Лобысевич Федор Иванович - Взятие Хивы и Хивинская экспедиция 1873 года

ВЗЯТІЕ ХИВЫ
И
ХИВИНСКАЯ ЭКСПЕДИЦІЯ 1873 ГОДА

Матеріалы для исторіи похода.

Пока оренбургскій отрядъ, подъ начальствомъ ген. Веревкина, двигался по степямъ, и наконецъ, 25-го мая, достигъ г. Кошъ-Купыра, мангишлакскій отрядъ полк. Ломакина совершилъ благополучно переходъ отъ Ильтеидже на Итибай и оттуда, по полученному 6-го мая приказанію ген. Веревкина, на Кунградь, въ обходъ солончаковъ Барса-Кильмасъ, черезъ высохшій Айбугирскій заливъ.

Семидневный переходъ полк. Ломакина до Кунграда, послѣ чего мангишлакскій отрядъ соединился съ оренбургскими войсками 12-го и 14-го числа, можно назвать труднѣйшимъ изъ всего похода. Утомленные и безъ того уже почти 500-верстнымъ переходомъ, имѣя на пути всего пятъ дневокъ и дѣлая, среднимъ числомъ, около 30-ти верстъ ежедневно, войска были, сверхъ того, подъ конецъ этого пути ослаблены еще дурной водой въ Табынъ-Су и Итыбаѣ, содержащей въ себѣ обильный растворъ глауберовой соли и большое количество извести; несмотря на все это, усиленный переходъ до Кунграда (250 верстъ, въ томъ числѣ 75 верстъ безъ воды), необходимый, чтобы оказать во-время отряду ген. Веревкина содѣйствіе, такъ какъ онъ одинъ находился въ ханствѣ, совершенъ былъ блистательно: въ кунградскомъ лазаретѣ оставлено было всего шесть человѣкъ заболѣвшихъ и около 20-ти человѣкъ съ потертыми ногами.

Въ Кунградѣ изъ мангишлакскаго отряда оставлены были: горный взводъ, сборная сотня дагестанскаго конно-иррегулярнаго полка изъ наиболѣе побившихся коней, а также одинъ саперъ для указанія рабочимъ, какимъ образомъ привести въ оборонительное положеніе одно большое зданіе у Кунграда, предназначенное для помѣщенія кунградскаго гарнизона (одной роты и одной сотни оренбургскаго полной сотни и горнаго взвода кавказскаго отряда).

Присоединеніе кавказскаго отряда къ оренбургскому (кавалеріи 12-го, а пѣхоты 14-го числа) совершилось за Кунградомъ какъ нельзя болѣе кстати и вполнѣ своевременно. Хивинскія войска, тысячъ до 10--12-ти, при 6-ти орудіяхъ, подъ, предводительствомъ высшихъ сановниковъ ханства (кушъ-беги, диванъ-беги, инака и мехтера), събиравшіяся встрѣтить оренбургскія войска у канала Еарабайлы, при истокѣ его изъ Аму-Дарьи, и выстроившія подлѣ два укрѣпленныхъ лагеря, узнавъ о прибытіи кавказскихъ войскъ, очистили ихъ безъ выстрѣла.

Вступивъ въ предѣлы ханства, войска получили награду за понесенные труды при движеніи по пустынѣ: они пришли въ восторгъ, когда издали увидѣли синеву надъ бывшимъ Айбугирскимъ заливомъ; она показала имъ, что недалеко осталось идти до страны населенной, обработанной и обильной водою. Ночевать пришлось на спускѣ съ Усть-Урта, безъ воды. Хотя въ этомъ заливѣ была прѣсная вода и высохъ онъ лѣтъ десять тому назадъ, о чемъ можно судить по довольно толстому саксаулу, но въ найденныхъ глубокихъ колодцахъ вода оказалась до того соленою, что ее не могли пить даже лошади. Здѣсь ясно обнаружилось, что если бы войска продолжали наступать къ Айбугиру по прежнему маршруту, разсчитывая на воду въ Авъ-Чеганакѣ, то жестоко ошиблись бы, такъ Какъ всѣ разсчеты основывались на прѣсной водѣ, которую полагали найти въ Айбугирскомъ заливѣ. 12-го числа, послѣ мѣсячнаго похода, кавказцы увидѣли, наконецъ, впервые воду въ безчисленныхъ каналахъ, обработанныя поля и осѣдлыя жилища. Страна, въ которую вступали войска, представляла на каждомъ шагу образцовое земледѣліе, культурную обработку и орошеніе. Офицеры, бывавшіе за границей, сравнивали хивинскій оазисъ, по орошенію и обработкѣ земли, съ сѣверной Италіей. Производительность и богатство занятаго войсками края такъ велики, что его можно назвать житницей хивинскаго ханства. Обезпеченіе мангишлакскаго отряда пшеничною мукою, рисомъ и джугары (послѣднею для лошадей вмѣсто ячменя) на продолжительное время, не представляло ни малѣйшаго затрудненія.

Такимъ образомъ, мангишлакскій отрядъ съ 14-го апрѣля, т.-е. со дня выступленія перваго эшелона изъ Киндерли, по 15-е мая включительно, сдѣлалъ до 700 верстъ. Независимо отъ этого, зимою настоящаго года, для сбора верблюдовъ, пройденъ былъ путь около 500 верстъ, и въ апрѣлѣ, изъ Киндерли къ Барабугазу и къ Ченжиру, а также при слѣдованіи верблюдовъ изъ форта въ Киндерли, сдѣлано до 1040 верстъ. Всего пройдено войсками мангишлакскаго отряда въ этомъ году, до 15-го мая включительно, 2200 верстъ. Постоянные переходы не менѣе, среднимъ числомъ, 26 верстъ въ сутки, были и безъ того уже, сами по себѣ, велики, но трудность ихъ увеличивалась еще главнымъ образомъ отъ тропическихъ жаровъ и недостатка въ водѣ, въ особенности при движеніи отъ кол. Ильтеидже; причемъ, до самаго вступленія въ предѣлы хивинскаго ханства войска встрѣчали на пути только одиночные колодцы и притомъ чрезвычайно глубокіе (наименьшая глубина 12--15 саж., и два въ 30 саж.) и узкіе -- діаметромъ отъ 1/2 до 3/4 арш. Напоить людей и животныхъ изъ этихъ колодцевъ было дѣло чрезвычайно трудное. При опусканіи нѣсколькихъ ведеръ вмѣстѣ, веревки путались, ведра обрывались, приходилось опускать людей въ колодцы, чтобы достать ведра. Чтобы напоить отрядъ изъ трехъ ротъ пѣхоты изъ глубокаго колодца, требовалось отъ 15-ти до 20-ти часовъ. Такимъ образомъ, сдѣлавъ большой переходъ, люди не имѣли достаточнаго отдыха; приходилось иногда по утрамъ подавать повѣстку къ выступленію въ то время, когда люди еще ужинали. Въ довершеніе ко всему, вода оказывалась дурного качества или съ большою примѣсью извести (вода, которая только распаляла жажду, а не утоляла ее), или съ большимъ содержаніемъ глауберовой соли, отчего страдали диссентеріей не только всѣ безъ исключенія люди, но лошади и верблюды, или, наконецъ, съ примѣсью соли. Изъ одного колодца разъ вытащили предавшагося сильной гнилости барана.

