Завалишин Дмитрий Иринархович - Колонии, как важная ступень в развитии человечества

КОЛОНІИ, КАКЪ ВАЖНАЯ СТУПЕНЬ ВЪ РАЗВИТІИ ЧЕЛОВѢЧЕСТВА.

Говоря о колоніяхъ, мы должны, однако же, прежде всего оговориться, что подъ этимъ названіемъ мы разумѣемъ не только тѣ колоніи, которыя въ настоящее время состоятъ еще въ зависимости отъ государствъ, ихъ основавшихъ, но и тѣ, которыя освободились уже отъ зависимости и образовали самостоятельныя государства.

Извѣстно, съ какою неотразимою силою дѣйствуютъ на человѣка мѣстныя и историческія условія, какъ онъ сливается съ ними, можно сказать, органически, какое вліяніе имѣютъ они на образъ жизни, привычки, понятія и характеръ людей, родившихся и пережившихъ нѣсколько поколѣній въ однѣхъ и тѣхъ же постоянныхъ, неизмѣнныхъ условіяхъ. Тогда дѣлается неизбѣжнымъ, что только все то, къ чему люди привыкли, съ чѣмъ сроднились, кажется имъ естественнымъ, представляясь въ ихъ понятіяхъ какъ бы закономъ необходимости, то-есть тѣмъ, что иначе не можетъ и не должно быть, а все иное, несогласное съ нимъ, кажется уже своевольнымъ отступленіемъ отъ естественнаго, нормальнаго, и потому ошибочнымъ, неразумнымъ и даже нелѣпымъ, а нерѣдко и враждебнымъ. Отсюда порождаются, съ одной стороны, предразсудки, рутина, противящаяся всякому измѣненію, даже очевидно къ лучшему; съ другой стороны, мнѣніе о своемъ превосходствѣ, презрѣніе и неуваженіе къ другимъ, требованіе подчиненія своему, вражда національностей и мѣстностей: кто не грекъ, тотъ варваръ, кто не понимаетъ моего языка, не можетъ объясняться на немъ, тотъ нѣмецъ, все равно для меня, что нѣмой; кто не китаецъ, тотъ чортъ (заморскій); что несогласно съ моимъ обычаемъ, то смѣшно и нелѣпо, хотя, напр., кусокъ ленты у европейца, самъ но себѣ, не можетъ имѣть также никакого значенія, какъ и павлиное перо или шарикъ у китайца. "Уже одно то, что онъ говоритъ по французски, доказываетъ, что онъ не можетъ быть надежнымъ человѣкомъ",-- такъ отзывается англичанинъ даже объ англичанинѣ, въ одномъ изъ романовъ Купера. Замѣтимъ при этомъ, что подобная вражда къ чужому, къ иному, и осмѣяніе его, бываетъ не только между разными народами, но даже между людьми одного и того же народа, иногда сосѣдними обитателями и мелкихъ мѣстностей; извѣстно, какими прозвищами надѣляютъ другъ друга жители нашихъ разныхъ губерній и даже разныхъ уѣздовъ одной и той же губерніи.

