Гольцев Виктор Александрович - Внутреннее обозрение - No 1, 1881

ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРѢНІЕ.

Народъ, интеллигенція и правительство въ прошломъ году. Съ чего начать? Мнѣнія газетъ Русь и Земство. Статьи гг. Кошелева и Самарина о положеніи сельскаго населенія. Новая данныя въ этомъ отношеніи (Сборникъ статистическихъ свѣдѣній по Тамбовской губерніи). Общее состояніе народнаго и государственнаго хозяйства. Необходимость нѣкоторыхъ измѣненій въ условіяхъ нашего политическаго воспитанія. Наши надежды.

1880 г. оставилъ по себѣ тяжелую память. Къ давно дѣйствующимъ причинамъ, которыя разрушали народное благосостояніе, присоединялось великое бѣдствіе -- неурожай во многихъ губерніяхъ. Размѣры и очевидность несчастія вызвали усиленную дѣятельность правительства, заставили встрепенуться наше самоуправленіе. Даже косныя, благодаря недостаткамъ "Положенія", городскія думы кое-что сдѣлали въ Петербургѣ и Москвѣ, хотя въ обѣихъ столицахъ бѣднѣйшему населенію помощь пришла, главнымъ образомъ, со стороны высшей администраціи. Но бѣда широко раскинулась по русской землѣ, и народъ съ величайшими усиліями можетъ освободиться отъ нея. Если мы зададимся вопросомъ, что дѣлалъ этотъ народъ въ минувшемъ году? То отвѣтъ будетъ не утѣшителенъ.

Что дѣлалъ народъ? Пахалъ землю, занимался промыслами, платилъ подати, голодалъ и пилъ водку. Изъ Ежегодника министерства финансовъ видно, что въ 1877 году, въ первой его половинѣ, число мѣстъ питейной продажи было 122.362; во второй половинѣ того же года -- 128.362. Въ мѣсяцъ прибавлялось, слѣдовательно, по тысячи кабаковъ, и къ будущему году, руководясь этимъ разсчетомъ, мы должны приблизиться къ 200.000 кабаковъ. Двѣсти тысячъ кабаковъ! Въ Сѣверо-Американскихъ Соединенныхъ Штатахъ насчитывается двѣсти тысячъ училищъ. Всякому понятно, сколько раззоренія, горя и нравственной одичалости вносятъ въ русскую жизнь эти проклятыя сотни тысячъ кабаковъ.

А, между тѣмъ, народъ не могъ, не можетъ и никогда не ограничится одними заботами о дневномъ пропитаніи. Онъ, дѣйствительно, ищетъ правды, дѣйствительно стремится къ свѣту. Но правда и свѣтъ съ трудомъ западаютъ въ убогую крестьянскую обстановку, и совѣсть, пробудившись въ невѣжественной средѣ, идетъ окольною дорогою, сбиваясь съ прямаго пути. Всѣ извѣстія, и проникающія въ печать, и непопадающія въ нее, свидѣтельствуютъ о глухой дѣятельности народнаго ума, о быстромъ развитіи раскола. Тревожная работа мысли замѣчается въ этихъ неустанныхъ попыткахъ простого человѣка дойти до правильныхъ взглядовъ на міръ, на доброе и злое, сбросить ярмо внѣшняго авторитета, устроить жизнь по разуму и по совѣсти.

Болѣзни и нужда не сломили еще окончательно русскаго человѣка. Въ глухихъ уголкахъ, въ раззоренныхъ деревняхъ, вы сплошь и рядомъ встрѣчаетесь съ удивительными образчиками крестьянскаго ума, познанія и даровитости. Предстоящая выставка въ Москвѣ покажетъ, какъ мы имѣемъ основаніе утверждать, что кустарные промыслы русскаго мужика смѣло выдержатъ сравненіе съ соотвѣтствующими промыслами нашихъ европейскихъ сосѣдей. Принимая же въ разсчетъ суровыя климатическія условія, бѣдность и отсутствіе образованія, можно прійдти и къ еще болѣе утѣшительному для нашего народа заключенію. Но время не терпитъ, одной даровитости недостаточно, и намъ нужно знанія, знанія и знанія, то есть, усиленной работы интеллигенціи для распространенія образованія.

Что же сдѣлала въ прошломъ году русская интеллигенція?

До настоящаго времени дѣятельность русской интеллигенціи (о правительственной дѣятельности мы скажемъ особо) выражалась въ печати и въ самоуправленіи. Всякому извѣстно, что и печать, и земство подвергались разнообразнымъ ограниченіямъ и стѣсненіямъ. Многія идеи высказывались робко, задушевныя желанія выражались осторожнымъ намекомъ, который вкривь и вкось понимался и, во всякомъ случаѣ, не производилъ сильнаго впечатлѣнія. Земскіе дѣятели нерѣдко опускали руки, послѣ ряда попытокъ освободиться отъ административныхъ тисковъ. Какъ извѣстно, особенно крѣпки были канцелярскія объятія бывшаго министерства народнаго просвѣщенія. Начальная народная школа, созданная земствомъ, была задержана въ развитіи, и только очень недавно, явилось основаніе возродиться надеждамъ въ атомъ отношенія.

По если русская интеллигенція мало сдѣлала, и въ большинствѣ случаевъ не но своей винѣ, то она подняла и разработывала почти всѣ вопросы, нуждающіеся въ немедленномъ или скоромъ разрѣшеніи.

Во главѣ этихъ вопросовъ слѣдуетъ поставить вопросъ о крестьянскомъ хозяйствѣ. Статистическія бюро, устроенныя нѣкоторыми земствами, собрали и отчасти обработали драгоцѣннѣйшія свѣдѣнія. Работы московскихъ земскихъ статистиковъ, гг. Орлова, Каблукова и ихъ товарищей, признаются за образцовыя людьми и либеральной, и консервативной партіи. Работы г. Покровскаго (тверское земство), г. Борисова (тульское земство) и многихъ другихъ быстро пополняютъ тѣ громадные пробѣлы въ нашихъ знаніяхъ о родной странѣ, при существованіи которыхъ самыя добрыя намѣренія правительства и общества могли вести въ дѣйствительности къ крайне печальнымъ послѣдствіямъ. Въ настоящую переходную эпоху познать самихъ себя для насъ безусловно необходимо. Въ большинствѣ случаевъ статистическія изслѣдованія приводятъ къ неутѣшительнымъ результатамъ; но великому народу не страшно взглянуть прямо въ глаза печальной истинѣ. Передъ безмолвнымъ краснорѣчіемъ чиселъ должны смолкнуть всѣ разногласія, и вопросъ о томъ, богатъ или бѣденъ нашъ мужикъ, рѣшается безповоротно. Мы имѣли возможность познакомиться съ прекрасными статистическими работами, произведенными елецкими земцами. Эти работы, къ сожалѣнію, напечатаны въ весьма ограниченномъ количествѣ оттисковъ. По даннымъ, въ нихъ заключающимся, въ елецкомъ уѣздѣ, орловской губерніи, оказывается среди крестьянскаго населенія 22%, безлошадныхъ, 16% не имѣющихъ никакого хозяйства, ни сохи, ни бороны. Это ужъ совсѣмъ пролетаріатъ. Населеніе 4512 дворовъ, при отсутствіи въ уѣздѣ промысловъ, при его исключительно земледѣльческомъ характерѣ, дошло до послѣдней крайности, изъ которой выходъ одинъ -- переселеніе, такъ какъ елецкій уѣздъ населенъ густо.

