Гоголь Николай Васильевич - Наброски драмы из украинской истории

Николай Васильевич Гоголь

Черновые наброски

<НАБРОСКИ ДРАМЫ ИЗ УКРАИНСКОЙ ИСТОРИИ>

Как нужно создать эту драму.

Облечь ее в месячную ночь и ее серебряное сияние я в роскошное дыхание юга.

Облить ее сверкающим потопом солнечных ярких лучей, и да исполнится она вся нестерпимого блеска!

Осветить ее всю минувшим и вызванным из строя удалившихся веков, полным старины временем, обвить разгулом, козачком и всем раздольем воли.

И в потоп речей неугасаемой страсти, и в решительный, отрывистый лаконизм силы и свободы, и в ужасный, дышущий диким мщением порыв, и в грубые, суровые добродетели, и в железные несмягченные пороки, и в самоотвержение неслыханное, дикое и нечеловечески-великодушное. И в беспечность забубенных веков.

Отвечает сравн<ением>, иносказательно: "Правда, случается, что вол падал, издыхал, но под рукою человека, которому бог дал ум на то, чтобы сделать нож; но никогда еще не случалось, чтобы бык погибал от свиньи".

Делает распоряжения о продаже рыбы, о запасе на зиму, именно на такое-то время, потому что тогда хлопцы пьянствуют. О покупке соли, о баштанах, хлебах, о порохе, ружьях, кунтушах для солдат. - "Войны, кажется, ожидать не нужно, потому что мужицкая и козацкая сноровка бунтовать - так, чтобы не побунтовать, не может проклятый народ; так вот у него рука чешется; дармоедничает да повесничает по шинкам да по улицам".

Монахам такого-то монастыря купить вытканные и шитые утиральники.

Рыцарские.

Не поединки, а разделываются драками; набравши с собою сколько можно больше слуг и выехавши на поле, нападает на своих противников.

Мужики

Разговор между мужиками. Вздорожало всё, дорого: За землю, ей богу, не длиннее вот этого пальца - 20 четвериков, 4 пары цыплят, к Духову дню да к Пасхе - пару гусей, да 10 с каждой свиньи, с меду, да и после каждых трех лет третьего-вола.

Рассказывают про клады и сокровище запорожцев. "Уйду на Запорожье, здесь всякий чорт тебя колотит".

Демьян превращается в кашевара, Самко в переку<пщика?>

Выдумать, как запала мысль в голову молодому дворянину. Чисто козацкое изобретение, как подговорить. Лукаш говорит, что он ничего не значит, что нужно склонить полковников. Народ обступает их домы и вынуждают... И сказать, каким же образом...

Народ кипит и толчется на площади, око<ло> дома обеих полковников, требуя их при<нять> участие в деле, начальство над ними. Полковник выходит на крыльцо, увещевает, уговаривает, представляет невозможность. [Позднейший набросок карандашом среди черновиков "Шинели" в PM5.]

Входят, возвещают и советуют бежать.

"Бегите и спасайтесь, жены и бабы! Ляхи за нами, и грабят и жгут". В этом положении находя<т>. Укладывается старушка, плачет, расставаясь с прежним жилищем, где столько пробыла и откуда никуда не выходила.

Вдохновенная, небесноухАющая, чудесная ночь. Любишь ли ты меня? По-прежнему ли ты глядишь на своего любимца, не изменившегося ни годами, ни тратами, и горишь и блещешь ему в очи, и целуешь его в уста и лоб? Ты так же ли, по прежнему ли смеешься, месячный свет? О боже, боже, боже! Такие ли звуки, такие снуются и дрожат в тебе? Клянусь, я слышал эти звуки, я слышал их один в то время, когда я перед окном: на груди рубашка раздернута и грудь и шея моя навстречу освежительному ночному ветру. Какой божественный, и какой чудесный и обновительный <?>, утомительный, дышущий негой и благовонием, рай и небеса - ветер ночной. Дышущий радостным холодом ветер урывками обнимал меня и обхватывал своими объятиями и убегал и вновь возвращался обнимать меня, а черные, угрюмые массы лесу, нагнувшись, издали глядели и <над> ни<ми> стоял торжественный несмущенный воздух. И вдруг соловей... О небеса, как загорелось всё, как вспыхнуло! У, какой гром... А месяц, месяц... Отдайте, возвратите мне, возвратите юность мою, молодую крепость сил моих, меня, меня свежего - того, который был. О, невозвратимо всё, что ни есть в свете.

Сказавши монолог, долго кричит. Выходит мать. "Дочь у тебя болит голова" и прочее.