Только тогда, когда человѣку приходится побывать, а тѣмъ болѣе пожить среди людей, развившихся и живущихъ въ иныхъ мѣстныхъ и историческихъ условіяхъ, онъ начинаетъ понимать, что могутъ существовать другой образъ жизни, другія привычки, другія понятія, чѣмъ его собственныя, и что людямъ, имѣющимъ ихъ, они кажутся такими же необходимыми и разумными, какъ ему тѣ, въ которыхъ онъ живетъ. Затѣмъ, мало-по-малу онъ начинаетъ сознавать, что если есть иныя вещи, которыя должны неизбѣжно приноровляться къ природнымъ мѣстнымъ и къ историческимъ условіямъ, то есть и другія, которыя могутъ быть общечеловѣческими, а такъ какъ общее выше и важнѣе частнаго, и самая степень развитія каждаго частнаго общества измѣряется тѣмъ, насколько оно приближается къ общечеловѣческимъ условіямъ, то и оказывается, что нѣкоторыя вещи, которыя у другихъ народовъ болѣе приблизились къ этимъ условіямъ -- лучше, чѣмъ у насъ, и могутъ, безъ нарушенія нашей самостоятельности и безъ оскорбленія нашего самолюбія, быть съ пользой заимствованы у другихъ. Вотъ почему путешествія, особенно мореплаванія, торговля и даже войны въ чужихъ странахъ, всегда имѣли нѣкоторое вліяніе на развитіе людей, освобождая ихъ отъ узкихъ, одностороннихъ взглядовъ, привычекъ, понятій, какъ и изученіе чужаго языка освобождаетъ мысль отъ необходимости связывать ее съ извѣстною формою выраженія своего языка, показывая, что она можетъ имѣть средство выражаться на другихъ языкахъ, еще точнѣе, яснѣе и изящнѣе, чѣмъ на нашемъ.

Но всѣ эти временныя соприкосновенія людей, продолжающихъ между тѣмъ постоянно жить въ своихъ прежнихъ мѣстныхъ и историческихъ условіяхъ, съ людьми, живущими въ другихъ условіяхъ, могутъ имѣть только частное и проходящее вліяніе и нерѣдко совершенно даже изглаживаются.

Для упроченія постоянныхъ послѣдствій отъ полученныхъ новыхъ идей, для принятія безповоротно новаго направленія, для удовлетворенія новыхъ требованій, несовмѣщающихся уже съ существующими на прежнемъ мѣстѣ пребыванія условіями, для освобожденія отъ гнета необходимости,-- нужно бываетъ совершенно отрѣшиться отъ прежнихъ условій и перенести дѣятельность человѣка въ новыя. Вотъ почему и требовалось иногда, и имѣло даже первостепенное значеніе и въ старыхъ обществахъ или государствахъ, перенесеніе центра управленія, столицы, въ иное мѣсто. По болѣе полному приложенію новыхъ идей и новаго направленія, установленію новыхъ отношеній между людьми способствовало преимущественно образованіе колоній, особенно основанныхъ въ новѣйшее время, гдѣ все новое находило болѣе простора и менѣе препятствій, зависѣвшихъ въ старыхъ мѣстахъ жительства отъ мѣстныхъ и историческихъ условій. Одно лишь переселеніе людей въ колоніи на постоянное жительство не только производило прочное вліяніе на переселенцевъ, по чрезъ нихъ воздѣйствовало сильно на измѣненіе многаго и въ той странѣ, изъ которой они выходили. Въ этомъ отношеніи, особенно важное значеніе имѣютъ не тѣ колоніи, которыя образовались отъ завоеваній, гдѣ требовалось, какъ и вообще при завоеваніи странъ однимъ государствомъ у другаго, насильственное подчиненіе формамъ быта завоевателя, а тѣ, которыя образуются изъ добровольныхъ переселенцевъ, и гдѣ можетъ происходить непринужденное измѣненіе понятій и сліяніе разныхъ формъ жизни въ одну общую, новую.

