Печатается по подлиннику из материалов Полтавского гос. музея (No по описи -- 155).
Назначение перечня не вполне ясно, но очевидно он имеет характер отбора, а не простой регистрации прочитанного или имеющегося в наличности. Сюда не вошли многие авторы, хорошо знакомые Гоголю, ценимые им и неоднократно упоминавшиеся (напр. Лессинг, Гольдони, из историков -- Тьерри); наличие таких громоздких изданий, как "Летописи средних веков" или словарь французской Академии делают сомнительной связь перечня с составом личной библиотеки Гоголя. Скорее всего это либо составленный для самого себя список намеченного для чтения и перечитывания, либо -- рекомендательный список, составленный для кого-нибудь из знакомых (может быть, для А. М. Вьельгорской, образованием которой Гоголь пытался руководить в 1849 г.). Независимо от вопроса о назначении списка, он существенно дополняет наши сведения о круге интересов Гоголя, о степени его ориентированности в русской и иностранной литературе.
Рубрика "Переводы на русский", частично повторяющая имена предыдущих разделов, говорит о том, что перед нами перечень не только авторов, но и книг. Если принять это толкование, исходной датой перечня будет 1840 г. -- дата первых отдельных изданий "Стихотворений" Лермонтова и "Героя нашего времени". Но и эта дата с большой долей вероятности отодвигается до конца 1848 г., так как под русским переводом Одиссеи скорее всего разумеется перевод Жуковского, а не прозаический перевод И. И. Мартынова -- еще 20-х годов. В таком случае перечень нужно отнести к последнему периоду жизни Гоголя (по возвращении из-за границы).
Перечень начинается с указания итальянских сочинений. Этот раздел обнаруживает широкий интерес Гоголя к Италии, -- не только к ее литературе, но и к ее истории, искусству, языку, -- интерес, укрепившийся в Гоголе в первые же годы римской жизни (1837--1838). См. выше примечания С. Н. Дурылина к заметке "Путешествие Александры Осиповны".
В первую очередь Гоголь называет Тирабоски; имеется в виду итальянский эрудит Джироламо Тирабоски (Girolamo Tiraboschi, 1731--1794), автор большого количества трудов исторического, литературного и искусствоведческого содержания. Вероятно, Гоголь разумел знаменитейшее из сочинений Тирабоски "История итальянской литературы" -- "Storia della letteratura italiana"; первое издание: Modena 1772--1782, в 13 томах; лучшим и наиболее полным из существующих считается миланское издание 1822--1826 гг. в 16 томах, охватывающее литературную историю Италии от времен этрусков до конца XVII столетия.
Далее следует Джорджо Вазари (1511--1574), книга которого "Le vite di più eccelenti pittori, scultori i architettori" -- жизнеописания славнейших живописцев, ваятелей и зодчих эпохи Возрождения -- была известна Гоголю и в подлиннике, и по цитациям немецких романтиков (первое издание -- 1550 г.; см. русский перевод в издательстве "Academia", 1934). Ссылка на Вазари есть между прочим во второй редакции "Портрета" (о работе Леонардо да Винчи над одним портретом; см. Соч., 10 изд., II, стр. 37). Рядом с Вазари стоит имя Луиджи Ланци (Luigi Lanzi, 1732--1810), итальянского археолога и историка искусства. Гоголь несомненно имеет в виду важнейший из его трудов -- "Storia pittorica dell'Italia" (Флоренция, 1792, 6 томов, часто переиздавались, напр. Милан, 1824 г., Флоренция, 1845 г.) -- история итальянской живописи со времени Возрождения. Какая книга имелась в виду под заглавием "Quatro poeti" ("Четыре поэта") -- не ясно; вероятно какая-то книга, объединяющая произведения четырех классических поэтов Италии: Данте, Петрарки, Ариосто и Tacco. "Гвичиардини" -- скорее всего не Людовико, а Франческо Гвиччардини (1483--1540) -- историк, дипломат, автор "Della Historia dell'anno 1494 fin dell'anno 1526, (1561). Упомянутый вслед за ним Муратори (Luigi Antonio Muratori, 1672--1750) -- автор двадцати-семитомного собрания источников по итальянской истории: "Rerum Italicarum