Изслѣдованіемъ нашего экономическаго положенія усердно занималась и повременная печать. Въ этомъ отношеніи русская интеллигенція хорошо послужила народу. И въ журналахъ, и въ газетахъ, не прерываясь, шли статьи и сообщенія о жизни захолустья, нашихъ мелкихъ городовъ, богатыхъ селъ и обнищалыхъ деревень. Труднѣе наблюдать за духовною жизнію народа, которая прячется отъ постороннихъ глазъ, справедливо опасаясь взысканій и каръ. Но и эта жизнь изслѣдуется людьми, съ глубокимъ вниманіемъ посвятившими себя ознакомленію съ правдою, которая поражаетъ иной разъ своею чудовищною нелѣпостію. И количество людей, съ любовію и пониманіемъ относящихся къ народу, умѣющихъ различать прекрасное и невѣжественное въ его стремленіяхъ, все увеличивается. Община, обычное право, расколъ въ его разнообразнѣйшихъ формахъ составляютъ излюбленный предметъ и научныхъ сочиненій, и журнальныхъ статей, и живыхъ бесѣдъ. Вопросы о земельномъ кредитѣ крестьянамъ, о краткосрочномъ кредитѣ среди сельскаго населенія привлекаютъ къ себѣ вниманіе и земскихъ дѣятелей, и профессоровъ, Объ артели и кустарныхъ промыслахъ появляются и новыя свѣдѣнія, и новыя сочиненія. Трудно составить достаточно полный списокъ даже, наиболѣе выдающихся работниковъ въ этомъ отношеніи. Каждому изъ образованныхъ людей должны быть извѣстны имена профессоровъ Кистяковскаго, Чупрова, Исаева, Тарасова, гг. Якушина, Соколовскаго и многихъ другихъ. Мысль ростетъ не въ столицахъ только, но повсюду, въ отдаленныхъ областяхъ; она начинаетъ подымать голову даже въ Сибири.

Но на русской интеллигенціи лежитъ и другая обязанность. Узнать родную страну, ея нужды и средства, поближе вглядѣться въ народные обычаи и вѣрованія,-- это только первая (хотя и самая важная) часть великой задачи, которая выпадаетъ на долю образованнаго общества. Народъ не можетъ быть Ляпкинымъ-Тяпкинымъ, онъ не можетъ до всего доходить "своимъ умомъ", подъ опасеніемъ, въ противномъ случаѣ, безполезно потратить много силъ и додуматься иногда, полагаясь лишь на собственный умъ, до такихъ вещей, отъ которыхъ, дѣйствительно, волосы станутъ дыбомъ на головѣ у каждаго образованнаго человѣка. Поэтому-то нельзя иначе, какъ съ величайшимъ уваженіемъ, отнестись къ людямъ, знакомящимъ насъ съ исторіей и современною жизнію Запада. Если эти люди относятся къ явленіямъ нашей собственной жизни не совсѣмъ безпристрастно, если они бываютъ иногда склонны видѣть все хорошее на Западѣ и все дурное въ Россіи, то съ такимъ направленіемъ надо бороться, и его слабыя стороны, его односторонность не могутъ принести и сотой доли того вреда, который произошелъ бы, если бъ мы, подобно небесной имперіи, замкнулись въ себѣ. Къ счастію, послѣднее для Россіи безусловно невозможно, и истекшій годъ, какъ и ему предшествовавшіе, принесъ намъ не мало изслѣдованій и статей, посвященныхъ западно-европейской жизни.

И народъ, и интеллигенція пережили въ 1880 году много тяжелаго, много тревожнаго. Мы указывали на тѣ усилія, которыя дѣлали они, чтобъ добиться достойнаго человѣка существованія. Но въ такой странѣ, какова современная Россія, главная роль принадлежала не народу и обществу, а правительству. Большую часть заботы о благосостояніи государства беретъ на себя правительство; имъ рѣшаются и направляются важнѣйшіе вопросы нашей жизни. Что же сдѣлало правительство въ 1880 году?

Законодательство наше за это время не сдѣлало большихъ успѣховъ. Нѣкоторыя изъ стѣснительныхъ мѣръ, которыя находились въ противорѣчіи съ началами, положенными въ основу преобразованій нынѣшняго царствованія, отмѣнены или смягчены во вторую половину истекшаго года. Такъ, напримѣръ, законъ 19 августа 1879 года, подчинявшій земство губернаторамъ, отмѣненъ въ нѣкоторыхъ своихъ частяхъ, сохранивши, къ сожалѣнію, свою силу по отношенію къ другимъ частямъ. Но за исключеніемъ этой отмѣны и прекращенія сбора солянаго налога (Высочайшій указъ Правительствующему Сенату отъ 23 ноября), выдающихся законодательныхъ актовъ не было. Де отмѣнено до настоящаго времени данное 18 мая 1876 года воспрещеніе печатать книги на малорусскомъ языкѣ, издавать музыкальныя произведенія съ малорусскимъ текстомъ, исполнять на этомъ языкѣ сценическія представленія. Изъ начальной школы и теперь еще изгоняется малорусскій языкъ, и все это въ видахъ государственнаго единства, въ интересахъ цѣлости и крѣпости государства! Защитники подобныхъ мѣръ не замѣчаютъ, какое горькое осужденіе произносятъ они въ дѣйствительности надъ великимъ государствомъ, для скрѣпленія частей котораго нуженъ будто бы административно-полицейскій цементъ. Мы не разъ уже рѣшительно отвергали нужду въ подобныхъ мѣрахъ. И позволительно надѣяться, что наступившія голь принесетъ освобожденіе южнорусской пѣснѣ, южно-русской мысли {Остается закрытымъ юго-западное географическое общество, и масса матеріаловъ, драгоцѣнныхъ для науки, лежитъ даромъ или даже погибаетъ.}, что живая связь между Москвою и Кіевомъ станетъ еще крѣпче, еще любовнѣе. Сравнительно съ прежнимъ временемъ произошли значительныя улучшенія въ управленіи. Отставка графа Толстаго и генерала Грейга представляютъ знаменія времени. Новый министръ народнаго просвѣщеніи смягчилъ казарменную строгость классической системы средняго образованія, установилъ правильныя, дружественныя отношенія къ земству по вопросамъ народной школы и прекратилъ борьбу съ самостоятельностію университетовъ. Новый министръ финансовъ уже нашелъ возможнымъ отмѣнить соляной акцизъ. Уничтоженіе III отдѣленія Собственной Его Императорскаго Величества канцеляріи сопровождалось нѣкоторыми улучшеніями въ способахъ предупрежденія и пресѣченія государственныхъ преступленій. Участь многихъ административныхъ ссыльныхъ облегчена, но самая ссылка, къ величайшему сожалѣнію, еще считается необходимою. Печать подвергалась меньшимъ стѣсненіямъ и ограниченіямъ, нежели до апрѣля 1880 года, и мы имѣемъ основаніе разсчитывать на измѣненіе ея положенія къ лучшему. Газетные слухи передавали, правда, очень печальную вѣсть о разладѣ среди Высочайше утвержденной коммиссіи по пересмотру законовъ о печати; но эти слухи, вѣроятно, несправедливы, въ существенныхъ, по крайней мѣрѣ, чертахъ. Самое образованіе коммиссіи есть фактъ, удостовѣряющій, что высшая власть согнала неудовлетворительность дѣйствующаго законодательства. Измѣнившіяся условія общественной жизни требуютъ свободнаго слова, того слова, которому посвящено прекрасное стихотвореніе покойнаго К. С. Аксакова, напечатанное въ первомъ выпускѣ Руси:

Ты чудо изъ божьихъ чудесъ,

Ты мысли -- свѣтильникъ и пламя,

Ты лучъ намъ на землю съ небесъ,

Ты намъ человѣчества знамя,

Ты гонишь невѣжества ложь,

Ты вѣчною жизнію ново,

Ты къ свѣту, ты къ правдѣ ведешь,

Свободное слово!