Пройденный мангшилакскимъ отрядомъ путь казался киргизамъ, находившимся при отрядѣ, до того труднымъ, что они были вполнѣ увѣрены въ томъ, что войска по немъ не пройдутъ. Они думали, какъ сами впослѣдствіи говорили, что русскіе, придя въ Бишъ-Акты, или потомъ до Ильтеидже, построятъ крѣпость и уйдутъ домой. Только тогда, когда авангардная колонна дошла до Итыбая, сомнѣнія киргизовъ кончились. Таково же, по всей вѣроятности, было убѣжденіе и хивинцевъ, чѣмъ и объясняется, что они не засыпали и не отравили на пути отряда ни одного колодца, чѣмъ могли бы поставить войска въ самое затруднительное положеніе.

-----

25-го мая, соединенный оренбургскій отрядъ двинулся далѣе съ цѣлью подойти къ самымъ стѣнамъ Хивы.

Небольшой переходъ 26-го мая совершенъ былъ вполнѣ спокойно. Отойдя верстъ восемь отъ ночлега, выбрано было удобное для стоянки и для обороны мѣсто у канала Хатыръ-Туть, въ ханскомъ саду Чанакчикъ, гдѣ и расположенъ отрядъ, отъ котораго высланъ былъ авангардъ изъ двухъ сотенъ (1-я уральская и Сунженская), подъ начальствомъ подполковника Скобелева, на передовую позицію верстахъ въ двухъ отъ лагеря. Авангарду приказано было, въ случаѣ встрѣчи съ непріятелемъ, оттѣснить его къ городу, но отнюдь не увлекаться преслѣдованіемъ. Но, прежде чѣмъ отрядъ успѣлъ окончательно расположиться лагеремъ, въ авангардѣ послышались выстрѣлы и получено было донесеніе, что непріятелемъ произведено нападете, и что кавалерія главныхъ силъ съ ракетными командами направилась на выстрѣлы. Выславъ въ авангарду два конныя орудія и приказавъ пѣхотѣ оставаться на мѣстѣ, для защиты лагеря, ген. Веревкинъ поручилъ полк. Саранчову, для разъясненія дѣла, спѣшить къ авангарду, куда и самъ направился вслѣдъ затѣмъ. Полковникъ Саранчовъ засталъ непріятеля, въ значительныхъ силахъ, отступающимъ по направленію къ городу, почему, въ ожиданіи прибытія ген. Веревкина, остановилъ войска, выставилъ артиллерію на позицію и приказалъ ей открыть стрѣльбу. Подъѣхавъ въ это время къ авангарду, ген. Веревкинъ направилъ полк. Леонтьева съ двумя сотнями для преслѣдованія непріятеля, но убѣдившись, что поражаемый артиллерійскими выстрѣлами онъ обратился въ поспѣшное бѣгство, вскорѣ приказалъ сотнямъ вернуться въ лагерь, оставивъ авангардъ, усиленный еще одною ротою Апшеронскаго полка, на передовой позиціи.

Утромъ, 27-го мая, густыя толпы непріятеля, пробравшись стороной вдали отъ авангарда, бросились на оба фланга лагернаго расположенія, напирая преимущественно на лѣвый флангъ, ближе къ которому, впереди лагеря, паслись верблюды. Караульные посты открыли пальбу, по которой войска были подняты на тревогу, между тѣмъ какъ толпы непріятеля ворвались въ верблюжій табунъ, стараясь его отогнать.

Въ это время, 1-я уральская и дагестанская сотни, при двухъ ракетныхъ станкахъ, оставивъ пѣхоту на передовой позиціи, двинулись влѣво и наскочили на непріятельскую пѣхоту, находившуюся, повидимому, въ резервѣ, и на значительную массу кавалеріи, которая, по отбитіи ея отъ лагеря, съ частью захваченныхъ верблюдовъ, спѣшила пробраться въ городъ. Быстро и рѣшительно пущенныя въ атаку, обѣ сотня эти успѣли настигнуть непріятельскую конницу и ударили въ штыки; непріятель, бросивъ верблюдовъ, обратился въ бѣгство, но часть его была изрублена въ свалкѣ; особенно удачно дѣйствовали въ этомъ случаѣ дагестанцы.

Одновременно съ нападеніемъ на лѣвый флангъ, непріятель, въ незначительныхъ силахъ, показался изъ опушки кустовъ противъ праваго фланга лагернаго расположенія, но былъ вскорѣ отогнанъ стрѣльбою пѣхотныхъ частей, оставшихся въ лагерѣ.

Послѣ окончательнаго отраженія непріятеля, признавая дальнѣйшее преслѣдованіе его безполезнымъ, ген. Веревкинъ приказалъ отвести войска въ лагерь, оставивъ авангардъ изъ двухъ рогъ и двухъ сотенъ на мѣстѣ, и поручивъ подполковнику Скобелеву, совмѣстно съ капитаномъ генеральнаго штаба Ивановымъ, въ тотъ же день произвести тщательную рекогносцировку мѣстности, въ разстояніи двухъ верстъ отъ передовой позиціи, съ тѣмъ, чтобы авангардъ къ ночи былъ переведенъ впередъ, если для этого выбрано будетъ удобное мѣсто. Порученіе это было исполнено вполнѣ удачно, и авангардъ расположился на новой позиціи, верстахъ въ четырехъ отъ лагеря, чтобы ближайшимъ сосѣдствомъ въ непріятелю наиболѣе обезпечить спокойствіе войска на ночлегѣ и при выступленіи на слѣдующій день; въ подкрѣпленіе ему, на разсвѣтѣ, высланы были еще одна сотня и два конныя орудія. Какъ во время этой рекогносцировки) такъ и утромъ слѣдующаго дня, авангардъ имѣлъ незначительныя "тычки съ непріятелемъ.

