Гервинус Георг-Готфрид - Автобиография Гервинуса

Автобіографія Гервинуса.
Перев. Эд. Циммермана. Москва, 1895 г. Изд. Солдатенкова.

Вотъ книжка, отъ которой вѣетъ на насъ вѣчно-юною порой горячихъ порывовъ высокаго идеализма, человѣколюбивой сердечности, вѣры въ будущность, опирающейся на счастливое сліяніе научности съ художественностью. Хотя этой порѣ уже цѣлыхъ полвѣка, хотя это жизнь дѣдовъ нынѣшняго поколѣнія, прикосновеніе къ ней все-таки помолодитъ и освѣжитъ даже современную молодежь. Тогда работали безъ устали, сомнѣній и оглядки назадъ люди, у которыхъ соединялись "мужественная энергія, твердая самостоятельность и непоколебимость, неподкупная правдивость, строгое чувство справедливости и долга, доблестные помыслы, презиравшіе все низкое и подлое, и при всемъ томъ -- нѣжное, человѣколюбивое чувство, рѣдкостная чистота и глубина ощущеній". Эти люди каждую минуту своей жизни "священнодѣйствовали". То были прирожденные служители ближняго, проповѣдники правды и справедливости. Если ихъ удѣломъ становилась каѳедра, они были "не только наставниками учащейся молодежи, но служили ей, сверхъ того, высокимъ образцомъ, какъ научныхъ стремленій, такъ и нравственнаго характера".

Такими словами обрисовалъ въ своей надгробной рѣчи философъ Целлеръ въ 1871 г. личность Гервинуса, какъ одного изъ представителей сороковыхъ годовъ. Такимъ является симпатичный нѣмецкій историкъ и въ своей "Автобіографіи", написанной за 10 лѣтъ передъ смертью, съ тою скромностью, съ тою простотой правдивой натуры, къ которымъ подходятъ слова автора: "моя біографія -- не исповѣдь, не романъ, не поэзія; она ничто иное, какъ обыкновенная исторія". Въ этой книжкѣ собственно мало новаго по внѣшнимъ фактамъ и даже не досказано многое, всѣмъ извѣстное, важное. Но она драгоцѣнна, какъ чистое зеркало благородной души, которая раскрывается здѣсь и притомъ съ невѣданной стороны. Называя себя личностью, которая "однимъ представляется въ видѣ ученаго педанта, другимъ -- въ видѣ пылкаго, пристрастнаго къ новизнамъ реформатора", Гервинусъ замѣчаетъ, что этому человѣку, однако, "доступны были болѣе высокія блага, нежели книги: для него миръ былъ милѣе борьбы, у него былъ свой домашній очагъ, гдѣ онъ насмѣхался надъ бурями общественной жизни.

По словамъ Целлера, Гервинусъ, "благодаря своей музыкально-одаренной супругѣ, Викторіи, открылъ въ своемъ домѣ радушное убѣжище для искусства и кромѣ того, въ теченіе многихъ лѣтъ, съ самоотверженною преданностью стремился ознакомить нѣмецкій народъ съ произведеніями высокочтимаго имъ композитора" {Гервинусъ видѣлъ духовное сродство съ Шекспиромъ въ Генделѣ, которому посвящено его послѣднее крупное изслѣдованіе -- "Händel und Shakespeare. Zur Aestherik der Zukunft", Leipzig, 1868. А вдова падала его переводъ текстовъ къ ораторіямъ Генделя.}.

Внутреннимъ успокоеніемъ, зарожденіемъ "радости, что опасенія его въ будущемъ окажутся напрасными", озарены были послѣдніе дни усталой души борца за свободу личности и за независимость нѣмецкихъ племенъ. Вдова издала "Записку прусскому королевскому дому о мирѣ" того неисправимаго профессора-идеалиста, который 32-хъ лѣтъ лишился каѳедры за протестъ противъ нарушенія конституціи; 48-ми лѣтъ былъ судимъ, какъ государственный преступникъ за свое "Введеніе въ исторію 19-го в."; а свою старость провелъ въ тоскѣ уединенныхъ наблюденій надъ торжествомъ бисмаркизма и, выражаясь словами Целлера, подъ опалой того "громогласнаго, уповающаго на свою непогрѣшимость общественнаго мнѣнія", противъ котораго "онъ одинъ возставалъ", такъ какъ "многое, что совершалось, онъ не могъ примирить съ своимъ чувствомъ справедливости".

"Автобіографія" читается, какъ умный психологическій романъ: здѣсь, съ художественною безыскусственностью сливается личное развитіе одного изъ вождей мысли съ ходомъ культуры его эпохи. Только человѣкъ, писавшій именно тогда извѣстную "исторію 19-го вѣка", могъ такъ просто, кратко и отчетливо изобразить, на частномъ примѣрѣ, зарожденіе человѣка опредѣленной культуры съ самыми широкими теоретическими горизонтами. Передъ нами примѣръ самаго глубокаго воздѣйствія на чуткую натуру талантливаго писателя лучшихъ сторонъ романтизма, науки и политики или вообще практическихъ требованій жизни. Ясно и то, какая именно наука впереди другихъ могла создать того "нравственно-добраго человѣка, которому суждено молодѣть духомъ" до старости. То было "античное образованіе", создавшее возрожденіе, полтысячи лѣтъ тому назадъ, да исторія, тѣсно связанная тогда съ классическою филологіей. У Гервинуса подробно и художественно очерченъ Шлоссеръ, этотъ "суковатый дубъ", къ которому онъ съ товарищами "прицѣпились, словно плющъ", эту "неуклюжую и коренастую сократовскую натуру въ образѣ Силена".

Мы обязаны появленіемъ весьма поучительной книжки Гервинуса неутомимости московскаго ревнителя просвѣщенія K Т. Солдатенкова и такого опытнаго, добросовѣстнаго переводчика, какъ Эдуардъ Циммерманъ. Они не виноваты въ неполнотѣ перевода тамъ, гдѣ дѣло касалось, по поводу "18-го столѣтія" Шлоссера,характеристики прелестей реставраціи. Зато они снабдили свое изданіе, при всей его дешевизнѣ, тремя приложеніями ("Гудрунъ" въ переводѣ Гервинуса, его же "Принципы исторіографіи" и дополненіе его автобіографіи), 4 хорошими портретами и указателемъ собственныхъ именъ.

"'Сѣверный Вѣстникъ", No 8, 1895