя.
   -- Правда, Гарри, -- отвѣчала молодая дѣвушка, -- тутъ почти то же самое, да и "Сенъ-Клеръ" пробирается межъ этихъ острововъ все равно, какъ катеръ Джеспера -- "Прѣсная Вода" по озеру Онтаріо!
   -- Прекрасно, -- замѣтилъ инженеръ, -- это доказываетъ, что оба озера заслуживаютъ того, чтобы ихъ воспѣвали поэты! Я не знаю острововъ Онтаріо, Гарри, но сомнѣваюсь, чтобы на нихъ царило такое же разнообразіе, какъ на островахъ Ломонда. Посмотрите на эту картину! Вотъ островъ Муррей со своей старинной крѣпостью Леноксомъ въ которой жила престарѣлая герцогиня Альбани послѣ смерти своего, отца своего мужа и своихъ двухъ сыновей, обезглавленныхъ по приказанію Іакова I. Вотъ островъ Кларъ, вотъ Кро, вотъ Торръ... Одни изъ этихъ острововъ скалисты, пустынны, лишены всякой растительности, другіе, наоборотъ, утопаютъ въ зелени. На однихъ -- лиственницы и березы, на другихъ -- поля, покрытыя желтымъ и сухимъ верескомъ. Признаюсь я съ трудомъ вѣрю, чтобы такое же разнообразіе было и на Онтаріо!
   -- Что это за гавань?-- спросила Нелли, глядя на восточный берегъ озера.
   -- Это -- Бальмаго, -- отвѣтилъ Джемсъ Старръ. -- Отсюда начинается наша горная Шотландія. Развалины, которыя ты видишь Нелли не что иное, какъ жалкіе остатки древняго женскаго монастыря на кладбищѣ котораго погребено не мало членовъ семьи Макъ-Грегоровъ Это имя и теперь еще пользуется широкой извѣстностью во всей этой странѣ.
   -- Извѣстностью, пріобрѣтенною цѣною крови, которую эта семья проливала и заставляла проливать! -- замѣтилъ Гарри.
   -- Ты правъ, -- продолжалъ Джемсъ Старръ.-- Надо сознаться что военная слава и до сихъ поръ переживаетъ всякую другую. Эти разсказы о сраженіяхъ переходятъ отъ поколѣнія къ поколѣнію...
   -- И увѣковѣчиваются въ пѣсняхъ, -- добавилъ Жакъ Ріанъ.
   Какъ бы въ подтвержденіе своихъ словъ, славный малый пропѣлъ первый куплетъ старинной военной пѣсни, воспѣвавшей подвиги Александра Макъ-Грегора изъ клана Сраё, одержанные имъ въ борьбѣ противъ сэра Гумфри Калькюгура изъ Лесса.
   Нелли внимательно слушала, но разсказъ объ этихъ подвигахъ произвелъ на нее грустное впечатлѣніе. Къ чему столько крови пролито было на этихъ равнинахъ, которыя молодая дѣвушка находила неизмѣримыми и на которыхъ хватило бы мѣста для всѣхъ.
   Пароходъ проходилъ мимо небольшой гавани Лёсса. Одно мгновеніе Нелли могла видѣть старую башню древняго замка. Потомъ "Сенъ-Клеръ" повернулъ къ сѣверу, и передъ глазами туристовъ показался Бенъ Ломондъ, возвышающійся почти на 3000 футовъ надъ уровнемъ озера.
   -- Чудная гора! -- вскричала Нелли -- Какой прелестный видъ, должно быть, открывается съ ея веришны!
   -- Дѣйствительно, Нелли, -- сказалъ Джемсъ Старръ, -- съ этой вершины можно видѣть добрыхъ двѣ трети нашей старой Каледоніи. Посмотри, какъ гордо она выступаетъ среди дубовъ, березъ и лиственницъ, зеленымъ ковромъ устилающихъ всю нижнюю часть горы! Вотъ тамъ, въ восточной части озера, была постоянная резиденція клана Макъ-Грегоровъ. По этимъ вотъ пустыннымъ ущельямъ, находившимся вблизи нея, не разъ лилась кровь во время борьбы между приверженцами Стюартовъ и Ганноверской династіи. Вся эта мѣстность въ звѣздныя ночи освѣщается блѣдною луной, которая въ старыхъ пѣсняхъ называется фонаремъ Макъ-Фарлана. Еще и теперь эхо часто повторяетъ тутъ безсмертныя имена Робъ Роя и Макъ-Грегора Кэмпбелля!
   Бенъ Ломондъ, послѣдняя вершина Гремшэнскихъ горъ, дѣйствительно, былъ достоинъ кисти великаго шотландскаго романиста. Джемсъ Старръ вѣрно замѣтилъ, что есть и болѣе высокія горы, вершины которыхъ покрыты вѣчными снѣгами, но зато едва ли найдется на землѣ другой такой поэтическій уголокъ.
   -- Весь Бенъ Ломондъ, -- прибавилъ онъ, -- принадлежитъ теперь герцогу Монтрозу! Его свѣтлость владѣетъ этою горой такъ же спокойно, какъ какой-нибудь лондонскій житель лужайкой въ своемъ садикѣ.
   Въ это время "Сенъ-Клеръ" подошелъ къ деревнѣ Торбету, въ которой высадилось нѣсколько нассажировъ, направлявшихся въ Инверари. Отсюда Бенъ Ломондъ являлся во всей своей красѣ. Его бока, по которымъ бѣжали быстрые потоки, сверкали, какъ расплавленныя серебряныя пластинки.
   По мѣрѣ того, какъ "Сенъ-Клеръ" шелъ все дальше и дальше ммо горы, мѣстность становилась все пустыннѣе и пустыннѣе. Кое-гдѣ понадались одинокія деревья, большею частью ивы, на вѣткахъ которыхъ нѣкогда вѣшали людей, принадлежавшихъ къ низшимъ слоямъ населенія.
   -- Чтобы не тратить напрасно веревокъ, -- замѣтилъ Джемсъ Старръ.
   По направленію къ сѣверу озеро суживалось. Береговыя горы сближались. Пароходъ прошелъ мимо нѣсколькихъ островковъ. Предъ глазами его пассажировъ промелькнули Инверегласъ, Эйладъ-Ну, на которомъ еще замѣтны были слѣды крѣпости, принадлежавшей Макъ-Фарлану. Наконецъ, "Сенъ-Клеръ" остановился у Инвереледа, гдѣ наши путешественники и высадились на берегъ.
   Заказавъ завтракъ, Нелли и ея спутники направились къ бурливому потоку, который падаетъ въ озеро съ довольно значительной высоты. Казалось, онъ созданъ былъ для того, чтобы доставлять удовольствіе туристамъ. Черезъ его бурныя воды былъ перекинутъ постоянно дрожавшій мостъ. Отсюда взоръ охватывалъ большую часть Ломонда.
   Позавтракавъ, наши путешественники рѣшили отправиться на озеро Катрайнъ. Къ ихъ услугамъ было нѣсколько очень удобныхъ каретъ, съ гербами рода Бридальбановъ. Члены этого рода нѣкогда доставляли дрова и воду скрывавшемуся Робъ Рою.
   Согласно современной модѣ, Гарри усадилъ Нелли на имперіалѣ. Рядомъ съ нею размѣстились и всѣ ея спутники. Великолѣпный кучеръ, въ красной ливреѣ, взялъ вожжи въ лѣвую руку, и экипажъ, запряженный четверкою лошадей, понесся по извилистому берегу потока.
   Дорога шла въ гору. Бенъ Ломондъ съ своими крутыми сѣверными склонами находился слѣва отъ нашихъ путниковъ.
   Мѣстность, находящаяся между озерами Ломондомъ и Катрайномъ, представляла изъ себя совершенную пустыню. Дикія ущелья тянутся до самаго клана Аберфойля. Это послѣднее имя напомнило молодой дѣвушкѣ ту ужасную пропасть, въ которой провела она свое дѣтство, и глубокая тоска охватила ея сердце. Замѣтивъ это, Джемсъ Старръ поспѣшилъ развлечь ее своими разсказами.
   Къ тому же было о чемъ разсказать, такъ какъ здѣсь именно, на берегахъ небольшого озера Арда, произошли всѣ важнѣйшія событія въ жизни Робъ Роя. Здѣсь высились мрачныя скалы изъ известняка, перемѣшаннаго съ кремнеземомъ, который, подъ дѣйствіемъ времени и атмосфернаго давленія, превратился въ настоящій цементъ. Жалкія хижины, похожія на берлоги, встрѣчались кое-гдѣ между развалившимися овчарнями. Трудно было сказать, кто жилъ въ нихъ: люди или дикія животныя. Нѣсколько сурковъ, съ полинявшею шерстью, изумленно смотрѣли на проносившіяся мимо кареты.