Дѣйствія непріятеля въ теченіе 26-го и 27-го мая показывали, что смѣлость его увеличивается съ каждымъ днемъ, а между тѣмъ войска, утомленныя десятидневнымъ безостановочнымъ движеніемъ, въ постоянныхъ дѣлахъ съ непріятелемъ, нуждались уже въ отдыхѣ; кромѣ того, отвага непріятеля наводила также на мысль, что туркестанскія войска еще далеко отъ Хивы. Поэтому ген. Веревкинъ счелъ наиболѣе благоразумнымъ, выждавъ до полудня 28-го мая приказаній отъ ген. Кауфмана, въ 12 часовъ этого числа сняться съ позиціи, съ тѣмъ, чтобы оставивъ тяжести на авангардной позиціи, съ войсками подойти къ городу на дальность артиллерійскаго выстрѣла, и выбравъ удобное мѣсто, обстрѣлять городъ перекидными выстрѣлами изъ нарѣзныхъ орудій, чтобы тѣмъ подѣйствовать на духъ непріятеля, а между тѣмъ, воспользоваться этимъ случаемъ для ближайшей рекогносцировки окрестностей сѣверной части стѣны.

Войска были двинуты по дорогѣ въ общей колоннѣ, имѣя пѣхоту съ артиллеріей впереди, кавалерію сзади; обозъ съ самостоятельнымъ прикрытіемъ слѣдовалъ въ особой колоннѣ. Подойдя къ позиціи, занимаемой авангардомъ (верстахъ въ четырехъ отъ города), обозъ съ своимъ прикрытіемъ былъ остановленъ;, авангардъ также оставленъ на позиціи, въ видѣ общаго резерва; войска же приняли вправо отъ дороги, гдѣ было открытое мѣсто, позволявшее развернуть свободно наши силы. Какъ только голова отряда вышла на поляну, ограниченную слѣва садами, справа же песчаными барханами, и впереди ихъ болотомъ, передъ ними, изъ-за садовъ, стали показываться непріятельскіе всадники въ значительномъ числѣ. Построивъ войска въ боевой порядокъ, ген. Веревкинъ выдвинулъ взводъ пѣшей и дивизіонъ конной артиллеріи на позицію. Нѣсколько удачныхъ выстрѣловъ заставили непріятеля броситься частью къ городу, частью же вправо за болото, откуда онъ также былъ выбитъ тремя-четырьмя мѣткими гранатами.

Войска, между тѣмъ, продолжали наступленіе, принявъ снова влѣво, чтобы выдти на дорогу; кавалеріи приказано было держаться сзади, для прикрытія фланговъ. Непріятеля не было видно; не видно было также и города, закрытаго садами. Наконецъ, когда голова колонны вышла на большую дорогу, съ высоты кирпиче-обжигательной печи, въ разстояніи около 1200 саженъ отъ стѣны, изъ-за садовъ обнаружились минарета и башни Хивы; впереди, саженяхъ въ полутораста, находилась открытая поляна, удобная для расположенія батареи. Войска выстроены были въ окончательный боевой порядокъ и двинуты для занятія позиціи; но какъ только головныя части показались изъ-за стѣнъ, ограждавшихъ дорогу, послышалась сильная артиллерійская стрѣльба со стороны города, и ядра стали ложиться между рядами войскъ; вскорѣ послышались фальконетные выстрѣлы и свистъ пуль. Приказавъ шести орудіямъ, находившимся въ 1-й линіи, сняться съ передковъ и открыть огонь, ген. Веревкинъ велѣлъ пѣхотѣ продолжать наступленіе, принявъ вправо и влѣво, дабы не мѣшать дѣйствію орудій.

Послѣ нѣсколькихъ выстрѣловъ изъ орудій, непріятельскій артиллерійскій огонь ослабѣлъ; тогда приказано было артиллеріи продолжать наступленіе до новой позиціи.

Между тѣмъ пѣхотная цѣпь со своими резервами, двигаясь въ страшной пыли по лабиринту, образованному садами, строеніями, каменными стѣнками и канавами, попала подъ сильный непріятельскій огонь: ядра, фальконетная картечь и ружейныя пули, хотя мало дѣйствительныя, направлялись массой изъ садовъ и зданій, окружающихъ стѣну. Оказалось, что непріятельская батарея, дѣйствовавшая противъ отряда, расположена была внѣ городской * стѣны въ разстояніи не болѣе 200 саженъ отъ цѣпи. Не желая подвергать войска безполезной потерѣ, ген. Веревкинъ приказалъ овладѣть батареею. Стоявшія въ первой линіи двѣ роты 2-го оренбургскаго и двѣ роты апшеронскаго баталіоновъ двинулись стремительно въ атаку.

Когда цѣпь находилась уже въ разстояніи 100 саж. отъ непріятельской батареи, слѣва изъ садовъ показалась толпа непріятельскихъ всадниковъ, устремившихся на нашъ лѣвый флангъ, почему было приказано пріостановить движеніе и направить огонь стрѣлковъ и казачьей ракетной команды навстрѣчу непріятеля. Толпы обратились въ бѣгство, роты же 2-го баталіона бросились снова на батарею. Но роты апшеронскаго полка, двигаясь безостановочно, уже успѣли ихъ предупредить: давъ нѣсколько залповъ по прикрытію, роты быстро овладѣли мостомъ и находящимися за нимъ орудіями, въ то время когда 2-й баталіонъ подходилъ въ мѣсту схватки {Вмѣстѣ съ апшеронцами въ отбитіи орудія участвовать полувзводъ стрѣлковой рота 1-го баталіона, который при движеніи къ городу оставленъ былъ для осмотра одного подозрительнаго зданія, а затѣмъ двинулся на выстрѣлы.}. Между тѣмъ непріятель открылъ сильный ружейный и фальконетный огонь съ городской стѣны; тогда приказано было стрѣлкамъ 2-го баталіона залечь за канавой влѣво отъ моста, расположивъ резервы за закрытіями.