Лишь духу власть духа дана,--

Въ животной же силѣ нѣтъ прока:

Для истины -- гибель она,

Спасенье -- для лжи и порока;

Враждуетъ-ли съ ложью -- равно

Живетъ его жизнію новой....

Неправдѣ -- опасно одно

Свободное слово!

Ограды властямъ никогда

Не зижди на рабствѣ народа!

Гдѣ рабство -- такъ бунтъ и бѣда;

Защита отъ бунта -- свобода.

Рабъ въ бунтѣ опаснѣй звѣрей,

На ножъ онъ мѣняетъ оковы....

Оружье свободныхъ людей

Свободное слово!

О, слово, даръ Бога святой!...

Кто слово, даръ божескій, свяжетъ,

Тотъ путь человѣку иной,--

Путь рабства преступный укажетъ.

На козни, на вредную рѣчь

Въ тебѣ-жъ и цѣленье готово,

О, духа единственный мечъ,

Свободное слово!

Къ сожалѣнію, "иной" путь указываютъ у насъ еще многіе, и особенно тяжело положеніе областной печати. Желающихъ ознакомиться со всѣми мытарствами, которыя должна проходить провинціальная газета, отсылаемъ къ [статьѣ г. Елишева въ No 47 "Тверскаго Вѣстника". "Участь каждаго изданія, говоритъ почтенный авторъ статьи, вполнѣ зависитъ отъ случая: назначенъ цензоромъ (провинціальнымъ) человѣкъ просвѣщенный, дорожащій развитіемъ гласности и печатнаго слова, и газета, хоть съ грѣхомъ пополамъ, можетъ идти". Въ противномъ случаѣ положеніе редактора и сотрудниковъ становится невыносимымъ. Вотъ освобожденіе своей мысли отъ такого рода усмотрѣнія, ея независимости отъ состоянія духа и свойствъ характера отдѣльныхъ лицъ и ждетъ съ величайшимъ нетерпѣніемъ русское общество.

Мы снова должны повторить уже не разъ высказанную мысль: невозможно допустить, чтобы въ Россіи появилась свобода печати, если все остальное не потерпитъ соотвѣтствующихъ измѣненій. Всякое преобразованіе, если оно не касается мелкихъ подробностей управленія, всегда является послѣдствіемъ длиннаго ряда причинъ и, въ свою очередь, производитъ многообразныя прямыя и косвенныя измѣненія въ общественномъ строѣ. Невозможно уединить какое-либо вѣдомство и довести его до относительнаго совершенства, когда всѣ остальныя вѣдомства будутъ цѣпенѣть въ застоѣ; невозможно въ живомъ обществѣ успѣшно вести преобразованія на опредѣленномъ пространствѣ, на извѣстной территоріальной единицѣ, если преобразовательная дѣятельность не обниметъ всего государства. Всѣ вѣдомства и всѣ области государства находятся въ непрерывномъ взаимодѣйствіи. Самостоятельный ростъ частей долженъ быть согласованъ съ потребностями цѣлаго. Поэтому-то, вполнѣ сочувствуя требованію Руси, чтобы уѣзду была предоставлена административно-хозяйственная автономія, мы не можемъ признать основательности за мнѣніемъ газеты, желающей этимъ только и ограничиться. Такой планъ прежде всего неосуществимъ. Можно-ли представить въ губерніи, не пользующейся административно-хозяйственною автономіею, дѣйствительно самоуправляющійся уѣздъ? Какимъ образомъ власть губернатора, могущественная въ губерніи, окажется безсильною въ уѣздѣ? И что тогда будетъ называться губерніей? Русь говоритъ: "Мы настойчиво просимъ своихъ подписчиковъ и корреспондентовъ поразвѣдать мысль крестьянъ и прочихъ классовъ уѣзднаго общества и попытаться начертить обдуманно, на мѣстахъ, сообща, планы уѣзднаго самоуправленія". Юридическій Вѣстникъ {Юридическій Вѣстникъ, No 12.} на это возражаетъ: "Никто не станетъ спорить противъ крайней необходимости въ преобразованіи нашего уѣзднаго самоуправленія и въ особенности противъ необходимости произвести это преобразованіе по опредѣленному, строгому плану. Новакъ выработать этотъ планъ: неужели чрезъ посредство однихъ корреспондентовъ? Если нуженъ голосъ общества, то пусть же онъ выскажется открыто, въ формѣ, нарочно для того устроенной, но не путемъ корреспонденцій, всегда случайныхъ". И самъ И. С. Аксаковъ, печатая стихотвореніе своего покойнаго брата, нами приведенное, очевидно, является, какъ прежде являлся, защитникомъ свободнаго слова; обезпеченіе же дѣйствительной свободы печатнаго и живаго слова, всякому понятно, не можетъ быть достигнуто административно-хозяйственною автономіею уѣзда. Эта автономія не предохранитъ отъ невольныхъ прогулокъ изъ одного автономнаго уѣзда въ другой; она не внесетъ ясности, порядка и бережливости въ наше государственное хозяйство, она не дастъ намъ свободы совѣсти. Прекрасная статья новой московской газеты Земство {Земство, No 1. (3 декабря 1880 г.), "Прошедшее земскихъ учрежденій".} совершенно справедливо говоритъ: "Главный залогъ правильнаго развитія и земскихъ учрежденій, и общества вообще, мы видимъ въ безусловномъ господствѣ для всѣхъ равнаго, для всѣхъ одинаково обязательнаго закона. Всякое самоуправство, всякій произволъ, отъ кого бы они не исходили, являются неизбѣжными тормозами этого развитія: личность, необезпеченная въ двоихъ правахъ, неогражденная отъ посягательствъ сильнаго и власть имущаго, неспособна къ свободной общественной дѣятельности, а общественная дѣятельность можетъ быть плодотворна только тогда, когда она свободна. Свобода личности въ дѣлѣ вѣры, мысли и слова, ея неприкосновенность, при отвѣтственности передъ закономъ, судомъ и общественнымъ мнѣніемъ -- вотъ главное основаніе, на которомъ должно покоиться правильное общественное устройство. Отвѣтственность передъ закономъ всѣхъ, безъ изъятія, носителей власти, какъ правительственныхъ, такъ и общественныхъ, при возможности для каждаго обиженнаго искать передъ независимымъ судомъ возстановленія своего нарушеннаго права,-- вотъ надежное средство для охраненія свободы и правильнаго развитія личности."

