от должности ответредактора я уклонился потому что номинально участвовать в деле -- не люблю, а фактически -- не могу, перегружен работой.
Должен был написать статейку о детлитературе и -- не написал, так же, как и об Ильиче. Последнее -- пробовал, но -- "не выходит", ибо -- Вы правильно сказали -- дьявольски трудное дело писать для детей! Попробую еще, а -- когда? Не знаю. Очень много спешной и не легкой работы.
Крепко жму руку и -- сердечный привет всем хорошим товарищам.
А. ПЕШКОВ
16.XII.31
* * *
Ольге Берггольц
Современных поэтов я плохо понимаю, мне кажется, что стихи у них холодно шумят и вызывает этот шумок -- как будто -- чужой поэтам ветер. Читаешь и думается: через силу написано, от ума. Возможно, что я -- не прав. Ваши стихи понравились мне. Они кажутся написанными для себя, честно, о том "именно" что чувствуется Вами, о чем думаете Вы, милый человек. Все очень просто, без фокусов, без игры словом и веришь, что Вам по истине дороги "республика, работа, любовь". Это очень цельно и этого вполне достаточно на жизнь хорошего человека. Пожалуй слишком часты "разлуки", "вокзалы", хотя и это обосновано. Понравился мне "очерк" "На всеказацком съезде" и хорошо своей мудростью четверостишие -- заключительное -- в "Случае".
Ну, вот и все. Будьте здоровы. Не расточайте сил на "мелочи жизни". Искренно желаю Вам дальнейших успехов.
М. ГОРЬКИЙ
22.XI.34
-----
С Алексеем Максимовичем Горьким осенью 1931 года, кажется, в октябре, познакомил меня Самуил Яковлевич Маршак, человек, которому я обязана своими самыми первыми шагами в литературе. Тогда мы, группа писателей, задумали создание тематических сборников "Костры". Вот просить Алексея Максимовича быть главным редактором "Костров" и вообще посоветоваться с ним по этому поводу мы вместе с С. Я. Маршаком и пошли.
Я только что вернулась из Казахстана, где работала в газете "Советская степь" (ныне "Казахстанская правда"), и была одета так: юнгштурмовка с кимовским значком, сапоги мальчикового размера, а поверх всего -- изумительной красоты огромный казахстанский синий с серебристыми узорами платок. В этот платок человек может закутаться с ног до головы. Но он был так тонок, что его легко можно было пропустить через кольцо. Я рассказываю об этом потому, что мне радостно вспомнить, с каким восторгом разглядывал этот платок Алексей Максимович, как он говорил о народе, который умеет создавать такие чудесные вещи. Сам он был в ковровой тюбетейке. Он снял ее и тоже похвалился ею. Мне дорога каждая минута воспоминаний о первой встрече с Алексеем Максимовичем. Должна сказать, что я шла невероятно оробевшая, и, однако, обаяние и простота Алексея Максимовича были таковы, что смущение мое рассеялось почти сразу. Мы долго сидели у Алексея Максимовича, и он все время рас
спрашивал меня о Казахстане. Говорим ли мы и о литературных вопросах, в частности о детской литературе.
"Костер" первый был создан. Это совсем не то, что теперешний журнал "Костер", -- это был альманах, посвященный одной теме: рассказам о героях. Вот для этого "Костра" мы и просили Алексея Максимовича написать рассказ об Ильиче.
В первом письме, которое здесь публикуется, содержится ответ Алексея Максимовича на нашу просьбу. Он так ине написал этого рассказа. В письме поражает великая скромность Алексея Максимовича. Он никогда не брался за дело, если знал, что не сможет его почему-либо выполнить. Не думаю, чтобы ему не удался бы рассказ об Ильиче. Но ведь это нужно было написать для детей. И вот Алексей Максимович заявил в своем письме, что для него это -- дьявольски трудная штука. Таких признаний он не боялся и не стыдился.
Следующее письмо получено мною после того, как я послала Алексею Максимовичу свою первую книжку стихов. Не знаю, нуждается ли оно в подробных комментариях. Скажу только, что некоторые мысли, высказанные вэтом письме, стали для меня руководящими в моей работе.
Разумеется, Алексей Максимович был очень снисходителен ко мне и кэтому маленькому сборнику. Но его благожелательность и стремление поддержать человека навсегда останутся всердце тем светом, который не угасает.