Пославъ приказаніе нашей батареѣ ускорить движеніе и нанять позицію у моста, генералъ Веревкинъ въ это время прибылъ на мѣсто боя. Получивъ донесеніе, что за каналомъ, ближе въ городской стѣнѣ, расположено еще одно орудіе, ген. Веревкинъ далъ полковнику Ломакину разрѣшеніе направить часть людей чрезъ мостъ, чтобы захватить его. Ширванскія роты овладѣли орудіемъ, но вывезти его не могли и, засѣвъ за закрытіями, поддерживали перестрѣлку. Эти атаки дали возможность разъяснить вполнѣ положеніе наше относительно непріятеля и ознакомиться съ мѣстностью. Городская стѣна оказалась въ разстояніи 100 саж. отъ занятаго нами моста; для овладѣнія открытою силою она была малодоступна, тѣмъ болѣе, что такъ какъ штурма производить вовсе не предполагалось, то штурмовыя лѣстницы не были заготовлены; притомъ, отбитіемъ непріятельской батареи и изслѣдованіемъ мѣстности ген. Веревкинъ считалъ цѣль рекогносцировки болѣе чѣмъ достигнутою, и потому рѣшился: выставивъ батарею у моста, открыть сильный огонь по городу и воротамъ какъ для того, чтобы произвести должное впечатлѣніе, такъ и для того, чтобы подбить непріятельскія орудія и повредить стѣну и ворота; затѣмъ, подъ прикрытіемъ огня: батареи и стрѣлкововой цѣпи, залегшей за каналомъ, вывести людей изъ-за канала; и, наконецъ, выбравъ позицію въ ближайшемъ сосѣдствѣ отъ города, но внѣ непріятельскихъ выстрѣловъ, отвести сюда войска, выставивъ впереди, подъ сильнымъ прикрытіемъ, мортирную батарею для бомбардированія города, съ тѣмъ чтобы, на другой день, если не послѣдуетъ мирныхъ заявленій, заложить ночью брешъ-батарею для производства обвала.

Но, не успѣвъ отдать всѣхъ соотвѣтствующихъ приказаній, ген. Веревкинъ былъ раненъ и принужденъ удалиться на перевязочный пунктъ, передавъ начальство надъ войсками начальнику штаба отряда полковнику Саранчову. Исполняя упомянутыя предположенія ген. Веревкина, полк. Саранчовъ выбралъ позицію для расположенія лагеря и батарей; бывшія въ резервѣ войска подъ начальствомъ подполк. Скобелева заняли позицію для прикрытія обратнаго движенія войска; части бывшія въ дѣлѣ получили приказаніе отходить въ шахматномъ порядкѣ; кавалерія, остановленная внѣ выстрѣловъ, прикрывала оба фланга; два изъ числа отбитыхъ орудій вывезены были подъ выстрѣлами изъ-за канала черезъ мостъ и взяты съ войсками, третье же, за невозможностью провезти его безъ большихъ потерь по узкому дефиле подъ ближайшимъ огнемъ со стѣнъ, оставлено было за каналомъ.

Но прежде чѣмъ войска успѣли сняться съ позиціи, а артиллерія превратить огонь, изъ города высланъ былъ главный ишанъ, для мирныхъ переговоровъ. Приказавъ прекратить огонь, полковникъ Саранчовъ заявилъ ему слѣдующія условія: 1) дѣйствія ваши превращаются на три часа; 2) по истеченіи ихъ изъ города должна выдти депутація почетныхъ лицъ и привести съ собою для выдачи, сколько успѣютъ собрать, орудій и другого оружія; 3) такъ какъ генералъ Веревкинъ не уполномоченъ прекратить совершенно военныя дѣйствія, то старшее въ городѣ лицо немедленно должно отправиться къ генералу Кауфману за рѣшеніемъ его участи; 4) если, по истеченіи трехъ часовъ, не послѣдуетъ отвѣта, то городъ будетъ бомбардированъ.

Предложенія эти были одобрены ген. Веревкинымъ. Между тѣмъ войска были отведены на позицію, и немедленно приступлено было въ возведенію мортирной батареи.

По истеченіи назначеннаго срока, явился изъ Хивы новый посланецъ съ заявленіемъ, что въ городѣ полнѣйшій безпорядокъ, что туркмены не слушаются хана (который, по его словамъ, былъ въ городѣ {Ханъ со всѣми туркменами-іомудами и съ тѣми изъ своихъ приближенныхъ, которые были сторонниками войны съ нами, вышелъ изъ города во время самаго дѣла 28-го мая; жители не пустили его обратно въ городъ и онъ удалился съ воинственною партіею своею къ іомудамъ, гдѣ и пробылъ по 1-е іюля.}, и что жители просятъ прекратить дѣйствія до утра; выстрѣлы, которые непріятель между тѣмъ производилъ по нашимъ работамъ, посланецъ объяснялъ также неповиновеніемъ туркменъ.

Видя въ этомъ обычную у азіатцевъ уловку затянуть дѣло, полк. Саранчовъ, съ разрѣшенія ген. Веревкина, приказалъ открыть огонь съ мортирной батареи. Тотчасъ же снова явилась депутація съ просьбой отсрочки; но желая понудить непріятеля въ рѣшительной сдачѣ, полк. Саранчовъ не превращалъ огня въ теченіи цѣлаго часа, и затѣмъ уже, уступая настоятельнымъ просьбамъ депутатовъ и обѣщаніямъ, что ни одного выстрѣла не будетъ сдѣлано изъ города, далъ имъ снова отсрочку на три часа, съ тѣмъ, что при первомъ же выстрѣлѣ со стѣны будетъ начато бомбардированіе.

Вскорѣ послѣ этого, получено было отъ генерала Кауфмана предписаніе о прекращеніи огня, если непріятель стрѣлять не будетъ. Полковникъ Саранчовъ, оставивъ батареи и прикрытіе на позиціи въ полной готовности, отдалъ приказаніе, чтобы огонь былъ превращенъ и чтобы на случайные выстрѣлы, которые могутъ быть произведены со стѣны, наша артиллерія не отвѣчала. Ночь прошла спокойно, хотя непріятель продолжалъ изрѣдка безвредную стрѣльбу со стѣнъ и задѣлывалъ пробоины въ стѣнахъ и воротахъ.

Дѣло 28-го мая, стоившее, къ сожалѣнію многихъ жертвъ, хотя и искупленныхъ достигнутыми результатами, выказало доблестныя качества нашихъ войскъ и навело паническій ужасъ на непріятеля, по его собственному сознанію. Потери наши въ этотъ день составляютъ: два убитыхъ, и ранеными: начальникъ, отряда ген. Веревкинъ, пять штабъ и оберъ-офицеровъ, нижнихъ чиновъ 45; контужено: офицеровъ 4 и нижнихъ чиновъ 11.