Мы вполнѣ присоединяемся къ этимъ мыслямъ, высказаннымъ въ такихъ краснорѣчивыхъ и прочувствованныхъ выраженіяхъ, но дѣлаемъ оговорку по поводу одного мѣста въ передовой статьѣ перваго выпуска Земства. "Въ мѣстномъ самоуправленіи лежитъ вся будущность нашей страны: въ его тѣсномъ кругу русское общество пріучается къ сознательному и разумному завѣдыванію своими дѣлами, въ немъ пробуетъ и упражняетъ оно свои силы, въ немъ выясняются самыя насущныя его потребности". Такъ говоритъ Земство. Читатели знаютъ, что Русская Мысль усердно защищаетъ областное самоуправленіе и поэтому не можетъ расходиться въ существенныхъ чертахъ съ приведеннымъ мнѣніемъ новой московской газеты. Но мы должны сдѣлать, какъ уже было упомянуто, небольшую оговорку. Авторъ, ея земскихъ и правительственныхъ учрежденій {Г. Лохвицкій, стр. ХVIII--XIX.} не безъ нѣкотораго основанія замѣчаетъ объ учебно-воспитательномъ, какъ онъ выражается, значеніи провинціальныхъ собраній: "Говорятъ, что они служатъ приготовительной школой, въ которой образовываются ораторы, государственные люди. Это мысль совершенно логичная. Замѣчено опытомъ, что талантливые государственные люди, посаженные въ какой-нибудь conseil gйnйrai или другое подобное собраніе, ничего тамъ не умѣютъ дѣлать. Тамъ самые лучшіе члены тѣ, которые хорошо знаютъ маленькіе мѣстные интересы. Наоборотъ, появится такой деревенскій пѣтушокъ Въ великомъ государственномъ собраніи,-- и голосъ у него пропадаетъ. Англія представляетъ наглядный примѣръ: ея великіе государственные люди выработались вовсе не въ собраніяхъ приходовъ и графствъ, гдѣ часто на выборахъ въ число достоинствъ кандидата приводится количество дѣтей; кто посвящаетъ себя политической карьерѣ, тотъ оставляетъ вовсе провинцію". Съ послѣднимъ мы рѣшительно не можемъ согласиться, думая, что между мѣстнымъ самоуправленіемъ и общегосударственнымъ управленіемъ должна быть живая связь. Многое можетъ обсуждаться и рѣшаться на мѣстахъ, въ уѣздѣ, въ крестьянскомъ міру; но жизнь великаго народа не исчерпывается мѣстными вопросами. Съ другой стороны, мѣстныя нужды очень часто не могутъ быть удовлетворены безъ согласованія ихъ съ нуждами сосѣднихъ уѣздовъ, съ нуждами всего государства. Въ первомъ же выпускѣ Земства помѣщена статья А. И. Кошелева, въ которой мы видимъ одно изъ лучшихъ доказательствъ справедливости нашего мнѣнія. Статья посвящена вопросу первостепенной важности: кредиту земледѣльцевъ при покупкѣ ими земель. А. И. Кошелевъ признаетъ печальный фактъ обѣднѣнія нашихъ поселянъ, но сомнѣвается, чтобы малоземелье имѣло въ этомъ случаѣ первенствующее значеніе. Но, продолжаетъ г. Кошелевъ, "при нѣсколько безпристрастномъ отношеніи къ дѣлу, нельзя не видѣть, что есть селенія и даже ихъ не мало, которыя, дѣйствительно, нуждаются въ угодьяхъ; особенно страдаютъ въ этомъ отношеніи крестьяне, вышедшіе на уменьшенный -- даровой надѣлъ, а равно и тѣ, которые, при утвержденіи уставныхъ грамотъ, получили неудобные земельные отводы. Къ счастію, далеко не всѣ крестьяне находятся въ этомъ положеніи; это именно и даетъ возможность, и налагаетъ обязанность на властей предержащихъ -- по возможности помогать нуждающимся въ пріобрѣтеніи земель". И г. Кошелевъ справедливо утверждаетъ, что только соединенное дѣйствіе земства и правительства можетъ оказать земледѣльцамъ нужную помощь при пріобрѣтеніи ими земель.

Такъ какъ рѣчь зашла о замѣчательной статьѣ г. Кошелева, то отмѣтимъ въ ней, кстати, слѣдующую фразу: "нельзя, конечно, отрицать, что и оно (малоземелье), въ немаломъ числѣ селеній, становитъ крестьянъ почти въ безвыходное положеніе, но слишкомъ обобщать эту причину и становить ее на первый планъ, значитъ: не знать настоящаго положенія крестьянъ и повторятъ чужія, большею частію, заграничныя либеральныя фразы". Едва-ли западный либерализмъ могъ кому-либо дать такія фразы. Ихъ можно было бъ заимствовать скорѣе у европейскихъ соціалистовъ, у вожаковъ ирландской земельной лиги и т. д. Но прибѣгать къ подобному объясненію толковъ нашей печати о недостаточности крестьянскихъ надѣловъ нѣтъ, думается намъ, никакого основанія. Тогда пришлось бы старыхъ и крѣпкихъ защитниковъ общины и артели обвинять въ заимствованіяхъ, если не у Лассаля и Маркса, то у Сенъ-Симона и Фурье. Дѣйствительно, положеніе крестьянскаго хозяйства изслѣдовано, какъ мы уже не разъ говорили, только въ сравнительно немногихъ мѣстностяхъ и лишь въ недавнее время. Но жалобы крестьянъ на недостаточность надѣловъ слышались и продолжаютъ слышаться часто. Если мы не ошибаемся, едва-ли кто-нибудь утверждалъ, что земли мало у всѣхъ крестьянъ. Говорили, правда, что ея недостаточно у большинства сельскаго населенія. Самъ г. Кошелевъ, ссылаясь на "Сравнительную статистику Россіи и западно-европейскихъ государствъ" профессора Янсона, признаетъ, что 589.640 душъ имѣютъ только 697.969 десятинъ, и затѣмъ прибавляетъ: "Впрочемъ имѣются еще крестьяне, которые весьма нуждаются въ землѣ, и именно тѣ, которые получили въ надѣлъ хотя изъ земель, прежде бывшихъ въ ихъ владѣніи, но участки плохіе, съ болотами и другими неудобствами, и лишившіеся угодій, на которыхъ они пасли свои стада и табуны вмѣстѣ съ помѣщичьимъ скотомъ. Есть также селенія, гдѣ крестьяне получили въ надѣлъ земли, идущія только въ одну сторону отъ усадьбъ, и гдѣ съ трехъ сторонъ они окружены чужими угодьями, такъ что телята, куры и проч. безпрестанно подвергаются загону, а владѣльцы ихъ -- платежу штрафныхъ денегъ". Такимъ образомъ, цифра крестьянскаго населенія, нуждающагося въ увеличеніи надѣла, выростаетъ весьма значительно, и мы имѣемъ основаніе поэтому противопоставить соображенія и выводъ А. И. Кошелева нѣкоторымъ изъ заключеній статьи г. Самарина. {Русь, Теорія о недостаточности крестьянскихъ надѣловъ, NoNo 1, 2 и 3.} Авторъ статьи "О кредитѣ земледѣльцамъ при покупкѣ ими земли" не принадлежитъ, конечно, къ тѣмъ злонамѣреннымъ или легкомысленнымъ публицистамъ, которые, по выраженію г. Самарина, трубятъ о книгѣ г. Янсона (Опытъ изслѣдованія о крестьянскихъ надѣлахъ и платежахъ), предпочитая умалчивать о позднѣйшихъ трудахъ почтеннаго профессора. Ссылками на журнальныя и газетныя статьи мы могли бы опровергнуть эту маленькую инсинуацію; но, въ виду незначительности ея объема, предпочитаемъ перейти прямо къ содержанію статьи, разбирающей теорію недостаточности надѣловъ.