- Нет, не голова. Болею я вся, болят мои руки, болят мои <ноги?>, болит грудь моя, болит моя душа, болит мое сердце. Огонь во мне. Воды, мать моя, матушка, мамуся. Дай такой воды, чтобы загасила жгущее меня пламя. О, проклята моя злодейка, и проклят род твой, и прокляты те сво <слово недописано>, что кричали. Мать моя матушка, зачем ты меня породила такую несчастную? Ты, видно, не ходила в церковь; ты, видно, не молилась богу; ты, видно, в нечистой воде искупалась, в ядовитом зелье, на котором проползла гадина.

Внутри рвет меня, все немило мне; ни земля ни небо, ни всё, что вокруг меня.

Отречение от мира совершенное. А между тем рисуется прежнее счастие и богатство, которое могло <...> Прощание слезное с молодыми летами, с молодыми радостями, со всем я строгое покорение судьбе. Обеты и как будет молиться, как припадать к иконе: "и всё буду плакать и ничего, никакой пищи бедному сердцу, не порадую его никаким воспоминанием".

И вдруг. Здесь встреча с соперницей в уничиженном состоянии, и всё вспыхивает вновь во всем огне и силе. Потоки упреков и злобная радость. Потом опомнивается и вспоминает об обетах, бросается на колени и просит прощения.

КОММЕНТАРИИ

Данные наброски впервые напечатаны П. А. Кулишом в 1861 г в "Основе" (No 1, стр. 116-120) по автографу Гоголя, являющемуся единственным источником текста. Наброски сделаны в разбивку на зеленых и белых листах, сложенных тетрадкой в восьмушку; один набросок находится на отдельном, сложенном вдвое белом листе ватманской бумаги с фабричной маркой "Whathman Turkey Mill 1838". Этой маркой определяется дата набросков - не ранее 1838 г. Вперемежку с набросками драмы идут выписки из книг по истории Украины, конспекты и пр.

Ввиду случайного расположения набросков в автографе мы печатаем их здесь не по порядку страниц, на которые они нанесены, а группируя их по основным темам. Такая группировка позволяет хотя бы приблизительно наметить материал и содержание задуманной драмы.

После начального отрывка, который содержит общую характеристику будущей драмы, следуют (по принятому нами порядку) три отрывка, где речь идет о польском пане. Он выражает презрение к "мужикам" и казакам, сравнивая их со свиньями ("никогда еще не случалось, чтобы бык погибал от свиньи"), негодует на "мужицкую и казацкую сноровку бунтовать" и т. д. Он же, в числе прочих хозяйственных распоряжений, приказывает купить монахам "утиральники", чем подчеркивается его преданность католической церкви. Сюда же относится и общая характеристика "рыцарских" обычаев.

Далее говорится о бесправном положении "мужиков", о тяжелых поборах и насилиях, которым они подвергаются со стороны панов, и т. д. Все подробности об этом точно соответствуют, как указал Тихонравов, [Сочинения Гоголя, 10 изд., том V. М. 1889 г., стр. 676.] находящейся в той же пачке листков выписке из "Истории Украины" Боплана (1650), в русском переводе Ф. Устрялова (1832 г.). Выписке из Боплана придана форма "разговора между мужиками". В драме должны были фигурировать двое крестьян: Демьян и Самко, [Имя Самко встречается в сборнике украинских песен М. Максимовича ("Украинские народные песни", часть 1, 1834 г., стр. 28):

Самко Мушкет думае, гадае, словами промовляе:

А ще як наше казачество, мов у пекли, ляхи спалять...

См. комментарий И. Я. Айзенштока к "Тарасу Бульбе" во II томе Н. В. Гоголь АН СССР, стр. 725.] которые убегают от панского гнета на Запорожье: "Уйду на Запорожье, здесь всякий чорт тебя колотит".

Героем драмы является, очевидно, "молодой дворянин" из казацкой Украины. В страстном монологе выражаются его восторженный мечтательный характер и одушевляющая его потребность подвига. Вместе с запорожцем Лукашем, он задумывает поднять казаков против Польши для освобождения своих единоплеменников от ига. "Чисто казацкое изобретение", при помощи которого они возбуждают народ, вероятно, аналогично хитрости, к которой прибегнул Тарас Бульба для достижения той же цели. Далее должна была следовать картина нашествия "ляхов".

Социально-политическая драма осложняется любовным конфликтом, которому посвящены последние (по нашему распределению) отрывки (жалобы девушки, покинутой героем; ее "отречение от мира", встреча с соперницей). [Неудачную попытку расшифровки гоголевских набросков сделал И. М. Каманин. См. его статью "Несколько слов об исторической драме Гоголя", сборник "Памяти Гоголя". Киев, 1911 г., стр. 91-98.]

Герой - и своей пылкой мечтательностью и своей сюжетною ситуацией (политическая тема, осложненная любовью) - отчасти напоминает Андрия из "Тараса Бульбы". Замысел драмы находится в явной связи с "Тарасом Бульбой", к переработке которого Гоголь приступил в 1839 г.; возник он под влиянием тех же источников, какими Гоголь пользовался и для своей повести ("История Украины" Боплана в переводе Ф. Устрялова, 1832 г.; М. Максимович "Украинские народные песни", 1834 г. и т. д.). [См. комментарий И. Я. Айзенштока к "Тарасу Бульбе".]