   -- Эта мѣстность, -- сказалъ Джемсъ Старръ.-- въ особенности можетъ называться страною Робъ Роя. Вотъ тутъ знаменитый судья Николай Джаркей, достойный сынъ своего отца, дьякона, былъ схваченъ милиціей графа Ленокса. На этомъ самомъ мѣстѣ повисъ онъ, зацѣпившись своими штанами, которые, къ счастью, были сдѣланы изъ прочнаго шотландскаго сукна, а не изъ тонкаго французскаго камлота! Неподалеку отъ истоковъ Форса и теперь еще можно видѣть то мѣсто, гдѣ герой перешелъ рѣку въ бродъ, убѣгая отъ солдатъ герцога Монтроза. Ахъ, если бы онъ зналъ наши копи! Онъ могъ бы укрыться тамъ отъ всякихъ преслѣдованій. Однимъ словомъ, друзья мои, нельзя сдѣлать и шагу въ этой прославленной мѣстности безъ того, чтобы не наткнуться на какое-нибудь историческое воспоминаніе. Эти воспоминанія вдохновляли и Вальтера Скотта въ то время, какъ онъ въ великолѣпныхъ строфахъ передавалъ содержаніе военной пѣсни клана Макъ-Грегоровъ!
   -- Прекрасно, мистеръ Старръ, -- возразилъ Жакъ Ріанъ, -- но если правда, что Николай Джаркей повисъ на своихъ штанахъ, то какой же смыслъ имѣетъ наша пословица: "Большой хитрецъ будетъ тотъ, кто отниметъ штаны у шотландца"?
   -- Честное слово, Жакъ, ты сдѣлалъ справедливое замѣчаніе! -- отвѣтилъ, смѣясь, Джемсъ Старръ. -- Вѣроятно, нашъ судья былъ одѣтъ тогда не по модѣ нашихъ предковъ!
   -- Въ такомъ случаѣ, онъ самъ виноватъ, мистеръ Старръ.
   -- Не спорю, Жакъ!
   Экипажъ катился теперь по безлѣсной и безводной равнинѣ, покрытой однимъ лишь сухимъ верескомъ. Кое-гдѣ виднѣлись груды камней, напоминавшія собою пирамиды.
   -- Это -- керны, -- сказалъ Джемсъ Старръ. -- Въ былое время всякій прохожій клалъ камень на могилу героя, чтобы почтить этимъ его память. Такимъ образомъ и произошли керны. На этотъ обычай указываетъ извѣстная поговорка: "Горе тому, кто проходитъ мимо керна, не положивъ на него камня, послѣдняго привѣтствія!" Если бы сыновья сохранили вѣру своихъ отцовъ, то эти груды камней обратились бы теперь въ холмы. Словомъ, все въ этой странѣ способствуетъ развитію поэзіи въ сердцѣ горца! Впрочемъ, и во всѣхъ горныхъ странахъ процвѣтаетъ поэзія. Если бы греки жили на какой-нибудь низменности, то мы не имѣли бы античной миѳологіи.
   Въ то время, какъ наши путешественники вели такіе разговоры, карета въѣхала въ узкую долину, которую суевѣрное воображеніе могло бы счесть жилищемъ духовъ. Вскорѣ затѣмъ показалась гостиница "Стронахлакаръ" стоящая на берегу озера Катрайнъ.
   У берега стоялъ небольшой пароходъ, который, естественно, носилъ имя "Робъ Роя". Нелли и ея спутники поспѣшили на него сѣсть.
   Озеро Катрайнъ тянется на 10 миль въ длину; ширина его нигдѣ не доходитъ до двухъ миль.
   -- Вотъ оно, это озеро,-- вскричалъ Джемсъ Старръ, -- которое справедливо сравниваютъ съ длиннымъ угремъ! Увѣряютъ, что оно никогда не замерзаетъ. Не знаю, правда и это; но, во всякомъ случаѣ, не должно забывать, что въ былое время на немъ совершила свои подвиги Озерная Фея. Я увѣренъ, что если нашъ другъ Жакъ посмотритъ попристальнѣе, то онъ увидитъ, какъ по поверхности озера скользитъ легкая тѣнь прекрасной Елены Дугласъ!
   -- Почему жъ бы мнѣ я не увидать ее, мистеръ Старръ? -- замѣтилъ Жакъ Ріанъ.-- Развѣ ее труднѣе видѣть, чѣмъ духовъ нашихъ копей?
   Въ это мгновеніе на кормѣ "Робъ-Роя" раздались чистые звуки волынки.
   Это игралъ горецъ, одѣтый въ національный костюмъ. Звуки были просты, пріятны и наивны. Можно было подумать, что національная мелодія, которую они составляли, не была сочинена кѣмъ-либо, а просто произошла естественнымъ путемъ: въ ней были и дуновенье вѣтерка, и рокотъ волнъ, и шелестъ листьевъ... Форма припѣва, повторявшагося черезъ опредѣленные промежутки времени, была очень оригинальна. Его фраза состояла изъ трехъ тактовъ вх два темпа и изъ одного въ три темпа.
   Жакъ Ріанъ зналъ эту пѣсню шотландскихъ озеръ. Подъ аккомпанементъ волынки горца онъ громко пропѣлъ слѣдующее:
   "О, прекрасныя шотландскія озера съ дремлющими водами! Никогда не забывайте, своихъ прелестныхъ легендъ!
   "На вашихъ берегахъ постоянно встрѣчаешь слѣды тѣхъ героевъ, которыхъ оплакиваетъ весь міръ, тѣхъ потомковъ благородныхъ отцовъ, которыхъ воспѣлъ нашъ Вальтеръ Скоттъ! Вотъ башня, гдѣ феи готовили скудный ужинъ; вотъ поля, по которымъ бродитъ тѣнь Фингала!
   "Здѣсь темною ночью духи предаются безумному веселью; тамъ, въ тѣни, появляются суровыя лица старыхъ пуританъ! По вечерамъ среди пустынныхъ скалъ можно еще увидать Вэверлея, который увлекаетъ къ вашимъ берегамъ Флору Макъ-Иворъ!
   "Здѣсь, безъ сомнѣнія, и Озерная Фея прогуливается верхомъ на своей неземной лошади, и Діана прислушивается къ звукамъ охотничьяго рога Робъ Роя! Не здѣсь ли такъ недавно еще жилъ Фергусъ посреди своего клана? Не отсюда ли эхо разносило по горамъ его боевой кликъ?
   "Какъ бы далеко отъ васъ, поэтическія озера, ни забросила насъ судьба, наши глаза никогда не забудутъ вашихъ лощинъ, скалъ и гротовъ! О, зачѣмъ не вернетесь вы къ намъ вновь, былыя времена. Къ тебѣ, старая Каледонія, къ тебѣ летятъ всѣ наши помыслы!
   "О, прекрасныя шотландскія озера съ дремлющими водами! Никогда не забывайте своихъ прелестныхъ легендъ!"
   Было три часа пополудни. На разстояніи полумили виднѣлся уже тотъ узкій бассейнъ, въ который долженъ былъ войти "Робъ-Рой", чтобы высадить тамъ пассажировъ, направлявшихся въ Стирлингъ черезъ Камендеръ.
   Нелли была подавлена массою новыхъ впечатлѣній. "Боже мой! Боже мой!" -- повторяла она всякій разъ, какъ видѣла что-нибудь новое. Необходимо было дать ей нѣсколько часовъ полнаго отдыха хотя бы для того, чтобы она могла сохранить въ памяти всѣ видѣнія и чудеса.
   Въ этотъ моментъ Гарри взялъ ее за руку, посмотрѣлъ на нее съ волненіемъ и сказалъ:
   -- Нелли, моя дорогая Нелли! Скоро мы вернемся въ наше мрачное жилище! Не будешь ли ты жалѣть тамъ о томъ, что ты видѣла въ эти нѣсколько часовъ при дневномъ свѣтѣ?
   -- Нѣтъ, Гарри, -- отвѣчала молодая дѣвушка.-- Я буду помнить все что видѣла здѣсь, но съ удовольствіемъ возвращусь съ тобою въ наши горячо любимыя копи.
   -- Нелли, -- спросилъ Гарри голосомъ, въ которомъ ясно слышалось волненіе, -- хочешь ли ты, чтобы священныя узы соединили насъ навсегда предъ лицомъ Бога и людей? Хочешь ли стать моею женой?
   -- Хочу, Гарри, -- отвѣтила Нелли, глядя на него своимъ кроткимъ взоромъ. -- Хочу, если ты думаешь, что я могу принести тебѣ счастье...
   Нелли не окончила еще этой фразы, въ которой заключалось все будущее Гарри, какъ вдругъ произошло необъяснимое явленіе.
   "Робъ-Рой", несмотря на то, что находился въ полумилѣ отъ берега, почувствовалъ неожиданный толчокъ. Оказалось, что пароходъ сталъ на дно озера и что машина не можетъ сдвинуть его съ мѣста.
   Какимъ же образомъ это произошло? Дѣло было въ томъ, что восточная часть озера Катрайнъ внезапно обмелѣла, какъ будто бы подъ ея русломъ оказалась громадная трещина. Она высохла въ нѣсколько секундъ, какъ это бываетъ съ морскимъ прибрежьемъ во время отлива. Почти вся вода ея ушла въ нѣдра земли.
   -- Друзья мои, -- вскричалъ Джемсъ Старръ, какъ бы понявъ внезапно причину этого явленія.-- Да сохранитъ Господь Новый Аберфойль!
  

ГЛАВА XIX.
Послѣдняя угроза.