Слѣдуетъ сказать, что трудъ Д. Ѳ. Самарина отличается выдающимися достоинствами: глубокимъ знаніемъ предмета, основательными во многихъ отношеніяхъ критическими замѣчаніями, практичностію совѣтовъ и ясностію изложенія. Безспорно, что эти статьи въ Руси не могутъ быть обойдены молчаніемъ, что онѣ вызываютъ новое обсужденіе достаточно стараго и чрезвычайно жгучаго вопроса. Мы обратимъ вниманіе только на одну сторону дѣла, по нашему мнѣнію, наиболѣе важную.

Г. Самаринъ видитъ коренную, исторически сложившуюся особенность нашего быта въ томъ, что "весь народъ русскій, за весьма незначительными исключеніями, владѣетъ землею; этого нѣтъ ни въ какомъ другомъ государствѣ". "Бытъ крестьянъ, говоритъ г. Самаринъ, выставляя принципъ всеобщаго землевладѣнія, у насъ можетъ, а слѣдовательно, и долженъ быть обезпеченъ не однимъ поземельнымъ надѣломъ, а надѣломъ и личнымъ трудомъ, приложеннымъ частью къ душевому надѣлу, частью къ землѣ, снимаемой въ аренду, частью къ промысламъ кустарнымъ и отхожимъ, частью къ торговлѣ и т. д. Вотъ основная посылка, изъ которой мы исходимъ, и которая совершенно различна отъ основной посылки теоріи о недостаточности крестьянскихъ надѣловъ".

Противъ этой основной посылки почтеннаго автора статьи мы и представимъ нѣсколько возраженій.

Фактъ всеобщаго землевладѣнія въ Россіи, изъ котораго исходитъ г. Самаринъ, при условіи сохраненія настоящихъ надѣловъ, по нашему мнѣнію, отличается значительною неустойчивостію. Естественный ростъ населенія, все болѣе и болѣе раздробляя надѣлы, можетъ постепенно устранить этотъ фактъ и на мѣсто его поставить другой -- обезземеленіе массы. Когда земельный участокъ дошелъ до извѣстнаго minimum'а, опредѣляемаго общимъ, состояніемъ культуры и мѣстными условіями, то дальнѣйшее его уменьшеніе дѣлаетъ уже невозможнымъ самое хозяйство. Бѣдѣ, въ такомъ случаѣ, можно пособить лишь наймомъ сосѣднихъ земель (именно сосѣднихъ, иначе свой участокъ все равно придется бросить); но г. Самаринъ не станетъ утверждать, что и аренда составляетъ исконную принадлежность нашего быта, что ея сохраненіе необходимо для народа.

Затѣмъ, другое замѣчаніе. Никто не отрицаетъ великой важности для благосостоянія крестьянъ промысловъ, въ особенности кустарныхъ. Но, во-первыхъ, въ степной и значительной части черноземной полосы ихъ покуда не существуетъ, и самъ г. Самаринъ признаетъ, что въ этихъ мѣстностяхъ "земледѣліе всегда будетъ главнымъ промысломъ крестьянскимъ". Въ настоящее время этотъ промыселъ является здѣсь исключительнымъ, положеніе крестьянъ нерѣдко весьма тяжело, а ждать насажденія и развитія промысловъ невозможно. Во-вторыхъ, намъ думается, что г. Самаринъ погрѣшаетъ въ слѣдующемъ отношеніи. Когда говорятъ, что земельные надѣлы крестьянъ должны быть увеличены, что малоземелье ихъ должно быть устранено либо покупкою земель, либо разумно устроеннымъ переселеніемъ, то, дѣйствительно, имѣютъ въ виду обезпечить существованіе мужицкой семьи работою на ея участниковъ. Г. Самаринъ, опираясь на свой принципъ всеобщаго землевладѣнія, возражаетъ, что "вопросъ объ обезпеченіи крестьянъ у насъ составляетъ вопросъ объ обезпеченіи въ экономическомъ отношеніи почти всего народа, а бытъ цѣлаго народа обезпечивается не одною землею, но и всѣмъ тѣмъ, что составляетъ источникъ народнаго богатства". Это несомнѣнно, но о какомъ обезпеченіи говоритъ Д. Ѳ. Самаринъ? Сторонники увеличенія крестьянскихъ надѣловъ желали бы, чтобъ собственная земля обезпечила членамъ общины сколько-нибудь удовлетвореніе самыхъ необходимыхъ потребностей въ питаніи, жилищѣ, одеждѣ и уплатѣ податей. Г. Самаринъ не станетъ утверждать, чтобы этимъ долженъ былъ ограничиваться народный бытъ; онъ не согласится допустить мысль, чтобы наше крестьянство было осуждено работать только для того, чтобъ не умереть съ голоду и не запутаться въ недоимкахъ. У мужика всегда были и, конечно, будутъ другія, духовныя потребности. Ихъ удовлетвореніе также требуетъ средствъ и досуга. Вотъ для чего нужны промыслы земледѣльческому населенію, вотъ въ чемъ заключается, какъ намъ кажется, главное условіе для нравственнаго и умственнаго подъема нашего народа.

Въ подкрѣпленіе высказанныхъ нами положеній приведемъ нѣсколько данныхъ изъ только что появившагося труда нашего извѣстнаго статистика В. И. Орлова. Эти данныя относятся къ борисоглѣбскому уѣзду тамбовской губерніи. Дѣло идетъ, слѣдовательно, о черноземной Россіи.

Въ среднемъ выводѣ, на ревизскую душу приходится "въ уѣздѣ 4,9 десятинъ удобной земли. На наличную, душу мужескаго пода приходится только 3,4 десятины, а на работника -- 7,2 десятины. У крестьянъ, бывшихъ государственныхъ, на наличную душу выходитъ 3,8, на работника -- 8 десятинъ; у крестьянъ, бывшихъ помѣщичьихъ, 2 десятины на наличную душу и 4,3 на работника. Другіе промыслы, кромѣ земледѣльческаго, занимаютъ въ борисоглѣбскомъ уѣздѣ ничтожное количество рукъ: ими занято только 4,1% общаго числа мужскаго населенія уѣзда, именно 4669 человѣкъ.

Разсмотримъ годовой бюджетъ крестьянской семьи. "Средняя крестьянская семья въ борисоглѣбскомъ уѣздѣ, говоритъ В. И. Орловъ, состоитъ изъ семи человѣкъ (точнѣе изъ 6,94); изъ нихъ 3,4 мужескаго пола, въ томъ числѣ работниковъ 1,6 и 3,6 женскаго, въ числѣ которыхъ 1,7 работницъ".

