Засулич Вера Ивановна - Рецензия на брошюру "Возрождение революционизма в России" и на журнал "Свобода"

Засулич В. И. Избранные произведения

М.: Мысль, 1983.-- (Для науч. б-к).

[РЕЦЕНЗИЯ НА БРОШЮРУ "ВОЗРОЖДЕНИЕ РЕВОЛЮЦИОНИЗМА В РОССИИ" И НА ЖУРНАЛ "СВОБОДА"]

"Возрождение революционизма в России". Издание революционно-социалистической группы "Свобода"1. "Свобода". Журнал для рабочих2. Издание той же группы.

Первое из этих изданий -- "программная брошюра" вновь образовавшейся группы. Автор ее находит, что новые партии и группы плодятся у нас без логического "raison d'être" {"Смысл, основание".}, просто потому, что "реальная жизнь российская лишена всякой логики". Так появилась на свет "Партия социалистов-революционеров", не вносящая в свою программу ни новых принципов, ни новых средств 3.

Революционно-социалистическая группа, к которой принадлежит автор, ни новых принципов, ни новых средств тоже не вносит, но "она ставит своей задачей синтезирование -- не путем мертвой эклектики, а именно путем живого синтеза -- глубоко верные идеи, завоеванные нами лишь в последнее время, с теми средствами, которые отчасти завещаны прошлым, а отчасти звучат из недр текущей действительности" 4.

На самом деле автор рекомендует в своей брошюре "синтезировать" совершающееся теперь революционное движение с "завещанным прошлым" организованным и систематическим террором. Что же касается до "глубоко верных идей, завоеванных... в последнее время", то если читатель предположит, что речь идет здесь об идеях современного социализма, о теоретическом обосновании практической борьбы, то он сильно ошибется: автор, видимо, даже и не подозревает, зачем бы такая штука могла бы кому-нибудь когда-нибудь понадобиться? Видно это в особенности из его изложения истории возникновения и развития социал-демократического движения в России.

Дело представляется ему таким образом: после падения "Народной воли"5 ее наследники пришли к заключению, что "коренная ошибка" "Народной воли" -- это то, что ею слишком мало внимания уделялось трудящимся массам. Если бы "Народная воля" имела за собою трудящиеся массы, она не погибла бы. Следовательно, все силы нужно направить на пропаганду и агитацию среди рабочего населения страны. Из числа тех наследников, о которых идет речь, автор исключает народовольцев, оставшихся верными прежней программе, за которой "осталось одно бумажное, а отнюдь не жизненное значение". Их называют "бывшими" людьми, от которых "дух народовольчества отлетел... осталась лишь буква его да святые воспоминания о прошлом"6. Наследники же, ставшие вразрез с народовольческими традициями, оказались у автора сразу, еще в 80-х годах, разделенными на два лагеря: экономический и политический.

Автор резко критикует "экономическое" направление, но, переходя к политическому, он "не может не отметить на первый взгляд странного обстоятельства: поскольку экономический лагерь являл собой хоть узкую, но все же цельность... постольку здесь, в политическом лагере, все время существовала какая-то удивительная половинчатость. Возьмем литературу. Самыми ясными словами в ней говорилось, жирнейшим шрифтом печаталось о необходимости политической борьбы, и притом массовой политической борьбы. Но переберите вы "Библиотеку современного социализма"7, "Рабочую библиотеку"8, "Социально-революционную библиотеку"9 и т д., и окажется, что здесь меньше всего книжек для рабочего и больше всего о рабочем" 10. В этих же брошюрах "о рабочих", в брошюрах экономического или программного содержания "обретали себе покой", говорит автор, и политические идеи 11. Получалась, таким образом, по мнению автора, лишь "политическая моралистика для интеллигентов-революционеров", пригодная также для занятий "политикой" в более или менее интеллигентных рабочих кружках, но и только, т. е. почти ничего 12. Что же, однако, должны были бы делать в 80-х и в начале 90-х годов социал-демократы "политического лагеря"? Что бы они делали, если бы не были половинчатыми? "Рабочим преподносились бы,-- говорит автор,-- не различного рода абстракции, а указывались бы конкретные цели с определенными средствами, которыми массы бы стали сейчас в ряде выставляемых требований, в ряде организованных массовых протестов добиваться политической свободы. Эти годы русская реакция неслась вперед бешеным галопом, растаптывала в порошок все мало-мальски человеческое в России, ознаменовывая себя такими гнусными фактами, что, может быть, каждый из них способен был бы вызвать взрыв возмущения трудящихся слоев народа, если бы велась агитация на почве этих фактов. При такой агитации давно уже стало бы ясно, что notre pauvre boutique du Tzar est pourrie (сгнила наша царская лавчонка)"13. Вот что нужно было делать вместо того, чтобы возиться с библиотеками.