   Въ этотъ день работы въ Новомъ Аберфойлѣ шли обычнымъ порядкомъ. Издали доносился трескъ динамитныхъ патроновъ, съ помощью которыхъ находили уголь. Въ мѣстахъ, гдѣ добывался уголь, стучали кирки и ломы или скрипѣли машины, которыми просверливали слои песчаника или шифера. Во всемъ подземельѣ стоялъ какой-то глухой гулъ. Въ нижнихъ тоннеляхъ со скоростью 15 миль въ часъ то и дѣло ходили вагончики, приводившіеся въ движеніе механическими двигателями; ихъ автоматическіе звонки заставляли рабочихъ уходить съ ихъ пути и тѣмъ предупреждали какое-либо несчастье. Корзинки для угля безпрестанно то поднимались, то опускались. Электрическія солнца ярко освѣщали Каменноугольный городъ.
   Работы велись очень дѣятельно. Уголь ссыпался въ вагончики, которые быстро доставляли его на дно шахтъ, откуда его вытаскивали на поверхность земли. Въ то время, какъ одна смѣна рабочихъ отдыхала послѣ ночныхъ трудовъ, другая работала днемъ, не теряя ни минуты.
   Пообѣдавъ, Симонъ Фордъ и Мэджъ расположились на дворѣ коттеджа. Старый углекопъ предавался своему обычному послѣобѣденному отдыху. Онъ курилъ трубку, набитую отличнымъ французскимъ табакомъ. Счастливые супруги говорили о Нелли, о своемъ мальчикѣ, о Джемсѣ Старрѣ, объ мой поѣздкѣ на поверхность земли. Гдѣ они были? Что они дѣлали въ этотъ моментъ? Не тосковали ли они о копяхъ, находясь такъ долго на землѣ?
   Въ это мгновенье раздался страшный шумъ. Можно было подумать, что огромный водопадъ обрушился въ копи.
   Симонъ Фордъ и Мэджъ быстро поднялись съ своихъ мѣстъ.
   Почти тотчасъ же воды озера Малькольмъ вышли изъ своихъ береговъ, и громадная волна понеслась на коттеджъ.
   Симонъ Фордъ, схвативъ Мэджъ, утащилъ ее въ верхній этажъ дома.
   Въ то же самое время раздались ужасные крики по всему Каменноугольному городу, которому угрожало это неожиданное наводненіе. Жители города искали спасенія на скалахъ, покрывавшихъ берега озера.
   Паника была ужасная. Нѣсколько обезумѣвшихъ углекоповъ бросились къ тоннелю, чтобы чрезъ него пробраться на поверхность земли. Всѣ думали, что море прорвалось въ копи, галлереи которыхъ были прорыты подъ самымъ сѣвернымъ каналомъ. Въ такомъ случаѣ, вода неминуемо залила бы все обширное подземелье, и ни одинъ изъ жителей Новаго Аберфойля не спасся бы отъ смерти.
   Но, достигнувъ входа въ тоннель, первые ряды бѣглецовъ сошлись лицомъ къ лицу съ Симономъ Фордомъ, который уже оставилъ свой коттеджъ.
   -- Остановитесь, остановитесь, друзья мои!-- закричалъ имъ старый углекопъ. -- Если бы вода должна была залить нашъ городъ, то она, во всякомъ случаѣ, догнала бы васъ, и все равно никто не спасся бы! Но видите, вода не прибываетъ, значитъ, всякая опасность миновала.
   -- А что съ нашими товарищами, которые теперь на работѣ?-- вскричали съ ужасомъ нѣкоторые углекопы.
   -- За нихъ опасаться нечего, -- отвѣчалъ Симонъ Фордъ. -- Работы производятся въ мѣстахъ, находящихся гораздо выше уровня воды въ озерѣ!
   Факты, казалось, подтверждали слова стараго углекопа. Вода вдругъ перестала прибывать; она подняла лишь на нѣсколько футовъ уровень озера Малькольма. Каменноугольный городъ не былъ залитъ, и можно было надѣяться, что вода, проникнувъ въ самыя нижнія галлереи копей, не унесла съ собой человѣческихъ жертвъ.
   Что же касается до самаго наводненія, то Симонъ Фордъ и его товарищи не могли съ точности опредѣлить, отчего оно произошло. Они держались того мнѣнія, что какая-нибудь внутренняя водная масса прорвалась сквозь слой шифера, другіе думали, что обрушилось русло какого-нибудь воднаго вмѣстилища на поверхности земли. Въ одномъ только никто не сомнѣвался, это въ томъ, что это происшествіе принадлежало къ числу самыхъ обыкновенныхъ, какія часто встрѣчаются въ каменноугольныхъ копяхъ.
   Но въ тотъ же вечеръ настоящая причина была узнана. Газеты графства поспѣшили сообщить о странномъ явленіи, имѣвшемъ мѣсто на озерѣ Катрайнѣ. Нелли, Гарри, Джемсъ Старръ и Жакъ Ріанъ, со всевозможною поспѣшностью вернувшіеся въ коттеджъ, подтвердили газетныя извѣстія и, въ свою очередь, не безъ удовольствія узнали, что наводненіе причинило Новому Аберфойлю лишь матеріальный ущербъ.
   Такимъ образомъ, русло озера Катрайна обрушилось. Вода хлынула въ копи, и въ любимомъ озерѣ шотландскаго романиста -- по крайней мѣрѣ, въ южной его части, которая превратилась въ прудъ въ нѣсколько акровъ величиною -- не осталось воды и настолько, чтобы Озерная Фея могла намочить въ немъ свои прелестныя ножки.
   Это странное происшествіе возбудило большой шумъ. Безъ сомнѣнія, въ первый еще разъ съ того дня, какъ созданъ былъ міръ, цѣлое озеро въ нѣсколько секундъ провалилось въ нѣдра земли. Теперь оставалось его только вычеркнуть изъ картъ Соединенныхъ Королевствъ и ждать того времени, когда оно снова наполнится водой. Вальтеръ Скоттъ умеръ бы отъ отчаянія, если бы дожилъ до того дня, когда его любимое озеро провалилось въ землю!
   Несмотря на свою странность, явленіе это легко объяснялось. Очевидно, между русломъ озера и сводами копей былъ тонкій слой почвы вторичной формаціи, который, наконецъ, не выдержалъ тяжести воды, находившейся въ озерѣ, и рухнулъ.
   Тѣмъ не менѣе, Джемсъ Старръ, Симонъ и Гарри Форды склонны были и здѣсь видѣть руку злоумышленника. Прежнія подозрѣнія вернулись къ нимъ. Они спрашивали себя, не принялся ли опять ихъ злобный геній за свою борьбу противъ копей.
   Черезъ нѣсколько дней Джемсъ Старръ разговаривалъ объ этомъ въ коттеджѣ съ старымъ углекопомъ и его сыномъ.
   -- Симонъ,-- сказалъ онъ, -- у меня есть предчувствіе, что и этотъ фактъ, несмотря на то, что онъ легко объясняется, тоже относится къ разряду тѣхъ, причины которыхъ мы не можемъ опредѣлить.
   -- Согласенъ съ вами, мистеръ Джемсъ, -- отвѣтилъ Симонъ Фордъ.-- Произведемте разслѣдованіе!
   -- О, -- вскричалъ инженеръ, -- я заранѣе знаю результатъ этого разслѣдованія!
   -- Вотъ какъ!. Какой же это результатъ?
   -- Мы убѣдимся въ томъ, что здѣсь, дѣйствительно, былъ злой умыселъ, но не найдемъ злоумышленника.
   -- Однако, вѣдь существуетъ же онъ!-- отвѣчалъ Симонъ Фордъ.-- Гдѣ онъ скрывается? Но, какъ бы ни былъ золъ этотъ человѣкъ, неужели ему могла прійти въ голову такая адская мысль, чтобы устроить провалъ озера? Сознаюсь, я начинаю думать, вмѣстѣ съ Жакомъ Ріаномъ, что какой-нибудь злой геній копей сердится на насъ за то, что мы овладѣли его жилищемъ!
   Само собою разумѣется, что всѣ эти разговоры велись, по возможности, тайкомъ отъ Нелли. Тѣмъ не менѣе, по временамъ казалось, что молодая дѣвушка раздѣляетъ тѣ опасенія, которыя были у лицъ, ее пріютившихъ. Ея печальное лицо носило слѣды жестокой внутренней борьбы.
   Въ концѣ концовъ, Джемсъ Старръ, Симонъ и Гарри Фордъ рѣшили отправиться на мѣсто происшествія и въ точности опредѣлить его причину. Они никому не сказали о своемъ намѣреніи, такъ какъ всякому, кто былъ незнакомъ со всѣми предшествовавшими фактами, показалось бы совершеннымъ безуміемъ думать, что провалъ озера Катрайна устроенъ преступною рукой.
   Черезъ нѣсколько дней они привели въ исполненіе свое намѣреніе и тщательно осмотрѣли столбы, поддерживавшіе своды пещеры Новаго Аберфойля, надъ которою находилось русло озера Катрайна.
   Этотъ осмотръ подтвердилъ ихъ опасенія. Столбы носили на себѣ слѣды недавняго взрыва; на нихъ даже были видны еще черныя пятна.
   Такимъ образомъ, рука человѣка заставила обрушить часть сводовъ пещеры.
   -- Теперь не можетъ быть никакого сомнѣнія, -- сказалъ Джемсъ Старръ.-- И кто знаетъ, что случилось бы, если бы этотъ обвалъ открылъ сюда доступъ водамъ не озера, а всего моря!