"Земельный надѣлъ средней семьи простирается до 12,2 десятинъ, въ томъ числѣ усадебной, пахотной, покосной и выгонной 11,2 десятины, лѣса (кустарника) -- 0,5 десятинъ, неудобной земли 0,5 десятинъ".

На продовольствіе семьи надо въ годъ ржаной муки 123 пуда 8 фунтовъ (по 50 коп. за пудъ -- 61 р. 60 к.); соли на 4 р. 50 к.; огородныхъ продуктовъ на .5 р.; картофеля на 2 р. 25 к.; пшена на 42 руб.; коноплянаго масла на 9 руб.; мяса, считая въ годъ лишь 188 скоромныхъ дней и полагая въ каждый скоромный день только но одному фунту на всю семью -- 12 р.. 60 к.; свинаго сала на 6 р.; крупичатой муки низкаго сорта -- на 4 р. 80 к. Всего по малой мѣрѣ на 157 р. 55 к.

Прокормленіе скота {Скота на среднюю семью приходится: рабочихъ лошадей 1,8, жеребятъ 0,5, воровъ -- 1,1, телятъ -- 0,9, овецъ -- 7,5, ягнятъ 4,8, свиней -- 1,8.}, по самымъ умѣреннымъ вычисленіямъ, обходится въ 58 р. 60 к., причемъ г. Орловъ не ставитъ въ счетъ стоимости прокормленія птицъ, телятъ, жеребятъ и ягнятъ, предполагая, что они прокормятся разными домашними остатками. На отопленіе, освѣщеніе и нѣкоторыя другія безусловно необходимыя издержки семья должна употребить 19 рублей, по самому умѣренному разсчету. Податей и повинностей сходитъ съ средней семьи 26 р. Наконецъ, предположимъ, что весь матеріалъ, нужный для одежды, доставляется домашнимъ хозяйствомъ, а шитье производится руками женскихъ членовъ семьи (въ дѣйствительности не такъ), поэтому не будемъ ставить въ расходъ стоимости одежды; что же касается до обуви, то допустимъ, что ее носятъ только рабочіе члены семьи; допустимъ также, что они обходятся исключительно лаптями (въ дѣйствительности сапоги и башмаки составляютъ необходимую принадлежность); въ этомъ случаѣ на 3,3 взрослыхъ членовъ средней семьи потребуется въ годъ не менѣе 66 паръ лаптей; оцѣнивая каждую пару по 10 к., получимъ расходу на обувь 6 р. 60 к."

Такимъ образомъ, самый убогій, безусловно необходимый расходъ крестьянской семьи равняется -- 267 р. 75 и. въ годъ.

Каковы же доходы этой семьи?

Съ земли (мы привели среднюю величину надѣла) крестьяне получаютъ 195 р. 50 к., причемъ г. Орловъ допускаетъ, что потреблявшія семьею овощи берутся изъ собственнаго хозяйства. Отъ домашняго скота, по преувеличенному разсчету, поступаетъ въ годъ (продажа мяса, молочные продукты, шерсть) на 46 р. 60 к., итого крестьянскаго дохода -- 242 р. 10 к., а расхода 267 р. 57 к., недостаетъ, слѣдовательно 25 р" 65 к. на покрытіе даже такихъ насущныхъ нуждъ, удовлетвореніе которыхъ включено въ убогій мужицкій бюджетъ.

Такъ какъ борисоглѣбскій уѣздъ, тамбовской губерніи, вовсе не исключеніе для черноземной полосы, такъ какъ въ весьма схожихъ условіяхъ находятся многіе другіе уѣзды той же и остальныхъ губерній, то мы и вынуждены настаивать по прежнему на недостаточности крестьянскихъ надѣловъ, вовсе не отрицая и разумности, и практичности иныхъ мѣръ, которыя предлагаетъ въ концѣ своего труда г. Самаринъ. Уничтоженіе, дворянскаго землевладѣнія и невозможно, и было бы, по нашему мнѣнію, крайне прискорбно; но почтенному автору статей въ Руси, вѣроятно, извѣстно, какія печальныя явленія происходятъ на тульскихъ, напримѣръ, латифундіяхъ {"Московскія Вѣдомости", оправляющіяся постепенно отъ унылой апатіи, наведенной на нихъ дѣятельностью правительства, за послѣднее время, (въ особенности г. министра народнаго просвѣщенія), сдѣлали изъ статьи г. Самарина орудіе для недостойныхъ выходокъ. "Начались политическія убійства", съ истинно бонапартистскою развязностью говоритъ органъ г. Каткова, и "въ это же время возникъ на нашемъ горизонтѣ призракъ аграрнаго вопроса". Ссылками (не точными) на статью г. Самарина Московскія Вѣдомости (No 336) стараются доказать, что у насъ все превосходно (и голодъ даже выдуманъ, какъ ветлянская чума, утверждаетъ г. Катковъ). Мы думаемъ, что статья Московскихъ Вѣдомостей была всего болѣе непріятна г. Самарину.}. Мы вполнѣ согласны съ г. Исаевымъ, который говоритъ {Земство, No 1, внутреннее обозрѣніе.}, что "вопросъ объ улучшеніи крестьянскаго хозяйства неизмѣримо важенъ, важнѣе, быть можетъ, (навѣрное, по нашему мнѣнію), всѣхъ нашихъ остальныхъ экономическихъ вопросовъ. Не даромъ отводитъ ему столько мѣста наша печать; не даромъ становится онъ все чаще и чаще предметомъ обсужденія въ земскихъ собраніяхъ и вызываетъ разумныя и благородныя попытки создать кредитныя учрежденія для содѣйствія крестьянамъ въ дѣлѣ расширенія земельныхъ надѣловъ. Такія попытки сдѣланы въ Москвѣ, Твери, Ярославлѣ {И въ нѣкоторыхъ другихъ губерніяхъ.}. Личные, политическіе интересы многихъ ведутъ и, вѣроятно, долго будутъ вести къ безплодности этихъ попытокъ". Г. Исаевъ выражаетъ, однако, надежду, что государственная власть и земство рѣшатъ трудную задачу, поставленную имъ исторіей, вполнѣ удовлетворительно. Страшно было бы отказаться отъ такой надежды.