Автор, по-видимому, не знает, что вторая часть его ретроспективной программы исполнялась в печати того времени самым роскошным образом. То и дело появлялись издания, посвященные доказательствам того несомненного факта, que notre pauvre boutique du Tzar est pourrie, и ни малейших абстракций, никаких разговоров ни о "рабочих", ни об "экономии" к доказательствам не примешивалось. Одни бесчисленные брошюры г. Алисова 14 по числу печатных листов, вероятно, превосходят все "Библиотеки", а по тону, по манере писать и даже по содержанию (Победоносцев -- один из любимых героев г. Алисова) близко подходят к образцам политической литературы, данным самой группой "Свобода" в ее "Журнале для рабочих" 15. Правда, г. Алисов не предназначал своих брошюр специально для рабочих, а писал для всех желающих, но не все ли равно, обращается или нет автор каких-нибудь смехотворных диалогов между министрами или монологов Победоносцева специально к рабочим? Ни глупее, ни тривиальнее эти монологи и диалоги от такого обращения не делаются. Советуем автору просмотреть брошюры г. Алисова о Победоносцеве -- он сам увидит, что дальше в этом направлении идти некуда. Никакого зла вся эта агитационная литература царской лавочке тогда не сделала, и едва ли потому, что к брошюрам не было приложено рецептов устройства "сейчас" же "массовых протестов". Во всех выпусках "Библиотеки современного социализма" действительно говорилось о рабочих, и почти во всех вместе с этим имелось налицо и экономическое и политическое содержание, т. е. все они, как переводы Маркса и Энгельса, так и оригинальные вещи, и отвлеченно, и в применении к русской действительности выясняли все те же идеи научного социализма.

Но уже народовольцы признали, что в борьбе с самодержавием городской пролетариат может представить значительную силу, и вели пропаганду лишь в его среде, оставя в стороне крестьянство. Для чего же было целые годы все толковать "о рабочих" вместо того, чтобы объяснить им que notre pauvre boutique du Tzar est pourrie и указать, каким образом ее сейчас же низвергнуть? Автор объясняет себе это лишь болезнью, гнездившейся в революционерах 1880--90 гг. вследствие общей деморализации, вызванной падением "Народной воли". Со своей чисто практической точки зрения он даже не замечает значения того обстоятельства, что, ведя пропаганду только среди пролетариата, народовольцы считали носителем русского социализма только крестьянина с его общинным землевладением; что, борясь с самодержавием, они считали единственную немедленно осуществимую форму политической свободы -- парламентаризм -- вредным для русского народа с его самобытным социализмом и были вынуждены придумывать невероятные резоны, по которым падение самодержавия приведет у нас не к "буржуазной" свободе, а к немедленному осуществлению социализма. С точки зрения автора, не видно, что именно это несоответствие между общественной теорией народовольцев и той практической борьбой, которую они вели, хотя и не ослабило энергию втянувшегося в борьбу революционного центра, но помешало возрождению "Народной воли", не допуская пополнения ее рядов такими людьми, для которых теоретическое обоснование их практической борьбы необходимо. Смеем, однако, уверить автора, что такие чудаки действительно бывают и замирает то движение, к которому они не могут присоединяться, так как их участие в нем необходимо и для практиков. Как ни бесполезны кажутся автору "абстракции" библиотек, а некоторое влияние они имели даже и на него. Мы не думаем заподазривать автора в чтении этих изданий. Боже сохрани! Он их не читал, но тем не менее отголосок развиваемых в библиотеках идей забрался и в его голову. Ведь и в рабочей среде далеко не все читают книги, брошюры, газеты, но понятия, усвоенные читающими товарищами, проникают постепенно и в головы нечитающих. Иной бойкий, талантливый рабочий, поймав на лету несколько мыслей, может даже излагать их лучше начитанного, хотя, конечно, для него всегда будет больше шансов, чем для начитанного, напутать и рядом с умными вещами наговорить пустяков. То же случается и с интеллигентами.

