Гольцев Виктор Александрович - Баллады Шиллера. Опыт объяснения. Г. Цветаева. Воронеж. 1882 года

Баллады Шиллера. Опытъ объясненія. Г. Цвѣтаева. Воронежъ. 1882 года.

Въ предисловіи къ этой книгѣ авторъ говоритъ, что "Шиллеръ принадлежитъ къ тому немногочисленному кругу поэтовъ-художниковъ, чье положеніе не смогли поколебать у насъ ни стремленіе въ реализму, ни взмахи противо-эстетической критики, особенно сильные въ шестидесятыхъ годахъ". Полное собраніе сочиненій Шиллера на русскомъ языкѣ вышло уже пятымъ изданіемъ, и такимъ оврагомъ значеніе поэзіи Шиллера для русскаго общества не только не умаляется, но возрастаетъ въ значительной степени.

Естественно поэтому, что сочиненіе г. Цвѣтаева имѣетъ большой интересъ. Изученіе нѣмецкаго поэта у насъ только начинается, и передъ такими истинно-поэтическими твореніями,-- говоритъ авторъ,-- какъ творенія Шиллера, невольно смолкаютъ эгоистическія стремленія, слабѣютъ тенденціи, зависть партій и сами собой возникаютъ эстетическіе вопросы.

"Если желаемъ,-- справедливо замѣчаетъ г. Цвѣтаевъ,-- имѣть своихъ учениковъ хоть сколько-нибудь зрѣлыми, необходимо натолкнуть ихъ на возможно большее количество вопросовъ, дать имъ осязательно почувствовать, что въ умственной сокровищницѣ различныхъ вѣковъ и народовъ много такого, что отбитъ знать, къ пріобрѣтенію чего должно стремиться каждому, кто намѣренъ принять участіе въ умственной дѣятельности народа; каждому хоть сколько-нибудь интеллигентному человѣку необходимо знать важнѣйшія явленія отечественной и отчасти иностранной литературы". Эти истины, вновь подвергаемыя въ наше время отрицанію, небезполезно повторять, и особенно пріятно слышать ихъ отъ педагога по профессіи,-- въ этомъ отношеніи русское общество не избаловано.

Въ книгѣ г. Цвѣтаева (она составляетъ начало его трудовъ) помѣщены объясненія слѣдующихъ балладъ: Кубокъ, Перчатка, Поликратовъ перстень, Ивиковы журавли. Это сочиненіе можетъ принести не малую пользу, и мы обращаемъ на него вниманіе читателей, вполнѣ раздѣляя слѣдующій взглядъ г. Цвѣтаева: "Подобно тому, какъ лицу, чтобы сдѣлаться дѣйствительно прекраснымъ, недостаточно однѣхъ прекрасныхъ чертъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ, и это главнымъ образомъ, необходимо выраженіе, просвѣчивающаяся въ глазахъ мысль,-- безсмысленное лицо не имѣетъ никакой прелести,-- въ красивомъ лицѣ всегда прежде ищемъ прекрасной души; такъ точно и въ поэтическихъ произведеніяхъ ихъ форма необходимо должна насквозь проникаться идеей, просвѣтляться съ красотой. Степень и прочность очаровательности поэтическихъ произведеній всегда связываются съ качествомъ одушевляющей ихъ идеи".

В. Г.

"Русская Мысль", No 11, 1882