Съ нею и съ неразлучными съ нею опасеніями вступаемъ мы въ 1881 годъ. Въ обществѣ много толкуютъ о различныхъ правительственныхъ предположеніяхъ, о предстоящихъ измѣненіяхъ и въ благоустройствѣ, и въ личномъ составѣ управленія. Печать сдержанно относится къ этимъ слухамъ, не предаваясь ни преждевременной радости, ни преувеличенному огорченію. Всѣ ждутъ, терпѣливо прислушиваясь, не раздастся ли всѣхъ оживляющее слово, твердо вѣруя, что Россія опять вступаетъ на путь мирнаго и свободнаго развитія. Потрясенное государственное и народное хозяйство нуждается въ значительномъ переустройствѣ; личность, переросшая цензурныя правила и полицейское усмотрѣніе, требуетъ признанія своей неприкосновенности. По газетнымъ извѣстіямъ, у новаго министра финансовъ широкіе планы; Отмѣна солянаго акциза уже показала, что во главѣ управленія государственнымъ хозяйствомъ стоитъ человѣкъ дѣла. Сообщаютъ, что уже изготовленъ проектъ подоходнаго налога, что близится конецъ и подушной подати. Въ этомъ отношеніи, слѣдовательно, правительственная машина начинаетъ работать быстро и правильно. По, кромѣ чрезвычайно-важнаго вопроса о наилучшихъ источникахъ государственныхъ доходовъ, необходимо разрѣшить еще болѣе важный вопросъ о количествѣ и видахъ государственныхъ расходовъ. Въ декабрьскомъ обозрѣніи прошлаго года намъ пришлось упомянуть о необходимости сокращенія издержекъ, въ особенности по военному и морскому вѣдомствамъ. Въ 1879 году, за который уже имѣется балансовый сводъ государственной росписи, обыкновенные расходы равнялись 643,892,258 руб., обыкновенные доходы 661,954,191 руб. Если бъ до будущаго историка финансоваго управленія въ Россіи дошли только эти цифры, то онъ пришелъ бы, конечно, въ восторгъ отъ цвѣтущаго состоянія русскихъ финансовъ. 18,061,933 руб. превышенія доходовъ надъ расходами послужило бы для него яснымъ доказательствомъ богатства страны и изобилія государственной казны. Но, когда извѣстно, что на Россіи лежитъ страшный долгъ, что въ 1879 году сверхсмѣтныхъ кредитовъ испрошено болѣе 40 милліоновъ руб., то никакимъ иллюзіямъ нѣтъ мѣста. А ближайшее ознакомленіе съ данными нашихъ бюджетовъ ведетъ къ крайне неутѣшительнымъ заключеніямъ.

Такъ-называемая система государственнаго кредита поглощала въ 1878 году 140,326,910 рублей; въ 1879 году на эту систему ушло 172,448,303 руб. Платежъ по долгамъ увеличился, такимъ образомъ, на весьма и весьма почтенную сумму въ 32,121,393 р. Военное министерство въ 1878 году израсходовало 186,449,499 руб., а въ слѣдующемъ -- 187,451,193 руб. Возросли издержки и по морскому вѣдомству: въ 1878 году онѣ равнялись 26,086,036 руб.; въ 1879--27,328,032 руб. Слѣдовательно, изъ 684 милліоновъ на военные расходы пошло 215 милліон.

Присоединяя къ послѣдней цифрѣ расхода по уплатѣ процентовъ государственныхъ долговъ, мы получимъ колоссальную сумму непроизводительныхъ (въ прямомъ смыслѣ этого слова) расходовъ -- 387 слишкомъ милліоновъ рублей. Съ чрезвычайными издержками, вызванными потребностями русско-турецкой войны и новыхъ экспедицій въ Азіи, общая сумма государственныхъ расходовъ въ 1879 году поднимается до 776,001,575 р.

Обратимъ вниманіе еще на одинъ неблагопріятный признакъ. Существованіе сверхсмѣтныхъ расходовъ объясняется отчасти случайными нуждами, предвидѣть которыя не было возможности, отчасти неточными вычисленіями размѣровъ дѣйствительныхъ нуждъ. Большая разница между смѣтными и на самомъ дѣлѣ произведенными расходами не представляетъ поэтому ничего утѣшительнаго. Между тѣмъ, сверхсмѣтные кредиты составляли:

Въ 1875 г. -- 15.703.821 р.

" 1876 " -- 21.616.808 "

" 1877 " -- 32.892.074 "

" 1878 " -- 20.552.907 "

" 1879 "-- 40.625.212 "