scriptores", Милан, 1723--1738), охватывающих время с V по XVI вв. Имена Муратори и Гвиччардини, особенно первого, известны были Гоголю еще в период его университетской деятельности. В составленной, видимо, около 1834 г. "Библиографии средних веков" -- обзор литературы о средневековой Италии начинается с Муратори. "Из сочинений, относящихся к общей истории Италии, более всего замечательны два сочинения Муратори: "Scriptores rerum Italicarum" и "Antiquitates Italicae medii aevi", раскрывающие ясно существование городов и республик италиянских в средние веки" (Соч., 10 изд., VI, с. 274). Отзыв Гоголя о Муратори сохранился и в передаче А. О. Смирновой: "Историю еще не писали так, чтобы живо обрисовался народ или личности. Вот один Муратори понял, как описать народ, у одного его слышится связь, весь быт народа, его связь с землею, на которой он живет" (А. О. Смирнова-Россет. "Автобиография". М., 1931, с. 283--284). Под "Словарем де ла Круска" -- имеется в виду "Vocabolario degli Academici della Crusca", первый раз изданный в Венеции в 1612 г. и затем много раз переиздававшийся. Это словарь итальянского языка, составленный по историческому принципу, с приведением цитат из отдельных авторов, поясняющих употребление ими того или иного слова; словарь этот был предшественником всех последующих европейских исторических словарей отдельных языков. "Макиавель" (Маккиавелли) -- Niccolò di Bernardo dei Macchiavelli (1469--1527) -- флорентийский писатель, автор книги "Государь" (Il Principe) и флорентинской истории (Istoria Fiorentine), которую Гоголь вероятно и имеет в виду.
Английский раздел заключает всего пять имен, но и самые имена и последовательность их -- крайне показательны. В первоначальных редакциях "Мертвых душ" Гоголь называет имена Шекспира и Фильдинга, как мастеров реализма, в избранном перечне своих литературных учителей: "автор" -- по его словам -- "если и подымет глаза, то разве только на висящие перед ним на стене портреты Шекспира, Ариоста, Фильдинга, Сервантеса, Пушкина, отразивших природу таковою, как она была, а не таковою, как угодно было кому нибудь, чтоб она была" (Соч., 10 изд., VII, с. 140; ср. там же, с. 352 и 464). Романы Фильдинга упомянуты также в вариантах к "Учебной книге словесности", (Там же, VI, с. 773). В Швейцарии в 1836 г., принимаясь вплотную за "Мертвые души", Гоголь перечитывает, наряду с Мольером, Шекспира и Вальтер-Скотта. Данные об усиленном чтении Шекспира в период между 1836 и 1840 гг. можно извлечь как из писем Гоголя (см. письмо Данилевскому от 11 апреля 1838 г. и С. Т. Аксакову от 7 июля 1840 г.), так и из воспоминаний Аксакова ("История моего знакомства", с. 18). Шекспира, как вероятно и других англичан, Гоголь читал на французском языке. Шекспир -- "глубокий, ясный, отражающий в себе, как в верном зеркале, весь огромный мир и всё, что составляет человека" (Письма, I, с. 608), -- был для Гоголя образцом художника. Искусству создания характеров и повествовательной композиции учился Гоголь также у Фильдинга и Вальтер-Скотта. По словам Анненкова, Гоголь ценил Вальтер-Скотта еще в начале 1830-х гг., в то время, когда охранительные тенденции романиста еще "не находили в Гоголе ни малейшего отголоска"; Гоголь любил его "за удивительное распределение материи рассказа" и "подробное обследование характеров". О литературной зависимости Гоголя от Вальтер-Скотта см. в работах В. Виноградова "Гоголь и натуральная школа", Л., 1926; Д. Якубовича "Предисловие к Повестям Белкина и повествовательные приемы Вальтер-Скотта" ("Пушкин в мировой литературе", сборник, Л., 1926); С. Родзевича "Тарас Бульба, як iсторична повiсть" (М. Гоголь. Твори, т. II). Упоминания Байрона и Ричардсона понятны по исторической роли каждого из них, но менее связаны с личной писательской биографией Гоголя. О Байроне Гоголю приходилось упоминать не раз (см. особенно Соч., 10 изд., IV, с. 183); читал он и Ричардсона (письмо 8 июля 1832 г. Погодину).