Первое указание на этот замысел мы встречаем в письме Гоголя к Шевыреву от 10 августа 1839 г. из Вены. Говоря о "начатом" им "драматическом творении", он, несомненно, имел в виду драму из украинской истории. 15 августа 1839 г. он писал Погодину из Мариенбада: "Малороссийские песни со мною. Запасаюсь и тщусь, сколько возможно, надышаться стариной". Сюда же относятся и строки из письма к Шевыреву от 25 августа 1839 г. из Вены: "Передо мною выясниваются и проходят поэтическим строем времена казачества... Малороссийские ли песни, которые теперь у меня под рукою, навеяли их, или на душу мою нашло само собою ясновидение прошедшего, только я чую много того, что ныне редко случается". В ноябре-декабре 1839 г. (в Петербурге) Гоголь рассказывал С. Т. Аксакову, что "у него составлена в голове трагедия из истории Запорожья, в которой все готово, даже до последней нитки в одежде действующих лиц".["История моего знакомства с Гоголем". М., 1890 г., стр. 377.] О том же он говорил и М. С. Щепкину в январе-мае 1840 г. (в Москве), причем, как передает, со слов Щепкина, П. А. Кулиш, называл свое будущее произведение "драмой за выбритый ус".[П. А. Кулиш. "Записки о жизни Гоголя", 1856 г., том I, стр. 252.] Н. А. Панов писал С. Т. Аксакову в октябре 1840 г., что Гоголь "угостил" его началом "трагедии", где было одно комическое лицо, которое, как говорил Панов, "выражаясь не столько в действии, сколько в словах", и тогда уже было "совершенством".[Там же стр. 350 Письма Н. В. Гоголя, под ред. В. И. Шенрока, т. III, стр. 89.] По всей вероятности, именно к украинской исторической драме относится и сообщение В. Ф. Чижова о "трагедии", которую Гоголь читал Жуковскому во Франкфурте в сентябре 1841 г. и бросил в огонь, когда увидел, что она Жуковскому не понравилась. [П. А. Кулиш. "Записки о жизни Гоголя". Сводку данных о драме из украинской истории см. Ю. Оксман, "Сожженная трагедия Гоголя" ("Атеней", "Труды Пушкинского Дома", книга 3, 1926 г., стр. 46-58). ]

ВАРИАНТЫ

<НАБРОСКИ ДРАМЫ ИЗ УКРАИНСКОЙ ИСТОРИИ>

<Петр>. Облечь ее в месячную ночь и ее серебряное сияние я в роскошное дыхание юга.

теплое

<Петр>. Облить ее сверкающим потопом солнечных ярких лучей, и да исполнится она вся нестерпимого блеска!

Осветить

<Петр>. И в потоп речей неугасаемой страсти, и в решительный, отрывистый лаконизм ~ нечеловечески-великодушное.

и в решительную резкую

<Петр>. И в потоп речей ~ самоотвержение неслыханное, дикое и нечеловечески-великодушное.

неслыханное велик<ое>

Мужики. За землю, ей богу, не длиннее вот этого пальца - 20 четвериков, 4 пары ~ вола.

После "ей богу" начато: а. не больше б. мало чем длиннее

Вдохновенная, небесноухАющая, чудесная ночь.

О боговдохновенная

Вдохновенная, небесноухАющая, чудесная ночь.

Вдохновенная, чудесная

Такие ли звуки, такие снуются и дрожат в тебе?

Такие ли звуки, такие снуются и дрожат в тебе, которые мне одному ты давал слышать

Клянусь, я слышал эти звуки, я ~ ночному ветру.

Клянусь, я слышал эти звуки, я слышал их один в то время, когда я перед ~ ветру.

Клянусь, я слышал эти звуки, я слышал их один в то время, когда пе<ред>

Клянусь, я слышал ~ и грудь и шея моя навстречу освежительному ночному ветру.

Клянусь, я слышал ~ и грудь и шея моя тебе

Какой божественный, и какой чудесный и ~ ночной.

какой чудесный освежительный

Дышущий радостным холодом ветер ~ воздух

Начато исправление: а. Исполненный холод<ным> б. Исполненный молод<ым>

Дышущий радостным холодом ~ обхватывал своими объятиями и ~ воздух.

Начато исправление: а. своим пламенем б. пламенем своим

А месяц, месяц...

А месяц, месяц... О месяц! Боже, боже, боже.

Огонь во мне.

Огонь во мне. Горю я вся

А между тем рисуется прежнее счастие и богатство, которое могло <...>

А между тем рисуется сов<ершенное?>

Потом опомнивается и вспоминает об обетах, бросается на колени и просит прощения.

бросается на колени и говорит прост<и>