   -- Да, -- вскричалъ старый углекопъ съ чувствомъ нѣкоторой гордости, -- одно только море могло бы затопить нашъ Аберфойль! Но опять повторяю, для чего нужно кому-то желать прекращенія нашихъ работъ?
   -- Непонятно, -- заговорилъ Джемсъ Старръ. -- Очевидно, тутъ не какая-нибудь шайка обыкновенныхъ преступниковъ, которые, скрываясь въ какой-либо норѣ, выходятъ изъ нея съ цѣлью воровства и грабежа! Если бъ, въ дѣйствительности, тутъ скрывалась такая шайка, то почему же за всѣ три года у насъ не было ни одного случая воровства? Невѣроятно также, чтобы это были контрабандисты или фальшивые монетчики, которые, занимаясь своимъ преступнымъ ремесломъ, были бы заинтересованы въ томъ, чтобы удалить насъ изъ копей. Дѣйствительно, нигдѣ ничего вѣдь не слышно ни о фальшивой монетѣ ни о контрабандномъ товарѣ! Однако, ясно, что какой-то непримиримый врагъ поклялся уничтожить Новый Аберфойль и что какія-то причины побуждаютъ его употреблять всевозможныя средства для того, чтобы удовлетворить ту ненависть, которую онъ къ намъ питаетъ! Безъ сомнѣнія, онъ слишкомъ слабъ, чтобы дѣйствовать открыто; вотъ почему онъ и строитъ въ тиши свои козни; но умъ, который онъ при этомъ обнаруживаетъ, дѣлаетъ изъ него страшнаго врага. Друзья мои, онъ лучше насъ знаетъ наши копи, потому что, несмотря на всѣ наши усилія, мы все еще не можемъ отыскать его! Онъ -- мастеръ своего дѣла, Симонъ! Всѣ его поступки доказываютъ это. Припомните, нѣтъ ли у васъ какого-либо личнаго врага, котораго вы могли бы подозрѣвать въ желаніи отомстить вамъ. Подумайте хорошенько. Есть такая ненависть, которой не можетъ уничтожить само время. Припомните всю вашу жизнь!
   Симонъ Фордъ отвѣтилъ не сразу. Видно было, что честный углекопъ прежде, чѣмъ отвѣтить, постарался возобновить въ своей памяти все свое прошлое. Наконецъ, онъ поднялъ голову и сказалъ:
   -- Нѣтъ, клянусь Богомъ, ни Мэджъ, ни я никому и никогда не сдѣлали зла. Мы не думаемъ, чтобы у насъ могъ быть какой-нибудь врагъ!
   -- Ахъ, -- вскричалъ тогда инженеръ, -- если бъ Нелли захотѣла, наконецъ, сказать!
   -- Прошу и васъ, мистеръ Старръ, и тебя, отецъ, -- замѣтилъ Гарри, -- никому ни слова не говорить о нашемъ осмотрѣ пещеры! Ne разспрашивайте мою бѣдную Нелли! Я чувствую, что она взволнована и чего-то боится. Для меня ясно, что какая-то тайна гнететъ ее. Если она молчитъ, то это потому, что ей нечего сказать, или потому, что она думаетъ, что она не должна говорить! Мы не можемъ сомнѣваться въ расположеніи ея ко всѣмъ намъ! Если впослѣдствіи она откроетъ мнѣ то, о чемъ она до сихъ поръ молчитъ, то я тотчасъ сообщу вамъ объ этомъ.
   -- Хорошо, Гарри, -- сказалъ инженеръ. -- Однако, если Нелли знаетъ что-нибудь, то ея молчаніе прямо непонятно!
   Гарри хотѣлъ что-то возразить, но инженеръ прибавилъ:
   -- Будь покоенъ: мы ничего не скажемъ той, которая должна быть твоею женой.
   -- И которая вскорѣ будетъ ею, если ты, отецъ, согласенъ на это!
   -- Сынъ мой,-- сказалъ Симонъ Фордъ.-- твоя свадьба будетъ ровно черезъ мѣсяцъ. Вы будете посаженымъ отцомъ Нелли, мистеръ Джемсъ?
   -- Непремѣнно, Симонъ, -- отвѣчалъ инженеръ.
   Джемсъ Старръ и его спутники вернулись въ коттеджъ. Они никому не сказали ни слова о результатѣ своего осмотра пещеры, и все населеніе копей осталось въ увѣренности, что провалъ озера былъ дѣломъ простого случая. Итакъ, однимъ озеромъ стало меньше въ Шотландіи.
   Мало-по-малу Нелли вернулась къ своимъ обычнымъ занятіямъ. Она прекрасно помнила все то, что видѣла на землѣ во время своей поѣздки: но это не мѣшало ей попрежнему любить тѣ мрачныя копи, въ которыхъ она провела свое дѣтство и въ которыхъ она думала жить и послѣ своего выхода замужъ.
   Между тѣмъ, предстоящая свадьба Гарри Форда и Нелли сильно интересовала весь Новый Аберфойль. Поздравленія неслись въ коттеджъ отовсюду. Жакъ Ріанъ поздравилъ его обитателей одинъ изъ первыхъ. Онъ усердно началъ разучивать свои лучшія пѣсни, чтобы спѣть ихъ на свадебной пирушкѣ, въ которой должно было принять участіе все населеніе Каменноугольнаго города.
   Но въ теченіе того мѣсяца, который оставался до свадьбы, Новый Аберфойль подвергся большимъ испытаніямъ. Можно было бы сказать, что приближеніе брака Гарри съ Нелли вызывало катастрофу за катастрофой. Несчастія происходили, главнымъ образомъ, въ нижнихъ этажахъ копей, и ихъ настоящая причина оставалась неизвѣстной.
   Однажды пожаръ истребилъ деревянныя постройки нижней галлереи; на мѣстѣ пожара была найдена лампа, которой пользовался поджигатель. Съ опасностью для жизни Гарри и его товарищи затушили огонь, который грозилъ уничтожить угольныя залежи. При этомъ имъ много помогли огнетушители, наполненные водой, пропитанной угольною кислотой.
   Въ другой разъ рухнули подпорки одной шахты, и Джемсъ Старръ убѣдился, что подпорки были подпилены. Гарри, который находился въ шахтѣ во время обвала, былъ заваленъ обломками и какимъ-то чудомъ спасся отъ смерти.
   Черезъ нѣсколько дней вагончикъ подземной желѣзной дороги, въ которомъ ѣхалъ Гарри, встрѣтилъ на своемъ пути какое-то препятствіе и опрокинулся. Потомъ оказалось, что поперекъ пути было положено бревно.
   Всѣ эти приключенія слѣдовали такъ быстро одно за другимъ, что среди углекоповъ обнаружилась паника. Они соглашались работать лишь въ присутствіи начальниковъ.
   -- Но эти злодѣи, -- повторялъ Симонъ Фордъ,-- составляютъ, видно, цѣлую шайку, а мы не можетъ поймать ни одного изъ нихъ.
   Снова начались поиски. Вся полиція графства была поставлена на ноги и, все-таки, ничего не открыла. Джемсъ Старръ запретилъ Гарри, въ котораго, повидимому, главнымъ образомъ, мѣтили злодѣи, выходить одному изъ дому.
   Та же предосторожность была принята и по отношенію къ Нелли, отъ которой, по настоянію Гарри, скрывали всѣ эти преступныя покушенія, потому что они могли ей напомнить о прошломъ. Симонъ Фордъ и Мэджъ берегли ее и день и ночь съ какою-то свирѣпою заботливостью. Бѣдняжка видѣла это, но не сдѣлала ни одного замѣчанія, не произнесла ни одной жалобы. Вѣроятно, она понимала, что съ нею поступаютъ такъ въ ея же собственныхъ интересахъ. Съ своей стороны и она выказывала, какъ только могла, заботливость по отношенію къ другимъ; такъ, она успокоивалась лишь тогда, когда видѣла всѣхъ, кого любила, около себя въ коттеджѣ. По вечерамъ, когда Гарри возвращался съ работы, она встрѣчала его съ такою бурною радостью, которая вообще не соотвѣтствовала ея сдержанному характеру. Наоборотъ, всѣ дни она проводила въ самомъ мучительномъ безпокойствѣ.
   Для ея спокойствія Гарри желалъ, чтобы ихъ бракъ совершился какъ можно скорѣе. Ему казалось, что Нелли почувствуетъ себя въ безопасности лишь тогда, когда станетъ его женою. Его желаніе раздѣлялось, впрочемъ, и Джемсомъ Старромъ, точно такъ же какъ и Джономъ Фордомъ и Мэджъ. Каждый изъ нихъ считалъ дни.
   Дѣло въ томъ, что всѣ они находились подъ вліяніемъ самыхъ мрачныхъ предчувствій. Потихоньку говорили они друга другу что несомнѣнно, ихъ таинственный и страшный врагъ очень интересуется судьбою Нелли. Поэтому слѣдовало ожидать новаго проявленія его ненависти въ торжественный день свадьбы Гарри съ молодою дѣвушкой. Однажды утромъ, за недѣлю до дня, назначеннаго для свадьбы, Нелли встала раньше всѣхъ и рѣшила выйти изъ коттеджа. Побуждаемая какимъ-то мрачнымъ предчувствіемъ, она хотѣла возможно тщательнѣе осмотрѣть всю мѣстность около коттеджа.