Потери непріятеля, по слухамъ, весьма значительныя, съ точностью не могли быть приведены въ извѣстность. Во время дѣйствія подъ стѣнами города, туркменскія шайки, по обыкновенію, дѣлали попытки на обозъ, но были отражены безъ всякой для насъ потери. На другой день, 29-го мая, часть войскъ обоихъ отрядовъ, при двухъ конныхъ орудіяхъ, отправлена были мимо города навстрѣчу войскъ туркестанскаго отряда, такъ какъ передвиженіе всего отряда при тогдашнемъ положеніи дѣлъ и съ значительнымъ числомъ раненыхъ, признано было генераломъ Веревкинымъ невозможнымъ.

Еще прежде ген. Веревкину было извѣстно, что въ городѣ происходитъ сильная борьба партій, что среди полнаго безначалія берутъ верхъ туркмены и другіе пришельцы, чуждые интересамъ города, и. что, за отъѣздомъ хана съ ближайшими къ нему лицами, власть его дяди Сеидъ-Эмиръ-Ульумара, заступившаго его мѣсто, не представляетъ достаточной гарантіи въ исполненіи принятыхъ имъ условій. Вмѣстѣ съ тѣмъ, изъ авангарда получено было донесеніе, что непріятель готовится къ оборонѣ: задѣлываетъ пробоины въ стѣнахъ и воротахъ, выставляетъ подбитыя орудія и не. превращаетъ огня съ крѣпостной стѣны. Поэтому, получивъ извѣстіе, что ген. Кауфманъ съ соединенными войсками всѣхъ трехъ отрядовъ въ тотъ же день предполагалъ вступить въ городъ, и предвидя возможность возникновенія въ немъ при этомъ безпорядковъ, генералъ Веревкинъ приказалъ овладѣть городскими стѣнами, въ случаѣ, если бы это оказалось нужнымъ, для того, чтобы имѣть достаточную гарантію къ безпрепятственному занятію города.

Утромъ, 29-го іюня, приступлено было къ возведенію брешъ-батареи на два орудія, въ 250 шагахъ отъ городской стѣны" Батарея окончена въ 10 часамъ утра, и вскорѣ изъ нея былъ открытъ огонь. Послѣ 24 выстрѣловъ, въ стѣнѣ и въ воротахъ удалось пробить отверстія, чрезъ которыя могли пролѣзать одиночные люди. Одновременно съ этимъ, двѣ роты, разсыпанныя по сторонамъ орудій, и мортирная батарея не допускали непріятеля производить изъ-за зубцовъ фальконетную стрѣльбу. Увидя пробоины въ воротахъ, подполковникъ Скобелевъ двинулъ на штурмъ 8-ю роту самарскаго и 4-ю роту оренбургскаго линейнаго баталіоновъ, которыя, пробѣжавъ подъ огнемъ непріятеля 250 шаговъ, вмигъ овладѣли валомъ, взявъ съ бою три орудія. Подполковникъ Скобелевъ первый пролѣзъ чрезъ пробоину; за нимъ состоявшій при немъ въ качествѣ его помощника, поручикъ графъ Шуваловъ, а за нимъ капитанъ Асѣевъ. Лишь только войска ворвались чрезъ пробоину, непріятель далъ по нимъ залпъ съ кладбища и бросился съ криками на выстраивавшуюся пѣхоту. Напоръ непріятеля былъ необыкновенно силенъ, и большинство нашихъ людей переранено въ эту минуту. Между тѣмъ, послѣ чрезвычайныхъ усилій, удалось выломать ворота, и въ городъ введенъ былъ артиллерійскій взводъ, стрѣлковая рота 1-го линейнаго баталіона была направлена влѣво отъ воротъ на мазарки, 1-я же рота 2-го баталіона вправо отъ воротъ, гдѣ и было взято еще одно орудіе. Самарская же и 4-я рота 2-го баталіона, очистивъ впереди лежавшую мѣстность отъ непріятельскихъ стрѣлковъ, двинулись къ арыку, что позади городскихъ воротъ саженяхъ въ 30-ти, куда вскорѣ прибылъ и артиллерійскій взводъ. Здѣсь произведено было нѣсколько картечныхъ выстрѣловъ и пущены двѣ ракеты для очищенія улицъ отъ стрѣлявшихъ по войскамъ вооруженныхъ кучекъ. Въ это время получено было приказаніе генерала Кауфмана пріостановить военныя дѣйствія.

Потери наши въ этотъ день состояли: ранеными оберъ-офицеровъ 1 и 10 рядовыхъ; изъ нихъ три тяжело.

Чтобы объяснить, что именно побудило главнаго начальника экспедиціонныхъ силъ прекратить военныя дѣйствія противъ столицы ханства, мы должны обратиться къ тому, что происходило въ туркестанскомъ отрядѣ.

Расположившись на позиціи между Шейхъ-арыкомъ и Хазараспомъ, туркестанскій отрядъ простоялъ на ней 24-е, 25-е и 26-е мая. Въ эти дни сформированъ былъ арбяной обозъ слишкомъ въ 500 арбъ, а 27-го числа, утромъ, туркестанскія войска, въ составѣ 12-ти ротъ, 12 орудій и 3-хъ сотенъ, съ ракетнымъ дивизіономъ направились чрезъ Хазараспъ по дорогѣ въ Хивѣ.

Переходъ къ этому городу, въ 68 верстъ, отрядъ сдѣлалъ въ теченіи 27-го и 28-го чиселъ, и въ 8 часовъ утра, 29-го мая, остановился въ 2-хъ верстахъ отъ городской стѣны. Весь путь туркестанскихъ войскъ до Хивы былъ очищенъ отъ непріятеля и отрядъ прослѣдовалъ это разстояніе безъ" выстрѣла. Кишлаки и поселки, по выходѣ войскъ изъ района гор. Хазараспа, на разстояніи 40 верстъ до Хивы, были пусты и брошены жителями, которые всѣ, съ семьями, и имуществомъ, были стянута въ Хиву.

Наканунѣ выступленія войскъ изъ-подъ Хазараспа, 26-го мая, къ генералу Кауфману явился опять посланецъ съ письмомъ отъ хана, въ которомъ Сеидъ-Мухамедъ-Рахимъ-Ханъ, повторяя прежнія заявленія о своей дружбѣ и расположеніи, о томъ, что онъ уже исполнилъ всѣ требованія о высылкѣ бывшихъ въ плѣну въ Хивѣ русскихъ, и потому не понимаетъ, зачѣмъ русскіе вступили въ его владѣнія съ трехъ сторонъ, просилъ ген. Кауфмана остановить движеніе впередъ войскъ, отойти назадъ и выяснить свои требованія и условія мира.