При постоянномъ взаимномъ обмѣнѣ людей разныхъ происхожденій, національностей, религій, сглаживаются особенности, отпадаетъ сама собою неприложимая уже къ новымъ условіямъ рутина, ослабляются и постепенно уничтожаются предразсудки, предубѣжденія, различіе сословій, вражда національностей и религій, обособленность человѣческихъ породъ или расъ, и совершается добровольно то, что пытались столько разъ безуспѣшно достигнуть насильственными средствами, особенно въ стремленіяхъ къ образованію всемірныхъ монархій, подчинивъ все единственно какой нибудь одной частной формѣ быта. Нѣтъ сомнѣнія, что одно изъ важныхъ преимуществъ въ колоніяхъ, наполняемыхъ добровольными переселенцами, заключается въ томъ, что личное достоинство, личный трудъ человѣка получаютъ въ нихъ больше значенія, чѣмъ тамъ, гдѣ званіе и собственность наслѣдственны, гдѣ свободный выборъ труда имѣетъ преимущество надъ невольною дѣятельностію, замкнутою въ какомъ нибудь опредѣленномъ историческою необходимостію кругу; сила свободной ассоціаціи равныхъ людей важнѣе единоличныхъ силы и значенія, а потому и можетъ совершать болѣе; наконецъ, общіе интересы человѣчества яснѣе выказываются въ новыхъ, чѣмъ въ старыхъ, односторонне развитыхъ обществахъ. И чѣмъ новѣе устроивающаяся колонія, чѣмъ меньше унаслѣдовала она изъ элементовъ прежняго существованія, подчиненнаго исторической необходимости, тѣмъ быстрѣе ея прогрессъ во всѣхъ отношеніяхъ. Если Соединенные Штаты Сѣверной Америки представляютъ всѣ вышеупомянутыя измѣненія въ нѣкоторый промежутокъ времени, то послѣдне-образовавпііяся колоніи съ вольными переселенцами, какъ напр. австралійскія, а между ними особенно Новая Зеландія, представляютъ эти измѣненія совершившимися въ самое короткое время, на памяти одного поколѣнія,-- и этимъ новѣйшія колоніи обязаны, сверхъ всего упомянутаго выше, еще и тому, что онѣ могутъ пользоваться, съ самаго уже начала и сразу, всѣми средствами, которыя доставляетъ выработанная Европой наука, составляющая заслугу Европы предъ человѣчествомъ, какъ объяснили мы это въ другомъ мѣстѣ. Чтобы видѣть, что можетъ произвести свободная и разумная дѣятельность человѣка, вооруженная всѣми средствами, какія даетъ наука, слѣдуетъ указать на австралійскія колонію и въ особенности на Новую Зеландію. Несмотря на внесенный было и въ Австралію вредный элементъ учрежденіемъ въ ней ссыльной колоніи, Австралія, какъ только освободилась она отъ этой пагубной примѣси, пошла къ развитію исполинскими шагами, именно благодаря вольному переселенію и тѣмъ средствамъ, которыя доставляла европейская наука. Усовершенствованіемъ мореплаванія и другихъ средствъ сообщенія и передвиженія облегчился быстрый притокъ вольныхъ переселенцевъ такими массами, какія немыслимы были прежде, въ кратчайшее время, со всѣми средствами, чтобъ можно было сразу приняться за трудъ на новомъ мѣстѣ. И вотъ, въ теченіи пяти лѣтъ, съ 1876--1881, общее число населенія всѣхъ австралійскихъ колоній увеличилось на 17%, слѣдовательно, увеличивается ежегодно на 3 1/2 %, въ Новой Зеландіи увеличеніе пришлось изъ общаго числа даже на 25%, т.-е. на 5% въ годъ. Слѣдствіемъ этого явилось то, что не прошло и сорока лѣтъ съ тѣхъ поръ, какъ единственные европейцы въ ней были только бѣглые матросы съ китобойныхъ судовъ, а теперь европейское населеніе перешло ужо за полмилліона жителей, пользующихся неслыханной для массъ степенью благосостоянія. Количество всей воздѣланной въ Австраліи земли возросло въ теченіи пяти лѣтъ на 50%, т. о. на 10% въ годъ, а въ Новой Зеландіи даже на 67,6%, т.-е. ежегодно возросши болѣе, чѣмъ на 13%, слѣдовательно слишкомъ въ два съ половиною раза скорѣе, нежели возрастало населеніе, чѣмъ и объясняется неимовѣрное возростаніе благосостоянія жителей.

Такимъ образомъ, въ Австраліи, особенно на материкѣ, гдѣ бродили малочисленныя и жалкія племена дикихъ, да и тѣхъ существованіе было самое необезпеченное, гдѣ не было ни хлѣбныхъ посѣвныхъ растеній, ни домашнихъ животныхъ,-- тамъ живетъ теперь уже 3.000,000 благоденствующихъ людей, пользующихся всѣми новѣйшими изобрѣтеніями науки, воздѣлывающихъ около 8.000,000 акровъ земли, владѣющихъ болѣе, чѣмъ 9.000,000 рогатаго скота и 75.000,000 овецъ, снабжающихъ животными и растительными продуктами свою метрополію.

