Гончаров Иван Александрович - Мнение по поводу трагедии А. Мюллера "Проклятие Галилея"

И. А. Гончаров. Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах

Том десятый. Материалы цензорской деятельности

СПб, "НАУКА" 2013

Мнение по поводу трагедии А. Мюллера "Проклятие Галилея"

13 сентября 1865 г.

"Проклятие Галилея". Трагедия в 5-ти действиях, А. Мюллера. Перевод с немецкого.

Из приложенной к этой трагедии записки прежней театральной цензуры видно, что пиеса не допущена была к представлению на немецком языке потому, что автор будто бы "хочет доказать несостоятельность папизма и католицизма и их вредное влияние на просвещение".

По прочтении пиесы я нахожу, что не вследствие старания автора, а из самого события суда и обвинения Галилея обнаруживается несостоятельность только инквизиции, за которую, конечно, никто, не исключая и папистов, не станет вступаться вообще, а в деле Галилея в особенности. В одном только месте (между 31-й и 32-й стр<аницами>), говоря устами Бруно об аскетизме, автор намекает на ненормальность безбрачного состояния монахов, но это место с некоторыми другими (на стр<аницах> 11, 12, 13, 19, 22-23, 26-28-31-32) предназначено к исключению. Затем повсюду в трагедии на первом плане является драматическая сторона громкого исторического события, ходом и последствиями которого, а не стараниями автора, подтверждается то, что давно всем известно, то есть ложь и жестокость инквизиционных судов, обратившиеся давно в легенды и предания и послужившие в западных литературах обильною пищею для романов и драм. В самих католических государствах, всего более во Франции, являются на сцене кардиналы и другие духовные лица, и никто этим не смущается; почему у нас в России следует быть в этом отношении строже, нежели у самих католиков?

Необходимо, конечно, соблюсти некоторую осторожность в цензурном отношении там, где дело касается понятий, общих обеим религиям, например в понятии о значении монашества, поэтому желательно бы было, чтобы в рассматриваемой трагедии если нельзя совсем избежать, то как можно реже упоминать о монашеском сане Бруно, увлекаемого страстью к своей двоюродной сестре и объясняющегося по временам слишком пылко.

Затем, за исключением или поправкою мест, указанных на вышеприведенных страницах, по моему мнению, нет препятствия к допущению трагедии на сцену.

О заглавии можно заметить, что слово "проклятие" -- слишком веско и знаменательно: для большей осторожности его можно бы заменить словом "суд", как было, кажется, предположено в последнем заседании Совета по делам книгопечатания.

Член Совета И. Гончаров.

13 сентября 1865 <года>.

ПРИМЕЧАНИЯ

Автограф: РГИА, ф. 776, оп. 3, No 11, 1865, л. 3-4.

Впервые опубликовано: Военский. С. 605--606, по записи отзыва Гончарова в журнале заседаний Совета Главного управления по делам печати (РГИА, ф. 776, оп. 2, No 1, 1865, л. 28-29 об.).

В собрание сочинений включается впервые.

Печатается по автографу.

Документ относится к цензурному прохождению трагедии А. Мюллера "Проклятие Галилея" для представления на сцене.

Трагедия немецкого драматурга Артура Мюллера (Müller; 1826--1873), автора многих пьес, имевших значительный успех ("Goethe--Tasso", "Timoleon", "Eine feste Burg ist unser Gott", "Gute Hacht, Hänschen" и др.), "Der Fluch des Galilei" была переведена на русский язык О. Л. Гончаровой и П. Г. Акимовым в 1865 г. для постановки в театре.

Видимо, узнав о мнении членов Совета, переводчики изменили название пьесы на другое -- "Суд над Галилеем", но это не избавило ее от запрета. Хотя Театрально-литературный комитет 14 августа 1865 г. одобрил пьесу к представлению, цензор П. И. Фридберг 25 сентября запретил ее; оба решения значатся на обложке рукописи (СПбГТБ. I/XVI/4/18; не публиковалась). Сведений о постановке пьесы на сцене не имеется.

С. 146. Из приложенной к этой трагедии записки прежней театральной цензуры видно, что пьеса не допущена была к представлению на немецком языке потому, что автор будто бы "хочет доказать несостоятельность папизма и католицизма и их вредное влияние на просвещение". -- Текст записки см.: РГИА, ф. 776, оп. 2, No 1, 1865, л. 9--9 об. Гончаров явно сдвигает акценты в своей характеристике пьесы, приглушает недопустимые с цензурной точки зрения моменты и мягко отводит упреки театральной цензуры.