   Дойдя до порога, она вдругъ испустила ужасный крикъ.
   Этотъ крикъ раздался по всему дому, и въ одно мгновеніе Мэджъ, Симонъ и Гарри очутились около молодой дѣвушки.
   Нелли была блѣдна, какъ смерть; лицо ея было искажено отъ ужаса. Она не въ состояніи была говорить, но взглядъ ея былъ устремленъ на дверь коттеджа, которую она только-что отворила. Она указала рукою на тѣ нѣсколько строчекъ, которыя, очевидно, ночью были написаны на двери и видъ которыхъ приводилъ ее въ ужасъ.
   На двери было написано слѣдующее:
   "Симонъ Фордъ, ты укралъ у меня послѣдніе угольные пласты нашихъ старыхъ копей! Гарри, твой сынъ, укралъ у меня Нелли! Горе вамъ! Горе всѣмъ! Горе Новому Аберфойлю!

Сильфаксъ".

   -- Сильфаксъ! -- разомъ вскричали Симонъ Фордъ и Мэджъ.
   -- Что это за человѣкъ?-- спросилъ Гарри, взоры котораго останавливались то на отцѣ, то на молодой дѣвушкѣ.
   -- Сильфаксъ! -- повторяла Нелли въ отчаяніи. -- Сильфаксъ!
   Она дрожала всѣмъ своимъ существомъ, шепча это имя, въ то время, какъ Мэджъ силой вела ее въ ея комнату.
   Прибѣжалъ и Джемсъ Старръ. Прочтя нѣсколько разъ угрожающую фразу, онъ сказалъ:
   -- Рука, которая написала эти строки, написала и то письмо ко мнѣ, которое противорѣчило вашему, Симонъ! Этого человѣка зовутъ Сильфаксъ. По вашему волненію я вижу, что вы его знаете. Кто этотъ Сильфаксъ?
  

ГЛАВА XX.
Кающійся грѣшникъ.

   Это имя было цѣлымъ открытіемъ для стараго углекопа.
   Оно принадлежало послѣднему "кающемуся грѣшнику" копей Дошаръ.
   Нѣкогда, до изобрѣтенія предохранительной лампы Симонъ Фордъ знавалъ этого суроваго человѣка, который, рискуя своей жизнью, производилъ частичные взрывы газа. Онъ часто видѣлъ это странное существо, которое постоянно бродило по копи въ сопровожденіи "гарфакта" чудовищнаго филина особой породы, который помогалъ ему въ его опасномъ ремеслѣ, относя зажженный факелъ туда, куда не могла достать рука Сильфакса. Однажды старикъ исчезъ вмѣстѣ съ маленькою сироткой, родившейся въ копяхъ и не имѣвшей другихъ родственниковъ, кромѣ Сильфакса, ея дѣда. Эта сиротка, очевидно, и была Нелли. Съ тѣхъ поръ прошло 15 лѣтъ. Все это время старикъ и сиротка прожили вмѣстѣ до самаго того дня, когда Нелли была спасена Гарри.
   Симонъ Фордъ, чувствуя въ одно и то же время и жалость и гнѣвъ, сообщилъ инженеру и своему сыну то, о чемъ напоминало ему имя Сильфакса.
   Это сообщеніе проливало яркій свѣтъ на же положеніе дѣла. Сильфаксъ былъ тѣмъ таинственнымъ существомъ, которое напрасно искали въ глубинѣ копей Новаго Аберфойля!
   -- Такъ вы его знали? -- спросилъ инженеръ.
   -- Какъ же, какъ же, -- отвѣчалъ углекопъ. -- Человѣкъ съ гарфангомъ! Онъ и тогда ужъ былъ не молодъ. Вѣроятно, онъ на 15 или на 20 лѣтъ старше меня. Это былъ какой-то дикарь, который ни съ кѣмъ не былъ друженъ и, по общему мнѣнію, не боялся ни огня ни воды. Онъ по своей охотѣ выбралъ себѣ ремесло "кающагося грѣшника", которымъ рѣдко кто соглашался заниматься. Эта опасная профессія сдѣлала его сумасшедшимъ. Его называли злымъ, но, должно-быть, онъ былъ просто помѣшаннымъ. Сила у него была удивительная. Копь онъ зналъ, какъ никто. Ходили слухи, что у него есть порядочное состояніе. Честное слово, я думалъ, что онъ давно ужъ умеръ!
   -- Но, -- замѣтилъ Джемсъ Старръ, -- что онъ хотѣлъ сказать этими словами: "Ты укралъ у меня послѣдніе угольные пласты нашихъ старыхъ копей?"
   -- Ахъ, да!-- отвѣчалъ Симонъ Фордъ. -- Сильфаксъ, мозгъ котораго, какъ я уже сказалъ, всегда былъ не въ порядкѣ, заявлялъ какія-то претензіи на старый Аберфойль. По мѣрѣ того, какъ копь Дошаръ (его копь!) истощалась, характеръ его становился все угрюмѣе и угрюмѣе. Казалось, что каждый ударъ кирки вырывалъ у него часть его тѣла! Ты помнишь объ этомъ, Мэджъ?
   -- Да, Симонь, -- отвѣчала старушка.
   -- Я вспомнилъ обо всемъ этомъ, -- продолжалъ Симонъ Фордъ, какъ только увидалъ имя Сильфакса на этой двери. Но, повторяю, я считалъ его мертвымъ и не могъ даже и подумать, чтобы тотъ злоумышленникъ, котораго мы такъ долго искали, былъ прежній "кающійся грѣшникъ" копи Дошаръ.
   -- Дѣйствительно, -- сказалъ Джемсъ Старръ, -- теперь все объясняется. Случай открылъ Сильфаксу новыя залежи. Въ своемъ эгоизмѣ сумасшедшаго человѣка онъ вообразилъ, что онъ долженъ быть ихъ защитникомъ отъ людей. И днемъ и ночью пребывая въ копи, онъ узналъ вашу тайну, Симонь, узналъ, что вы просите меня возможно скорѣе прибыть въ коттеджъ. Тогда онъ посылаетъ ко мнѣ письмо, противорѣчащее вашему. Когда я, тѣмъ не менѣе, пріѣзжаю, онъ бросаетъ въ насъ съ Гарри камень и уничтожаетъ лѣстницы шахты Яроу; потомъ замазываетъ щели въ стѣнѣ, за которой скрываются новыя залежи; потомъ, наконецъ, запираетъ насъ въ Новомъ Аберфойлѣ, откуда мы освобождаемся лишь благодаря помощи Нелли, которая сдѣлала доброе дѣло, конечно, безъ вѣдома Сильфакса и, можетъ-быть, даже наперекоръ ему!
   -- Должно-быть, все такъ и было, какъ вы говорите, мистеръ Джемсъ, -- замѣтилъ Симонъ Фордъ. -- Теперь очевидно, что старый "кающійся грѣшникъ" -- сумасшедшій!
   -- Это бы хорошо!-- сказала Мэджъ.
   -- Вѣроятно, его безуміе прямо ужасно! -- заговорилъ Джемсъ Старръ послѣ нѣкотораго молчанія. -- Ахъ, я понимаю, почему Нелли не можетъ и подумать о немъ безъ ужаса. Я понимаю также, почему ей не хотѣлось выдавать своего дѣда! Сколько печальныхъ лѣтъ должна она была провести у этого старика!
   -- Да!-- согласился Симонъ Фордъ.-- Не весело было ей жить съ этимъ дикаремъ и его гарфангомъ! Я увѣренъ, что гарфангъ живъ! По всей вѣроятноcти, онъ потушилъ нашу лампу и онъ же набрасывался на Гарри, когда нашъ мальчикъ спасалъ Нелли!..
   -- Я теперь понимаю, -- сказала Мэджъ, -- что извѣстіе о свадьбѣ Нелли съ нашимъ сыномъ должно было удвоить ярость Сильфакса!
   -- Дѣйствительно, -- замѣтилъ Сгаонъ Фордъ, -- Сильфакса, вѣроятно, приводитъ въ бѣшенство бракъ Нелли съ сыномъ того, кто, какъ онъ думаетъ, укралъ у него залежи.
   -- Однако нужно же, чтобы онъ согласился на этотъ бракъ!-- вскричалъ Гарри.-- Какимъ бы врагомъ общества онъ ни былъ, можетъ же онъ, все-таки, понять, что Нелли живется здѣсь лучше, чѣмъ съ нимъ! Я увѣренъ, мистеръ Старръ, что мы могли бы его образумить, если бы намъ удалось поймать его!..
   -- Сумасшедшихъ нельзя образумить, мой милый Гарри! -- отвѣчалъ инженеръ.-- Конечно, лучше знать своего врага, чѣмъ не знать его, но наша борьба съ нимъ не кончена! Будемъ же осторожны, -- друзья мои, и прежде всего разспросимъ Нелли! Это необходимо! Она пойметъ, что въ настоящее время ея молчаніе не имѣетъ смысла. Даже въ интересахъ своего дѣда ей нужно все разсказать намъ. Столько же для него, сколько и для насъ важно, чтобы его мрачные планы не были приведены въ исполненіе!