Въ одной изъ статей нашихъ въ этой газетѣ мы говорили уже о Канадѣ; не будемъ также распространяться здѣсь и о великой республикѣ Соединенныхъ Штатовъ Сѣверной Америки, развитіе которой было еще задержано унаслѣдованнымъ ею отъ метрополіи рабствомъ негровъ, а перейдемъ къ Аргентинской республикѣ и Урагваю (больше извѣстному подъ названіемъ Монте-Видео), занимающимъ бассейнъ рѣки, Ла-Платы въ Южной Америкѣ. Несмотря даже на продолжающееся все еще вліяніе слишкомъ трехсотлѣтняго дурного управленія Испаніи, несмотря па междоусобныя войны, въ теченіи послѣднихъ 70-лѣтъ волновавшія эти страны, мы видали и въ нихъ--благодаря устраненію многихъ препятствій, существующихъ въ старыхъ обществахъ, и благодаря новымъ условіямъ быта и труда, новымъ отношеніямъ между людьми и возможности безпрепятственнаго приложенія средствъ, доставляемыхъ наукою,-- необычайное развитіе населенія, производительности и обогащенія. И тамъ, гдѣ бродили, какъ и въ Австраліи, малочисленныя племена дикихъ, и страна не имѣла ни посѣвныхъ растеній, ни домашнихъ животныхъ--тамъ живетъ теперь также болѣе уже 3.000,000 жителей, владѣющихъ 14.000,000 рогатаго скота, 90.000,000 овецъ, 4.000,000 лошадей; туда, благодаря усовершенствованію мореплаванія, легко переселяются люди десятками уже тысячъ въ годъ.

Затѣмъ, и Канада строитъ между - океанскую желѣзную дорогу въ нѣсколько тысячь миль, какъ выстроили уже такую Соединенные Штаты; въ Австраліи открыто ужо для движенія 7,000 миль желѣзной дороги (въ томъ числѣ на долю одной Новой Зеландіи приходится 1,500 миль), и въ свою очередь и Аргентинская республика быстро стремится, въ соединеніи съ Чилійскою, устроить прямое сообщеніе желѣзною дорогою, между Атлантическимъ и Великимъ океаномъ, въ южной части Южной Америки, и въ то же время земля воздѣлывается усовершенствованными способами, увеличивается вездѣ разнообразіе культуры растеній, города освѣщаются электрическимъ освѣщеніемъ, а телеграфъ и печать ставятъ эти страны, несмотря на разобщеніе океаномъ, въ ежечасныя сношенія съ отдаленнѣйшими отъ нихъ мѣстами свѣта.

И когда подумаешь, что та же наука, которая сдѣлала, при новыхъ условіяхъ быта въ этихъ колоніяхъ, возможными такіе результаты, продолжая развиваться и доставляя человѣку все болѣе и болѣе могущественныя силы и усовершенствованныя средства для подчиненія себѣ природы, начинаетъ, побѣждая казавшіяся до сихъ поръ неодолимыми препятствія, завоевывать мирнымъ образомъ и еще одну изъ самыхъ обширнѣйшихъ и самыхъ благословенныхъ странъ земнаго шара, бассейнъ рѣки Амазонской, подготовляя и его къ возможности въ немъ колонизаціи -- страну, остававшуюся до сихъ поръ пустынною, по способную вмѣстить стомилліонное населеніе,--то можно понять, какое вліяніе всѣ эти колоніи будутъ имѣть на судьбы человѣчества, становящагося тамъ съ самаго начала въ болѣе благопріятныя условія, чѣмъ тѣ, въ какихъ находилось оно въ старыхъ странахъ и обществахъ. Изъ всего этого видно, что несмотря на увѣренія пессимистовъ, что все и вездѣ, идетъ къ худшему, существуютъ уже однако и будутъ все болѣе и болѣе расширяться и такія мѣста, гдѣ человѣчеству гораздо лучше, чѣмъ было прежде, и что стремясь впередъ, а не обращаясь назадъ, люди будутъ приближаться къ идеалу благосостоянія не только отдѣльныхъ лицъ, но и цѣлыхъ массъ на землѣ, и что болѣе всего этому, конечно, способствуютъ новообразующіяся колоніи, гдѣ люди сразу, съ самаго же начала, могутъ пользоваться указываемыми опытомъ и наукою средствами, для достиженія не только лучшаго обезпеченія вещественныхъ потребностей человѣка, но и лучшіе отношенія между людьми, посредствомъ лучшаго общественнаго устройства.