Рабочее движение является центральным пунктом программы, излагаемой в брошюре "Возрождение революционизма в России". "Мы... считаем его,-- говорит автор,-- самым могучим оплотом будущего России и самой крупной революционной силой настоящего. Потому-то мы и располагали и брожения среди либерально-буржуазных слоев, и студенческие волнения, и работу среди крестьян вокруг движения промышленных рабочих, как вокруг общего центра" {Характеристика участвующих в движении рабочих и их настроения составляет вместе с отделом, посвященным деятельности среди крестьян, положительную сторону брошюры. Ее положительную сторону представляет также несомненная литературная талантливость ее автора. -- Прим. В. И. Засулич.}16. Автор доволен также и современным направлением движения, становящегося за последнее время все более и более политическим, но, несмотря на все это, он считает безусловно необходимым начать подстегивать рабочее движение "систематическим террором". Именно подстегивать -- такова роль, отведенная им террору. "Было бы наивно думать,-- говорит он,-- что горсть людей, каков бы ни был их самоотверженный героизм, в состоянии вырвать у правительства ряд серьезных уступок лишь своими собственными усилиями..." 17 Теперешнее правительство не впадает в такую панику, как правительство Александра II. Оно не будет преувеличивать сил террористов, оно давно отвыкло, наконец, от колеблющейся политики Александра II и т. д. "Мы отрицаем совершенно, заканчивает автор свою аргументацию, устрашающую роль террора, а выдвигаем его эксцитативное (возбуждающее) значение, не употребляя вместо "терроризм" "эксцитаризм" только потому, что в обороте нет такого слова" 18. Прежде всего автор рассчитывает, что террор изменит русского революционера, отдающего теперь лишь часть своих сил революционной деятельности. "В момент же террористической борьбы человек весь, целиком, без изъятия отдастся революционной работе. Он не будет с утра до ночи корпеть по статистикам..."19 Словом, автор ждет от террора того, что в 70-х годах было налицо в полном размере до начала террора, организованного людьми уже по несколько лет действовавшими в качестве нелегальных специалистов революционного дела на других поприщах революционной деятельности. Террор не увеличил числа нелегальных революционеров, а лишь сосредоточил их работу на одном пункте и усилил интенсивность деятельности центральной организации. "Террор не может не усилить движения,-- говорит автор,-- уже потому, что он -- застрельщик политической борьбы, яркий симптом начала конца. Он является за тем, чтобы бросить искру в уже собранный и сложенный горючий материал" 20. Вот именно это-то и сделал террор. Явившись симптомом начинавшегося конца движения, он сжег на ярком костре "уже собранный" и "сложенный" в нелегальные организации "горючий материал".

Реальной силой, могущей нанести удар самодержавию, автор считает, как мы уже знаем, рабочее движение. Террор нужен ему лишь для эксцитирования этою движения, так как "сам по себе ход рабочего движения, хотя бы и все ускоряющийся, слишком тяжеловесен, чтобы поднять настроение до самой высокой точки кипения... Надо, чтобы политические течения в рабочих массах провели в жизни слишком глубокие борозды, чтобы на каждом перекрестке только и слышалось о волнениях рабочих масс, преследующих политические цели,-- лишь только в таком случае всколыхнется все сонно живущее и забьет в набат. Но политическое рабочее движение ведь только еще начинается, и потому оно не в состоянии при ординарном ходе вещей создать такой животворящей атмосферы. Необходим сильный толчок для этого движения, и его даст террор"21. То есть в развивающемся и ускоряющемся, но еще находящемся ближе к началу, чем к концу, движении автор желал бы искусственно вызвать симптомы его конца22. Здоровы ли такие симптомы для роста чего бы то ни было живого и развивающегося? Центральным делом, как выше сказано, должно остаться рабочее движение. "В 70-х годах террор потому отвлек к себе лучшие революционные силы, что именно он благодаря неподготовленности масс к борьбе и был центральным делом. Теперь вопрос ставится иначе, и ссылка на прошлое -- если будет она делаться -- вряд ли основательна"23. Эксцитативный террор должен отвлечь лишь часть сил.

Но вспомнил ли автор "эксцитативного террора" тот психологический закон, подтверждаемый всей жизнью и всей историей, по которому всякое эксцитирующее действие, чтобы продолжать вызывать одинаково сильное впечатление, должно при повторении все усиливаться и усиливаться? В частности, это подтверждается как историей самого русского террора, так и всех когда-либо бывавших терроров, от много раз повторявшихся периодов аграрных убийств в Ирландии до эпидемии анархических убийств в Европе. Эксцитативное действие политические убийства, несомненно, имеют как там, где им сочувствуют, так и там, где не сочувствуют. Всюду они вызывают на некоторое время оживленные разговоры и напряженное настроение: сочувственное у тех, кто заранее настроен в унисон с террористом, враждебное у других, жуткое любопытство у равнодушных. Но для того чтобы поддерживать это настроение, убийства должны идти все кресчендо.