Французский раздел открывается Мольером, значение которого для автора "Ревизора" и "Женитьбы" -- не нуждается в комментарии. Восторженный отзыв о Мольере введен Гоголем в "Петербургские записки" (Соч., 10 изд., V, с. 313); впечатления о спектакле памяти Мольера в Париже изложены в письме к Прокоповичу от 25 января 1837 г. Показательно для Гоголя, что французская художественная литература представлена в перечне только именами Мольера и -- на последнем месте -- Шенье: последнее имя вряд ли не внушено стихами Пушкина. Вслед за Мольером идет Гизо (1787--1874), исторические труды которого хорошо были известны Гоголю. "Гизо в своей "Истории европейской цивилизации" раскрыл первоначальные стихии гражданственности средних веков" -- записывает Гоголь в упомянутой выше "Библиографии" (Соч., 10 изд., VI, с. 273, также 275). Любопытная гоголевская оценка Гизо сохранена в воспоминаниях А. О. Смирновой: "Guizot не хорошо написал "Histoire des révolutions" ("Историю революций"), то слишком. феодально, а то с революционной точки зрения. Надобно бы найти середину и написать ярче, рельефнее" (цит. книга, с. 284; курсив наш). В "Библиографии средних веков" Гоголь упоминает также о предпринятом Гизо издании всех французских летописцев; это же издание он вероятно имел в виду, упоминая о "Летописях средних веков". Интерес к "Словарю Академии" и "Кодексу" (видимо -- Кодексу Наполеона) -- сам по себе понятен, но о фактическом знакомстве с ними Гоголя -- данных нет.
Отношение Гоголя к немецкой культуре было сложно. Дебютировавший "Ганцем Кюхельгартеном" Гоголь несомненно и в период "Арабесок" был в сфере немецких эстетико-философских и литературных воздействий. В дальнейшие годы, начиная с отъезда за границу и в связи с общей идейной эволюцией, в его сознании Италия и рядом с ней Англия -- противостоят Франции и Германии, равно неприемлемым, хотя и по разным основаниям В письмах к М. П. Балабиной 1839--1842 гг. самые нелестные эпитеты по адресу Германии и немцев оттеняются восхищением перед Шекспиром (Письма I, с. 607--608, и II, с. 149; в последнем примере читаем: "Вам пора быть здоровой, и я хочу вас застать не за Жан-Поль Рихтером, а за Шекспиром и Пушкиным, которые читаются только в здоровом расположении духа"). Симптоматичен контраст оценок Гете в первой и последней книге Гоголя. "Ганц" замыкается хвалой "великому Гетте" (и всей Германии); в "Выбранных местах" в Гете усмотрены черты "какой-то германской чинности и теоретически-немецкого притязания подладиться ко всем временам и векам" (Соч., 10 изд., IV, с. 883). Впрочем неизменной оставалась у Гоголя высокая оценка Шиллера, хотя и знаменательно вариировавшая между 1836 годом (в "Петербурских записках" -- "благородный, пламенный... в таком поэтическом свете выказавший достоинство человека") и 1847-м (в "Выбранных местах" -- "светлая, младенческая душа, грезившая о лучших и совершеннейших идеалах"). Шиллер естественно стоит в перечне на первом месте, "Гетте" -- на втором. Следующие пять имен для Гоголя не были связаны с художественной литературой; Гердер упомянут, конечно, как историк (ср. статью в "Арабесках": "Шлецер, Миллер, и Гердер"). Ниже упоминаемый Мюллер -- Johann Müller (1752--1809), автор "Истории швейцарцев" ("Geschichte der Schweizer", 1780--1806; в переработке -- "Geschichte der schweizerischen Eidgenossenschaft"). Риттер -- повидимому, не философ Генрих Риттер, а знаменитый географ Карл Риттер (1779--1859); под влиянием его "Землеведения в связи с природой и с историей человека или всеобщей сравнительной географии" ("Die Erdkunde im Verhältniss zur Natur und zur Geschichte des Menschen, oder allgemeine vergleichende Geographie", 1817--1818) Гоголь в свое время, очевидно, и задумал свою "Всеобщую географию" ("Земля и люди"). О его карте Европы, изданной у нас Погодиным, Гоголь упоминал в "Мыслях о географии" и в рецензии на "Исторические афоризмы" Погодина. Интригует упоминание имени Гегеля -- единственного в этом перечне имени философа, -- тем более, что о Гегеле в писаниях Гоголя есть единственное беглое упоминание в одной черновой рецензии, притом в одном ряду с Кантом, Шеллингом и -- Океном! (Соч., 10 изд., VI, с. 365 и 366). Имя Винкельмана, впервые упомянутого еще в "Ганце Кюхельгартене", для Гоголя, при его интересе к античной пластике, не удивительно. Замыкается перечень именем Гофмана. Непосредственная литературная зависимость Гоголя от Гофмана бесспорна; темой этой занимался ряд авторов (С. Родзевич. "К истории русского романтизма". Русск. Филологич. Вестн., 1917, No 1--2; Stender-Petersen. "Gogol und die deutsche Romantik", Euphorion, 1922, B. 24, H. 3; M. Gorlin. N. V. Gogol und E. Th. A. Hoffmann, Leipzig, 1933). См. письма Гоголя к М. П. Балабиной от 7 ноября 1838 г. (о Германии Гофмана и Германии реальной) и к В. Н. Репниной -- того же года -- с просьбой одолжить "который-нибудь из волюмов Гофмана" (Русск. Архив, 1902, IV, с. 726).