   -- Я не сомнѣваюсь, мистеръ Старръ, -- сказалъ Гарри, -- что Нелли сама пожелаетъ отвѣтить на ваши вопросы. Вы знаете теперь, что до сихъ поръ она молчала, потому что ей запрещала говорить ея совѣсть, ея долгъ. Но именно поэтому же она разскажетъ теперь все, что знаетъ. Матушка хорошо сдѣлала, что отвела ее въ ея комнату. Ей нужно было собраться съ силами, но сейчасъ я пойду къ ней...
   -- Не трудись, Гарри, -- сказала твердымъ и яснымъ голосомъ молодая дѣвушка, входя въ это мгновеніе въ большую залу коттеджа.
   Нелли была блѣдна. Глаза ея были красны отъ слезъ; но было видно, что она твердо рѣшилась сдѣлать то признаніе, котораго требовала отъ нея въ настоящее время ея искренность.
   -- Нелли!-- вскричалъ Гарри, бросаясь къ молодой дѣвушкѣ.
   -- Гарри, -- отвѣчала Нелли, однимъ жестомъ остановивъ своего жениха.-- Нужно, чтобы твой отецъ, твоя мать и ты -- узнали сегодня все. И вы, мистеръ Старръ, должны узнать все о той дѣвушкѣ, которую Гарри, къ своему несчастію, вытащилъ изъ бездны.
   -- Нелли!-- воскликнулъ Гарри.
   -- Не мѣшай ей, Гарри! -- сказалъ Джемсъ Старръ, останавливая Гарри.
   -- Я -- внучка стараго Сильфакса, -- продолжала Нелли. -- Я не знала матери до тѣхъ поръ, пока не попала сюда, -- прибавила она, глядя на Мэджъ.
   -- Да будетъ благословенъ этотъ день, дитя мое, -- отвѣчала старушка.
   -- Я не знала и отца до тѣхъ поръ, пока не увидала Симона Форда, -- продолжала Нелли. -- Не знала и друга до того времени, пока рука Гарри не коснулась моей! Я жила одиноко цѣлыхъ 15 лѣтъ въ самыхъ отдаленныхъ закоулкахъ нашихъ копей вмѣстѣ съ своимъ дѣдомъ. Съ нимъ -- этого, пожалуй, нельзя сказать. Имъ -- это будетъ вѣрнѣе. Я рѣдко его видала. Когда онъ скрылся изъ стараго Аберфойля то ушелъ въ такіе закоулки, которые были извѣстны лишь ему одному. Онъ, по-своему, былъ добръ ко мнѣ, хотя и страшенъ. Онъ кормилъ меня тѣмъ, что добывалъ на поверхности земли; но я смутно помню, что въ самомъ раннемъ моемъ дѣтствѣ моею кормилицей была коза, потеря которой привела меня въ отчаяніе. Дѣдъ, видя мою печаль, замѣнилъ козу другимъ животнымъ, собакой, какъ онъ сказалъ. Къ несчастью, эта собака была весела. Она лаяла. Дѣдъ не любилъ веселости. Онъ страшился шума. Меня онъ пріучилъ быть тихой, но съ собакой онъ ничего не могъ подѣлать. Бѣдное животное очень скоро пропало У дѣда была товарищемъ угрюмая птица гарфангъ, который сначала внушалъ мнѣ ужасу но эта птица, несмотря на то отвращеніе, которое она мнѣ внушала такъ привязалась ко мнѣ, что и я, наконецъ, ее полюбила. Она начала повиноваться мнѣ болѣе, чѣмъ своему хозяину, и это встревожило меня, такъ какъ дѣдъ былъ ревнивъ. Мы съ гарфангомъ скрывали нашу дружбу. Мы понимали, что это было необходимо... Но я слишкомъ много говорю о себѣ! Нужно говорить о васъ!
   -- Нѣтъ, дочь моя, -- отвѣчалъ Джемсъ Старръ. -- Разсказывай, что хочешь.
   -- Мой дѣдъ, -- продолжала Нелли, -- очень непріязненно смотрѣлъ на своихъ сосѣдей въ копи, хотя мѣста было вполнѣ достаточно. Онъ выбиралъ себѣ пріютъ всегда далеко отъ васъ, но ему непріятно было даже знать, что вы живете въ копи; когда я разспрашивала его о васъ, его лицо становилось мрачнымъ, онъ не отвѣчалъ мнѣ и долго, долго не говорилъ ни слова. Но въ какой гнѣвъ онъ пришелъ, когда оказалось что вы не хотите довольствоваться старыми копями, а желаете пробраться и въ новыя! Онъ поклялся погубить васъ, если вы проникнете въ новыя копи! Несмотря на свой преклонный возрастъ, онъ еще обладаетъ необычайною силой, и его угрозы заставляютъ меня дрожать и за васъ и за него.
   -- Продолжай, Нелли, -- сказалъ Симонъ Фордъ молодой дѣвушкѣ, которая пріостановилась на минуту, какъ бы желая разобраться въ своихъ воспоминаніяхъ.
   -- Когда вы въ первый разъ проникли въ галлерею Новаго Аберфойля, онъ заперъ васъ тамх. Я плохо знала васъ, но я не могла допустить того, чтобы христіане умерли отъ голода въ этой безднѣ, и, украдкой, я принесла вамъ на нѣсколько дней немного хлѣба и воды!.. Я хотѣла вывести васъ изъ Новаго Аберфойля, но было такъ трудно обмануть бдительность моего дѣда! Вы медленно умирали. Пришелъ Жакъ Ріанъ съ своими товарищами... Богу угодно было, чтобы я встрѣтилась съ ними въ тотъ день! Я привела ихъ къ вамъ. На обратномъ пути дѣдъ поймалъ меня. Гнѣвъ его на меня былъ ужасенъ. Я думала, что я погибну отъ его руки. Съ тѣхъ поръ жизнь стала для меня невыносима. Разсудокъ моего дѣда совершенно помѣшался. Онъ провозглашалъ себя царемъ тьмы и свѣта! Когда онъ услыхалъ, что ваши кирки ударяютъ о скалы въ тѣхъ копяхъ, которыя онъ считалъ своими, го онъ пришелъ въ бѣшенство и осыпалъ меня ударами. Я хотѣла бѣжать. Это было невозможно, такъ какъ онъ все время слѣдилъ за мною. Наконецъ, три мѣсяца тому назадъ, въ припадкѣ страшнаго безумія, онъ опустилъ меня въ пропасть, гдѣ вы меня нашли, а самъ ушелъ, напрасно призывая гарфанга, который остался со мною. Что тамъ было со мною, я не знаю. Знаю только, что я почти совсѣмъ умирала, когда пришелъ ты, мой Гарри, и спасъ меня. Но ты видишь, что внучка стараго Сильфакса не можетъ быть женою Гарри Форда, такъ какъ дѣло идетъ теперь о жизни всѣхъ васъ!
   -- Нелли! -- вскричалъ Гарри.
   -- Нѣтъ,-- продолжала молодая дѣвушка.-- Я рѣшила пожертвовать собою. Единственное средство предотвратить вашу погибель заключается въ томъ, чтобы я вернулась къ моему дѣду. Онъ угрожаетъ всему Новому Аберфойлю!.. Онъ не способенъ прощать, и одинъ Богъ знаетъ, до чего онъ способенъ дойти въ своей жаждѣ мести! Мой долгъ ясенъ. Я буду самымъ жалкимъ созданіемъ, если я его не исполню. Прощайте, и спасибо вамъ! У васъ я узнала, что на землѣ есть счастье! Что бы ни случилось, знайте, что мое сердце всегда будетъ съ вами!
   При этихъ словахъ Симонъ Фордъ, Мэджъ и Гарри поднялись съ своихъ мѣстъ.
   -- Какъ, Нелли,-- вскричали они въ отчаяніи,-- ты хочешь насъ покинуть?!
   Отстранивъ ихъ повелительнымъ жестомъ, Джемсъ Старръ подошелъ къ Нели и взялъ ее за руки.
   -- Прекрасно, дитя мое, -- сказалъ онъ ей. -- Ты сказала, что должна была сказать; но вотъ что мы тебѣ отвѣтимъ. Мы не отпустимъ тебя, и если понадобится, то удержимъ и силой. Неужели ты думаешь, что мы такіе низкіе люди, что примемъ твое великодушное предложеніе? Пусть Сильфаксъ грозитъ! Вѣдь онъ не болѣе, какъ человѣкъ, и мы будемъ осторожны. Можетъ-быть, ты, въ интересахъ самого Сильфакса, откроешь намъ его привычки, скажешь намъ, гдѣ онъ скрывается? Мы хотимъ только одного -- устроить такъ, чтобы онъ не былъ въ состояніи вредить намъ; быть-можетъ, намъ даже удастся вернуть ему разсудокъ,
   -- Вы желаете невозможнаго, -- отвѣчала Нелли. -- Мой дѣдъ вездѣ и нигдѣ. Я никогда не знала, куда онъ скрывается! Я никогда не видала его спящимъ. Когда онъ находилъ какой-нибудь пріютъ, онъ оставлялъ меня одну, а самъ исчезалъ. Когда я обдумывала свое рѣшеніе, мистеръ Старръ, я предвидѣла все, что вы можете мнѣ отвѣтить. Повѣрьте мнѣ! Есть одно только средство обезоружить моего дѣда: это -- мнѣ вернуться къ нему! Онъ невидимъ, но самъ видитъ все. Скажите, какимъ образомъ могъ бы онъ открыть ваши тайныя мысли, начиная съ письма, посланнаго къ мистеру Старру и кончая моей свадьбой съ Гарри, если бы не обладалъ непонятною способностью знать все? Мой дѣдъ, хотя и сумасшедшій, но человѣкъ геніальнаго ума. Иногда ему приходило въ голову учить меня. Онъ научилъ меня вѣрѣ въ Бога и обманулъ меня только въ одномъ: желая внушить мнѣ свою ненависть ко всему человѣчеству, онъ заставилъ меня повѣрить въ то, что всѣ люди лицемѣрны. Когда Гарри привелъ меня въ этотъ коттеджъ, вы думали только, что я ничего не знала! Но кромѣ того, я была еще и напугана. Ахъ, простите мнѣ! Въ теченіе нѣсколькихъ дней я думала, что попала къ злымъ людямъ, и хотѣла отъ васъ бѣжать! Но вы, Мэджъ, навели меня на путь истинный, навели не словами, а своей жизнью. Я поняла, за что васъ любятъ и уважаютъ вашъ мужъ и вашъ сынъ. Потомъ, когда я увидала, какъ уважаютъ мистера Старра всѣ тѣ рабочіе, которыхъ сначала я считала его рабами, и поняла, за что они его уважаютъ, то я опять сказала себѣ: "Мой дѣдъ обманулъ меня!" Но теперь я понимаю, что онъ обманулся самъ! и вотъ я пойду теперь къ нему по тѣмъ тайнымъ дорожкамъ, по которымъ, бывало, ходила. Онъ будетъ подстерегать меня... я позову его, и кто знаетъ, можетъ-быть, я верну и его на путь истинный.
   Всѣ предоставили молодой дѣвушкѣ высказаться. Когда же она замолчала, то Гарри, обратившись къ Мэджъ, сказалъ;
   -- Мать! Что подумала бы ты о томъ человѣкѣ, который покинулъ бы ту благородную дѣвушку, которую ты сейчасъ только выслушала?
   -- Я подумала бы, -- отвѣчала Мэджъ, -- что тотъ человѣкъ негодяй, и если бы онъ оказался моимъ сыномъ, то я отреклась бы отъ него и прокляла бы его!
   -- Нелли, ты слышала, что сказала наша мать?-- продолжалъ Гарри. -- Куда бы ты ни пошла, я всюду послѣдую за тобою. Если ты будешь настаивать на томъ, чтобы итти къ твоему дѣду, то мы-- пойдемъ вмѣстѣ...
   -- Гарри, Гарри! -- вскричала Нелли.
   Губы молодой дѣвушки побѣлѣли. Она безъ чувствъ упала на руки Мэджъ, -- которая просила инженера, Симона и Гарри оставить ихъ однѣхъ.
  

ГЛАВА XXI.
Свадьба Нелли.

   Прежде чѣмъ разойтись, обитатели коттеджа условились соблюдать еще большую осторожность. Угроза стараго Сильфакса была высказана слишкомъ прямо, чтобы можно было пренебрегать ею. Самъ собою напрашивался вопросъ, не располагаетъ ли старый "кающійся грѣшникъ" какимъ-нибудь страшнымъ средствомъ, которое можетъ уничтожить весь Аберфойль.
   Вооруженные люди были разставлены по разнымъ мѣстамъ копей и получили приказаніе слѣдить днемъ и ночью. Всякій посѣтитель копи долженъ былъ явиться къ Джемсу Старру для удостовѣренія въ своей личности. Всѣмъ жителямъ Каменноугольнаго города сообщили объ угрозѣ Сильфакса. Сильфаксъ не имѣлъ съ ними никакихъ сношеній, и потому нельзя было опасаться какой-либо измѣны. Нелли тоже сообщили о принятыхъ мѣрахъ предосторожности, и она нѣсколько успокоилась. Рѣшимость Гарри послѣдовать за нею всюду, куда бы она ни пошла, побудила ее оставить всякую мысль о бѣгствѣ.
   Въ теченіе той недѣли, которая оставалась до свадьбы Нелли и Гарри, въ Новомъ Аберфойлѣ не произошло ничего особеннаго. Благодаря этому, углекопы оправились отъ паники, которая чуть было не разстроили всѣ работы въ копяхъ.
   Тѣмъ временемъ Джемсъ Старръ продолжалъ искать стараго Сильфакса. Такъ какъ мстительный старикъ объявилъ, что онъ ни въ какомъ случаѣ не допуститъ того, чтобы Нелли вышла замужъ за Гарри, то слѣдовало опасаться, что онъ не отступитъ ни предъ чѣмъ, чтобы помѣшать ненавистному браку. Всего лучше было бы, конечно, захватить его, не посягая при этомъ на его жизнь. Начался поэтому самый тщательный осмотръ Новаго Аберфойля. Прежде всего осмотрѣны были галлереи, которыя вели къ развалинамъ Дендональдъ-Кэстля, въ Ирвинѣ, такъ-какъ не безъ основанія полагали, что Сильфаксъ сообщается съ поверхностью земли чрезъ старый замокъ: подниматься же на землю ему было необходимо, хотя бы для покупки необходимой пищи. Что касается огненныхъ фей, то Джемсъ Старръ былъ того мнѣнія, что какая-нибудь струя подземнаго газа, выходившая въ этой части копей, могла быть зажжена Сильфаксомъ и произвести напугавшее Жака Ріана явленіе. Онъ не обманывался, но всѣ поиски были напрасны.
   Во время этой борьбы противъ неуловимаго существа Джемсъ Старръ былъ самымъ несчастнымъ человѣкомъ, хотя и не выказывалъ этого. По мѣрѣ того, какъ приближался день свадьбы, опасенія его все увеличивались, и онъ счелъ своею обязанностью сообщить объ этомъ старому углекопу, который началъ безпокоиться еще больше инженера.
   Наконецъ, этотъ день насталъ.
   Сильфаксъ не подавалъ признаковъ жизни.
   Съ самаго утра все населеніе Каменноугольнаго города было на ногахъ. Работы въ Новомъ Аберфойлѣ были прекращены. Старосты и простые рабочіе считали своимъ долгомъ оказать вниманіе Симону Форду и его сыну. Это вниманіе должно было служить выраженіемъ признательности двумъ смѣлымъ и настойчивымъ людямъ, которые вернули копямъ ихъ прежнее благосостояніе.
   Въ 11 часовъ въ часовнѣ св. Эгидія, расположенной на берегу озера Малькольма, должна была начаться религіозная церемонія.
   Въ назначенный часъ изъ коттеджа вышли двѣ пары; это были: Гарри подъ руку съ матерью и Симонъ Фордъ подъ руку съ Нелли.
   Вскорѣ изъ коттеджа же вышли Джемсъ Старръ, повидимому, совершенно спокойный, но въ душѣ готовый на все, и Жакъ Ріанъ.
   За ними слѣдовали остальные инженеры копей, почетныя лица Каменноугольнаго города, друзья и товарищи стараго углекопа, наконецъ, всѣ члены той большой семьи углекоповъ, которая составляла спеціальное населеніе Новаго Аберфойля.
   На землѣ стоялъ одинъ изъ тѣхъ жаркихъ августовскихъ дней, которые бываютъ такъ нестерпимы въ сѣверныхъ странахъ. Знойный воздухъ проникалъ и въ копи, гдѣ температура, благодаря этому, стала выше нормальной. Атмосфера была насыщена электричествомъ.
   Барометръ въ Каменноугольномъ городѣ значительно понизился, что было довольно рѣдкимъ явленіемъ. Являлся вопросъ, не разыграется ли буря подъ сводами изъ шифера, замѣнявшими въ подземельѣ небо.
   Но жители Каменноугольнаго города въ этотъ день не думали объ этомъ. Каждый изъ нихъ, напротивъ, нарядился во все лучшее, что у него было.
   На Мэджъ былъ костюмъ, напоминавшій доброе старое время. На головѣ ея былъ toy, какъ у древнихъ матронъ, а на плечахъ развѣвалась клѣтчатая мантилья, которую шотландки носятъ съ большой граціей.
   Нелли дала себѣ обѣщаніе не обнаруживать душевнаго волненія. Она удерживала біеніе своего сердца, ничѣмъ не выказывала своихъ опасеній и хранила спокойный видъ.
   Одѣта она была очень просто, и эта простота дѣлала ее еще болѣе очаровательною.
   На Симонѣ Фордѣ была такая одежда, отъ которой не отказался бы самъ достойный судья Николай Джаркей, воспѣтый Вальтеръ Скоттомъ.
   Всѣ направились къ часовнѣ св. Эгидія, которая была великолѣпно убрана.
   Электрическія солнца ярко освѣщали Новый Аберфойль.
   Часовыя была тоже освѣщена электрическими лампочками, и ея разноцвѣтныя стекла горѣли какъ калейдоскопы.
   Религіозную церемонію долженъ былъ совершить преподобный Вильямъ Гобсонъ. У самаго входа въ часовню онъ ожидалъ прибытія молодыхъ.
   Свадебный кортежъ приближался, величественно обогнувъ берегъ озера Малькольма.
   Въ этотъ моментъ органъ заигралъ, и обѣ четы, вслѣдъ за преподобнымъ Гобсономъ, направились къ алтарю часовни.