Система эксцитативного террора, разумеется, фантастична, но, если вообразить ее осуществившейся, она сама собою должна была бы превратиться в "центральное дело", стягивающее все больше и больше сил под страхом вызвать прекращением этого искусственного возбуждения противоположные ему симптомы слабости и утомления.

Но автор ждет от своего террора не только эксцитирования уже заранее сочувственно настроенных рабочих, но также и распространения политических идей среди рабочих, еще не затронутых пропагандой. "Почему, по выражению философа, "мать всех наук" станет и матерью революционной жизни? Почему раздаются эти выстрелы? Почему правительство отвечает на них страшными карами?"24 За этими "почему?" потянутся, предполагает автор, другие вопросы, а революционеры будут давать на них ответы 25.

Что же ответят они на вопрос "почему"? Да потому, что надо же вас эксцитировать! Надо же завязать с вами разговор и заставить вас спросить "почему?". Как вы думаете, возможен ли такой разговор и будет ли он продолжителен? Кроме своей невозможности он просто" и а просто несправедлив. Из среды рабочих раздается теперь гораздо больше всяких "почему?", чем успевают давать ответы революционеры. Но быть может, автор говорит это только для интеллигенции, предполагая, что рабочим на их "почему?" будут даваться какие-нибудь другие, более резонные ответы? По крайней мере в "Журнале для рабочих" "Свобода" с его эксцитативными свойствами нет ни слова. Но разве теперь возможно (не говоря уже о том: разве это должно?) говорить одно интеллигенции, а рабочим другое? Разве рабочие читают только то, на чем написано: "для рабочих"? Можно заранее предсказать, что брошюра "Возрождение революционизма" прочтется большим числом рабочих, чем предназначенный для них журнал, потому что брошюра написана неизмеримо лучше журнала, написана живо, ярко, с талантом, а "журнал" хотя, видимо, принадлежит тому же автору (по крайней мере большинство статей), но испорчен попытками подделаться под предполагаемый вкус читателя и какой-то вульгарной болтливостью. Быть может, автор скажет, что предназначает свой журнал не для тех "интеллигентных" и "полуинтеллигентных" рабочих, которых характеризует в начале брошюры, а для рядовых нечитающих. Но те и обратятся с своими "почему?" не к "журналу", а к читающим товарищам, и эти товарищи -- если бы прониклись невзначай теорией эксцитативного террора -- принуждены были бы отвечать им именно так, как выше сказано.

ПРИМЕЧАНИЯ

Рецензия была написана В. И. Засулич в ноябре 1901 г. для журнала "Заря", очевидно, по просьбе В. И. Ленина (см. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 46, с. 151) и опубликована в NoNo 2--3 журнала в декабре 1901 г. за подписью "В. 3."; с тех пор не переиздавалась. Рецензия печатается по тексту журнала.

1 Группа "Свобода" -- одна из действовавших в среде российской эмиграции многочисленных групп, эпигонов народничества, которые, как писал В. И. Ленин, "оказались авантюристическими в том смысле, что ни прочных, серьезных идей, программы, тактики, организации, ни корней в массах у них не было" (см. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т 25, с. 221). Группа "Свобода" была основана в мае 1901 г. в Швейцарии, прекратила свое существование в 1903 г.; именуя себя "революционно-социалистической", группа проповедовала в своих изданиях идеи терроризма и "экономизма", выступала в блоке с петербургскими "экономистами" против ленинской "Искры" и Петербургского комитета РСДРП.

"Возрождение революционизма в России" -- программная брошюра группы "Свобода", выпушена отдельным изданием в 1901 г. Брошюра, очевидно, написана основателем группы Е. О. Зеленским (Л. Надеждиным), в прошлом народником, затем членом Саратовской социал-демократической организации, эмигрировавшим в 1900 г. в Швейцарию. В 1903 г. группа "Свобода" выпустила второе издание брошюры с примечаниями, содержащими полемику с автором рецензии, помешенной в журнале "Заря", т. е. с В. И. Засулич.