Оставивъ это письмо безъ отвѣта, ген. Кауфманъ приказалъ посланцу ѣхать обратно въ Хиву и объявить хану на словахъ, что движенія войскъ онъ не остановить, а переговоры съ нимъ будетъ вести въ Хивѣ.

Одновременно съ прибытіемъ этого посланца ген. Кауфманъ получилъ донесеніе отъ ген. Веревкина, что, убѣдившись изъ достовѣрныхъ свѣдѣній о занятіи туркестанскими войсками Хазараспа, онъ измѣнилъ направленіе движенія ввѣренныхъ ему войскъ оренбургскаго и мангишлакскаго отрядовъ, и вмѣсто Новаго-Ургенча двинулся отъ Мангыта чрезъ Китай, Гурленъ, каналъ Клычъ-псазъ-бай, Кятъ и Кошъ-Купырь, къ Хивѣ.

На послѣднемъ ночлегѣ туркестанскаго отряда предъ Хивою, вечеромъ 28-го мая, къ ген. Кауфману въ лагерь у Анги-арыка явился новый посланный отъ хана, двоюродный братъ его, инакъ Иртазали-ханъ. Онъ представилъ новое письмо отъ Сеидъ-Рахимѣхана, гдѣ ханъ, объявляя себя сдающимся со всѣмъ ханствомъ Бѣлому Царю, уполномочивалъ родственника своего инака Иртазали выслушать отъ ген. Кауфмана всѣ условія мира и требованія, и представить по нимъ соотвѣтствующіе отвѣты.

На словахъ посланецъ передалъ просьбу хана приказать ген. Веревкину, подшедшему уже съ войсками къ Хивѣ и открывшему по городу канонаду, превратить стрѣльбу, такъ какъ ханъ передаетъ себя, гор. Хиву и все ханство на милосердіе Государя Императора и проситъ милости и прощенія.

Объявивъ посланному, что заявленіе нашихъ требованій и условія мира онъ желаетъ лично передать хану, а потому и проситъ его, со свитою въ 100 человѣкъ, выѣхать къ нему навстрѣчу, утромъ 29-го мая, когда туркестанскія войска будутъ подходитъ къ Хивѣ, генералъ-адъютантъ фонъ-Кауфманъ вмѣстѣ съ тѣмъ передалъ инаку Иртазали, для отправки въ оренбургскій отрядъ, предписаніе ген. Веревкину, гдѣ сообщалось ему о заявленіи хама и предлагалось ему прекратить пальбу по городу и не открывать огня, если по его отряду не будутъ стрѣлять изъ города. На подтвержденія командующаго войсками, что въ силу посылаемаго съ нимъ ген. Веревкину предписанія онъ прекратитъ пальбу, съ тѣмъ чтобы и изъ города не стрѣляли по нашимъ войскамъ, инакъ увѣрялъ, что ханъ рѣшительно прикажетъ своимъ войскамъ превратить враждебныя противъ насъ дѣйствія; но что онъ не ручается и не увѣренъ, чтобы находящіеся въ полчищахъ хана туркмены-іомуды послушались, въ данномъ случаѣ, приказанія хана; что очень можетъ быть, что іомуды будутъ продолжать свои нападенія на отрядъ генералъ-лейтенанта Веревкина и стрѣлять но нашимъ войскамъ изъ города. Предложивъ инаку убѣдить хана принять всѣ зависящія отъ него мѣры, чтобы этого не было и чтобы онъ заставилъ іомудовъ повиноваться, ген. Кауфманъ приказалъ посланцу ѣхать въ Хиву и передать сказанное хану.

На разсвѣтѣ, 29-го мая, туркестанскій отрядъ выступилъ съ бивака у Янги-арыва, и около 8-ми часовъ утра вошелъ въ районъ садовъ, непосредственно прилегающихъ къ стѣнѣ Хивы. Генералъ Кауфманъ встрѣченъ былъ здѣсь выѣхавшими изъ города высшими сановниками ханства: Сеидъ-Эмиръ-Уль-Умаромъ, дядею хана (второе послѣ хана лицо), среднимъ братомъ хана, Ата-Джаномъ, инакомъ Иртазали (двоюродный братъ хана), пріѣзжавшимъ къ нему наканунѣ, и другими почетными лицами, со свитою. Они явились съ подарками и съ заявленіемъ, что такъ какъ ханъ, не выждавъ наканунѣ его отвѣта, выѣхалъ съ іонудажи и съ нѣсколькими приближенными, въ томъ числѣ съ диванъ-беги Мать-Мурадомъ, изъ города въ сторону, откуда дѣйствовалъ отрядъ ген. Веревкина, и затѣмъ уже не возвращался въ него, то жители города, освободивъ бывшаго арестованнымъ ханомъ въ теченіи семи хѣсяцовъ, средняго брата его Ата-Джана, провозгласили его ханомъ подъ регентствомъ дяди и тестя бывшаго хана Сеидъ-Эмиръ-Уль-Умара. Это -- слабый старикъ, за 70 уже лѣтъ; еще при отцѣ настоящаго хана и во все время правленія Сеидъ-Мухамедъ-Рахимъ-Хана, онъ былъ всегда представителемъ мирной партіи въ Хивѣ, настаивавшей у хана на необходимости жить въ добрыхъ сосѣдскихъ отношеніяхъ съ Россіею; вслѣдствіе этого онъ былъ постояннымъ врагомъ ближайшему совѣтнику и любимцу хана, диванъ-беги Мать-Мураду, который, напротивъ, всегда, и въ послѣднее время въ особенности, подстрекалъ хана на враждебныя дѣйствія противъ Россіи. Поэтому, Сеидъ-Эмиръ-Уль-Умара, особенно въ послѣднее время, былъ у хана въ большой немилости. Теперь этотъ старикъ, здоровье котораго разрушено опіумомъ и хашишемъ, лишенъ всякаго значенія, хотя и пользуется въ народѣ почетомъ и уваженіемъ и, главнымъ образомъ, за его мирное настроеніе по отношенію къ русскимъ.