Поэтому, какъ ни велики надежда, возбуждаемыя новымъ министромъ финансовъ, правильная постановка нашего государственнаго хозяйства зависитъ далеко не отъ него одного. Кромѣ справедливаго распредѣленія податной тяжести между различными классами населенія, необходимо еще уменьшеніе государственныхъ расходовъ, цѣлесообразное употребленіе средствъ государственнаго казначейства. И эта сложная задача управленія можетъ быть разрѣшена удовлетворительно только при совокупныхъ усиліяхъ правительства и общества. Коли внѣшнія обстоятельства не требуютъ особенной заботливости о боевыхъ силахъ государства, то сокращеніе арміи и прекращеніе опытовъ съ судами, подобными коровѣ Ливадіи, было бы истиннымъ благодѣяніемъ для страны {Правительственный Вѣстникъ сообщаетъ, что чрезвычайное калужское уѣздное земское собраніе постановило ходатайствовать о принятія мѣръ къ такому распредѣленію занятій въ войскахъ, чтобы нижніе воинскіе чины могли принимать участіе въ полевыхъ работахъ, въ рабочую пору, съ 1 іюля но 15 августа. Весьма разумное ходатайство.}. Не меньшимъ благодѣяніемъ было бы и коренное измѣненіе нашей экономической (внутренней) политики. Къ октябрьской книгѣ Слова за 1880 годъ была помѣщена замѣчательная статья: Очерки нашего пореформеннаго общественнаго хозяйства. Наши желѣзныя дороги, составляющія больное мѣсто Россіи, по вычисленію автора статьи, страшно задолжали государству. "Всего долга желѣзныхъ дорогъ правительству по гарантіи дохода къ 1878 году накопилось до 172.800.000 рублей. Кромѣ этого, изъ желѣзно-дорожнаго фонда производятся ссуда на, разныя потребности желѣзныхъ дорогъ. Недоимки по этому долгу, къ 1878 г., дошли до 164.200.000 рублей." Въ 1877 году правительство получило дохода отъ всѣхъ желѣзныхъ дорогъ 21.786.000 р., а произвело расходовъ 152.130.000 р. "И это въ 1877 году, замѣчательномъ по необычайно развившейся желѣзно дорожной дѣятельности, вслѣдствіе весьма значительнаго, небывалаго до того отпуска хлѣба за границу". Въ 1869 году, въ общей суммѣ государственныхъ долговъ долги, обусловленные постройкою желѣзныхъ дорогъ, составляли 10,6% (203 милліона рублей); въ 1878 году это отношеніе сильно измѣнилось: сумма желѣзнодорожныхъ займовъ составляла уже 28,3% всего государственнаго долга (1.003.400.000 р.). Такимъ образомъ, главнѣйшее (даже единственно-серьезное) возраженіе противъ государственныхъ желѣзныхъ дорогъ, возраженіе, указывающее на то, что государство плохой хозяинъ, что частное веденіе желѣзно-дорожныхъ предпріятій выгоднѣе для народа, чѣмъ правительственное и земское, является, по крайней мѣрѣ, по отношенію къ Россіи, непозволительною насмѣшкою. Вотъ гдѣ лже-народъ, скажемъ мы людямъ, утверждающимъ, что нѣкоторыя изъ обще-европейскихъ формъ поведутъ къ образованію лже-народа. Этотъ лже-народъ давно уже прибралъ къ рукамъ желѣзныя дороги, онъ овладѣлъ акціонерными коммиссіями, ему пришлось вольготно въ нашихъ исконныхъ порядкахъ, не менѣе, если не болѣе вольготно, нежели на Западѣ Европы. Капиталъ не знаетъ народнаго духа, ему нѣтъ дѣла до вѣрованій и надеждъ, волнующихъ народъ, и съ гнетущимъ преобладаніемъ этого капитала необходимо своевременно бороться, чтобъ предохранить родину хоть отъ половины тѣхъ испытаній, которыя пришлось и приходится выдержать передовымъ народамъ Запада. Опытъ этихъ народовъ и тѣ общеевропейскія учрежденія, которыя возникали и росли въ Россіи, но по равнымъ обстоятельствамъ не окрѣпли или совершенно изчезли, могутъ сослужить намъ не малую службу. Возьмемъ, напримѣръ, судъ присяжныхъ. Едва-ли и самые крайніе защитники народной исключительности станутъ отрицать благодѣтельное значеніе преобразованія стараго приказнаго суда и возвращенія нашего къ былому, и въ тоже время общеевропейскому,.только усовершенствованному многовѣковою работою западой мысли, суду присяжныхъ. Какъ-бы ни разнились между собою въ подробностяхъ учрежденіи просвѣщенныхъ народовъ, стоящихъ на высшей точкѣ гражданскаго развитія, для всѣхъ этихъ учрежденій необходимымъ основаніемъ служитъ обезпеченіе личной неприкосновенности, съ одной стороны, и закономъ установленное участіе гражданъ въ общегосударственныхъ дѣлахъ, съ другой стороны" Газета Русь съ необыкновенною силою и мѣткостію рисуетъ возмутительное безобразіе одолѣвающей насъ казенщины. "Не раздаются-ли, говоритъ Русь {Русь, No 2, передовая статья.}, и теперь со всѣхъ сторонъ на наши городскія и земскія учрежденія {Намъ нѣтъ надобности объяснять, что мы вовсе не считаемъ земскія учрежденія безжизненными.} жалобы именно въ томъ, что они всѣ идутъ плохо, всѣ безжизненны, всѣ казенны?... "казенны".... Вотъ самое точное опредѣленіе тому мертвящему злому началу, для котораго названіе лжи оказывается слишкомъ общимъ." "Это зло наше, доморощенное, продолжаетъ Русь, казенщина, какъ начало безусловнаго подчиненія внѣшнему авторитету, отрицающее въ русскомъ человѣкѣ его національную совѣсть и самобытность мысли, подобно злому духу, проникаетъ всюду -- и въ жизнь, изъ науку, и въ художество, и во всякое ученіе, хотя бы наилиберальнѣйшее." Въ этихъ словахъ много правды, но мы расходимся съ авторомъ статьи въ оцѣнкѣ средствъ для уничтоженія зла. Русскому обществу недостаетъ политическаго воспитанія, а потому его движенія еще крѣпко связаны казенщиною. Профессоръ Владиміровъ, въ новой харьковской газетѣ Южный Край, появленіе которой мы отъ души привѣтствуемъ, говорятъ, что "нужно развить въ нашемъ обществѣ политическій смыслъ, а онъ дается работою надъ наукою о государствѣ". Г. Владиміровъ съ полнымъ сочувствіемъ приводитъ прекрасныя слова покойнаго Д. И. Каченовскаго: "она (наука о государствѣ) -- неизсякаемый источникъ истиннаго, т. е. мирнаго прогресса. Въ ней русскій народъ найдетъ силу разумную, залогъ постоянныхъ реформъ и вѣчнаго обновленія. Отъ науки, которая возставала противъ произвола, смертной казни, пытокъ и политическихъ истязаній всякаго рода, которая допускала карательныя мѣры противъ человѣка только въ видахъ необходимой обороны для общества, не даромъ отвращались натуры деспотическія, люди смутнаго времени, поборники земскихъ междуусобій, охотники до гражданскихъ войнъ." Благодѣтельное вліяніе науки въ указанномъ смыслѣ не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію. Но теоретическое знаніе обнаруживаетъ всю свою мощь тогда, когда владѣющіе имъ люди вступаютъ въ область практической дѣятельности. Мы далеки отъ мысли, отрицать и необходимость, и великое значеніе чистой науки, имѣющей въ виду идеальную цѣль -- раскрытіе истины; но это удѣлъ немногихъ людей. На жизнь наука мало вліяетъ непосредственнымъ образомъ. Ея результаты проводятся въ жизнь энергическою дѣятельностію. Въ другой статьѣ Южнаго Края {Южный Край, No 1, "Одна изъ главныхъ задачъ, краевой печати."} справедливо говорится, что "университетъ, земство и печать въ краѣ (и во всемъ государствѣ, безъ сомнѣнія) призваны идти рука объ руку, такъ какъ главная ихъ цѣль одна: созданіе и воспитаніе личности гражданина."

Съ надеждой, что наступившій годъ приблизитъ насъ къ полному внутреннему успокоенію, что онъ будетъ шагомъ впередъ на пути упроченія народнаго благосостоянія, заканчиваемъ мы это обозрѣніе. Непогода взволновала русское общество, и на этотъ разъ не поверхностно только, а до значительной глубины. Непогода разрушаетъ застой. Пожелаемъ скорѣйшаго наступленія добраго, свѣжаго утра, когда станутъ пропадать печальныя тѣни, когда разольются лучи свѣта и тепла. Намучились мы. Никто не можетъ, конечно, вдохнуть въ насъ силу воли, если эта воля смята жизненною борьбою или слаба была до начала этой борьбы. Никто не дастъ намъ знанія, до котораго мы сами должны доработаться. Мы сами должны воспитать въ душѣ крѣпкіе и ясные идеалы. Но на пути нашего общественнаго развитія до сихъ поръ громоздятся препятствія, устранить которыя составляетъ право (и обязанность) власти. Мы твердо увѣрены, что русскіе образованные люди, когда они получатъ возможность дѣйствовать свободно, открыто, по совѣсти, не отрекутся отъ народа, не забудутъ, что они обязаны потрудиться для него. Если сынъ крестьянина или мѣщанина, вышедшій, какъ говорится, въ люди, стыдится своей семьи, порываетъ съ нею живую связь только потому, что его родственники простые, неученые люди, то такой человѣкъ возбуждаетъ въ насъ и негодованіе, и презрѣніе. Русская интеллигенція никогда не поставитъ себя въ подобное положеніе по отношенію къ народу, только, какъ говоритъ И. С. Аксаковъ, "дайте, наконецъ, возможность стать честнымъ русскому печатному слову!" Только снимите съ насъ, съ русскаго самоуправленія, тяжелыя путы казенщины! Преобразованія эти необходимы для народа, взятаго въ цѣломъ, а' не для одной интеллигенціи. Въ жизни народа годъ значитъ немного, но бываютъ года, рѣшающіе участь государства на долгое время, если не навсегда. Къ числу подобныхъ годовъ принадлежитъ, по нашему мнѣнію, наступившій. Пожелаемъ, чтобы онъ принесъ съ собою и исполненіе хоть нѣкоторыхъ изъ завѣтныхъ желаній русскаго обществами добрый урожай, счастливое лѣто тому,

"Чьи не плачутъ суровыя очи,

Чьи не ропщутъ нѣмыя уста".

В. Г.

"Русская Мысль", No 1, 1881

OCR Бычков М. Н.