-----

И Сибирь, какъ колонія, имѣла, повидимому, зачатки лучшихъ условій для развитія страны и для блага населенія. Уже одно то, что въ ней не существовало крѣпостного состоянія, доставляло ей, какъ казалось бы, важное преимущество. И въ ней, также какъ и въ другихъ колоніяхъ, происходило сліяніе людей не только изъ разныхъ мѣстностей Россіи, но даже разныхъ націй (ссылались военноплѣнные шведы и поляки) и разныхъ расъ; и въ ней предразсудки, предубѣжденія ослаблялись. Сибирякъ не называлъ картофель чортовымъ яблокомъ, табакъ -- дьявольскимъ зельемъ, не вѣрилъ въ лѣшихъ, домовыхъ, какъ не враждовалъ и противъ чуждыхъ національностей и религій. При отсутствіи наслѣдственнаго привилегированнаго сословія и личнаго землевладѣнія, при выходѣ чиновниковъ изъ мѣстныхъ жителей и даже большею частію изъ простаго званія, и гдѣ, съ другой стороны, при просторѣ земли, простые крестьяне устрой вались и жили какъ помѣщики, это новое положеніе, эти новыя условія, если не по писанному закону, то фактически уравнивали всѣ сословія, что и выразилось въ особенности брачными союзами между ними. Чиновники, духовенство, купечество, крестьянство, казачество, даже инородцы, роднились между собою,--мы знали напр. сестру главнаго горнаго начальника, дочь стариннаго рода князя, въ замужествѣ за купцомъ, едва вышедшимъ въ купеческое сословіе изъ крестьянъ; съ другой стороны, и чиновники, и духовные, женились на крестьянкахъ, даже на карымкахъ, родившихся отъ русскихъ и бурятокъ, или тунгузокъ. Вѣротерпимость была полная; мы знали старовѣра-малороссіянина, который торговалъ вмѣстѣ съ евреемъ и жилъ съ нимъ въ одной избѣ,--и каждый уступалъ и очищалъ домъ товарищу, когда случались большіе праздники у того или другаго; а когда старовѣръ отлучался изъ дому но общимъ торговымъ дѣламъ надолго, то дочь еврея наблюдала за неугасимою лампадкою предъ иконами старовѣра. Трудъ имѣлъ болѣе простора и былъ болѣе свободенъ, какъ въ пользованіи даровыми произведеніями природы, такъ и въ промыслахъ; все, что производили земля, воды и лѣса,--пушной звѣрь, птицы, дичь, рыба, орѣхи, грибы, ягоды и пр.,--все было свободно предоставлено въ распоряженіе всякаго трудящагося, и выразилось это во многихъ мѣстахъ неслыханнымъ благосостояніемъ, даже среди крестьянъ, какъ напр. почти поголовно у семейскихъ раскольниковъ и у добровольно переселившихся въ Забайкалье малороссіянъ, а отчасти и у нѣкоторыхъ пограничныхъ казаковъ и даже карымовъ. При большей свободѣ передвиженія, при необъятности пространства, открытаго для дѣятельности человѣка, доходившей можно сказать до подвиговъ, развился необычайный духъ предпріимчивости и отваги. Простые промышленники, крестьяне и мѣщане, развили мореплаваніе въ самыхъ опасныхъ моряхъ земного шара, и перешагнувъ за океанъ, основали русскія владѣнія въ Америкѣ; нельзя при этомъ не замѣтить, что, къ сожалѣнію, до сихъ поръ мало обращали вниманія на эту предпріимчивость, на это живое дѣло, какъ результатъ свободной дѣятельности людей, въ противоположность теоретически измышляемому устроенію оной, и, не оцѣнивъ эти подвиги, упрекали еще русскихъ въ косности и въ недостаткѣ предпріимчивости, лежащихъ въ обстоятельствахъ, а не въ натурѣ русскаго человѣка. Вотъ почему, несмотря даже на многія злоупотребленія насылаемыхъ изъ Россіи начальниковъ, благодаря простору для дѣятельности, новымъ условіямъ жизни и развившимся въ нихъ свойствамъ человѣка, общій ходъ развитія шелъ все-таки въ Сибири правильно, въ естественной послѣдовательности. За періодомъ звѣроловства стало развиваться земледѣліе, затѣмъ начали возникать сначала кустарные промыслы, а за ними являться фабрики и заводы. Торговля питалась преимущественно мѣстными произведеніями; пушной товаръ, мѣха, мерлушка, составляли главныя средства расплаты въ Кяхтѣ и на русскихъ ярмаркахъ; стали зарождаться новыя понятія въ умахъ, приниматься новыя формы общежитія, стала сознаваться потребность образованія. Но усиленіе штрафной ссылки (ссылаемые раскольники и военно-плѣнные не были вредными для Сибири людьми), совпавшее, къ несчастію, съ появленіемъ золотопромышленности (для которой выгодно удерживать и даже усиливать ссылку, и съ которой неразрывно связаны--у однихъ обогащеніе не отъ правильнаго труда, а отъ случайности и темныхъ дѣлъ, порождающее вслѣдствіе сего безумную роскошь и выселеніе разбогатѣвшихъ, чтобъ тратить въ иныхъ странахъ добытое въ Сибири богатство, а -- у другихъ -- неразлучны съ золотопромышленностію пьянство, развратъ и преступленія), остановило правильное развитіе Сибири. Къ этому присоединился наплывъ "навозныхъ", по иркутскому выраженію, чиновниковъ, устремившихся сюда для легкой и скорой наживы,-- людей совершенно чуждыхъ интересамъ страны; все это парализировало и исказило естественный ходъ ея развитія. Ссыльный, который прежде по-неволѣ занимался правильнымъ и постояннымъ трудомъ, хлѣбопашествомъ у домовитаго крестьянина или купца и ремесломъ, дававшимъ ему обезпеченіе на цѣлый годъ, обратился въ бездомнаго скитальца и, послѣ короткой работы на пріискахъ, легъ на остальное время тяжкимъ бременемъ на свои общества, въ то время, какъ у земледѣльца, за недостаткомъ рабочихъ рукъ, гніетъ на іюляхъ столько неубраннаго хлѣба, что имъ можно было бы прокормить не одну тысячу голодающихъ; мѣстныя произведенія, за неимѣніемъ ремесленниковъ, замѣнились привозными; природный сибирякъ оттертъ былъ въ мелкія должности, а лучшія мѣста заняли пріѣзжіе крупные хищники, дѣйствующіе за-одно съ эксплуататорами народа; ремесла и заводы, за исключеніемъ винокуренныхъ, пали; торговля процвѣтаетъ только виномъ. И вотъ Сибирь, какъ колонія, не только не опередила въ развитіи свою метрополію, какъ это произошло въ европейскихъ колоніяхъ относительно странъ ихъ основавшихъ, но далеко еще отстала и отъ Россіи въ условіяхъ правильнаго и желаннаго для человѣчества существованія.

Д. Завалишинъ.

"Восточное Обозрѣніе", NoNo 24, 26, 1883