Въ то время, какъ ген. Кауфманъ велъ переговоры съ выѣхавшею ему навстрѣчу депутаціею отъ города, состоявшею изъ поименованныхъ выше лицъ и присоединившагося еще къ нимъ диванъ-беги Мать-Ніяза, въ сторонѣ, гдѣ расположенъ былъ отрядъ ген. Веревкина, снова послышалась орудійная и оружейная перестрѣлка. Находя нужнымъ остановить военныя дѣйствія кавказскаго и оренбургскаго отрядовъ, такъ какъ хана съ Мать-Мурадомъ и іомудами, которые собственно и составляли воинственную партію въ городѣ, уже не было въ немъ, ген. Кауфманъ тотчасъ же послалъ ген. Веревкину приказаніе прекратить огонь, такъ какъ городъ, въ лицѣ явившихся его представителей и уполномоченныхъ, сдавался безусловно и отворялъ войскамъ ворота. Вскорѣ канонада прекратилась и ген. Кауфманъ отдалъ приказанія о вступленіи въ Хиву соединенныхъ войскъ отъ трехъ отрядовъ: оренбургскаго, кавказскаго (мангишлакскаго) и туркестанскаго. Въ исполненіе его предписанія, посланнаго наканунѣ, 28-го мая, съ бивака у Янги-Арыка, ген. Веревкинъ для возстановленія связи между туркестанскими и подчиненными ему войсками, выслалъ къ мосту Сарра-Кутукъ на Палванъ-Арыкѣ двѣ роты, два конныя орудія и четыре сотни подъ начальствомъ полк. Саранчова; самъ же, вслѣдствіе своей раны, не могъ выѣхать въ ген. Кауфману навстрѣчу съ этимъ отрядомъ, и оставался у себя въ лагерѣ.

Въ 2 часа дня, 29-го мая, войска туркестанскія (7 1/2 ротъ, 8 орудій, три сотни), оренбургскія (одна рота и двѣ сотни) и кавказскія (рота ширванскаго полка, сотня линейныхъ казаковъ и сотня конно-мусульманскаго иррегулярнаго полка), подъ общимъ начальствомъ начальника туркестанскаго отряда, генералъ-майора Головачева, торжественно, подъ звуки музыки ширванскаго полка, вошли въ гор. Хиву.

Занявъ карауломъ дворецъ хана и поставивъ часовыхъ для охраны части невывезеннаго ханомъ имущества и гарема, въ которомъ оставалось еще ханское семейство, генералъ Кауфманъ пробылъ во дворцѣ около двухъ часовъ, принимая разныя депутаціи отъ жителей города, торговцевъ, нѣкоторыхъ служащихъ лицъ, и затѣмъ отправился съ своимъ конвоемъ чрезъ городъ въ противоположныя хазараспскимъ, сѣверныя, шахъ-абатскія ворота, которыя къ этому времени уже были заняты отрядомъ отъ кавказскихъ и оренбургскихъ войскъ. Чрезъ эти ворота генералъ-адъютантъ фонъ-Кауфманъ проѣхалъ въ лагерь соединенныхъ оренбургскаго и мангшилакскаго отрядовъ, гдѣ осмотрѣлъ войска и ихъ расположеніе и посѣтилъ раненыхъ и больныхъ. Войска подъ начальствомъ генералъ-майора Головачева, вошедшія въ городъ, занимали его 30-го, 31-го мая и 1-го іюня, и утромъ 2-го іюня перешли въ свои лагери, оставивъ въ городѣ занятыми только хазараспскія, шахъ-абатскія и крѣпостныя ворота. 30-го мая, въ день годовщины рожденія императора Петра І-го, отслушавъ утромъ, въ войскахъ оренбургскаго и кавказскаго отрядовъ, молебствіе за здравіе Государя Императора и панихиду за упокой Петра І-го и сподвижниковъ, убитыхъ въ войнѣ съ Хивою, командующій войсками отправился по дорогѣ вдоль Полванъ-арыка, внѣ городской стѣны, и выбралъ вблизи хазараспской дороги мѣсто подъ лагерь туркестанскихъ войскъ Оренбургскій отрядъ оставленъ былъ въ прежнемъ своемъ расположеніи на шахъ-абатской дорогѣ, а кавказскія войска переведены въ центральное расположеніе между туркестанскимъ и оренбургскимъ отрядами, на дорогѣ изъ Хивы въ Новый Ургенчъ.

-----

Общее смятеніе, неурядицы и безпорядокъ въ ханствѣ и въ Хивѣ, вызванныя и произведенныя военными дѣйствіями, начали понемногу улегаться. Жители города и окрестностей стали возвращаться въ свои дома, собирать свое имущество и приступали къ работамъ. Базаръ, лавки и торговля въ городѣ были открыты въ первый же день занятія города войсками. Приказомъ отъ 2-го іюня, генералъ Кауфманъ запретилъ войскамъ всякія фуражировки; все необходимое для нихъ пріобрѣтается отъ жителей и на городскомъ базарѣ за деньги. Депутаціямъ, являвшимся къ нему безпрерывно изъ разныхъ мѣстъ и городовъ ханства, генералъ Кауфманъ объявлялъ, чтобы населеніе жило мирно, спокойно; чтобы жители возвращались къ своимъ жилищамъ, имуществу, къ полянъ и спокойно занимались дѣдомъ. Именемъ Государя Императора, генералъ Кауфманъ объявилъ также всему населенію ханства милосердіе Его Императорскаго Величества, съ непремѣннымъ условіемъ мирной жизни и занятія дѣломъ и полевыми работами.

О ханѣ, между тѣмъ, опредѣленныхъ свѣдѣній, гдѣ онъ находится и куда скрылся, сначала не было никакихъ. Извѣстно было только, что онъ находится у іомудовъ, которые, будто бы, собираются въ значительномъ числѣ около Базавата и Татауса, чтобы подъ начальствомъ хана продолжать, во чтобы то ни стало, борьбу съ нами. Не довѣряя вполнѣ этимъ слухамъ, генералъ Кауфманъ рѣшился самъ написать хану письмо, въ которомъ совѣтовалъ хану явиться къ нему. Письмо это было послано утромъ 1-го іюня, а 2-го числа, вечеромъ, ханъ, не заѣзжая въ Хиву, прямо прибылъ въ лагерь туркестанскаго отряда и топчась же представился командующему войсками.