2 "Свобода" -- журнал, издававшийся в Швейцарии группой "Свобода", имел подзаголовок "Журнал для рабочих"; всего вышло два номера: No 1 в 1901 г. и No 2 в 1902 г. Яркую и острую критику этому изданию дал В. И. Ленин в заметках "О журнале "Свобода"" и "О группе "Свобода""; он, в частности, писал: "Журнальчик "Свобода" совсем плохой... претендует на популярное писание "для рабочих". Но это не популярность, а дурного тона популярничанье. Словечка нет простого, все с ужимкой... Без выкрутас, без "народных" сравнений и "народных" словечек -- вроде "ихний"... ни одной фразы и этим уродливым языком разжевываются без новых данных, без новых примеров, без новой обработки избитые социалистические мысли, умышленно вульгаризируемые" (Ленин В. И. Полн. собр соч., т. 5, с. 358).

3 Здесь и далее Засулич цитирует текст брошюры "Возрождение революционизма в России". [Женева, 1901]. Текст цитат уточнен нами по первоисточнику. -- Указ. соч., с. I.

4 Указ. соч., с. II--III.

5 Падение "Народной воли" (см. прим. 29 к соч. 4), о котором говорит автор цитируемой Засулич брошюры, произошло в результате нескольких полицейских разгромов народовольческих революционных кружков после цареубийства 1 марта 1881 г. Восстановленная в 1884 г. организация уже не имела преемственной связи с первым составом Исполнительного комитета "Народной воли".

6 Указ. соч., с. 19--20, 21.

7 "Библиотека современного социализма" -- серия книг, издававшихся группой "Освобождение труда" в собственной типографии в Женеве с 1883 по 1900 г. с целью пропаганды идей марксизма в России.

В этой серии в основном публиковались работы К. Маркса и Ф. Энгельса в переводах на русский язык, сделанных Г. В. Плехановым и В. И. Засулич, а также произведения самих членов группы, в том числе "Социализм и политическая борьба" (1883), "Наши разногласия" (1885) Г. В. Плеханова, "Очерк истории Международного общества рабочих. Ч. I" (1889) В. И. Засулич и др.

8 "Рабочая библиотека" -- серия книг, издававшихся группой "Освобождение труда" в Женеве с 1884 по 1894 г., была рассчитана на "более или менее интеллигентных читателей рабочего класса" (Литературное наследие Г. В. Плеханова, сб. VIII, ч. I, с. 66--67).

В этой серии в основном издавались произведения членов группы "Освобождение труда", в том числе брошюра В. И. Засулич "Варлен перед судом исправительной комиссии" (1890), получившая широкое распространение в рабочих кружках России.

9 "Русская социально-революционная библиотека" -- серия брошюр, издаваемых в Женеве с 1880 по 1883 г. по соглашению между Г. В. Плехановым, представлявшим группу "Черный передел", П. Л. Лавровым и деятелями "Народной воли" Л. Н. Гартманом и Н. А. Морозовым.

В серии вышло четыре книги, в том числе русское издание "Манифеста Коммунистической партии" в переводе Г. В. Плеханова (1882) с предисловием, написанным К. Марксом и Ф. Энгельсом специально для этого издания, и работа К. Маркса "Наемный труд и капитал" в переводе Л. Г. Дейча (1883).

10 Указ. соч., с. 30.

11-12 Здесь Засулич не столько цитирует текст брошюры, сколько полемизирует с автором, употребляя лишь его отдельные фразы и выражения, взятые ею в кавычки. -- См. указ. соч., с. 30--31.

13 Указ. соч., с. 31--32.

14 П. Ф. Алисов не принадлежал ни к одной революционной организации. В 1871 г. выехал за границу и занялся изданием своих многочисленных противоправительственных брошюр, которые не отличались глубиною содержания и не имели широкого распространения в России. В. И. Засулич дает характеристику трудам Алисова также и в статье "Вольное слово и эмиграция" (см. В. Засулич. Воспоминания. М., 1931, с. 104).

15 В. И. Засулич имеет в виду журнал "Свобода" -- см. прим. 2.

16-17 Указ. соч., с. 62.

18 Там же, с. 64.

19 Там же, с. 66.

20 Там же, с. 66--67.

21 Там же, с. 65.

22 Это место из рецензии Засулич используется В. И. Лениным в работе "Что делать?" (см. Ленин В. И. Полн. собр. соч., г. 6, с. 137).

23 Указ. соч., с. 71.

24 Там же, с. 67.

25 См. там же, с. 67--68