   Благословеніе Божіе было призвано на всѣхъ присутствующихъ. Потомъ Гарри и Нелли остались одни предъ преподобнымъ Гобсономъ, державшимъ въ рукахъ священную книгу.
   -- Гарри, -- спросилъ преподобный Гобсонъ, -- хотите ли вы взять Нелли себѣ въ супруги и клянетесь ли вы постоянно любить ее?
   -- Клянусь!-- отвѣчалъ молодой человѣкъ твердымъ голосомъ.
   -- А вы, Нелли, -- продолжалъ пасторъ, -- хотите ли взять себѣ въ супруги Гарри Форда и...
   Молодая дѣвушка не успѣла еще отвѣтить, какъ внѣ часовни раздался страшный крикъ.
   Одна изъ огромныхъ скалъ, находящихся на берегу озера Малькольма, внезапно развалилась безъ всякаго взрыва, какъ будто бы ея паденіе было приготовлено заранѣе. Подъ этой скалой оказалось отверстіе, о существованіи котораго никто и не догадывался.
   Потомъ вдругъ въ этомъ отверстіи, которое залила вода изъ озера, показалась лодка. Черезъ нѣсколько мгновеній лодка была на озерѣ.
   Въ лодкѣ стоялъ старикъ въ темномъ плащѣ, съ всклокоченными волосами, съ длинною сѣдою бородой, покрывавшей всю его грудь.
   Въ рукѣ онъ держалъ зажженную лампу Дэви.
   Старикъ громко закричалъ:
   -- Подземный газъ! Подземный газъ! Горе всѣмъ! Горе!
   Въ это самое время въ атмосферѣ сталъ ощущаться характерный запахъ подземнаго газа.
   Произошло это оттого, что разсѣвшаяся скала дала выходъ громадному количеству вреднаго газа, скопившагося подъ нею съ давнихъ поръ.
   Старикъ зналъ о существованіи этого громаднаго скопленія газа и устроилъ ему выходъ.
   Тѣмъ временемъ Джемсъ Старръ и нѣкоторые другіе, покинувъ часовню, бросились на берегъ.
   -- Вонъ изъ копей! Вонъ изъ копей! -- закричалъ инженеръ, понявъ угрожающую опасность.
   -- Подземный газъ! Подземный газъ! -- повторялъ старикъ, отъѣзжая съ лодкой на средину озера.
   Гарри, увлекая свою невѣсту, своего отца и свою мать, выбѣжалъ изъ часовни.
   -- Вонъ изъ копей! Вонъ изъ копей! -- повторялъ Джемсъ Старръ.
   Но бѣжать было слишкомъ поздно! Старый Сильфаксъ былъ тутъ: онъ готовъ былъ принести въ исполненіе свою угрозу, готовъ былъ помѣшать браку Нелли съ Гарри, готовъ былъ похоронить все населеніе Каменноугольнаго города подъ развалинами копей.
   Надъ его головой леталъ огромный гарфангъ, на бѣлыхъ крыльяхъ котораго кое-гдѣ виднѣлись черныя пятна.
   Но въ эту минуту какой-то человѣкъ бросился въ воду и быстро поплылъ по направленію къ лодкѣ.
   Это былъ Жакъ Ріанъ. Онъ спѣшилъ добраться до безумца прежде, чѣмъ тотъ успѣетъ принести въ исполненіе свой ужасный замыселъ. Сильфаксъ увидалъ его. Онъ разбилъ свою лампу и, выхвативъ горѣвшій фитиль, провелъ имъ по воздуху.
   Гробовое молчаніе воцарилось среди присутствующихъ. Джемсъ Старръ удивлялся, что неизбѣжный взрывъ не уничтожилъ еще "Новаго Аберфойля".
   Сильфаксъ, съ искаженнымъ отъ злобы и досады лицомъ, понялъ, что газъ скопился въ верхнихъ слояхъ воздуха, до которыхъ не могъ достать огонь его фитиля.
   Но тутъ гарфангъ, по знаку Сильфакса, схватилъ въ свои лапы воспламененный фитиль и началъ подниматься подъ высокіе своды, на которые старикъ указалъ ему рукой.
   Еще нѣсколько секундъ -- и Новаго Аберфойля не стало бы.
   Въ этотъ моментъ Нелли вырвалась изъ рукъ Гарри.
   Спокойно побѣжала она къ берегу озера.
   -- Гарфангъ! Гарфангъ! -- закричала она.-- Ко мнѣ! Иди ко мнѣ!
   Вѣрная птица остановилась въ воздухѣ. Узнавъ голосъ Нелли, она вдругъ выпустила зажженный фитиль, который упалъ въ воду озера, и, описавъ широкій кругъ, сѣла у ногъ молодой дѣвушки.
   Такимъ образомъ, огонь не попалъ въ верхніе слои воздуха, гдѣ скопился газъ.
   Ужасный крикъ огласилъ своды пещеры Новаго Аберфойля. Это былъ крикъ стараго Сильфакса.
   Въ то мгновеніе, какъ Жакъ Ріанъ одной рукой ухватился уже за лодку, старикъ, видя, что его мщеніе не удалось, бросился въ воды озера.
   -- Спасите его! Спасите его! -- закричала Нелли раздирающимъ душу голосомъ.
   Гарри услышалъ этотъ крикъ. Бросившись въ озеро, онъ быстро очутился возлѣ Жака Ріана и нырнулъ нѣсколько разъ. Но все было напрасно.
   Воды озера Малькольма не отдали своей добычи. Онѣ навсегда закрылись надъ старымъ Сильфаксомъ.
  

ГЛАВА XXII.
Легенда о старомъ Сильфаксѣ.

   Черезъ 6 мѣсяцевъ послѣ этого происшествія, свадьба Гарри Форда и Нелли, такъ неожиданно прерванная, состоялась въ часовнѣ св. Эгидія. Послѣ того, какъ преподобный Гобсонъ благословилъ союзъ молодыхъ супруговъ, они, все еще траурѣ, вернулись въ коттеджъ.
   Джемсъ Старръ и Симонъ Фордъ, не безпокоясь теперь за участь копей, весело пировали на праздникѣ, послѣдовавшемъ за религіознымъ обрядомъ и продолжавшемся весь слѣдующій день.
   На этомъ праздникѣ Жакъ Ріанъ, при громкихъ аплодисментахъ присутствующихъ, былъ провозглашенъ лучшимъ музыкантомъ, пѣвцомъ и танцоромъ.
   Сейчасъ же послѣ праздника снова начались работы въ Новомъ Аберфойлѣ, подъ управленіемъ инженера Джемса Старра.
   Излишне говорить, что Гарри и Нелли быди очень счастливы. Эти два сердца, такъ много испытавшія на своемъ вѣку, нашли въ своемъ союзѣ счастье, котораго заслуживали.
   Что касается до Симона Форда, почетнаго старосты углекоповъ Новаго Аберфойля, то и онъ и Мэджъ разсчитывали дожить до дня своей золотой свадьбы.
   -- А потомъ почему бы не отпраздновать и другую золотую свадьбу?-- говорилъ Жакъ Ріанъ.-- Сто лѣтъ супружеской жизни не составляютъ слишкомъ многаго для васъ, мистеръ Симонъ!
   -- Ты правъ, мой милый!-- спокойно отвѣчалъ старый углекопъ.-- Нѣтъ ничего удивительнаго, если проживешь и 200 лѣтъ въ этомъ чудномъ климатѣ Новаго Аберфойля.
   Будущее покажетъ, дождутся ли жители Каменноугольнаго города золотой свадьбы стариковъ Фордовъ.
   Одной птицѣ тоже суждено было дожить до глубокой старости; мы говоримъ о гарфангѣ стараго Сильфакса. Хотя онъ не оставилъ мрачнаго подземелья, тѣмъ не менѣе, черезъ нѣсколько же дней послѣ смерти старика улетѣлъ отъ Нелли, какъ она ни старалась удержать его у себя. Вѣроятно, общество людей нравилось ему не болѣе, чѣмъ его бывшему хозяину. Къ тому же онъ питалъ особенную непріязнь къ Гарри: ревнивая птица сразу узнала и возненавидѣла въ Гарри того похитителя Нелли, у котораго она такъ долго отбивала добычу во время подъема изъ шахты.
   Съ этихъ поръ Нелли видѣла гарфанга только черезъ долгіе промежутки времени, именно тогда, когда гарфангъ появлялся въ пещерѣ Новаго Аберфойля и носился надъ поверхностью озера Малькольма.
   Хотѣлъ ли онъ увидать свою прежнюю подругу? Или онъ хотѣлъ проникнуть своимъ взоромъ въ самую глубину той бездонной пропасти, которая поглотила стараго Сильфакса?
   Легенда думаетъ, что онъ прилеталъ и за тѣмъ и за другимъ. "Легенда" -- говоримъ мы, потому что гарфангъ сдѣлался легендарной птицей, и одному Жаку Ріану внушилъ не мало фантастическихъ разсказовъ.
   Благодаря Жаку Ріану, ни одна вечеринка въ Шотландіи не обходится безъ пѣсни о птицѣ стараго Сильфакса, послѣдняго "кающагося грѣшника" копей Аберфойля.

Конецъ.

  
  
  
  
Ко всем произведениям автора К списку авторов