"Отношение творчества Гоголя к западно-европейским литературам" было предметом одноименной работы Г. Чудакова (Киевские Университетские Известия, 1908, NoNo 3, 8, 10, и отдельно) -- далеко не совершенной, но сопровожденной ценным перечнем современных Гоголю русских переводов иностранной художественной прозы.
Раздел "Переводы на русский" -- частью повторяет уже названные имена: Мюллера (здесь как автора "Всеобщей истории", т. е. "24 Bücher allgemeiner Geschichte", 1811), Риттера, Винкельмана; частью присоединяет названия, появление которых легко объяснимо (Илиада, Одиссея); сверх этого названы имена историков -- греческих (Геродот, Фукидид), римских (Тит Ливии, Тацит); из новоевропейских -- Гиббона. Именем Гиббона Гоголь открывал свою "Библиографию средних веков", характеризуя его "Историю упадка Римской империи" как сочинение, "означенное глубокою ученостью, увлекательною силою повествования и многосторонним умом", и как проложившее "путь для создания истории средних веков". Интересно, что первоначально "Библиография" открывалась рекомендацией истории Иоганна Мюллера; затем эта книга была отодвинута в конец обзора. Впрочем, говоря о русском переводе Гиббона, Гоголь мог иметь в виду не "Историю упадка Римской империи", а книгу: "Краткое начертание истории света, из сочинений г. Гиббона, перевел с английского Захар Буринский, М., 1805". Отношения Гоголя к представителям передовой тогда исторической мысли буржуазной Европы требуют особого изучения: отношения эти проливают свет на идеологию Гоголя, которая и до сих пор нередко -- и совершенно неосновательно -- трактуется вне движения, как равно "охранительная" на всех этапах.
Менее всего вызывает вопросов русский раздел перечня. Из писателей XVIII века названы все, сохранившие репутацию "классиков" -- от Кантемира до Капниста; ни Сумарокова, ни Хераскова, ни Петрова -- нет; нет и Радищева -- и, вероятно, не только в виду редкости книги. Выбор писателей начала XIX в. более субъективен. Здесь нет ни Озерова, ни Гнедича, ни Шаховского; из современных Гоголю прозаиков назван один Погодин, лично ему близкий (как автор повестей или как историк -- неясно). Субъективен и выбор поэтов: не случайно, конечно, нет Рылеева и Полежаева; с другой стороны -- Бенедиктова и Кукольника. Вяземского, возможно, нет потому, что перечислены только книги. Все названные в перечне русские авторы, кроме только Погодина, упомянуты и в статье "В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность"; о большинстве из них Гоголь высказался в этой статье подробно. Сочинения многих из перечисленных русских писателей выходили, начиная с 1846 г., в смирдинской серии "Полное собрание сочинений русских авторов". При жизни Гоголя вышли в этой серии Фонвизин, Державин, Ломоносов, Кантемир и Хемницер, Богданович, Капнист, Батюшков, Дельвиг; о том, что Гоголь читал в этом издании Батюшкова, вспоминал О. М. Бодянский (Русск. Старина, 1888, No 11). Если принять предложенную выше датировку перечня временем не раньше конца 1848 г., -- весьма вероятна при его составлении известная ориентация на смирдинскую серию.