Генералъ Кауфманъ принялъ хана съ подобающимъ его сану почетомъ, и допустилъ его въ управленію страною. Изъ лицъ, имѣвшихъ вліяніе на веденіе дѣлъ въ ханствѣ, генералъ Кауфманъ назначилъ въ совѣтъ управленія диванъ-беги Мать-Ніаза, который одинъ изъ всѣхъ бывшихъ ближайшихъ совѣтниковъ хана обратилъ на себя вниманіе умомъ, пониманіемъ и вѣрною оцѣнкою совершившихся событій; Мать-Ніазъ и въ населеніи пользуется почетомъ и уваженіемъ. Онъ представился генералу Кауфману еще до вступленія войскъ въ Хиву и до возвращенія хана; все трудное, смутное время, когда жители города были въ сильно напряженномъ состояніи, и не могли еще опомниться отъ постигшей ихъ катастрофы, Мать-Ніазъ былъ единственный разумный человѣкъ изъ всѣхъ приближенныхъ хана, съ которымъ можно было имѣть дѣло и который помогъ до нѣкоторой степени успокоить населеніе.

Войска трехъ отрядовъ: туркестанскаго, оренбургскаго и кавказскаго, расположены были, какъ выше сказано, тремя лагерями съ сѣверной и восточной стороны Хивы, внѣ городской стѣны, въ садахъ, на трехъ смежныхъ дорогахъ: туркестанскій -- на хазаръ-асиской и ханкинской, кавказскій -- на новоургенчской, и оренбургскій -- на шахъ-абатской или казаватской дорогѣ.

Общій видъ войскъ, ихъ настроеніе, санитарная часть -- не оставляли желать ничего лучшаго. Больныхъ во всѣхъ трехъ отрядахъ было очень немного; войска были веселы и бодры, какъ будто и не дѣлали но тысячѣ слишкомъ верстъ неимовѣрно труднаго, до сихъ поръ небывалаго въ Средней Азіи похода.

Однимъ изъ первыхъ и важнѣйшихъ вопросовъ, представлявшихся для разрѣшенія по вступленіи русскихъ войскъ въ территорію хивинскаго ханства, былъ вопросъ о рабствѣ, такъ какъ, съ одной стороны, полагалось, что наше достоинство не допускало невольничества и торга людьми въ странѣ, занятой нашими войсками; съ другой стороны, не только сами рабы-иранцы ждали отъ русскихъ себѣ свободы невозвращенія на родину, но повсемѣстно, въ средней Азіи, было убѣжденіе, что если русскіе явятся въ Хиву, то рабство должно прекратиться.

Поэтому, когда ханъ былъ возстановленъ въ своемъ званіи, признано было необходимымъ немедленно обсудить этотъ вопросъ, чтобы онъ могъ быть окончательно разрѣшенъ до оставленія Хивы главнымъ начальникомъ экспедиціонныхъ войскъ. Рѣшеніе этого вопроса становилось тѣмъ болѣе настоятельнымъ, что рабы, бѣжившіе уже отъ своихъ хозяевъ,-- а такихъ было очень много, начинали производить грабежи и разбои, а сами хозяева, боясь лишиться своихъ рабовъ, хотѣли привести ихъ къ повиновенію самими жестокими мѣрами наказанія.

11-го іюня, генералъ Кауфманъ, пригласивъ къ себѣ хана, подробно разъяснилъ ему необходимость освобожденія невольниковъ въ его владѣніяхъ. Ханъ, послѣ нѣкоторыхъ колебаній, согласился съ доводами командующаго войсками и вмѣстѣ съ тѣмъ просилъ ускорить это дѣло, чтобы покончить съ нимъ, пока войска наши будутъ оставаться въ предѣлахъ ханства. На слѣдующій день, въ присутствіи хана, состоялось постановленіе совѣта управленія, утвержденное генераломъ Кауфманомъ, въ силу котораго провозглашено было безусловное освобожденіе рабовъ и установленъ порядокъ отправленія ихъ на родину.

------

Такъ увѣнчались полнымъ успѣхомъ полуторавѣковыя усилія Россіи обезпечить спокойствіе нашей степи до самыхъ крайнихъ ея предѣловъ. Трудно, конечно, сказать, чтобы паденіе Хивы принесло намъ какія-либо особыя прямыя матеріальныя выгоды: освобожденіе нашихъ плѣнныхъ и уничтоженіе рабства, и то нравственное вліяніе, какое произведено паденіемъ Хивы во всемъ населеніи Средней Азіи -- вотъ, пока несомнѣнные и осязательные факты, которые безъ сомнѣнія повлекутъ за собой въ будущемъ обширныя послѣдствія, и мы будемъ современемъ вознаграждены за пожертвованія, неизбѣжныя въ предпріятіяхъ такого рода {Расходы по снабженію собственно оренбургскаго экспедиціоннаго отряда продовольствіемъ и перевозочными средствами, со дня командированія до возвращенія на Оренбургскую линію, исчисляются въ 1.423.735 руб. (Въ эту же сумму входятъ расходы на заготовленіе въ Иргизѣ и отправленіе на Ургу мѣсячнаго запаса продовольственныхъ припасовъ и фуража для войскъ мангишлакскаго отряда). Главные расходы были произведены за перевозку путевого довольствія и другихъ тяжестей, перевозку нижнихъ чиновъ и содержаніе при отрядѣ верблюдовъ -- 858,478 руб. Продовольственныхъ припасовъ было заготовлено на весь отрядъ со дня выхода съ линіи и до возвращенія всего:

Муки -- 525 четвертей по 7 руб. 84 коп.

Сухарей -- 6928 " отъ 7 " 17 до 9 р. 84 к.

Крупъ -- 1291 " " 9 " 20 " 11 " 65 "

Овса -- 24,925 " 3 " 72 " " 5, 45 "

Весь расходъ на заготовленіе всего этого составлялъ -- 181,003 р. 59 к.

На приварочное довольствіе, по 6 3/4 к. въ день на человѣка, на все число людей по 1-е октября отпущено -- 51,698 " 11 "

На довольствіе винными порціями, чаемъ, капустой и за перевозку консервовъ отпущено всего, тоже по 1-е октября -- 15,461 " 81 "

На довольствіе лошадей сѣномъ въ мѣстностяхъ, гдѣ таковое окажется возможнымъ пріобрѣсти покупкою, было отпущено примѣрно -- 41,322 " -- "

На денежные и натуральные раціоны офицерамъ -- 31,250 " -- "

На экстраординарные расходы отпущено начальнику отряда -- 25,000 " -- "

Перевозочныя средства всего этого составляли верблюды, которыхъ всего находилось въ движенія до 10 т. штукъ.}.

Ф. Ловысевичъ.

Оренбургъ.

"Вѣстник Европы", No 12, 1873